Хотелось бы, чтобы и сейчас получилось, иначе придется ожидать под ступеньками, сидя за бочонком с водой до самого рассвета. Но отыгрывать назад не буду, решение принято.
Вытащил кинжал, подкрался на ступеньки и у входа прислушался. Услышав тихий храп прямо за дверью, запустил негромкое мяуканье. Буквально через пару секунд там все стихло, но я не останавливаясь, перешел на мартовский вой с переливами. Минуты две там терпели, потом что-то стукнуло, хлопнуло и послышалось движение задвижки. Еле успел отпрянуть к стене, когда дверь резко распахнулась. Кто-то бормоча под нос, стал наклоняться, дабы рассмотреть в темноте того самого вредного кота, но нарвался горлом на кулак. Раздались глухие захлебывающиеся хрипы. Рука сама прижала голову к груди, а корпус рывком крутнулся на месте.
Тяжелый мавр. Был. Его безвольное тело прислонил к стенке и потрогал пульс — готов. Прикрыл входную дверь и тихо постоял. На мое счастье, в коридоре горел огрызок свечи, наверное, только что зажженной. Из коридора вело две двери, одна, открытая — в большой зал, с едва заметным в темноте контуром лестницы, ведущей на второй этаж; а вторая, закрытая — в помещение, где раздавался тот самый громкий храп, слышимый на улице.
Не оставлять же врага за спиной, поэтому, продолжил с него. Проник за дверь и определил расположение тела. И не только по звуку, но и по слабо проникающему сквозь решетку отблеску звезд. Это был второй мавр, кучер. Слегка толкнул, а услышав 'А?', нанес удар в сердце. Его смерть была мгновенной и тихой.
Все. Тыл чист, старуха — побоку, а с пиратом, который в своей жизни махал, разве что абордажной саблей, разберусь, безусловно. Выскользнул из слабо освещенного коридора и стал красться на второй этаж. Секунды бегут, нужно было бы работать более оперативно, но даже не зная, скрипят ли ступеньки лестницы, спешить нужно не торопясь.
Ступеньки и коридор второго этажа были устланы ковровой дорожкой, звук шагов скрадывался, поэтому, секунд через десять, уже стоял у нужной двери. Здесь тоже слышалось тихое похрапывание, но то, которое должно было быть женским, сейчас не слышно. Наверное, старуха повернулась на другую сторону и дрыхнет.
Дверь открывалась вовнутрь. Чуть распахнул и оценил обстановку. Объект был один, спал головой к окну, выставив задницу из-под одеяла. Подскочил в несколько прыжков, рукоятью кинжала из-за левого плеча нанес удар в затылок. Храпеть он перестал, но пульс не исчез, значит, в отключке. Свяжу чуть позже, а сейчас...
Тупая боль рванула левую руку, что-то с грохотом свалилось на пол и заскользило к стене. Отшатнулся в сторону и, увидев мелькнувшую тень, тут же швырнул кинжал, и уже через мгновение понимал, что бросок вышел не на поражение. Тень стремительно надвигалась, но мне все же, удалось успеть вырвать из наручи, и швырнуть метательный нож. Что-то опять промелькнуло мимо моей головы, глухо вонзившись в пол, и кто-то с рычанием навалился сверху. Ощутив на лице пальцы, которые чуть не выдавили мне глаз, выхватил еще один нож и с силой вогнал напавшему в левую сторону корпуса. Рычание прекратилось, его тело расслабилось, и я его скинул с себя, почувствовав под ладонями женскую грудь.
Убил женщину! По мне прошел озноб.
Но я же заблаговременно спланировал это убийство?! И вроде бы к крови привык, даже к морю крови, но сейчас почему-то, меня здорово потряхивало.
Что бы успокоиться, больно закусил губу.
Все ясно, это трясло не меня, Михайла, из настоящего, а меня, Женьку, из будущего. Почувствовав солоноватый привкус собственной крови из прокушенной губы, пришел в себя, потряс головой и встал.
А ведь только что был на волосок от гибели! Моя самоуверенность могла сыграть злую шутку. Сколько времени нахожусь в этом доме? Где-то полторы-две минуты? А она, видишь, что-то почувствовала, собралась и атаковала. Действительно, настоящая ведьма. Но я тоже хорош, экспромтом провел малоподготовленную акцию. Сегодня мне ужасно повезло, а на будущее такие глупые выходки нужно исключить категорически.
Наклонился и потрогал то, что вонзилось в пол: похоже на топорик с длинной ручкой. Томагавк, наверное.
Основательно связал бесчувственного господина Аугусто, на всякий случай пусть немножко поживет, вытащил из перевязи его шпагу и пошел вниз за свечой.
А ведь старуха-то оказалась не совсем старухой, лет сорок, не больше. С чертами лица, очень схожими с Аугусто, видно, близкая родственница, только одевалась в черный прикид, с натянутым на нос платком и клюкой в руках.
Прикинув, что часа три до рассвета у меня еще есть, решил устроить грандиозный шмон. Однако, ящик с бумагами, сундук с деньгами и шкатулку с драгоценностями, нашел сразу.
Разыскивая и возвращая на место свое оружие, меня заинтересовал не до конца задвинутый к стене один угол шкафа. Потянув его, увидел, что шкаф открывается, как дверь на шарнирах. За ним действительно оказалась закрытая дверь. И ключ далеко искать не пришлось, он висел на золотой цепочке, на шее у клиента.
Залоговый вексель на земли и имущество Гарсиа, лежал прямо сверху, здесь же лежали и другие залоговые и даже банковские векселя на разные немалые суммы. Поэтому, не теряя времени, все бумаги запаковал в лежавший тут же солидный тубус, туда же высыпал драгоценности.
Наличных денег тоже было немало: килограмма четыре золотых монет, и серебра килограмм пятнадцать. Увязав все в узлы, решил дальнейший обыск не проводить, а быстрее сматываться, подобрав только широкий поясной ремень господина Аугусто, пристегнув поверх своего. Нагрузившись, как мул, воспользовался шпагой по ее прямому назначению и вернул хозяину, навечно упокоив.
* * *
Не знаю, сколько времени спал, наверное, часа три, но из постели вскочил как всегда, с рассветом. Организм ощущал усталость, и спать хотелось неслабо. Нет, не физическую усталость, а чисто психологическую. Однако, показывать это на людях — нельзя, тем более сегодня.
Одевшись, выбежал на улицу и стал выполнять свой обычный комплекс, а Педро, увидев меня, вытащил тренировочные палаши.
День начался.
Ночью вернулся без эксцессов и происшествий. Узел с наличными деньгами притопил в заливчике реки, в километре от замка, а тубус с документами и драгоценностями смог пристроить на голову, вместе с одеждой и оружием, и притащить с собой.
Следов своих ночных похождений нигде не оставил, арканы тоже убрал, свернул и спрятал на место. Да и здесь моей отлучки никто не заметил.
'Ох, рано
Встает охрана...'
Конечно, гнать таких нужно в шею, но мне — на руку.
Впрочем, сегодняшний день начался необычно. И Педро во время спарринга был какой-то дерганый и излишне резкий, и моя горничная выглядела испуганной, да и вся прислуга вела себя настороженно. Вначале подумалось, что причина посещения недавнего гостя, для обитателей замка является тайной Полишинеля но, прижав и расспросив девочку-горничную, выяснил следующее.
Сеньора всегда была сдержанной и никогда не теряла самообладания, за что вся прислуга замка, а так же старшина всех шести ленных деревень, ее очень уважала и любила. А еще на протяжении десяти лет хозяйствования, никто не видел и не слышал, что бы она плакала. Сдерживалась, даже когда поступило известие о гибели супруга. И вот, половину этой ночи она рыдала навзрыд. Все очень расстроились, и никто не знает, что случилось. Может знать только дворецкий Паоло, который служил еще ее отцу и приехал когда-то в замок вместе с сеньорой.
Девчонка осмелела, и стала щебетать безостановочно, пока не прервал. Пора было спускаться в столовую.
Завтрак, обычно начинавшийся веселыми приветствиями и громкими возгласами доны Изабеллы, проходил тихо и мрачно. Сама хозяйка, одетая в закрытое платье темно-коричневого цвета, прошествовала к столу какой-то тяжелой походкой, ее лицо было уставшим, а глаза — красные. Также молча поковырялась в тарелках, затем, пожелала всем приятного аппетита и удалилась.
Говорить что-либо в присутствии прислуги, толпящейся за спинами, нельзя, поэтому, встав из-за стола, попросил дворецкого:
— Проводите меня, Паоло.
Он подхватился и последовал за мной в коридор, где мы остановились.
— Слушаю вас, дон Микаэль.
— Паоло, попросите сеньору принять меня, это поможет разрешить некоторые возникшие проблемы, — едва заметно его лицо скривилось, в глазах промелькнуло легкое удивление и непонимание, — Это очень важно.
— Хорошо, дон Микаэль, — с терпеливостью человека, который тратит драгоценное время на ненужную болтовню, учтиво поклонился и добавил, — Доложу немедленно, и как только сеньора изволит, сразу же вас уведомлю. Но, боюсь вас огорчить, это будет не ранее времени сиесты. Дона Изабелла сейчас занята решением неотложных дел.
— Но она не собирается покидать замок?
— Сегодня никуда не собирается, это абсолютно точно, — он еще раз поклонился, развернулся и направился по коридору вглубь замка.
Судя по гамме эмоций человека, выражение лица которого ранее всегда было бесстрастным, он меня не воспринял и не услышал. Ну, чем таким важным может помочь, вчера сбежавший из рабства, молодой дворянин неведомой страны? Тем более, когда цена вопроса неподъемная — весом, почти в восемьсот испанских фунтов серебра. Да, по системе СИ ХХ века, это полтонны.
Что ж, времени — вагон и маленькая тележка, нужно заняться решением и собственных неотложных дел. Теперь можно спокойно посмотреть, чего же приобрел, благодаря безрассудной и рискованной акции?
Закрыв дверь комнаты на задвижку, подошел к оконной решетке, где стоял секретер или правильнее сказать комод, вытащил тубус и высыпал на верхнюю крышку драгоценности — россыпью, в коробочках и мешочках. Но, в первую очередь, меня интересовали документы.
Подтащил к комоду тяжеленный стул, уселся и приступил к делу. Там, в ящике, разные листочки и свитки лежали в разных отделениях но, когда уходил, в тубус их впихивал в общей скрутке, поэтому, сейчас разворачивал каждый лист, читал и раскладывал по собственному разумению.
Первая группа документов, самая большая: это переписка некоего Луи Мерсье с различными людьми. Например, одно из них, ему адресованное, было написано на каком-то обрывке листа плохоньким французским языком. Вот небольшая выдержка: 'Имей в виду, Луи, кроме нас двоих, только Одноглазый знал, что в казне Братства кроме двенадцати тысяч луидоров, были и ценные бумаги Французской Вест-Индийской компании. Он же единственный знает, что ты на самом деле испанец. Подумай, может, стоит с ним разобраться. А еще ходит слух, что служанка, которая отравила стариков Кемпферов и вычистила железный денежный ящик торгового дома их сына Джона, это твоя Анна. И что сама она вывезти все не могла, и ей кто-то помог. Об этом болтали в таверне Хромого Пью. Так что, на Тортугу лучше вам не соваться. Заберешь это письмо у Красотки и помни, что она знает и меня, и тебя и Анну. Отблагодари ее, и после этого всем будет спокойней. И сваливай в Старый Свет. А мой кузен давно вернулся и перебрался в Константинополь, у него там связи на самом верху. Здесь тоже есть чем поживиться. Приезжай, когда кончится война, но если срочно надо, меня найдешь в Марселе. В Черепахе спросишь Андре Музыканта и скажешь, что тебе нужен Кот. Не задерживайся, здесь нам не рады и привет сестре'.
В других письмах ничего особо интересного не было но, просмотрев их, стало совершенно понятно, что Луи Мерсье и его сестра Анна, это никто иной, как возникшие из ниоткуда кабальеро Аугусто де Киночет и 'старуха'.
Письмо Кота оставил для собственного архива (пусть пока полежит, кушать не просит), остальное отложил для растопки камина.
Вторая группа документов: это дело, связанное с изнасилованием и убийством двух девочек, десяти и двенадцати лет, синьорин Марианны и Розарии де Альвадеро, племянниц герцога Андалусского, а так же их сопровождения. До сегодняшнего дня считается, что это дело рук неизвестных разбойников.
Вот одно из покаяний дословно: 'Перед лицом Господа Нашего, я, Адриано-Николо сын Пьетро да Минге, каюсь в грехе великом, свершенном не со зла, а в результате козней неназываемого, смутившего душу мою к жажде чрезмерного пития вина и помутившего рассудок. Это случилось на второе воскресенье от дня повиновения всех святых и усопших, 9-го ноября 1677года от Р.Х. На протяжении четырех лет подряд, сеньор Антонио Уго сын графа Манаги, на этот день приглашает погостить двух своих друзей, меня и сеньора Луиса Переса и-Гаррури, младшего брата графа Гранады. Здесь мы охотились и весело проводили время. Так же было и в этот раз. Мы добыли оленя, изрядно выпили вина и оставили слуг готовить пикник, а сами погнали к недалеко расположенной ферме, куда должны доставить дам, заказанных для развлечения. Мы выскочили к кустам у самой дороги, где в это время присели три женщины, которые задрали платья и оправлялись. Дон Антонио крикнул: 'Хватаем этих', мы подскочили и забросили их через седло. В это время из-за кустов выбежали двое мужчин, вооруженные аркебузами, мы выхватили пистоли и их застрелили, затем, застрелили еще троих. У нас у каждого было по четыре заряженных пистоля, но я убил только одного, а по двое других убили мои друзья. Отъехав немного в сторону, мы своих женщин кинули наземь и тут же начали развлекаться. Дону Антонио и дону Луису достались девственницы, а мне — дама постарше. Они что-то там кричали о жалобах герцогу, но мы поняли, в какую беду попали, только удовлетворившись. А еще, в тубусе одного из убитых, было письмо к нашему герцогу, из которого стало ясно, что обе молоденькие девчонки, являются его родными племянницами, которые отправлены овдовевшим отцом из Венесуэлы в Старый Свет на воспитание до достижения совершеннолетия старшей, то есть четырнадцати лет. Чтоб скрыть этот случай и не подвергать себя опасности преследования герцога, мы решили их убить и имитировать ограбление. Каждый заколол ту, с кем развлекался: дон Антонио — синьорину Розарию, дон Луис — синьорину Марианну, а я — служанку, имени не знаю. Все так и было. Написал собственноручно'.
Здесь же лежали два аналогичных покаяния двух других фигурантов, а также почему-то не уничтоженное и хранившееся в Антонио де-Манаги то самое письмо, младшего брата к старшему.
Каким образом эта информация попала к лже-Луи-Аугусто, непонятно, но суметь каждого из донов подстеречь, захватить, запрессовать и выдавить нужное признание, для такого прожженного и хитрого пирата, дело техники и не более.
Так вот откуда разговоры, которые слышал на постоялом дворе, что в Андалусии под ногами разбойников земля горит: любое нападение расследуется и преследуется, пока не будет изловлен последний бандит шайки.
В моих руках сейчас лежало три золотых дойных коровы. Или одна большая бомба. Первый вариант был противен моей чести этого времени, а также, понятиям и воспитанию того, поэтому, доильный аппарат, которым стопроцентно пользовался пират, включать, точно не буду. Но эти знания для меня дорогого стоят, и не воспользоваться ими было бы неправильно. Значит, делаем для этих документов отдельную скрутку и откладываем в мой будущий архив.
