В конце концов время превратилось в ничто — а вслед за временем Салем утеряла вкус к жизни. Если время не значило ничего для Салем, если то, что ощущалось всего сотню дней не могло оставить на ней отпечатка и, в конце концов, уходило в прошлое? Победы утратили свой вкус, а поражения превратились в мелочные события, недостойные ее внимания. А если в ней не осталось желания двигаться к победам и к поражениям... Каков был смысл ее существования?
Когда-то все было иначе, конечно же. Когда-то яростные крики Озпина казались музыкой в ее душах, а уничтожение людей казалось ей достойной оплатой за их предательство ее царствования — но в конце концов это ушло. Салем даже не могла сказать, кто был первым — она или Озпин — кто потерял вкус к их бесконечной войне. Сражение двух великих умов стало рутиной, обыденностью, а вместе с тем — обузой. Проклятием для них двоих.
Когда-то Салем желала умереть — когда она только была проклята Богами никогда не встретить своего возлюбленного в смерти. Потом же последовало их воссоединение, их любовь. Затем — их разлад и война. И вот, в конце концов, все вернулось вновь к тому, с чего все это началось — к ее желанию смерти.
Однако теперь ее смерть не была связана с ее любовью — только с усталостью. Бесконечной усталостью, что могли испытывать только бессмертные подобные ей. Усталостью от ее бесконечной жизни.
Все в жизни успевает наскучить человеку, стоит этому повториться сотню или тысячу раз. От самого любимого дела необходим отдых, самые близкие люди должны были иногда отвлекаться от друг друга, самая любимая еда могла иногда сменяться на другую...
Но что, если кто-то — если Салем — была лишена этой возможности?
Бесконечно, с каждым новым восходом и закатом Солнца, один шаг за другим — бесконечная орда неразумных гримм, безликие махинации взаимозаменяемых слуг, одни и те же сюжеты — победа, поражение, трясина вечной ничьей в бесконечной борьбе...
Салем устала. Устала от всего — от мира, людей, гримм, Солнца, проигрышей, побед...
Устала от жизни и от самой себя.
Но избавление так и не нашло ее. Как тысячи лет назад она пыталась найти возможность своей гибели — так, спустя тысячи лет — при всей возможной помощи Озпина в этом деле — Салем не смогла найти пути для нее, пути к блаженному концу всего...
Пути, что должен был наконец-то поставить одну, финальную точку на существовании Салем, затянувшейся и безмерно наскучившей ей жизни.
Так долго Салем искала возможность умереть — испробовала все магические и технические изобретения Ремнанта... Прежде чем ей подвернулась случайность.
Джонатан Гудман, прибывший из ниоткуда, отвлеченный на свои собственные мелочные проблемы и планы, желания, семью, политику...
Человек, что в конце концов смог стать для нее возможностью — возможностью прервать порочный цикл ее бесконечной жизни.
На свете не было такого дела, на которое Салем бы не пошла ради возможности наконец-то прервать свою жизнь — провокации ордами гримм густо смешанные с тщательно скормленной о ней информацией Джонатану — сказки, легенды — настоящая информация...
И все ради того, чтобы, в конце концов, осознать, что ее время подходило к концу.
Аифал передал информацию о готовящейся гибели Салем, оправдав одним этим известием все предыдущие времена, когда он предавал верность Салем ради собственного увеселения — но даже не имей она подобного соглядатая — Салем не упустила бы момент, когда она почувствовала магию.
Не ту магию, которой владела она сама или люди ее прошлого дома, но Салем не желала быть разборчивой в подобном в данный момент. До тех пор, пока эта магия могла исполнить ее заветную мечту — даже Боги были ее союзниками в этом стремлении. Разве не о помощи Богов в конце концов задумывалась она ранее?
Салем желала знать время и место для своей гибели — желала знать момент, когда ее мечтание будет исполнено...
И она знала. Знала о том, что ее гибель была запланирована в текущий день.
Она не знала о том, как именно будет выглядеть ее гибель — но ей было все равно. Совершенно все равно. Какой смысл был размышлять о возможных формах ее гибели — если каждая из них была проводником к ее гибели в любом из путей?
День рождения Джонатана Гудмана. Финальный день ее жизни...
Самый счастливый день в жизни Салем.
День, когда Салем, возможно, впервые за тысячелетия, искренне обратиться к миру вокруг нее.
"С днем рождения, Джонатан Гудман." — Салем могла произнести лишь спокойно, глядя на бескрайние черные поля вокруг нее, ощущая, как с каждой секундой приближается конец ее жизни — "С днем рождения... И спасибо за все."
* * *
Джонатан Гудман много думал о своей жизни.
В общем-то, он занимался подобным всегда, неоднократно в своей жизни — возвращался к картине своей жизни, раз за разом, и дело за делом. Постоянно, осмысливая ее с разных сторон — практически каждый день.
Мог ли он поступить иначе? Сделать что-то по-другому? Избрать иной выбор на своем пути? И если да — то где он мог сделать этот иной выбор в прошлом?
Что произошло бы, если бы он не отступил перед лицом Гиры и продолжил свое давление на Менажери? Если бы не вмешался в революцию Мантла? Если бы не спас Вакуо, не уничтожил супер-орду, не сбежал бы в Гленн, не ограбил бы банк, не встретил бы Синдер, не оказался бы в Атласе, не попал в шторм, не отправился в Умбру, не стал бы магом Ордена Гермеса, не открыл бы в себе магические способности? Какое именно из звеньев этой цепи меняло все? В какой из моментов он мог сделать иной выбор? И если он мог это сделать — к чему бы привел этот выбор?
Невозможно было предсказать, как могла иначе повернуться судьба Джонатана.
Возможно, он мог бы быть сейчас великим охотником, уничтожающим орды Гримм. Или, быть может, он стал бы неуловимым преступником, головной болью всех правоохранительных органов Ремнанта. А возможно он был бы самым эффективным курьером в мире...
Десятки? Тысячи? Миллионы?
Бессчетное количество выборов на пути Джонатана привело его к его текущей жизни. Бесконечное число решений — рисунок на тетради в детстве, случайное решение попробовать кофе, решение уничтожить Салем...
Джонатан не знал и не мог знать о том, как сложилась бы его жизнь, измени он хотя бы одно решение из представленных ему. Свернув на другую улицу, сказав другие слова, задумавшись о других вещах...
Все, что оставалось Джонатану — жить той жизнью, к которой привела бесконечность его выборов.
Джонатан Гудман. Мог ли он назвать себя хорошим человеком?
Нет. Никогда нет.
Пятнадцать лет. Пятнадцать лет Джонатан Гудман прожил в этом мире.
Он совершил столько вещей — он едва помнил линии домов и вид улиц его далекого родного мира. Но как линии своей руки, он мог прочитать любой отчет от его бесчисленных заместителей и процитировать последние политические дебаты Менажери.
И к чему это привело?
Джонатан... Наверное, так и не знал, к чему привели эти пятнадцать лет.
Не было финальной возможности, оглянувшись на его прошлое, выбрать лишь один итог, что описал бы всю его жизнь. Не было возможности подбить описание для всех событий, что произошли с ним в прошлом.
Джонатан Гудман. Человек, который...
Который что?
Джонатан прикрыл глаза, после чего выдохнул, глядя на стоящую перед ним группу, приметив взглядом приближающуюся фигуру молодой девушки, судя по виду — из Мистраля... В руках которой оказался свернут клочок бумаги.
-Прошу прощения, Ваше Величество,— девушка сделала шаг к нему, стараясь оказаться чуть ближе чем надо — и Джонатан вынужден был чуть повести рукой, останавливая взявших под внимательный надзор приближающейся девушки агентов, прежде чем принять письмо из ее рук.
Спустя мгновение, он раскрыл небольшую записку — после чего, только коснувшись взглядом слов, тут же закрыл ту и быстрым движением руки убрал ту в карман, прежде чем улыбнуться неловко поклонившейся и отступившей на шаг девушке — кажется, ее звали Пирра? — и продолжить обращение к новичкам, отмечая взглядом Блейк и Янг среди тех,— Прошу, не стоит стесняться — как будущие абитуриенты, возможно, вы только сейчас имеете возможность пообщаться с директором вашей Академии...
Человек, который так и не стал хорошим.
Что наступает после конца?
Говоря начистоту, Джонатану нравилось быть директором собственной академии охотников — правда, признание в этом каждый раз отзывалось легким стеснением в душе самого Джонатана. Потому, что причина того, почему Джонатану нравилось быть директором академии состояла в том, что директоры академии не занимались управлениями государством, решением мистических тайн мироздания и сложными моральными измышлениями...
Конечно на эти слова можно было возразить, что именно директоры академий охотников — а особенно Озпин — как раз и были наиболее вовлеченными в эти вопросы представителями человечества, однако в данный момент Джонатан говорил именно об ипостаси "директора академии."
Это было словно бы небольшой защитой Джонатана, в которой он мог на мгновение отказаться от всех иных проблем и вопросов в его жизни.
Какая вечная война с Салем — у меня только что заболел преподаватель и нужно срочно найти ему замену! Обратитесь через неделю!
Прямо сейчас, например, Джонатан перенес руку в сторону, словно бы имитируя действия служащего на выставке беззастенчивого зазывалы,— Здесь находятся тренировочные залы, разделенные на три части. Первая часть представляет из себя стандартные физические тренировки, адаптированные для способностей охотников — посещение этих залов будет возможно для вас начиная с восьми часов утра и до восьми часов вечера сразу после получения ключ-карты после вашего зачисления. Вторая часть тренировочного полигона представляет из себя тренировочный зал для отработки боевых навыков используя роботов, доставленных из Мантла — безусловно, данный роботы были изменены для возможности их беспрепятственного использования в тренировках, однако даже так каждому посетителю этой зоны необходимо соблюдать подходящую предосторожность, а также помнить о том, что "пневматическое" ружье не значит "безболезненное" ружье — доступ к этому полигону станет доступен после первого полугодия обучения, однако до самого конца вашего второго курса работа на этом полигоне будет происходить под наблюдением преподавателей. Третий полигон является наиболее защищенным — и наиболее опасным единовременно, после подготовлен к испытаниям в условиях, приближенных к реальным — академия не содержит на постоянное основе гримм или боевые модели андроидов, однако ближе к окончанию вашего обучения — или в случае дополнительных тренировок — у вас может возникнуть необходимость воспользоваться подобной зоной. Довожу до вашего сведения, что использование этой зоны допустимо только начиная с третьего курса и при личном присутствии выдавшего вам личное разрешение преподавателя. Пробраться на этот полигон самостоятельно вы, вероятно, сумеете, однако этот полигон подготавливается индивидуально под программы тренировок отдельных команд и личностей — так что внимательно задумайтесь о том, стоит ли личная беседа со мной в моем кабинете по поводу вашего дальнейшего обучения в этой академии ради того, чтобы посмотреть на пустые армированные стены данного полигона. Чтобы развеять ваше любопытство — я даже открою этот полигон для вас в данный момент.
Когда-то Джонатан даже не думал об открытии академии охотников — в конце концов это сделала Айса, преследуя политические и прагматические цели этим шагом, в то время как Джонатан, только услышав об этом впервые, обрадовался подобному факту исключительно потому, что ему было интересно посмотреть вблизи на сверхчеловечески сильных, ловких, быстрых и выносливых охотников...
С тех пор Джонатан изрядно насмотрелся на тех и детское наивное восхищение, воспитанное когда-то давно уже забытыми образами стертых цветных картинок супергероев комиксов, стерлось из его памяти. Что-то про парня, укушенного радиоактивной летучьей мышью... Или он прилетел с другой планеты, которая была похожа на викингов? Джонатан уже и не помнил об этом — но, что было, возможно, даже важнее, не хотел этого вспоминать. Для каждого события существовало свое время, для каждого восхищения — свой возраст, и Джонатан тридцати трех лет уже явно не подходил для демографии, что должна была фанатеть от красивых картинок и пузырей с текстом по углам.
Пройдя к испытательному полигону, Джонатан провел своей картой по стоящему магнитному замку, после чего крупные двери из армированной стали тихо разъелись в сторону, словно бы позволяя ему войти в бункер перед его лицом — впуская вслед за ним новичков, готовящихся поступить в академию, для того, чтобы те воочию убедились в том, что никакое сакральное знание не скрывалось в данной зоне в данный момент.
Академия охотников стала для Джонатана укрытием. В академии нет политики, нет революций, нет предательств...
Медленно, одна проблема за одной, Джонатан начал убирать эти вещи и из своей жизни. Предательство Гиры, что Джонатан не допустил в последнюю секунду. Отступление из Мантла, решение принятое после того, как Джонатан смог отделить себя от "короля Гленн", что едва не пожрал его жизнь полностью. Даже реабилитация мегакорпорации Шни, глядя на гибель которое годы назад он испытывал только легкое злорадство, словно бы упиваясь итогом подобного, незаметно смешав в своем восприятии Жака Шни и наследие Николаса, имущество Виллоу...
Но даже сейчас Джонатан находился в Академии. Прятался в той от всего остального мира, от того, что он должен был сделать — момент, к которому приближали его медленно проходящие часы, один за одним... Хотя Джонатан понимал, что что это было глупостью — не только его попытка убежать от подобного решения — но и сама подобная мысль о побеге. В конце концов, ритуал уничтожения Салем должен был произойти в совершенно других условиях, в другое время, совершенно не совпадающее с временем, что он проводил сейчас в академии — но вместе с тем Джонатану почему-то казалось, что здесь он был защищен. Словно бы он обманывал весь мир, проводя время здесь, в этой академии, вместо всех других мест...
Хотя, мог ли он обмануть мир больше, чем он планировал?
Или дело было в том, что именно планировал совершить Джонатан? Для мира это было монументальным событием, гибель Салем, но для Джонатана, как бы малодушно это не могло показаться, подобное событие значило значительно меньше второй части ритуала. События, что служило для уничтожения Салем — но для него исполняло роль куда более важную...
Страх изменений нормален. Все бояться делать шаг. Первый, сотый или последний — всегда в разуме человека возникает страх перед тем, как сделать что-то. Это нормально, желать оставаться в своей зоне комфорта. Если бы это не было нормальным — это не называлось бы "зоной комфорта".
Спустя мгновение Джонатан осознал, что следующие за ним будущие охотники уже вдоволь насладились панорамой пустых стен и теперь чуть нетерпеливо переглядывались между собой и Джонатаном, ожидая следующей остановки в их текущем посещении академии, заставив Джонатана сбросил с себя мысли и сделать шаг вперед,— Я думаю, вы все уже насмотрелись на эту невероятно увлекательную комнату, а потому мы можем продолжить.
