А в садке уже созревали около 97 протеанских личинок — в том числе 23 ребёнка Явика. Первое поколение, зачатое в этом веке. Все наследственные дефекты Мордин тщательно вычистил, так что вырождение не угрожало им даже при прямом инцесте, не то что при тщательном отборе партнёров на совместимость. А неограниченный рост корабля позволял вырастить тут, под прикрытием облаков, целый город, и воспитать в нём несколько поколений.
Правда, это жестоко по отношению к ним. Дети, которые вырастут под воющим грозовым небом, в которым прячутся чудовища. Вырастут, ни разу не увидев солнца, не покинув одинаковых серых коридоров, не пообщавшись ни с кем, кроме пары десятков наперечёт знакомых воспитателей и сотни ровесников.
Мордин поделился с Явиком своими опасениями, но аватар и слышать ничего не хотел.
— Когда речь идёт о выживании народа, эти глупые сантименты неуместны. Многие протеане и в лучшие времена росли в куда более тяжёлых условиях. Я сражался всю жизнь. Каждый из присутствующих здесь — сражался всю жизнь. И наши дети будут делать то же самое. К тому же мы не ограничены вашими узкими рамками личного опыта. Через терминалы и через прикосновения к родителям дети получат всю память Империи. Их тела вырастут здесь, на твоём острове. Но их личности будут рождены там, в прошлом цикле. Половина из них станет аватарами — их жизнь станет воплощением единственной цели.
— Аватарами мести?
— Нет. Не только. Разумеется, я подготовлю себе достойных преемников. Как минимум один мой сын и одна дочь получат добродетель Мести, но в поколении будут представители всех актуальных для текущей ситуации добродетелей. А в следующем — вообще всех, какие удалось сохранить в памяти убежища. И к тому времени лучше придумать, как нам выбраться отсюда. У меня уже есть несколько планов. Но если они все не сработают... я начну восстанавливать Империю прямо здесь!
Разумные космической эры обычно не понимают, насколько огромна на самом деле одна-единственная планета. Особенно, когда речь идёт о газовом гиганте. У него не только колоссальная площадь поверхности (70 миллиардов квадратных километров!) — у него ещё и третье измерение есть. От ионосферы, до таких плотных слоёв, которые раздавят даже прочнейший корабль. Вверх, вниз, вправо, влево, вперёд, назад... бездна пространства, в которой можно спрятать десяток многомиллиардных цивилизаций — и они даже не будут догадываться о существовании друг друга!
Весь вопрос только в количестве доступных ресурсов — все проекты колонизации газовых гигантов всегда упирались в эту проблему. Современная цивилизация слишком зависима от тяжёлых элементов — а вот их здесь маловато. Установки холодного синтеза решали вопрос.
— Есть ещё один. Элно.
Искусственный остров мог бодро парить в атмосфере благодаря полям эффекта массы "Вершины" — полей "Мэлона" уже не хватило бы. Синтезировать нулевой элемент было невозможно. Добыть его — здесь — тоже.
Конечно, Явик, как благоразумный хозяин, кое-что собрал со сбитых "Очей", но по сравнению с ядрами суперлинкора это всё — пыжак наплакал.
Мордин рассчитывал просто пересидеть в стазисе четыре века, пока здесь не появится исследовательская экспедиция Цитадели. Тогда Жнецам придётся отступить, чтобы не попасться ей на глаза.
— Элно не обязательно. Можно создать острова из пенометалла, которые будут плавать, подобно дирижаблям.
Мордин тихонько застонал. Он хотел сказать, что жизнь на таких хрупких островках будет адом в квадрате, что без щитов они окажутся лёгкой добычей для любого урагана, которых здесь, как варренов нерезаных. Не говоря уж о постоянных битвах с "Очами" — где единственной защитой будут термоядерные взрывы, опасные для "подзащитных" не намного меньше, чем Жнецы. Им придётся спать в противоперегрузочных капсулах, а бодрствуя — постоянно поддерживать свои тела биотикой, потому что сила тяжести на Волире (планете, которую люди позже назовут Сионом) в три раза выше, чем в жилых районах Цитадели. Не смертельно (во всяком случае, сразу), но для здоровья крайне вредно.
Он хотел сказать это всё... и не сказал ничего. Потому что Явик дураком не был, и понимал перспективы для своих детей ничуть не хуже. И тем не менее, аватар собирался строить здесь цивилизацию. Именно здесь, раз уж нельзя перебраться в другое место. Вся раса протеан должна была стать живым оружием. Тысячи, а может и миллионы жизней будут посвящены с рождения только одному — уничтожению.
Конечно, Мордин мог бы попытаться переубедить его при помощи саларианской дипломатии... но он и сам не был уверен, нужно ли это делать.
Вспышка стазиса — взгляд на часы — это уже стало рефлексом. Как ни странно, за мгновение пролетело не двадцать пять лет, как Мордин собирался, а всего лишь полтора года. Это означало, что кто-то разбудил его искусственно.
Мигающее сообщение в нижней части экрана тут же всё разъяснило. Жнецы не собирались ждать столетиями. Автоматизированный телескоп, вынырнувший из туч, показал, что через Ретранслятор прошли четыре крейсера Коллекционеров. Выглядели они весьма странно, непохоже на того монстра, который Шепард в своё время брала на абордаж. Длина у них была поменьше, чуть больше километра — зато ширина примерно такая же. Выглядели они разбухшими толстыми слонами, а обшивка (если можно назвать таковой бурую бесформенную массу) была испещрена бесчисленными чёрными отверстиями.
Мордину не требовалась консультация Явика, чтобы догадаться, какая может быть функция у таких кораблей. Перед ним были авианосцы.
Остановившись на высокой орбите, новые гости начали выпускать "Очи". Несколько тысяч машин в первую секунду. И во вторую. И в третью.
— Сколько их всего? — хрипло выдавил учёный.
— Около миллиона на каждом, — спокойно отозвался аватар. — Если, конечно, их не переделали с изменением вместимости со времён нашего цикла.
При радиусе обнаружения у каждого "Ока" в атмосфере порядка ста километров... Они не только всю поверхность могут просканировать одновременно. Их сенсорные поля будут даже перекрываться! И действительно — первые десятки тысяч зондов-истребителей уже начали выстраиваться в боевые группы.
Четыре миллиона ядерных бомб (точнее, водородных с запалами на антивеществе) у Явика было. Успели наклепать за пролетевшие годы. Но Коллекционеры тоже дураками не были, и входили в атмосферу авиакрыльями по четыре десятка. Ощетинившись излучателями частиц во все стороны, такая группа становилась практически неуязвима — всё, что подходило к ней на пять-десять километров, оперативно превращалось в плазму — а взрывы на большей дистанции щиты держали.
Явик, конечно, мог использовать "огненную дорожку" — когда взрыв одного заряда слепит ПРО и прокладывает путь следующему. Но для этого следовало накопить в одном районе достаточно много торпед — а с этим были проблемы. Те же помехи, что мешали Жнецам обнаружить корабли — мешали ему передавать приказы. Торпеды в основном атаковали по собственному усмотрению, узкий луч сигнала с катера-курьера передавал им только общую тактику — "атаковать, как только цель окажется в пределах досягаемости", или "подождать пока".
Одна из поисковых групп наткнулась на фальшивую "Вершину". Вопреки надеждам Явика, большой корабль вызывать она не стала. Аппараты всего лишь облетели копию и отступили, видимо поняв, что это не то. Небольшая группа из пяти "Очей" осталась, обстреляла цель излучателями частиц, и исчезла вместе с ней во взрыве самоуничтожения.
— Планы? — коротко спросил Мордин.
— Подорву на минах как можно больше, — хмуро ответил Явик. — В идеале — израсходую все приманки, пока они наконец найдут "Вершину". Потом — буду держать оборону, сколько смогу. Возможно, выманю на себя их главный корабль, чтобы уходить не в одиночестве. Основу "Мэлона" отправим с детьми глубже, к слою металлического водорода. Может быть, там не найдут.
Он не сказал больше ничего, но Мордин услышал в его словах "Извини". Если бы он последовал совету саларианца — бросил "Вершину" на растерзание и дал увезти всех выживших на "Мэлоне" — возможно, сейчас они были бы в безопасности. Но протеане и слышать об этом не хотели. Ни о том, чтобы отдать символ Империи без боя злейшим врагам, ни о том, чтобы доверить свои жизни полуживым машинам Наездников.
— Ясно. Одобряю. Действуйте. Идрис поможет с эвакуацией.
— А ты?
— Возьму "Дельфина" и прогуляюсь. Есть одна идея. Может быть, смогу помочь.
За прошедшие два года "Дельфин" сильно изменился, и сейчас только некоторые мелкие детали напоминали, что он когда-то был кораблём азари. По указаниям Мордина, "Мэлон" и Идрис переделали украденный корабль, превратив его из наполовину прогулочной яхты в стелс-бомбардировщик дальнего радиуса действия. Голубоватый корпус стал тёмно-синим, раздался в стороны, и теперь больше напоминал ската, чем дельфина. Благодаря схеме "летающее крыло" он теперь мог ограниченно маневрировать в атмосфере даже с отключенным ядром. Свободного пространства внутри стало меньше, пилотская кабина представляла собой всего лишь слот для подключения стазисной капсулы. Под крыльями были подвешены четыре мощных противокорабельных ракеты — две с атомными боеголовками, и две с дезинтегрирующими на эффекте массы. В носу появился мощный излучатель частиц протеанского образца, и две турели на том же принципе, послабее, но с более широким ракурсом стрельбы — по бортам.
Используя это богатство, Мордин, вероятно, мог бы выиграть дуэль с истребителем Цитадели или с одним "Оком". Но соваться на целое крыло в любом случае было заведомым самоубийством. Неважно, насколько ты быстрый. Маневренность тридцатиметрового корабля заведомо меньше, чем у двухметрового. Тем более — в атмосфере, которая не даёт реализовать в полной мере ускорение на эффекте массы.
Сниженная радиозаметность позволяла ему обнаруживать "Очи" (которые, в принципе, особо и не скрывались) на большей дистанции, чем те засекали его. Но что толку любоваться ими с расстояния, не имея возможности достать никаким оружием?
Хитрый план, к которому, хотелось надеяться, Жнецы не готовы, позволял уничтожить любое авиакрыло без потерь со своей стороны. ОДНО крыло. Ну, два-три, если повезёт и они не сразу сообразят, с чем имеют дело. Потом Жнецы возьмут карту планеты, определят, где именно исчезают их разведчики, и преспокойно заблокируют его там. Любой сюрприз можно применить лишь однажды — на второй раз он сюрпризом уже не является.
Поэтому Мордин флегматично выжидал, выкраивая секунду времени вне стазиса из каждых двадцати минут. Скользя по краям фронтов, он наблюдал, как Явик играл с машинами в "морской бой". Прошло восемь суток Цитадели, а обе стороны только-только закончили расстановку фигур. Обозначились семьдесят две "крепости" — зоны размером с континент, где сконцентрировались тысячи катеров и сотни тысяч мин. К этим зонам постепенно стягивались силы Жнецов, которые ничего не нашли на своих первоначальных участках проверки. Стягивались медленно — поскольку старались не позволить "птичке" ускользнуть из "клетки" — иначе проверку пришлось бы начинать с самого начала. У Явика осталось шестьсот тысяч мин, у Жнецов — 3,7 миллиона "Очей". Невыгодный размен, что и говорить. Но по мере того, как ряды противника становились плотнее, один взрыв мог уничтожать всё больше целей.
На десятые сутки сражения осталось сорок три "крепости". Все уцелевшие сжались до пары, максимум пяти тысяч километров. Но Жнецы всё ещё не догадывались (или делали вид, что не догадываются), в какой из них находятся Явик и "Вершина".
Мордин тем временем полностью закончил настройку имплантов нового типа. Оставалось только проверить их на практике.
В прошлый раз его исследования закончились на том, что Ретранслятор придаёт кораблю некоторую реальную скорость, после чего лишает его массы покоя, так чтобы "световой" импульс с новым коэффициентом был равен "досветовому".
Проблема в том, что это требует либо мощнейшего коэффициента массы (как в Ретрансляторах), либо очень высокой начальной скорости. Самый высокий практически (то есть не в лабораторных условиях) достижимый коэффициент массы — один миллион. Выигрыш пропорционален корню квадратному из коэффициента. То есть для получения "светового" импульса, тело Шепард нужно было разогнать всего-то до... трёхсот километров в секунду. Даже для скоробиотика это было немножко чересчур.
Но это если использовать только поле уменьшения массы. А если сочетать увеличение с уменьшением? Сначала утяжеляем штурмовика на шесть порядков — он, конечно, будет весить шестьдесят тысяч тонн, но в прыжке это не страшно. Спустя десятую долю секунды, "качели" качнутся в обратную сторону, положительный заряд ядра сменится отрицательным, и штурмовик получит вес уже в шестьдесят миллиграммов. Итого — сброс на двенадцать порядков, от шести "вверх" до шести "вниз". Скорость света у нас, соответственно, подскакивает на шесть порядков.
За эту десятую долю секунды до смены режима поля объект должен набрать скорость в 30 сантиметров в секунду. Энергии на это нужно порядочно, но не запредельно — где-то килограмм тротилового эквивалента. Реактор справится. Однако ни один реактивный или прямоточный двигатель, который влезет в скафандр, тяги в 180 меганьютонов не выдаст. Что-то вроде взрыва за спиной? Ага, конечно, а жижу, что останется, можно будет отскрести потом от задней стенки скафандра.
Только свободное падение, только гравитация, всепроникающая и всеохватывающая. К счастью, прототип соответствующего двигателя у Мордина был — досветовая тяга Ису. Оставалось только приспособить его к скафандру, с чем согласился помочь Идрис. Ускорение в принципе небольшое — 0,3 g. Обычная "Сингулярность" даёт втрое больше, а то, что сама аномалия при этом резко качнётся назад, для нас несущественно — нам и нужно всего лишь качнуться, мы же не в космос на этой тяге летать собрались.
Тогда, полтора года назад, все решения были готовы, импланты и модифицированный в очередной раз костюм ожидали своего часа. Но он не решился вживлять себе весь комплекс. Надеялся, что так обойдётся. Всё-таки тело Зума и так пережило немало издевательств ещё до вселения Мордина. Лезть в него грязными руками — означало подвергнуться совершенно ненужному риску.
Но теперь этот риск стал осмысленным и даже необходимым. Симбиотические системы Ису позволяли выводить из стазиса отдельные органы, чтобы прооперировать их, не подвергая опасности весь организм. За три дня войны капсула проделала с ним всё необходимое, ещё за два — закончила послеоперационную реабилитацию. Спустя десять дней Мордин был уверен, что полностью готов к натурным испытаниям.
Внутри "Дельфина" было слишком тесно для таких испытаний. Он установил мишень с защитным полем и вакуумную камеру на носу корабля, а сам вылез через люк на хвосте. Дистанция прыжка должна была составить тридцать метров.
Оттолкнуться от обшивки — поджать ноги — активировать поле увеличения массы — активировать биотическую тягу — активировать поле уменьшения массы и одновременно антибиотическое магнитное поле. На словах — сложно, но для скоробиотика с его переменным током, всё это было частью единого движения, единого волнообразного колебания. Мордин должен был просто исчезнуть и через сто пикосекунд появиться в приёмной камере. Обратная материализация безмассового вещества уже была отработана раньше, на его "карманном Ретрансляторе". Научиться самостоятельно расчищать для себя зону приёма он планировал следующим шагом.
