К моменту сближения с Ретранслятором он уже располагал примитивным аналогом омнитула. Пусть даже без фабрикатора и вычислительного устройства — от первого мало толку в мире без омнигеля, а без второго можно обойтись, когда ты сам считаешь со скоростью современных компьютеров. Собрав полностью аналоговую схему управления, подключив её через энцефаллограф к своей нервной системе и "немного" потренировавшись, Мордин получил возможность вызывать около тысячи различных форм оружия, защиты и инструментов, управляя ими с высокой точностью.
Правда, тут нарисовалась следующая проблемка — вся эта роскошь требовала энергии. Много энергии. А компактные накопители для пехотной брони остались всё в том же светлом будущем. Но тут уже Мордин оказался на своём любимом коньке. За оставшийся до перехода час он собрал из оборудования корабельной кухни и запчастей системы жизнеобеспечения универсальный химический реактор, способный произвести топливные брикеты чуть ли не из любого органического мусора. А также генератор, потребляющий эти брикеты.
Он как раз закончил собирать последнюю версию костюма, когда в рубке запищал пульт. Корабль достиг Ретранслятора и подавал запрос на переход. Теперь Мордину предстояло проверить на практике самое невероятное воспоминание своего реципиента.
Известно, что переход через вторичный Ретранслятор длится секунды, а через первичный может занять и несколько минут. Но это — по часам внешнего, инертного мира. С точки зрения самого перемещаемого корабля, его пассажиров, всех процессов на борту — переход мгновенен. Между исчезновением в одной системе и появлением в другой — не проходит даже наносекунды. Из-за этого приходится после прыжка дополнительно сверять часы.
Потому что масса покоя корабля в момент перехода становится равна нулю, а скорость, соответственно — скорости света. Изменённой скорости света, не такой, как в остальном космосе... но тем не менее, это всё та же предельная C. При которой длина и время сокращаются до нуля.
Это было аксиомой в течение многих веков — и по большому счёту не подвергалось сомнению даже во времена Мордина. В канале Ретранслятора с вами не просто ничего не происходит — с вами ничего НЕ МОЖЕТ произойти. Даже теоретически.
Но Зуму об этом, похоже, сказать забыли. Он неоднократно жаловался как своим "братьям", так и учёным в лаборатории, что при каждом прыжке испытывает весьма неприятные ощущения. Физиологи сочли, что перед ними уникальный случай — первый в истории саларианец с фобиями и галлюцинациями.
Не то, чтобы саларианцы вообще не могли сойти с ума. Это все могут, у кого вообще ум есть — хотя бы потому, что никто не может сказать с уверенностью, что такое вообще "вменяемая личность". Но саларианские психические расстройства обычно привязаны к одной, строго конкретной нити воспоминаний. Как вирус не может гнездиться в процессоре — у него должно быть место на жёстком диске.
У Зума же глюки генерировались с завидным постоянством после каждого перехода. Независимо от того, какой мозговой комплекс был "загружен" в этот момент. Причём глюки одного и того же типа.
В конце концов, врачи "Силы Скорости" махнули на это дело рукой, и решили, что нулевой элемент нижнего мозга подопытного каким-то образом резонирует с ядром Ретранслятора при подходе к нему, что и порождает галлюцинаторные комплексы. Благо, работе Зума они ничуть не мешали — как и все члены Лиги, он был обучен стойко переносить неприятности. Вот только оставался твёрдо убеждён, что его видения — реальны. И что получены они именно в процессе перехода, не до него и не после.
Что ж, непрофессионалу позволительно. А вот сам Мордин, как опытный нейрофизиолог, с нетерпением ждал, когда представится возможность изучить на собственном опыте такой интересный клинический случай. Если, конечно, феномен сохранится после смены владельца тела — возможно, он был привязан к личности Зума. Пальцы привычно отстучали на клавиатуре код системы назначения. Ретранслятор начал разворот...
Эта дорога вытянулась почти в бесконечность — по крайней мере, дальше, чем мог осознать и вообразить разум любого существа Цитадели. Семьдесят световых лет, семьсот петаметров. Квадриллионы шагов.
Космическая беговая дорожка. Трасса для самого быстрого бегуна во Вселенной.
Мордин одновременно бежал по ней — и был вытянут по всей её длине. Немыслимо длинная струна — и плоский блин, не имеющий длины, как понятия. Тысячелетия бега — и мгновение, неизмеримое никакими приборами.
Никакого парадокса в этом всём не было. Просто слова потомков обезьян, тюленей, ящериц и жаб слабо подходят для описания специфических феноменов теории относительности. Мозги, созданные чтобы не промахиваться языком при ловле мух, догонять под водой рыбу и срывать бананы с деревьев, не могут воспринять четырехмерную физику напрямую — только через абстракции математических формул или через неуклюжие метафоры.
Но он сейчас делал именно то, чего делать не мог. Его мозг... сознание... душа... невесть что, но способное думать и ощущать — стало частью потока света, соединяющего два Ретранслятора у разных звёзд. Он бежал и бежал по этой дороге, запоздало понимая, что она абсолютно реальна — более реальна, чем всё, виденное в так называемой жизни — прошлой или нынешней. Ему предстояло бежать много тысяч лет... и одновременно он уже прибежал, преодолев эту бездну в один прыжок, протянув через неё свои немыслимо длинные руки и ноги.
"Я — бегун, и я — беговая дорожка. Я — натянутая в космосе струна. Я — луч света в темном царстве. Я самый быстрый саларианец во Вселенной, и только я знаю, насколько я на самом деле медленный. Мой бег будет длиться вечно".
ТРЕТЬЯ НИТЬ ПАМЯТИ
Мордин с трудом поднялся с пола, где он пролежал почти минуту, скорчившись, и обхватив руками колени. Ничего подобного он даже вообразить не мог... да впрочем... и никто не мог бы. Даже Жнецы, при всём их невероятном, миллионолетнем опыте, вряд ли когда-нибудь осознавали точку сингулярности.
Он чувствовал себя одновременно просветлённым и зверски изнасилованнным. Как лягушка, которую заставили считать дифференциальные уравнения. Воспоминания Зума не могли передать даже десятой доли этого ужаса и одновременно экстаза перед открывшейся ему Вечностью. Сейчас ощущения тоже быстро блекли, вымывались из памяти, словно сон. Мозг старался уложить увиденное там в привычные форматы и шаблоны.
"В следующий раз запишу всё на нить памяти сразу же после прыжка. Очень, очень интересный феномен. Обработка информации идёт в потоке с нулевой массой покоя... Это может перевернуть всю известную нам физику..."
К счастью, на Орсте Ретранслятор располагался прямо на орбите планеты, а не на окраине системы. Транспортные потоки в этом веке ещё слабенькие, один корабль за пару недель — так что ждать своей очереди на посадку тоже не понадобится.
Вообще-то посадить стометровый звездолёт на простую бетонную полосу, используя только аналоговое управление и примитивную авионику — задача непростая. Тут с пилота-профи семь потов сойдёт. Скорость касания огромная, вес у корабля чудовищный, управляемость в атмосфере — отвратительная. Даже Джокер наверняка отказался бы — крылатый "утюг" самолётной схемы — это совсем не то, что игрушечка-"Нормандия". Использовать эффект массы в атмосферных манёврах тут ещё не умеют, поле слишком нестабильно. Только и исключительно в открытом космосе!
А ведь покойный пилот рейсового корабля выполнял такие посадки еженедельно, и наверняка даже не считал свою работу чем-то выдающимся! Вот уж поистине — "Богатыри, не мы".
Впрочем, любой член Лиги Единения посадил бы этого монстра с закрытыми глазами и одной привязанной к спине рукой. Что и проделал сейчас Мордин. Очень легко быть гениальным пилотом, когда у тебя есть море времени на исправление любой ошибки и устранение проблем в зародыше.
Зум собирался выпрыгнуть из корабля ещё до посадки, на высоте в пару километров. Эффект массы отлично заменял парашют. Мордин этот план отверг — небольшое повышение неопределённости для полиции не стоило связанных с этим проблем. Во-первых, ему не хотелось увеличивать количество трупов, а примитивный автопилот скорее всего с таким сложным манёвром сам не справится — и разобьёт корабль.
Или... Стоп, да ведь Зум на это и рассчитывал! Авария при посадке — лучший способ замести следы! Несчастный случай, огненный след посреди города, сотни смертей, мощное освещение темы в прессе — и при чём тут, спрашивается, какое-то убийство на Сур'Кеше, пусть даже далатрессы? Сам лихтёр превращается в клочья покореженного, обгоревшего металла, разбросанного на много километров. Попробуй найди в этом месиве трупы экипажа или следы опытного киллера...
Пожалуй, он так и сделает... за исключением удара по городу, разумеется. Перед входом в атмосферу связь исчезает из-за плазменного кокона — о чём пилот, разумеется, предупредит морзянкой. Отказ гидравлики крыла произойдёт несколько раньше... ещё на гиперзвуковой скорости, на высоте в несколько десятков километров. Пилотам удастся избежать разрушения машины, задействовав поля эффекта массы в нестандартном режиме. Но после перехода на дозвук произойдёт спонтанный срыв ядра и падение в штопор. Удар об океанские волны вызовет взрыв реактора, который полностью уничтожит все следы. Шансов выжить в такой катастрофе практически нет. "Чёрный ящик" так и не найдут.
Вот только... не слишком ли подозрительное совпадение — три отказа техники в одном полёте? Положим, потеря поля массы при нештатном режиме эксплуатации мало кого удивит — современные ядра такие ненадёжные... Но вот отказ коммуникатора и гидравлики с промежутком меньше суток... это уже вызывает вопросы. То есть вопросы в любом случае будут, в ГОР сидят те ещё параноики. Но лучше, чтобы их было поменьше.
Могут ли помехи со связью стать причиной аварии? Легко. Ошибка с приёмом сигнала позиционирования от наземных служб... выход на глиссаду на пару сотен метров мимо полосы... Пилот пытается вернуть корабль на правильный курс... слишком резкий манёвр... штопор, удар, взрыв реактора.
К счастью, на космодроме достаточно места, и достаточно мало саларианцев, чтобы устраивать такие фейерверки, не убив никого из посторонних лиц. Кстати, для ГОРцев это может послужить очень слабым, но всё же аргументом, что Зума на борту не было. Он как раз никогда не заботился о жизнях случайных свидетелей и сопутствующем ущербе.
Радар времён Мордина не только засёк бы отделение от корабля фрагмента размером с человеческое тело, но и проследил курс падения. Местная техника воздушного наблюдения, конечно, гораздо примитивнее. Тем не менее, он на всякий случай выждал, пока лихтёр снизится до восьмидесяти метров — ниже радарного поля. Автопилот был запрограммирован имитировать судорожные рывки с попытками вернуть управление до последнего мгновения. "Чёрный ящик" работает и возможно даже уцелеет в катастрофе, но из-за повреждения коммуникатора на ленте только совершенно невнятные звуки.
Может быть, покойным даже памятник потом поставят. Это было всё, что Мордин мог для них сделать.
Он выстрелил собой из люка для аварийной эвакуации, словно снарядом. Масса тела оставалась максимальной почти весь путь — нужно было удалиться на максимальное расстояние от точки взрыва, а также как можно быстрее снизиться — как для снижения заметности, так и для того, чтобы получить сцепление с землёй и возможность бежать.
По предварительному расчёту, сила взрыва реактора будет равна примерно одной килотонне. Для гарантированного выживания нужно удалиться от него примерно на километр. К счастью, корабль падает не строго вертикально — у него всё же есть кое-какое аэродинамическое качество, так что даже штопоря, он улетает от Мордина прочь. Точка падения отстоит от его нынешнего местонахождения на семьсот метров. Почти достаточно... почти. Нужно преодолеть ещё триста.
Двести он пролетел по воздуху, лишь перед самым касанием грунта уменьшив свою массу до состояния пушинки. Толчок все равно получился довольно неприятный... но ничего не сломано. Вообще переломы у саларианцев — большая редкость. Их кости больше напоминают по составу хрящи других рас.
Ну а теперь перекат, вскочить, ноги в руки, как говорят люди (никогда не понимал смысла этой метафоры — каким образом, схватившись за свои ноги, можно бежать быстрее?) — и подальше отсюда. Позади встаёт маленькое фиолетовое солнышко, спину обжигает тепловым излучением — единственным поражающим фактором, от которого не поможет ни скорость, ни кинетические щиты. Облучение недостаточно сильное, чтобы прожечь его новый костюм, но вполне может расплавить наружные слои, испортив функциональность брони. Но это предусмотрено — движение пальца и встречный ветер уносит лохмотья дополнительного слоя защитной ткани, которым он обмотался перед прыжком. Можно увеличить скорость.
Ещё через сто метров приходит ударная волна — на такой скорости и смягчённая щитами она воспринимается, как мягкое поглаживание. Подхватывает и несёт, как пушинку. Только спустя долгих пять секунд субъективного времени удаётся с ней всё-таки расстаться и продолжить путь на своих ногах...
Вокруг — голая степь, ни построек, ни разумных существ. Вся инфраструктура космодрома — в шести километрах. Должна выдержать. Минимальные правила безопасности известны даже в отдалённых колониях. Что такое падение звездолёта и чем оно грозит, тут должны быть в курсе. Всё-таки не первая авария таких масштабов в истории Союза.
Ну а если кто-то не читал правила техники безопасности, то вины Мордина в его смерти или инвалидности не будет.
Проблема в другом. В этой степи, дополнительно разглаженной взрывом, довольно трудно спрятать объект размером со взрослого саларианца. А значит, ему нужно покинуть этот район прежде, чем дымный гриб от взрыва полностью рассеется. Члены Лиги могли двигаться с такой скоростью, что становились полностью невидимыми для азари — но у саларианских глаз выше темп восприятия, с ними такой трюк не пройдёт. К тому же отключить разрядку ядра эффекта массы он мог лишь на две-три секунды — потом его выдаст шлейф из молний.
На космодроме есть аварийные убежища — люки, ведущие в небольшие бетонированные подземные помещения. Как раз для таких вот случаев. Но каждое открытие крышки фиксируется протоколом центрального компьютера — так что при расследовании катастрофы на неучтённое использование обязательно обратят внимание. Так что ими пользоваться — лишь в самом крайнем случае.
Единственное надёжное укрытие помимо них — горизонт. Расстояние до него четыре километра, немного меньше, чем на Сур'Кеше — меньше радиус планеты. Так что нужно просто как следует поднажать... всё время держась такого курса, чтобы место падения оставалось между ним и зданиями космодрома...
Спустя десять секунд его уже нельзя было разглядеть. Но он продолжал бежать ещё минуту и лишь потом перешёл на шаг, выравнивая дыхание. Впрочем, даже идя ровным прогулочным шагом он был быстрее большинства автомобилей. Глаза постоянно сканировали горизонт и небо, так что от появления неожиданных свидетелей он был хотя бы отчасти застрахован.
