Больше всего времени — две минуты — ушло на то, чтобы узнать, как звучит каждая буква. Общаясь с Коллекционерами в виртуальном пространстве, Мордин уже успел позабыть, какими тормозами бывают люди и другие разумные без имплантов. У него даже не было с собой саркофага, чтобы погрузиться в стазис, дожидаясь, пока их огромные неповоротливые мозги что-то сообразят.
Зато после этого он уже смог работать с учебниками самостоятельно. У библиотекаря и посетителей медленно отвисли челюсти при виде того, как красная молния бушует в помещении, перескакивая от стеллажа к стеллажу, или как замерший на мгновение Мордин перелистывает страницы со скоростью пулемётной очереди. Возможно, сразу демонстрировать почти незнакомым существам полные возможности скоробиотика — не лучшая идея, но сейчас скорость была важнее, чем скрытность. Параллельно со словами он усваивал и понятия новой культуры. Двенадцать Колоний. Боги Кобола. Сайлоны.
— Готов к переговорам, — сказал он наконец, отложив двадцать шестой учебник. — Думаю, понимаю. Достаточно. Буду доучиваться в процессе.
— Вы... выучили язык за шесть минут?! — даже увидев своими глазами, кобольцы всё ещё не могли в это поверить.
— Не полностью. Выучил базу. Могу использовать основные понятия. Нюансы буду дополнять.
Следующий вопрос был более обоснован.
— Кто вы?!
— Межрасовый союз. Космические путешественники. Четыре народа. Коллекционеры, протеане, Наездники, саларианцы.
— Путешественники? Вы хотите сказать, что оказались в системе Цираннус случайно?
— Не случайно. Научное любопытство. Интересная астрономическая формация. О населении не знали. Названия не знали. Что идёт война — не знали.
— Но... зачем тогда вы пришли к нам на помощь?
— Бомбардировка планет. Атака на беззащитные корабли. Выбор очевиден. Кто бы не вмешался?
На самом деле Мордин, конечно, знал очень много таких, которые не вмешались бы. Но учитывая, что пережили эти беженцы... сейчас было явно не лучшее время знакомиться со средним моральным обликом окружающей их вселенной.
— Мы влипли, Серан. То есть влипли, конечно, они — но так как мы за них вписались, расхлёбывать придётся нам. Мордин говорит, что на этих кораблях вообще нет сверхсветового двигателя. Все, у кого был, сбежали, бросили соплеменников на растерзание сайлонам. А нам остались — планетолёты, корабли внутрисистемного сообщения, с максимальной характеристической скоростью в одну десятую световой. И у тех энергии — пыжак наплакал.
— Поняла, — совершенно спокойно отозвалась аватара Милосердия. — Ничего страшного, я так и предполагала. Раз контакт уже налажен, не теряйте времени зря. Постарайтесь выяснить, какую связь, какие сверхсветовые двигатели и какие источники энергии используют наши новые друзья и сайлоны.
— Уже выяснил, — Мордин, как обычно, появился в сети без приглашения. — Очень интересно. Уникальные технологии. Пересылаю.
Наша вселенная полна нереализованных возможностей. Причём отнюдь не в философском, а в самом физическом смысле. Ровная и тихая гладь пространства-времени на уровне планковской длины представляет собой кипящее море всякой всячины, которая рождается из ниоткуда и уходит в никуда. Обычно в учебниках упоминают возникающие таким образом виртуальные частицы, но там, на уровне, для которого наномашины имеют размеры галактик, рождаются и куда более интересные топологические структуры. Кварки в свободном состоянии? Магнитные монополи? Чёрные дыры? Белые дыры? Червоточины? Всё, что угодно. Вот только всё это неизмеримо более эфемерно, чем любой сон. Все эти топологические чудеса рождаются, живут и умирают в течение нескольких планковских времён. Чтобы смениться другими, столь же виртуальными.
Квантовая червоточина по определению абсолютно случайна. Она может соединять две совершенно любые точки во вселенной. Теперь учтём, что в одном кубометре больше планковских объёмов, чем в нашей Метагалактике — кубометров. На много порядков больше. Правда, далеко не каждый планковский объём порождает червоточину. Вероятность рождения оной определяется крайне малым числом. Но у вселенной много-много попыток. 10 в 44 степени каждую секунду.
С учётом этого возьмите любые два произвольных кубометра объёма вселенной, подождите одну секунду — и вы увидите, что в этих кубометрах родилась и умерла червоточина, которая их соединяет. Причём, скорее всего, не одна. Ваше собственное тело представляет собой, фигурально выражаясь, станцию метро, с которой ежесекундно отправляются поезда на каждую планету в космосе.
Вот только прокатиться на этом метро вам не светит. Да что там вам — даже гораздо более компактному и быстрому электрону — всё равно не светит. Он слишком медлителен, чтобы успеть на поезд, и слишком огромен, чтобы влезть в вагон. Прежде, чем он приблизится к устью какой бы то ни было червоточины, она миллион раз закрыться успеет.
Ну а что касается таких макрообъектов, как люди, приборы или космические корабли... смешно даже говорить. Для нас квантовая пена невообразимо мала. В самом буквальном смысле — невообразимо. Ни один человеческий мозг не может по-настоящему представить, насколько крошечными и насколько быстрыми являются все эти флуктуации. Нам их даже обнаружить малореально, не то, что использовать.
Так обстояло дело и для физики Двенадцати Колоний Кобола. Квантовая пена была чисто теоретической концепцией, которой развлекались математики в свободное время. Пока не были найдены залежи тилиума — загадочного вещества, которое по сути не было веществом.
Вернее как... с чисто химической точки зрения тилиум представлял собой обычный металл, если быть точным — таллий (по числу протонов и электронов). Отсюда и название — корень тот же. Но помимо обычных элементарных частиц в его ядре присутствовало ещё... нечто. Нечто, имеющее определённую структуру на планковском размерном уровне.
При разрушении ядра тилиума это "нечто" высвобождалось, и каким-то образом вступало во взаимодействие с квантовыми червоточинами в окружающем пространстве, увеличивая их срок жизни, стабильность и проходимость.
Сначала кобольцы использовали этот эффект только как источник энергии, так как при испарении червоточин выделялось довольно много излучения. Затем научились, собирая большое количество червоточин в одной части корабля, создавать искусственную гравитацию. Потом последовало открытие, что взорвав тилиумную бомбу возле тонкой тилиумной пластинки можно сформировать горизонт событий, достаточно плотный, чтобы в него прошёл макрообъект. Существовал проход тысячную долю секунды, но достаточно быстродвижущийся объект мог успеть проскочить.
Над этим курьёзом посмеялись и забыли, поскольку возможность отправить зонд в абсолютно случайную точку вселенной — затратив на это весьма дорогое устройство, не имея ни малейшей возможности вернуть его или связаться с ним — не вдохновляла даже самых яростных фанатиков от науки.
Следующие два века тилиумная физика интересовала только промышленников, специалистов по системам жизнеобеспечения и физиков-теоретиков.
А потом появился "безумный пайконец" Фушида Фудзикава, разработавший концепцию "тилиумного процессора". Мало кто мог понять его теоретические выкладки, но практический вывод громом разразил колониальное общество. Используя этот процессор в сочетании с достаточно мощным вычислительным устройством, можно было стабилизировать не все попавшие в зону действия квантовые червоточины, а только ведущие в конкретный избранный район космоса.
Тилиумный процессор, тилиумная бомба и тилиумное покрытие обшивки корабля — эти три компонента стали для кобольцев ключом к дальнему космосу. В течение нескольких минут звездолёт фильтровал нужные червоточины, затем "взрывал" накопленный заряд, формируя горизонт событий. Тилиумная обшивка фокусировала и направляла этот горизонт — волна пробегала от носа до кормы корабля, поглощая и выбрасывая его в избранной точке космоса.
С этого момента перед кобольцами заново открылась вся Вселенная. Теоретически у тилиумного двигателя вообще не было ограничений по расстоянию — вероятность образования квантовой червоточины между вашим домом и домом соседа точно такая же, как между вашим домом и соседней галактикой. На практике экспоненциально росло время на создание правильного "фильтра" — механизма проверки квантовых чисел в процессоре, определяющего, что именно эта червоточина ведёт в нужный вам район космоса. Прыжок на пять светолет рассчитывался пять минут, прыжок на десять — уже полчаса, прыжок на пятнадцать — два с половиной часа.
При этом расход тилиума зависел только от количества прыжков, не от дальности. Поэтому если требовалась максимальная скорость, делали скачки на три светогода (три минуты на вычисление), если максимальная экономия — на восемнадцать светолет (три часа на вычисление). Прыжки дальше 18 светолет считались нерациональными, поэтому данное расстояние называлось "красной линией".
— Наблюдаю шесть кораблей! — нервно выкрикнул оператор системы ДРАДИС (дальнего радиолокационного автоматического детектирования и сканирования). — Все идут курсом на сближение! Самый крупный из них... два с половиной километра в длину!
— Всё в порядке, — возникший в рубке, как обычно, непонятно откуда Мордин коснулся трехпалой рукой плеча капитана. — Это свои. Опасности нет. Правда непонятно — почему пришли все? Должен был только один.
— Я сама ничего не понимаю, Мордин, — заявила в наушниках Серан. — Похоже, он шёл у меня в хвосте, пользуясь сверхсветовой невидимостью. Явик, ты что творишь? Ты же клялся, что ни за что в жизни сюда не сунешься!
— Ну, — задумчиво протянул аватар. — Если не считать того, что ваше самоубийственное безумие заразно... не то, чтобы вы мне оставили большой выбор. Сначала ты уводишь с собой Идриса, который решительно отказался оставаться наедине со мной без Мордина. Потом выясняется, что без Идриса и Мордина "Мэлон" ничего выращивать не будет — завершит все программы, что запущены сейчас, и перейдёт в режим ожидания.
Дальнейшего он не сказал, но было и так понятно. По крайней мере, Мордину и Серан, которые Явика неплохо уже знали.
Он оставил "Мэлон" на Сионе — заботиться о детях и заканчивать выращивание копии супердредноута. Там же оставил половину взрослых протеан. Дети при необходимости смогут эвакуироваться через "Канал-2", взрослых в любом случае останется хотя бы половина.
А сам взял "Вершину", остальной флот — и рванул вдогонку. Показываться на глаза Серан он, вероятно, не собирался. Остановиться где-то в световом месяце от системы — и с безопасного расстояния пронаблюдать, что она там вытворять будет. Чтобы иметь возможность быстро подскочить и вмешаться, если у неё дела пойдут плохо — или драпануть незамеченным, если пойдут совсем плохо.
Для этого он даже специально поддразнивал её по связи — чтобы убедить всех, что остался "дома".
Но когда выяснилось, что у местных аборигенов есть принципиально иной сверхсветовой двигатель, способный за мгновения преодолевать световые годы, не оставляя при этом никаких следов в пространстве — планы аватара резко поменялись. Тут уже ни о какой скрытности речи не шло. Он готов был лично срыть до мантии каждую планету системы, лишь бы заполучить в своё распоряжение этот волшебный движок.
Укорять внука в излишнем интриганстве Серан не стала — она сразу же развернула бурную деятельность, используя новые средства. Выдвинула пару тысяч "Очей" на охрану флота беженцев — теперь даже атака всеми силами сайлонов была бы отражена вполне рутинно, не требуя никакого чудесного вмешательства. Отправила на борт "Жемчужины Геменона" отряд инженеров — подкрутить всё, что нуждается в подкрутке. По сотне "Очей" — на каждую из планет системы, проверить все известные из библиотеки "Жемчужины" хранилища тилиума, и заодно — поискать выживших. Ещё по сотне — прочесать окрестности каждой из четырёх звёзд в поисках уцелевших гражданских кораблей. И конечно, на Леонис, единственную планету, которая не подверглась массированной ядерной атаке, и могла сохранить достаточно многочисленное население — крейсер (с одним авианосцем в качестве прикрытия). Благо, он был лучше других приспособлен к сбору и перевозке всего, что шевелилось.
— Мы с "Вершиной" остаёмся в резерве? — уточнил Явик.
— Отнюдь. Тебя я попрошу заняться сайлонами.
— В каком смысле — заняться? — недоверчиво наклонил голову аватар.
— В каком хочешь. Ты же у нас, как-никак, командующий, я не могу приказывать ни тебе, ни, тем более, "Вершине". Можешь их всех уничтожить до единого, можешь обратить в бегство или взять в плен, можешь вступить в переговоры, предложить перемирие, почётную или безоговорочную капитуляцию...
— Или попиратствовать... — задумчиво протянул Явик.
— Или это, — охотно согласилась Серан. — Местные говорят, что на всех сайлонских кораблях, даже на истребителях-рейдерах, имеются прыжковые двигатели, а на авианосцах-бейзстарах они должны быть весьма мощными... Главное, сделай так, чтоб они не путались у нас под ногами.
— С большим удовольствием, — хмыкнул аватар.
— Выделить тебе истребители прикрытия?
— Не стоит. Серьёзной опасности для супердредноута в этой системе, похоже, нет — а "Вершина" может оскорбиться, если я заставлю его полагаться в защите на корабли другой расы. Флагман должен быть самодостаточным.
Он сошёл со сверхсвета на расстоянии половины световой секунды от цели — формации из шести бейзстаров над Каприкой. Огневые решения уже были просчитаны. Заранее готовый к бою Солдан послал на пульт биотический импульс — и два разера одновременно засияли ядовито-жёлтым светом. Первые два сайлонских носителя вспыхнули и разлетелись в клочья раньше, чем осознали угрозу и начали выпускать истребители.
— Броня хиленькая, щитов нет вообще, — отметил Явик. — Я вообще-то рассчитывал их только повредить, а не уничтожать. Но и так неплохо получилось.
Четыре других корабля, однако, получили время на реакцию, которая у них оказалась отменной. Они выпустили в неожиданного врага множество ракет и целые тучи истребителей, не считая тех, что и без этого находились в космосе, осуществляя боевое охранение. Но Явика эти множественные мелкие цели нисколько не беспокоили. Пока что. Даже идя на сотне g, при условии, что будут непрерывно ускоряться всю дорогу, они достигнут его расположения лишь через девять минут. Достаточно времени, чтобы начать и выиграть войну.
Что он и собирался сделать. Новый залп разера — на этот раз на уменьшенной мощности, "всего" десяток тонн тротилового эквивалента. Распределённые по большой площади обшивки, броню они не пробили, но импульсы фототока выводили из строя нежную внутреннюю электронику. Бейзстары с погасшими огнями беспомощно закувыркались в пространстве. Он обработал все четыре лучами разной длительности, чтобы сравнить эффективность — последний едва "пощупал", а первый тщательно прожаривал секунд пять.
— У меня тут все люди прыгают и вопят от радости, — сообщила по квантовой связи Серан. — Одна человечка даже Мордина поцеловала на радостях. Во время атаки на Двенадцать Колоний их корабли точно так же теряли управление и сходили с курса, не успев ни разу выстрелить — сайлоны взломали их систему управления. Боюсь, ты станешь кобольским национальным героем.
