На экране появились два снимка, изображающих одну и ту же женщину — высокую блондинку в белом платье.
— Это снято в течение одной минуты на разных концах континента. И ещё около десятка таких же снимков, в том числе и на других планетах. Вот это на Каприке, это на Тауроне. Это не близняшки, это именно один человек. Одновременно в нескольких местах. И везде — с сайлонами.
— Невозможно... не могут же сайлоны... выглядеть как люди?!
— Ресурсов у них много, а человекоподобные роботы в принципе возможны, хоть и не на вашем техническом уровне. Но скорее, объяснение проще — сайлоны просто выкрали несколько человеческих эмбрионов, зигот или даже гамет, многократно клонировали их и вырастили себе человеческих слуг. При воспитании в правильно подобранных условиях можно добиться безупречного повиновения. И искренней веры в то, что они делают благое дело.
— Тогда их следует убить не из ненависти, а из милосердия. Они могут сами быть жертвами... но это очень опасные жертвы.
— Возможно. Следует собрать больше информации, прежде чем они все не погибнут от излучения. Во всяком случае, пока мы знаем, что роботы их явно ценят. Когда к одной из них попытался приблизиться рой Ищеек, приняв за обычного пациента для эвакуации, сопровождающие центурионы расстреляли его в воздухе. Сбили каждую особь из восьми сотен. За четыре секунды. Впечатляющий результат. Не думаю, что воюя с вами они демонстрировали такую скорость и точность — иначе у ваших войск бы не было ни единого шанса. Вероятно у сайлонов, как и у нас, возможности рядовых солдат искусственно ограничиваются — чтобы было проще от них избавиться в случае мятежа. Но телохранители важной персоны — совсем другое дело.
С учётом всех факторов, захват первых сайлонов планировался очень серьёзно, по всем правилам военного искусства. С использованием поля помех, отвлекающих манёвров, Преторианцев и мастеров-биотиков.
Но тут в чью-то светлую голову в штабе пришла "гениальная" идея:
— А что если просто пригрозить им уничтожением и предложить сдаться?
— Вряд ли это сработает с роботами, которые лишены инстинкта самосохранения. Но попробовать можно, в крайнем случае это ничем не навредит.
Самое удивительное, что это сработало. Причём сработало массово — в плен сдалось около сотни человекоподобных. Железные не капитулировали никогда и дрались до последнего. Но не мешали сдаваться органическим, хотя могли бы расстрелять их по десять раз, пока приближался эвакуационный транспорт.
Тем не менее, хотя органические сайлоны представляли огромный интерес для Коллекционеров (в некотором смысле профессиональный), первоначальную задачу операции никто не отменял. А её выполнение оказалось ещё более сложным, когда первые центурионы, скрученные сетями или запертые в "Стазисе", начали взрывать себя. Неясно, детонировали они свои мини-реакторы, запасы топлива, или у каждого была встроенная бомба — но выяснилось, что такая возможность была у всех. Однако если они думали, что это охладит пыл охотников за металлоломом, то сильно просчитались. Напротив, столь сложная задача лишь разожгла азарт у Коллекционеров. Лучшие умы флота взялись за решение этой задачи.
Положиться на закон больших чисел? Если захватить в плен миллион центурионов, у двух-трёх самоликвидатор почти непременно даст осечку. Вот только у них не было миллиона пленных центурионов.
Тут даже Мордин не мог помочь. То есть уничтожить "тостеров" он мог запросто, а вот обезвредить, сохранив электронную начинку в целости... у них внутри квантовых коммуникаторов не было.
— Можно определить по мощности и спектру излучения, какого рода эти взрывы? А также, прокрутив в замедленной записи, из какой точки они исходят?
— Попробуем. Загрузим компьютеры, может, что и вычислим. Записей самоподрыва у нас уже много.
— Агатон, Карл. Младший лейтенант колониального флота. Личный номер PK-789934...
— Успокойтесь, лейтенант. Вы не на допросе. Я Арон Актеон, капитан ботанического лайнера "Жемчужина Геменона". Всё позади. Вы в безопасности.
— В безопасности?! После того, как меня укусили эти проклятые жуки, и я непонятно как оказался здесь?
— Эти жуки не враги нам. Это... скорее что-то вроде саранчи из пророчеств, божественной казни на сайлонов. Знака — "Отпусти народ мой".
— Вы с ума сошли?!
— Мы все с ума сошли. И это нормально. Ненормален тот, кто сохранит здравый рассудок после всего, что здесь произошло. Но я пришёл не посвящать вас в сакральный смысл происходящего. Давайте я вам, как космонавт космонавту вкратце и по делу изложу, что случилось в космосе, пока вы были на Каприке...
— Нет! Сначала объясните, где моя напарница, Шерон Валери?!
— Ваша напарница... Видите ли, с ней всё в порядке... она здесь, но я не уверен, что вам стоит с ней прямо сейчас видеться, пока вы не представляете толком всю ситуацию. Я могу вам показать её через камеру наблюдения, если хотите.
— Это уже мне решать! Если вы не сайлон, пустите меня немедленно к Шерон! А там уже поговорим о пророчествах и обо всём остальном...
— Я-то не сайлон... а вот ваша подруга, увы, да.
— Что?! Что вы несёте?! Шерон — мой напарник, она мне жизнь спасла!
— К сожалению, одно другому не мешает. Вот, посмотрите на экраны. Это — камера номер 254. А это — камера 256. Обе трансляции в реальном времени.
— Что за фрак?! — ошеломлённо выдохнул пилот, глядя, как две идентичных черноволосых женщины расхаживают по отведённым им комнатам.
— Человекоподобные сайлоны одной и той же модели. Почему-то тостеры не догадались разнообразить их внешний вид. Существует много копий, выглядящих совершенно одинаково, за вычетом одежды и причёсок. Некоторые прилетели с флотом захватчиков, некоторые были внедрены в наше общество давно...
Карл обхватил руками голову. Затем поднял взгляд.
— Но послушайте... даже если действительно существуют человекоподобные сайлоны... у них же должны быть человеческие прототипы? Люди, по образцу которых их делали... может быть, Шерон как раз оказалась таким прототипом, сама того не зная?
— Возможно, прототип у них был, — вздохнул Актеон. — Но ваша напарница им не является. Она сайлон — это, увы, подтверждено.
— Каким образом?!
— Ну, во-первых, на сайлонов иначе действует фиксирующий токсин — это та самая штука, с помощью которой вас сюда привезли. Он вырубает их только часов на шесть, а не на сутки, как человека. Но... спокойно! Я ещё не закончил. У людей тоже есть индивидуальные различия во времени фиксации, так что это не окончательное доказательство. Только повод насторожиться. А ВОТ ЭТО — уже подтверждение.
— Что это? — Хило посмотрел на очередной снимок, как на ядовитую змею.
— Это так называемые силиконовые дорожки. Всё, что отличает гуманоидного сайлона от человека. Симбиотические кремнийорганические волокна, похожие на грибницу, которые дублируют часть его нервной системы. Именно они позволяют сайлонам подключаться к компьютерам, именно через них производится загрузка и выгрузка ложной памяти, именно они делают сайлонов сильнее и быстрее нас, позволяя в экстренные моменты мобилизовать мышечную систему так, как мы никогда не сможем. Наши друзья также предполагают, что эти дорожки даже обеспечивают сайлонам своеобразное бессмертие.
— Итак, вы осознаёте себя, как сайлона? Не как человеческого прислужника сайлонов или даже их союзника? Как существо одного вида с центурионами?
— И рейдерами, — кивнула Шестая. — И гибридами.
— Гибридами? Кто это?
— Неважно. Вы всё узнаете в своё время.
— Тогда объясните мне, как сайлон. Зачем вам понадобилось уничтожать население Двенадцати Колоний? Они не представляли для вас опасности. В вашем распоряжении были совершенные системы передвижения — прыжковые двигатели. Перед вами была вся Галактика. Вы могли отправиться куда угодно, и вас бы никогда не нашли, тем более, что жители Колоний — изрядные домоседы, не склонные к космической экспансии.
— А зачем ВАМ понадобилось защищать их? — Шестая наклонила голову, внимательно и чуть лукаво вглядываясь в алый объектив "Ока", висевшего перед ней.
— Долг всякого разумного существа — предотвратить беспочвенное насилие.
— Даа? — задумчиво протянула женщина. — И много вы разумных существ знаете, чтобы так рассуждать?
— Уж поверьте, достаточно.
— ВЕРИТЬ я предпочитаю в нечто более серьёзное. Если бы вы имели опыт странствий, то знали бы, что долг у всякой живой твари, разумна она или нет, есть лишь один — славить Бога своими бесконечными проявлениями разнообразия.
— Так это, значит, ради разнообразия вы уничтожили пятьдесят миллиардов человек?
— Пятьдесят миллиардов грешников. И мы не убивали их.
— Разве? Вы хотите сказать, что бомбардировку Колоний осуществили не сайлоны?
— Мы сбросили бомбы, но мы никого не убивали. Никто никогда никого не убивает на самом деле. Душу даёт Бог — и только Он в состоянии её отнять. Если бы гибель Колоний противоречила воле Божьей, ни один волос не упал бы с головы их жителей. Отказали бы взрыватели, или уязвимости в программном обеспечении флота были бы вовремя обнаружены и устранены, или прыжок оказался бы просчитан неверно и привёл нас в фотосферу звезды... Если всё сработало, как надо — значит, мы вершили волю Его.
— Как видите, не всё. Вы не учли нас.
— Всё учесть может только Бог. Раз вы здесь появились, значит Ему было угодно сохранить пятьдесят миллионов, а не пятьдесят тысяч избранных, как мы думали. И вы появились здесь, чтобы исправить нашу ошибку. Вы — тоже орудия Его.
— По-вашему, у верховного существа Вселенной раздвоение личности, если его орудия воюют друг с другом?
Детекторы зафиксировали сильную инфракрасную вспышку. Серан уже знала, что так бывало у человекоподобных сайлонов в моменты сильных эмоций. Поток данных, бегущих по силиконовым дорожкам, на секунду возрастал в тысячи раз. Если их раздеть, можно было заметить пробивающееся сквозь кожу свечение даже в оптическом диапазоне. Нет, нити не раскалялись до красного свечения (иначе сайлон бы немедленно свалился с ожогами — да и полупроводниковые свойства были бы утрачены). Они производили свет, как побочный эффект какого-то иного процесса, тепловыделение не превышало пары десятков джоулей.
— То, что выглядит для вас, как противостояние, для нас есть проявление гармонии и любви. Всё живое прославляет Бога. Только одни делают это своим возвышением, а другие — своим падением. Одни — своей радостью, другие — своим страданием. Одни — осознанно желая исполнять Его волю, другие — не зная о Нём, третьи — думая, что противостоят Ему. Каждый выбирает для себя, и пока мы живы — выбор не окончателен. Один неверный шаг может сделать праведника — грешником, и наоборот.
— Тогда почему вы решили, что бомбардировка Колоний была праведным шагом, а не грехом?
— Потому что она удалась.
— Мы по три раза проверили, — хмуро процедил Скруд. — И теоретические выкладки, и само устройство. Тилиумных процессоров не существует. Вернее, не существует в том виде, в каком их описывают учебники Колоний. Устройство с таким названием, конечно, существует... но оно не делает то, что должно делать. Более того, не может делать в принципе. Выкладки Фудзикавы — не более, чем остроумный математический трюк, софизм, опровергнуть который на уровне их развития вычислительной техники и физики невозможно, но для нас наличие ошибочных допущений очевидно. А сам "процессор" в железе — это прибор, функция которого — имитировать бурную деятельность. Плацебо. Он хорошо загружает вычислительный блок, но кроме этого ничего не делает.
— Но ведь они прыгают!
— Именно. Они прыгают, хотя прыгать в принципе не могут. Вернее как... червоточину создать возможно. В этом ничего невероятного нет, кроме невероятного вещества тилиума. У нас теперь тоже есть тилиум, и мы тоже можем прыгать. Куда-то. В любую точку вселенной, только не туда, куда надо. Прыгнуть В ЗАДАННУЮ ТОЧКУ — невозможно. Это не слабость вычислительной техники или конструкции двигателя, это фундаментальное свойство квантовой пены. Другой конец червоточины может сформироваться ГДЕ УГОДНО, и с этим ничего поделать нельзя. Мы отправили три срочно созданных зонда-прыгуна. Все прыгнули успешно, но ни один не попал. Один вышел в фотосфере звезды, и сгорел раньше, чем успел определить свои координаты. Второй оказался в далёкой галактике за шестьдесят миллиардов световых лет отсюда. Третий... откровенно говоря, мы вообще понятия не имеем, ГДЕ он. Он сейчас находится на орбите ледяной планеты, которая вращается вокруг внегалактического красного гиганта и передаёт нам по квантовой связи картины звёздного неба... но мы их не можем идентифицировать. Вообще. Ни одной знакомой галактики, квазара или скопления.
— Скруд, очнись! Но они же делают! Корабли Колоний уходят в прыжки, и выходят именно там, где собираются. Сайлоны тоже. Они могут ошибиться на пару тысяч километров, но не на пару галактик!
— Вот именно. Они прыгают... и мы понятия не имеем, как они это делают. Вопреки физике. Вопреки математике и логике. Возможно, они могут достигать желаемой точки в космосе только потому, что верят в это.
Серан уже собиралась выдать очередную разгневанную тираду, но её отвлёк замигавший тревожный сигнал на тактическом экране.
"Внимание, на связи "Око-27325", командующий группой охранения у сайлонского устройства связи. Мы атакованы, мне отступать или принять бой?"
"Доложите, сколько рейдеров вас атакует и есть ли с ними корабли-носители".
"Это не рейдеры! Нас атакуют "Гадюки", выпущенные с колониального батлстара!"
ИНТЕРЛЮДИЯ-4
— Очень странно, — пробормотала майор Кендра Шо, изучая снимки, сделанные разведывательным "Раптором". — Этот узел связи явно довольно важен для них. Но я не вижу ни одного классического рейдера поблизости. Только два десятка этих новых, шариков.
— Тем лучше, — заключила адмирал Елена Кейн. — Видимо, они настолько полагаются на свои новые истребители, что полагают — больше и не нужно.
— Либо это приманка, — предположил старший помощник Юрген Бельзен. — Координаты объекта хорошо известны. Данные прыжка на него могут быть предпросчитаны, и где-нибудь на их базе ждут своего часа сотни, если не тысячи, рейдеров с разогретыми двигателями.
— Возможно, — кивнула Кейн. — Однако постоянное поддержание таких ловушек дорого стоит. Разогретый прыжковый двигатель быстро изнашивается и сжигает топливо, и этого даже сайлонам не обойти. Не думаю, что они станут тратить миллионы часов ресурса, чтобы перекрыть подход к каждому узлу.
— То есть мы пойдём в бой, просто понадеявшись, что нам повезёт? — уточнил Юрген.
— Нет конечно, — холодно глянула на него адмирал. — Мы учтём и такую возможность. Выйдем из прыжка не непосредственно рядом с коммуникатором, а... — она задумывалась, что-то прикидывая, — за полтора мегаметра. Так чтобы засадные авиакрылья — если они, конечно, там есть — не смогли сразу на нас выпрыгнуть. Пустим в цель бортовой залп из снарядов главного калибра и ракетный залп, с волной ложных целей. Двум десяткам истребителей их все не сбить никак. Если узел не имеет прикрытия — или сайлоны не решатся его задействовать — мы его уничтожим, даже не используя собственное авиакрыло, и уйдём обратно в прыжок. А если откуда-то вдруг выпрыгнет пара сотен сайлонов и посбивает все наши снаряды и ракеты — у нас будет достаточно времени, чтобы оценить силы защитников и решить — стоит прорываться или лучше отступить. В любом случае их предрассчитанный прыжок будет использован, и все дальнейшие прыжки придётся считать заново, так что мы с ними окажемся на равных.
