Тик.
МНЕ?!
Так.
ДЕЛАТЬ?!
Тик.
Ответа нет.
Так.
Нигде. Можно глядеть в небо или в лицо солдат, отступающих раз за разом перед накатывающей волной... Монстров. Отбрасывая все догматические учения Ордена, монстров. Просто монстров.
Тик.
Спасения не придет. Ни справа, ни слева. Ни сверху, ни снизу. Ни сзади, ни спереди.
Так.
Стоя и глядя в глаза капитана я вижу отчаяние. Звериную ярость, желание стоять до последнего, не сдаваться. И смирение. Затаенное принятие, скрытое даже от мыслей самого капитана. Принятие неизбежного.
Тик.
Мы все умрем. Ничего нельзя поделать. Мы все умрем.
Так.
Все мы ленивы, глупы, и жадны. Все мы люди. Наши пороки неизменны со времен Вавилона и со времен Великих Пирамид. Со времен пещер и мамонтов, мы всегда надеемся на что-то.
Тик.
Кто-то придет и спасет всех нас. Добрый волшебник из сказки, который изменит все, спасет всех, после чего уйдет, оставив нам мудрый совет, который изменит нашу жизнь.
Так.
Все надеялись на это. Умирающие солдаты и отчаявшиеся капитаны. Загнанные в угол гражданские и мечущиеся по сторонам охотники. Плачущие дети и стонущие старики.
Тик.
И я.
Так.
Всегда удобно перекладывать ответственность на других, не так ли? Кто-то сделает это все. Мы ведь лишь люди, нам неподвластно столь многое в нашем мире — рак и цунами, орбита земли и цикл дня и ночи, мы все просто песчинки в одном бесконечном просторе космоса.
Тик.
Мы есть Воля и Воля есть мы. Другие Традиции никогда не понимали Волю так, как мы. И только Воля и есть наша магия.
Так.
Глядя в глаза капитана, я видел там себя. Как в зеркале.
Тик.
Отчаянный и напуганный маленький человечек, пытающийся дождаться спасения — не понимая, что спасение не придет. Спасения нет.
Так.
А если спасения нет...
Тик.
Нам придется сделать его своими руками.
Так.
Так произошло.
* * *
8:05:34
Как спасти Гору Гленн?
Столь сложный вопрос...
Что такое Гора Гленн?
Это государство.
Как спасти государство?
Нужно спасти экономику, правительство, армию, нацию...
Можешь ли ты спасти все это?
И глядя с высоты башни телекоммуникаций я понимал.
Нет. Не могу.
Значит...
Гору Гленн нельзя спасти. Правительство было мертво — или дисфункционально. Армия была разорвана на части, командные звенья перебиты. Нация распалась на лишь группки бегущих людей. Экономика? Какая экономика может крыться в руинах?
Тогда, перед нами стоит вопрос, Джонатан... Что мы все еще можем спасти?
Люди. Люди, что еще живы.
Как можно спасти людей, Джонатан?
Эвакуация людей.
Хорошо, Джонатан. Как мы можем провернуть эвакуацию?
Множество людей... Сотни групп, малые и большие, неизвестное число людей... Сотни тысяч — или миллионы? Где они спрятаны? Куда их перенести?
Джонатан, как ты можешь эвакуировать людей?
Магия. Я телепортирую их в Атлас.
Сработает ли это Джонатан?
Время, время, время...
Всегда против меня. Всегда против нас всех.
Найти все группы людей — четыре часа? Пять? Если каждого человека — восемь...
Телепортация...
Час на сто человек. Не меньше пяти тысяч часов — самая скромная оценка... Больше месяца...
Какая несмешная шутка.
Еще варианты, Джонатан?
Нужно уничтожить гримм. Всех.
Как это можно сделать?
Как, хах... Действительно, как...
Армия? Огромная армия на подмогу солдатам...
Ты знаешь какую-либо армию, которая в данный момент готова отправиться в Гору Гленн для ее зачистки?
Нет. Не знаю.
Тогда этот вариант отпадает.
Что еще? Что уничтожит всех гримм?
Оружие массового поражения.
Какое оружие массового поражения из этого мира ты знаешь, Джонатан?
Никакого.
Информация, которая никогда не была мне нужна стала самой желанной в этот момент.
В этом мире изобрели ядерное оружие? Где находятся склады со взрывчаткой?
Прах. Взорвать гигантское количество праха.
Сколько праха потребуется на это?
Математика. Цифры. Числа.
Двадцать пять баррелей.
Суммарно, около тысячи контейнеров. Где ты найдешь такое количество?
Атлас. Один магазин, который я посетил... В нем не меньше ста контейнеров, два с половиной барреля. Нужно десять магазинов.
Сколько времени уйдет на это?
Телепортация... Подготовка экипировки. Воровство. Проблемы с полицией...
Не меньше трех дней.
Долго, долго, слишком долго...
Что еще, Джонатан? Что мы можем сделать?
Взрыв. Армия. Эвакуация. Оружие.
Все плясало перед глазами, числа и цифры, крики приобретали цвет перед глазами, вид бесконечной черной орды отдавался вкусом песка на зубах...
Я был когда-то здесь.
В этом... Месте. Состоянии. Позиции.
Глядя на рушащийся мир. Глядя на ужас передо мной.
Я не хотел умирать. Я не слышал, как кричали горящие люди, и не смотрел, как пламя облизывало мои тетради — та, с волчонком... Она всегда мне нравилась...
Я просто хотел быть дальше. Как можно дальше...
Мой взгляд поднялся вверх и замер.
Мои зрачки расширились, глядя на небо.
Луна.
Какая странная вещь, Луна. Забавно, как много поэтов прошлого и настоящего посвятили свои стихи красоте Луны. Какое глупое восхищение чем-то столь обыденным...
И как обыденен был этот мир, где Луна была сломана на части.
Какая странная и нелепая дурость. Луна, столь монолитный объект... Разбитый на части. Словно бы кусок был буквально выбит силой. Не выгрызен, а просто разбит случайным ударом. Как будто неосторожный ребенок, уронивший чашку, глядя на то, как падают осколки рядом...
Забавно, но безумный мир диктует безумные правила.
Разбитый спутник Земли в окружении осколков, медленно притягивающихся гравитацией Луны — или же столь медленно откалывающихся, чтобы исчезнуть в глубине космоса, превратившись в кометы для далеких планет...
Кратер Вредефорт. Сто восемьдесят шесть миль диаметром.
Гоба. Шестьдесят тонн.
Тунгусский феномен. До сорока мегатонн в тротиловом эквиваленте.
Права на ошибку нет. Слишком большой метеорит — ты похоронишь все население Гленн. Слишком маленький — и орда даже этого не заметит. Слишком быстрое падение — удар со взрывом. Слишком медленное — диаметр удара будет равен диаметру метеорита. Слишком высоко — непредсказуемая траектория. Слишком низко — медленное падение.
Десять? Двадцать? Нет, сотни!
Малые и большие. Одни сгорят в атмосфере, другие принесут невероятное разрушение.
Траектория. Расчеты. Так много дел.
Время против нас, Джонатан. Всегда против нас.
Я тоже хотел бы, чтобы нашелся чудесный волшебник.
Сильный и добрый, умный и мудрый. Кто-то, кто спас бы нас всех.
Но волшебника не было. Не было чудесного спасения. Были только мы, мы все, глупые и мелочные люди.
И если нам не предоставят спасения...
Что же, нам придется добывать его самим.
Джонатан взял в руки микрофон.
8:00:05
* * *
Маг всемогущ. Осталось лишь поверить в это.
Неверие есть величайшая сила, равная лишь Воле человека. Но неверие имеет слабость, парадоксальную слабость в самом себе.
Мы не верим, что мы не верим.
Человек не может полететь — это абсурдно. Но если мы говорим о самолете — то все это тут же становится легким и логичным, понятным.
Если ты упадешь с тысячи футов — ты разобьешься... Но если у тебя есть парашют, то это конечно же меняет дело.
Скорость в три сотни миль в час? Невозможно — кроме гоночного болида, тогда это само собой разумеется.
Люди забавны в том, как много "невозможных" вещей они придумали — и как легко они умещают в картине мира "невозможное" с "естественным", когда эти вещи противоречат друг другу на каждом углу.
Люди настолько сильны в своем неверии — что они готовы не верить даже в само неверие.
"Человек не может выжить в космосе!" сочетается с "Скафандр, в котором можно находится в космосе целыми днями" — и никто не видит противоречия. Люди сами убедили себя в том, что все их убеждения это просто "временные убеждения, которые могут быть развеяны в любой момент".
Маги столь забавны в том, что отринув ложь Консенсуса, они укрепились в своей вере в неверие.
"Магия дает мне возможность летать потому, что летать без магии невозможно" — забавно, что маги больше верят в невозможность магии, чем спящие, никогда о магии не знавшие.
Вернитесь в прошлое и принесите людям антибиотики — и они сочтут их Господним чудом. Конечно, для просвещенного жителя сегодняшней эры это так дико, считать антибиотики чудом Господа — но жителю средневековья непонятны слова "ректификация", "генная инженерия", "пенициллиновые культуры". Для них это чудо. Для современного жителя это технология.
Проблема лишь в том, что маги знают — чудо отделяет от технологии только название, и ничего больше.
Стоит антибиотикам оказаться в средневековье — они станут чудом. Потом, возможно, человечество научится их производить...
Но от этого они не перестанут быть чудом — они лишь изменят название.
Что приходит на ум первым при слове "оккультная печать"? Наверное, пентаграмма, пятиконечная звезда, возможно даже с головой Бафомета в центре...
Но чем является "оккультная печать" в своем изначальном смысле? Рисунком. Символическим обозначением.
Конечно же, пентаграмме нет места в науке, но... Взгляните на схему электрической цепи.
Забавно — непонятные черточки и точки, круги и линии, столь понятные для любого уважающего себя инженера или техника...
Символическое обозначение работающего продукта.
Кто сказал, что схема электрической цепи не является оккультной печатью?
Их основная мысли одна — схематическое изображение существующего ритуала.
Одна схематически изображает транзисторы и редукторы, вторая — фазы Меркурия и Венеры. Одна создает ритуал зажжения лампочки — вторая ритуал явления света.
Разные имена, разные символы, разные названия — единая суть.
Оккультные гимны можно переложить в последовательность нулей и единиц, назвав это "компьютерным программированием", но суть не изменится.
Орден Гермеса, мы, наблюдали за этим забавным явлением дольше, чем кто-либо на свете.
Мы раскладываем электрические цепи на печати Соломона, мы превращаем код в гимны, мы чертим пантеон Богов современности — где странствующий Меркурий не летает по небосводу — а движется в сотнях импульсов по оптоволоконным кабелям.
Интернет, Меркурий — имена взаимозаменяемы.
И потому мы, Орден Гермеса, не побеждены и побеждены не будем никогда. Потому, что даже если нас уничтожат, наши труды сожгут и наши твердыни захватят...
Захватчики, новые ученики — имена взаимозаменяемы.
Наверное, поэтому нам было легче всего. Нам, не бани Эферитика, не бани Акашика и даже не бани Виртуалистика. Потому, что мы никогда не теряли позиций на самом деле — мы просто изменили подход.
И потому не было ничего особенного в том, чтобы заставить десятки метеоритов упасть на землю.
Человек всегда стремился к звездам. Космическая гонка была закончена, когда человек ступил на поверхность Луны. Когда он вырвался из колыбели Человечества.
Для этого нам не потребовалось ни божьей помощи, ни знаний инопланетных рас. Только Воля.
И никто в этом мире не знает Волю лучше чем бани Герметика.
И потому, все, что требовалось мне сейчас — это воссоздать путь человечества к звездам.
Расчеты Циолковского, компьютеры НАСА, и Воля человека.
После чего — развернуть их наоборот.
Не путь человечества к звездам, а путь звезд к человечеству.
Иными словами, обратные расчеты запуска человека на Луну.
В конце концов, человечество всегда стремилось подняться к звездам...
И не просто так метеоры называют "падающими звездами", не так ли?
* * *
Наверное, я бы мог назвать это красивым, в каком-то смысле.
Метеорит отклоняется от траектории... Расчеты, так много цифр.
Ускорение свободного падения — сопротивление воздуха... Трение порождает энергию, масса изменятся, сопротивляемость снижается, метеорит раскалывается на части — новая траектория...
Удар, удар, удар.
Казалось, будто бы сама земля трясется — может быть это был крик и плач, а может быть смех. Господь смеется над нами? Смеется над тем, как мы отчаянно цепляемся за любой предоставленный нам шанс, осознавая, что у нас нет шанса?
Удар, удар, удар, грохот...
Рев ударов смешивается с ревом гримм и на уши опускается вата...
Кажется, будто грохот продолжается бесконечно. Хочется спать. Хочется плакать. Хочется смеяться.
Я все сделал правильно? Столько цифр и глупых слов, ритуалы, ритуалы... Символы расплываются перед глазами, так тяжело поднять руки...
Что-то подкатило к горлу — кажется, что это рвота, но металлический привкус во рту заставляет сомневаться. Тошнит. Очень сильно тошнит.
Хочется спать. Сделано все, что только могло быть сделано — хочется спать...
В руку уперлось что-то теплое и я медленно поднял глаза.
Даже глаза наливаются свинцом. Но темнота медленно проходит. Солнце. Рассвет.
Глаза Синдер упираются в меня и мне так хочется, чтобы она легла спать.
Маленький домик, маленький офис, непыльная работенка...
Продажные чиновники, мелочные бюрократы, несчастные работники...
Рев продолжается где-то там, сверху и спереди, слева и справа...
Где я?
Взгляд пытается найти что-то рядом, но я вижу только старика перед глазами.
Я умер?
Какая-то безумная мысль вторглась в мое сознание на мгновение, обернувшись в лохмотья моего внутреннего голоса.
Это было бы глупо. Так глупо, жить для того, чтобы... Умереть?
Но мы все неизбежно умрем. Мы рождены для этого. Мы рождаем детей лишь для того, чтобы были те, кто нас похоронят.
У меня есть дети? Синдер! Синдер считается, наверное...
Предсмертный бред? Конвульсии разума?
Я слышал когда-то, что перед смертью можно зарегистрировать последнюю активность мозга человека — мощный выброс нейромедиаторов и активность нейронов.. Предсмертный бред, видение Бога, глупость. Какая глупость, я ведь не умираю...
Ведь так?
* * *
Все было так легко. Так просто. Казалось, будто бы все будет разрешено. Так легко. Джонатан просто... Просто изменит все! Всех спасет!
Джонатан сильный. Джонатан умный. Джонатан хороший.
Все было так просто. Нужно было просто делать то, что Джонатан скажет. Рисовать символы. Писать цифры. Чертить линии. Ничего сложного.
И Джонатан решит все проблемы.
Все было так просто и так понятно...
* * *
-Кто мог научить тебя подобной практике?— взгляд старика всегда был... Особенным. Он не был тяжелым или изучающим, сколько... Знающим. Как будто он знал все и без твоей подсказки и просто ждал возможности услышать от тебя, не то, в чем ты виноват — а то, что ты готов вменить себе в вину.
-Знакомый из Хора,— я вздохнул. Старик всегда знал, что именно ты сделал не так.
