Пулеметная точка, на которой находился сейчас Стоян, располагалась на возвышенности между двумя каменными булыгами, в ста шагах от берега. Если бы был еще один пулемет, разместили бы оба на флангах, тогда бы шансов на выживание в данной ситуации было бы больше.
Вскоре он увидел, что бойцы покинули водопад и пошли к палатке одеваться, поэтому, вместе с вернувшимся от строителей Федулом и сменившимся со второго поста наблюдателем, повторили процедуру помывки. Затем, так же одевшись в чистую одежду, он построил для постановки боевой задачи полностью экипированных и вооруженных бойцов. Впрочем, каждый из них сам знал, что в той или иной обстановке надлежит делать... за одним маленьким исключением: никто даже на миг не предполагал, что вражеских кораблей (если они вражеские), будет восемь.
— Братцы, если это враги, то на остров мы их пустить не вправе, — сказал десятник и взглянул в море. Сейчас уже были заметны полосатые паруса и гнезда для весельных уключин на бортах шебек. Никаких флагов или вымпелов не было видать, князь рассказывал, что именно на таких судах ходят арабские пираты.
Стоян был исполнительным воином, а князь для него стал образцом для подражания, все написанные им уставы и наставления изучил, чуть ли не лучше всех. Соответствующим образом и управлял своим десятком, однако сейчас говорил тихо и совсем не по-уставному:
— Все действия минометных расчетов и пулеметного звена отработаны, задачи каждого бойца в отдельности давно определены. Поэтому, ребята, если к нам полезут, то дадим им просраться. А ты, Раду, — он подошел к пулеметчику, — Возьми с собой мину, как ее инициировать, ты знаешь. Пулемет в чужие руки попасть не должен. Теперь, братцы, помолимся, да и пойдем на позиции.
Стоян стал одним коленом на песок, остальные тут же присоединились и громко прочли, как положено, молитву Господню, перевод которой со старославянского на новый славянский язык выучили самым первым: 'Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь.'
— И это, — он поднялся с колена и на секунду замолчал, — Может, кого из вас когда обидел, так простите меня.
— Да что ты Стоян? Да все нормально! Ты командир, тебе положено. Выживем — и мы командирами будем, — молодежь зашумела, их лица улыбались, но по выражению глаз было видно, что в отношении противостояния девяти бойцов против восьми шестнадцатипушечных кораблей, никто особых иллюзий не питает. Они подходили друг к другу, обнимались, шутили и... прощались.
Для обозначения принадлежности острова, на высокий шест подняли флаг Испанской Империи. Корабли, которые были уже милях в двух от входа в бухту, на это не прореагировали никак. Только где-то за милю марсовые стали шустро убирать паруса, а их эстафету перехватили гребцы, весла которых дружно ударили по воде. При этом, шесть шебек двумя кильватерными колоннами по две в ряд, полным ходом рванули к горлышку бухты, а два крайних корабля разошлись вилкой и в полумиле от берега стали табанить одним рядом весел, резко разворачиваясь бортом к месту высадки. Стали видны приготовления вражеских пушкарей.
Не занятыми в минометных и пулеметном расчетах, оставались трое стрелков. Но для них тоже на флангах причала ранее были оборудованы огневые позиции, находящиеся метрах в пятидесяти-восьмидесяти от берега. Один из этих бойцов взяв в руки связку прутов, побежал вдоль причала, где дважды остановившись, вроде бы как прицеливался. Затем, вернулся на свою позицию и поднял вверх сначала четыре прута, затем, семь. Так он обозначил сектора, по которым неслись колонны непрошенных гостей.
Дело в том, что прицельные приспособления миномета, которые все считали верхом совершенства, по мнению князя довольно примитивны. Поэтому, он предложил минометы заранее выставить строго напротив горлышка бухты и зафиксировать горизонтальную наводку, заранее определив директрису стрельбы и регулируя дальность только винтом вертикального подъема ствола. Берег так же был пристрелян, а все данные угломера были помечены на колесике лимба и вписаны в баллистическую таблицу.
— Внимание, к бою! — громко крикнул Стоян, затем, тише добавил наводчику второго миномета, — Петро, берешь дальний, седьмой сектор. И видишь, твой немного отстает, значит, нужно время для подлета мины, поэтому, открываем огонь одновременно. Нам очень важно первыми глушануть ведущих, поэтому вы, братцы заряжающие, вбрасывайте в ствол мины со всей возможной прытью. Не бойтесь, одна на другую не налетит, предохранитель не даст.
— Внимание, — опять повысил голос, наблюдая, как вырвавшиеся вперед шебеки неумолимо приближаются к заранее намеченной точке, — Мои команды только для батареи, остальные вступают в бой самостоятельно. Не спешите пулять, помните слова князя: Один патрон — один труп! Пиратов всего лишь человек четыреста! А у нас патронов — Две тысячи! Батарея! Беглым! Огонь!!!
Мины тихо заскользили в стволы, почти одновременно хлопнули дымарем и завыли, устремившись к цели, неся под рубашками из сталистого чугуна по полкилограмма тола. Обе первые мины, отправившиеся в седьмой сектор, нырнули в воду у самого борта, не причинив переднему пирату никакого вреда.
— Петро, — кричал Стоян сквозь звуки разрывов, накрывших деревянную палубу первого корабля, шедшего в четвертом секторе, — Не гонись за ним, его палубу Попеску подметет! Дай на лимб четверть деления вперед и долби дальше! Сейчас следующий сам подставиться!
И действительно, его пятая мина, наконец, рванула под передней мачтой второго корабля, свалив ее на палубу, а шестая, видимо прошила палубу насквозь и попала в пороховой погреб. Корму этой шебеки разворотило на куски, и она сходу просела в воду, высоко задрав нос. Следовавшее в колонне за ней третье судно стало резко табанить всеми веслами, чтобы не влететь в тонущий корабль и приняло вправо. Но путь и здесь уже был закрыт дрейфующим подбитым кораблем с горящими парусами. Поэтому, одноглазый шкипер в шоке от воя невидимых ядер, прилетающих из невидимых пушек, через две минуты боя принял решение со всей силой и энергией, выгребать назад, под прикрытие орудий двух оставшихся кораблей. Ему ненадолго повезло, он был одним из двух, которые не получили ни одного повреждения, и где ни один матрос не пострадал.
Расчет второго миномета, за первые две минуты боя, выпустил двадцать восемь мин, из них результативных попаданий было только шесть и все по тонущему кораблю. Но свою задачу он выполнил сполна, свою часть прохода в бухту заблокировал намертво.
Только один из нападавших смог уйти из этого котла невредимым. Для всех же остальных пиратов, в результате мелких случайностей, ситуация складывалась неблагоприятно, даже трагически. Так, второму кораблю, шедшему через ближний сектор прохода, деваться стало некуда и он, не успев затабанить веслами и уйти в сторону, вынужден был на полном ходу таранить правую часть кормы своего подбитого ведущего. А тому досталось, когда самые первые две мины, попавшие в палубу, вывели из строя кормчего и гребцов левого борта. Вначале он потерял ход, потом, после удара в корму, его стало разворачивать влево, полностью перекрывая эту часть бухты.
Фортуна к защитникам повернулась лицом, такое столпотворение сгрудившихся кораблей в пристрелянной точке, было величайшим подарком судьбы. Из тридцати двух выпущенных расчетом Стояна мин за те же самые первые две минуты боя, двенадцать штук разорвали палубы обоих кораблей, чем нанесли колоссальные потери в живой силе нападающих. Особо побитым был первый корабль, на котором сейчас весело пылал такелаж и свернутые паруса. А вот второй, попаданий получил поменьше, и сейчас на нем еще немного шевелили веслами и пытались выгрести.
Шедший в этом секторе последний корабль, остался невредим совершенно, в него ни одна мина не попала. Однако, вел он себя странно, вертелся на месте, как дерьмо в проруби, а на его палубе лежало десятка два трупов. Оставшиеся в живых метались в панике или пытались хвататься за весла, но спотыкались, падали и больше не поднимались.
Странность в действиях этого корабля организовал стрелок Васька. Он засел с винтовкой на возвышенности у самого входа в бухту и с нетерпением провожал входящие в горло и замедляющие движение корабли. Здесь весла втаскивались в портики, кроме последних двух у кормы и корабль дальше двигался по инерции. Пираты, не наблюдая никаких защитников, громко смеялись и что-то весело покрикивали. Обнажив палаши и достав пистоли, они сгрудились у бортов, готовые десантироваться, как только кормчий подведет корабль к берегу.
Васька ожидал взрыва первой мины, что должно стать сигналом к открытию огня, чисто механически пересчитывая врагов. На первом корабле — он не успел посчитать, а на втором их было сорок четыре вместе с кормчим. С возвышенности ему очень хорошо было видно не только каждого пирата в ближней колонне кораблей, но и в дальней. Впрочем, дальняя должна интересовать его побратима Арсена и друга Мишку; они засели за скалами на той стороне залива.
Еще до взрыва, Васька услышал из ущелья хлопок вышибного заряда и понял: 'Началось'. Команда проходящего последним корабля была видна внизу, как на ладони, поэтому, прицелившись в кормчего, сделал упреждение и нажал на спуск.
Снайпером, как сейчас называют хороших стрелков, он не был, но ростовую мишень на дистанции в четыреста метров, поражал без промаха. А здесь какие-то метров сто восемьдесят-двести. Из такой винтовки, которую придумал и сладил их князь Михайло, даже криворукий попадет.
Все четырнадцать патронов магазина, нашли свои четырнадцать целей, после чего, набитые сотнями тренировок руки, быстро снарядили винтовку по новой. Васька взвел рычаг затвора, загнав патрон в патронник, и добавил в гнездо приемника пятнадцатый патрон.
Вой мин, взрывы на передних кораблях и один утопленник, быстро погружающийся кормой в кипящее море, способствовал панике и метаниям пиратов, в страхе что-то вопящих и не соображающих, откуда летит смерть. Прицелиться и попасть стало гораздо сложней, но и сейчас десятерых, тех, которые хватались за весла, свалил. Может, не насмерть, но вывел из строя точно. 'Пока я жив, не выпущу. Ни один шакал за весла не сядет'. Так думал Василий Беловол, бывший сечевой казак Жашковского куреня, а ныне лыцарь войска князя Каширского.
Еще два лыцаря, пулеметчик Раду и его второй номер Панфил, готовились 'подметать' палубу самой первой шебеки. Когда она прорвалась в бухту, стало понятно, что менять позицию пристрелянных минометов, ради нее не будут, и эта цель останется строго на совести пулеметчиков.
Все сгрудившиеся на палубе пираты, только что веселившиеся в предвкушении каких-то удовольствий, после первых же взрывов что-то заорали про шайтана, а два кормовых весла резвее стали подгребать к совсем близкому берегу. Сейчас они были метрах в шестистах, для прицельной стрельбы далековато, но деваться им было некуда, либо прорываться назад по бурлящей воде сквозь вой демонов и невиданные никогда ранее взрывы, либо двигаться вперед к месту высадки. А такое место было только одно: берег, протяженностью в две сотни метров перед самой пулеметной точкой. Сейчас шебека неумолимо приближалась, быстро скользя вдоль правого берега залива, выходя на их позицию почти в упор.
Осталось пятьсот метров, четыреста пятьдесят, четыреста... Раду широко расставил ноги, прислонился животом к скале, скинул с шестерни редуктора собачку-фиксатор, перехватив левой рукой под прикладом, плотно уперся в него плечом, а правую руку положил на ручку вращения блока стволов. Здесь ничего нажимать не надо, здесь нужно крутить, как в мясорубке.
Окинув хозяйским взглядом приближающуюся шебеку, ее палубу и высоко задранную корму, словно гуцул*, примеряющийся к месту стрижки овечьей шерсти, Раду прильнул к прицелу. Вдруг кормчий, которого планировал состричь самым первым, выпустил из рук рулевое весло и свалился на палубу. Рядом стали падать замертво и другие пираты.
* Этническая народность, ныне проживающая в Украинском Закарпатье и Румынии.
Ага! Не спят Арсен и Мишка! Отлично! Тогда начинаем стрижку с носа и вдумчиво пойдем к корме. Раду потянул ручку, вместе с гулом вращающихся шестерен раздались звуки выстрелов и шелест осыпающихся гильз, а плечо ощутило вибрацию отдачи.
Душа пела от счастья! Он своим любимым пулеметом впервые в жизни рвал целую толпу врагов. Часто пули прошивали пиратов насквозь и брали двойную жатву и тела ложились, как под серпом колосья. Великолепное оружие придумал князь Михаил! И почему он обзывает этот прекрасный пулемет допотопной машинкой?! Да десятков пять таких машинок, и под пяту можно взять всю Валахию вместе с Бессарабией. Да что там Валахия?! Пару сотен таких пулеметов, и они смогут завоевать весь мир!!
Через семнадцать оборотов ствольной группы вокруг оси, пулемет затих, стволы продолжали вращаться, а гул шестерен редуктора требовал очередную порцию питания. Сто два патрона покинули магазин, отдали в смертоносный полет пули и осыпались вниз пустыми гильзами. Буквально за восемь секунд ведения огня.
— Заряжай! — крикнул Панфилу, второму номеру, а сам вытащил и отбросил пустую коробку. Но тот был готов, и снаряженный магазин сел в гнездо быстро и точно. Патроны осыпались вниз и стали поступать в приемники, а кулачек с затвором захватывал самый нижний из них и подавал в патронник. Мясорубка заработала вновь.
Третий магазин он добивал короткими очередями. На палубе ходячих уже не было, а если что и шевелилось, то полутрупы, в меткости по которым состязались Мишка с Арсеном. Вдруг борт стоящего на рейде корабля, пыхнул огнем и черным дымом.
— Ложись! — крикнул Раду и, ныряя за гранитную глыбу, услышал раскат пушечного залпа, а затем, грохот взорвавшихся внизу ядер.
— Суки! В лощину попали! По минометам! — прохрипел Панфил, выглянувший из расщелины первым. Но последние его слова потонули в звуке очередного выстрела.
Уже подымавшемуся с земли Раду, по ушам больно ударил громкий треск каменной глыбы и звук взрыва. Он ощутил дрожь земли, видно, несколько вражеских ядер попало по укрытию.
— Панфил, Панфил, — позвал он, но совершенно не услышал собственного голоса. Оглянулся и увидел его ноги, выгнувшееся дугой тело и скребущую камень руку, а с места, где раньше была голова, фонтанировала кровь.
— Пулемет!! Мой пулемет!! — в его душе как что-то оборвалось. Он на корточках и, не дыша, подполз до своей любимой машинки...
— Цел, — сказал с облегчением. Все было невредимо и он, крутанув ручку, ощутил такую родную вибрацию от отдачи. Нежно погладив ствольный блок, он вытер текущую из носа кровь, улыбнулся и стал алчно осматривать бухту.
Стрелять было некуда, трупы на окровавленной палубе уже не шевелились. Дальше слева, дрейфовали три корабля, даже отсюда было видно, что на них уже никто не подает признаков жизни. Один из них, с пылающими мачтами, был здорово разгромлен и сидел в воде по самую палубу, второй имел разрушения поменьше, а третий, похоже, вообще цел. А с правой стороны бухты было совсем пусто, разве что из воды торчал кончик мачты утонувшего корабля. Только вдали, шустро загребал веслами последний беглец, и еще эти два паскудных корабля, которые только что разрядили пушки и сейчас разворачивались на месте, готовя к выстрелу второй борт.
