На Юге все было бы гораздо проще. Где белый, болеющий за ниггеров, это нонсенс: даже подозрение в этом, огромный удар по репутации. И устрой я там кровавую баню, чтоб черные трупы на улицах штабелями — мне бы за это местное общество цветы поднесло, с поздравлением! Ну а тут в Айове — у черномазых полно дружков из приличного общества: моих парней уже называют эсэсовцами, карателями, палачами НКВД . И что после скажут в Вашингтоне — полковник, вы справились просто блестяще — о генеральских погонах и пенсии можете забыть !
Главный виновник, капрал Пирс, в рапорте указывает — он штыком не колол, а размахивал, чтобы отогнать толпу — ну а эта (вычеркнем неприличное слово) сама напоролась, лишь слегка порезавшись. Можно поверить — судя по тому, что мисс Сиберг в тот же вечер в госпитале дала очень злое интервью репортерам (и на фото оттуда же, выглядит вполне живой и бодрой) — а проникающая колотая рана в живот, это если не смерть, то минимум несколько суток на ее грани... но попробуй объясни это штатским — студентам, и читателям Регистра ? Так что, придется прикрывать свою задницу от последствий. Капрала Пирса показательно наказать... пока дисциплинарно, а дальше посмотрим. В официальном рапорте наверх указать успехи — и дать оценку тому прискорбному эпизоду, как провокации сообщников негрокоммунистов. При которой мои солдаты действовали строго по Уставу... даже более мягко, поскольку никто ведь не был убит? И все же, дать некоторые послабления — например, выпустить со стадиона женщин и малолетних, сколько их там найдется? И белых тоже, будем справедливы — но этих не на волю, а передать местной полиции, пусть сами разбираются, кто и в чем виноват — благо, записи есть, кого и за что. И потребовать от властей штата, чтоб решили вопрос с кормежкой арестованных — или наша дивизия обязана еще и ставить на довольствие эту ораву?
Армия не должна заменять собой полицию, джентльмены! Иначе — зачем такая полиция вообще нужна?
Стефани Браун.
-Эй, смотри, какая самочка ниггера!
-Джо, ну какая самочка — скорее, детеныш ниггера.
-Ну, я ей все равно хочу вдуть.
-Джо, ты уже с животными готов?
-А чем она хуже той вьетнамочки? Та даже мельче была.
Стефани с ненавистью смотрела на солдат, остановивших ее на углу Тридцать Первой улицы и бульвара Кингман. Неделю назад тут было многолюдно — теперь лишь разбитые витрины, запертые двери, остовы сгоревших автомобилей, на асфальте мусор и грязь. Трупов не видно, а то говорят, что солдаты пойманных бунтовщиков нередко расстреливают на месте, чтоб не вести никуда — наверное, убрали уже?
Выпустили ее одну — Джимми, Мэтт и Джош остались там. Грубо велели убираться домой — хорошо еще, что идти не слишком далеко, прямо на юг по Тридцать Первой, до негритянской церкви, транспорта конечно, никакого нет, да и денег у Стефани в кармане не было ни цента. Голова болела, кружилась, и похоже, был жар — наверное, последствия двух ночевок под открытым небом на голой земле, в марте месяце. Стефани шла по пустой улице, похожей на фильм про войну — прохожих и машин нет, лишь военные патрули ездят, или просто солдаты, по каким-то своим делам. Джип остановился рядом, в нем сидели двое — такие же американские парни, если в штатское их одеть, то ничем не отличаются от посетителей Джунглей в прежние счастливые времена.
-Глянь, а как она на нас смотрит! Не иначе, коммунистка. Сразу пристрелить, или помучить?
-Джо, мы сейчас не во Вьетнаме. Сержант велел — вести себя пристойно.
-Ну так не с ниггерами же? Ладно, детеныш — живи и радуйся, что мы добрые сегодня!
Газанули, и умчались. Солдаты в мундирах этой страны — для которых она, Стефани Браун, родившаяся тут, в Де-Мойне, штат Айова, была даже не человеком, а детенышем негра . Так же как для нацистов в ту войну было — самка еврея , детеныш славянина . Значит, это солдаты не той армии, в которой служил отец — а армии совсем другой страны. И она, Стефани Браун — может ли хранить верность присяге американского гражданина, если эта страна даже не считает ее человеком? А таким же врагом, как коммунисты.
Тогда, возможно, коммунисты вовсе не плохие парни ? Что в Писании сказано про враг моего врага ?
-Я стану коммунисткой — сказала себе Стефани — когда и если их найду. Если я останусь жива.
Сайгон, 24 марта 1956.
Нго Динь Зьем, Президент Вьетнама. Пока лишь южной половины, но ведь когда-нибудь коммунистический режим в Ханое падет и страна будет объединена?
Европеизированный вьетнамец, уважавший колонизаторов за их технические и научные достижения, фанатичный католик по вере, конфуцианец по государственной философии. Убежденный антикоммунист — ибо учил Конфуций: те, кто работает, должны слушать тех, кто правит, так же как дети, отца — рвано как и в Библии, что раб не может быть выше господина своего . И французы, придя во Вьетнам, не посягали на на власть высших, по отношению к простонародью — как прежде, на троне был Император, а также все сопутствующие учреждения: Регентский Совет, Канцелярия по делам императорского дома, Тайный Совет, Цензорат; конечно, все их решения подлежали утверждению французским представителем, но разве истинно мудрый Отец не держит под неусыпным контролем своих неразумных детей — а если и если проявляли строгость, то справедливо: так, Император Тхань Тхай, при котором служил отец Зьема (в чине министра обрядов и церемоний), был лишен трона и сослан на остров Реньюн за то, что вызвал неудовольствие французских Отцов, посмев с ними спорить, защищая давно отжившие древние традиции и веру предков.
А род Нго Динь принял христианскую веру еще с семнадцатого века, даже подвергаясь за это притеснениям. Когда отец Зьема был еще юн, его родители и все братья и сёстры погибли во время очередного антикатолического погрома — но это лишь укрепило отца в вере, отношение к которой унаследовали его дети. Тхук получил образование в семинарии, а затем отправился учиться дальше — в Рим и Францию, и Зьем тоже в молодости успел побывать послушником в монастыре — но затем решил, что стать политиком перспективнее: поступил в школу государственного управления (первый во Вьетнаме университет, основанный французами), и всего за двенадцать лет сделал блестящую карьеру, от скромного сотрудника библиотеки до министра внутренних дел! Однако же всего через три месяца последовала отставка — к счастью, не арест, а всего лишь ссылка в свое родовое поместье, под надзор французских колониальных властей. За слова автономия для Вьетнама — что французы сочли за намерение еще не подросших детей выйти из-под родительской опеки.
В конце войны японцы предлагали Зьему пост премьер-министра, однако брат Тхук отговорил — уже ясно было, кто проиграет. И Зьем сохранил незапятнанную биографию, вернулся в политику, сделав ставку на США. Коммунисты тоже хотели независимости Вьетнама — но не может раб войти во дворец , лишь единоличный просвещенный и мудрый Правитель может быть подлинным Отцом нации! Если Японии удалось гармонично связать достижения двадцатого века с древними традициями — то отчего не получится у Вьетнама, выйти из-под надзора состарившегося (и впавшего в немощь) французского наставника?
Мечта сбылась — Зьем стал премьер-министром, а затем и президентом Вьетнама! Однако коммунисты захватили весь Север, мало того, их банды были хозяевами в лесах и на Юге. Даже генерал Хин, командующий армией, выбрал их сторону, решившись на мятеж. Тогда французы, все еще рассчитывающие сохранить какое-то влияние, попытались снова сделать ставку на бывшего императора, а у Зьема просто не было под рукой никого... кроме "армии Бин Ксуен".
Зьем не собирался убивать Бао Дая — но американцы настояли. Пришлось поручить это грязное дело генералу Ле Ван Виену и его наёмникам — в надежде после избавиться и от них самих. Но американцы сочли Виена и его банду, полезными — и велели Зьему вступить с этими висельниками в союз! Им не было дела, что тогда, в глазах всех, в смерти Бао Дая виновным оказался он, Зьем. Нельзя было сказать, что народ Вьетнама сильно любил своего наивного, глуповатого, любившего развлечения и мало интересовавшегося государственными делами императора — но и зла своим подданным он не причинял, а еще был последним представителем старой и прославленной династии, что освящало его авторитет в глазах консерваторов и сторонников традиций, так что его подлое убийство многих возмутило. Только Бин Ксуен было на это плевать, они продолжали заниматься грязными делами — Сайгон под их властью превратился в вертеп разврата, ведь именно они контролировали все курильни опиума, бордели и казино, гордо называя свой район "вторым Лас-Вегасом и Монте-Карло"!
Зьем, имея весьма строгие моральные идеалы (внушенные Церковью), издал указ, запрещающий пороки и разврат — и Виен, командуя не только войсками, но и полицией, рьяно принялся его исполнять... истребляя бордели и опиумокурильни исключительно тех владельцев, кто отказывались платить ему, Виену, дань, или даже прямо передать свой бизнес. Теперь Виен владеет всеми гнездами порока и разврата в Сайгоне (и других городах) — издевательски оправдываясь тем, что "подобные услуги нужны американским военнослужащим" (которым сайгонская мафия и правда, казалась более полезной в деле борьбы с коммунизмом, чем следование христианским добродетелям), посол США не возражает — и Зьем ничего не может с этим сделать!
Зьем не считал себя тираном — так, он честно пытался улучшить положение своих подданных, введя аграрную реформу: государство выкупило все неиспользуемые земли, чтобы затем сдать в аренду, создав широкий слой свободных фермеров. Но землю скупили бандиты из Бин Ксуен, заставив крестьян (у которых не было денег) идти в батраки — большего подарка коммунистической пропаганде и придумать трудно! Зьем хотел это исправить новой реформой — и столкнулся с бешеным сопротивлением гангстеров, ставших помещиками — пришлось оставить как есть, а то ведь убьют, как Бао Дая!
Провалилась и финансовая реформа — ввести национальную валюту, вьетнамский донг. Началась дикая инфляция, фактической валютой Южного Вьетнама стал американский доллар, в государственном бюджете не сходился дебет с кредитом — и раздраженные американцы приказали больше не заниматься экономическими экспериментами, поскольку финансовая помощь США должна идти на борьбу с коммунизмом, а не латание бюджетных дыр! Да, они указывали ему, как управлять его страной, словно он был их слугой!! Это было унизительно, но... пришлось проглотить обиду. Тем не менее, президент Зьем искренне считал себя правителем независимого государства.
Что ж — не всегда можно остаться в белом фраке — ради борьбы с большим злом (коммунистами) приходится терпеть меньшее (упомянутые пороки и разврат). Так говорил старший брат, Нго Динь Тхук, ставший епископом. И Зьем искренне считал себя добрым католиком — до вчерашнего дня, когда Папа Римский выпустил буллу.
Зьем знал о тайных обрядах американской "военной церкви" (еще до раскола Спеллмана), доходили слухи, как те ни старались держать все в тайне. Конечно, с его точки зрения, это была не только злостная ересь, не имевшая ничего общего с истинным христианством, но и просто вопиющая первобытная дикость — когда Вьетнам был языческим, вьетнамцы иногда тоже приносили человеческие жертвы перед войнами и даже — прости Господи! — практиковали поедание печени жертв, так что президент Республики Вьетнам недоумевал, как американцы могли опуститься до подобного. Но... предпочитал молчать, пока эти жертвоприношения ограничивались пленными врагами-коммунистами, которых все равно ждал расстрел. И, хотя американцы, как защитники свободы, после этого сильно упали в его глазах, все же открыто идти на разрыв с ними не следовало. Так было — до буллы.
-Брат, ты ведь знаешь, значительное число нашей паствы здесь, и даже иные служители, не одобряют нашего союза с США. Имеют тайные сношения с Вьетконгом, оправдываясь страхом его мести — и один Господь знает, кто и правда, боится, а кто маскирует свою измену. Теперь, если мы по-прежнему будем делать вид, что ничего не происходит — то потеряем свой авторитет среди нашей же общины. А ведь именно в этом качестве мы нужны американцам — которые понимают, что их приятель Виен не более чем бандит с большой дороги.
-Не более, чем их же ставленники, Сомоса и Трухильо — ответил Зьем — которые справляются с работой, держать в узде бунтовщиков.
-У них нет границы с коммунистами. И армии Вьетконга в джунглях. Брат, не обманывай себя — ты ведь понимаешь, что нас поддерживают лишь потому, что мы можем обеспечить хоть какой-то гражданский мир в стране. Иначе же — американцам придется тратить намного больше усилий и нести больше потерь. Но если мы станем негодны для этой функции, то — ничего личного, просто бизнес, так у них говорят. Они спустят с цепи Виена с его головорезами — и тогда, я не дам и ломаного цента за жизнь твою, брат, да и свою тоже.
-Тогда Виен противопоставит себя всему народу Вьетнама. Всей нашей стране.
-Брат, ты отлично знаешь, что головорезы Виена служат не Богу, а своей наживе. И еще Виен успел притащить сто тысяч китайцев из Шанхая и Кантона — кто бежали от коммунистов. Нанимал их первоначально как рабочую силу — но сейчас еще и формирует из них охранные батальоны , которые являются не только охраной, но и карателями, уже отметились в таких делах, какими даже сами американцы брезгуют — и выполнят любой его приказ. Завтра американцы решат, что Виен в роли диктатора, это меньшее зло — и ничего личного, как они любят говорить, просто бизнес. Виен сам отрубил голову императору Бао Даю — думаешь, он не решится сделать то же с нами?
-А что нам осталось, брат? Выступить против янки — тогда они сразу отдадут приказ Виену. Коммунисты нас не пощадят — зачем мы им нужны? Бежать в надежде дожить в покое в Европе — а выпустят ли нас из страны? И главное, уже поздно! Наши американские друзья уже не скрывают от меня, что решение об "азиазации" этой войны уже принято — или почти принято в Вашингтоне. И мне удалось узнать еще кое-что, крайне важное.
-Слушаю тебя очень внимательно, брат. Верю, что американцам надоело лить свою кровь — но какая может быть "вьетнамизация", если у них нет никого, кроме бандитов Бин Ксуен? Которые все же больше гангстеры и каратели — но не солдаты.
-А ты не знаешь, что творится сейчас в Гонконге? Сталин сумел снова удивить мир, захватив Тайвань. И Чан Кай Ши едва успел сбежать к британцам, вместе с десятью миллионами своих сторонников (как утверждает он сам) — или полутора миллионом, по минимальным оценкам. Это не только гражданские беженцы, но и воинские части Гоминьдана. Разоруженные и интернированные — но при нужде выдать им винтовки, дело пары дней. И у американцев всерьез рассматривается — чем им сейчас кормить эту толпу, лучше перевезти ее сюда, во Вьетнам, и заставить воевать против коммунистов. Тем более что Москва и Пекин крайне раздражены, и требуют от англичан "убрать из Гонконга эту орду врагов народного Китая — а если вы не можете или не хотите, то мы сделаем это сами". В Лондоне боятся, что у Сталина лопнет терпение — и если в ту войну Гонконг сопротивлялся японцам два или три дня, то сколько он продержится против русских? Есть еще и те, кто убежали в Бирму — и тоже могут выделить какой-то военный контингент, если американцы прикажут.
