Тамары Корнеевой нигде не видно — но если ее в зале и нет, узнает очень скоро, девчонки расскажут. И снова прибежит ко мне, прося принять меры — она его совратила, подлая тварь .
И чего Вале надо? Скоро сорок мужику, а семьи нет! И Тамара, что по нему сохнет — вполне наш человек: и красавица, и комсомолка, и боевой товарищ — ну ничем не хуже Маши, которая погибла. Так совет вам и любовь — но нет, отыскал какую-то пани, которая к тому же старше Тамары на десять лет! Приказывать никому я конечно не буду — но обязательно спрошу наедине и неофициально:
-Валя, у вас что, и правда серьезно? Ну что в этой пани такого — чего в наших девчатах нет?
Станислава Бельковская.
Я совсем не героиня. Не стремлюсь изменять несовершенный мир. И совершенно не понимаю таких, как Софья Перовская или героиня Тургенева, переступившая порог. Хочу всего лишь любить и быть любимой — найти свое крохотное счастье. Но также остаюсь католичкой, если не по вере (трудно в наш научный век считать, что где-то есть семь хрустальных сводов, над которыми рай), то по духу. Анджей, с которым меня обвенчали, сгинул в безвестии в сентябре тридцать девятого, мы были женаты всего две недели, и с тех пор прошло почти семнадцать лет. И были мужчины, с которыми я могла бы... но я представляла, как вдруг Анджей вернется, и что я ему скажу? Может, Бога и нет на небе — но есть установленный им Закон, который я обязана соблюдать, не для кого-то, а для себя самой.
Война... для кого-то подвиги и слава, а я не хочу вспоминать о тех годах. Затем был Львов, где я жила с братом Яцеком, заботясь о нем как старшая сестра — может, он был и гений, но такой непрактичный! Ну а моей отдушиной были книги (которые я покупала на барахолке — довоенная библиотека нашей семьи погибла). Может, я и маленький человек, которого несет, как щепку в потоке, или листок на ветру — но я хочу хотя бы видеть и понимать, куда и к каким берегам?
Потому я и мечтала поступить на исторический факультет. К сожалению, Яцек этого совершенно не понимал, и даже считал меня дурой! Тогда я ездила в Москву, узнать насчет поступления в МГУ — и возвращаясь, в поезде встретила того, кого называю пан инквизитор . Не зная, что в это время Яцек по глупости ввязался в политику, что вызвало недовольство властей! (прим.авт. — см.Красный бамбук).
Меня выгнали из квартиры, без вещей. И не было и речи об университете. Но что это было, в сравнению с Яцеком — которого арестовали и отправили в Сибирь! Я должна была, по трудповинности , мести улицы, чтобы не умереть с голода. И все мои прежние знакомые, и даже те, кого я считала подругами, отвернулись от меня — забавно, что одни сделали это, видя во мне не до конца изобличенного врага народа , а другие напротив, считали меня подлой тварью, купившей свою свободу ценой предательства: как еще объяснить что меня не тронули, как других, кто был с Яцеком в Белом Орле (вовсе не какое-то тайное общество, а всего лишь мирный кружок любителей польской культуры!). Я ощущала себя как прокаженной — и когда мне посчастливилось снова встретиться с паном инквизитором, приехавшим в Львов, я просила его как о милости, чтобы меня отправили туда же, куда Яцека.
А вместо этого получила — полное отпущение грехов! Вместе с билетом в Москву и правом сдать экзамен в МГУ — и я точно знаю, что к этому был причастен пан инквизитор, потому что вместе с документами мне передали деньги от него, вместе с запиской, этого хватит вам на первое время? . Однако же я не восторженная гимназистка, какой была когда-то, и знаю, где бывает бесплатный сыр — а потому, я не тратила его деньги, ну только совсем чуть-чуть. Хотела вернуть их ему, бросить в лицо, как знак своей свободы, но когда я встретилась с ним снова, чтобы это сделать — кончилось это тем, что мой долг увеличился ровно вдвое, а я стала обладательницей целой кучи нарядов из итальянской моды Лючии Смоленцевой. И я не могла отказаться, потому что это выглядело бы просто неприлично — вы, пан инквизитор, мастер интриги!
Высшее образование в СССР — платное. От оплаты однако избавлены те, кто поступали не сразу после школы, а отработав на производстве — вернее, плата снижается в зависимости от стажа и близости профессии к выбранной специальности. И оказалось, что мою работу техперсоналом в Львовском университете зачли, да в такой мере, что я не платила за обучение ничего! Стипендия была невелика, но и расходы (при проживании в общежитии и еде в столовой), тоже. В январе же случилось чудо: мне официально сообщили, что мое выселение было незаконным, а значит мне положена компенсация — и я стала обладательницей двухкомнатной квартиры в Москве, взамен отобранной львовской жилплощади!
В новом районе Черемушки — который сейчас застраивался панельными домами- кубиками . Третий этаж, лифта нет, но подняться совсем не сложно — потолки такие низкие, что я могу дотянуться рукой. Комнаты совсем крохотные — даже вместе, меньше одной в общежитии (где я до того жила вместе с еще тремя девушками). Однако наличествовали и отдельная кухня (с газовой плитой), и ванная, и прихожая — характерная советская черта, дать людям пусть и по минимуму, но все необходимое. Сразу после вселения я получила контейнер из Львова — вещи, что стояли в моей прежней комнате, чья конфискация была признана незаконной: диван, шкаф, столик, книжные полки, и самое главное, мои книги! Неудобством лишь было, что если общежитие находилось совсем рядом с новым зданием университета на Воробьевых Горах, то теперь мне надо было рано проснуться самой, не надеясь на соседок по комнате, идти к остановке (через пустырь, по которому иногда мела такая метель, что меня едва не уносило!), и ехать в переполненном автобусе (мимо бывшей усадьбы Воронцова до Ленинского проспекта, затем по нему, поворот на Ломоносовский и до Вернадского). Но все же это было моя территория, где я одна была хозяйкой!
Однако же я не могла жить спокойно. Потому что в том счастье, что на меня свалилось, я видела длинную руку пана инквизитора — но не могла понять, чего же он от меня хочет. И эта неизвестность страшила — наконец я снова захотела найти этого человека и прямо его спросить. Я не знала его адреса — но помнила, что его пассия постоянная клиентка (или даже сотрудница) дома итальянской моды . И когда я увидела афишу об очередном показе — лишь делом техники было достать билет (о деталях промолчу).
Странно — я боюсь и почти ненавижу этого человека, однако с беспокойством думала, что мне надеть на возможную встречу с ним. Вечернее платье, меховое манто — кстати, из подарков пана инквизитора в прошлый раз! — и самую нарядную шляпу, широкополую и с вуалью, немного не по сезону и погоде, но до автобуса как-нибудь добегу. В зале с удовлетворением отметила, что мой наряд явно не самый худший. Хотела сразу же отыскать среди публики пана инквизитора — но не сумела, прежде чем началось представление.
Это был не просто показ — когда манекенщицы дефилируют по подиуму, показывая наряды! А целый спектакль — вот, под музыку из утреннего радио девушки будто собираются на работу или учебу, при этом позволяя зрителям рассмотреть свои платья со всех ракурсов. Затем надевают пальто или накидки, примеряют шляпки, берут сумочки и зонтики, выходят за кулисы и тут же возвращаются — а в это время на стене позади, как на экране в кино, появляется изображение улицы, ярко светит солнце (лампы сверху), и звучит песня про Москву. Девушки проходят по сцене, скрываются за кулисами — а им навстречу выходят другие манекенщицы. Это длится несколько минут, затем верхнее освещение становится тусклым, будто тучи на небо набежали (но сцена хорошо освещена лампами снизу), гремит гром, сверкает молния, световые блики бегут вниз по экрану, как дождь (видела уже похожее на танцах, светящийся и крутящийся шар с отверстиями, под потолком), ветер треплет одежды (вентиляторы за кулисами) — но девушки открывают зонтики (яркие, как цветы) и показывают, что им не страшна непогода.
И так все время — улица сменялась другим фоном, мне запомнился морской берег, волны накатываются с шумом, ветер дует, чайки кричат. В некоторых номерах девушки сами пели под музыку и с микрофоном в руке; иногда появлялись и мужчины — исключительно в роли спутников прекрасных дам. А в завершение, все манекенщицы выстроились на сцене, и по очереди выходили вперед, а ведущая объявляла номер — число, которое я (как любая из присутствующих в зале) могла после, подойдя к одному из столов в фойе, назвать для покупки или заказа понравившегося мне наряда. Мне запомнилось платье, одно быстрое движение, или порыв ветра — и юбка распускается многослойными лепестками, как невиданный цветок . Ну а платья с накидкой из той же ткани, пришитой к плечам как неотъемлемая деталь, я могла видеть еще на том, прошлом показе, ну а теперь, на иных из зрительниц — по мне, это все же излишняя роскошь, одежда исключительно на выход , в театр или на прием, а не на тот случай, когда туда надо ехать прямо после работы.
Я не обманулась в ожидании, наконец увидев — того, кого искала. О, счастье — в этот раз он был один, без своей миледи ! Когда я к нему подошла, он даже не удивился, как мне показалось. И пока я думала, как начать беседу, он перехватил инициативу, пригласив меня в буфет. Я согласилась — ведь не разговаривать же нам о таких вещах, стоя посреди толпы?
Буфет в доме итальянской моды как настоящий ресторан — с таким же комфортом и блюдами. И конечно, ценой — но оплачивал заказ пан инквизитор, как подобает истинному кавалеру. А я даже не могла выразить пренебрежение, сказав например — какая мерзость, эта масляная рыба! — потому что рыба в действительности была очень вкусной, и вообще... кто жил на стипендию, меня поймет! И как-то так получилось, что вместо прояснения отношений у нас вышла милая беседа, пан инквизитор интересовался, как я живу, всем ли довольна, не обижает ли меня кто — причем он знал про мою новую квартиру, значит это тоже его рук дело? Затем он спросил, не выбрала ли я что-то из сегодняшнего показа — так наверное, запись завершилась уже?
-Пани Стася, а зачем нам туда идти? — сказал он — Лючия сама вам подберет, мне не откажет. И не беспокойтесь — вы меня этим совершенно не разорите!
Глава этого модного дома — боится страшных инквизиторов из Партийной Безопасности? А ее манекенщицы — я ведь не наивная девочка, и знаю, кем были, например, актрисы лучших театров, для сильных мира сего? И если вы так с самой Лючией — то тем более к вашим услугам, пан инквизитор, будет любая из красавиц, что сегодня дефилировали по сцене. Зачем же вам нужна я, почти старуха, мне уже тридцать пять! Но я трусливо промолчала не решилась — я не из тех героинь, кто бросают гневные слова в лицо своим палачам!
И было все, как он сказал — Лючия (образец для подражания всех женщин СССР!) была с паном инквизитором весьма любезна. Как и со мной — помня наше прежнее знакомство, или из-за моего статуса спутницы пана инквизитора? В итоге же — я, поначалу желая приобрести лишь булавки для удержания моей шляпки (едва не лишилась ее сегодня на ветреном пустыре), стала обладательницей еще целой кучи красивых вещей. И мне это не стоило ничего — пан инквизитор оплатил мой счет, а затем сам предложил отвезти меня до квартиры.
-Ну куда вы, такая нарядная, и с такой ношей, в автобусе? Да и поздно уже. А вам завтра рано вставать.
У него был черный ЗИМ — в таких автомобилях ездят лишь большие чины. Вдвоем там было даже неуютно — такому человеку наверное, положены по штату и личный шофер, и охрана, и секретарь-адъютант? Было уже темно, мела поздняя метель — да, мне было бы неприятно стоять сейчас на остановке, да еще с покупками. Мы быстро доехали, он помог мне донести покупки до двери. Я уже с беспокойством думала, достаточно убралась ли я в своей квартире. И хорошо, что на постели свежее белье — если это будет платой за все, что на меня свалилось, и избавит от тревоги, пусть будет так!
А он даже не стал входить — повернулся и ушел, как только я переступила порог.
Что вы творите со мной, пан инквизитор? Играете как кот с мышью! Лучше съешьте меня сразу — это будет лучше, чем неизвестность!
Э.Теллер, профессор Калифорнийского университета. Интервью, опубликованное в Вашингтон пост .
Полгода назад русские взорвали на своем полигоне термоядерную бомбу, как было поспешно объявлено, "невероятной разрушительной силы". Как и разработанное мной самим наше собственное термоядерное устройство, которое мы испытали еще в прошлом году на атолле Бикини, эта так называемая "Tzar-bomb" использует совершенно иной физический процесс, чем деление атомного ядра урана или плутония. Супербомбы следующего поколения имеют в основе реакцию синтеза изотопов водорода — и самым важным преимуществом этой технологии является то, что если мощность урановой или плутониевой бомбы имеет предел, поскольку нельзя увеличить количество атомной "взрывчатки" сверх критической массы, в которой реакция начнется самопроизвольно, то силу "водородных" бомб можно увеличивать практически безгранично, на этом пути есть некоторые проблемы, но они не носят принципиального характера. Нам, физикам, это известно уже давно. Так что русская бомба представляет собой лишь естественное развитие уже знакомой нам технологии.
Проблема не в том, что русские уже имеют такие супербомбы, пригодные к применению, на вооружении своей армии — и более того, я подозреваю, что они имели их уже пять с половиной лет назад, хотя и более слабые — поскольку то, что они сбросили на Шанхайский порт, по силе взрыва скорее соответствовало "водородному", а не атомному заряду. Проблема в том, что космические ракеты, если они будут использованы для доставки этих супербомб к цели, перехватить практически невозможно! Пока русские отправили на орбиту лишь капсулу с собакой — но это именно пока! Точно так же, как они сами заявили, мощь их бомб ограничивается эквивалентом пятидесяти мегатонн тротила. Но, как я уже сказал, создание бомб в сто мегатонн, в пятьсот мегатонн, в гигатонну и даже в десять гигатонн — вопрос чисто технический, лишь вопрос времени. И также, нет гарантии, что не существует технологий, позволяющих в перспективе сделать такой заряд в массогабаритах полезного груза ракеты. А может, эти технологии уже известны Сталину — и он сейчас штампует это дьявольское оружие сотнями и тысячами?
Да, это воистину оружие дьявола — ибо оно разрушает все существующие контуры безопасности в мире! И если СССР все еще считает себя цивилизованной страной — то он обязан немедленно предоставить человечеству всю информацию об этом оружии, чтобы эксперты дали квалифицированное заключение, должно ли это оружие быть уничтожено и впредь поставлено под абсолютный запрет, или полностью передано в распоряжение авторитетного международного контроля. Отказ же Советов принять эти разумные требования — де-факто означает объявление ими войны всему цивилизованному миру, пока отложенной на какой-то срок, но оттого обещающей стать еще более разрушительной. И если русские не примут наши условия — то мы должны быть готовы к войне!
