А ведь голос Папы — голос Божий , абсолютный авторитет в вопросе Веры. То есть, раз сказал он, что христоносцы это не Вера а поганая секта — значит, для любого верующего, так и есть! И проповедью точно, не ограничится — будет и булла! Ой, что начнется по всему католическому миру — понятно, что век двадцатый, атеистический — но ведь на христоносцев теперь будут как на прокаженных смотреть?
Люся, и сколько раз ты целовала руку Его Святейшества? Когда тебя с Юрой в соборе Святого Петра венчали, затем при награждении ватиканским орденом (две степени, выходит дважды было), и еще один или два раза его аудиенции была удостоена. Лишь мне Папа поцеловать его перстень не предложил — поскольку в Бога не верю.
Станислава Бельковская.
Каждый, кто в католической вере, должен хотя бы раз в жизни побывать в Риме, посетить собор Святного Петра!
Моя мама так говорила — рассказывая, как они с моим папой ездили туда в свадебное путешествие. В год, когда только завершилась первая Великая Война, и будущее было туманным — но, ради того, чтоб в нашей жизни было что-то хорошее, доброе, святое . Ну а мне повезло родиться и расти в спокойное время — в сравнении с предыдущими и последующими годами — конечно, мы бы тоже совершили паломничество, я так и говорила своему, тогда еще будущему супругу, и Анджей соглашался — но мы обвенчались в августе тридцать девятого, ну а дальше... Меня подхватило и понесло, как щепку в водовороте — а мой бравый жолнеж, поручик улан, так и сгинул в безвестии, даже медового месяца нам не суждено было завершить!
Во Львове я регулярно ходила в костел, и приехав в Москву, еженедельно посещала католический храм. Визит Папы Римского был тем событием, которое я никак не могла пропустить — и с ужасом узнала, что допущены будут не все из прихожан, а лишь по особому списку! Я была в отчаянии — но вспомнила про ту, кто может мне помочь.
Лючия Смоленцева (которой меня соизволил представить мой пан инквизитор), среди католиков почитается почти как святая (та, кто самого Папу спасала из нацистской тюрьмы). Я снова пришла в дом итальянской моды , и готова была упасть на колени — но пани Смоленцева любезно согласилась пойти мне навстречу! Настолько, что велела мне прийти в тот день сразу после окончания лекций и лично подобрала для меня новый туалет к этому случаю (великолепное платье, манто, шляпу, туфли, и еще всякие мелочи), мы отправились к собору прямо из модного дома. А пан инквизитор снова оплатил все счета — боже, что подумают мои однокурсницы из МГУ, если увидят меня в очередной обнове!
Мы ехали вместе — пани Смоленцева, я, пан инквизитор, несколько девушек из модного дома (наверное, такие же счастливицы как я), со своими кавалерами (не хочется думать о людях плохо, что все они служат в той же страшной Конторе, что пан инквизитор). Там нас уже ждали — и главной была Анна Лазарева, красная королева (та, кто командовала во Львове, когда арестовали Яцека!). Еще рассказывали, что это она, истинный глава красной инквизиции . Не стремящаяся быть на виду — если на Лючии была пурпурная накидка с меховой оторочкой, как королевская мантия, и большая шляпа с алыми шелковыми розами, то у той, кто стояла рядом со Сталиным наряд был выдержан в более скромных, темных тонах. Однако, пани Смоленцева поспешила к ней, как к лучшей подруге — и как мне показалось, с искренней радостью!
Если она сейчас подзовет меня к себе, что я ей отвечу? Я до сих пор не знаю, какую роль мне приготовил пан инквизитор в своей игре! Он уже потратил на меня больше, чем иной варшавский богач на свою содержанку — в той, бесконечно далекой довоенной жизни. И не потребовал взамен ничего — даже того самого! Хотя мог обойтись со мной, как с куклой — пригрозив отправить туда же, где Яцек. Да и кто я — мне в этом году исполнится тридцать шесть! — даже та миледи , что наверное, греет пану инквизитору постель, красивее и моложе меня! Может, она просто дьявольски ревнива? Но тогда он бы не привез меня на такое событие, где полно свидетелей, и даже репортеров с фотографами. А встречался бы со мной тайно, в квартире — которую я получила, будем честны, исключительно благодаря ему!
И тут подъехал кортеж Папы! Оттуда, где мы стояли, было плохо видно — но проталкиваться в первые ряды я сочла неудобным. И тут все впереди расступились — и Папа подошел прямо к нам! Я видела его портрет в газете — но это совсем другое! И он был от меня, в нескольких шагах — что я чувствовала, можете представить! Ни двинуться не могла, ни слова сказать — как комок в горле застрял.
Анна вперед шагнула и заговорила на итальянском. Я этот язык не знаю, но узнать могу — на французский похож, который я учила. И тут Лючия, сама Лючия — бросилась перед Папой на колени! Пышное платье раскинулось по грязной земле, накидка с плеч спадает, роскошную шляпу с головы сдуло в грязь — а она и не заметила. Кричит, умоляет — и слезы на ее лице. Анна тоже пытается что-то добавить. Понять ничего не могу — что происходит?
Папа в ответ произнес речь — судя по тону, в утешение. Дал Лючии поцеловать свой перстень — и проследовал дальше, в собор. А за ним мы, и вся публика. А до того — пан инквизитор поднял с земли и вернул Лючии ее шляпу, она улыбнулась в ответ — и мне это было неприятно видеть, к моему удивлению, неужели я ревную?!
Католическая месса — это зрелище! В отличие от всяких протестантов, у которых после короткой молитвы, священник (пастор или пресвитер) произносит проповедь, и это все — тут несколько десятков частей, от входного песнопения, до завершающего благословления. Господи помилуй , Слава высших , чтение из Ветхого Завета, из Нового Завета, из Евангелия. Собственно проповедь священника — которым сейчас выступит сам Папа. Молитва над Дарами, Отче наш , преломление хлеба... Наверное, я перечислила не все — не настолько я знаток церковного устава, а тут есть тонкости, в какие дни, для уже верных (верующих) и для оглашенных (мирян, еще собирающихся вступить в ряды). Божественная музыка... правда, понимание молитв требует знания латыни — в отличие от протестантов, кто взывают к Господу на своих языках. Однако сейчас меня снедало любопытство — и, заметив что пан инквизитор не особенно внимает святому пению (а мы конечно, сели на скамью рядом), я попросила его разъяснить, что увидела перед собором.
Каюсь, я не знала об этом. Поскольку иногда пропускаю написанное в газетах не на первой странице. И в журнале Лючия мало интересуюсь главой письма . Конечно, мне жаль эту американскую девочку, и омерзительно слышать, что в наше время где-то режут людей на алтаре, подобно диким туземцам из романов Карла Мая. А у пани Лючии очень добрая душа, раз она с такой болью приняла сей факт, и считает себя причастной к совершению этого зла, случившегося где-то бесконечно далеко. На что пан инквизитор усмехнулся, и ответил:
-Она хорошая и добрая — к друзьям. Ну а к прочим... Обидеть Люсю может всякий — не каждый после будет жив!
Что ж — внешность бывает обманчива. Штурмбанфюрер Фестер, который едва не отправил меня и Яцека в Аушвиц — тоже выглядел джентльменом с безупречными манерами, а не кровожадным мясником. Ну а вы, пан инквизитор — что скрывается за вашей личиной галантного кавалера? Я уже не наивная восемнадцатилетня паненка — и хорошо знаю, что добрых волшебников и фей не существует, за все приходится платить. И какова же будет моя плата — за все, что вы сделали для меня?
А когда месса закончилась, так случилось, что Его Святейшество снова проходил близко от нас — только никого из королев , ни Анны ни Лючии не было рядом. Однако Папа остановился, посмотрел на нас, и сказал что-то по-итальянски. Служитель из его свиты тотчас перевел — вопрос, обращенный к пану инвизитору.
-Его Святейшество говорит, что ему знакомо ваше лицо. И спрашивает, где он мог видеть вас прежде.
И слышу ответ моего спутника:
-Остров Санто-Стефания. Я был в той команде. И на причале в Специи — я стоял рядом, когда вы, Ваше Святейшество, благословляли моего командира и Лючию, тогда еще синьориту Винченцо.
-А после, вы дважды получали в Ватиканском дворце из моих рук орден Святого Сильвестра. Рыцарь — за тот подвиг. Командор — за следующий. Хотя вы не принадлежите к католической вере, ваши заслуги перед ней несомненны. Скажите, сейчас я могу что-то сделать для вас?
Что?! Пан инквизитор — командор ордена Ватикана?
-Благодарю вас, Ваше Святейшество. Но полагаю, что просить вас о помощи — желает моя прелестная пани. Она истинная католичка — и ее мучает вопрос, свободна она или нет?
-Даже так? — мне показалось, что Папа улыбнулся. И продолжил, повернувшись ко мне — слушаю вас, дочь моя. Расскажите о своих сомнениях, без утайки.
О, господь всемогущий и матка боска! Сам Папа желает меня исповедывать? Ваше Святейшество, у меня есть муж, с которым мы были обвенчаны — в Варшаве в августе тридцать девятого, всего лишь за неделю до начала войны. И с тех пор уже почти семнадцать лет я ничего не знаю о его судьбе.
-Что ж, дочь моя — тогда первый вопрос, есть ли у вас желание стать невестой Христовой?
О, нет — я не чувствую себя достаточно святой и безгрешной для такого! Земные радости еще привлекают меня — я все еще мечтаю о своем доме, любящем муже, своих детях.
-Тогда, дочь моя, сказано, быть вместе, пока смерть не разлучит вас . А поскольку есть все основания считать, что это случилось, и бессмертная душа вашего супруга ныне пребывает в раю — то вы свободны вновь связать свою судьбу с тем, кого сочтете достойным. Обратившись за подтверждением в мою канцелярию, в случае каких-либо осложнений.
И произнес многозначительно:
-И если вы уже сделали достойный выбор...
И как мне снова показалось, взглянул на пана инквизитора. Это что же, меня уже сам Папа Римский благословил? И руку протягивает, с перстнем! Я целую, а у меня ноги подкашиваются — пан инквизитор под локоть поддержал.
Дальнейшее помню плохо. Как мы ехали ко мне домой в Черемушки — и в машине, кроме меня и пана инквизитора, еще двое были, молодой человек, к которому пан инквизитор обращался — тюлень, ну ты осторожнее, не дрова везешь — и девушка Надя. Около моего дома, большая лужа на тротуаре, а я в туфельках — так пан инквизитор меня на руки поднял, и нес так до подъезда и по лестнице на третий этаж — а позади несли вещи, что я в итальянской моде купила (включая то, что было на мне сегодня с утра, и оставленное там, когда переоделась в новое) — и еще, две сумки продуктов.
И те двое ушли — оставив в квартире меня и пана инквизитора, наедине! Что ж, этого я и ожидала... повторю, я уже не восемнадцатилетняя дурочка! И не поверю, что пан инквизитор настолько католик, что строго по канону, до свадьбы, нельзя — этого сейчас уже не встретишь... да и я не соблюдала!
Только — такому, как он, совсем другая нужна: коммунистка, фанатичка, боевой товарищ. Образцовая и сознательная спутница советского человека — как показывают в кино. Ну а я не героиня совсем, а просто обывательница, и мечтаю о том, что Его Святейшеству сказала. И ненавижу ходить в строю — когда тебе указывают, куда тебе идти и что делать. Даже если указывает — родной брат. Хочу верить в то, что сама верю, самой себе не изменяя! Потому, и в комсомоле не состояла, и партийной не буду никогда.
Да, и что будет, если Анджей все же вернется ко мне?
Валентин Кунцевич.
Кто воевал — имеет право, в собственном доме отдохнуть.
Спасибо Лючии — связалась со мной, когда пани Бельковская попросила ее помочь попасть на ту самую мессу. И даже свою помощь предложила, когда наша Анна Грозная выразила сомнение:
-Валя, ну а если она все же чей-то агент? Введенный с дальним прицелом, как раз на такой случай. Сахалин, нефтебаза в Охе — забыл?
Ну да, было там в сорок шестом — разоблачили японского шпиона. Самурай, офицер их Флота — и двадцать с лишним лет косил под местного, то ли нивха, то ли нанайца! Столько лет — лучшие годы! — вычеркнув из своей истинной жизни, поскольку ридной Японии так надо. После такого, и в существование штирлицев поверишь, для которых любимую жену увидеть раз за двадцать лет, за соседним столиком, не имея права к ней подойти — это вполне себе семейная жизнь! Я, вот честно, так бы не смог — для того надо быть самураем, который за отечество готов себе живот разрезать. И, поработав тут (и пообщавшись с людьми из Контор), в такую ситуацию с киношным Штирлицем не верю — это уже сценарист перестарался, изобразив что наш советский человек из железа сделан. Хотя слухи есть, что у святош как раз подобное имеется — живет человек обычной жизнью, но как только поступит приказ, то выполнить, не считаясь со своим выживанием .
А обеспечение безопасности высокой персоны, во время такого визита — это настоящая боевая операция. Со здоровой паранойей — вплоть до ожидания покушения на Папу со стороны американцев, и как раз в Москве — чтобы рассорить нас с католической церковью. И дело не решается простым увеличением охраны. Можно вдоль всего пути расставить полицейских, с интервалом фонарных столбов — и все равно, привет от Фердинанда из Сараево! Да и держать свой же город на осадном положении, в обстановке тотального шмона — ни в чем не повинных граждан обижает, и очень не способствует их положительному отношению к приехавшей персоне.
Так что, все происходит гораздо менее заметно. От дальнего обеспечения , контрразведывательной деятельности, узнать и пресечь враждебные действия на самой ранней стадии — до собственно, мероприятия. Средний круг безопасности — это и кортеж из нескольких одинаковых автомобилей (неизвестно, в котором из них главная персона), и несколько вариантов путей следования (а окончательный выбор, в последний момент), и доразведка перед проездом (самые обычные автомобили, проезжающие по этим маршрутам — экипажи которых при обнаружении подозрительной активности тут же связываются по радио с мобильными группами, должными разобраться и если надо, пресечь), и контроль всех мест, где может сесть снайпер или заложена взрывчатка. Ну и конечно, самая тщательная проверка самого места мероприятия — на предмет того же. И уже самый последний, ближний круг — это те, кто непосредственно возле охраняемой персоны. Которые должны не стоять столбами, обозначая присутствие, а грамотно держать , каждый в своем секторе, любое постороннее лицо, могущее что-то совершить — и немедленно реагировать, заметив опасность. А в нашем случае — список тех, кто лишь может оказаться в опасной близости от Его Святейшества, уже утвержден. Технически мы можем вписать туда еще одно имя, но...
-Валя, ты за нее ручаешься? А если она вдруг выхватит что-то стреляющее? Или — не мне тебя учить, как можно убить даже голыми руками.
Ага, это с наших инквизиторш и началось — под юбкой-клеш прицеплять кобуру с пистолетиком. Ане и Лючии это жизнь спасло в Киеве, в сорок четвертом (прим. — см. Союз нерушимый). Так ведь я рядом буду — и даже если допустить, что пани прошла обучение как ниндзя, тут регулярные тренировки нужны, форму многие годы держать. А женщине, особенно — чтобы меньшую силу компенсировать ловкостью и техникой. Так что, в рукопашке она мне и близко не соперник. Даже если окажется засланным казачком, получившим приказ, исполнить любой ценой.
