Посол мира (Мв-22)

Пролог. Карибское море, февраль 1956.

Плывет по морю белый пароход.

Везет на Кубу — райский остров, где страстные красавицы и дешевый ром! — пятьсот американцев, желающих отдохнуть. Не те, кто на своих яхтах путешествуют — но средний класс, опора демократии и порядка. Сейчас они курят, пьют в баре, ведут беседы, смотрят кино, танцуют, флиртуют с мисс, или просто спят в каютах — в предвкушении, что утром прибудут туда, где разрешено многое из того, что не одобряется в пуританской Америке. Где даже самый мелкий офисный клерк может ощутить себя богатым небожителем — ведь в понимании местных, бедный гринго это то чего просто не может быть. Воистину, господь был мудр, сотворив эту райскую землю так близко от Соединенных Штатов — всего одна ночь, полсуток пути от Майами даже не на самом быстром корабле.

А совсем недавно это благословенное место было испанской колонией. Затем, после отвоевания независимости и восстановления демократии (оплаченной кровью американских парней!), обычной банановой (вернее, сахарной) республикой. Все изменилось в годы сухого закона — когда на этот остров, находящийся совсем рядом, толпами повалили законопослушные американские граждане, вовсе не желающие отказываться от спиртного на уикэнд. А поскольку богатым гринго совершенно не подобало напиваться до усрачки в грязных портовых кабаках — то в Гаване (и не только в ней) быстро появились приличные отели, рестораны, кинематограф, варьете, бордели — все, что нужно для удовольствия американских гостей. Благодаря чему Куба приобрела очень благопристойный вид — в сравнении с соседними Гаити, Доминиканой и прочими бананиями — выйдя на первое место в регионе, по выработке электроэнергии и протяженности асфальтовых дорог. И персонал для всего этого (за исключением руководства) был из местных (ну не из Штатов же везти гостиничную обслугу!) — которые должны быть благодарны своим американским хозяевам за то, что получали зарплату, пусть и весьма экономную по американским стандартам, но в разы большую, чем те неудачники, кто должны были горбатиться на плантациях Юнайдет Фрут. Но до этой стороны кубинской жизни — туристам не было никакого дела!

Как и до слухов, что все это великолепие построено на деньги (да и сейчас принадлежит) тем, кого называют Мафией. США это свободная страна, где строго соблюдается законность, а не какая-нибудь диктатура — и потому личности, в отношении которых у правосудия отсутствуют весомые доказательства их виновности, должны считаться уважаемыми джентльменами, особенно если у них к тому же имеются очень солидные деньги.

Сияет огнями белый пароход в бархатной южной ночи. И никто не мог заметить холодный глаз перископа, вынырнувший из-под воды в полутора милях слева по курсу.

-Центральный, докладывает БЧ-3. Буся данные отработала, аппараты на товсь.

Повезло же вам, янки, что пока не война. А то бы купаться вам — и хотя тут не Арктика, но все равно, двенадцать часов в воде, покойник с вероятностью процентов пятьдесят, ну а сутки, и все девяносто. И на шлюпки вам надежды нет — мы не фрицы, что в этих же водах пиратствовали четырнадцать лет назад, не только торпеду в борт, но после еще всплыть и по выжившим из пулеметов — но одиночная крупная цель, без охранения, идет постоянным курсом и скоростью, на такой дистанции, да тут даже без Буси (системы управления торпедной стрельбой) а просто при расчете на меткий командирский глаз (как на щуках в ту войну было), и обычными прямоидущими болванками, даже курсант не промажет — ну а торпедами с наведением на кильватер и полный залп не нужен, двух достаточно... нет, наверное четырех, ведь в военное время такой транспорт может целый полк перевозить! — а для торгаша такого размера, два попадания уже не лечится, а три, это утопление за считанные минуты, и хорошо если одну-две шлюпки спустить успели бы, а всем прочим пассажирам лишь прыгать за борт в спасжилетах (и то, если успеют их надеть). Но пока война не объявлена — мы всего лишь отрабатываем по вам учебно-боевую задачу, без выпуска торпед.

На тренажере в лазаревской школе были и намного более сложные случаи, чем атака одиночного транспорта — но все же море, это не учебный класс. Так же, как и знакомство с будущим театром военных действий по картам и лоциям — это совсем не то, как пройти там самому, изучив навигационные и гидрологические особенности (последнее для подводника важно — как далеко ты можешь услышать цель и как легко тебя могут обнаружить). Мы сейчас пришли сюда не воевать — лишь освоиться, присмотреться.

Советские атомарины уже хорошо освоили Север — и проходили насквозь всю Арктику, от Полярного до Берингова пролива, как А-2 и А-4 в пятьдесят третьем, и всплывали на Северном полюсе, как А-7 в прошлом году, и шли через Атлантику в Средиземное море, как А-6 и А-9 тогда же. Но в этих водах, у южного американского подбрюшья, они еще не бывали. Хотя в войну тут отметились даже пираты кригсмарине — сначала устроив резню беззащитным торгашам (и почти парализовав подвоз в США нефти из Венесуэлы), а затем сами умывшись кровью, когда американцы все же организовали здесь нормальное ПЛО. Ходят и сейчас в Атлантике (у Восточного побережья), и южнее Флориды (охраняя вход в Мексиканский залив) противолодочные кораблельные группы ВМС США (каждая в составе противолодочного авианосца-вертолетоносца, однотипного с нашим ленд-лизовским Хабаровском, и нескольких эсминцев) — однако в мирное время постоянно держать такую сплошную завесу вдоль всей своей морской границы будет разорительно даже для такой богатой страны как США. Тем более что мы с юга обойдем, через Карибское море, и с запада выйдем на меридиан Гаваны. Пару раз лишь встретили (и успешно уклонились) одиночные корабли Береговой Охраны (аналог наших МПК), против атомарины это несерьезно.

Потому и позволили себе учебную атаку встречного торгаша — опасности обнаружения не было, тем более ночью. На учениях в Норвежском море и гораздо труднее приходилось — прорваться к американскому ударному соединению (которое изображали авианосец Чкалов и крейсера Пожарский и Сенявин) через завесу завесу эсминцев (а проект 56-ПЛО, это очень опасный противник!), причем в охранении на нижнем горизонте ходила атомарина-охотник (самый грозный враг). И ведь нам засчитали успешную атаку авианосца, хотя и нас тогда условно потопили — подводная дуэль, это вообще непросто, но когда у противника в связке с лодкой-оппонентом работают еще и корабли с поверхности, причем им знакомы все твои хитрые тактические приемы (в той же школе обучались!), это полный мрак и жесть. Тут наверное, лишь сам Лазарев, лучший подводник всех времен, мог бы пройти — придумать что-то совсем новое. А мы не гении, а всего лишь рабочие войны — и можем пока лишь действовать как учили.

Учили на совесть — точно известно, что нет пока в ВМС США флота атомарин. Единственный их Наутилус, что числится в строю, больше в ремонте стоит, чем ходит. И на верфях у них заложены еще три, тип Трешер, со сроком готовности не раньше конца следующего года — а ведь американцам еще потребуется тактику придумать (во многом отличающуюся от тактики дизельных лодок), и отработать на учениях. Так что год а то и два форы — у нас точно есть!

А вот что будет дальше... Когда-то говорили, о море — нет мира за этой чертой. Даже если между европейскими державами не было войны, но встречались в океане корабли под разными флагами — то дело могло закончиться (и нередко так и было) настоящим сражением. Имея повод, хотя бы а отчего вы не салютовали мне первым — и это не анекдот, британские капитаны реально имели приказ, требовать от всех встреченных кораблей иных стран, чтоб те первые отдавали салют английскому флагу, а при отказе карать оружием сей факт неуважения. Сегодня же, открытое нападение на военный корабль, это казус белли — но кто узнает, что случилось под водой? Да ведь разговоры ходили, что и сам Лазарев в войну на своей моржихе не только немцев топил?

Хотя — разговоры к делу не пришить. Про ту же моржиху и персонально Лазарева каких только слухов не бывало! И про подводные силы коммунистического Марса — что бред полный: утверждает же наука (что популярно изложено у фантаста Ефремова) что хотя разумные существа с других планет будут скорее всего, человекоподобными — но полное сходство с землянами возможно лишь если иной мир будет полной копией Земли с такими же природными условиями — и то, сколько у нас разных рас и народов? Говорили также про гостей из иного времени — во что также, при размышлении, верилось слабо: это какой был бы успех для советской науки? И раз в будущем коммунизм (а как иначе?), да ведь и (предположим если так!) вмешались наши потомки в войну на нашей стороне — то зачем бы им скрываться? Ну а байки про всякое потустороннее и вовсе не заслуживали внимания — у нас конечно, к Церкви отношение сегодня терпимое, но не настолько же, чтобы в поповскую чертовщину верить?

А вот в очередную победу советских ученых — верится гораздо больше. Раз уже ракеты в космос запускаем, не успевает очередной Спутник с орбиты сойти, как уже новый летит. И это когда еще пятьдесят лет назад в небо поднимались фарманы, рядом с которыми даже По-2 выглядит как лимузин перед телегой. Ну а подлодки на что были похожи — а теперь, Жюль Верн со своим Наутилусом уже безнадежно устарел: разве что нырять на десять километров мы еще не можем, зато способны через океан пройти (или даже вокруг света) ни разу не всплывая, и со скоростью эсминца — а уж по дальности обнаружения врага и возможности его уничтожить, капитан Немо бы от зависти утопился. В интересное время живем — а вот заглянуть бы в мир какого-нибудь 2020 года, наверное тогда уже на Марс будут летать, как сейчас на самолете через океан? А уж чем воевать (если там еще останется где-то капитализм), даже и представить страшно! И ведь те, кому сегодня двадцать, матросики из нашего экипажа — вполне могут увидеть начало следующего века, своими глазами.

Уходит атомарина в глубину карибских вод — растворившись в океане как мираж (как в песне, что крутили в Полярном по радио перед нашим выходом). Нас тут не было и нет — строжайший приказ, ничем себя не обнаруживать. Даже если бы встреченный пассажир терпел бедствие — не вмешиваться, хотя оказание помощи на море, это святое в мирное время.

Неужели в Главном Штабе в Москве имеют какие-то планы именно в этих местах? Если так — то узнаем обязательно: ведь к гадалке не ходи, нас сюда и пошлют, как знакомых с театром.

Лазарев Михаил Петрович. В 2012 году командир атомной подводной лодки Воронеж Северного флота, в 1956 году замминистра ВМФ.

-То есть, товарищи, все у нас на флоте хорошо — однако же флот нэ можэт обэспечить своевременное оказание помощи братскому кубинскому народу в отражении американской агрессии?

Грузинский акцент у Сталина появлялся лишь в моменты волнения. В этой истории Вождь не умер в марте 1953, и сохраняет за собой свой высокий пост — однако предпочитает заниматься идеологией и общим руководством, переложив текучку на Пономаренко, занимающего должность Председателя Совета Министров (а также главы Службы Партийной Безопасности — но это не афишируется). И тот факт что Сталин сам выслушивал наш доклад по кубинскому проекту — подтверждало его живой интерес к будущему Острову Свободы. И убеждение, что Куба должна и в этой версии истории стать нашей — а кто думает иначе, тот если не прямой враг, то как минимум, не соответствует должности. Ведь нэт таких крепостей, которые не могли бы взять большэвики!

С одной стороны, здесь для СССР все складывается гораздо удачнее. Великая Отечественная здесь завершилась нашей Победой на целый год раньше (в том числе и при нашем, гостей из будущего, скромном участии), и в советский блок входит вся Германия (ГДР есть, а ФРГ нет), а также Народная Италия и Греция, мы присоединили и Проливы, и север Норвегии, и пол-Ирана; на Дальнем Востоке в состав СССР вошли Монголия и Маньчжурия (уже полноценные союзные республики), и вся Корея (пока ассоциированная), и Китай уже полностью освобожден и под нашими контролем. Нет возле наших границ сильного сухопутного врага — а потому, главная нагрузка в архиважной задаче экспорта коммунизма в окружающий мир (и силового прикрытия этого процесса) ложится не на Советскую Армию (которая, без сомнения, является сильнейшей в этом мире), а на Советский ВМФ.

Который гораздо сильнее того, что был у нас в иной истории. Начало тому положил Адмирал Шеер, в битве у Диксона в сорок втором спустивший флаг (прим.авт. — см. Морской волк), успевший повоевать уже под нашим флагом в составе СФ, затем отметившийся в сорок пятом в войне с Японией, и после вернувшийся на север (где и служит до сих пор) в ранге тяжелого крейсера (на линкор все ж не тянет). После Победы прибавились трофеи — бывшие французы, линкоры Ришелье и Страсбург. По ленд-лизу сумели получить два авианосца-эскортника, тип Касабланка — у нас носили имена Владивосток и Хабаровск, успели поучаствовать в Курильской операции сорок пятого, сейчас разжалованы в ранг вертолетоносцев ПЛО, с них даже поршневые палубники взлетали с трудом, а реактивные категорически не способны. Уже после войны построили два легких авианосца (на базе корпусов крейсеров проект 68-бис) Чкалов и Леваневский — тоже оказались не слишком удачными, и не по вине конструкторов, а из-за малых размеров: для реактивных палуба нужна побольше. Зато сейчас в Ленинграде на Балтийском заводе строятся Степан Супрун и Полина Осипенко — уже полноценные авианосцы, сорок две тысячи тонн, и атомные (реакторы и машины проверку на ледоколе Ленин, а также Марксе и Энгельсе, лихтеровозах для Севморпути, прошли успешно). Ну и конечно, множество кораблей других классов — в ином времени советский флот стал атомным и ракетным в конце пятидесятых — начале шестидесятых, ну а здесь, с учетом того что СССР (вместе с соцлагерем) и богаче и сильней, и Сталин в полной мере оценил роль военно-морской мощи, это случилось раньше почти на десятилетие. Семнадцать атомарин (построенных уже в этом СССР) приняты флотом, еще шесть в разной степени готовности — причем две из стоящих на стапелях, уже не истребители, а носители крылатых ракет. А на чертежах уже рождаются советские ПЛАРБ — атомарины с баллистическими. И ракеты уже испытания прошли — в ином времени, первый пуск с подлодки у нас был в 1955, так что тут разница кажется не столь весомой? Однако там ракета запускалась лишь при всплытии и с подъемом ее из шахты — а здесь уже по-минометному, с глубины. Правда, лодка пока не атомарина, а переоборудованная 613-я. И ракета лишь на малую дальность — из Баренцева моря, по полигону у Новой Земли. Но будут, я думаю, и межконтинентальные морские — работы над ними ведутся активно.

Еще флот дизельных лодок — свыше четырехсот единиц (считая и ВМФ СССР и Фольксмарине), наш проект 613 и XXI-бис постройки ГДР. Двадцать три крейсера проект 68-бис, из которых семь в ракетном варианте. Эсминцы (близкие к проекту 56 иного времени), в вариантах ПЛО и ПВО. Большое количество ракетных катеров, сторожевиков, тральщиков. Тридцать семь десантных кораблей морской зоны. И базы — о которых в ином времени наш флот не мог и мечтать: Нарвик в советской Норвегии, германские Киль и Вильгельмсхафен, все порты Италии, Греции, Хайфа в Советском Израиле, а также итальянская Ливия, острова Крит и Кипр. И Проливы наши — поплатилась Турция за свои симпатии к Еврорейху! На море мы сейчас здесь — намного сильнее, чем были там в шестьдесят втором.

И потому, Иосиф Виссарионович, твердо для себя решивший что Куба должна быть наша, искренне не может понять, отчего там мы сумели поддержать Фиделя и удержать американцев от вторжения — а тут, не можем?

Да, США в этом мире — слабее, чем там. Не успели насладиться атомной монополией, мы всего через два года свою Бомбу взорвали. И Европу ограбить как там не удалось, и план Маршалла здесь вышел бледной копией (ограничившись Францией, Бельгией, Голландией, Данией, юго-Норвегией), и вместо Корейской войны (где в нашей истории был Пусанский плацдарм, а в итоге вышло статус-кво по 38й параллели) у них вышла провальная Китайская (весь Китай, включая Тайвань, красный), еще и гораздо более дорогостоящая, а теперь они и во Вьетнам успели влезть, и с таким же разгромным результатом. Но, в отличие от тех США, упивавшихся благодушием, в этом мире они гораздо более озверелые, прижатые к стенке — и потому, готовые на все. Стремительно скатывающиеся к откровенному фашизму — коммунистов (и вообще, всех заподозренных в левых взглядах) там травят как в нацистском Рейхе, коричневой плесенью плодятся банды, точь-в-точь похожие на штурмовые отряды Гитлера — ну а бешеный Барри Голдуотер всерьез считается наиболее перспективным кандидатом в следующие Президенты (на выборах, которые пройдут уже осенью этого года).

-Товарищ Сталин, вот все выкладки по плану Анадырь (было то название в иной истории, будет и здесь), сделанные Главным Штабом ВМФ. Мы можем, при условии заблаговременного развертывания сил уже в Атлантическом океане, в десятидневный срок после получения приказа высадить на Кубу четыре дивизии со всем штатным вооружением и средствами ПВО, а также развернуть авиационную группировку в составе двух авиаполков.

План Анадырь — транспорты со скрытно погруженными войсками, совершающие переход с Балтики в Средиземное море, или обратно, и корабли, вышедшие на учения несколькими отрядами, уже находясь в Атлантике, по условному сигналу дружно поворачивают на запад, собираясь в конвой. Десяти суток хватит, чтобы достичь берегов Кубы — но американцы все равно успевают раньше, по чисто географическим причинам: их базы совсем рядом. Штабная игра за США, основанная на имеющихся у нас разведданных, показала — что их авиация наносит удары по Кубе (и по портам, где намечена выгрузка наших войск) уже в первые несколько часов, а в интервале от двух до четырех суток высаживается морская пехота, еще через двое-трое суток повстанцы оттеснены в горы и лес, после чего их окончательное уничтожение может занять более долгое время и стоить американцам значительных потерь — но при этом раскладе вместо высадки и развертывания на территории дружественной страны, мы получаем необходимость десанта на вражеский берег, при превосходстве противника в воздухе и очень неудобном своем плече снабжения.

-Операция перспективна, лишь при условии дальнейшего развития конфликта в глобальный — прочел Сталин — и под этим выводом, подписи и Кузнецова, и Жукова, и еще десятка товарищей из Генштаба и Главного Штаба ВМФ. Вы тоже так считаете, товарищ Лазарэв?

Да, я так считаю. Если бы мы успели высадиться и развернуться на Кубе — то уже для янки была бы ситуация, руки прочь, или получите большую войну. А если они успевают первыми — то тогда уже нам придется угрожать Третьей Мировой, или сворачивать операцию. Положение как в шахматах — кто своим ходом успел занять ключевое поле на доске, тот выигрывает.

-Могут ли наши лодки, заблаговременно и скрытно занявшие позиции у Кубы, задержать высадку американского десанта и дать нам эти несколько дней? Если британцы в вашей истории делали подобное в Фолклендской войне — их атомарины прибыли к островам уже в первые дни после начала конфликта и установили морскую блокаду. Я помню, товарищ Лазарэв, что атомным лодкам нужна глубина и открытое море, именно так ведь вы на Совете Труда и Обороны обосновывали строительство дизельных лодок для таких театров как Балтика или Северное море. Но согласно карте, Фолклендские острова находятся на шельфе, где глубины моря схожи с теми, что у берегов Кубы. У англичан тогда это получилось — отчего не выйдет у нас? Если надо всего два-три дня.

Фолклендская война была в апреле-мае — поздней осенью, для южного полушария. Время штормов — тем более в ревущих сороковых и бешеных пятидесятых, где тихая погода вообще редкость. А шторм намного сильнее мешает работать авиации и надводным кораблям, чем подлодкам. Также, погода не позволяла аргентинцам перевозить войска и снабжение на множестве малых кораблей — лишь на малочисленных больших транспортах, являющихся хорошо заметными целями. И на островах не было ни одного нормального аэродрома — из-за чего аргентинской ударной авиации приходилось работать с материка. Ну и конечно, состав и возможности флота и ВВС Аргентины не соизмеримы с ВМС и ВВС США. Если палубная авиация британской эскадры сражалась с аргентинцами как минимум на равных, то у нас, до высадки и развертывания на Кубе, в воздухе полный ноль — Супрун и Осипенко будут готовы не раньше чем через два года, Чкалов и Леваневский по факту являются авиатранспортами, а не авианосцами. В докладе есть расчеты — даже при насыщении конвоя кораблями с ЗРК, в случае массированных американских авиаударов мы теряем от сорока до шестидесяти процентов кораблей и транспортов. Разгружаться тоже придется под бомбами, как и выдвигаться на позиции — которые кубинские товарищи вряд ли сумеют грамотно подготовить, и даже правильно выбрать. И даже если допустить, что нам удастся полностью блокировать море возле Кубы — в отличие от Фолклендов, на Кубе есть достаточное число аэродромов, могущих принять американский посадочный десант с артиллерией и легкой бронетехникой.

-Какие шансы у кубинских товарищей, отразить американское вторжение?

Без нашей помощи, никаких. Во время Плайя-Хирон и Карибского кризиса у них была уже регулярная армия, созданная с нашей помощью — имеющая артиллерию, танки, ПВО. Победа партизан над батистовцами была в значительной степени моральной — солдатам просто не хотелось воевать за крайне непопулярного диктатора, и они переходили на сторону Кастро, даже при своем численном и техническом перевесе. Надеяться же на это против американцев, невозможно. Ну и конечно, выучка и вооружение американских войск намного превосходят армию Батисты. Удержать города, и вообще какую-либо территорию у повстанцев не получится, и война перейдет в партизанскую, возможно даже длительную. Но, в отличие от Вьетнама, здесь у партизан не будет ни безопасного тыла, ни устойчивого канала снабжения оружием и боеприпасами. И в лучшем случае, все кончится как в Никарагуа в тридцатых — когда американцы, устав от вьетнама на своем заднем дворе, уйдут, посадив на трон очередного своего диктатора — которого народ, тоже уставший от войны и жаждущий стабильности, примет. А в худшем, Кубу зачистят до гробовой тишины — зальют напалмом, а возможно и химией, ведь против бунтовщиков — можно.

-Что ж, задача выходит очень непростая, товарищ Лазарев? Есть конечно вероятность, что там не сразу поймут, примут решение, будут еще совещаться и согласовывать — когда у нас все уже решено и отдан приказ на исполнение. Но игра в расчете на ошибку противника — это авантюра. Что ж — я вас и других товарищей, подписавших этот доклад, услышал. План Анадырь держать в готовности — отдать приказ, когда будет ясно, что американцы не помешают или не успеют.

Когда Лазарев вышел, Сталин тоже встал с кресла, тяжело прошелся по комнате — эх, годы, сколько еще отпущено? Но очень хочется и первый полет Гагарина увидеть (или кто вместо него полетит), и красный флаг над Кубой. Слышишь, безносая — потерпи, не забирай меня раньше, раз уж столько лишних лет подарила!

Третья Мировая нам не нужна — мы капитализм и без нее похороним. Товарищи военные правы — уж если все они единодушно высказались примерно так, как записано в докладе, что лежит на столе. Кузнецов прямо сказал, нам десант на Британские острова с их последующим захватом осуществить проще — чем взять Кубу из-под носа у янки, если они не будут зевать. Но ведь нэт таких задач, которые не решили бы большевики!

Нам очень нужна Куба — и не только как военный плацдарм в подбрюшье США. Ознакомившись с историей того мира, Сталин был огорчен и возмущен упущенной перспективой — там Латинская Америка еще переживала подъем коммунистической идеи, когда в СССР уже воцарился брежневский застой, компартии в Европе скатились в буржуазную ересь еврокоммунизма, в Азии рулил Мао, в Африке местные царьки, скинув колониальный гнет, на деле не верили ни в бога, ни в черта, ни в Карла Маркса — а в Латинской Америке еще горело: после Кубы еще были Никарагуа, Сальвадор (совсем немного не успевший), почти удавшаяся попытка в Чили, и куча левых партизан и движений в других странах. И куда все это делось после — бывшие повстанцы фронта Фарабундо Марти стали сальвадорскими муравьями, одной из самых жестоких наркомафий в регионе; равно как и в Колумбии, Перу, Мексике — настала эпоха наркокартелей, куда влились и бывшие левые повстанцы — совсем как в нашу Гражданскую, когда из красных становились зелеными, едва лишь слабела руководящая воля Партии. Проклятые девяностые, перестройка, за что сражаться, если предают Вожди — гореть Горбачеву в вечном персональном аду за свое предательство, не только своей страны, но и мирового коммунизма! Хотя и раньше — был ведь шанс удержаться и в Чили, если не позволить товарищу Альенде совершить грубейшие ошибки — которых он мог бы избегнуть, если бы правильно учел опыт нашей революции, то есть был бы под нашим правильным руководством. Что ж — здесь мы тех ошибок не повторим!

Но для того нам нужна Куба — как самый первый плацдарм. Там американцы не вмешались сразу — потому что приняли Фиделя за очередную гориллу, жаждущюю спихнуть с трона прежнего диктатора. Даже под популистской риторикой — все эти пиночеты, дювалье и сомосы лезли к власти не иначе как ради процветания страны и народа. В Вашингтоне на эти игры было глубоко чихать, пока они не затрагивали американские интересы — что случалось редко, ибо любой латиноамериканский спаситель отечества знал заранее, на что он категорически не должен посягать, если не желает получить американское вторжение или организованный США переворот. Есть даже смутные сведения, что ЦРУ было в курсе при подготовке экспедиции на Гранме — да и Фидель, сын богатого плантатора, никак не был похож на коммунистического вождя, и Компартия Кубы (запрещенная при Батисте) играла в Движении 26 июля более чем скромную роль. И товарищ Кастро имел шанс стать вовсе не коммунистом, а кубинской версией Перона — но американцы сами перегнули палку своим запредельно хамским отношением к новому главе Кубы, совершающему свой первый официальный визит, по незыблемой латиноамериканской традиции, именно в США. А поскольку Фидель (в отличие от Арбенса) был гораздо больше практиком и меньше, идеалистом — то его обращение к СССР было вполне логичным. Однако же, революционная Куба сумела получить два или даже три (если считать до Карибского кризиса) года относительно мирного развития. Кстати, интересно, а отчего Кеннеди в шестьдесят первом категорически был против прямого участия американских войск — лишь через год созрел?

Здесь же — США, оставшиеся голодными по итогам второй великой войны, и после несколько раз получившие по своим загребущим рукам, в том числе и нашим немирным атомом (и больно, и безответно), встали на дыбы и рычат как разъяренный медведь гризли. Сегодня коммунисты убивают наших парней в Азии — завтра они придут в наш дом, и погонят всех в свой колхоз и гулаг — вопят их газеты, и радио, и телеканалы, и американский обыватель верит! Крестовый поход против коммунизма, что там фиглярски объявил актеришка Рейган, может стать реальностью при Голдуотере. Надеемся, у него хватит ума не начинать большую войну, если не идиот — но здесь США напрочь лишены сытого благодушия и реагируют на малейшую угрозу их интересам очень резко. Их уже сильно раздражает деятельность Римской Церкви на их территории — в духе даже не просоветском, а беззубо-гуманистском не убий, все люди братья и нажива за счет ближнего своего есть грех — а если утечет информация, что Че Гевара (пока еще не Команданте) проходит обучение в СССР, и этот человек будет замечен рядом с Кастро? Да и план Амин (не писать же Ла Монеда-2) в исполнении советского спецназа — какая вероятность, что что-то выплывет наружу, пусть даже после события? Тут и сомневаться не приходится, что прикажет Президент Эйзенхауэр своим генералам. Расколошматить — и доложить!.

И то, что США сейчас влезли (и увязли) во Вьетнам — поможет мало. Одна валентная дивизия морской пехоты у них найдется — против повстанцев этого хватит в избытке. Для задачи-минимум: быстро захватить все важные пункты — а с зачисткой территории (леса и гор) после справятся натасканные местные кадры. И американцы сейчас, это аналог их великого (вытянувшего на себе Депрессию и Вторую Мировую) и молчаливого (той Кореи) поколений тех пятидесятых, огромная разница в психологии от поколения беби-бумеров из тех свингующих шестидесятых, того Вьетнама — они еще не разложены хиппарством, твори любовь а не войну. Исходя из того факта, что в американские дома из вьетнамских джунглей уже пришло более шестидесяти тысяч похоронок — и даже протесты уже есть, господин Президент, верните мне моего сына, но до уровня анти-Вьетнама что был там, еще очень далеко.

Что ж — будем действовать сразу с нескольких направлений.

Ознакомившись с иной историей, Сталин проникся искренним уважением к советским людям мира Лазарева, которые сумели первыми выйти в космос, обогнав США — не имея при этом тех преимуществ, что СССР получил здесь. Начиная с того, что мы тут просто богаче и сильнее, понеся меньшие потери в войне и завладев всей немецкой ресурсной и промышленной базой. И мы начали раньше — три Особых Главка (ракеты, атом, радиоэлектроника) появились уже в сорок третьем. И все германское наследство досталось нам, а не союзникам — недобитый гитлеровец фон Браун вопит сейчас что все наши успехи это развитие его проекта и что русские органически не способны превзойти германский гений — что есть чушь; однако же трофейные научные материалы, экспериментальное оборудование, опытно-производственная база и правда сэкономили нам время и ресурсы на начальном этапе, самая первая наша баллистическая Р-1 была и тут копией их Фау-2. Очень кстати оказалась и информация от потомков о некоторых важных моментах и подводных камнях, и пока еще рабочие компьютеры следующего века (уж какие тепличные условия создали, чтобы продлить ресурс уникальной апппаратуры!). Ну а тот факт, что в СССР важность ракетной программы с самого начала осознавалась как заслуживающая высшего приоритета, и упоминать не стоит — это и в иной истории было. Но здесь Фау не успели упасть на Лондон, а значит остались для всего мира темной лошадкой с сомнительной перспективой. По цене как В-29, по дальности и нагрузке как штурмовик, и все это на один вылет — так и думали в США, выделяя на ракеты ресурсы по остаточному первые пять лет, пока мы бежали вперед семимильными шагами. После спохватились, но быстро нагнать не получится уже — и не приходится удивляться, что у них после аварии капутника в декабре пока ничего больше не взлетало, а у нас...

Не все шло гладко. Но пусть советский народ сейчас слышит лишь о победах. Не надо широкой публике знать, что полет Лайки был рассчитан на срок от семи до десяти суток — но уже в первые часы телеметрия доложила о неполадках в системе жизнеобеспечения. И в ЦУПе спорили, продолжать ли выполнять утвержденную программу, ради получения массива ценных научных данных, рискуя при этом жизнью и здоровьем подопытного животного, или сажать аппарат при первой же возможности (чтоб на нашу территорию попал), пока не стало поздно. И Королев лично приказал — сажать. Что ж, миру была предъявлена новая победа советской науки и техники — вместо провала. Ну а данные никуда не денутся — получим в следующий раз.

Да, космос обходится недешево — каждый запуск стоит, как строительство и благоустройство города-райцентра, или как полное оснащение танковой дивизии. Но мы сейчас вполне можем себе это позволить. Не только и не столько ради научного интереса — но и ради мощи страны, которая после окупится сторицей. Чтобы завтра встали на боевое дежурство межконтинентальные баллистические — ликвидировав превосходство США в стратегической авиации. А на орбите будет развернута спутниковая группировка, решающая и военные, и народохозяйственные задачи. И отправятся на просторы Солнечной Системы первые автоматические межпланетные станции — воплощения надёжной и долговечной советской электроники и систем сверхдальней связи. Ну а романтика полета человека к далеким планетам в ближайшие десятилетия останется лишь мечтой, зовущей за собой. Ибо, насколько Сталин ознакомился с историей покорения космоса того мира — если провести параллель с мореплаванием, то ракеты на химическом топливе (даже самом эффективном — водород-кислороде) можно сравнить с гребными галерами, пригодными лишь для походов вблизи берегов (применительно к космосу — в околоземном пространстве). За неимением лучшего можно совершать длительные (причем беспилотные) путешествия и с их помощью, но все же, как для открытого моря уже нужен парус, так и для межпланетных перелетов, особенно пилотируемых — ионные, плазменные, атомные, термоядерные двигатели. Да и задача эффективной защиты космонавтов от космической радиации во время длительного полёта ещё только ждёт своего решения. Там наши учёные, изучая телеметрию с датчиков космических лучей на первых спутниках, не сразу поняли, с чем имеют дело, здесь же мы точно успеем замерить радиационные пояса Земли раньше американцев, так что приоритет их открытия господину Ван Аллену не отдадим.

А для пути иным звездам — на обложке последнего номера журнала Техника молодежи нарисована фотонная ракета, но товарищи ученые (у которых спрашивали экспертное заключение) не могли сказать абсолютно ничего, кроме самых общих слов: слишком много необходимо для такого решения, принципиально иных технологий, которых даже в проекте нет. Что ж, наука движется стремительными шагами — мог ли даже Ломоносов предсказать то, что для нас стало привычным? — что станет реальностью через сто, двести, триста лет? Может быть и сверхпространство, что товарищ Ефремов описал в Часе быка, откроют — тем более что факт попадания АПЛ Воронеж в нашу реальность, через пространство-время на семьдесят лет назад, показал принципиальную возможность этого, значит законы физики позволяют так же и через космос пройти, к Сириусу или даже в Туманность Андромеды? Но тут пока полная неизвестность, слишком велик разрыв в уровне нашего познания, это как бы у Исаака Ньютона спрашивать про атомный реактор. Что ж, это будет уже дело наших праправнуков — а наша синица в руках, ближний космос, и это пока получается хорошо!

В декабре было два запуска — и снова, не надо предавать огласке почти провал. Спутник, запущенный 21 декабря, не вышел на орбиту с расчетными параметрами, и после трех с половиной витков сгорел в атмосфере над Тихим океаном — но планету все же облетел, и даже успел передать по радио несколько фотоснимков, а потому, зачет! Однако на старте в готовности было две ракеты (вторая — резервная), и четвертый Спутник, запущенный через два дня, отработал по полной программе. В январе ушла пятая ракета — 19 числа ТАСС сообщил об очередной победе советской науки, впервые в истории человечества искусственный аппарат достиг Луны, доставив туда вымпел с изображением советского герба (ну и наши баллистики получили уникальные данные). Королев докладывает — что уже реальным становится выход на лунную орбиту и передача на землю изображения невидимой стороны Луны. А ведь в том мире мы в Луну попали со второй попытки, в 1959 году — а тут, на три года обгоняем!

И можем себе позволить, чтобы наши конструкторы, инженеры и испытатели работали не в авральном режиме, как в иной истории — где и американцы на пятки наступали, и Хрущев, полный невежда в технических вопросах, постоянно торопил — и трудно сейчас и отсюда разобрать, когда и в какой мере спешка была необходимой, а когда нет. Но в результате были аварии, даже с гибелью людей — а сколько денег и трудов загубили впустую! Забавно, но сейчас в ту же яму угодили американцы, поставив некоего сенатора Гилмора (минимум технических знаний, максимум апломба) главнонадзирающим от Конгресса за своей космической программой. По утверждению наших аналитиков, декабрьский капутник целиком на совести этого господина — если бы не его приказ запустить обязательно и в этом году, у фон Брауна был вполне реальный шанс, что после нескольких плановых суборбитальных стартов (первого, в январе уже нового года, вместо той аварии, второго где-то в феврале, и еще месяца три-четыре на отладку верхних ступеней), уже летом их Спутник имел бы шанс взлететь — а сейчас это под большим вопросом! Да, сейчас американцы резко зашевелились, денег и ресурсов не жалеют, но — слова того же фон Брауна на "разборе полётов" перед Сенатской Комиссией и после растащенные репортёрами - взяв вместо одной женщины девять, и даже выделив на каждую по миллиону долларов, вы все равно не получите ребенка через один месяц вместо девяти. И реформы в НАКА (еще не НАСА) по поиску и утверждению надежных контрагентов, может, и объективно полезные, но при этом сопряженные с истерической ловлей красных шпионов (ибо накал маккартизма в США и не думает спадать), никак не способствуют ускорению работы здесь и сейчас.

А у нас уже — все вышло на постоянный режим. Никакой спешки, никакого авантюризма, ракеты и космические аппараты отправляются на старт только после полной подготовки и тщательной проверки — лучше позже, да лучше. И наша объединенная команда ученых, конструкторов и испытателей получила в сравнении с иной историей большое пополнение как всеми нужными ресурсами, так и кадрами (в том числе — и в лице немецких "варягов", которых сильно возмутило, что фон Браун нагло присвоил себе все их заслуги), работа организована надежно и крепко, чтобы все друг другу и общему делу помогали, и никто не мешал, не тянул одеяло на себя. Конечно, чрезвычайно помогла тут и информация от попаданцев о тупиковых путях развития технологий и различных проблемах, возникавших при работе наших 'специалистов по космосу' там. Технические проблемы, естественные для этих новых видов работ, зная о них заранее, заранее же обнаруживали и ликвидировали, проблем, связанных с ошибками или разгильдяйством людей — помогал избежать двойной контроль и отсутствие спешки. Но бывают ведь и поломки, совершенно случайные и неожиданные — от них избавиться заранее, понятно, нельзя, но пока что все обошлось, таких не случалось. Очень большую пользу приносила трудоемкая наземная отработка на специальных макетах и стендах отдельных систем и всего космического аппарата, до чего в иной истории додумались гораздо позже. Вот потому-то наши ракеты и космические аппараты и совершают регулярные успешные полеты, а не ломаются при половине запусков, как было там при Хрущеве!

В ближайших планах, кроме фотографирования Луны (где желательно, чтобы все получилось наилучшим образом с первого же раза), уже новые 'собачьи' запуски (Королев твердо решил, что человека на орбиту следует запускать только после успеха еще трех собачьих экипажей), а также полет автоматических станций к Марсу и Венере. Дмитрий Александрович Венцель, ученый-баллистик от бога (в той истории умерший летом 1955, здесь мы успели позаботиться о его здоровье), в сочетании с еще живыми компьютерами следующего века, творит буквально чудеса — если облет Луны получится, и Марса достигнем, то надо этому достойному человеку Звезду Героя дать, заслужил! А на столе уже проект сформирования будущего отряда космонавтов — руководить Центром подготовки назначим Каманина, справился там, сумеет и тут, а в списках кандидатур будет фамилия Гагарина, который пока еще лейтенант ВВС — ну, дадим ему и тут шанс, стать самым первым.

Но все же, главное сейчас, это не другие планеты. Американцы даже в самых буйных фантазиях не должны считать, что победят нас в глобальной войне — никакого их военного превосходства здесь мы не допустим. У нас уже полным ходом ведутся работы над межконтинентальными баллистическими ракетами (а то семерка все ж слишком дорогой инструмент), в том числе и на твердом топливе (с самого начала оценили перспективность, а не в начале семидесятых, как в том СССР). С перспективой запуска из шахт (что в иной истории было лишь с середины шестидесятых), и с подводных лодок (работа уже идет), и с мобильных наземных платформ (станет актуальным лет через пятнадцать, когда в США появится свои межконтинентальные). Также, уже создаются системы ПРО и предупреждения о ракетном нападении. Ну а ракеты средней дальности (простреливают всю Европу) у нас уже в войсках, причем на вооружение ракетных бригад РГК уже готовятся поступить новейшие Р-12 вместо Р-5 (прим.авт. — Р-12, первая наша ракета, которую можно хранить в боеготовом состоянии, а не заправлять непосредственно перед пуском. Дальность 2000 км с боеголовкой 2 мТ, в нашей истории испытания в 1958, на вооружении с 1960). В то время как в США программы Атлас (из которой у них много чего развилось) нет вообще. И основа американской военной мощи, это флот бомбардировщиков (в большинстве еще В-47, новые В-52 поступают пока в недостаточном числе, из-за недостатка финансирования). Вооружены обычными бомбами — есть информация об испытаниях самолета-снаряда (крылатой ракеты воздушного базирования) Раскал, оказалась очень неудачной, шансов на принятие на вооружение нет (а если все ж примут, то впустую потратят ресурсы). И наверстать отставание в ближайшие годы — США точно не могут. То есть на момент здешнего Карибского кризиса военный баланс сил будет очень отличаться от 1962 года там, где Куба стала нашей. Можем повторить?

Ну и, как задумано, отчего пожар на заднем дворе США должен ограничиваться Кубой? Если полыхнет (с разной степенью жаркости) в нескольких точках, чтоб просто сил не хватало все сразу тушить. С Пероном разговор состоялся, бывший эль президенте Аргентины готов снова побороться за власть — ну а мы и товарищи ватиканские попы ему слегка поможем. В Чили, товарищ Сальвадор Альенде (уже дважды баллотировался в Президенты, в 1944 и в 1952 годах) — с ним тоже контакты установлены, чтобы помочь ему победить не в семидесятом а сильно раньше. Наконец, Бразилия, где Варгас в пятьдесят четвертом не застрелился, как в той истории, а всего лишь был свергнут и выслан в Мексику, затем в Испанию уехал — тоже не без нашего участия, не с одним же Геварой нам на упреждение работать на латиноамериканском театре? Конечно, обстановка в этих странах куда сложнее — Куба это проект самый перспективный — но, цинично говоря, силы и внимание США отвлечь? И вспомнить слова Маркса, что проигранная классовая битва, это лучше, чем отказ от битвы и признание поражения. А может быть, и победим еще где-то кроме Кубы — история ведь уже по другому пути пошла!

Здесь не было Корейской войны — Корея вся наша. Китай тоже наш, весь и однозначно — Мао к Конфуцию вознесся, попав в Сиани под американскую Бомбу. Даже Тайвань наш — верхушка гоминьдана, во главе с Чан Кай Ши, убежала в пока еще британский Гонконг, ну а уцелевшие полевые командиры, за бирманскую границу. И сидит сейчас в Харбине, товарищ Гао Ган (поскольку Маньчжурия, это не Китай, а стала уже союзной советской республикой), в Пекине, товарищ Ван Мин, также во всем следующий нашему курсу, ну а что будет в Синцзян-Уйгурии, мы еще посмотрим. Во Вьетнаме тоже — если в иной истории товарищ Хо Ши Мин колебался между нами и Пекином, пытался равновесие сохранить, то здесь он однозначно наш, выбора у него нет. В Лаосе социалистическая монархия, король Сисаван Вонг связан договором с нами и с Ханоем, и советские войска следят, чтоб был порядок — наш порядок. А вот дальше на юг — грустно, какие возможности упустили! Чтобы почти вся Азия была нашей — как уже имеем две трети Европы!

Да, недооценили мы уклон ультракоммунизма. Не придали должного значения тому факту, что в этой реальности Пол Пот вылез на мировую арену на двадцать лет раньше, причем при явной помощи США и одновременно с парижским путчем пятьдесят третьего года (прим.авт. — см. Зеркало грядущего). А ведь как оказалось, не с ним одним успели поработать заокеанские кукловоды — и в итоге, если в Европе нам удалось ситуацию под контролем удержать, ультра получили устойчивую репутацию наемных маргиналов (особенно после люксембургских событий), то в слаборазвитых странах ультракоммунизм занял нишу отсутствующего у нас маоизма, распространившись в вариациях от камбоджийских крайностей деревни окружают города — и убивать всех, кто не соответствует — до умеренного, обуржуазившийся СССР это такой же враг и колонизатор как США и Европа. Левый уклон — о котором писал еще Ленин в 1918 году, Детская болезнь левизны в коммунизме, проистекающий из низкого образовательного и культурного уровня масс, питерского пролетариата на всю Россию не хватило. А для бывших колониальных стран это усугубляется еще и тем фактом, что сознательный пролетариат явлется массовкой для революционной партии, но ведущую роль в ней как правило, играет прослойка более образованная — которая в бывших колониях или прямо заражена компрадорством (низкопоклонством перед белыми людьми), или находится под сильнейшим культурным влиянием метрополий. В итоге, калькуттского пролетариата не хватило чтобы переломить влияние несознательных масс. В какой мере тут сыграла свою роль несознательность — когда желания штурмовать небо через край, а образования не хватает, и гораздо проще, заучив лозунги как догматы, руководствоваться ими, не глядя на реалии — а в какой, прямое предательство и компрадорство отдельных товарищей, решивших сплясать под дудку США, это уже вопрос абстрактный. В этой партии, переиграли нас господа из Вашингтона и Лондона, удачно разыграв карту национальной и религиозной вражды — Индия страна многонациональная (не меньше, чем СССР) и многоконфессиональная, там конфликтов и прежде хватало, ну а теперь все застарелые споры выплеснулись наружу — как например маратхи и гуджаратцы, живущие возле Бомбея, также вдруг захотели независимости от Дели, при активной помощи Мадраса, обещавшего повстанцам независимость после победы. И сейчас в Индии творится такое (и не только по линии фронтов), что Гитлер смеется в аду, число жертв уже за миллионы (точно не знает никто) — и завершения этой войны всех против всех не видно.

В Корее, Китае и Вьетнаме у нас получилось — потому что компартии там прошли закалку войны против японских захватчиков, а по факту, выросли из вооруженного повстанческого движения, из партизанских отрядов — ну и конечно, испытывали наше сильнейшее влияние. И потому, в этих странах не сбились с верного пути, ну а к ультракоммунизму отношение, как у нас было к троцкизму в тридцатые — товарищи Гао Ган, Ван Мин, Ким Ир Сен, Хо Ши Мин отлично знают, что делать с врагами трудового народа. И пусть западные писаки вопят о миллионах жертв репрессий, во-первых в культурную революцию иной истории, народу в том же Китае сгубили на порядок больше, а во-вторых, здесь лишают должностей и партбилетов, ссылают в деревни на трудовое перевоспитание, а в особых случаях и расстреливают лишь тех, кто действительно виновен — нет никакого плана по числу разоблаченных врагов. В Бирме не было такого единоначалия — и поначалу дело шло даже лучше чем в иной истории (где буржуазное правительство удержалось благодаря помощи из тогда еще британской Индии и поставок оружия — но здесь всем индийским государствам было сильно не до того). Левые в Бирме представляли из себя сборную солянку, народный фронт (точно так же как во Вьетнаме первоначально был Вьетминь, а не Вьетконг, пока товарищ Хо не навел должный порядок), не нашлось Вождя, авторитетного для всех — и, захватив Рангун и успев даже объявить о социалистическом выборе, повстанцы тут же насмерть передрались между собой. Сегодня там две трети населения (собственно бирманцы, живущие в центральной части страны) воюют друг с другом под различными политическими лозунгами (в основном это "социалисты", "коммунисты белого флага" и "коммунисты красного флага"), а остальная треть, проживающая по окраинам, распалась на множество народов-сепаратистов (карены, шаны, чины, качины — считается, что в Бирме всего семь небирманских народов, однако в каждом из них может насчитываться от нескольких до нескольких десятков отдельных этнических групп), каждый из которых сам за себя и объединяется с другими только против общих врагов.

И будто этого мало, туда еще и битые гоминьдановцы влезли, заняв хороший кусок территории возле границы. Объявили себя Армией Свободного Китая, обратили местное население (численностью около миллиона) в рабов, обязанных кормить освободителей и выращивать опиум на продажу. Уже замечены в связях с ЦРУ — и активно строят свою экономику, продавая опиумную отраву через Восточные индийские княжества, а также через Таиланд. На вторжение в Народный Китай пока не способны, разве что на мелкие бандитские набеги — но зачем нам этот гнойник у себя под боком? В иной истории там был золотой треугольник, один из крупнейших мировых поставщиков наркотической отравы — и здесь ведь эта гоп-компания не удержится от легких и больших денег. Так что в исторической перспективе, придется нам наводить там порядок. Заодно тогда и бирманцам поможем наконец разобраться меж собой, кто тут за правое дело, а кто совсем наоборот.

В Индонезии — затишье перед бурей. Подобно тому, что было в Федеральной Республике Индия — перед тем, как там началось. Компартия — одна из влиятельных политических сил, ее численность уже достигла полутора миллионов и продолжает расти, так же как и ее поддержка в народе, с каждыми новыми выборами все больше голосов — однако ее слабость, это полное отсутствие навыка вооруженной борьбы и вооруженных структур. Президент Сукарно изображает из себя нашего друга и сочувствующего коммунизму — но, именно про таких сказано, услужливый дурак хуже врага. В чем-то схож с Хрущевым (который в этой истории сослан в Ашхабад) — наполеоновские амбиции, уверенность в собственной непогрешимости, при явном недостатке образования и талантов. В той истории, примкнув к соцлагерю, полностью провалился как во внешней политике (намереваясь стать "объединителем всех малайских народов"), так и во внутренней (разругавшись с собственной армией и спровоцировав ее конфликт с коммунистами). В итоге, потерял голову сам (дурака не жалко), так еще и несколько миллионов коммунистов кинул под топор! Особенность Индонезии, что там наибольшей реальной силой являются армейцы (как в Японии до 1945 года) — будучи не срезом общества, а кастой, имеющей даже свою собственную экономику (еще одно сходство с самураями). Что неудивительно, раз сама индонезийская армия, это калька с японской — созданной под крылом японских оккупантов (тогда изображавших освободителей от европейского колониализма), как охранный полицейский корпус — и успевший вовремя сменить флаг, когда поражение прежних хозяев в той войне стало очевидным. Также, там весьма авторитетны муллы, призывающие жить по шариату (а четыре пятых восьмидесятимиллионого населения Индонезии, это мусульмане), они уже настроены резко антикоммунистически — и что будет, если их поддержит армия (также, относящаяся к коммунистам вовсе не дружественно), страшно представить! Однако товарищи в Джакарте не слушают наших предупреждений, слишком надеясь на свои успехи в мирной политической деятельности — к власти хотят через выборы прийти, забыв что еще Ленин писал, любое решение любого представительского органа, не подкрепленное вооруженной силой, есть пустая бумажка, которую с легкостью разорвут.

И с курдами — головная боль. Несчастный народ, так и не получивший своего государства. Потому что государственного инстинкта у них никогда не было и нет — при ближайшем рассмотрении, это весьма рыхлая племенная общность, даже не конфедерация. Где для каждого клана собственные интересы важнее общекурдских, где внутренняя политика каждого племени, это сугубо его внутреннее дело, где племена могут воевать между собой, не гнушаясь прибегать к помощи извне — и где так называемый верховный вождь (роль которого сейчас исполняет Барзани) вовсе не безусловный авторитет для прочих вождей (и тем более, как уже сказано, не может вмешиваться во внутренние дела других племен). Ближайшая к нам аналогия — Украина времен Хмельницкого. Сам Барзани хотя бы умен, и понимает выгоду союза с СССР — но и то старается при каждом случае пропихивать собственные интересы. А что будет, когда он умрет, или его убьют? Достоверно известно, что некоторые из вождей прислушиваются к голосу турок (а через них, и англичан), имеющих в Курдистане давнее влияние и связи. И этим вождям очень не нравится включение Карса и Эрзерума в состав Советской Армении, а части североиранской территории, в состав Советского Азербайджана. В сорок четвертом курды пошли за нами, лишь потому что желали кусок от Турции отхватить — теперь же им этого мало, и мечтают уже о советских землях. Сам Барзани вряд ли переметнется — понимает, что не получит он от англичан того, что уже имеет сейчас. Но будет ли столь же благоразумен его наследник — или даже, кто-то из амбициозных вождей?

Иран — тоже проблема. Это хорошо, конечно, что Советский Азербайджан теперь включает в себя все каспийское побережье (так что Каспий стал внутренним морем СССР). И Барзани отхватил хороший кусок территории... от нашей, северной оккупационной зоны! Ибо Иран до сих пор разделен — формально, правит шах, но на севере (включая Тегеран) советские войска, на юге англичане. Моссадык на посту премьера (живой и не свергнутый), но в этой истории ярый иранский националист, против советской оккупации (и британцев тоже), но явно поставивший на американцев (которые лезут в Иран, как раньше во Вьетнам при французах). И в завершение, поднимают голову фанатики-фундаменталисты (те самые, что в иной истории свергнут шаха в 1979 году), здесь они демонстративно против всех иностранных дьяволов, но есть сведения, что наши заклятые западные недрузья вели с исламистами переговоры, пытаясь на свою сторону перетянуть.

Сирия, Ирак — там коммунистические партии только на ноги встают. С программой пока не социалистической, а антиимпериалистической и антифеодальной. Но там наши войска стоят, да и наша граница рядом — так что никаких безобразий мы не допустим. По крайней мере, в ближайшие несколько лет!

А рядом — вотчина англичан: Иордания, Саудовская Аравия и Кувейт. Где уже нашли и качают нефть — что ж, в тридцатых годах в Кувейте уже было популярно движение за объединение с Ираком, не получится ли его снова возродить? В мире Рассвета Кувейт в результате своего "нефтяного бума" на некоторое время стал самой процветающей, развитой и благополучной арабской страной — несмотря на то, что девяносто процентов доходов от продажи этой нефти оседали в карманах местных миллиардеров — каких же тогда успехов смогут достигнуть объединенные социалистические Ирак и Кувейт? И посмотрим, как у империалистов удастся их "Буря в пустыне", если за спиной иракцев будет Советская Армия!

Да и саудовцы наглеют — у нас в Самарканде, Бухаре и Баку работают медресе, где правильных мусульманских служителей Веры готовят (приходится, раз уж никуда не деть из СССР десятки миллионов мусульман!), так бешеные муллы из Мекки заявили, что статуса наших выпускников не признают — а при их попытке совершить хадж, не ручаются за их жизнь и здоровье! И лишь после самого решительного советского ультиматума (подкрепленного выдвижением советских войск к границе Ирака и Свудовской Аравии) — настолько грозного, что король Абдул-Азиз скоропостижно помер! — его сын Сауд, сев на трон, поспешил заверить нас, что к нашим паломникам отнесутся с должным почтением. Однако же мекканские богословы остались во мнении, что советские, это не истинные мусульмане, а притворяющиеся гяуры, и вещают это со всех своих кафедр в проповедях — так что эта история точно еще не завершена!

Ну и Турция — лишившаяся зоны Проливов, западной Армении, курдских территорий и области Хатай, и затаившая к нам лютую злобу. Среди офицеров турецкой армии, да и политиков тоже, считается хорошим тоном состоять во всяких патриотических тайных обществах, провозглашавших целью вернуть все потерянное и с прибытком. Но бодливой корове бог рогов не дает — по Договору сорок пятого года, Турция обязуется не вступать ни в какие военные союзы и не размещать на своей территории иностранные войска — а своих сил у турок явно мало, чтобы вести агрессивную политику. Попробовали в сорок шестом огрызнуться на наших курдских друзей — и такой урок получили, что до сих пор боятся в открытую даже заикнуться что-то против нас. Но что-то очень часто стали Турцию посещать американские представители, и торговые делегации! Причем договаривались, среди прочего, о расширении ряда турецких аэродромов для обслуживания международных рейсов — как указывают наши эксперты, до размеров, чтобы оттуда могли взлететь В-52! Свой план Анадырь готовят — в случае международного кризиса, когда у СССР по какой-то причине будут связаны руки, объявить о разрыве Договора, после чего американцы в темпе высаживаются на турецкой территории, и ставят весь мир и нас в том числе, перед свершившимся фактом? А если к тому времени и у них ракеты средней дальности на вооружении будут, и повторится та же история с турецкими Юпитерами?

Наконец, Африка. Сталин усмехнулся, вспомнив комсомольский задор двадцатых — когда угнетенные негры виделись нам такими же пролетариями, только темнокожими — нам снились папуасы на тачанках, в буденновках зулусы и в кожанках. Но авеколистский мятеж (схожий со случившимися в той истории восстаниями мау-мау в Кении и симба в Конго — но в отличие от них, охвативший почти четверть африканского континента) показал совершенно иную картину. А может, это и к лучшему — открыв глаза иным из наших ответственных товарищей, что не все можно объяснить в рамках ортодоксального марксизма?

Или как раз можно? Особенности именно африканского социума — во-первых, нет национальных скреп — есть понятие своего племени, но спроси рядового жителя британской Кении об "общекенийских" национальных интересах, он и не поймет, что это такое? Можно винить в этом европейских колонизаторов, которые проводили административные границы совершенно независимо от территорий проживания племен — но также и несомненный факт, что в Африке к югу от Сахары было очень мало государств с давней традицией. Во-вторых, крайне низкий, с нашей точки зрения, уровень 'сознательности' жителей 'черной Африки'. Большинство из них живет почти первобытным сельским хозяйством, и могут трудиться, добывая пищу для себя лично, для своей семьи, своей деревни — вырубают лес, сжигают деревья, сажают полезные растения, строят хижины, охотятся, ловят рыбу... но стоит только сделать из них наемных рабочих, работающих на чужого человека за плату, как все желание трудиться у них пропадает. Как признаются многие из этого 'первобытного пролетариата' — 'У нас не идет работа, если хозяин не стоит рядом и не следит за тем, чтобы все было сделано'! И это — капиталистические наемные рабочие, которые, вроде бы, понимают, что получат за свою работу деньги! Что уж говорить о труде ради строительства социализма... Конечно, в городах есть малочисленный "настоящий" пролетариат, который уже порвал с деревней и начинает осознавать свои классовые интересы (по крайней мере, уже дорос до понимания необходимости работать ради получения денег, необходимых для жизни) и еще более малочисленная местная интеллигенция, но даже она при всем своем стремлении к независимости ставит на первое место интересы своих родных народностей, а не общегосударственные.

Проблемы с этим бывают даже в самой коммунистически передовой части Африки тут — в Итальянском Союзе. Куда входят (как удалось убедить товарищей в Риме), сама Народная Италия, а также Ливия и еще Итальянское Сомали и Эритрея (по аналогии с союзными республиками в СССР). Но даже в Ливии — вовлечение местного населения в строительство социализма идет с большим трудом! А в Сомали и Эритрее и того сложнее — еще и по причине наличия среди белого итальянского населения (администрации и техперсонала) значительно количества бывших италофашистов (заменить пока некем). Сомали, в границах мира Рассвета, вообще пока не существует — есть Итальянское Сомали (восточная часть), которое сейчас получает помощь от Народной Италии и интенсивно развивается под управлением местных итальянцев, несмотря на их сложные отношения с коммунистами, и протекторат Британское Сомали (северная часть), являющийся куда более отсталым колониальным образованием. После войны ООН приняла решение о необходимости объединения 'двух Сомали' в единое государство, однако сейчас британцы под давлением американцев всячески отнекиваются от исполнения этого решения — понятно, что США очень не хотят допустить расширения 'зоны коммунистического влияния' в Африке. Так что, возможно, в этой истории Сомали надолго останется разделенным, как Корея и Германия в мире Рассвета.

Эритрея — еще один успешно развивающийся регион Африки, тоже поддерживается Народной Италией и тоже управляется местными итальянцами. Заправляет там делами сейчас доктор Винченцо ди Мелио и его партия Шара Италия, состоящая в основном из бывших итальянских солдат и эритрейских аскари, которые поддерживают присутствие на своей земле Италии. Как выяснилось, до прихода к власти Муссолини эритрейцам не так уж и плохо жилось под властью итальянцев, и, после того как фашистская расистская идеология была отменена, они снова не возражали против них. Позиция доктора ди Мелио по поводу независимости Эритреи такова: может быть, когда-нибудь потом, сначала надо обеспечить надежное развитие страны. К тому же эритрейцы побаиваются, что 'если уйдут итальянцы — придут эфиопы'...

Эфиопия сейчас — тоже, вроде как, наш союзник. Правит там негус Хайле Селасие, "просвещенный деспот", феодал и тиран... вполне "наш" человек (Сталин усмехнулся в усы), железной рукой (не без нашей помощи) навел в стране порядок, прижал родоплеменную знать, отменил рабство, принял Конституцию и взял курс на "модернизацию". Вполне себе либеральный самодержец, вроде нашего Александра Второго, но, как и тот, истинный самодержец: по Конституции Эфиопии высшая власть всех ветвей, это император, а свобода слова формально провозглашена — но не найдется никого, кто посмеет публично критиковать монарха и его порядок. В верхней палате парламента заседает исключительно знать, а в нижней — рядовые граждане страны, но по списку, утверждаемому местными вождями.

Негус заключил договор с СССР и теперь покупает у нас современное оружие, а наши советники обучают эфиопскую армию им пользоваться. Ранее, европейцы отказывались продавать Эфиопии тяжелое вооружение — не хотелось колонизаторам хорошо вооружать своих будущих жертв. Поэтому в войне с итальянцами у эфиопов не было шансов — с одними лишь винтовками против артиллерии, танков, авиации и даже химического оружия, применяемого тогда фашистами... А затем Лига Нацией спокойно подтвердила аннексию Эфиопии итальянцами, несмотря на тщетные (и, как оказалось, пророческие) призывы императора, уверявшего, что такое пренебрежение коллективной безопасностью мира позже приведет к беде и для других стран, в том числе и тех, что не поддержали его... Сейчас Хайле Селасие Первый твердо намерен сделать все, чтобы подобного с его страной не повторилось, теперь Эфиопия должна быть способна защитить себя. Сотни эфиопов отправлены учиться в СССР — будущие офицеры, инженеры, учителя, врачи — исключительно представители знати и дети знати, для простонародья этот путь пока закрыт, хотя в самой Эфиопии негус расширяет строительство местных школ и даже учредил первый в стране университет, да и миссионеры Католической Церкви принимают посильное участие в образовании населения.

Однако же, модернизируя управление, образование, здравоохранение и маленькую эфиопскую индустрию, император совершенно не обращает внимания на сельское хозяйство, оставшееся довольно отсталым. Положение крестьян в Эфиопии и сейчас довольно тяжелое, а каждый крупный неурожай грозит голодом, как в Российской Империи до революции. По данным из будущего такая вспышка голода должна начаться в одной из эфиопских провинций как раз в этом году и продолжаться пять лет, убив до ста тысяч человек, причем до столицы весть об этом дойдет только через два года! Что ж, мы, конечно, сможем организовать все так, чтобы негус узнал об этом вовремя, и оказать помощь союзнику, а заодно и намекнуть императору, что с проблемой сельского хозяйства надо что-то делать. Иначе все в итоге закончится для него так же, как в мире Рассвета в 70-х — революцией, свержением и удушением мокрой подушкой. Сейчас о коммунистической революции в Эфиопии думать бессмысленно, революционная ситуация еще совершенно не созрела, а авторитет монарха в народе очень высок, поэтому подумаем об интересах СССР — выгодное стратегическое расположение, хороший климат, идеальный полигон для наших "сил специальных операций". И торговый интерес — сорт хлопка, что растет в Эфиопии, лучше подходит для производства пороха, чем среднеазиатский или китайский.

Еще проблема — что у Эфиопии не самые лучшие отношения с Италией (помнят вторжение и оккупацию), а также есть претензии на земли Сомали и Эритреи, а у сомалийцев, в свою очередь — на восточные земли Эфиопии. Эти земли, ранее бывшие южной частью Британского Сомали, британцы вскоре после войны передали Эфиопии во исполнение старого договора еще девятнадцатого века, хотя населены они в основном сомалийцами. А что касается Эритреи, то США и Британия после войны планировали передать ее Эфиопии в награду за помощь в войне — но тут воспротивились мы. Негус остался не очень доволен таким положением, но он не знает, что на деле мы спасли и эфиопов, и эритрейцев от длившейся тридцать лет войны, которая иначе произошла бы между ними в будущем.

В Египте, после войны прошлого года и бегства короля Фарука во Францию, республика на позиции нейтралитета — все партии, включая коммунистов, легальны, иностранных войск и баз у себя обязуется не иметь, зона Суэцкого Канала демилитаризована и с востока прилегает к территории Советского Израиля (Синайский полуостров по итогам войны Египту так и не вернули). Сразу после создания Египетской Республики, ее правительство признало право Судана на самоопределение, что поддержали и британцы — так что сейчас в Судане переходный период перед плебисцитом, и Англия начала вывод оттуда своих войск. Так как большая часть британской зоны Африки ныне похожа на пепелище, после вторжения войск Еврорейха, а затем авеколистского восстания — мятеж подавили (хотя тлеют еще последние угли, не все еще мелкие банды уничтожили), но урон экономике огромный. Доход в британскую казну сильно сократился, а расходы выросли — так что в Лондоне настроены дать независимость Гане (Золотому Берегу), Уганде, Кении, Танганьике и обеим Родезиям уже в самое ближайшее время.

До португальских Анголы с Мозамбиком, как и до бельгийского Конго, авеколистский пожар не докатился (или самым краем задел), но в целом, у них положение схожее: доходов мало, затрат много. Да тут еще и "лучшие друзья" из США советуют — уйти чтобы остаться. Как они сами сделали со своим "задним двором" к югу от Рио-Гранде. Вот только вопрос — кто на африканском дворе тогда будет подлинным хозяином? Бельгийцы, вроде бы, не против, а вот Антониу де Оливейра Салазар, который все еще правит в Португалии (и будет править до 1974 года, если там все пойдет, как в мире Рассвета), явно намерен держаться за колонии зубами и когтями. В Конституцию Португалии недавно даже были внесены поправки, изменившие статус всех ее колоний на заморские провинции. Что ж, мы знаем, что ничем хорошим это для него в итоге не кончится. Однако есть и такая версия, что португальская элита просто понимает, что не сможет удачно осуществить 'стратегию выхода' и организовать неоколониальный подход к отношениям со своими бывшими колониями. Чему наглядный пример — то, что происходит во французской зоне.

После войны Франция реорганизовала свою колониальную империю во Французский Союз — 'объединение метрополии, заморских департаментов и заморских территорий на принципах равноправия', сделав колонии заморскими департаментами и территориями, а кроме них в Союз входили французские протектораты и подопечные территории, переданные ей ООН. Президентом Союза был президент Франции, была также Ассамблея Союза, состоявшая из членов Совета Республики (Франции), Национальной ассамблеи Франции и региональных ассамблей заморских территорий и департаментов, но в конечном счете она не имела реальной власти. Еще был Высший Совет Союза, однако до сих пор он собирался всего три раза. Фактически империя осталась империей.

Однако Франция в этой реальности оказалась сильнее разорена Еврорейхом и последующим "освобождением" англо-американскими войсками, затем понесла куда большие убытки на провальной для неё Индокитайской войне, и едва успела оттуда уйти, подав дурной пример другим своим колониям, который, как известно, заразителен — так тут же вспыхнуло восстание в Алжире! А так как французская метрополия, по вышеуказанным причинам, просто не имела достаточно ресурсов (ни людских, ни материальных), чтобы либо реставрировать старые порядки, либо провести реформы "сверху", — то и другие колонии Франции в Африке стали проявлять все большее недовольство существующим положением. В прошлом году начались волнения в Камеруне, а затем после длительных протестов и беспорядков провозгласил независимость Французский Протекторат Марокко. И если волнения камерунцев французы до сих пор пытаются подавить массовыми арестами и репрессиями, то уход Марокко проглотили — в этом месяце начались переговоры, которые, как всем уже понятно, завершатся признанием Францией независимости марокканцев (кстати, Испания тоже намерена признать независимость Испанского Протектората Марокко, и два Марокко в этом году объединятся в единое государство).

В соседнем с Алжиром Протекторате Тунисе власть французов тоже подходит к концу — в прошлом году после трех лет партизанской войны, репрессий и убийств, а потом — долгих месяцев переговоров — французы все же предоставили Тунису внутреннюю автономию. Однако, едва французы передали наблюдение за общественным порядком местным националистам, как те тут же передрались — сторонники немедленной независимости против сторонников постепенных действий. Кончилось все тем, что формально правящий Тунисом бей сам попросил французов вернуться и прекратить беспорядки и столкновения в стране, однако те злорадно отказались — "Вы хотели автономии, так теперь сами поддерживайте у себя порядок!" И хотя победу в первой схватке в итоге одержали сторонники умеренности, всем стало очевидно, что в Тунисе назревает настоящая гражданская война, в связи с чем и французы, и тунисцы решили ускорить развитие событий и сейчас ведут переговоры уже о полной независимости страны...

В конце концов, де Голль понял, что нет смысла вести бесконечные войны со все новыми повстанцами и лучше уйти из Африки самим — сегодня, сохранив остатки лица и хоть какие-то доходы, — чем завтра быть изгнанными с позором отовсюду, потеряв вообще всё. И вот, в феврале сего года он объявил о плане создать Французское Сообщество, которое должно заменить Французский Союз. Эта новая организация формально должна стать федерацией автономных государств — колониям будет предоставлено больше самоуправления, однако Франция сохранит контроль над их внешней политикой, обороной, валютой, общей экономической и финансовой политикой, стратегическими вопросами, правосудием, высшим образованием, внешним и общественным транспортом и телекоммуникациями. Президентом Сообщества по-прежнему будет президент Франции, правда, государства-члены теперь тоже будут участвовать в его избрании... но, поскольку Франция не хочет вдруг стать "колонией своих колоний", африканские страны обязаны объединяться с французскими партиями, чтобы получить право голоса... Поманив колонии такими подачками, де Голль объявил о скором проведении в этом году всеобщего референдума, на котором колонии должны решить: или принятие новой Конституции и членство в этом Сообществе (под французским мудрым руководством и защитой) с возможностью после подготовительного двухлетнего периода, если захочется, получить уже из рук метрополии полную независимость по-дружески, или — независимость прямо сейчас, но тогда французы полностью прекращают такой стране любую помощь, выводят своих специалистов и разрывают с ней все экономические связи!

По замыслу, двухлетний подготовительный период нужен для того, чтобы, во-первых, окончательно не потерять лицо белого европейца перед коренным населением Африки, а во-вторых, закрепить в будущих, формально суверенных, африканских государствах новую систему неоколониальной экономической зависимости. Вот только даже в Париже есть большое опасение, что этот план не увенчается успехом. Ибо — заокеанские "друзья" не спят. И напоминают Парижу про Атлантическую Хартию — по которой рынки колоний открыты для всех ее участников. А Франция, опять же, в этой реальности сильно обеднела, зато США (хотя и они тут сильно беднее — но лишь по сравнению с самими собой в мире "Рассвета"!), обломившись с планом "маршаллизации" всей Европы, имеют в избытке и товары, и капитал. И уже, со всем этим, активно лезут в Африку, вытесняя оттуда прежних хозяев — завязывая контакты с местной знатью и даже подстрекая к беспорядкам и мятежу. По крайней мере, есть такая информация по Алжиру — что повстанцы регулярно получают крупные партии американского оружия, да и насчет Камеруна есть подозрения, что что-то идет и туда, где вот-вот должно разразиться восстание Союза Народов Камеруна. Французам это, конечно, очень не нравится. Но держит их Вашингтон в своей орбите, грозя жупелом "красной угрозы": что как только Франция лишится гарантий "защиты" от США, на нее тотчас нападем мы, чтобы установить коммунистический режим. Да еще вопросом о репарациях с Германии — с американской подачи, в Париже не только про эту, но и про Первую Великую войну вспомнили. Тогда по итогу, в Версале в 1919 году союзники постановили взыскать в свою пользу с Германии 50 миллиардов золотых марок "твердо", и еще 82 миллиарда "в зависимости от плетежеспособности Германии", ну а так как у нынешней социалистической ГДР, по их мнению, уровень платежеспособности сейчас вполне высокий, то выходит, 132 миллиарда. Из них 20 миллиардов Германия успела заплатить еще до прихода к власти Гитлера, а еще 20 миллиардов союзники в конце двадцатых годов милостиво согласились ей списать, так что остается 92 миллиарда довоенных золотых марок, что эквивалентно 34 миллиардам нынешних долларов. Из которых половину должна получить Франция — 17 миллиардов (Англия, хотя тоже имеет свою долю в этих репарациях, однако молчит, как и прочие мелкие европейские страны, да и США на своей собственной маленькой доле не настаивают). Не то чтобы совершенно неподъемная для ГДР сумма, если платить в рассрочку, как оно и было в двадцатых годах, но зачем нам обогащать наших противников?

— И это мы еще слишком добры к вам! — кричат французы. — Ведь на самом деле в Первой Мировой Войне вы нанесли Франции ущерб на все 43 миллиарда нынешних долларов, из которых вернули нам только три! Так что, если по-честному, то вы должны нам не семнадцать, а сорок миллиардов! Скажите спасибо, что наши чересчур добрые довоенные политики согласились простить вам остальное!

Что любопытно, об этих репарациях для французов — американцы кричат со всех международных трибун даже чаще самих французов. В обмен на свою поддержку (и надежду для Парижа когда-нибудь получить эти миллиарды), требуя не возражать против превращения Французского Сообщества в еще один "задний двор" США." И французы пока скрипят зубами, но терпят! Хотя одновременно тайком пытаются сговориться с англичанами о "второй Антанте", военном и экономическом союзе в Европе и колониях — направленном и против нас, и против США.

Ну а, вернувшись к Африке — нам придется коммунизм внедрять, где даже феодального общества толком не было! Ну, общий рецепт еще Иваном Грозным открыт: истребить прежнюю местечковую элиту вчистую, и всячески продвигать наверх толковых пассионариев из низов, которые будут уже общенациональной (или даже общесоцлагерной) элитой, при этом понимающей, что верная служба выше и значимее предков до десятого колена. Вопрос лишь, как это на практике реализовать, чтоб самим не увязнуть, как США во Вьетнаме? Ну да нет таких крепостей, что не взяли бы большевики! Там мы проиграли Западу третий мир, он в итоге оказался не с нами, а в стороне. А здесь — Азия, Африка, Латинская Америка должны стать нашим пограничьем в борьбе с мировым капиталом! Который мы похороним — хотелось бы, без Третьей Мировой.

Мир, дружба, жвачка, улыбки и рукопожатия — а убивать вас будем после! Этого не поняли в том СССР, купившись на яркую обертку разрядки. Которая, вовсе не прекращение войны, а перевод ее в другое измерение. Но в такую игру — можем играть и мы, зная об ошибках наших потомков. Хотите мира и дружбы — так получите. А убивать вас будем потом — если не сдохнете сами, от естественных причин.

И поэтому, проект Ласточка — от той же нашей парочки, Ани и Лючии — Пономаренко прочел и одобрил, я тоже возражать не стану. Успокоить американский народ, снизить ему градус истерии (и мобилизации), показать что советские им не враги. Ну и товарищам ученым интересно, проверить гипотезу об эластичности истории, взаимовлиянии разных ее ветвей друг на друга. Там была Саманта Смит, здесь Аманда Смит — сколько еще окажется совпадений?

Так что, безносая, ты погоди, дай еще пожить. В такое интересное время — когда историю гнем через колено, направляя на наш правильный путь. Ибо учение Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина, истинно потому что верно!

Вперед к победе коммунизма. Советский плакат 1956 года.

Строй молодых, здоровых, улыбающихся людей — которые идут вместе под красным знаменем, что держит первый из них. У всех остальных в руках флаги меньшего размера — ГДР, Италия, Польша, Чехия, Китай, Вьетнам.. и все другие страны соцлагеря.

Возле города Де-Мойн, Айова, США.

Ночью выпал снег, в роще возле реки было сыро и промозгло. Можно было собраться в чьем-нибудь сарае — но ведь крови будет, куда больше, чем при забивании свиньи. Если сегодня кандидатов в новые члены Воинов Христа — целых девять.

Капеллан надел свой старый армейский мундир — и ризу поверх, все по уставу. Как в Китае пять лет назад — после зверств коммунистов на захваченной ими базе ВВС США Синьчжун, когда больше тысячи американских пленных были убиты с невероятной жестокостью, превосходящую даже то, что было у наших индейцев. Тогда стало ясно — и военные священнослужители поняли это первыми — что в этой святой борьбе против поднимающихся сил тьмы, нужны не просто солдаты по призыву, а подлинные рыцари Веры. Которую уже не давала традиционная Церковь, увязшая в сношениях с русским дьяволом.

-Убей коммуниста, сделав благое дело для него самого. Спаси его душу от дальнейшего грехопадения.

С тех пор прошло пять лет — и слава господу, в самой Церкви не все погрязли в бессилии, нашлись еще такие, как кардинал (а теперь Истинный Папа) Спеллман. Которого в Риме объявили еретиком — плевать! Не мир я принес вам, но меч — так сказано в Писании. Пришло время оружия, а не проповедей, время реальных дел, а не бессильных слов!

-Убей коммуниста, спаси его душу. И закали, подготовь свою — к будущей святой борьбе!

Солдат знает — в самый первый раз убить сложно. Особенно если не пулей издали, а штыком — видя кровь и чувствуя сопротивление плоти. Заповедь не убий дарована нам Господом — но защитники Веры должны быть избавлены от этого запрета. Вот зачем нужен обряд Посвящения — от которого избавлены лишь те, кто уже убивал за Америку, за ее мечту и образ жизни — но такие обычно идут не к нам, а в Легион. Зато мы облекаем своей пасторской заботой все категории электората, приходы Истинно Христианской Церкви есть уже почти во всех штатах, и Воины Христа ее боевой Орден, как в давние времена были тамплиеры, мальтийцы, тевтонцы. В Старом Свете, а также к югу от Рио-Гранде, наши успехи пока не столь велики — но ведь пять лет лишь прошло! Говорят, что среди паствы Истинной Церкви есть и очень большие люди — если даже к нам (в отличие от всяких там минитменов) не зазорно вступать таким, как мэр, судья, шериф. Правда, сейчас в строю братьев, ожидающих начала обряда, их не видно — стесняются замараться своим прямым участием. Не все еще поняли, что кровь, пролитая во имя Веры и Америки — не грязь!

-Начинаем, братья! Несите наш дар господу!

Как перед строем роты. Испытуемые неофиты стоят отдельно. Лица у всех открыты — мы же не какие-то гангстеры, сектанты или куклуксклановцы, чтобы рядиться в нелепые балахоны с колпаками, нам нечего стыдиться друг друга. Мы — законопослушные и добропорядочные граждане Америки, в большинстве — представители среднего класса, основа общества и опора порядка. Те, для кого американский образ жизни и американская мечта — не пустые слова.

В отличие от того, кого сейчас особо доверенные братья вытащили из фургона. Тогда в Китае, в пятьдесят первом, на алтаре лежал настоящий пленный коммунист. И во Вьетнаме сейчас не проблема, поймать вьетконговца. А у нас дома, храни Господь нашу великую страну, коммунистов уже не видно, разбежались и попрятались, как крысы — что конечно, хорошо, но где жертвенного агнца найти? Вот и приходится довольствоваться тем, что есть — грязный ниггер, чужак, забредший в наш город не иначе как желая что-то украсть. Арестованный, затем отпущенный (строго по закону, мы же цивилизованное общество, а не диктатура), когда выяснили, что обвинять его пока не в чем. Ну а что шериф предварительно сделал один телефонный звонок и жертвенного агнца на выходе приняли наши братья — это уже частности.

-Помните, братья, что человек отличается от животного во-первых, религиозным чувством, во-вторых, инстинктом собственности. И потому, коммунисты, отринувшие это — подобны дикарям, до этих признаков человечности еще не доросших, но стократ гнуснее, поскольку сознательно выбрали свой путь в ад. Превратившись даже не в наполовину бесов, наполовину людей — а почти что в истинных бесов. И потому, убивая коммуниста, вы совершаете богоугодное дело — отправляете на суд Божий ту крупицу человеческого, что еще осталось от этой заблудшей души, не позволяя ей окончательно кануть в небытие.

Именно так — а то раньше кто-то возражал, что только язычники приносят кровавые жертвы — а у христиан Сын Божий своей смертью искупил за всех людей. Но являются ли людьми коммунисты — не признающие ни Бога, ни Веры, ни собственности? Да и этот черномазый, на алтаре... Капеллан был уроженцем Де Мойна, и помнил, каким был этот город двадцать лет назад — когда еще не было черного квартала совсем рядом с деловым центром! Теперь там рассадник грязи и порока — после того, как все приличные люди переселились оттуда в пригороды. Что ж — слышны уже голоса, что святая борьба нашей великой страны с красной скверной за торжество всемирной свободы и демократии должна начаться с внутреннего очищения от черной скверны! А ниггеры (кого оставят в живых) будут знать свое место — жить где дозволят, и делать что укажут.

-Это ошибка! Я не коммунист! Я добрый христианин! Приехал из Форт-Доджа, чтобы работу найти! Да помогите хоть кто-нибудь!

Ниггер сумел как-то выплюнуть кляп — братья, заткните ему рот! Хотя очень большие люди в курсе нашего дела и одобряют — еще не время выступить открыто. У соседей, в Чикаго, была очень неприятная история с каким-то поляком — который оказался вовсе не коммунистом, а наоборот, беглецом от коммунистической диктатуры — так кому-то из братьев даже за решетку пришлось отправиться, как ни старались оправдать. После чего сверху было строжайше указано: белых людей не трогать! Да и ниггеров — вместо того, чтоб схватить кого-то из местных смутьянов (есть уже и такие в Де Мойне!), приходится, во избежание лишнего шума и огласки, захожих чужаков ловить. Что ж, черномазый, ты просто оказался не в том месте и не в то время — да еще должен нас поблагодарить за то, что не сдохнешь под забором лет через двадцать, подобно псу, а попадешь в рай невинной жертвой — если ты и правда не виноват ни в чем.

-Исус Христос, прими жертву нашу во имя борьбы нашей, дела нашего, народа нашего!

Неофиты одеты в армейские непромокаемые плащи — чтобы свою одежду грязной кровью не замарать. В руках — ножи боуи. Такие в Великую войну дети наших солдат в школьных мастерских делали, а затем слали на фронт, вместе с письмом — папа, убей японца и пришли его череп! И присылали — у иных из достойных граждан дома на полке лежат (или просто зубы, если с черепом не захотели возиться). Так же как после, черепа коммунистов из Китая и Вьетнама. (прим.авт. — эта традиция действительно была у американских солдат). За то, что они убивали наших парней на авиабазе Синьчжун — мотыгами, не тратя патроны, а после тела сожгли, пытаясь скрыть свое преступление. Так же будет и с трупом этого ниггера — и когда то, что останется, найдут, никто не задаст неудобных вопросов — ведь всем известно, что черномазые, а особенно бродяги, имеют самые криминальные наклонности, мало ли какие между ними могут быть разборки?

-Аминь!

Сообщение ТАСС 13 февраля 1956.

Сегодня в СССР впервые осуществлен вывод на орбиту трех искусственных спутников, одной ракетой.

Запуск осуществлен с целями научных исследований околоземного пространства.

По данным телеметрии, все аппараты функционируют нормально, выйдя на заданные орбиты.

Б.Голдуотер, выступление в Конгрессе США 14 февраля 1956.

Я призываю вас всех понять — над нашей страной, над нашими идеалами, нависла величайшая угроза!

Коммунисты в Москве кричат о научном успехе всего человечества. После того, как они отвергли то, что предложил великий Эйнштейн в своем завещании — что научные достижения, представляющие угрозу для человечества, должны быть переданы из национальной юрисдикции в распоряжение авторитетной международной организации, как ООН или учрежденный ею Комитет. И сейчас над нашей головой летает вовсе не успех советской науки во благо человечества и земной цивилизации — а новая опасная игрушка в руках тоталитарного коммунистического режима!

Научные исследования — покажите нам их результаты? А может, сейчас над нами — три супер-Бомбы, подобные той, что коммунисты взорвали в прошлом году? И даже если русские в этот раз не лгут, и на их сателлитах действительно научные приборы — что помешает в следующий раз там оказаться атомным зарядам? И сказать нам, если будете вести себя хорошо, то эти дамокловы мечи будут и дальше нести боевое дежурство, ну а если вы вызовите наше неудовольствие, то что-то случайно упадет на ваши головы. Я спрашиваю своих избирателей — вам хочется жить на мушке у тех, кто безнаказанно убивал наших парней в Китае, Вьетнаме, у берегов Египта?

Если небо над американской территорией является неотъемлемым суверенитетом США, то отчего космическое пространство над нашей страной считается нейтральной зоной? Кто, когда и на каком основании решил, что вот двадцать миль (или сколько-то еще) вверх, это наше небо, а что выше, уже ничье? Я намерен поднять этот вопрос в ООН, закрепив в международном праве — о распространении национального суверенитета также и на космос над национальными границами. При нарушении которых, наше страна имеет полное право применить к нарушителю те меры, которые посчитает нужными!

Американцы, помните — мы сейчас, как остров свободы, оплот демократии, в бушующем океане тоталитарной тьмы! Красная чума коммунизма захватывает мир — и ставит перед нами всеми выбор, свобода или рабство, торжество демократии или диктатура непогрешимого вождя, святое право собственности или тотальный колхоз. Что выберете вы?

Стокгольм, 16 февраля 1956, заседание ООН.

Представитель СССР. Задача по сферической геометрии. Продлив в бесконечность границы США от центра нашей планеты вверх, получим бесконечный сектор пространства. Как известно, Земля вращается, одновременно двигаясь по орбите. Следует ли из американской инициативы — что все небесные тела, как например планета Марс, попадающие в этот сектор, являются в этот момент территорией США?

Представитель США. Не надо утрировать! Напомню, что есть прецедент — как устанавливалась ширина территориальных вод, утвержденная международным правом. Это моя вода — если она простреливается из пушек, стоящих на моей земле. Хотя сегодня еще нет противокосмического оружия — но ведь оно, с высокой вероятностью, будет изобретено завтра?

Представитель СССР. В таком случае — на вооружении Советского Союза уже имеются береговые ракетные комплексы, поражающие корабли на расстоянии свыше ста миль. Следует ли из ваших слов, согласие вашей стороны, если СССР объявит эту дистанцию, размером своих территориальных вод?

Представитель США. Это совсем другой случай! Размер территориальных вод уже зафиксирован Международным правом. А космос пока не регламентирован никак.

Аманда Смит, по прозвищу Спарки (Искорка). Де-Мойн, Айова, США. Ретроспектива.

16 октября 1955 года — день, который стал концом ее детства.

Семья Смитов была образцовой американской семьей — как с обложки глянцевого журнала. Папа, Роберт Смит, прежде был фермером, но благодаря усердию и таланту сумел подняться до менеджера в компании, продающей сельскохозяйственные машины и инвентарь. Его доходов хватало бы, чтобы мама, Джулия Смит, была домохозяйкой — но мама продолжала работать медсестрой в госпитале для ветеранов (что входило в список приличествующих женских занятий — медсестра, учительница, секретарша, стюардесса). Поскольку две зарплаты в семье лучше, чем одна — и это позволило Смитам десять лет назад переселиться с фермы в Гринвуд, один из самых престижных пригородов Де-Мойна, а этим летом полностью выплатить кредит банку за дом, ставший наконец их полной собственностью. И мама еще успевала заботиться о домашнем уюте и кухне — сама, без служанки, зато экономя деньги на нужды семьи: новая мебель, телевизор, холодильник, пылесос — а теперь еще в планах было, купить второй автомобиль для поездок по городу, а то старый грузовичок-пикап, на котором Роберт Смит при нужде вез клиентам заказанные товары, выглядел не слишком престижно, да и маме надо было на чем-то добираться на работу, когда глава семьи был в отъезде — конечно, кадиллак 75-й серии был недостижимой мечтой, но семейный седан форд кастом, отчего бы и нет? Еще был Дэвид, старший брат — папа предлагал ему устроиться в ту же фирму, что он сам, но Дэвид захотел доказать что он настоящий мужчина, и завербовался на Флот... вернулся летом с пурпурным сердцем, медалью за ранение, сейчас ищет работу и собирается поступать в колледж в следующем году. В семье Смитов были любовь и согласие... не то что у подружки Кэти!

Дом Аманде очень понравился — два этажа, пять комнат, все светлые и просторные, еще придомовой участок с гаражом, лужайкой перед домом и сараем позади. Гринвуд был тихим и уютным местом — всего в десяти минутах езды до самого центра Де-Мойна. Соседи были приветливыми и дружелюбными — так, в доме рядом жила миссис Мэй, милая старушка, которая иногда приглашала семью Смитов в гости, а еще баловала Аманду домашними пирожками и рассказывала разные истории из своей долгой жизни.

-Представляешь, милочка, я могла стать одной из пассажирок и жертв Титаника. Но видимо, Богу было угодно, чтобы я и Петер, мой ныне покойный муж, отплыли в Америку на следующем пароходе.

И школа Калланан, в которой училась Аманда, тоже считалась очень приличной и престижной. Не то что Северная школа на Шеридан-авеню — за учениками которой была устойчивая репутация самых отъявленных хулиганов, возмутителей спокойствия. Поскольку руководство Северной придерживалось британской системы, воспитания конкурентоспособных, умеющих пробиваться в жизни, если потребуется, и кулаками, и по головам — а в школе Калланан упор делался на знания и ум. Учеба давалась Аманде легко, и в классе у нее была хорошая команда друзей... ну а дальше, колледж, вот только с профессией еще надо определиться. А впрочем — когда придет время, после окончания школы, тогда и будем решать!

Так что, еще накануне жизнь казалась Аманде Смит — радужной и светлой, где будет только хорошее. Как и подобает, по ее глубокому убеждению, девочке-подростку тринадцати лет. Вечер на воскресенье — когда завтра не надо в школу, и можно было не спать до часу ночи, валяясь в кровати и листая свежую пачку комиксов (где Полковник Савадж, чье любимое занятие, пробивать кулаком дубовые двери, гоняется за злобными русскими шпионами), и журнал фантастики, с последним романом Эдмонда Гамильтона (увлекательные приключения на других планетах).

Аманду разбудил вой сирены. На часах было пять утра — когда сон наиболее сладок. Атомная тревога — да что они там, в своей Гражданской Обороне, совсем одурели?! В школе иногда проводились учения пригнись и укройся, когда всем надо спрятаться под парты или организованно выйти из класса, пройти в коридор в самой прочной части здания и там сесть на пол и спрятать голову в колени, минимально травмоопасная поза. К этому уже все давно привыкли и относились с юмором, не принимая всерьез — ну кто решится (и сумеет) сбросить атомную бомбу на Соединенные Штаты, самую сильную и богатую страну, в этом мире, да еще и отделенную океанами от любого врага? Ладно, во время уроков, все были даже рады внеочередному перерыву — но устраивать такое в выходной день, да еще ночью?

Проснулась Чаффи, гавкнула недоуменно. Ей полагалось пребывать в своей конуре на заднем дворе — но ведь правила для того и созданы, чтобы иногда их нарушать, когда тебе тринадцать лет, и ты уже начинаешь проверять на прочность окружающий мир? Тем более, папы не было дома, он уехал по делам еще вечером в пятницу и обещал вернуться в воскресенье после обеда. И мамы тоже не было, она ушла на дежурство в госпиталь. Дома лишь Дэвид — но ведь он не выдаст ни родителям, ни Гражданской обороне, что его сестренка протащила собаку в свою комнату, и нахально пренебрегла учениями? Так что Аманда перевернулась на другой бок, и натянула на голову одеяло.

Вой сирен не прекращался. Нет, ну они там просто издеваются! Или это опять тот дурацкий сбой и тревога ложная? Уязвимость к грозовым разрядам — как писали в журнале "Популярная Механика", — а в Айове летние грозы бывают часто; надеюсь, черти в аду уже приготовили для изобретателя особо горячий котёл, — за всех, кому он испоганил летние каникулы, и особенно за наших бой— и гёрлскаутов в их лагерях, где нет телефона и нельзя сразу прояснить, вот эти вспышки и грохот на горизонте посреди ночи, да ещё под вой сирен и тревожные сообщения по радио — это просто гроза или же... стоп, какая ещё гроза — в середине октября?!..

-Вставай! Быстро в погреб, если хочешь жить!

Дэвид, полуодетый, ворвался в комнату, пинком распахнув дверь. Схватил Аманду за руку, выдернул из постели. Отпихнул ногой Чаффи, бросившуюся с рычанием защищать хозяйку.

-Какого ... ?! Собака здесь что делает?!

-Дэвид, ты чего творишь?! Не тронь её!!...

-Дура, это не учебная тревога! Не просто алерт — а смерть уже над нами!

И правда — как она сразу не поняла? — вой не на одной ноте, а выше-ниже, каждые три секунды. Что означало не сохраняйте спокойствие, настройте радио на экстренные частоты 640 или 1240 килогерц (прим.авт. — в США тогда принято было кило— или мега-циклов, но нашему читателю так понятнее), и прослушайте дальнейшие инструкции, а немедленно укройтесь, кто где может, взрыв может случиться в любой момент (прим.авт. — аналог в нашей ГО, сигнал закрыть защитные сооружения). Аманда почувствовала, что у нее от страха ноги прилипли к полу. Дэвид схватил ее как мешок, и потащил вниз по лестнице, на первый этаж, ногами отбиваясь от Чаффи. Ее бешеный лай вернул Аманде способность рассуждать.

-Дэви, Чаффи возьми! Я без нее никуда не пойду!

Смешно говорить так, когда твои ноги даже не касаются земли. Но Дэвид был хорошим братом, он схватил и собаку за ошейник — а после Аманда окончательно пришла в себя, когда они все скатились по ступенькам в погреб. У семьи Смит не было во дворе настоящего фоллаут-шелтера, с дверью-шлюзом и воздушными фильтрами, какой Уолл-Тег и ей подобные фирмы строят всего за полторы тысячи долларов (четверть или пятая часть стоимости дома) — но был укрепленный погреб с аварийным запасом пищи, воды и лекарств на случай торнадо, которые бывают в штате Айова. Теперь мы в безопасности? Ой, кроликов жалко — что в клетках сидят, на заднем дворе.

Аманда кинулась успокаивать скулящую Чаффи. Дэвид тем временем включил транзисторный радиоприёмник, с лейблом CD (Civil Defense — Гражданская Оборона) на корпусе и настроил его на одну из экстренных частот — они были предусмотрительно отмечены производителем прямо на шкале... Господи, лучше бы он этого не делал!

— ...АНИЕ! ЭТО ОФИЦИАЛЬНОЕ ОПОВЕЩЕНИЕ ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ! ЭТО НЕ УЧЕНИЯ! ЭТО НЕ ТЕСТОВАЯ ПРОВЕРКА! СОЕДИНЁННЫЕ ШТАТЫ ПОДВЕРГЛИСЬ ЯДЕРНОЙ АТАКЕ! НЕМЕДЛЕННО УКРОЙТЕСЬ В БЛИЖАЙШЕМ ФОЛЛАУТ-ШЕЛТЕРЕ! ПОВТОРЯЕМ : СОЕДИНЁННЫЕ ШТАТЫ ПОДВЕРГЛИСЬ ЯДЕРНОЙ АТАКЕ! НЕМЕДЛЕННО УКРОЙТЕСЬ В БЛИЖАЙШЕМ ФОЛЛАУТ-ШЕЛТЕРЕ! ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ! ЭТО ОФИЦИАЛЬНОЕ ОПОВЕЩЕНИЕ ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ! ЭТО НЕ УЧЕНИЯ...

И так по кругу.

-Вот дерьмо! — не сдержался Дэвид — приглушая громкость, чтобы не сильно тратить заряд батареек, — и никаких тебе "дальнейших инструкций", кто... хотя — это и так ясно кто атакует... но хотя бы — где именно напали и куда эвакуироваться гражданским, ничего нет, — сообщение тупо зациклено.

-Это русские?!

-Нет, чёрт побери, марсиане! Прилетели, чтобы засвидетельствововать нам своё глубочайшее почтение и приобщиться к нашему американскому образу жизни! Извини... Так... это на 06-40, а что на 12-40... а ничего. Вообще. — он вернул настройку на прежнюю частоту — Ну вот, кажется, большие шишки доигрались в свою войнушку...

-А тут мы в безопасности?

-На Монтане больше всего не повезло как раз тем, кто внизу. Я был на верхней палубе, в кормовой батарее бофорсов, и меня лишь контузило и слегка обожгло. А в отсеках и надстройках, куда попали русские ракеты, был ад — парни рассказывали, там все просто в кашу смешало, палубы, переборки, люки, трапы, механизмы — железное месиво, да еще и горит. Тысяча погибших парней — сильно подозреваю, что сосчитали лишь тех, чьи тела успели вынести при эвакуации, а сколько так и остались пропавшими без вести на своих постах, когда открыли кингстоны и Монтана ушла на дно? И еще счастье, что не сдетонировали погреба, как на Худе — а то бы никого в живых не осталось (прим.авт. — о том см. Вперед, Команданте). А в госпитале, где я лежал, только в моей палате умерли трое — интересно, они учтены в официальном списке? Слава богу, меня комиссовали, признали негодным к дальнейшей службе — но не завидую парням, кому выпало продолжать. Не сочти меня непатриотом, сестренка — но учить этих азиатов демократии, все равно что стричь свинью: визга много, шерсти мало. А учить демократии русских — это как стричь живого медведя!

Аманда почти не помнила ту давнюю войну (которую называли Второй Великой), с нацистами и япошками. У одноклассника Боба Кросби отец воевал на Окинаве, прислал самый настоящий череп японца — Боб с гордостью показывал его и Аманде, и всем друзьям, в доме на полке стоит. А еще взрослые часто вспоминали в разговорах то золотое время, пять лет после Победы, когда семья Смитов только переехала в Де-Мойн с фермы (где до сего дня живут дедушка и бабушка), расцвет экономики, выплаты военных займов и с хорошим процентом, льготы ветеранам на жилье и учебу, обилие работы и заказов. И русские тогда были союзниками, вместе с нашими парнями победив Еврорейх — Сталин взял Берлин, мы Париж, и встретились на Рейне, и будущее казалось мирным и счастливым. Осенью пятидесятого Аманда пошла в третий класс начальной школы Гринвуда, тогда все и началось — Китайский кризис, вот забыла, как называлось то место, где коммунисты замучили тысячу американских пленных, и пришлось на них сбросить Бомбу, чтобы отомстить? А коммунисты ответили своей Бомбой по Шанхайскому порту, погибло двадцать тысяч американцев, и еще больше было взято в плен в другом месте, их не убили, но прогнали по улицам напоказ, как животных — после чего наш великий генерал Дуг Макартур покончил с собой, не вынеся такого позора (хотя какие-то желтые листки посмели писать, что он выпрыгнул в окно в приступе алкогольного помешательства). Китай, Вьетнам, Египет — там погибали американцы, и в отличие от жертв Перл-Харбора и Батаана, так и не были отомщены! Наш президент Стеттиниус оказался трусом и слабаком — но ведь и сменивший его Баркли, и даже Эйхенхауэр, который нацистов во Франции победил, тоже не решился дать русским ответ! Потому что у Сталина оказались Бомбы — больше и сильнее наших.

Как раз вчера весь мир был потрясен, что русские сделали и взорвали Бомбу совершенно невероятной силы, от которой целый остров превратился в пыль и пар. Уже вечером в Де-Мойн Трибюн — Дэвид успел купить газету, которую прочел перед сном вслух, комментируя теленовости — появилось интервью какой-то важной шишки с базы ВВС в Омахе, где утверждалось, что одна такая Бомба, по мощности сравнимая со всем нашим суммарным атомным арсеналом, может уничтожить целый штат — но будем спокойны, у Сталина нет самолетов, способных долететь через океан, до нас и назад.

-У япошек в ту войну были камикадзе, пилоты-фанатики, что летали с заправкой в один конец и без парашюта — сестренка, ты кино смотрела, знаешь? А я слышал, что русские камикадзе все — если их самолет подбивали, то они даже не пытались выпрыгнуть, а направляли машину на цель и взрывались вместе с ней. Так что поверь, только сюда они долететь могут. И чем они нас в Шанхае приложили, никто точно не знает — официально, это был русский высотный бомбер с воздушной торпедой, но разговоры ходили, что у русских там была еще одна моржиха, по крайней мере, уже тогда наша эскадра от Окинавы удирала на юг максимальным ходом. А развитие техники на месте не стоит, и сколько отсюда до берега — вдруг могут и достать?

Но за что русские нас так ненавидят? Мы же великая страна, несем всем идеи свободы и демократии! Не хотим никого поработить, как Гитлер, а всего лишь желаем, чтобы другие страны и их правители вели себя хорошо. А не как, например, Арбенс в Гватемале — который хотел отобрать у нас банановые плантации и лишить американцев, в том числе и нашу семью, дешевых бананов к обеденному столу! У русских же, как нам рассказывали, все работают в колхозах — это вроде плантаций из Хижины дяди Тома, только в роли хозяина не господин Легри, а назначенный Сталиным председатель, имеющий над подчиненными такую же власть, как тот рабовладелец, но и его самого могут разжаловать до простого kolhoznik вышестоящие партийные комиссары, или даже арестовать и сослать в ужасную каторгу Gulag, если колхоз не сдаст государству требуемое число продукта — а потому такие надзиратели лютуют над своими подчиненными еще страшнее, чем когда-то южане-надсмотрщики над рабами при уборке хлопка в штате Алабама. То же самое на русских заводах, где рабочие не могут по своей воле уволиться и уйти на другую работу — а наказанием за лень и неусердие, все тот же Gulag, а то и расстрел. Ученые, конструкторы и инженеры у русских заперты в sharashki, подобие то ли казармы то ли тюрьмы, где за ворота дозволено выходить лишь по производственной необходимости и под конвоем. И даже русские менеджеры, включая самых высших, как министры, наркомы, депутаты — тоже повинны трудиться под самым строгим контролем, а при малейшем неповиновении Вождю, или неумении, неусердии, отклонении от дозволенного Партией, тотчас же теряют свои посты, нередко вместе с жизнью. Все как в жуткой тоталитарной Империи, вроде ацтеков или древнего Китая! Но во всех тираниях — рабы желают свободы и всегда готовы восстать, увидев рядом пример лучшего и справедливого порядка. Отчего же русские не только не хотят свободы себе, но и готовы уничтожить нас, первыми поднявшими знамя Свободы в окружении монархий и диктатур?

-Это политика, сестренка. Большая игра, как на шахматной доске — ну а простые парни в ней, это даже не пешки, а пыль. Логично, что Сталин захотел испытать свою новую большую дубинку, пока у нас нет такой же. Мы тоже стараемся — помнишь, как наш самолет якобы случайно сбросил Бомбу на Париж, в тот раз не взорвавшуюся, но что будет в следующий? И конечно, все будут отрицать про секретный приказ у пилотов ВВС, кто же признает такое (прим.авт. — см. Зеркало грядущего)? Только Сталин здраво решил, что в эту игру можно играть вдвоем. Я не вхож в Белый Дом и не знаю, какой торг и о чем идет сейчас между нами и Москвой на самом верху — но представь, что русский Вождь решил бросить на стол козырные карты. Вчера взорвали Бомбу где-то в Арктике — мы не уступили. О кей, тогда сегодня она упадет на один из ваших городов — а дальше решайте, или признаем это досадным инцидентом и заключаем договор на угодных Сталину условиях, или мы объявляем войну, и получаем такие же Бомбы еще на десять, двадцать, на каждый из наших городов. Вот так бы играл я, на месте русских — и не вижу причин, считать Дядю Джо глупее меня. И если все так — то нам остается лишь молиться, чтобы Советы выбрали целью не наш город, а что-то подальше.

Дэви, так может нам надо бежать поскорее? Заехать за мамой, и в Морнинг Сан, на ферму к дедушке и бабушке, этот городок ведь будет русским неинтересен? Машины нет, папа еще не вернулся, но... Дэви, ты же не будешь сердится, если я тебе скажу? Мне Кэти показала, как можно открыть и завести любую машину, простой шпилькой для волос, вместо ключа. И мы уже один раз так сделали — взяли вечером чей-то форд со стоянки у боулинг-клуба на Флер-драйв, прокатились на нем вокруг парка Уотер-Уоркс, а затем вернули машину на место. Наверное, и сейчас можно на улице найти припаркованный автомобиль? И никто не заметит — все, и полиция, наверное, попрятались?

-Вот ты негодяйка — тебе повезло что вы не попались полиции! И ты думаешь, сейчас эта мысль пришла в голову одной лишь тебе? Наверняка все выезды из города уже ломятся от пробок. И куда бежать — к западу от нас в Омахе, база ВВС и штаб Стратегического командования (весьма приоритетные цели для русских!), к востоку Чикаго и Детройт, там военные заводы, на север военная база в Миннеаполисе. И на юге — возле Сент-Луиса авиабазы и в Канзас сити — тоже, в прошлом году у них истребитель прямо на пригород рухнул. Если эта русская Супербомба так сильна, что уничтожает все за двести миль — то самое безопасное, сидеть тут. И надеяться, что Сталин выбрал другую цель — или что мы умрем быстро, а не как те япошки, которых откопали в Токио год спустя, они заживо запеклись в убежище как в духовке.

Боженька милосердный, пожалуйста, не надо, я же хорошая! Я ещё не сделала ничего плохого.. и ту машину мы тогда целой вернули, даже не поцарапали — ну разве что, — ну да, было такое, каюсь! — немножко скучала на наших собраниях по воскресеньям — ну так ведь Друзья (прим.авт. Религиозное общество Друзей — официальное самоназвание конфессии квакеров) учат, что Господь слышит нас везде и всегда, а не только во время молитвы в церкви. Да и церквей у нас в Де-Мойне столько самых разных, и все учат по-своему; а теперь еще и какая-то новая открылась, назвавшая себя самой праведной — которой, как в новостях было, даже наше Правительство благоволит, и что их новый американский Папа Спеллман даже стал главнее того Папы, что в Риме сидит.

Боб рассказывал, там совсем не скучно — и рок-музыка после проповеди, и напитки продают. А папа в прошлом месяце спорил с преподобным Мартином, который приходил нас звать присоединиться к его пастве — что-то там было, как отец Мартин говорил, что "американцам нужно возродить духовное рвение пуритан-первопеселенцев", и что "Америка должна снова стать Градом на Холме и нести свет свободы и истинной веры всему миру, — против красной скверны, как когда-то наши пионеры покоряли американский континент и изгоняли орды краснокожих дикарей". Папе почему-то всё это не очень понравилось, и он посоветовал отцу Мартину и его адептам — "вы, главное, не забудьте себе на пряжках ремней или ещё где-нибудь, на видном месте, (хи-хи, это на задницах что ли?!) вписать "С нами Бог!", ну чтобы все вокруг сразу видели, кто тут "истинные богоизбранные". Отец Мартин тогда сильно рассердился и назвал папу "квакерским отродьем", и ещё сказал, что "во времена Капитана Блада, вас бы римские католики даже до костра не дотащили — а сейчас вы нагло пользуетесь, что Америка это свободная страна". А папа тогда ему ответил, что "свобода вероисповедания в нашей свободной стране гарантируется Первой Поправкой, а вы, преподобный отец, уж не хотите ли на нашу Конституцию покуситься и вместо демократии нам тут теократическую диктатуру установить — не следует ли, на всякий случай, о ваших планах уведомить Комиссию"?

Милый Боженька, ну я же не знаю, как правильно молиться для защиты от русской Супербомбы и от этой их "шанхайской летучей торпеды" — или как там те штуки, которыми "полярные ужасы" стреляют, называются?! Я читала, что в Тёмные Века английские священники придумали особую молитву против набегов викингов — ну так Супербомба вот только вчера была, и ещё ничего придумать просто не успели, — а в Библии про всякое такое уж точно ничего не сказано!.. Ой, или всё-таки сказано, кажется, у Иоанна что-то такое было, про трубящих ангелов (сирены?!) и падающую с неба звезду-полынь, которая отворяет кладезь бездны... это вот оно и есть?! Но ведь Иоанн же писал о... конце света!!.. Милый Иисус, прошу, не надо!! Мама с папой говорят, что чистота наших помыслов и наши праведные дела важнее формальных слов молитв и церковных обрядов, — но я всем сердцем в Тебя верю — ну прости, если плохо верила, я не хочу умирать и, я ведь совсем мало пожила еще и ничего праведного не успела сделать!! Я не хочу чтобы наш мир исчез — за что Ты посылаешь нам эту кару?!

Отбой тревоги прозвучал лишь через три часа. В десять по радио сообщили, что русские запустили Спутник, который сейчас летает вокруг нашей планеты (и над территорией США тоже). Еще через час было радиовыступление Президента, который успокаивал всех, что нет никаких оснований для паники, и русский Спутник, это маленький бочонок с радиопередатчиком, не имеющий никакого военного значения. Затем штаб Гражданской Обороны извинился за причиненное беспокойство. Которое имело вполне серьезные последствия — мама вернулась из госпиталя не в девять, как обычно после ночной смены, а вечером, и рассказывал, это был ужас!

-Только у нас, больше тридцати смертей от инфаркта, вызванного чрезмерным волнением. Еще больше поступили в госпиталь в тяжелом состоянии. В автомобильных авариях на выезде из города, и в прочих инцидентах, пострадало, в разной степени, двести шестьдесят пять человек. Итого, больше сотни смертей — без всякой войны. Но слава Господу, обошлось — как волновались мы, готовясь к приему большого числа раненых? На месте родственников пострадавших, я бы подала в суд на виновных в этой преступной халатности!

Мама, а тебе не было страшно, что сейчас упадет Бомба, и больше не будет ничего?

-Было очень страшно. Но это все, что мы могли сделать — быть готовыми помочь тем, кто пострадает, если сами останемся живы. И знаешь, это менее страшно, чем просто сидеть и дрожать!

В числе умерших оказалась и соседка, миссис Мэй. Так ведь Аманда и Дэвид видели ее уже утром, после? Оказывается, ее сердце не выдержало, когда уже днем по улице мимо ее дома промчалась полицейская машина с воющей сиреной. Они в тот день ездили очень часто — рассказывали, что в трех кварталах по Гринвуд-драйв, владелец убежища встретил картечью из дробовика какого-то припозднившегося прохожего, застигнутого на улице и просившего места укрыться. А хулиганы из Северной школы, возвращаясь под утро пьяной компанией с вечеринки и услышав вой сирен — вломились в чужое убежище, выкинув оттуда семью хозяев. Впрочем, в вечерних газетах, радио— и теленовостях было — что подобное происходило сегодня во многих городах, по всей Америке. В масштабах всей страны повторилась майская история паники на Восточном побережье, когда береговая охрана якобы засекла рядом "моржиху" и боевая тревога была объявлена в Бостоне, Нью-Йорке, Филадельфии и в Норфолке — но не в Балтиморе и не в Вашингтоне (за что, как сообщили репортеры, вашингтонская ГО получила оглушительный разнос сначала в Конгрессе, а потом и лично от Президента!) — ущерб от которой, особенно для Нью-Йоркской фондовой биржи, как подсчитали эксперты, оказался сравним с настоящим атомным ударом. Коммунисты убивают нас, прямо в наших домах, даже не объявив войну — сколько еще это будет продолжаться? — кричали заголовки вечерних газет, а также дикторы радио и ТВ. Но чем провинилась перед Сталиным, добрейшая престарелая миссис Мэй?

В понедельник утром оказалось, что уроков в школе не будет — поскольку многие ученики (и кто-то из учителей тоже) отсутствуют, сбежали и пока не успели (и не спешили) вернуться. Домой идти не хотелось, и они, всей компанией — Аманда, Стефани, Кэтрин, Боб, Том и Джо — сидели в мансарде старого многоквартирного дома, сейчас не жилого, но выставленного на продажу, в опасной близости от черных кварталов.

-Спарки, не ссы! — залихватски сказала Стефани, когда они забирались туда по пожарной лестнице — серьезным парням тут делать нечего, а шпана ни меня, ни моих друзей не тронет, я всех их вожаков знаю.

Стефани была мулаткой, из семейства цветного среднего класса (ведь Айова, это не Миссисипи и не Алабама, где чернокожего парня линчуют за один взгляд в сторону белой женщины). Ее родители держали клуб Джунгли (излюбленное место отдыха цветных жителей Де-Мойна, а также тех белых, кто считали "не важно какого цвета негры, если они играют бодрую музыку и поют задорные песни"), и занимали положение, достаточное чтобы их дочь приняли в школу Калланан (а не в какое-то заведение для ниггеров). Если даже Верховный Суд США в прошлом году признал неконституционным сегрегацию детей в школах (кстати, там засветился однофамилец Стефани со своей дочкой), то уж школам Айовы, где подобный прецедент вообще вынесли самым первым в истории всех штатов, ещё в XIX веке, — не лишне будет, иметь для публики и прессы достойные примеры (конечно, из "приличных" чернокожих семей, и предварительно заручившись поддержкой наиболее свободомыслящих членов школьных советов). Тем более, что отец Стефани воевал за Америку (и даже имел медаль, за десант в Гавр). Однако же Стефани рассказывала, что ее родители каждый месяц боятся просрочить платеж — тогда банк выбросит всех на улицу, забрав за неуплату имущество (не дом в пригороде, как у Смитов, а большую квартиру в когда-то престижном квартале, недалеко от Джунглей).

-Когда завыло, я описалась — без тени смущения призналась Кэтрин — мне показалось, что сейчас сбудется живи ярко — умри молодой.

-Кэти, можешь тут не курить? — сказала Аманда — если у меня одежда провоняет табаком, Дэвид меня прибьёт. Он считает, что джентльмены, это одно дело, но леди пить и курить не должны.

-Спарки, не клюй мне мозг — Кэти щелкнула зажигалкой — мне моих родаков хватает. И это совсем не табак.

-Shit! Форточку открой! Вот за это Дэвид меня точно прибьёт!

-В прошлый раз тебя это не смущало...

-В прошлый раз у меня сменка была после физкультуры... И вообще, мама говорит, что эта дрянь мозги выжигает — ты в курсе?

-Тебе так важно, сгореть в атомном огне идеально здоровой? — меланхолично ответила Кэтрин — ты веришь, что доживешь до старости, как твоя бабушка? Или соседка миссис Мэй — которой все равно не повезло?

-Папа говорит, смотри на жизнь с надеждой. Дэвиду же повезло. А я не парень — на войне не буду.

Аманда вспомнила, какой ужас она пережила в конце лета, когда, вернувшись из лагеря гёрлскаутов, увидела на окне родного дома вымпел с золотой звездой (символ в честь погибшего на войне члена семьи) — ещё до того, как узнала от родителей о гибели "Монтаны". Свой ужас, затем вспышку гнева — проклятые коммунисты, чтоб вы сдохли все!, и свою истерику при встрече брата, когда уже осенью Дэвид всё же вернулся домой живым: "Ах ты, сволочь!! Мы думали, что ты погиб, а ты живой, скотина?! А ну иди сюда, засранец, я тебя сейчас сама прибью!!" Она тогда ещё много чего наговорила брату, размазывая по лицу слёзы радости и колотя Дэвида кулачками в грудь, пока он, придя в себя от шока, просто не заключил свою младшую сестрёнку в объятья и не закрыл ей ладонью рот, — под обалдевшими взглядами мамы и папы, внезапно открывшими для себя, что их дочка, оказывается, владеет словарным запасом, сильно выходящим за рамки дозволенного благовоспитанной девочке из приличной семьи среднего класса американцев.

-Ты в каком веке живешь, подруга? — усмехнулась Кэт — в девятнадцатом, когда Джим Уэст геройстовал в форте Аламо? Тогда было — парни в красивых мундирах, в поле строем, под развернутыми знаменами, ну а нам лишь их ждать и восхищаться. А сегодня — Бомбам плевать, кто ты. Вся территория, это поле боя, и никто не станет долгие разговоры вести — если хочешь победить, стреляй внезапно. Как в фантастике — вот, переиздание, бестселлер осени. Про первую главу уже сбылось — как армаду бомберов Лиги сожгла атомная ПВО Альянса. Что там дальше — суперторпеды в сто мегатонн, как раз эта русская Супер-Бомба — от которых цунами в полмили высотой, хорошо, от нас до побережья далеко. Или Альянс пойдёт с козырей и сразу ударит с орбиты? Не знаю, кто тот дядька, который это написал, но наши его уже ставят в один ряд с Верном и Уэллсом.

-Он же так и остался анонимом, в предисловии сказано, что рукопись пришла в издательство по почте, а от автора там только, что "я уже видел в жизни две мировых войны и не хочу, чтобы я или мои дети и внуки увидели третью, так что пусть это послужит предостережением для потомков".

-Наверное, какая-то шишка из Пентагона! — заметил Боб — разглашать секретные документы ему нельзя — а вот так можно. Или, чем чёрт не шутит, вдруг это был сам Эйнштейн?

-Он же вроде в интервью говорил, что фантастику не любит.

-Конечно не любит! Кто же станет любить конкурентов на своём поле.

-Так он же её и не писал.

-Под своим именем не писал, но ведь мог под псевдонимом — или вот так, инкогнито?

-Ребята, чего вы боитесь? — сказал Том — ведь верно наш Президент сказал. Вы физику представляете? На той космической скорости, атмосфера становится твердой как бетон и горячей как лава в вулкане — отчего метеориты в ней рассыпаются и сгорают? Кроме самых крупных — но что русские сделают аппарат размером с небоскреб или с линкор, я ни за что не поверю. Какая броня тут нужна, или тормозной двигатель, для которого топливо уже точно не в бочонок объемом...

-Да запросто: как снаряд главного калибра Монтаны — ответила Аманда — мне Дэвид рассказывал, если отлить не из стали а из чистого вольфрама. Вот и выйдет — как та же пушка, но стреляет на другой край планеты. Как у Жюль Верна в романе про пятьсот миллионов бегумы.

-Вольфрам... а, это тот тугоплавкий металл, который в лампочках, да? Ну хорошо, допустим такой снаряд сделали — заявил Том — а попасть им как? У него же рассеяние будет совершенно невероятным, снаряд не управляется, пилота в нем нет. Можно приделать тормозной двигатель, ну хотя бы пороховой как в ракете-фейерверке, только побольше, и поджигать запал по радио или часовому механизму — скорость уменьшается, и снаряд сходит с орбиты. Так ведь скорость сначала первая космическая, а потом сверхзвуковая — как снаряд, даже крылатый, к цели направлять? Стеф, помнишь, ты рассказывала, как Джимми Скайуокер наши реактивные истребители укрощал? Ну а тут будет раз в сто сложнее! Для самолёта придумали автопилот на гироскопах, но не для таких же скоростей, когда малейшая погрешность во времени или угле поворота закрылок даст отклонение даже не в десятки, а сотни миль, траектория-то отлогая! Если интересно, могу потом книжку по баллистике показать, где эта тема разбирается. Да и потом, как такой автопилот, да ещё с радаром, баллистическим вычислителем и часовым механизмом — втиснуть в размеры снаряда? И чтобы это всё, включая электронику, не перегрелось и не побилось от нагрузок прямо в полете. Тогда места на саму Бомбу не останется. Придется делать снаряд размером не как бочка, а как большая цистерна, — но тогда он будет весить столько, что ракета его просто не поднимет — масса топлива растёт по экспоненте, могу нужную формулу показать...

-Верим и так — ответил Боб — ты же у нас умник. Слушай, а правда, что когда мы все попрятались, ты на небо в телескоп смотрел?

-Я Спутник видел — сказал Том — ну, может и не он, а просто падающая звездочка, но все же больше похоже, что его. Посчитал после — все совпадает: время обращения выходит, где-то около полутора часов на виток, наклон орбиты после запуска не меняется, русский космодром где-то за Каспийским морем, значит разница по часовым поясам, девять-десять часов, а запустили по русскому времени, в восемь или девять утра. Как раз выходит, что над нами — на утренней заре.

-Знаете, а я подумала, что для всего человечества пришла новая эпоха — сказала Аманда — как полет братьев Райт! Сейчас русские успели первыми — ну, предположим, в Европе бы кто-то тогда успел раньше, как звали того, кто первым Английский канал перелетел? А сейчас — мы первая авиационная держава. Президент обещал, что наш Спутник тоже скоро полетит — вы что, ему не верите? И придумаем, как с орбиты спускаться — какие-нибудь тормозные двигатели, чтобы скорость гасить. И полетим на Марс, на Венеру, к другим звездам — как у Дока Смита, в романах про линзменов.

-Если русские раньше нас не придумают, как спускаться из космоса и в нужное место — сказала Кэт — и если у нас не будет тогда своего аналогичного меткого кольта, спаси нас боже! Спарки, ну ты попробуй, курни — реально, нервы успокаивает. А то ведь рехнуться можно!

-Мне дай — сказал Том — а ведь и правда, страшно. Вот как вышло что русские, со своим тоталитаризмом, обогнали нас, свободную страну? Вы про корпоратов из Вестингхауз слышали, не? Ну как они в Конгрессе пытались выбить разрешение на строительство гражданской атомной электростанции — так сенатор Маккарти просто взбесился: "Атомные секреты — и в частные руки?! Ни-за-что!!". Ну а прочие конгрессмены тоже их пнули: "Нам ещё только наземного "Наутилуса" не хватает!".

-Дэвид рассказывал, что на Флоте уже в ходу проклятье: "Чтоб тебе на Наутилусе служить!" — сказала Аманда.

-Потому что там, видать, за командора — не капитан Немо, а лично Дэви Джонс — усмехнулся Джо, — как в газетах писали, если за месяц на этой подлодке никто не погиб и не нахватался... этой, как его... радиации, — значит, у морского чёрта было чертовски хорошее настроение.

-А сколько нам в журналах обещают корабли, поезда, самолёты, даже автомобили на энергии атома, которые перевернут мир .

-Ну ты ещё про кофеварки на атомных батарейках вспомни — ответил Том — вот вам наглядная иллюстрация, что время и опыт не купишь ни за доллары ни за... что там у русских вместо денег? Если у нас такое творится, боюсь представить, какой ад на русских подлодках. Могу поверить, что там экипажи смертников из каторжан с Гулага, на один поход, поскольку при тоталитаризме людских потерь не считают. Бомбы почему-то получаются лучше реакторов — и это стрёмно. Раньше война была правильной — сражались лишь солдаты, и на поле боя. Ну а сейчас же... В мире, разные державы, со своими интересами, и у англичан, кстати, тоже теперь есть Бомба, а французы, наверно, следующие в очереди. И даже если поначалу сдерживаться будут, так чем дольше, тем сильнее прорвется после, ну как в веке девятнадцатом, верили что после разгрома Бонапарта будет всеобщий мир, ну лишь колониальные войнушки где-то — а кончилось, Верденом и Соммой. Так и сейчас — в мире должен быть один хозяин, один судья — иначе, ну что бывает, когда даже две банды делят район? Доживем ли мы до старости — ой, не знаю!

-Держи! — Кэт протянула ему папиросу — ну а пока, наслаждаемся жизнью. По мне, чем стать образцовой миссис из мыльной оперы — дом, дети, поход в магазин — лучше уж плясать до упаду, пить, получать удовольствие — и когда придет твой час, умереть быстро и легко. Еще не старухой — как представлю себя в возрасте моей бабушки, которой под девяносто, мне просто дурно!

-Можно подумать, твои родаки тебе позволят...

-А не пошли бы они знаете куда?! — зло бросила Кэтрин — в пятницу, за ужином, опять раскудахтались : Вё-о-о-от, "мы в Депрессию едва сводили концы с концами, — а ты сейчас живёшь на всём готовеньком, но вместо того, чтобы прилежно учиться, ты шляешься непонятно где и занимаешься непонятно чем...", ко-ко-ко-ко! Достали уже! Во всем себе отказывая, пробились в средний класс — а завтра Бомба упадет, и все в пепел, в один миг. По мне, так даже лучше бродяжничать и голодать, — но не чувствовать себя в камере смертников, в ожидании приговора. А еще лучше — жить, ни в чем себе не отказывая — чтоб, даже если завтра сгореть, так хоть с мыслью, что вкусить успела.

Утро вторника началось с новой выходки русских. Оказывается, за ночь они успели составить и опубликовать расписание своего Спутника на неделю вперед — тут же перепечатанное газетами всего мира, и "Регистром" с "Трибьюн" в том числе — чтобы теперь все точно знали, где и когда он будет пролетать, и его можно будет увидеть и услышать. В списке указанных американских городов оказался и Де-Мойн (вполне логично — как столица штата Айова) — так что уже в четверг вечером Аманда с семьей и своими друзьями собрались на лужайке перед её домом, благо погода была благоприятная. Том принёс свой телескоп, сама Аманда выпросила у брата настоящий морской бинокль, а у Боба получилось уломать своего отца — достать из гаража армейскую радиостанцию, привезенную с войны на Пацифике, и они с Томом успели (за несколько часов после школы) не только привести ее в рабочее состояние, зарядить батарею и настроить на волну Спутника, — но ещё и приделать к ней громкоговоритель вместо наушников.

Было холодно, зато небо ясное. В вышине мерцал Млечный Путь, протянувшийся туманно-бледной полосой через всё небо. Все соседи, вся улица, весь Гринвуд, весь город — Аманде казалось, что вся страна, все американцы в тот вечер высыпали на улицы и устремили взоры вверх, желая увидеть, что же там сотворили эти чёртовы русские.

Точно по указанному графику (Дэвид даже время засёк — минута в минуту!) на горизонте с северо-запада появился крошечный огонёк и заскользил по тёмному небосклону среди звезд, над головами зрителей. И одновременно по радио, среди шипения помех, постепенно стала различима музыка.

Наверное, только тут до всех окончательно дошло, что это не обманка, не иллюзия, и не красная пропаганда — это всё происходит здесь и сейчас на самом деле! Русские действительно запустили в космос эту штуку, — и вот теперь Аманда, задрав голову и не отрывая глаз от окуляров бинокля, смотрела на эту крошечную звёздочку, слушала льющуюся с неё песню, звучащую на три голоса на чужом языке, представляла как русский Спутник летит там, в холодной пустоте космосе — и не могла отвести взгляд от неба и унять нервную дрожь. Дэвид, посчитав, что сестренка просто замерзла, накинул ей на плечи свою куртку.

Кто-то из соседей не выдержал и заплакал. Кто-то даже решил, на всякий случай, укрыться в подвале своего дома или убежище на заднем дворе — Аманда как-то отстраненно подумала, что вряд ли бы это их спасло от стомегатонной Супербомбы, упади она и правда на Де-Мойн с этого Спутника. Видимо, большинство соседей вокруг тоже это понимали, поэтому они так и остались стоять на месте, словно бы в оцепении.

И ещё Аманде запомнились слова Дэвида, сказанные вполголоса папе с мамой, когда они уже вернулись домой:

— Если этот аппарат и правда неуправляем, то мне бы очень не хотелось, чтобы наши парни когда-нибудь сошлись в артдуэли с теми, у кого есть такие баллистики...

А в пятницу отличились уже умники из университета Дрейка. Они сумели сначала записать песню со Спутника на магнитофон, а потом ещё и подключить к нему телефон по схеме автоответчика, — так что теперь любой желающий мог позвонить по известному номеру (они его ещё и через газету опубликовали!) и прослушать песню целиком прямо из своего дома, причём столько раз, сколько захочет (ну или сколько позволит его жадность по оплате счёта за телефон). А ведь Де-Мойн — это вам не какой-нибудь провинциальный американский городок из рассказов Марка Твена, а столица штата Айова, с населением под 200 тысяч человек. И желающих (в основном, среди скучающих домохозяек и шаловливых подростков — и это ещё не считая междугородных звонков!) нашлось столько, что на выходных телефонная сеть всего города оказалась полностью парализована (прим. авт. — в компьютерную эпоху, это назвали бы, "сервер лёг под DDoS-атакой"), — после чего к Дрейку примчалось возмущённое начальство телефонной компании, вместе с начальством Гражданской Обороны, где они хором высказали уже начальству университета всё, что они думают о талантах местных студентов.

Все вроде стало как прежде — только учебные тревоги в школе устраивали по два, а то и по три раза в неделю. Хотя учитель мистер Колман сказал:

-У вас тогда будет два или три шанса из ста, что вас откопают живыми. Но если русская Супер-Бомба взорвется над Сентер-стрит — тут останется лишь выжженная земля, даже без пепла и обломков.

В школе Калланан (как и во всех других) ученикам выдали по паре металлических жетонов с отчеканенными личными данными (имя, фамилия, адрес родителей, вероисповедание), и велели носить на шее постоянно. Сначала это было смешно — на случай, если потеряемся, и нас домой привели — так мы уже не такие малолетки! Пока кто-то не спросил, а отчего два одинаковых — на что учитель ответил, вполне серьезно:

-Когда упадет русская Бомба, чтобы ваши останки после можно было опознать. Один жетон захоранивается вместе с телом, второй сдается для учета. Такой же порядок, как у наших солдат в Китае и Вьетнаме.

Пустырь возле реки огородили как муниципальную собственность — но репортеры тут же разгласили (свобода слова и прессы!), что там предполагается захоронение большого числа трупов в случае войны, во избежание эпидемии. В том же Регистре (мы ведь демократическая страна!) обсуждался контракт на изготовление тысяч мешков для тел (поскольку гробов не хватит) — рядом с сообщениями из Вьетнама, о войне с коммунистами Дяди Хо, за спиной которого стоят русские. В церквях Де-Мойна священники вели богословские споры — считать ли грехом защиту (с оружием в руках) себя и своей семьи, укрывшейся по тревоге в фоллаут-шелтере, от вторжения в ваше убежище соседей и прочих посторонних лиц? В бывшем доме миссис Мэй появился новый владелец — наверное, при деньгах, раз сразу заказал во дворе строительство бомбоубежища по самому высшему классу, из лучшего бетона, целых два этажа под землей, снабженные всем необходимым. Папа и мама ходили знакомиться — и после сказали:

-Этот мистер Кастильо, явно не страдает любовью к ближнему. Нам улыбался приветливо, но показал винтовку и заявил, что в случае тревоги, встретит пулей любого, кто сунется. Без обид, поймите правильно — фильтры в вентиляции и все запасы рассчитаны лишь на одного.

Прошло всего три недели, и, как и предсказывали некоторые эксперты в газетах и по ТВ, — 7 ноября, в годовщину своей Революции, Советы — нет, не выстрелили своей Супербомбой в Луну, чтобы вспышка стомегатонного взрыва там устрашила все свободные народы здесь, на Земле (именно такой прогноз считался наиболее вероятным) — а запустили новый спутник, но теперь с собакой внутри. Слава Господу, в этот раз утро обошлось без сирен, видимо господа из Гражданской Обороны, получив разнос от мэра и городского совета после прошлого раза, успели проделать работу над ошибками — так что Аманда услышала эту новость утром по радио, а во время завтрака уже вместе с папой и Дэвидом читала заметку в свежем номере "Регистра".

-Ещё один "бочонок", но теперь с пассажиром — уже в школе прокомментировал эту новость Том, он, как и многие другие в классе, тоже был в курсе — кажется, теперь Советы решили проверить, сможет ли живое существо выжить в космосе, — и знаешь, мне искренне жаль русскую псину, её отправили на орбиту в один конец "во имя науки", и, если она сразу не помрёт от невесомости, то в конце изжарится заживо! Или задохнётся, когда в сателлите кончится кислород. Пошли лучше после школы в кино! Жалко, еще не вышел "Капитан Блад" — если сделают точно по комиксу, то будет просто супер!

Аманда отчего-то представила свою Чаффи на месте той несчастной русской собачки — и ужаснулась. Вообразив, как она летит в тёмной и холодной пустоте, запертой в чём-то наподобие железной бочки. Интересно, русские там хоть один иллюминатор сделали? Или не стали так рисковать, опасаясь, что собака просто сойдет с ума (или правильнее будет сказать — взбесится?), если увидит пустоту космоса или нашу Землю — со стороны? А после она умрет — ужасной и незаслуженной смертью, ради торжества науки и русского коммунизма! Нет, свою Чаффи она бы на подобное не отдала — даже если бы о том просил сам Президент!

-А сколько твоей собачке лет? — спросила Кэти, с которой Аманда поделилась своими мыслями — ну так у нее есть шанс умереть своей смертью, у тебя на коленях, в мире и покое, если войны не будет в ближайшие годы — сколько собаки живут? А вот мы все, скорее всего, сгорим, не дожив даже до возраста наших родаков. И не думай о том, лучше курни — не хочешь? Зря!

И Кэти щелкнула зажигалкой.

В Парамаунте показывали Призраки джунглей — новый широко разрекламированый шедевр от Коламбия пикчерс! Как было написано, основанный на реальных событиях и посвящённый памяти Мозеса Горцмена — одного из лучших экспертов по Вьетнаму и борца с коррупцией в рядах Армии США, зверски убитого коммунистическими агентами при исполнении своего журналистского расследования (он узнал слишком много). В аннотации было — американский журналист, приехавший во Вьетнам написать репортаж о подвигах наших парней, летит в самолёте вместе с красавицей Джейн из Красного Креста, которая привезла лекарства для вьетнамских детей — и вдруг их сбивает словно бы из ниоткуда возникший "миг", после чего герои попадают в плен к жестоким звероподобным вьетконговцам, которыми командует русский полковник Куницын, палач и садист, жаждущий пытать и убивать американцев. Там же в джунглях находится и секретная советская база, с которой вылетают "миги-призраки", невидимые не только для американских локаторов, но и ещё и размывающие свои очертания в полёте благодаря какому-то генератору "мираж-поля", сделанному с использованием технологий Рейха. Но нашим героям удаётся освободиться, и они вместе бегут по диким джунглям — на огромной, во всю стену, афише (подлинное произведение искусства!) красочно изображен белозубый и мускулистый американский парень, левой рукой он удерживает на плече бесчувственную блондинку (одетую в живописные лохмотья — но с безупречной прической и макияжем), а правой стреляет из пулемёта как из кольта с бедра, по русским "спецназ" и вьетконговцам, и в рюкзаке за его спиной тот самый русский секретный генератор, скрывающий их от взглядов противников — все это на фоне джунглей, живописных древних руин, и подкрадывающихся слева и справа ягуаров, крокодилов, змей, и даже каких-то чудищ совершенно жуткого вида, словно сошедших со страниц рассказов Лавкрафта. Удастся ли отважному Майку Кеннеди (клан Кеннеди проспонсировал киностудию, за право дать фамилию главному герою) выйти победителем — вы узнаете, когда посмотрите весь фильм!

-Конечно, удастся! — сказал Боб — всегда в финале, герой с подругой в обнимку и золотом в кармане, скачет или уплывает за горизонт, вы помните хоть один фильм, где было бы иначе? Даже если бы какой-то придурок и снял бы так — кто бы пошел на это смотреть?

Зал был полон — на такие фильмы ходили, иногда по нескольку раз, не только тинейджеры. Жить в субурбии вроде Гринвуда комфортно и безопасно, — но очень уж скучно. Как в том мультике, про образцовую семью американцев из среднего класса, где папа работает менеджером в "Корпорации болтов и гаек", мама весь день хлопочет по дому или закупается в магазинах, а дочка исправно ходит в школу, делает уроки и помогает маме на кухне. И хочется хотя бы ощутить себя героем, взглянуть со стороны (и в полной безопасности) на иную, яркую жизнь, что проходит где-то. Если это стоит недорого — впрочем, даже те неудачники, кто и в золотое время Великой войны не сумели пробиться в средний класс, тоже выделяли из еженедельного заработка несколько долларов, чтобы посмотреть на захватывающие приключения хороших парней, и как плохие парни все время проигрывают — значит, мы еще не самые лузеры, кому-то везет еще меньше чем нам?

Фильм все не начинался. И вдруг перед публикой вышел мистер Фридман, он был в Парамаунте кем-то вроде распорядителя — всегда вежливый, готовый при необходимости помочь, решить какую-то проблему. Сейчас он, с бледным лицом, срывающимся голосом сказал, что по только что пришедшим новостям, русский Спутник успешно приземлился, собака жива, а главное, уже есть фото, где аппарат еще до посадки сопровождают вертолеты — и размер капсулы на вид вполне позволяет в ней атомный заряд разместить. То есть, Советский Союз может попасть запущенным в космос снарядом в нужное место на земле.

С минуту в зале стояла мертвая тишина. А после Боб громко крикнул:

-Давай показывай кино, подлый врун!

Фридман закатал рукав рубашки на левой руке. И ответил:

-Я приехал в Америку в сорок шестом. А до того — вот эту татуировку с номером мне сделали в нацистском концлагере Аушвиц. В "зеленом доме" — так отчего-то прозвали барак, откуда нацисты забирали узников на смерть. У этих злодеев был свой жестокий юмор — из "зелёного дома" не гнали на работу, там сытно кормили, и даже дозволялись некоторые вольности, вроде библиотеки, шахмат, музыкального и театрального кружка. Но каждый день, в произвольный час, в тот барак входили эсэсовцы и отбирали — "ты, ты,... и вот ты — на выход!", смертников тоже всегда было произвольное число. И никого из них после не видели — ходили слухи, что их заживо сжигают в печи крематория, или отправляют в газовую камеру, или проводят какие-то ужасные эксперименты — а кто-то даже шептался, что их приносят в жертву Неназываемому, чтобы вымолить у него победу для Рейха! А нам, чтобы не сойти с ума оставалось лишь стараться не думать — кого из нас заберут уже завтра, потому что предсказать или как-то просчитать свой жребий, тоже было невозможно — я помню, как кого-то из новичков забирали буквально на следующий день... ну а мне повезло прожить там почти год, пока нас не освободили! Но таким "старожилам" было ещё хуже, потому что те, кому повезло меньше, — когда их уводили на смерть, проклинали нас, якобы мы как-то "выкупили" у нацистов свои жизни и не хотим делиться этим "секретом"! А мы, пытаясь забыться, вели высокоумные беседы, или развлекались как могли — а завтра снова приходили эти мясники, для кого мы были лишь жертвенными баранами — и снова забирали кого-то из нас на бойню, — и так день за днём. Вы понимаете, что теперь все мы, граждане Америки — такие же игрушки в руках русского диктатора? И что он волен завтра приказать, сжигать нас тысячами, даже миллионами — вся наша великая страна сейчас превратилась в тот "зелёный" барак, а все мы, в его узников: мы вольны пока жить, развлекаться — но не от нас уже зависит, кому завтра умирать! Вам всем уже и номера выдали — только на жетончиках, на шее! А, пропадите вы пропадом, безмозглые олухи! Так же как мы в зеленом бараке разговаривали о философии, стараясь не думать, кого заберут завтра — так и вы мне кричите, давай показывай кино! — перед тем, как под русскими Бомбами сгореть!

Поправил галстук, и снова стал прежним мистером Фридманом. Со словами:

-Леди и джентльмены, простите, иначе не мог. Администрация приносит вам извинения за задержку. Смотрите ваше гребаное кино!

Кто-то в зале встал и, выругавшись, вышел. Аманда и ее друзья остались сидеть на месте. Поскольку, даже если сказанное было правдой — что бы изменилось, если бы они ушли, не посмотрев фильм, за билеты на который уже было уплачено? Фильм был снят эффектно, почти на уровне русского Индианы Джонса, снятого ещё в то время, когда русские были друзьями Америки (как знак уважения союзнику), и показ которого иногда повторяли даже сейчас — ибо, как писали в журналах о кино, "разглядеть в "Индиане" красную пропаганду не смог даже сам сенатор Маккарти, вооружившись микроскопом". Но настроение было уже не то — смотрели и расходились молча. И все оказалось правдой — уже утром семья Смит могла смотреть по телевизору репортаж — кадры, снятые русскими операторами, как новый Спутник опускается на парашюте, сопровождаемый вертолетами с надписью СССР на бортах, как из люка аппарата извлекают живую собаку. Кроме того, фотографии уже были и в утренних газетах — и в "Регистре" в том числе.

-Я клянусь в верности флагу Соединенных Штатов Америки и республике, которую он олицетворяет, единой и неделимой нации под Богом, свободной и справедливой для всех! — так начинался каждый учебный день в школе Калланана. Слова "под Богом" появились в клятве с этого учебного года, как говорили — стараниями адептов Истинной Церкви и её Папы Спелламана, чтобы особо подчеркнуть отличие добрых христиан американцев и всего свободного мира от интернационала коммунистических безбожников. (прим.авт. - в нашей истории эти слова добавили в 1954 году по инициативе Ордена Рыцарей Колумба Римско-Католической Церкви.)

Сидя на уроках, Аманда раз за разом возвращалась мыслями к космосу. Ладно, забудем хоть на минуту, что русские — наши враги, но ведь они и правда положили начало космической эры для всего человечества! Накануне того самого дня Аманда, валяясь в кровати, читала в журнале статью фон Брауна о космических полетах, считая её фантастикой — а наутро русские в один миг превратили эту фантастику в реальность! Да, умники, начиная с Галилея, уже давно смотрели в небо в свои телескопы, а художники-футуристы, вроде того же Чесли Боунстелла (который статьи фон Брауна в "Кольерс" иллюстрировал) рисовали эффектные пейзажи далеких планет и космолеты храбрых покорителей космического пространства — конечно же, американцев. Но никто не мог сказать наверняка, что же лежит там, за пределами воздушной оболочки Земли и сферы её притяжения. Вот писатели-фантасты и поселяли там инопланетных существ разной степени дружелюбности — ну или наоборот, враждебности к человеку, это кто во что горазд — подобно тому, как на старинных географических картах на "белых пятнах" рисовали морских змеев, кракенов и всяких чудовищ — а когда белых пятен на Земле больше не осталось (ну, кроме разве что самых дальних уголков Антарктиды и Гималаев), такие авторы, как Лавкрафт и его коллеги, переселили этих монстров в тёмный (и пока что недоступный человеку) космос.

Теперь же... Первый Спутник, при всех его достоинствах, был просто железякой, но вот Laika — живое существо побывало в космосе и вернулось целым и невредимым! Значит, там можно жить? Но если собака смогла — то ведь и человек когда-нибудь сможет?! Нет, понятно, что он будет управлять уже куда более совершенным аппаратом — но ведь сможет же... его там не поджарят космические лучи и не изрешетят микрометеориты и не погубит это... как его... состояние невесомости... и всякое такое. Получается, что русские уже сейчас в одном шаге от того, чтобы окончательно сделать реальностью то, что ещё вчера было уделом мечтателей?

И ждать осталось совсем недолго, если вспомнить как быстро развивается техника. Вон в "Уикли Ридер" пишут — у Магеллана ушло целых 3 года на кругосветку, немецкий дирижабль "Цеппелин" облетел Землю за 20 дней, наша "Вторая счастливая леди" (самолёт "Боинга") — за 90 часов, а Лайка — за 90 минут! Значит, если только Господь убережет нас от непоправимого, то человек отправится в свой первый полёт в космос уже на глазах её поколения. Так ей же всего 13 лет, и она, Аманда, лично это увидит! Да что там, может даже она сама или кто-то из её сверстников (уж Умник Том так точно не пройдет мимо такой возможности!) будут жить и работать на орбите Земли — ну хоть на той самой станции-кольце, что у фон Брауна в "Кольерс" описана. И у Советов, наверно, тоже будет такая, на противоположной стороне орбиты, чтобы не столкнуться случайно — или даже случиться чудо, и мы вместе сделаем одну для всех? Прямо по заповеди, "в доме Моём нет ни эллина, ни иудея" — ведь там, в космосе, пред взором Господа, мы будем уже не американцами, англичанами, русскими или теми же китайцами, а прежде всего людьми, землянами...

...Ее мечты прервала сирена учебной атомной тревоги — вот чёрт, опять?!

— На колени перед Великим Сталиным! — замогильным голосом провозгласила Кэтрин.

— Очень смешно! — проворчал ей в ответ Боб — опять ползать по грязному полу, как рабы пред фараоном... Да видели бы нас сейчас наши Отцы-Основатели — они бы со стыда сгорели!

— Лучше бы нас сейчас увидел сам Сталин из своего Кремля — может, он хоть бы со смеху лопнул...

— Кхе-хе, а хорошо бы...

Да чтоб вы все в ад провалились!! Сталин с коммунистами, ГОшники с сиренами, "фуражки" из Пентагона, что погубили "Монтану", Айк и придурки из Конгресса... все, кто не даёт добрым людям на Земле спокойно жить (и мечтать о космических полетах, да!) — чума и полиомиелит на оба ваших дома!! Засуньте уже ваши бомберы с ракетами и бомбами себе в задницы!!!... Толку-то, от этих сирен и пряток! Большое спасибо буклетам ГО за просвещение! Кому сильно "повезет" оказаться рядом с огненным шаром — испарится в этой чертовой вспышке мгновенно, даже не успев почувствовать боль. Кто подальше — будет умирать под завалами, искалеченный и обожженный. Кто совсем далеко — того накроет радиоактивными осадками, и он сгниет заживо. Кто ещё дальше — будет страдать несколько месяцев или лет на выжженной и отравленной земле...

С этими мыслями, Аманда в этот раз не стала садиться у стены в коридоре, а закатила громкую истерику. За что сначала была отправлена в кабинет директора, и уже там, после перепалки на повышенных тонах и с директором, и с каким-то дядькой из ГО, схлопотала отстранение от занятий до конца дня. Ну а поскольку мама с папой в это время ещё были на работе — забирать её пришлось брату:

-Эми, скажу честно, я уже слишком стар, чтобы краснеть за тебя в школе.

-Дэви, ты старше меня всего на восемь лет. И мне просто надоело всё это дерьмо...

-За языком следи, юная леди!

-Да не хочу я быть леди!! Надоело! Правильно Кэти говорит — "зачем стараться быть хорошей, если всё сгорит раньше, чем ты наденешь выпускное платье"?! А я не хочу, чтобы мой обгорелый труп после нашли в такой позе — на коленях, и лицом в пол! И не хочу прятаться под партой — будто эта деревяшка спасет меня от русской Бомбы! ОК, быть может малышня из Гринвуда, смотря на уроках мультик про черепашку Бёрта, и правда в это верит, — хотя как по мне, единственное, что они могут получить от таких "мультиков", так это ночные кошмары и энурез — но вот у нас в Калланане, и в Рузвельте и Линкольне тоже, все всё прекрасно понимают! Что большие и важные взрослые крупно облажались и теперь думают не о том, что делать, чтобы на нас никогда не упали вражеские Бомбы, — а что делать с тем, что от нас останется, уже после того, когда они упадут! Дэви, ты помнишь, как читал мне сказку Андерсена про гадкого утёнка — и там было, "красная ленточка на лапку — это высшая награда, какую только может получить утка"? А я помню, как на ферме у дедушки с бабушкой, такой ленточкой метили ту утку или индейку, которую завтра в суп! И теперь я вижу такие "ленточки" у всех нас! — Аманда достала из-под воротника платья свои жетоны на цепочке и показала брату, успев заметить, как того от их вида натурально передернуло — и ощущаю себя, как кролик в клетке на нашем заднем дворе; а какие-то, даже не люди, а существа, типа чапековских саламандр, холодным взглядом смотрят и решают, прикончить нас прямо сейчас — или дать пожить ещё чуток. Я так больше не могу, это всё неправильно! Мы же вместе сражались против нацистов и япошек, — Дэви, ты же сам для школьных докладов собирал вырезки из газет про победы Советов в Европе и на Пацифике, и как их Polar Terror топил вражеские флоты на Севере и в Средиземке — так почему теперь русские нас возненавидели и хотят убить?!

-Я не знаю, почему! Из-за тебя! Потому что ты — необучаемая хулиганка, а комми таких очень не любят. У них всё строго: у кого не хватает мозгов осваивать высокую науку — тот поедет осваивать Сибирь физическим трудом. Строго по их заповеди: "не трудишься — не ешь", может и тебя для профилактики плохого поведения на такой режим посадить?

— Не смешно, Дэвид. И откуда тебе вообще знать, как коммунисты учат своих детей?

— А я и не смеюсь. Прежде чем в очередной раз учудить какую-нибудь ерунду, хотя бы попробуй подумать о последствиях. Всё ещё считаешь свою выходку сильно остроумной?

— Нет.

— Правильно. Потому что ваш директор из-за тебя уже получил втык от инспектора Гражданской Обороны — за то, что не обеспечил проведение учений по атомной тревоге должным образом, — а директор наверняка отыграется на твоём учителе. А если уже мистер Колман в отместку настроит против тебя весь класс, и ты станешь изгоем и объектом для насмешек и травли, даже я не смогу тебе помочь. Не понимаю, неужели так трудно соблюдать элементарные правила.

-Можно подумать, ты их соблюдал, когда сбежал на Флот. А ведь папа готов был дать тебе рекомендацию — ну да, сначала лет пять покрутил бы гайки у тракторов и комбайнов, зато после при старании стал бы уже боссом, менеджером.

-Угу, — и посмотри, чем это для меня закончилось. Ведь чистая лотерея, что я остался живой! И самое паршивое, что никто из тех, кто такое устроил, не лишился погон! Я же не совсем оглох тогда, и слышал, пока был в госпитале, о чём промеж собой говорили выжившие — что "нас подставили под удар, как тогда "Мэн" в Гаване — чтоб был повод для маленькой и победоносной войны". Сестрёнка, ну ты ж сама мне рассказывала, как шпана из Северной школы издевается над теми, кто послабее — сначала тебя нагло оскорбит шкет-младшеклассник, чтоб спровоцировать на драку, и тут из-за угла появляется банда его старших приятелей, и ты уже зачинщик, во всем виноват! Вот только в этот раз кто-то у нас очень сильно недооценил русских — как если бы за спиной слабака— ботана вдруг оказался его старший брат, вернувшийся из Вьетнама, да еще с дробовиком в руках и готовый сейчас валить всех насмерть — так что хулиганы вместо драки поспешили удрать, обмочив штаны и еще радуясь, что дешево отделались.

-Но ведь Айк, он же...

-Дни Айка на посту Президента сочтены — с такими результатами ему никак не переизбраться на второй срок. И остается лишь надеяться, что когда завтра в Вашингтоне решат снова пнуть в зад русского медведя, дело не дойдет до большой войны.

-Мы? Снова? О чем ты, Дэви?

-А ты включи мозги, сестренка! Только пожалуйста, не говори никому то, что скажу тебе я. Смотри — во всех случаях, когда мы получали от русских — именно мы были инициатором драки! По-простому — лезли на задний двор к Дяде Джо, пытаясь отжать его территорию в свою сферу влияния и рынок сбыта. Крича про свободу и демократию для несчастных китайцев, арабов, кого там еще — но ты подумай сама, стоит ли нам, ради каких-то голодранцев с другого конца планеты, получить русские Супербомбы себе на головы?

Миллион китайцев, выбравших свободу, завтра умрут в осажденном Кантоне. Русские опять предъявили нам ультиматум. Вся Америка ужасалась фотографиям, где китаянка протягивает своего ребенка американскому морпеху, спешащему взойти на трап последнего уходящего корабля — меня завтра убьют коммунисты, спасите хотя бы его. И будто этого мало, в Европе тоже грозила вспыхнуть война — люксембургский кризис. Хотя Аманда, ради любопытства хотела найти в атласе эту страну, Люксембург — и не сразу ее обнаружила. Рождество очередного, 1956 года, было самым мрачным — и не только в семье Смитов. Войны не случилось — но радости от этого не было. Потому что Президент Эйзенхауэр капитулировал, уступив советскому диктату.

-Знаешь, сестренка, о чем говорили у нас старослужащие, кто застал День Великой Победы? Какая великая радость, что нам не надо высаживаться в Японии, где эти безбашенные самураи дерутся за каждый клочок земли. После крохотной Окинавы, повторить то же в большем размере — это вышла бы даже не кровавая баня на Иводзиме, а вообще что-то запредельное. Мы бились с япошками почти четыре года — пока в драку не вступили русские и не разнесли самураев в клочья всего за месяц. Это бы я ответил месье Фаньеру, на его удивление, отчего свободный мир, и прежде всего Штаты, не вступили в новую войну за идеалы демократии сразу после завершения той, почему не отбросили Советы к прежним границам. Я не самаритянин — что делать, сестренка, если мир это джунгли, и когда сильный берет у слабого то, в чем нуждается сам, это дело обычное, и даже благое: как мы принесли свободу Кубе, вышвырнув с нее испанских хозяев. Но что делать, если ты ошибся — как, я подозреваю, кто-то из больших шишек в Вашингтоне! — приняв за слабака того, кто сильнее тебя? Того, с кем подобает уважительно здороваться, встретившись на улице — а не пытаться отжать себе его задний двор, потому что мне так захотелось.

Как раз перед Рождеством русские запустили очередной Спутник — который вернулся на землю (как утверждают, снова мягкая посадка и в указанном районе) в тот самый день, когда коммунистические войска вошли в Кантон, сданный им без боя — вернулся, сделав снимки нашей планеты (и конечно, территории Америки — чтобы русские генералы знали точно, куда им бросать свои Бомбы). А американский Спутник, который должен был стать ответом, потерпел эпичную катастрофу на старте! Говорят, что Господь помогает в делах праведных — тогда отчего Он допускает на небеса аппараты, сделанные руками безбожников-коммунистов? И тот Папа, что в Риме сидит, даже поздравил со спутника все народы Земли с Рождеством, но вот наш американский Папа Спеллман назвал спутники "опасными игрушками в руках аморальных и безбожных людей" — а наша собственная "вавилонская башня" — ракета фон Брауна — рухнула, погубив множество зрителей, включая женщин и детей! Неужели так Господь даёт нам знак, что теперь русские коммунисты Ему стали угодны больше, чем мы, американцы?! Но почему? В чём мы согрешили перед Ним? О таком просто не хотелось думать!

У Чака Вебера (одноклассника Аманды) папа погиб во Вьетнаме. Чак в тот день был как невменяемый, орал что вырастет, станет военным и убьет сто, нет, тысячу коммуняк. Все вспоминал, как папа еще до ухода в армию брал его с собой на рыбалку — и что в последнем письме сообщил, что мог бы уже подать рапорт и вернуться, но если останется здесь еще на год, то заработанных денег хватит выкупить дом. Аманде оставалось лишь мысленно просить Господа, чтобы и у Чака случилось чудо (как было у неё с Дэвидом), и чтобы его папа тоже вернулся домой, хоть через несколько месяцев — но живой! В долине Меконга, на границе с Камбоджей, коммунисты сражались между собой с еще большей жестокостью, вырезая деревни и не беря пленных — да пусть бы поголовно друг друга перебили, белым людям было бы только лучше, прокомментировал Боб. В бывшей Британской Индии (которую Аманда знала лишь по книжке Киплинга и одному из фильмов про Индиану), развалившейся на шесть частей, коммунисты-индусы убивали ни в чем не повинных мусульман, и в соседней Бирме кровь лилась рекой — и потому, долг Америки, установить там демократию, закон и порядок, успокаивало лишь, что там пока не было американских солдат, но что будет завтра? Будто этого мало, еще и в Европе Соединенные Штаты обязаны помочь народу Люксембурга встать на путь свободы, да что это за страна такая — Аманда, взяв в библиотеке атлас, едва на карте ее нашла!

-Ну чего ещё... ай!.. Дэвид!.. Больно!

-Ты и правда думала, что я ничего не узнаю про марихуану?!

-Это тебе Кэт разболтала... ай!!

-Я тебя сейчас сам разболтаю, маленькая ты засранка! Сначала марихуана, а затем и что-то покрепче захочется! Ей-богу, коммунисты правильно делают, что за употребление дури... Ты вообще знаешь, что бы с тобой сделали, например, в СССР?

-Арестовали бы и сослали в Сибирь, убирать снег?

-Нет, это было бы для тебя легким наказанием. А расстреляли бы, без всякого суда!

-Да ладно... про такое даже Фаньер не писал.. ай!

-Нам парень из разведки лекции читал. Не готовил в шпионы — а просто рассказывал, против кого мы, что на той стороне. Он говорил, что в красной зоне — и в Китае, и в СССР, и в Италии или Польше — за дурь расстреливают. После допроса с пытками, где требуют назвать всех, от кого получила и кому продала. И знаешь, это редкий случай, когда я с коммуняками соглашусь! Потому что в китайском квартале Сан-Диего видел — во что превращаются те, кто долго употребляет. Ожившая мумия, или заживо гниющий труп — ты тоже хочешь такой стать?

-Да поняла я, поняла... это вообще один только раз было! Ну, два, считая сегодня!

-Это ровно на один или два больше, чем нужно — так ты точно всё поняла?!

-Да, Дэвид, да пусти ты ухо... больно же! Ну вот, всё ухо красное — как я теперь пойду?

-Ничего, кому-то этот цвет нравится, иди сюда, я тебе и второе ухо сделаю красным — для симметрии...

-Не надо!

И как тут хотя бы забыться? Разве что, на танцах в "Джунглях" под эту новомодную музыку, что наяривает ихняя группа "Племя", как там Стефани её назвала — "рок-эн-ролл", кажется? Ну так нельзя же там зависать в режиме 24/7 — даже Стефани родители такого не позволяют!

Парни уже вовсю пробовали джин и виски — Джек Марли из ее класса однажды даже в школу принес фляжку, и, употребив ее в обеденный перерыв, ввалился пьяным на следующий урок, за что был изгнан с занятий, с отметкой за поведение и уведомлением родителей. Мы же приличная школа, в отличие от Северной, где к такому привыкли! Послушав брата, Аманда при учебных тревогах послушно опускалась на колени — как рабыня перед кровавым идолом (на месте которого она представляла русского диктатора). Зачем Сталину и Советам наш страх и наша кровь — может, они уже и не люди вовсе — как пишет месье Фаньер? Было же, ещё в годы войны, про нацистские "черные мессы", и что у нацистов, предавших свою душу черному колдовству, под кожей зеленая чешуя — так в комиксах было. И там же про вампиров и оборотней на службе у коммунистов писали, про тех кто приходит ночью. И про русских ночных ведьм — вроде Люциферы из комиксов месье Фаньера? Неужели это правда — хотя папа, мама и Дэвид говорили, что чудовища и монстры бывают лишь в книжках и кошмарах, но не в реальной жизни?

Чудовищ не бывает? А кем же тогда был "адмирал-маньяк" Тиле, который рубил винтами наших моряков в Атлантике и скармливал их акулам? Именно после того брат Дэвид и загорелся желанием идти служить на Флот. А "разоритель Ватикана"... как его звали... кажется, Достлер? Или "правая рука Гитлера" — Гиммлер, со своим Чёрным Орденом Аненербе? Ну и конечно, сам Гитлер и прочие нацистские боссы рангом пониже — да на фоне того, что они творили с евреями и другими народами в Европе, те злодеи-культисты, описанные у Лавкрафта — просто дети из воскресной школы! А вдруг Лавкрафт писал правду — лишь, жалея читателей, преподносил ее сильно приглаженой, как для детей? И неужели правдивы истории, что русские, когда они ещё были нашими друзьями, захватили в Рейхе не только технологии нацистов, но и реликты "наследия великих древних", добытые ранее колдунами из Аненербе для самих нацистов — и они осквернили души русских точно так же, как до того немцев, превратив их в чудовищ в человеческом обличьи?! Ну да — ведь русские Гиммлера (главу Черного Ордена) поймали, как раз в тот год, когда случился Шанхай!

-Коммунисты, это подлинно монстры, со стороны духовной — сказал священник отец Бишоп — потому что не знают свободы. Изначально они были неким подобием наших пуритан — праздность и красота запретны, все обязаны трудиться на общее благо, в суровой простоте, ставя общее намного выше личного. Но также у них запрещена собственность, ну кроме самых мелких и необходимых вещей, нельзя выбирать и менять место работы, куда тебя распределили, и даже семьи у них устраивает особый орган местком. Считается, что все за тебя решают специально обученные люди, ради твоего же, и общего блага — ну а тебе следует лишь подчиняться, иначе последует наказание. Правда, при этом у них нет голодных, бездомных и безработных — каждому гарантирован минимум, хотя бы на уровне наших армий труда времен Депрессии: кормежка, койка в казарме, и место работы. Но также у них нет и никаких чувств к ближнему своему — сострадания, любви — зачем это, когда за тебя все решают, и вопрос нравственности твоих действий не стоит в принципе, ты лишь исполняешь приказы. И конечно, они абсолютно безжалостны к тем, на кого им укажут как на врагов — без разницы, внешних или внутренних. Свобода, это не только благо, но и тяжкая ноша — коммунисты скинули ее со своих плеч, утратив и человечность. И в завершение своего греха, отринув понятие рая, ада, самого Господа нашего и дарованной им нашей бессмертной души — они, внешне оставаясь людьми, внутри стали чудовищами.

То есть, как в самой страшной фантастике, вроде "1994" Оруэлла — почти всю Евразию уже захватили миллионы фанатиков, вооруженных лучше нас, и сейчас они копят силы, собирая свои ракеты и супербомбы на конвейере (как когда-то у нас Форд делал первые авто), чтобы окончательно нас уничтожить, как уже сделали в том романе с Англией? Неужели Кэти права, и нам остались лишь несколько последних спокойных лет, в течение которых можно насладиться прежней жизнью — а дальше настанет тьма, и выживут лишь те, кто предпочтет рабство свободе?

-Включи мозги, подруга! В этом гребаном мире никак не получалось обходиться без войн. И если изобреталось какое-то оружие — то его обязательно применяли. Теперь представь войну, где супербомбы вроде той, что русские взорвали у себя на острове, будут падать сотнями и тысячами, из космоса, не сбиваемые ничем! Ад с его жалкими котлами покажется слабым подобием.. а ведь это и есть Армагеддон, конец света, который обещал нам тот, кого распяли почти две тысячи лет назад. О, а что если история любит круглые числа — то есть это случится в двухтысячном? Тогда мы еще успеем прожить свое и умереть — тут Кэти достала сигарету — и знаешь, мне совершенно не хочется иметь детей. Вспоминая причитания маман, сколько она в меня вложила — уж лучше веселиться, не думая ни о чем. Спарки, ну курни, попробуй! Иначе от страха можно с ума сойти!

Страх был разлит повсюду — единственное место, где, казалось, его было меньше (или не было совсем), была городская библиотека. Ее директор, Форрест Сполдинг — с которым был хорошо знаком Роберт Смит — казался Аманде хранителем тайных знаний и древних фолиантов, прямо как тот библиотекарь из Мискатоникского университета (прим.: вымышленное учебное заведение из произведений Г.Ф.Лавкрафта и его последователей, известное своей библиотекой с уникальной коллекцией литературы по эзотерике, оккультизму и другим запретным знаниям). Как-то раз, ещё в десятилетнем возрасте, Аманда, начитавшись рассказов Лавкрафта и Дерлета, набралась смелости и по-секрету спросила мистера Сполдинга, а не хранится ли у него случайно где-нибудь здесь тот самый Некрономикон? О, конечно, мистер Лавкрафт лично заявлял, что эта книга — его собственная выдумка, ну вот пусть непосвященные и дальше так думают, для их же блага. Но вы, мистер Сполдинг, — нет, не дайте почитать, я знаю, что это очень опасно — так хоть издали покажите, как этот гримуар хотя бы выглядит... Впрочем, Форрест Сполдинг стал в Де-Мойне личностью почти легендарной и без всякого Некрономикона, сначала сочинив Билль о Правах Библиотеки — а затем сумев отстоять свое собрание книг даже от всесильной Комиссии Маккарти.

-Я видел рейды Палмера и первую "красную панику", когда из библиотеки хотели выкинуть всю "красную" литературу. Я помню, как позже хотели запретить "Майн Кампф", вместо того, чтобы звонить во все колокола и рассказывать, какие адские планы вынашивают Гитлер и нацисты — быть может, тогда его успели бы остановить. Я помню, как книги русских авторов просили выставлять на самое видное место, и как потом требовали спрятать их подальше. Теперь Конгресс озаботился содержанием комиксов, потому что "они учат наших детей плохому" — вместо того, чтобы бороться с самими пороками нашего общества, той же преступностью и наркоманией, к примеру, в том числе и среди несовершеннолетних — они хотят бороться с их отражением в литературе для подростков. Глупцы не понимают, что любая книга, которая была издана сколько-то значимым тиражом и привлекшая такую же аудиторию — есть явление в духовной жизни всего человечества! Даже если она проповедует ложные идеи — тем более, ее не следует бездумно уничтожать. Поскольку с идеями не сражаются запретом — если христиан бросали львам на арене Колизея, но это лишь увеличивало популярность их учения и число адептов. Вы считаете какую-то книгу, идеи в ней, ересью — отлично, но чтобы воспрепятствовать ей, разве не следует понять, отчего эта книга была написана и пользовалась успехом? И даже просто для того, чтобы люди знали, с чем надо бороться — во избежание конфуза, случившегося с одной высоконравственной леди... ах простите, вы же не могли читать эту книгу, в вашем возрасте...

-Мистер Сполдинг! — ответила Аманда, заинтересовавшись — если вы имеете в виду то, что происходит наедине между парнем и девушкой, то... У нас в лагере герлскаутов была такая Пэм из Северной школы, на виду строила из себя скромницу, но по вечерам и без взрослых рядом рассказывала всякое... Так что я примерно представляю, что вы имеете в виду!

-Хм.. Ну что ж... Название и имя автора в данном случае значения не имеют, действие происходит в прошлом веке, когда нравы были столь высоконравственны, что даже на ножки роялей надевали юбочки во избежание грешных мыслей, ну а яйца, подаваемые на завтрак к столу, деликатно называли куриными фруктами. Некая юная особа, возраста чуть более старшего чем вы, воспитывалась в строгих традициях — что это для незамужней девушки есть страшный смертный грех. Но никто не решился объяснить ей, что же это такое, лишь даже не думай, не смей! Тогда еще никто не слышал о суфражизме — и считалось нормой, что женщина не имеет ничего своего, никакой собственности, и даже деньги на карманные расходы ей выдавали родители — а затем, муж. Однако и в те времена у юной девушки возникало желание купить себе какие-то безделушки или украшения — и у нее оказалась подруга, которая не была столь же высоконравственной, и предложила способ легко заработать. Для этого надо было всего лишь один, два, три раза в неделю по вечерам приходить на пару часов в один дом, куда ходили джентльмены, желающие развлечений известного рода, и за некие действия получить после плату, ну вы поняли, о чем идет речь, юная леди? И наша героиня согласилась — поскольку то, что ей предлагали делать, никак не ассоциировалось у нее с этим, запретным.

-Ужасно! — заметила Аманда — но все же считаю, что девушка не виновата. А виноваты ее родители, которые не могли ей нормально объяснить. И чем там все закончилось?

-Ну, сначала по всему городу в определенных кругах разнесся слух что в заведении некоей мадам появилась юная особа, которая делает это с восхитительным видом своей полной невинности — а завершилось в стиле водевиля, когда в номер к ней очередным клиентом явился ее отец. Но я хотел сказать иное — вот сегодня желают запретить некую идею, безусловно вредоносную, не будем уточнять какую. Если уничтожить все книги, ее содержащие и описывающие — то не случится ли завтра, что эта же идея возникнет вновь, и ее уже не узнают, чтобы с ней бороться?

-Я поняла, мистер Сполдинг. Это как в лабораториях сохраняют образцы бацилл чумы или иной опасной болезни — чтобы иметь возможность сделать вакцину.

-Пожалуй, аналогия не совсем точная. Поскольку бациллы чумы, это безусловное зло, а идеи... Не случится ли, что то, что кажется запретным сегодня, завтра станет общепринятым? Как это случилось, например, с учением Христа, или теорией что Земля вертится вокруг Солнца, а не наоборот. Но о том судить будут лишь наши потомки — наш же долг, все сохранить для их суда.

-А вы верите, что этот день, завтра, настанет, мистер Сполдинг? И мы не превратимся в атомный пепел?

-Я хочу в это верить, юная леди. Если завтра на нас упадут русские бомбы — что ж, я уже старый человек и прожил достаточно. Но мне будет гораздо больше жаль, что в пепел обратится весь собранный тут духовный багаж человечества — который выжившим после придется открывать заново. Однако я хочу верить в лучшее — потому что иначе, если не верить, то зачем жить?

Аманду привел в библиотеку отец, еще когда она пошла в первый класс школы. Сам он ходил туда редко, зато Аманда (и Дэвид, как приехал домой в этом году) бывали там по нескольку раз в неделю. Аманда брала в библиотеке фантастику — странный выбор для тринадцатилетней девочки? — но если так хочется заглянуть в завтра, где меня уже не будет, представить тот мир, где людям откроются чудеса, ну как бы человек из эпохи Джорджа Вашингтона попал в наше время, и как бы он смотрел на электричество, автомобили, телевидение...

-И нейлоновые чулки — сказала Кэтрин — ну просто жуть, что носили наши предки. Когда даже у миссис Адамс или миссис Линкольн не было нормального нижнего белья!

Кэти тоже ходила в библиотеку — но предпочитала мистику и ужасы, вроде произведений Говарда, Лакрафта, Дерлета и им подобных, издаваемых "Аркхем Хаус". А ещё "тёмную" фантастику, — как у Замятина, Оруэлла, Хаксли, или её последний фаворит — тот самый роман о войне Лиги и Альянса. Аманда совсем недавно и сама была непрочь пощекотать себе нервишки чем-то подобным, но в последнее время ей казалось, что сама реальность становится страшнее всех этих фантазий. Это же не с культистами Ктулху, а с коммунистами призывают бороться такие важные люди, как Гувер и Маккарти? Интересно, если этот самый Ктулху проснётся и вылезет из своего подводного города Р'льеха — а коммунисты выставят против него свой "полярный ужас", с атомными торпедами по сто мегатонн — кто кого одолеет? Вот только как вообще понять, что перед тобой коммунист? Наш, американский, или засланный русский шпион. Не растут же у него из головы рога и не горит во лбу красная звезда... и не будут же они при знакомстве сами тебе представляться, как тот злодей, с которым в комиксах сражается Капитан Америка, прямо сказал Красотке Бетти: "Zdarova, я — Айвэн Фукс, и я — коммунист"! Но даже в нашем городе по улицам наши защитники ходят, из Легиона или христоносцев, вместе с полицией, ловят коммунистов — хоть бы, если поймают, сначала показали всем, как эти коммунисты выглядят! А пока же, дочитав наконец последнюю часть трилогии Азимова про "Основание", Аманда искала в журналах "Новинки Сай-Фай и Фэнтези", — канадское издание, но печатающе и переводы с других языков, — что-нибудь "про светлое будущее". Где обнаружила очень понравившийся ей роман про далекое будущее — автор "I.Efremov", наверное поляк, или еще какой-либо эмигрант — и была сильно удивлена, когда уже в январском номере (нового, 1956 года) "Новинок" вышла статья под названием "Красное Будущее", целиком посвященная этому роману, где было сказано, что написан он русским автором из СССР! И ещё, что этот роман снискал большую популярность не только в самом Союзе и Красном Блоке, но и в Свободной Европе, поскольку его публикация удачно совпала с началом космической эры. Эй, а с самого начала вы это сказать не могли?! То есть, это вот так коммунисты видят наше будущее?!

В Советском Союзе, как и в любой другой стране, где правят коммунисты, нет свободы. Никто не может подняться выше чернорабочего, добиться уважения — если не состоит в их Партии. Это считалось прописной истиной — много раз повторяемой везде: в книгах, газетах. И в школе, на уроках истории, Аманда слышала то же самое. Значит, этот Ефремов, тоже коммунист — странно было бы, если коммунистическая диктатура, где за каждое неправильное слово арестовывали и ссылали в Сибирь, дозволяла не члену своей Партии писать книги? Но этот роман — ну совершенно не похоже, что он был написан рабом! И как он попал в канадский журнал из-за "железного занавеса", где тотальная цензура? Странно, но Аманда почему-то легко приняла, что эта книга могла быть написана коммунистом или кем-то подобным — слишком уж отличался её стиль от всего того, что она читала ранее. Слишком "холодно-рациональными" (но от этого не менее интересными!) показались ей характеры и поступки героев, и их разговоры, насыщенные непривычными читателю, но привычными им самим понятиями, — даже сильнее, чем в "Основании", верилось, что это и правда люди очень далёкой от нас эпохи. Верилось, что это и правда люди из Эпохи Великого Кольца — очень далекого будущего. И разумный аскетизм у них есть, и жизнь для них (на Земле, и в Космосе) — это не череда захватывающих приключений ради славы и богатства, как у того же Индианы — а тяжелый и упорный труд на благо всего человечества. И правда, есть в них что-то от наших пуритан! А один из героев (величайший ученый своего времени, кстати!) там вообще — негр! И это, когда Стеф говорит, что даже у нас в Дрейке чернокожих студентов можно по пальцам одной руки пересчитать, а на Юге с этим делом вообще полнейший мрак! А ещё у этого Ефремова японка есть. И выходцев из других народов — "каждой твари по паре". Нет, ну точно, коммунист писал — это же их заповедь, "нету рас — есть лишь класс", потому-то русские у себя в Евразии так легко и сходятся, хоть с азиатами, хоть с неграми, хоть с арабами, да хоть с теми же немцами (хотя вот совсем недавно же насмерть с ними воевали!) — плевать какого ты цвета, — ты, главное, заповеди Ленина-Сталина и приказы партийцев исправно исполняй и всё будет ОК, а иначе... Прям как раньше в истории деление было — ты кому молишься, Христу или Аллаху? И ходили друг на друга в крестовые походы и конкисту. Только евреям вечно не везло — огребали с обеих сторон. Так и сейчас — ты за красный блок или за свободный мир? А ведь и правда, Эпоха Разделенного Мира у нас на дворе. А у этих там, в Эпоху Великого Кольца, людей с английскими или американскими именами почти нет, зато местные историки с археологами раскапывают руины древних мегаполисов (как сегодня, Трою или Аркаим), с бомбоубежищами и хранилищами реликтов времен разделенного мира — это что же, там в прошлом всех англосаксов поголовно уничтожили — ну, кроме той малой горстки, что всё-таки приняла коммунизм?!

-Мистер Сполдинг, а есть ли у вас еще что-нибудь этого автора?

-К сожалению, нет, юная леди. Если вам интересна русская литература, могу предложить вам Чехова, Толстого, Достоевского, Тургенева.

-Я слышала, что эти авторы очень скучны. Что-то вроде я существо боящееся, или могу просто встать и врезать. Хотя, Тургенев — это не по нему был итальянский фильм, что показывали в прошлом году? Маме понравилось, а папу не впечатлило — подражание Маргарет Митчелл, его слова.

-Положим, Тургенев написал свой роман задолго до Унесенных ветром. Итальянский — да, такие сегодня порядки, под запретом современные русские авторы, дозволены лишь Чехов с Толстым. И сняты с проката русские фильмы — но итальянские допускаются. Накануне снимали в СССР, при участии Италии. А главную роль там играла Лючия Смоленцева, итальянка, но советская национальная героиня, и насколько мне известно, гражданка СССР. Если же вы, юная леди, хотите взглянуть одним глазком на жизнь на той стороне, то могу предложить вам вот это.

-Журнал мод? Мама говорит, что мне пока еще рано.

-Журнал советских мод. Издание на английском, и заметьте, адрес редакции указан не Москва, а Люксембург, — полагаю, что так сделано специально, чтобы не скомпрометировать читательниц из "свободного мира" в глазах таких ревнителей, как наш сенатор Маккарти.

— Но как же... у них же там "железный занавес"!

— Когда-то русский царь Пётр, образно выражаясь, "прорубил окно из России в Европу". Видимо, мистер Сталин действует схожим образом, оставляя в своем "железном занавесе" нужные ему лазейки. Люксембург — самая известная из них. Полагаю, что и заинтересовавший вас роман про Андромеду попал в Канаду именно оттуда. А этот журнал мод мне прислали уже из Лондона, куда он поступил в знак уважения к визиту британской королевы в СССР. И я осмелился предложить его вам, поскольку в нем есть не только то, что носят русские леди, но и просто фотографии, сделанные на улицах русских городов. Может быть, вам это будет интересно?

— Сначала советский фантастический роман, а теперь и советский журнал мод... — невольно улыбнулась Аманда — знаете, мистер Сполдинг, мне почему-то кажется, что и Некрономикон у вас всё-таки есть...

Быстро пролистав страницы с платьями — хотя и отметив, что они выглядят вполне прилично, совсем не похоже на уродливую униформу vatnik, как утверждает месье Фаньер! — Аманда нашла те самые кадры, и стала изучать их, будто наблюдая за жизнью иной планеты.

Красная площадь — где всесильный Вождь Сталин с трибуны каждодневно следит за прохождением перед ним своих железных легионов, растоптавших Европу? На фото — обычное место для гуляния. На фоне той же стены, башен, Мавзолея!

Повсюду должны висеть портреты Вождя и стоять его статуи. Но это попало в кадр лишь в одном случае!

Город должен быть похож на казарму, армейский плац с полной одинаковостью и дисциплиной. Все должны быть чем-то заняты, или идти куда-то сугубо по делу — со строгими лицами, одетые в единую униформу. Но на фото были кварталы, утопающие в зелени, дворы, где дети играли на оборудованных площадках — и веселые люди, в красивой одежде, совершенно не похожие на марширующих солдат. И нигде не было видно признаков концлагеря — стен с колючей проволокой, разделяющей кварталы и сектора, вооруженных патрулей НКВД с собаками (или даже медведями, как писал Фаньер) на поводках, проверяющих документы у прохожих, черных броневиков с пулеметами, непрерывно ездивших по улицам. И фотографии были не только Москвы, но и других городов СССР (и даже, иных стран коммунистического лагеря). Ложь, постановка, фальшь — но зачем?

— Есть такая вещь, как пропаганда — ответил на вопрос Аманды мистер Сполдинг — во все времена люди всегда старались изобразить своего недруга последним негодяем и грешником, ну а себя — самым честным праведником. Не берусь опровергать то, что пишут в газетах про жизнь за "железным занавесом", как и то, насколько показанное на фото в этом модном журнале соответствует истине, лишь замечу, что если в обыденной жизни нежелательно прибегать к явной лжи, иначе на вас могут подать в суд за клевету, а то и вызвать на дуэль (а в менее цивилизованных обществах могут и просто убить на месте) , то в высокой политике таких ограничений нет. Вот только последствия могут оказаться непредвиденными — как в той сказке про мальчика, что кричал "Волки-волки!". Я помню, как у нас ещё в годы Первой Великой Войны даже священники в своих проповедях изображали исчадиями ада всех немцев, не только солдат, но и весь народ. А серьезные газеты перепечатывали статьи про то, как в Германии из трупов своих же убитых делают колбасу — что, как позже выяснилось, было английской пропагандой (прим.авт. — история реальная), ну а месье фаньеры изощрялись, как проклятые боши кровь юных француженок из кубков пьют и младенцев на завтрак кушают — вам это ничего не напоминает? Потом это нам, американцам, сильно навредило, потому что когда из Европы и России валом пошел поток новостей о массовых казнях в концлагерях, и всех остальных, уже реальных злодеяниях нацистов — многие наши обыватели лишь смеялись и шутили, мол "опять нам тут про немцев байки и страшилки рассказывают"! (прим.: соответствует нашей истории!) И только когда сначала Атлантика покраснела от крови наших моряков, а затем пал Ватикан — только тогда до всех окончательно дошло, что представляет из себя Гитлер со своими присными...

А что если... спросить о том самого Сталина? Аманда сама поначалу испугалась этой мысли — пришедшей ей в голову после воспоминания о недавнем случае, попавшим в газеты, включая Регистр и Трибюн — как президент Эйзенхауэр ответил на письмо малышки Мелани из Сан-Франциско, отчего мой папа во Вьетнаме. Дэвид язвительно сказал тогда, что Айк умно придумал, это даст ему дополнительные голоса — да и вообще, может никакой Мелани там не живет, а это устроили нанятые люди. Но у русских Вождь не переизбирается, ему не надо кем-то казаться перед публикой — когда любое его слово, это закон, а недовольных тотчас хватает НКВД и отправляет в Гулаг. Значит, у Сталина нет привычки отвечать на письма маленьких людей — да и вряд ли ему передадут такое письмо, скорее уж просто посмеются и выкинут в корзину! А вот в этом журнале на последней странице прямо написано, мелким шрифтом, пишите по этому адресу, если вам есть что сказать. Так отчего бы не попытаться — хуже ведь не будет?

Меня зовут Аманда Смит. Мне тринадцать лет. Я живу на Гринвуд-драйв, 4351, в городе Де Мойн, Айова, США. Мой папа, Роберт Смит, раньше был простым фермером, сейчас он продает таким же фермерам сельскохозяйственные машины, моя мама, Джулия Смит, работает медсестрой. Еще у меня есть брат Дэвид, он раньше служил на Флоте, а сейчас ищет работу и собирается поступать в колледж. И собака Чаффи, она очень добрая и смешная. Я учусь в школе Калланана и люблю читать книги, особенно фантастику, часто сижу в нашей городской библиотеке.

Обидно будет, если она ошиблась. И русские, это не люди, а подобие роботов, с функциями вместо чувств, и с номерами вместо имен, как в книге Гернсбека про изобретателя Ральфа... хотя даже там, в предельно технократичном мире, люди оставались людьми, чем там кончается, один предназначен для одной. А советские, на фото из журнала, выглядят куда более живыми!

Пожалуйста, ответьте мне! Даже если на нас завтра упадут ваши бомбы и мы все превратимся в атомный пепел — я хочу знать, за что?

Аманда вложила письмо в конверт. Тщательно переписала адрес из блокнота (скопированный с последней страницы журнала). Заклеила конверт и спрятала между страниц учебника математики. Завтра она его отправит — и если письмо дойдет... может, она и не узнает, вряд ли ей ответят — но если это ее слово будет хоть маленькой пылинкой на чаше весов тех, кто будет принимать решение сбрасывать Бомбы, значит она сделала это не зря!

Герцогство между двух миров (Воспоминания Шарлотты Нассау, бывшей великой герцогини Люксембургской). Люксембург, 1974 год. Перевод (с сокращениями): Москва, издательство "Мысль", 1976 год. (альт-ист).

Мы всегда были маленькой страной, жители которой мечтают лишь о мирной и спокойной жизни. Однако Господь расположил нас так, что через нашу территорию постоянно прокатывались все европейские войны. И любые гарантии нашей независимости и нейтралитета от великих держав — существовали ровно до тех пор, пока кто-то из гарантов сам не оказывался агрессором!

Но мы восставали из пепла — крохотный островок свободы, реликт давних времен, когда вся Европа была скопищем таких же крохотных владений — герцогств, княжеств — правитель которых иногда мог, не выходя из своего дворца, оценить запах с кухни соседнего правителя — преувеличение конечно, но от истины не слишком далеко. Всего сотню лет назад так было и в Германии — которая в этом веке дважды жестоко растоптала нашу свободу: в 1914 и в 1940 году. Однако же Люксембург в последнюю войну оказал нацистам большее сопротивление, чем Дания, при том что у нас не было армии как таковой, а лишь жандармерия и ополченцы Добровольческого корпуса; однако же они успели взорвать несколько мостов, ненадолго задержав германское продвижение — что позволило мне, моей семье и правительству эвакуироваться во Францию (хотя моему сыну Жану пришлось прорываться с угрозой для жизни, направив свой автомобиль на немецких солдат). Немцы понесли потери больше, чем при захвате Дании — но, к чести германской стороны, после наши солдаты были отпущены по домам, а не отправлены в концлагеря. Поскольку Люксембург стал считаться частью Рейха, даже не провинцией, а амтом (округом) провинции Мозельланд! Однако же, благодаря этому, наша страна (в отличие от французов, голландцев, бельгийцев, датчан) не запятнала себя членством в Еврорейхе, не имела марионеточного правительства, не заключала с нацистами никаких формальных договоров.

Народ Люксембурга в большинстве не принял идеи Гитлера, за все четыре тяжелых года под властью нацистов — хотя нашлись отдельные отщепенцы, как Альберт Верер, назначенный немцами главой так называемой Административной Комиссии. Люксембуржцам было запрещено говорить на французском, на нашу страну была распространена германская воинская повинность — двенадцать тысяч граждан Люксембурга были мобилизованы в вермахт, из этого числа более трех тысяч погибли на Восточном фронте и полторы тысячи пропали без вести — никогда до того наш народ не нес таких потерь! Немцы принуждали наших подданных к вступлению в германский трудовой фронт и гитлер-югенд, а при малейшем несогласии — даже таком, как ношение значков с государственной символикой Люксембурга! — отправляли в концлагеря, или в штрафные части на русский фронт. Однако, и у нас было Сопротивление — хотя его деятельность ограничивалась распространением антинемецких листовок, укрытием в безопасности евреев и прочих людей, которых преследовал немецкий порядок, отдельными актами саботажа, и передачей информации разведкам союзников — но, во время освобождения страны, отряды Сопротивления сумели разоружить и взять в плен несколько немецких гарнизонов и комендатур. А добровольцы, покинувшие Люксембург вместе с нашей семьей или сумевшие бежать в Англию после, честно прошли всю войну на стороне врагов нацизма — да, их было всего лишь один взвод и батарея противотанковых пушек в составе бельгийской бригады — но они тоже высаживались в Гавре в феврале сорок четвертого и даже понесли потери.

Когда наконец настал мир, перспективы нашей страны выглядели мрачно. Люксембург был занят советскими войсками — к счастью, боев на нашей территории практически не было, нацисты предпочитали складывать оружие. Но, на фоне того, как в Штутгарде (где была подписана капитуляция Еврорейха) державы-победители (СССР, США, Англия) обошлись с Францией (тоже великой державой!) следовало ждать, что при определении нового миропорядка в Европе, интересы Люксембурга будут учитываться в самую последнюю очередь (если вообще будут учтены!).

В таком настроении мы прибыли из Лондона в Брюссель — я, мой муж Феликс де Бурбон-Парма (принц-консорт, командующий люксембургской армией), наш сын Жан (наследник трона) и господин Дюпон (премьер-министр Люксембурга с 1937 года). Наше времяпровождение сводилось к нанесению визитов чинам американской и британской военных администраций — где нас (если соглашались принять) выслушивали, не обещая ничего. Из газет же можно было понять, что власти ГДР (правительство Штрелина) намерено оставить нас округом своей провинции (а чем Люксембург лучше Австрии, Эльзаса, Судет?), оформив это через плебисцит населения — а что такое плебисцит в стране, занятой чужими войсками, легко можно было представить.

То, что произошло 1 февраля 1945 года (прим.авт. — напомню что в альт-истории Еврорейх капитулировал в 1944 году), напоминало детектив. В наших апартаментах раздался звонок от мистера Громыко, эмиссара Сталина, заместителя министра иностранных дел СССР — с предложением немедленной встречи. Конечно, мы согласились — после нас обвиняли, что мы не предупредили представителей США и Англии — так я отвечу на это: разве мы обязаны были испрашивать дозволения у тех, кто перед этим общался с нами, словно с послами африканских дикарей, а не с законным монархом суверенной европейской страны, какой пока формально являлся Люксембург? Еще большим сюрпризом было, что у мистера Громыко было послание от Сталина, в котором он обращался к нам с должным этикетом, предлагая по факту заключить между нашими странами договор!

-СССР вполне удовлетворит, если Люксембург будет нейтральным государством с буржуазно-демократическим строем в форме конституционной монархии. Но его нейтралитет обязательно должен быть дружественным Советскому Союзу. И подкреплен гарантиями, которые нельзя нарушить.

Оказалось, что Вождь русских коммунистов (и коммунистов всего мира) Сталин вовсе не желает ни коммунизации Люксембурга (которой нас пугали союзники), ни присоединения его к ГДР (что было в тот момент более чем реально). Он предлагал нам стать страной-посредником, местом коммерческих сделок и политических контактов между Востоком и Западом, открытым для всех. И для гарантии этого статуса, мы должны были заключить Договор — по которому Люксембург обязывался без согласия Москвы не вступать ни в какие альянсы и не принимать на своей территории никаких регулярных или иных вооружённых иностранных формирований, а также — соблюдение нашим государством "идеологической нейтральности" (под которой подразумевалось отсутствие государственной пропаганды против СССР и его союзников, в том числе в государственных структурах и учебных заведениях, а также — непреследование по политическим и идеологическим мотивам лиц, симпатизирующих СССР, его союзникам, идеям социализма и коммунизма!), — причём СССР получал право в случае нарушения оговорённого статуса Люксембурга, либо создания на его территории угрозы для Советского Союза, ввести в страну войска, если правительство Люксембурга само не примет меры для исправления ситуации.

Бесспорно, этот Договор ограничивал наш суверенитет — но явно меньше, чем президент-акт во Франции (бывшей великой державе!). И от нас не требовалось терпеть на своей земле оккупационные войска (как в Дании, Бельгии, Голландии). Участь маленьких стран (к тому же расположенных в зоне столкновения интересов держав) — или стать чьим-то вассалом (даже не равноправным союзником), или нейтралитет. А предложение стать экономическим мостом между коммунистическим блоком и демократией — открывало просто блестящие перспективы!

Договор был подписан мной, как главой государства, Феликсом, как главнокомандующим вооружёнными силами, господином Дюпоном, как главой правительства и господином Бешем, как министром иностранных дел, а также — господином Громыко, как представителем СССР. Еще одним сюрпризом было предложение нам вылететь в Люксембург немедленно — русский самолет уже ждет в аэропорту Брюсселя. Этот эпизод широко известен европейскому обывателю по десятку книг и даже паре американских и одному французскому фильму — в том числе, из серии про агента два ноля — свидетельствую, что никакого нашего похищения не было: я, Феликс, Жан, Дюпон приняли решение абсолютно добровольно!

А вот американцы и англичане тогда повели себя просто непристойно! Их военная полиция пыталась вломиться в оставленные нами апартаменты — но Беш (при поддержке советских дипломатов и журналистов) устроил скандал. Приказали посадить или даже сбить наш самолет — но мы в это время уже летели над восточной Бельгией (занятой русскими), в сопровождении русских истребителей. Всячески чинили препятствия Бешу (и другим нашим людям, оставшимся в Брюсселе) воссоединиться с нами. Потребовали от солдат нашей армии (которые изъявили желание служить дальше своей стране) сдать все оружие как английскую собственность (хотя эти пушки и винтовки были куплены на мои личные деньги), это выглядело кошмарно-мелочным на фоне того, что Сталин великодушно подарил Де Голлю даже танки и самолеты, полученные Свободной Францией от СССР. Наконец, что было вовсе неприличным, не выпускали ко мне моих детей, оставшихся в Лондоне, под смехотворным предлогом что они станут заложниками у коммунистов. И лишь после слов Сталина, что это ставит под вопрос проведение Стокгольмской конференции — при участии советского посольства в Лондоне, Карл и девочки, все четыре, были доставлены в родной дом. А уж сколько самой гнусной и грязной клеветы на нас вылили газеты Британии и США!

Русские войска покинули нашу страну после той конференции (утвердившей наш нейтральный статус) и плебисцитов в Эльзасе и Сааре. Вышедшие провожать их с выражением благодарности многочисленные граждане Люксембурга — не были "инсценировкой политиков", как писали многие западные журналисты. Это была настоящая благодарность людей тем, кто вернул нашей стране независимость и протянул руку помощи в трудный момент, заложив основы нашего послевоенного процветания. И насколько мне известно, в Бельгии и Франции, на территориях бывшей русской зоны, до сих пор вспоминают советских с теплом — на фоне того, что там творила пришедшая после американская солдатня (и это в то время, когда Армия США еще не считалась сборищем подонков и наркоманов).

И жизнь показала правильность нашего выбора. Следующие годы Люксембург был островом благополучия среди разоренной Европы. Избавленная от необходимости содержать армию (за исключением полиции и пограничной стражи), наша страна могла свободно развивать свою промышленность и торговлю. И если раньше основой нашей экономики была добыча железной руды, выплавка стали и изготовление изделий из нее, равно как и высокопродуктивное сельское хозяйство — то теперь, благодаря нашему статусу посредника, к нам поспешили как деловые люди и фирмы с Запада, так и торговые ассоциации из социалистического лагеря (напомню, что при социализме внешняя торговля монополизирована — и осуществляется участниками не напрямую а посредством неких государственных структур, как например Торговая Палата СССР). Следствием этого стало не только создание при нашем посредничестве дочерних фирм и филиалов стран из одного лагеря на территории другого, но и появление люксембургских холдингов — когда юридическое лицо из Люксембурга управляет деятельностью предприятий в множестве разных стран. Особенно активно инвестировали в нашу экономику наши французские, голландские и бельгийские соседи, — видя в Люксембурге надёжную гавань, где можно было укрыться от угрожавших им послевоенных неурядиц (*прим.ред: словом "неурядицы" автор деликатно называет грабительскую политику американских и британских империалистов, захватывавших в свои руки экономику оккупированных стран Западной Европы). Люксембург на самом деле стал местом консолидации значительной части делового мира Франции, Бельгии и Нидерландов, — а также, в несколько меньшей степени, западной Скандинавии, где с нами конкурировала Швеция. В результате, всего через десять лет среди населения Люксембурга, численность занятых в офисах — превзошла таковую, рабочих и фермеров! Люксембургский франк из курьеза стал одной из самых уважаемых европейских валют (наравне со швейцарским). А голос нашей страны теперь был весьма влиятельным в Европе.

Что очень не нравилось в Лондоне и Вашингтоне! Нас обвиняли в помощи коммунизму — но мы никогда не вмешивались в политику соседних стран, тем более по наущению Москвы или Ватикана. Да, посредством наших холдингов кому-то удавалось обходить введенные санкции и эмбарго — но во-первых, это общепринятая практика в деловом мире, а во-вторых, это было частной инициативой отдельных фирм, а никак не государственной политикой Люксембурга! И тем более смешно выглядят упреки по поводу бегства капиталов (и налогов) под наш удобный флаг — это также общее правило бизнеса, идти туда где меньше издержки — и если в нашем случае подобное относилось прежде всего к западным фирмам (из-за особенностей законодательства в странах соцлагеря), то причем тут наше государство?

Но — ты виноват в том, что я хочу тебя съесть — известные слова из басни Лафотена (и еще, русского писателя Крылова), сказанные мне одной очень известной особой, во время моего визита в Москву. Люксембургский кризис (или новогодний, как его называют в нашей стране), не имел абсолютно никаких внутренних причин, а был инспирирован извне! Все началось с того, что летом 1955 года в бельгийском Льеже было объявлено о создании некоей партии народной свободы, ставящей целью свержение в Люксембурге монархии и учреждение республики, как более прогрессивного политического строя. Эта партия (более похожая на шайку бандитов) тут же развернула против нашей страны подрывную пропаганду в печати и по радио, при этом явно не будучи стесненными в средствах. Нанятые этой бандой маргиналы устроили в нашей столице беспорядки и погром — били витрины, грабили магазины, поджигали автомобили, избивали прохожих. А после того, как наша полиция решительно пресекла эти бесчинства, пропаганда этой партии подняла вой (к сожалению, поддержанный некоторыми бельгийскими, французскими и американскими газетами), будто у нас случилась вторая Варфоломеевская ночь (я не шучу, это написал некий месье Фаньер!). Причем если до того народосвободовцы придерживались хоть какого-то приличия — то теперь они открыто призывали, в духе якобинцев Робеспьера, монархистов — на фонарь!

Беды не случилось — лишь благодаря твердой позиции СССР. Когда США (с присущим им бесстыдством) заявили, что гарантии были даны люксембургской монархии — а если она будет свергнута, это уже другое. Американские войска в Бельгии были приведены в боевую готовность и совершали опасные маневры вблизи нашей границы — чтобы поддержать мятеж, когда он начнется. После мы узнали, что в планы заговорщиков входило убийство всей нашей правящей семьи, провозглашение нового республиканского правительства, немедленно признанного США и Англией, ввод американских войск — и мир просто встает перед фактом. Но Сталин заявил, что в исполнение ранее заключенного Договора, СССР будет считать агрессией против себя, любое иностранное вторжение в Люксембург — и части Советской Армии, вместе с войсками ГДР, также были придвинуты к нашей границе. Это было ужасное Рождество — мне было страшно при мысли, что наша маленькая и мирная страна станет полем боя между двумя сильнейшими державами. Когда мы собрались за столом, с нами не было Жана — мой сын, вместе с Жозефиной-Шарлотой и Анри (прим.ред: Жозефина-Шарлотта Бельгийская — супруга наследного принца Люксембурга. Анри — его сын, родившийся в октябре 1955) вылетел в Берлин, чтобы, если нас убьют, остался законный наследник престола. Бунта и интервенции не произошло — Атлантический альянс не был готов к большой войне, а без поддержки извне заговорщики не решились на выступление.

Но и не признали себя побежденными — то, что началось в печати, трудно назвать приличным словом! Нас обвиняли в отсутствии свобод, подавлении инакомыслия, религиозных гонениях... да легче перечислить то, в чем нас не обвиняли, называя оплотом мракобесия и тирании. Примечательно, что например британская монархия — вовсе не вызывала у тех же ревнителей республики никаких обвинений! Но — никто не спрашивал народ Люксембурга, желает ли он у себя дальнейшего существования монархии, или установление демократической республики как более прогрессивного политического строя.

И тогда было решено — нет, не проводить референдум, который международное сообщество во главе с США и Англией все равно не признало бы легитимным, но который потребовал бы больших затрат финансов и времени на подготовку. А всего лишь объявить, что в этот день, 1 февраля 1956 года (годовщину нашего возвращения домой), все граждане Люксембурга, кто желают и дальше быть нашими подданными, пусть выйдут на улицу, имея на одежде синюю ленточку (или просто, любой предмет одежды синего цвета). А те, кто хотели бы республику — соответственно, красного цвета. О том было широко объявлено заранее — в газетах, по радио, по телевидению. Приглашены журналисты из всех стран — и с запада, и с востока. И наш народ сделал свой выбор — этот день вошел в историю Люксембурга как синяя среда.

За исключением буквально единиц — которых господин Симон Рекар, глава Партии Народной Свободы назвал истинно люксембургским народом — ну а все кто против, это враги народа. После он яростно отказывался от этих слов — но что попало в прессу, уже не убрать! Что ж — его партия и он сам потеряли в нашей стране всякий авторитет. Отсталая монархия или передовая, в сравнении с республикой — это абсолютно неважно, раз наш народ выбрал ее, своим свободным выбором. Поскольку даже месье Фаньер не рискнул утверждать, что наша тайная полиция заставила всех граждан одеться в синее или нацепить ленточки, под угрозой репрессий!

Весьма примечательно, что когда после начались известные события на Кубе — то в США искренне возмущались вторжением на свой задний двор. Хотя то, что они сами хотели учинить в Люксембурге — зеркально напоминало кубинский сценарий, лишь со сменой сторон, меньшего масштаба, и конечно, в отличие от Кубы, не завершившееся удачей. Но даже в Европе тогда звучало, янки хотели устроить Люксембург у советских границ — получили в ответ Кубу у своих — причем, смешно, что это писали иногда и те газеты, которые ранее поливали грязью нас. Если кубинский народ выбрал свой путь, так же как наш народ, свой — какое дело до того сидящим в Вашингтоне?

Елезаров Валентин Григорьевич. В 2012 году замполит (зам.командира по воспитательной работе) подводной лодки Воронеж, в 1956 году профессор Высшей Школы Государственного Управления СССР.

Смотрю на фотографию — напечатанную сначала во французской Пари матч, а затем и во многих других газетах самых разных стран. Конец января — как раз к люксембургскому референдуму.

Сняты вместе — Симон Рекар (глава люксембургских майданщиков), и Салот Сар (который сейчас зверствует в Камбодже под именем Пол Пот, на двадцать лет раньше чем в иной истории). Год 1952, Париж, Сорбонна, где оба они в то время учились — установлено абсолютно точно. Значит, были знакомы!

Или могли быть — Сорбонна большая. Поскольку эту фотографию делали на нашем компьютере (из сканов двух подлинных), Димочка наш Мамаев, был лейтенантом из БЧ-1, сейчас уже кап-1, а еще активно сотрудничает с Конторами, обучал спецов работать с компграфикой. Мало ведь просто совместить два снимка — надо еще чтобы тени одинаково лежали, и с четкостью сыграть, с масштабом — там сложностей много. Которые решают профессионалы, в своих областях — я например не знаю (и не надо мне это) как снимок закинули французам.

Ну а дальше — сенсация! Что в Камбодже творится, европейцам уже известно, так что, дорогие люксембуржцы, желаете остаться под рукой вашей доброй герцогини (которая и правда о народе заботится), или хотите к другу и сподвижнику Пол Пота, который вам всем покажет настоящие ужасы и ад на земле? Сами народосвободовцы конечно, кинулись отрицать — да кто им поверит (ожидая что ничего иного они и не могут сказать)? И тут второй акт, полной неожиданностью для кукловодов, ленточный референдум (о котором было объявлено буквально накануне) — и тоже, с нашей подачи. Ну а слова Рекара про врагов народа, это уже вишенкой на торте случайно получилось — сказал сгоряча, а рядом был тот, кто записал и в прессу отдал. И вылетела в итоге вся эта братия из Люксембурга, как пробка из бутылки — а кто в той стране сейчас против монархии заикнется, того и побить могут бдительные граждане. В довесок, прочтя еще через пару дней в местных газетах большой материал про Камбоджу, и про связь полпотовцев с французскими ультралевыми (есть и такие). И главное, подробно разобрано, чем эти псевдокоммунисты отличаются от тех, кто в СССР.

А то ведь, самки собаки, в начале придумали удачно — свое шествие устроить не в какой-то иной день, а 7 ноября прошлого года! И над толпой были красные флаги, и портреты — Ленина, Сталина и Маркса. Так что люксембургские полицаи растерялись, не решаясь разгонять. Одну лишь ошибку организаторы сделали — ну не надо было в массовку брать всякую шваль! Которая не удержалась — сначала кафе по пути разграбили, дайте жрать бесплатно, ну а после сорвались, бей, тащи, жги — что завтра будет, не знаем, а сейчас наш день. Тут уж полиция обязана была среагировать — а нанятые люпмены (в большинстве, из приезжих) хотели грабить, но не сражаться всерьез. Как наверное честил Рекар своих исполнителей — а впрочем, где ж ему было идейных взять? Хоть Люксембург и скатывается стремительно в страну офисного труда — но левацкой богемы там пока нет в товарном числе. И надеюсь, что не будет!

Интересно, когда (и если) эту операцию рассекретят — как я (или мой преемник) буду объяснять это своим студентам? Поколение этих советских людей — от нашего сильно отличается. Мы, знавшие и застой и перестройку, и капитализм — гораздо более циничны и в идеалы не верим. А они — верят, и настолько, чтоб на амбразуру. И представление о порядочности у них — более строгие: что можно и что нельзя. Сам же в них воспитывал — авторитетов не бояться. Вот встанет кто-то и спросит — а чем это от Геббельса отличается, и что я отвечу?

Еще и при том, что максимализм здесь в моде, и не только среди молодежи — да так да, а нет так нет. Вспоминаю фото, мелькавшее в нашу перестройку — Вена, год 1912, Ленин и Гитлер играют в шахматы в кафе. После признали фальшивкой — хотя на мой циничный взгляд, это вполне могло быть: в эмиграции Ильич бывал и в Париже, и в Женеве, и в Кракове, отчего он в Вене не мог оказаться, хоть проездом на несколько дней, мы ведь не знаем абсолютно точно все его передвижения по Европе? И там, общаясь в тех же интеллегенско-богемных кругах, разве не мог он пересечься с безвестным австрийским художником, который тогда еще никто и звать никак — и поговорили бы они о чем-то, за кружкой пива, и в шахматы сыграли — и что с того? Чем это Владимира Ильича компрометирует? Но попробуй тут это местным скажи, особенно молодежи — ой что будет, мне страшно и вообразить!

А вот о другом — завтра на лекции расскажу обязательно. Об экономике — которая кажется скучной на фоне политических и военных событий. Однако же, истинная причина, по которой наши закадычные враги так обеспокоились Люскембургом именно сейчас — в том, что люксембургские холдинги с прошлого года стали в массовом порядке торговать за рубли, и принимать рубли в оплату от западных партнеров. Если прежде, ну зачем наша валюта какой-то например, французской фирме, что с ней делать? — то теперь, эти рубли она может предложить тем же люксембуржцам за товар из соцблока (и не только — холдинги ведь чем угодно торгуют). Что очень сильно не понравилось даже не в Белом доме и Букингемском дворце — а на Уолл-стрит и в Сити. И сегодня мы выиграли битву, но не войну — так что история Люксембурга (и наверное, не только его) точно не будет безоблачной.

Но справимся. Ленин ведь еще говорил — учиться торговать. Я, имеющий в биографии в той истории в девяностые и двухтысячные, не только погоны, но и коммерцию — здесь реально поверил, что мы справимся, прорвемся и здесь. Поскольку тесним Запад и на экономическом фронте — а что будет, когда и Китай развернется, на нашей стороне?

Потому — не нужна нам Третья Мировая. Мы ваш загнивающий капитализм и так похороним!

1 марта 1956. Ранчо в Техасе.

— Я надеюсь, русская Бомба на нас сейчас не упадет?

— Не упадет, — ответил хозяин. — И на то есть убедительные причины.

Двенадцать джентльменов сидели в курительной комнате. По традиции — когда гости, приехавшие на обед, обсуждают текущие дела. Маловажные — непосредственно за столом, а не предназначенные для чужих ушей (прислуги или женщин) — собравшись после в отдельном помещении за закрытыми дверями. Зал был обставлен в традициях "старого доброго Юга" — дорогая мебель, картины на стенах. Хотя показная роскошь, позолота всюду, обилие картин — выдавали не истинного аристократа в десятом поколении, а разбогатевшего нувориша. Что ж, времена меняются — еще недавно их, тех кто решает (а лицо, сидевшее в Белом Доме, лишь реализует их решения), было всего четверо, теперь стало двенадцать — представителей финансово-промышленных группировок (назовем их "клубами", ну не бандами же?), состоящих в "высшей лиге" Соединенных Штатов. Однако, техасец входил в состав еще той, прежней, четверки.

— Советская супер-Бомба, даже в связке со Спутником, это "Машина Судного Дня". Созданная исключительно для одной цели: в случае катастрофического для Советов развития ситуации, нанести удар по известному вам всем месту и вызвать Конец Света. То есть исключить тот вариант, когда мы выиграем войну, а русские проиграют. Машина Судного Дня — но не оружие поля боя. Джентльмены, я склонен верить тому парню из Лэнгли, который написал доклад — все его прочли?

— Я ему доверяю абсолютно, — вставил еще один гость, в штатском, но с военной выправкой. — Также и в части количественной оценки. Даже с поправкой на "футур-тех", у русских просто не может быть сейчас много таких бомб и ракет. И полагаю, ни Сталину, ни его союзникам из будущего совершенно не хочется получить еще одну Землю, засыпанную ледяным радиоактивным пеплом. То есть СССР не заинтересован в войне тотальной, на полное уничтожение одной из сторон. А для войны ограниченной это оружие пока что малопригодно.

— Пока что! — бросил еще один гость, толстяк с сигарой (похожий на карикатурного буржуина с коммунистического плаката) — Но, для начала, что нового по Желтому Камню? К чертям иносказания — все здесь прекрасно знают, о чем речь!

— Экспедиция в Йеллоустоуне продолжает работу, — ответил пятый джентльмен, самый молодой из присутствующих, и внешне имеющий некоторое сходство с безумным гением из фантастического фильма — пока у нас нет никаких данных, которые бы надежно опровергали информацию от Лазаревой, что кратер скрывает "бомбу" ужасающей мощи (прим.авт. — о том см. Красный бамбук). Могу предоставить доклад с цифрами, схемами и диаграммами — коротко же... Во-первых, под парком обнаружена обширная зона, которая с большой вероятностью является камерой, наполненной магмой. Особенно учитывая второй пункт... Зона эта огромна, и, теоретически, вполне может обеспечить описанное Лазаревой суперизвержение, что опять же, подтверждается вторым пунктом. Во-вторых, установлено, что в Йеллоустоуне в далёком прошлом действительно происходили очень мощные извержения. Превосходящие все, что человечество могло наблюдать за свою записанную историю. Между первым таким установленным нами событием и вторым прошло восемьсот тысяч лет, между вторым и третьим — шестьсот тысяч. Со времён этого третьего прошло тоже шестьсот тысяч лет. Так что... Чисто гипотетически можно предполагать, что следующее суперизвержение может само собой произойти как через несколько десятилетий, так и через сотню тысяч лет. Все зависит от того, каково сейчас состояние самого магматического резервуара, и это мы пока определить не способны. То есть, возможно, там все уже кипит, а возможно, пока только тихо плавится. Нужны многолетние исследования. Может быть, даже исследования на многие десятилетия и техника будущих десятилетий для них...

— Вы сказали, что в худшем случае извержение произойдёт через несколько десятилетий? Не несколько лет? — уточнил еще один гость, профессорского вида.

— Да. Даже если суперизвержение уже на пороге, столь масштабный процесс не может начаться совершенно внезапно. Пока в парке не наблюдается явлений, предвещающих близкое извержение. Все может измениться, но эти изменения растянутся на годы, а скорее, десятилетия. Так что мы успеем их обнаружить. Что же касается возможного термоядерного взрыва на территории парка, то его последствия тоже зависят от нынешнего состояния магмы в резервуаре. Если ее температура и давление ещё низки, то даже пробоина через всю породу над ней в худшем случае приведёт лишь к слабому извержению, сравнимому с обычным вулканом. Но если магма уже "кипит", готовясь взорваться сейчас или даже через несколько веков, то может случиться то же, что при раскупорке бутылки шампанского. Когда достаточно лишь чуть потянуть пробку, чтобы дальше давление газа уже само вытолкнуло ее, и пена хлынула наружу.

-Я прочел этот доклад — верно ли я понял, что там поверх магмы несколько миль скальной породы? — спросил военный. — Не будет ли это надежной защитой от худшего сценария? Убежище с такой толщиной покрытия — пожалуй, я согласился бы в нем и самый мощный атомный взрыв пересидеть!

— Во-первых, вы опять-таки не учитываете давление вулканических газов снизу. Которое так сильно, что поднимает всю эту массу камня на пару дюймов в год. Во-вторых, эта скальная порода отнюдь не является сплошным монолитом: верхняя ее часть пронизана системой трещин, наполненных горячими грунтовыми водами, благодаря которым у нас и есть знаменитые гейзеры и озера Йеллоустоуна. Никакой карты этой системы у нас нет, и не уверен, что ее в принципе возможно создать на нынешнем уровне технологий. Нижняя же часть земной коры здесь представляет собой своего рода передаточное звено, для переноса тепла от магматического резервуара к этим грунтовым водам, и о ее структуре мы, тем более, не имеем представления — вполне возможно, что и там есть свои трещины, через которые вверх поднимаются горячие газы, передающие свое тепло воде... А вот жители будущего... мы не знаем, насколько совершеннее стали их системы геолокации и полную мощь их вычислительных машин, но, учитывая то, что нам уже об этом известно, вполне можно предположить, что они смогли создать точную трехмерную карту земной коры под Йеллоустоуном. А, имея такую карту, может быть возможным и расчет точек, даже относительно слабый удар по которым нарушит равновесие всей системы и вызовет извержение — при условии, опять же, что состояние магмы внизу уже "достигло нужной кондиции". Возможно, для этого понадобится забросить в Йеллоустоун и сразу несколько Бомб, да еще не с воздушным, а наземным или даже заглубленным подрывом, да ещё с нужным интервалом по времени и в строго выверенные критические точки — так, чтобы возникшие ударные волны прошли по "крышке" (и внутри неё) в нужной амплитуде и фазе и вызвали, как бы это сказать, "разрушительный резонанс". Вам случалось видеть трюк, как певица силой своего голоса разбивает стеклянный бокал? Да, признаю, мои эксперты пока не могут дать ответ — реализуема ли такая "мультипликативная" схема подрыва хотя бы теоретически, но вот русские из будущего вполне могли решить эту задачу, с применением мощи их вычислительных машин и при наличии необходимых эмпирических данных о самом вулкане. А может быть, будет достаточно и всего одной суперБомбы...

И в-третьих, что касается силы этого 'относительно небольшого толчка' — мы на данный момент не имеем представления о том, каким он в действительности может быть, но тут уже даже по вашей части — эксперты затрудняются ответить, по какой технологии русские сумели сделать Бомбу на сто мегатонн, "а в перспективе, неограниченной мощности" — какой? Если они не блефуют и в состоянии сделать заряд не в сто, а в двести, пятьсот, тысячу мегатонн — вы можете поручиться, что скальная порода выдержит? Я бы не рискнул!

— Дьявольщина! Ну а что вы можете сказать касаемо количества у русских таких ракет? Насколько обоснованы ваши оценки?

— Даже социалистической системе не под силу обойти базовые законы экономики. И даже русские из будущего не могут компенсировать Советам настоящего тот гигантский материальный ущерб, что понёс СССР в первые два года войны с Рейхом. Как не могут они и воскресить, выдернув из прошлого, два десятка миллионов потерь или даже наиболее ценные кадры — это всё-таки совсем не то, что их проект "Бессмертный Флот". Польза от фейерверка мистера Брауна — что мы хотя бы примерно представляем потребный ресурс и трудоемкость для запуска спутника. Имея эти оценки и зная возможности промышленности и технологий советского блока — мы можем рассчитать, что Советы имеют в настоящее время не более нескольких единиц этого оружия.

— А как быть с утверждением из вашего же доклада, что "кроме космических, есть класс сугубо военных ракет, которым не требуется выходить на орбиту, развивая космическую скорость — а значит, они проще и дешевле"? — вступил в разговор еще один гость. — На данный момент у нас есть только два успеха на этом поле, которые более-менее можно так назвать, да и то с натяжкой. Во-первых, ракета "Капрал" уже поступает на вооружение армии США. Дальность ее полета — до 130 км. Еще несколько лет назад я бы счел, что это отлично, но сейчас это уже чудовищно мало — подойдет только для "ближнего боя"! И к тому же "Капрал", как я узнал, обладает рядом неустранимых недостатков. Во-вторых, "Крайслер" буквально на днях начал серийный выпуск созданных Брауном боевых ракет "Редстоун" — думаю, мы должны быть уже благодарны ему хотя бы за это... Дальность полета "Редстоуна" — 320 километров. Опять же, несколько лет назад я объявил бы, что это превосходно, но сейчас и этого совершенно недостаточно, они могут быть лишь противовесом русским "ракетам малой дальности", как их уже называют! А у СССР достоверно есть ракеты "европейской" дальности, причем уже на вооружении в войсках, и что тогда им мешает через некоторое время сделать и такую, что достанет до нас через Атлантику? Я соглашусь с вами лишь в одном — если бы Сталин имел это оружие в товарном числе, он бы с нами разговаривал совершенно иначе. Но все легко может измениться — сколько у нас осталось времени: год, два, три?

— Лаборатории реактивного движения Калифорнийского технологического института уже поручено форсировать разработку более совершенной ракеты "Сержант", которая, как ожидается, превзойдет Капрала — пришлось выделить дополнительное финансирование, но без него никак. В классе средней дальности тот же Браун, параллельно с работой над спутником, уже предложил два варианта: новая одноступенчатая ракета "Юпитер" с проектной дальностью 2400-2700 км, или же сделать "Редстоун" двухступенчатым, добавив ему новый двигатель от фирмы "Рокетдайн", после ожидается дальность 1900 км. Проблема только в том, что этого нового двигателя еще не существует, в "Рокетдайне" его еще только разрабатывают. К тому же проект "Юпитер" будет обладать тем преимуществом, что его можно будет использовать и как ракету-носитель для запуска наших вымечтанных спутников, ведь то, над чем Браун работает сейчас — это фактически временная мера.

— То есть вы предлагаете принять только его проект "Юпитер"?

— Да. Оплачивать сразу два его новых проекта сейчас для нашего бюджета излишне затратно, тем более что не только он один имеет что предложить...

— Что ж, в этом я с вами соглашусь, "Юпитер" действительно выглядит перспективнее.

Несколько других присутствующих также согласно кивнули головами...

— Но есть ли у группы Брауна возможность одновременно со спутником работать и над новой ракетой?..

— Вот в этом я как раз не уверен, для этого могут понадобиться не только новые деньги, их-то на такой проект мы найдем, но и перевод в новый проект ряда специалистов с прежнего, "спутникового", направления. Да и репутация Брауна сейчас сильно подмочена... Потому предлагаю подождать третьего тестового запуска форсированного Редстоуна — Браун обещает его не раньше апреля...

— Он там совсем обнаглел?! Обещал же в этом месяце!

— Во-первых, не он, а сенатор Гилмор. Во-вторых, это было сказано до того, как эксперты подготовили окончательный доклад по аварии "Эксплорера" — после прочтения которого Браун и уперся всеми руками и ногами, и теперь настоятельно просит его не торопить если не хотим получить еще один "капутник". И Кертис со своими парнями из НАКА в данном случае его единогласно поддерживает, несмотря на давление того же Гилмора. Так что предлагаю набраться терпения и подождать хотя бы до успешного старта... Или же дождемся отсутствия успеха... Вот тогда, по итогам, мы уже сможем разрешить ему продолжать доводить до ума "Эксплорер", или поручить новое задание — или твердо отказать, списав его, как битую карту.

— Ладно, дадим этому немцу еще один шанс. Но если эта его штука снова рухнет на старте — то уже не простим, найдем кого-нибудь другого, кто сможет работать над его предложениями или выдвинуть свои собственные.

Вновь — молчаливые кивки присутствующих.

— А что у нас с другими Проектами? Глупо ставить все на одну карту — герра Брауна.

— Я и сам не хочу ставить все только на него и хотел поговорить как раз об этом... Вы не хуже меня знаете, какая грызня идет в Конгрессе за военные ассигнования. Денег остро не хватает, и чтобы выделить на что-то, надо что-то урезать. А ВВС сделали твердую ставку на флот В-52 в связке с самолетами-снарядами, и относятся к ракетам, как сказал Лемэй — "одноразовый штурмовик стоимостью как стратегический бомбер". Армия имеет больший интерес — но находится в положении бедного родственника. Ну а Флот ждет, чем все закончится, желая получить уже готовый образец.

К тому же у нас не так много фирм, имеющих хороший опыт в работе на данном поле. "Дженерал Динамик Конвэйр" довольно давно ведет свои собственные работы, но по остаточному принципу — и ускорить процесс хорошим пинком, пока не слишком получается даже у бешеного Барри. Поскольку все безусловно, патриоты и "за" — но у каждого есть свой интерес. Поэтому пока что у специалистов "Конвэйр" есть, как они выразились, "ряд перспективных наработок" в области проектирования баллистических ракет большой дальности, даже не проектов, а лишь наработок... Однако они согласились пойти нам навстречу и поработать над ними, как следует — за небольшое вознаграждение, конечно, и за обещание, что созданный ими проект — когда он будет создан — получит приоритет при рассмотрении. Этот самый готовый проект новой ракеты они обещают выдать к концу этого года или в начале следующего... Что ж, если это им удастся и проект действительно будет хорошим — тогда они получат и хорошее финансирование для дальнейших работ.

Есть еще одна фирма с некоторым опытом. Я говорю о "Гленн Л. Мартин". Им удалось создать хорошую геодезическую ракету — "Викинг", высота полета — 200 километров, рекорд — даже 254 километра. И они тоже готовы разработать на базе "Викинга" собственную многоступенчатую ракету, способную вывести спутник на орбиту. Название проекта — "Авангард". Им очень хочется утереть нос "этому нацисту Брауну" и создать "чисто американскую ракету". И не им одним, Браун со своим характером и "здесь только я один знаю как надо!" заработал нелюбовь многих... так что у "Мартин" есть неплохое лобби в Совете Национальной Безопасности, ВМФ, ЦРУ и даже в ВВС. Это те люди, которые понимают значение спутников и не хотят, чтобы все сливки сняли армейцы и Браун.

— "Авангард"? Что ж, пусть будет "Авангард". Нам действительно не нужно класть все яйца в одну корзину, пусть у Брауна, для его же пользы, будет конкурент — чтобы наступал ему на пятки и держал в тонусе. И даже если его ждет успех в апреле, поскольку нынешняя его ракета — действительно лишь временная мера... то в дальнейшем проект "Гленн Л. Мартин" может оказаться и более выгодным, чем его "Юпитер", над которым он еще даже не начал работу...

— Думаю, мы можем добиться того, чтобы проект "Авангард" получил необходимое финансирование, пусть даже для этого придется немного урезать чьи-нибудь аппетиты?..

Вновь — молчаливые кивки остальных присутствующих, одних — с готовностью, других — не с большой охотой.

— Что ж, денег всегда не хватает — приведите пример обратного, — утешил недовольных техасец. — Мне одному кажется, что живи мы в альтернативном "мире Джека Райана" (прим. авт. — мир нашей истории. См. Зеркало грядущего), где наша страна намного могущественнее и богаче, а красные слабее — то и там было бы не меньше жалоб на недостаток ассигнований?

— Боюсь, что у нас дело обстоит еще хуже, чем вы представляете — сказал гость, похожий на лощеного британского аристократа — Буквально накануне нашей встречи я получил данные по экономике, от наших аналитиков. Мне очень хотелось бы ошибиться — но по прогнозам, коммунистический лагерь превзойдет нас по промышленной мощи в срок, по разным оценкам, от пятнадцати до двадцати пяти лет. И простите, если напоминаю азбучные истины — но капитал живет, лишь пока есть прибыль. А прибыль есть — или когда увеличивается объем продаж, то есть появляются новые рынки сбыта, или когда уменьшаются издержки, или появляется инновационный товар — что требует развития науки и технологий. Пока же в этой игре — все козыри у Советов. Атом, космос, электроника, другие "великие стройки", вроде того же "плана преобразования природы" — это всё долгосрочные проекты, при грамотном управлении прекрасно работающие в советской плановой экономике, без депрессий и кризисов перепроизводства. Они как локомотивы тянут за собой всё: промышленность, сельское хозяйство, науку, технику, образование и, конечно, военное дело. И сами дают регулярную и стабильную отдачу во все эти отрасли — и чем дольше они работают, тем сильнее получается отдача. Кажется, умники называют такую штуку — "положительная обратная связь". И это всё даже без пресловутого "футур-теха", который разгоняет Советы ещё сильнее. Да, пока что они ещё не могут развернуться в полную силу, но и того, что есть, им уже хватило, чтобы только за прошлый год успеть вырваться в космос, обогнать нас по мирному атому и водородному оружию, да ещё и подмять под себя весь Китай, с его гиганскими рынками сбыта, природными и людскими ресурсами. Красный Прилив, джентльмены, это вовсе не нашествие зомбокоммунистов, которым у нас пугают публику месье Фаньер и Голливуд — это экспансия Советов, уже даже не военная, а чисто экономическая, научно-техническая, культурная в конце-концов — ведь людям всегда хочется равняться на тех, кто успешен и показывает выдающиеся достижения. И что мы будем делать, когда завтра Советы со всех сторон перекроют нам кислород, подобно тому, как они уже это начали делать своими холдингами из Люксембурга?

— То есть, коммунистам даже не потребуется с нами воевать? Но, судя по вашему тону, существует и выигрышный для нас вариант развития событий?

— Даже два варианта — впрочем, не исключающие, а дополняющие друг друга. Первый, это путь экспансии — Африка и Азия (по крайней мере, ее оставшаяся некоммунистической часть) должны стать нашим "задним двором", подобно Латинской Америке. Ну а кузенам и лягушатникам придется потесниться.

— Касаемо Африки, согласен — с учетом того, что в Лондоне и Париже все громче звучат голоса, что содержание колоний в их нынешнем виде, экономически нерентабельно. И разумнее дать им независимость — с тем, чтобы все расходы легли на местных, а сливки снимала прежняя метрополия. Вот только вопрос, у кого тут будет больше возможностей — "свобода торговли", политика "открытых дверей", хе-хе! А с Азией — большие сомнения — куда вы денете наших карманных коммунистов, вроде мистера Пол Пота?

— А у вас есть другой вариант, как удержать эти страны от сползания в лагерь Советов? Подобно тому, как лесной пожар тушат встречным огнем — так и тут, отличное решение, расколоть туземных коммунистов и стравить их меж собой. Если бы не Пол Пот, мы имели бы все шансы уже вылететь из Вьетнама — а так половина армии Вьетконга вместе с красным Лаосом связана на камбоджийском фронте. А когда индусы получили независимость — тоже ведь были опасения, что они пойдут по пути коммунизма, как Китай? Слава господу, удалось направить их порыв в нужную нам сторону — так что те миллионы несчастных жертв, о которых кричат газеты, отдали свои никчемные жизни за то, чтобы продолжал существовать свободный мир.

-В Лондоне недовольны — заметил толстяк — они ведь надеялись уйти чтобы остаться. И даже всерьез намеревались дать Пенджабу права своего доминиона. И выставляют к нам претензии — что вместо тушения пожара, еще подливаем туда бензин.

-Айк объяснил ведь им, что ради борьбы с мировым коммунизмом приходится нести некоторые издержки? — ответил аристократ — и они забыли, кто помог раздавить коммунистических повстанцев в Малайе? Теперь там спокойно, лишь отдельные особо упрямые отряды скрываются в лесах — но может ведь опять вспыхнуть? Тем более, что там Индонезия рядом — где компартия легальна и даже присутствует в парламенте! Пока занимая лишь четвертое место, но эксперты прогнозируют дальнейший рост ее популярности — на фоне тех событий, что случились в Китае. Еще и к власти придут, даже без войны — и, к сожалению, мы не смогли там найти своих Пол Потов, они все были перебиты самими индонезийцами после мятежа в конце сороковых. Зато, слава богу, коммунисты на ножах с мусульманской верхушкой — которая вся является богатыми землевладельцами и совсем не терпит идей экспроприации, национализации и прочих колхозов. А ислам в Индонезии весьма распространен, и если этим бешеным муллам удастся зажечь электорат, то коммунистам не позавидуешь! Пока у Сукарно получается договариваться и с верхушкой армии и с коммунистами, сохраняя равновесие — но ведь президент завтра может умереть? Офицеры на окраинах — а я напомню, что в Индонезии армия, это еще и корпорация с собственным частным бизнесом! — уже проявляют недовольство, считая что их обделяют. Полагаю, что с владельцами собственности и бизнеса мы всегда найдем общие интересы — а военная диктатура, или хоть даже исламский султанат для нас будет предпочтительнее еще одной коммунистической страны с населением в восемьдесят миллионов? Если ситуацию немножечко ускорить и подтолкнуть.

-Что-то очень знакомое я тут уже слышал — прищурился толстяк — пять лет назад не вы ли говорили о святом джихаде против безбожников, из Афганистана и Уйгурии, в советскую Среднюю Азию. И даже деньги на это ушли — наши деньги. Вам напомнить, что тогда вы ответили — ай-ай, вожди дикарских племен, вместо того чтобы идти в набег через советскую границу, просто взяли предложенную помощь, деньги, оружие, что там было еще — и посмеялись над вами. Нет более продажного на земле существа, чем средний араб — те не арабы, но ведь тоже мусульмане?

-Там было немного другое — ответил аристократ — в Афганистане не было коммунистов, которых боялись местные вожди. Зато они боялись советских войск по ту сторону границы — и решили не искать себе проблем. В Индонезии же реально — сначала запугать влиятельные стороны красной угрозой, а затем их руками эту угрозу устранить. Жалко, что так не вышло в Китае.

— Что ж, попробуем сыграть в эту игру, я за. Ну а Китай мы потеряли окончательно?

— В обозримом будущем, да. Там осталось какое-то "Сопротивление" — но это для Сталина и Ван Мина не больше, чем мелкий камушек в ботинке. С учетом китайских традиций подавления инакомыслия — тех несчастных можно лишь пожалеть.

-Вы не ответили на вопрос — как мы будем расширять свой "задний двор" там, где по джунглям бегают банды повстанцев? Еще один Вьетнам?

-Рецепт один: ждать, когда блюдо хорошо проварится. Они ж там режут, с истинно азиатской жестокостью, не только своих политических противников, но и вообще всех, кто под руку попал. Когда самых буйных взаимно перебьют, а прочий электорат захочет наконец порядка и стабильности — мы придем и этот порядок обеспечим.

— Если Советы и тут нас не опередят, не влезут туда раньше.

— При текущем раскладе, у нас тоже шанс очень неплохой. Однако, чтобы его реализовать, нужен инструмент. Способный защитить наши интересы по всему миру — вооруженной силой.

— "Не сражаясь пока с самим дьяволом, быть беспощадным с его слугами"?

— Именно так. Любой вождь, политик, коммерсант в странах, которые завтра станут нашим "задним двором" должен усвоить: даже косой взгляд в сторону Москвы — это смертный приговор. А в какой форме он будет исполнен, это уже детали.

— Что ж, вижу тут неплохую перспективу. А второй вариант?

— Помните доклад Райана, что там было про "перестройка, Горбачев"? Если это удалось там, отчего не попробовать здесь? "Против Советов нашим главным оружием должны стать не Бомбы, а Голливуд", так кажется там было написано? Убедить советского обывателя в преимуществах американского образа жизни, заразить американской мечтой — собственный дом и пара автомобилей у каждой семьи, красивая и неработающая жена, ухоженные дети.

— Сработает ли это здесь? Если Сталин и его команда знают, что случилось там — и наверняка, приняли меры. "Повышение жизненного уровня при социализме" — так это называется в их партийных постановлениях?

— В СССР о межвременном контакте знает очень ограниченный круг людей, входят ли в него те, кто завтра сменят Сталина и его команду? Ну а их жалкие потуги обеспечить всеобщее богатство — нам лишь на руку, вы представляете, во сколько обошлось бы дать "американскую мечту" каждой семье в Штатах, подняв всех до уровня "того самого среднего класса"? Советским это тем более не по силам, зато их электорат захочет, чтобы было именно так, и что после сделает с Вождями, когда увидит недосягаемость своих мечтаний? Именно так, по утверждению Райана, у них и случилась "перестройка".

— То есть вы хотите сделать как в анекдоте — "доктор, мой сосед говорит, что у него с женой получается по три раза каждую ночь, а у меня один едва выходит — ну так и вы говорите, что у вас хоть пять, и пусть ваш сосед надорвется".

— Примерно так. Польза "железного занавеса", что электорату в СССР неизвестны наши реалии. Ну а рассказы тех, кто бывает здесь по службе, можно списать на пропаганду, "а что еще они должны говорить".

— Что ж, звучит разумно. Но я вижу еще одно слабое место. Если у русских и дальше будет получаться регулярно удивлять мир разными научно-техническими новинками. Не окажется ли тогда, утрированно, что мы будем пытаться соблазнить роскошью и комфортом викторианской эпохи — тех, кто уже знаком с телевизором, холодильником, пылесосом? Или, например, вакциной от полиомиелита.

— Намекаете на недавний скандал в Конгрессе, с выделением ассигнований на реформу нашей школы? Вынужден согласиться, что наша система образования, включая высшее, не самая лучшая в мире, как и с тем, что за десятилетие после Войны и на фоне демографических изменений в ней накопилось множество серьёзных проблем, особенно с количеством и качеством подготовки педагогических кадров — но с учетом даже минимальной суммы, требуемой на ее более-менее конструктивную реформу ... "Нам от русских Бомб — грифельными досками отбиваться?", кто это сказал?

— Есть еще один вариант — более дешевый. Если не хватает средств выращивать своих гениев, так может, покупать чужих? Всячески продвигать "манифест Эйнштейна" о мировой науке — в реале, приглашая умников из Европы, да хоть из Японии или с островов Бора-Бора, если там обнаружатся светлые головы с мозгами — предложив им более высокую плату и лучшие условия.

— Насколько мне известно, вы у себя в Калифорнии этим уже четыре года занимаетесь. И сколько голов собрали — одиннадцать штук? Пятеро из Европы, три японца, еще кто-то из Австралии, Индии, и даже один русский эмигрант есть. А какая от них отдача?

— Положим, это уже "звезды первой величины", которыми может гордиться любой университет — хоть ваш MIT, хоть Лига Плюща. Есть еще куча перспективных кадров, пока рангом ниже.

— Что ж, пожалуй, имеет смысл посодействовать, чтобы ваш опыт получил самую широкую поддержку и распространение. Не одному же Брауну трудиться?

— Есть еще один очень интересный Проект. Помните Дэвидсона?

— Еще одного непризнанного гения из вашего Стэнфорда — который открыл, что "коммунизм, это психическое заболевание, выраженное в атрофии инстинкта собственности и религиозного чувства"? — с иронией спросил толстяк с сигарой — и предлагал его лечить лоботомией, наркотиками, электрошоком и внушением? Неужели он добился результатов?

— Да. При моей помощи, профессор Дэвидсон провел серию очень интересных и успешных экспериментов с пациентами двух психиатрических клиник и заключенными одной из тюрем нашего штата. Полностью подтвердилась его гипотеза, что из лиц с ярко выраженными антиобщественными наклонностями можно сделать законопослушных граждан, способных к полезной работе. Ценой некоторого снижения их интеллектуальных и духовных качеств — но это совершенно некритично.

— А при чем тут борьба с коммунизмом? У вас были коммунисты среди подопытных?

— Да. Контрольная группа, три самых настоящих коммуниста, пленные из Вьетнама.

-И что в итоге — у испытуемых восстановились инстинкт собственности и религиозное чувство?

— В докладе написано — все подопытные более не склонны к антиобщественным поступкам. В том числе и к коммунистическому — экспроприация экспроприаторов, или грабь награбленное, так кажется учил еще их первый Вождь Ленин? Если это не успех, то что?

-Более не склонны? — усмехнулся толстяк — или у них уже не хватает интеллекта на что-то антиобщественное! Я читал статью признанного авторитета и пионера лоботомии Уолтера Фримена, пациенты, подвергнутые операции, редко вступают в конфликт с законом как раз потому, что отсутствие воображения не дает им возможности придумывать новые злодеяния, к тому же у них просто не остается сил для их практического осуществления? А еще там были интересные цифры о проценте смертности после операции — и других нежелательных побочных эффектах.

-Наука, равно как и медицинская практика, не стоит на месте. К тому же уникальность и достоинство методики Дэвидсона, что он комплексно сочетает лоботомию с медикаментозным лечением, электрошоком и гипнозом. Благодаря этому, большую часть побочных эффектов удалось нейтрализовать. Да, вылеченные пациенты теряют способность глубоко мыслить и волевые качества, становятся более пассивными, но зато мягкими, спокойными и легко подчиняются приказам. Но ведь нам и не нужно делать из них философов, командиров и организаторов?!

-Ну, это как сказать. Если бы был способ делать из наших злейших врагов — наших союзников с полным сохранением их умов и талантов, то от такого чудодейственного средства я точно не отказался бы. Но, похоже, так бывает лишь в фантастических романах. А ваш док предлагает довольствоваться тупыми подчиненными...

-Джентльмены, позвольте мне прояснить слова коллеги, который, на мой взгляд, несколько преувеличивает успехи — вмешался профессор — поскольку я, так уж случилось, также был ознакомлен с результатами этих опытов. Совмещение с электрошоком и специальными медикаментами действительно снимает некоторые побочные эффекты прежней лоботомии, такие, как внезапное буйство каждого пятого пациента — правда, ценой еще большего снижения интеллекта. Что же до тех троих, то они действительно были вьетнамскими повстанцами, но лишь крестьянами, не знакомыми с деталями коммунистического учения, а всего лишь "так наш Вождь Хо сказал" — потому и тут чистота эксперимента вызывает некоторое сомнение, было бы идеально — настоящего советского комиссара в подопытные объекты, но что имеем...

— Да бросьте вы, комиссар, не комиссар, да хоть сам Сталин — никто не сможет остаться прежним после того, как ему пошуруют острым ножиком прямо в мозге, разрушив часть необходимых для разумного мышления нервных клеток, которые, как известно, не восстанавливаются, да еще добавят электрического тока и влияющих на психику препаратов! Лучше скажите честно, на кого похожи пациенты после обработки?

— Устойчивый результат, что все они сохраняют способность к выполнению простейшей физической работы. Понимают отданные приказы, и в состоянии сами себя обслуживать. Хотя внешне это выглядит — как в том фильме с Белой Лугоши, про гаитянских зомби.

-Ну, в фильмах зомби с острова Гаити обычно и используются как идеальные покорные рабы своего хозяина, тупые и немые... Возможно, что гаитянские колдуны и правда умеют делать это с людьми — без всякой магии, а всего лишь опаивая зельем. То есть ваш док лишь повторил открытия этих первобытных шаманов, научившись создавать зомби на конвейере...

-Но согласитесь, изобретение способа подобного... 'зомбирования' людей открывает интересные перспективы — представьте себе прекрасный новый мир без революций и беспорядков, поскольку низшие классы просто не способны взбунтоваться...

-А также не способны выполнять слишком сложную для них работу. Это было хорошо для средневековья или плантаций Юга до Гражданской Войны, но не для двадцатого века, когда требуется управляться со сложными машинами, что на фабрике, что на войне. Да, а как у этих зомби с инстинктом потребления? Еще Генри Форд понял, что даже низшие классы, это очень внушительный сегмент внутреннего рынка — а рабы ничего не покупают, поскольку полностью удовлетворены миской супа и койкой в бараке.

-Джентльмены, так кто сказал, что этот проект имеет какое-то отношение к нашему электорату? Предполагается, что это будет применяться исключительно к всяким там индусам и им подобным. Вы не находите, что даже тотальное превращение их в зомби будет дешевле и выгоднее чем устраивать там гражданскую войнушку и ждать пока утихнет — а после восстанавливать разрушенную собственность, вроде заводов, портов, железных дорог? Да и гуманнее — с точки зрения моралистов.

— Короче, чего конкретно хочет этот ваш Дэвидсон? Раз уж решил побеспокоить нас.

— Перевести его работу из области экспериментов на следующий уровень, для точного определения коммерческой выгоды Проекта, а также прочих аспектов — насколько пациенты способны к выполнению работ разной квалификации, стоимость и трудоемкость процедуры в полевых условиях, процент неизбежного брака. Мы уже провели переговоры с "Юнайтед фрут" об обработке персонала нескольких плантаций на Кубе. По результату последуют выводы о дальнейшей перспективности.

-Если это выплывет наружу — то скандал будет вселенских масштабов. И оставит огромное пятно на репутации нашей страны.

-Наша страна не будет иметь к этому ни малейшего отношения. Все будет проведено как сугубо частная инициатива некоторых людей из Юнайдед Фрут, доверившихся и нанявших для работы нескольких личностей европейского происхождения.

-Вариант еще лучше — секта, возглавлемая безумным пророком. Высший смысл в труде на природе — деревня с плантацией где-то в джунглях, посторонних нет, связь с внешним миром греховна. И в самом худшем случае, этот пророк, свихнувшись окончательно, прикажет пастве коллективно самоубиться — вместе с самим собой.

-Нужно время, раскрутить образ Пророка, набрать паству, построить лагерь в джунглях. А у Юнайдед Фрут уже все готово — и тем более, они сами проявили к этому Проекту живой интерес.

-Расходы не такие уж и большие. И месяц, даже два — не играют роли. Зато уже точно, никто не свяжет эти события с нашей страной. Безумец создал учение, оказавшееся популярным — и виноватых нет, кроме самого пророка и стада, что за ним пошли. А уж раскрутить рекламную компанию, чтобы стадо было большое — если надо, я прикажу организовать хоть второе пришествие Христа. Стадо еще и платить будет, за приобщение.

-Хорошо, тогда найдем подходящую фигуру.

-И желательно, даже не из нашей страны.

-Что ж, если так, то я пожалуй, соглашусь. Любопытно, чем завершится эксперимент. И главное, его перспективы.

-Джентльмены, а ведь тут есть еще один аспект. Если в будущем бьются над рецептом бессмертия — переписывать сознание в новое тело при износе или фатальном повреждении старого — помните, свидетельство Чуковской? (прим.авт. — см. Война или мир). Да, они даже там не преуспели — но все же, это значит, что такое в принципе возможно, и надо лишь найти решение.

-Так нет никаких сведений, что технологии Дэвидсона хоть как-то близки к тем, в будущем?

-А вы забыли, что алхимики веками искали способ делать золото из чего угодно — и попутно совершили немало открытий в области химии? Черт побери, если любые научные шаги в этом направлении могут приблизить нас к физическому бессмертию... То я однозначно за!

-Тогда и я присоединюсь — за.

-И я. У кого-то есть возражения?

— Вопрос — а отчего Куба? А не, например, Гватемала — где наш сукин сын Армас до сих пор не может восстановить порядок. Или вообще, Вьетнам — где нет проблем наловить коммунистов в подопытные объекты?

— Куба ближе. И безопаснее, и комфортнее. И там тоже есть коммунисты — те, кто сбежали из Штатов ещё в начале пятидесятых, чтобы не попасть под горячую руку сенатора Маккарти и его Комиссии.

— А если в дополнение к заботе о здоровье рабочих "Юнайтед фрут" открыть в Гаване санаторий или клинику? Где названные персоны тоже могут получить "лечение", под наблюдением науки? Если для полностью корректных опытов — нужны образованные люди с истинно коммунистическими идеями.

— Я думаю, и это следует одобрить.

— Прекрасный новый мир... А вы не боитесь, что, превратив низшие классы в послушных "морлоков", мы сами рискуем выродиться в элоев? Сейчас приходится себя в тонусе держать, а что будет тогда?

— Знаете, нет, не боюсь. Потому что, вполне достаточно будет использовать этот метод для рабочих самых нетехнологичных специальностей. Не волнуйтесь, для нас останется достаточно представителей рабочего и среднего класса, чтобы создавать нам некоторую конкуренцию, хе-хе. И пока речь идет всего лишь о населении нашего "заднего двора" — ни в коей мере не об американцах.

— Ну отчего же? В массовом варианте, согласен, перебор, а применительно к отдельным возмутителям спокойствия? Если эта процедура проходит как лечение, забота о здоровье, а не наказание, как тюрьма. Даже суд будет не нужен, чтобы кого-то этому подвергнуть.

— Так клиника Дэвидсона в Стэнфорде готова принять пациентов.

— Джентльмены, это всё прелюдия, а нам надо решить главный вопрос — ради которого, мы, собственно, и собрались. До выборов меньше года — и очевидно, что Айк уйдет на покой. Кто взамен — Барри Голдуотер или Эдлай Стивенсон-Второй?

— Я за Барри, — сказал хозяин дома. — Время сейчас такое, что стране нужен решительный Президент, который заставит всех, как говорят те же русские — 'шевелить рогами'. И бескомпромиссный — для которого уступки и отступления невозможны. Если уж мы стоим перед выбором: или резко двинемся вперед, обгоним русских и заставим их с собой считаться — или погибнем.

— Барри бешеный, — возразил толстяк. — Даже хуже, чем был Макартур. Но в Дуга ещё с молодости вбили уставщину и субординацию, а вот у Барри, хоть он и успел отслужить в ВВС, никаких тормозов нет! Очень вероятно, что он и команду себе подберет такую же — из тех, кому лучше мертвым, чем красным. Вы настолько уверены, что сможете удержать его самого и всех его ястребов от втягивания нас в большую войну с Советами, которую мы выиграть не сможем и которая, если известные сведения верны, кончится сами знаете чем?

— А ещё он пока что ничего не знает про Дверь, — поддержал его Умник — Хотя и Айк, мне кажется, не слишком верит в контакт Советов с русскими из будущего.

— А это имеет значение? — спросил британец — Напомню, что пока еще ни один Президент не смел отказывать нам, особенно при нашем единстве. Так что на словах и для публики Барри может беситься сколько влезет, но вот исполнять он будет именно те наказы, что даст ему американский народ — то есть, мы. Да, возможно его придется сдерживать на поворотах, но это все же лучше, чем иметь Президента слишком мягкого, которого требуется постоянно понукать. К тому же, как показал последний опрос Гэллапа, симпатии электората — на его стороне, а у нас пока ещё, хвала Господу, демократия. Ничего не имею против Эдлая, с которым я хорошо и близко знаком, но при данных обстоятельствах Барри кажется мне более подходящей фигурой на пост генерального управляющего фирмой "Соединенные Штаты Америки". Пусть он обеспечит нам хотя бы наш Спутник и паритет с русскими, и, если справится, то можно будет рассмотреть возможность продления его контракта на следующий президентский срок или же, если нам будет выгодна 'разрядка', продумать красивый (в глазах электората) ход по передаче полномочий Президента от бешеного Барри умеренному Эдлаю — там видно будет.

— Поддержу вас при одном условии, — сказал Профессор. — Как раз насчёт того самого "шевеления рогами". Джентльмены, а вам не кажется, что наша шуточка про "коммунисты — это исчадия ада", запущенная среди электората, уже начинает выходить из-под контроля? Одно дело — разборки обывателей промеж собой у нас дома, и совсем другое — если какой-нибудь второй лейтенант верхом на стратегическом бомбардировщике решит, например, отомстить "красным дьяволам" за брата, погибшего во Вьетнаме — а русские реагируют на такие выходки предельно жестко: вам напомнить, что было после сбитого Ту-104 ханойского рейса? И мы в итоге сильно рискуем получить большую войну с Советами в самый неподходящий момент. К тому же, если мы и правда рассчитываем на будущую "перестройку", то странно будет ожидать, что советские люди станут завидовать и подражать образу жизни тех, кто их откровенно ненавидит — они ведь прекрасно помнят, как к ним относились нацисты. Так что я предлагаю продумать какой-то сильный пропагандистский ход, снижающий вражду даже не между нашими странами, а между простыми гражданами.

Китай, Гуаньчжоу (Кантон).

Как плохо жить в эпоху перемен — особенно если она длится столетие!

Хотя когда они были — лучшие времена? Чжоу Джен уже почти забыл тот дом, где, по рассказам отца, семья Чжоу жила уже много поколений. Когда жизнь текла размеренно, в трудах и заботах, и каждый день был похож на другой. Когда каждый раз за обедом собираются вместе все, принадлежащие к семье — и во главе сидит дед, почтенный Чжоу Бей, уважаемый всей деревней. А на кладбище рядом — могилы предков, проживших свой век в покое и достатке.

После наступила смута — когда правитель каждой из провинций вообразил себя императором. Затем пришли японские дьяволы — всех убить, все сжечь, все разграбить. Из всех жителей деревни, семье Чжоу несказанно повезло: Чжоу Джен работал в поле, с ним были старшие сыновья Киу и Фа — и жена, Мэй, принесла ему еду, захватив с собой Бао, самого младшего. И они все сумели убежать и спрятаться, когда японцы окружили деревню — и сожгли все дома и даже сараи, и убили всех, даже свиней и кур, и сровняли с землей даже могилы на деревенском кладбище. Счастье, что японских чертей было мало — они налетали, как саранча, все истребляли, но не оставались на этой земле надолго.

Дальше были бесконечные дороги — в зной, грязь, ливень и холод. Причем других таких же бедняг надо было опасаться больше, чем диких зверей — увидев, что у тебя есть что-то ценное, они могли напасть и отнять, а тебя самого избить до полусмерти, и еще хорошо, если оставят живым. И если от грабителей еще можно было как-то отбиться — то что делать с солдатами, у которых было оружие?

Выше всех — Император, он указывает всем. За ним идут чиновники, они следят за исполнением воли Императора. Ниже, простые крестьяне — которые кормят всех. Ниже их, ремесленники — которые изготовляют всякие полезные вещи. Еще ниже, торговцы — которые ничего не изготовляют, а лишь перепродают сделанное другими. И в самом низу — солдаты, за которыми лишь те, кто вне закона, пираты и бандиты. Так было всегда в Поднебесной, если верить книгам — а как могут книги лгать? Но в Смуту нет никаких законов — и солдаты там стояли выше всех. Встретив тебя на дороге, они могли безнаказанно сделать с тобой все, что им угодно. Но Киу ушел с ними, сказав — я хочу отомстить японцам. Прошло уже одиннадцать лет — и Чжоу Джен не знал, что стало с его старшим сыном.

Сам Чжоу Джен до сих пор хромает на одну ногу и иногда кашляет с кровью — после того как такие же солдаты, говорящие на одном с ним языке, жестоко его избили и хотели расстрелять, приняв за шпиона — но офицер проявил милосердие, приказав гоните эту шваль прочь — он уже получил свое. А Мэй простудилась, заболела и умерла — и у Чжоу Джена не было ни единой монетки на доктора или лекарства. В Шанхае, куда они пришли втроем, показалось, что можно было жить — там были американцы, а значит, закон и порядок, по крайней мере, в сравнении с тем, что творилось на дорогах в провинции. Удачей оказалось, что Чжоу Джен знал сапожное ремесло — теперь это оказалось спасением для семьи. А затем и Фа, ничему не обученного, но подросшего и сильного, взяли на работу в новый порт, что построили к северу от города на берегу Великой Реки. Жизнь стала налаживаться — среди клиентов появились те, кто платили долларами, и даже американцы — один из них, большой человек (ведь не бывает бедных американцев?), даже сказал, рассматривая починенный ботинок:

-Отличная работа — не хуже чем у нас во Фриско. Наверное, ты бы и у нас без работы не остался. А твои сыновья может, и в университет в Штатах поступили бы, стали бы важными шишками.

И засмеялся, с ухмылкой. Но Чжоу Джен запомнил эти слова. Что может быть лучше — стать отцом двух образованных сыновей? Которые уже не будут работать в порту или чинить чужие сапоги.

А затем на порт упала большая русская бомба. И Чжоу Джен даже не мог похоронить сына Фа — потому что все, кто были в тот день в порту, превратились в атомный пепел. И здоровье стало сдавать — теперь пройти лишний квартал стало мукой. Что ж, пусть он сам проживет недолго — но лишь бы остался в живых последний сын, Бао! И если бы он смог уехать в ту счастливую страну, США (сам Чжоу Джен там не был, но очень много слышал про нее здесь, в Шанхае!), где Порядок непоколебим, а значит, честный человек может высоко подняться и преуспеть! Только бы накопить денег на билет на пароход до Сан-Франциско, и посадить туда сына — а дальше, можно и умирать.

Еще пять лет упорного труда. И на исходе каждого дня Чжоу Джен подсчитывал, сколько он может отложить. А буря надвигалась — войска коммунистов, тех кто отняли у Чжоу Джена сына, приближались к Шанхаю. И когда пришла весть, что коммунисты перешли Великую Реку — стало ясно, что надо бежать. Снова дорога, в этот раз на юг — и одно лишь Небо знает, как Чжоу Джен сумел ее выдержать, повезло что часть пути удалось проделать на лодке, а часть даже на грузовике, в компании таких же беглецов. И еще большим везением было, что не нашли и не отняли спрятанные доллары — у солдат на заставах было время лишь на самый поверхностный обыск, потому что бегущих было слишком много. Потому что коммунисты казались еще более страшными и жестокими, чем японцы.

В Гуаньчжоу (так теперь назывался Кантон) — дальше бежать было уже некуда! — была надежда сесть наконец на пароход. Пусть даже не в Сан-Франциско — но хотя бы в Сингапур или в Манилу: говорили, что оттуда легче отплыть и за океан. Не каждый капитан соглашался взять пассажиров без документов и без виз. Наконец, вроде удалось договориться — но в ночь накануне, в каморку, где жили Чжоу Джен с сыном, вломились трое. Одного Чжоу Джен узнал — вместе бежали из Шанхая.

-Говорят, ты собираешься уехать в Америку. Значит, у тебя есть деньги. И ты отдашь их нам — или мы сначала разрежем на куски твоего щенка, у тебя на глазах. А после убьем тебя.

И они ушли с деньгами, оставив избитого Чжоу Джена — счастье, что не убили. Но еще страшнее было, что не осталось надежды.

-Когда русская Бомба взорвется, мы сразу умрем?

-Да — ответил Чжоу Джен сыну — мне сказали, что твоему брату повезло, он ничего не успел почувствовать. Когда эта бомба взрывается близко, человек становится прахом быстрее, чем ощутит боль. А говорят, что то, что на нас сбросят завтра — сильнее той бомбы в сто раз.

На причалах порта была давка, драки. Американские солдаты, грузившиеся на транспорта, прокладывали себе путь ударами прикладов, стрельбой в воздух — а иногда, и по толпе. Кому-то везло попасть пассажиром — особенно там, где стояли корабли, похожие на корыта (десантные баржи ВМС США), и какие-то люди в американской форме прямо зазывали всех желающих — но брали лишь после осмотра, молодых мужчин, годных к работе.

-Да, проезд в Штаты. Транзитом через Сайгон. Платить не надо — добрый господин Виен согласен, чтобы вы на него поработали. А как заработаете — то билет вам прямо до Америки, или кто куда пожелает!

Брали лишь сильных и молодых — то есть, Чжоу Джен с сыном не подходили. Вот и корабли ушли, настала тишина, лишь ветер гонял мусор по земле.

-Сейчас упадет бомба, и мы умрем — сказал Чжоу Джен — мне жаль, что так вышло, сын. Что я не сумел тебя спасти.

Улица были пуста. Слышался лишь шум со стороны портовых складов — туда вломились те, кто решили хоть в последний день наесться и напиться до предела.

-Сейчас мы умрем, отец — сказал Бао — мне жаль, что я так и не увидел Америку, о которой ты мне рассказывал.

Они дошли до дома, где снимали жилье. Легли и заснули — думая, что уже не увидят утро.

Но проснулись — и увидели, как в город входят коммунистические войска.

-Они ведут себя смирно, никого не трогают — заметил сын — может, нас не убьют?

-Японцы вели себя так же — ответил отец — соблюдая дисциплину и порядок. Не стреляли тотчас же во всех, кого увидят — а сгоняли на площадь, ставили на колени и рубили головы. Самураи любили показывать так свое умение владеть мечом — ну а коммунисты просто закопают нас живыми, как они сделали в Шанхае с сотнями тысяч врагов народа. Может, тебя и пощадят, сынок — но лучше, беги. На юге Вьетнам, где тоже коммунисты — но если ты пойдешь на юго-запад, то возможно, тебе повезет добраться до бирманской границы, куда отступили наши войска. Возьми все, что у нас осталось из еды. Ну а я уже не вынесу такой дороги.

-Я не оставлю тебя, отец — ответил Бао — иначе бы я всю оставшуюся жизнь считал бы себя плохим сыном.

Однако, массовых расправ не было и в последующие дни. На улицах появились патрули коммунистических солдат, надзиравших за порядком. Город был поделен на районы, разделенные колючей проволокой — и проход был дозволен лишь в немногих указанных местах. Было строго приказано — сдать все оружие, радиоприемники, фотоаппараты, во избежание шпионажа. Каждому кварталу было указано, выбрать старост, отвечающих за лояльность всех проживающих, и выделить предписанное число работников на трудфронт: восстанавливать железную дорогу на север, к Шанхаю, и на юг, к вьетнамской границе, еще работы в порту, в железнодорожных мастерских, в городском хозяйстве. Праздношататься по улицам без дела запрещалось — к таким мог подойти патруль, и если объяснения виновного не признавались уважительными, то людей хватали и уводили в лагерь за северной окраиной, который успели прозвать Деревней Мертвецов — там за колючей проволокой держали тех, кого считали подозрительным.

Чжоу Джен на трудфронт взят не был — туда брали лишь здоровых. Потому, единственной надеждой не умереть с голода оставалось, чинить ботинки жителям квартала. Иметь валюту также было запрещено, прежние гоминьдановские бумажки уже не имели хождения — и за труд обычно расплачивались едой. Один ботинок — день жизни, или даже два или три. Если надо было отнести клиенту заказ, бежал Бао — на малолеток патрули обычно не обращали внимания. Зато была другая опасность — если взрослых воров, мародеров, грабителей, коммунисты при поимке убивали на месте, то дети беглецов, потерявшие родителей и дом, сбивались в банды, подобные крысиным стаям. Такая банда поймала Бао возле самого дома, когда он возвращался с платой за заказ — большим куском рыбы, завернутом в тряпку, но вкусный запах было не скрыть.

Их было шестеро, некоторые даже младше, чем Бао. Но шестеро на одного. Бао не мог отдать им все пропитание, свое и отца, на этот и следующие два, а возможно и три дня — и дрался с храбростью тигра, но его свалили наземь и в злобе уже били ногами. И вдруг все прекратилось, раздались жалобные крики и смачные звуки ударов — но били уже не его! Подняв голову, Бао увидел, что обидчики лежат лицом в землю, в окружении десятка мальчишек такого же возраста как он, или чуть старше или младше, все одеты одинаково, подобно солдатам, и у каждого была бамбуковая палка, и еще красный шелковый галстук, повязанный на шею.

-Ты кто? — спросил старший из них, у которого кроме галстука была приколота на груди красная звездочка, такая же как на шапках у коммунистических солдат — принадлежишь к эксплуататорскому классу?

Пионеры — дети Красных Сестер, присланных Стальным Императором из далекой Москвы, вместе с генералом Ли Юншеном. Который пять лет назад вырезал целую американскую военную базу с самолетами — из мести за сожженный их атомной бомбой Сиань, и после сумел уцелеть, когда взбешённые янки сбросили атомную бомбу уже на него самого! А прошлым летом он сжёг тысячу американских "летающих крепостей", своей Бомбой! Так говорили в домах Гуаньчжоу — что и сам Генерал, и эти Сестры, более жестокие чем самый злой японский самурай, лично поклялись Стальному Императору изгнать из Поднебесной американцев и вообще всех чужаков, и истребить врагов коммунистической веры среди самих китайцев — для того и набирают в свое войско детей-сирот, из которых намерены вырастить самых лучших воинов. Однажды Бао уже видел их в своем квартале — и тогда поспешил скрыться в переулке, прежде чем на него обратят внимание. А крысята не заметили, и поплатились — столкнувшись с более сильной и жестокой бандой. Будут ли сейчас и самого Бао бить палками — или довольствуются отнятой едой? Но надо ответить — нет, мой отец не помещик, а простой крестьянин, был им пока у нас не сожгли дом. А теперь он зарабатывает тем, что чинит ботинки — и эта рыба, его плата за день работы. Будет ли нам дозволено оставить хоть кусочек — а то я и мой отец с голода умрем!

-Возьми! — старший пионер дал знак, и один из мальчишек поднял с земли рыбу и вручил Бао — сапожник, значит пролетарий, угнетенный класс. Нам рассказывали, что сапожником был отец самого Императора Сталина. А пионеры — не бандиты.

-Мой отец тоже был не помещик, а крестьянин! — пропищал кто-то из крысят — пожалейте нас, господа пионеры!

-Молчать! — ответил старший — Учитель Ленин говорил, что воры и грабители нам не классово близкие. Тем более те, кто отнимает последнее у своих. Цао, еще пять.. нет, десять палок этому! Мин, беги за патрулем. В лагерь вас, на исправление — если переживете. Эй, Цао — он объяснил, за что? Правильно — за господ пионеров: господа все на кораблях в свою Америку удрали, кто успел!

Бао схватил рыбу, еще не веря своему счастью. И был удивлен еще больше, когда старший пионер достал из сумки пачку галет и, честно разломив по кусочку каждому из своего отряда, протянул и Бао, сказав при этом дружеским тоном:

-Твоя рыба так вкусно пахнет, что нам самим подкрепиться захотелось. С утра бегаем, в столовой не были еще.

Так пионеров еще и кормят? Никто из них не выглядел голодным. И они не боялись никого — ни бандитов, ни солдат!

-А можно мне тоже с вами? Только рыбу отцу отнесу — он вот в этом доме живет, в подвале.

Он успел вернуться — как раз когда солдаты погнали пойманных крысят к районной комендатуре (как объяснил Бао старший пионер). Ну а пионеры квартировали далеко на юге, возле верфи, так что идти надо было почти через весь город. Один Бао никогда бы не решился — но ему тут же разъяснили, что пионерам не надо бояться патрулей, напротив, солдаты обязаны помочь пионеру, обратившемуся с просьбой. И вообще, пионера никто не смеет тронуть, избить или убить — если только он сам что-то недостойное не совершит.

-Мы раньше были детьми полков. В провинции и сейчас так — пионеры не при своей деревне состоят, а при военной части, что там стоит. Ну а здесь, как и в Шанхае — мы городские. И не батальон, а дружина, не рота, а отряд, не взвод, а звено.

Вопреки слухам, пионеры вовсе не требовали уйти из дома, от отца. На базе жили лишь те, кто не имел семей — а Бао мог приходить сюда каждое утро, которое начиналось с общего построения и подъема флага. Тогда он впервые увидел и Сестер — они вовсе не казались ужасными, две молодые женщины невысокого роста, в военной форме и с оружием, вели себя как строгие матери, озабоченные должным воспитанием своих детей — а три сотни мальчишек и девчонок смотрели на них с обожанием, слушая каждое их слово.

-В прежнем мире было заведено — или ты грабишь другого, или другой грабит тебя. Или ты работаешь на другого, или он на тебя. Кто родился и вырос там, не видел и не ждет ничего другого — любой человек, это либо рабовладелец, либо раб, либо мелкий собственник, мелкий служащий, мелкий чиновник, интеллигент — тот, кто желает лишь иметь свое, а до другого ему дела нет. Даже эксплуатируемые заражены этим пороком — крестьянин, честно трудящийся на своем наделе, рад голоду у соседей, я дороже продам свой хлеб. Тот, кто сумел выйти в люди, стать врачом, инженером, учителем, служащим в канцелярии — был убежден, что надо потворствовать власть имущим, богатым и знатным, чтоб сохранить свое место, да еще и подняться выше. У коммуниста же — не может быть таких желаний! Коммунисты должны построить новое общество — где не будет эксплуататоров. Как и рождающей эксплуатацию привычки эгоиста и мелкого собственника — я добиваюсь своей выгоды за счет кого-то, и мне нет дела до его проблем. Учиться коммунизму — значит, воспитать молодых, которые уже не будут знать этого мелкобуржуазного желания. Так сказал Великий Учитель Ленин, двадцать шесть лет тому назад.

То есть, коммунисты должны не иметь ничего своего, а жить, подобно воинам-монахам из монастыря Шаолинь? Тем более, что после политзанятий (которые проводили или сами Сестры, или кто-то из старших пионеров) была тренировка на плацу — физподготовка и умение драться, с палкой и без нее. Конечно, в учебных поединках били вполсилы, или лишь показывали удары — ведь даже ссоры, не говоря уже о драках, между пионерами, были строго запрещены: любой спор по справедливости решал звеньевой, или командир отряда, или даже, в особых случаях, сами Сестры. После тренировки следовало умывание, затем завтрак — для Бао было невероятным, что пионеров кормят, причем бесплатно, и дважды в день: утром и в конце дня, после вечернего рапорта, когда живущие в городе могли уйти домой. Форма и ботинки были Бао не положены, пока он кандидат — испытательный срок один месяц, или раньше, если что-то очень достойное совершишь — но обещаны. Пожалуй, у пионеров, даже с их объявленным аскетизмом, жить выходит более сыто, чем в отцовском доме!

Да и обязанности были пока не слишком обременительны. Явиться утром, не опаздывая — причем, когда пустили трамвай, то оказалось, что пионеры имеют право ездить в нем бесплатно! Дальше, как уже сказано, политзанятия, тренировка, завтрак — и наконец, главное, выход на патрулирование в город.

-Поскольку мы еще малы чтоб быть солдатами или работать. То наша обязанность, учиться этому — а пока, следить, нет ли где непорядка, или враждебного деяния. Увидев такое, тут же сообщить старшим, и по возможности проследить за виновным, кто он и где живет. Ну а с малолетними бандитами — разбираемся сами.

Непорядком считались — даже выброшенный где не положено мусор, или грязь на рынке. Но главной заботой было, как разъяснил звеньевой, пионер — опиуму враг. Выслеживать тех, кто курит, а особенно, распространяет опиум — за это, тебя бы сразу из кандидатов в полноправные пионеры, до срока. Указывать патрулю на подозрительных — а такими считались например, те, кто без цели ходит возле важного объекта, или не выразил почтения (поклоном) статуе Императора Сталина, что поставили на главной площади, равно как неуважительно отнесся к его портрету.

-В Шанхае было, нам рассказывали. Кто-то шел мимо статуи Сталина, и не только не поклонился, как положено, но еще и сплюнул. За ним проследили — оказалось, американский шпион.

В первый же день Бао заставили выучить Устав (как у солдат). Пионер должен безоговорочно подчиняться своим командирам. Пионер обязан помочь любому другому пионеру, даже незнакомому и из чужого отряда, если это потребуется. Запрещено воровство — пионеры не бандиты. Особенно, у своих — за крысятничество сразу выгоняют с позором. А еще надо быть готовым, что в любое время суток может прибежать посыльный из отряда, требующий немедленно всем прибыть к месту сбора — но такое бывает редко, лишь в случае исключительном. В спокойное время, можно даже отпроситься домой, если есть нужда помочь семье — а если очень надо, то даже всем звеном или отрядом могут прийти, как тимуровцы (Бао не знал, кто это, но понял смысл). Но хотя теперь случалось, что и самому Чжоу Джену приходилось брать палку и идти к клиенту, если тот жил невдалеке — Бао сам справлялся, если надо было отнести заказ в соседний квартал. Тем более, в этом не было никакой опасности: один раз ему довелось столкнутся с такой же бандой малолеток, но те поспешили нырнуть в проулок, и пробегая мимо, Бао услышал:

-Не видишь — красногалстучный! Тронешь его — нас после такие же, везде найдут!

Он пробежал мимо патруля с собакой — говорили, что эти псы, среди прочего, натасканы на опиум, а значит нет надежды заработать досрочное повышение, все враги-курильщики, кто еще на воле, попрятались по самым глубоким дырам. Отметил, что все на улице (хотя квартал был не из богатых) безупречно чисто, нигде не видно нарушений, о которых следовало бы доложить. Хотя, вот у стенки солдаты кого-то обыскивают — значит, не просто праздношатающийся, у которого ограничились бы проверкой документов, а если бы оказалось, что человек с работы ушел самовольно, то просто записали бы имя и после уже по обстоятельствам, половинный паек, палки или арест — а вот у этого нарушителя что-то вызвало серьезное подозрение у патрульных. Есть значит еще здесь неразоблаченные враги — суметь бы только их увидеть?

-Будьте бдительны, пионеры! Врагами могут оказаться не только подозрительные лица, засланные с той стороны, но и ваши знакомые, даже родня.Враги бывают сознательные — которые заслуживают или смерти по приговору, или, как сказал Вождь и Учитель, сдохнуть с пользой для коммунизма. И несознательные, которые пока не увидели достоинств коммунизма — таким, при условии что они не успели причинить вред, надлежит предоставить возможность осознать свои заблуждения, через перевоспитание трудом.

И тут Бао узнал в прохожем, мирно идущем навстречу, одного из тех троих, кто украл деньги у отца! Не того, кто был попутчиком в дороге, а того, кто вел себя как главарь — и ошибиться трудно, лицо приметное, левый глаз косит. И какая удача, что рядом был патруль!

Косоглазый не пытался бежать или сопротивляться — хотя, чтоб решиться на такое, надо быть безумцем: солдаты стреляли сразу и насмерть. Однако же при нем не нашли ничего запрещенного, сам же он кричал что Бао ошибся, я не вор и бандит, а честный человек, работаю в порту, вот документы, в полном порядке.

-Негодяй, я могу сейчас привести своего отца, которого вы ограбили и едва не убили! — выкрикнул Бао — он живет вот в этом доме, вон та дверь в подвал.

Сержант, командовавший патрулем, нашел это разумным. Лиц без документов (которых в городе все еще оставалось немало), злостно скрывавшихся от трудфронта, следовало хватать и отправлять в лагерь без всяких разговоров. Но для ареста уже трудоустроенных и не замеченных ни в чем порочном, требовались доказательства — или показания нескольких свидетелей. Потому, через несколько минут отец был уже здесь — опираясь на палку, и глядя на косоглазого бандита.

-Гражданин Чжоу Джен, вы подтверждаете слова вашего сына, что этот человек был одним из тех, кто вас ограбили и подвергли избиению? — спросил сержант — от вашего ответа зависит, будет ли он сейчас арестован для дальнейшего следствия, или отпущен?

И отец ответил, чудь промедлив:

-Нет. Этот человек — не один из тех. Мой сын ошибся.

Но Бао знал, что он был прав. Потому что в тот день хорошо запомнил лица всех троих. Но раз отец сказал так — значит, было надо? Бао спросил его вечером, дома, наедине. И услышал ответ:

-Это был он, я знаю. Но это очень опасные люди, сынок. Они будут мстить — и убьют, тебя и меня. И ты ведь знаешь, что американские доллары сейчас вне закона — так что никто не вернул бы нам те деньги, даже если бы бандиты не успели их потратить. А как бы еще и нас за это не бросили в тюрьму!

Прошло еще три дня. Бао прибежал домой вечером — и едва переступил порог, как полетел на пол от тычка в затылок. И услышал, как дверь с силой захлопнулась.

-Почтенный господин Чжоу Джен, вы очень плохо воспитали своего сына — с издевкой сказал косоглазый — что за времена, когда дети не слушают своих отцов. А отцы не препятствуют сыновьям идти против существующего порядка. Сейчас вы можете искупить свою вину.

Кроме косоглазого и отца, в каморке было еще двое — не те, что в тот день. Один стоял у двери, второй за спиной у отца, крутя в ладони нож. А косоглазый устроился за столом, как хозяин и с усмешкой смотрел на Бао.

-Сто палок — сказал косоглазый — господин Чжоу, вы ведь не откажетесь сами исполнить этот приговор, ваше ведь отродье? Но прежде чем приступим, полезно будет разъяснить, в воспитательных целях. Вы оба, думаете, что вы люди — нет, вы овечки! Которые должны исправно давать свою шерсть, а если потребуется, то и мясо, таким как мы — волкам. И если какой барашек не подчиняется, то... Вэнь!

Бандит, что был у двери, поднял с пола палку, что принес Бао. Взвесил в руке, оценивая, кивнул, годится. И кинул палку отцу.

-Хочешь спасти своего выродка? — произнес косоглазый — тогда бей его, пока мы не скажем, прекратить.

Отец поднял палку, шагнул вперед. Подтолкнул Бао, указав ему на скамейку. Так же как когда-то давно, еще в дедовском доме, воспитывал и Бао и его старших братьев — приказав лечь на такую же скамью и спустить штаны. И Бао тогда подчинялся отцу — как может быть иначе? Но теперь Бао был пионером — которого никто не смеет тронуть! А бандиты совершенно не ждали сопротивления от мальчишки.

Раз — и палка уже в руке Бао (впрочем, отец и не пытался ее удержать). Два — хлест по руке бандита с ножом. Три — тычок назад, в живот бандита у двери (как учили, не только руками, но и всем телом, рывком с разворотом), конец у палки срезан на острие — будь Бао взрослым и сильным, такой удар проткнул бы бандита не хуже копья, но даже так вышло очень больно и до крови. И четыре — другой конец палки (тоже срезанный накосо) летит в лицо главарю — хорошо что каморка маленькая, легко можно достать. Все заняло время, как три или четыре удара сердца. А затем бандит с отбитой рукой набросился на Бао и сбил с ног, подскочил и второй бандит, охая и держась за живот, и главарь поднялся из-за стола, вытирая кровь с рассеченной щеки (эх, в глаз не попало, как хотел!). И Бао понял, что сейчас они будут убивать — и его и отца.

Тут дверь рухнула, подмяв одного из бандитов. В каморку ворвались солдаты, второй бандит сам упал на пол, лицом вниз. Главарь сунул руку за пазуху, но тут же получил прикладом по голове и тоже лег на пол.

-Друга своего поблагодари — сказал старший из солдат — который нас успел позвать. Там пионера убивают, ну мы и поспешили. С тобой все в порядке?

В дверь заглядывал Мин — из одного с Бао звена, но уже полноправный, хотя и младше Бао на два года. Бандитов вытащили на улицу и сунули в подъехавший автомобиль, Бао и отцу тоже пришлось ехать в комендатуру, чтоб дать показания. Как после сказал офицер, косоглазый главарь был еще из прежней портовой банды, а сейчас возможно, еще и связан с американской разведкой, так что благодарность вам за его поимку. А Мин сказал виновато:

-Товарищ Бао, ты прости.. у меня приказ был. Пока ты еще кандидат, следить за тобой — надежен ли, с кем встречаешься. Я к окну подкрался и все слышал — и побежал за патрулем. Теперь вижу, что ты наш — так звеньевому и доложу! А тебя точно завтра настоящим пионером сделают, на утренней линейке.

Все было так — наутро Бао вызвали перед строем, и одна из Сестер объявила благодарность, так должен вести себя настоящий пионер — а командир отряда после сказал, идти получить форму и ботинки, как положено пионеру, уже не кандидату. Еще пионеру, кроме питания в столовой, полагался еженедельный паек на руки — хлеб, рис, чай, печенье, и самое ценное, банка тушенки. И пионер мог приказывать кандидатам — так же как ефрейтор простым солдатам. А на двери, ведущей в каморку, где жили Бао и отец, нарисовали красную звезду — как знак, что эти жильцы находятся под защитой Красных Сестер и их детей-пионеров. После чего хозяин дома, господин Чао, сам пришел к отцу и сказал, что не будет больше брать плату с таких уважаемых людей, ну если только сами что-то пожертвуете, чтоб одинокому старику с голода не умереть.

И был великий праздник — парад на главной площади города. Шли танки — так, что дрожала земля. Шли машины с пушками на прицепе. Шли солдаты, чеканя шаг. А пионеры стояли в первом ряду, ближе всех прочих зевак. Рядом с трибуной, на которой был сам Командующий, Ли Юншен, и с ним Сестры. Бао подумал, что когда вырастет, то будет солдатом — если у коммунистов именно солдаты после становятся Чинами, и сам Вождь Сталин на портрете, в военном мундире.

-Ты становишься мне чужим, сын — говорил Чжоу Джен — редко приходишь домой, даже ночуешь в казарме. Кажется, ты скоро уйдешь совсем — а я так надеялся увидеть внуков.

Бао промолчал в ответ. Твоя беда, отец, даже не вина — что ты учил лишь бояться и прятаться. И считал счастливым день — если мы живы, и что-то досталось на обед. А я сейчас уже в другой... даже не семье, а стае, которая за меня порвет любого. И надеюсь прожить гораздо счастливее, чем ты — не бегать, ища что кто-то где-то даст мне блага, а взять их самому, по справедливости — так сказали Сестры. Но не надо говорить это отцу — чтобы не огорчать его.

А внуки... ну будут, когда-то! Только мои дети будут не склонять голову перед всякими отбросами, как тот косоглазый — а нести великую идею коммунизма по всем странам. Может быть, и в Америку удастся попасть — с автоматом в руках, и чтоб впереди все разбегалось, а позади все горело, так говорил командир отряда, который слышал эти слова от солдата, который был с самим великим Ли Юншеном в славном походе на Синьчжун, и будто бы так говорил сам Учитель Кун И Цын, который был у Ли Юншена главным Советником.

Ведь самое большое счастье какое есть на свете — это быть свободным! А свобода — это когда никто и ничто не мешает идти по верному, единственно правильному Пути.

Анна Лазарева. Москва, 8 марта 1956.

В доме русско-итальянской моды — праздничный вечер, с показом новых моделей одежды.

Восьмое марта с этого года в СССР — нерабочий день. Зал полон, женщины все нарядные, большинство со спутниками. А я лишь с охраной: в Ленинграде мой Адмирал, позавчера вечером отбыл на Красной стреле. Ну отчего еще интернет не изобрели — можно было бы тогда все вопросы с НИИ и КБ решать дистанционно, и даже совещания проводить, находясь в разных городах.

С охраной — потому что я теперь та, кто на параде рядом с Вождем стояла на Мавзолее. А еще посланница из двадцать первого века, мира после Третьей Мировой — роль в спектакле, что мы перед мистером Райаном и его хозяевами разыграли (прим.авт. — см. Красный бамбук). И нести мне этот крест до скончания своих дней — во избежание политических последствий! Потому, завидую Лючии — которой можно быть самой собой, не играя роль.

А еще, виноват мой противный характер — ну не умею я расслабиться, когда никого из близких людей рядом нет. Михаил Петрович мой — в Ленинграде, как я уже сказала. Лючия на сцене блистает, в роли ведущей — а платье на тебе выглядит ну очень футуристично, не удивлюсь если что-то подобное в фильме по Андромеде увижу. Ее благоверный где-то на юге на полигоне, вместе с товарищем Че — операция Зеленая ящерица вступила в фазу непосредственной подготовки, четыре с половиной месяца до начала, и дату 26 июля передвинуть нельзя. Один лишь Валька Скунс, он же великий и ужасный полковник Куницын, именем которого американские мамаши (спасибо комиксам от месье Фаньера) пугают непослушных детей, обещал быть — но что-то я нигде его не вижу. Так что, сижу я сейчас в директорской ложе, в сопровождении лишь охраны — не только крепких ребят, но и хрупких девушек-цветочков (а то ведь мужчинам не везде можно меня сопровождать — как в Киеве в сорок четвертом, где меня и Люсю едва не убили (прим.авт. — см. Союз нерушимый)). Но впечатление обманчиво — эти пантерочки обучены и рукопашке, и меткой стрельбе, а под свободной одеждой можно хоть пистолет-пулемет спрятать. Ну и злоумышленник не разберет, кто цель, а кто охранницы — если все они в одинаковых плащах-накидках, и в шляпках с вуалью. Приходится быть осторожной — вспоминая, как у Вали жену (тоже одну из наших) убили в Львове три года назад, а ведь метили тогда в меня! Ой, да что же такое — праздник же, а я все о делах и тревогах! Но не умею я иначе — когда моего Адмирала рядом нет.

Я сейчас — тень за спиной Пономаренко, кто в СССР второй человек после товарища Сталина. Служба Партийной Безопасности и Министерство госбезопасности имеют разные задачи: если МГБ можно сравнить с хирургами, то мы, скорее, специалисты по профилактике болезней, нас интересуют не только поступки людей, но и их причины, идеи, системные факторы. Отец Серхио, посол Ватикана в Москве — и мой хороший знакомый, поскольку он же исполняет обязанности духовника моей лучшей подруги Лючии — сравнил нас с инквизицией, той самой, которая Джордано Бруно сожгла. Уточнив, что в реальности главной целью этой Конторы было вовсе не истребление грамотеев и ведьм с колдунами — а возвращение на истинный путь своих же заблуждающихся, исповедующих ту же Веру, а часто и принадлежащих к самой Церкви. И потому инквизиторы (за исключением отдельных "паршивых овец" или, как сказали бы в будущем, "оборотней в погонах" — но такие радикалы и экстремисты, пусть и в малом числе, неизбежно присутствуют в любой более-менее крупной человеческой организации) как правило, не были кровожадными мракобесами, а стремились тщательно расследовать каждое дело и всегда сначала предлагали уличенному в ереси чистосердечно раскаяться, признать свою неправоту и доказать исправление исполнением какой-нибудь легкой (по тем временам) епитимьи (при этом уровень делопроизводства и защиты прав подсудимого в церковном суде на порядок превосходил таковой в судах местной власти) — и лишь при отказе и упорстве еретика, к нему применялись более тяжкие виды наказания, вплоть до "высшей меры" — костра, что, кстати, и отражено даже в таком одиозном издании, как "Молот ведьм", в главе с рекомендациями "как правильно выносить приговор", где, прямо как в современном Уголовно-процессуальном кодексе, на первом месте идёт именно что оправдательный приговор, затем легкие наказания и только потом — более тяжкие кары. Да и на кострах в те времена жгли не только еретиков, но и "особо тяжких" преступников, к примеру, тех же фальшивомонетчиков — по приговорам вполне себе светских, местных властей.

Кстати, послезавтра, 10 марта, в Москву прилетает Его Святейшество Папа Римский Пий Двенадцатый. Официально, для обсуждения религиозных дел Римской Церкви на территории советского блока. Конечно, о том тоже будут говорить — но главной темой ожидается социализм с христианско-человеческим лицом, который будем продвигать (совместными усилиями), прежде всего в Латинской Америке, заднем дворе США. Ну и кубинский проект, как первый шаг на этом пути.

Но продолжу — так и наша Служба никого не судит (кроме, повторю, исключительных случаев, вроде того, что был во Львове год назад), а лишь дает свою экспертную оценку, как стало возможным, что кто-то из наших советских людей поступил не по-коммунистически и заслуживает ли он снисхождения по политической линии. И рекомендации — что надо сделать, чтобы подобное не повторилось.

Товарищ Лазарева, разберитесь, что ваши хунвейбинки опять натворили — снова резолюция Пономаренко. Лично мне кажется, что Пантелеймон Кондратьевич, прочтя о событиях иной истории, немного перегибает. Во-первых, ни в одном докладе с мест нет ни малейшего намека на нелояльность китайских сестричек к идее мирового коммунизма, Советскому Союзу и лично товарищу Сталину. Во-вторых, насколько я помню, и в той истории хунвейбины (как и их родичи цзаофани), были не самостоятельной силой, а лишь орудием, с помощью которого Мао разделался со своими бывшими соратниками — а затем и самих хунвейбинов туда же отправил, когда они стали ему не нужны. То есть, на текущий день никакого вреда сестрички не принесли — а вот польза от их рвения (пусть и с перегибами) есть, и немалая. Хотя бы на ниве борьбы с китайской беспризорщиной — если уж китайского макаренко у нас нет, так пусть будет хоть железный феликс с китайской спецификой, и един в двух лицах женского пола. И конечно, пионер — опиуму враг, это великое и благое дело. Ведь если наркотическая зараза в СССР перекинется, не дай бог!

В январе лишь дело закрыли, недавно совсем! Большой стране нужно много лекарств — фраза из фильма иных времен, смотрела на компе. Только здесь везли не контейнер на судне, а целый эшелон, груженный опиумом, что в Китае конфисковали — вагоны все опломбированы, упаковки все взвешены и опечатаны, в охране рота конвойной службы МГБ — не путать с лагерной охраной, эти конвойцы обучены доставить что прикажут, груз или людей, даже по недружественной или прифронтовой территории, отбившись не только от банд, но и вражеского спецназа, вроде американских зеленоберетчиков или британских коммандос — и служат в этом подразделении, очень часто наши спецы, кого по возрасту или ранению списали: бегать по вражеским горам и лесам им уже тяжело, а опыт и выучка остались. В отличие от того фильма про пиратов (рекомендовано и у нас подобное снять), никаких приключений в дороге не было — доставили и сдали куда положено, до миллиграмма, все подписи в актах приемки наличествуют. И уже тут, в Москве, нашлись гниды из светил медицины (точнее, из гнилой интеллегенции, которую Ленин к известной субстанции приравнял), кто организовали утечку — вот вам и дело врачей-отравителей, самое настоящее! Причем потребителями оказались — или богема (ожидаемо, у нас же вроде как аналог оттепели иной реальности, хотя Сталин жив-здоров), или детки некоторых ответственных товарищей (золотая молодежь, она же самая гангренозная часть общества). А в этой среде осведомители были и от нас, и от МГБ — ну как иначе, пока коммунизм не настал? — может, скоро по тому делу еще и детективный фильм снимут, как этих тварей разоблачали. Напомню, что товарищ Сталин тоже знает, какая наркомания была в ином мире, что на гнилом Западе начиная с шестидесятых, что у нас с девяностых — так что по действующему УК положено, за распространение отравы (даже безотносительно корыстности побуждений) вплоть до вышки, за употребление от пяти до двадцати пяти. А в списках замаравшихся — детки вполне заслуженных товарищей, причем большинство даже среди стиляг не замечены, но запретный плод сладок, и острых ощущений захотелось. Можете представить, что тут началось?

Отчасти, родителей можно понять — в это время номенклатурная должность, это вовсе не синекура, а как говорит товарищ Сталин, "мужицкая работа", которая "требует больших сил, конкретных знаний и здоровья" (прим.авт — Симонов К.М. Глазами человека моего поколения: размышления о И.В.Сталине. М., 1989). Ой, а если и наши дети так покатятся, не уследим — я вот сама вспомнила, как часто удается собраться вместе мне самой, моему Адмиралу, и нашим детям, это просто ужас! Владику, старшему, осенью двенадцать исполнится — может и правда, в Нахимовское его, чтоб за ребенком приглядели?

Последнее слово однако, не за МГБ, а за нашей Конторой. Товарищ Сталин, товарищ Пономаренко — а вы уверены что это не сознательная акция наших врагов за рубежом, и враждебных коммунизму политических сил внутри СССР? Акция, направленная на подрыв советского строя, путем дискредитации его будущего, нашей молодежи? Такую вот линию пришлось проводить, с учетом политических реалий. Благодаря которой те, о чьи задницы обеспокоенные отцы после ремни изодрали, оказались все же не обвиняемыми, а жертвами. Которым однако, приговоры на срок по закону, но условно — свободны пока, но если еще в чем-то будете замечены, пойдете по-полной, и за это приплюсовав. Номенклатурные родители еще и благодарны остались нам, инквизиции — что ж, аппаратные игры никто не отменил, пока коммунизм по-ефремовски не настанет:

-В партийной безопасности вежливые и интеллегентные люди работают. И понимающие — не то что дуболомы из ГБ.

Да, успел меня обучить Лаврентий Палыч, тайнам московского двора. Раз уж — не во вред делу. С товарищем Берией мы вполне себе друзья и коллеги — ну а что скажут про то лет через пятьдесят (если скажут!) мне глубоко безразлично.

В проигрыше оказались лишь те — кто сами знали, на что шли. Оттепель у нас (как я уже сказала), иностранные гости (и не только из соцлагеря) в Москве уже не редкость, а кто-то из номенклатурных фигурантов еще и выездной, успел и в Париже побывать — так что товарищи из МГБ отыскали и шпионаж, и действия по наущению иностранных разведок. Хотя приговоры в большинстве были гуманными — неразумно обученными кадрами разбрасываться, так что не кайлом махать придется бывшему московскому светилу, а трудиться в районной поликлинике где-то в Оймяконе. Скажете, жестоко — так прочла я биографии иных правозащитников и прочей сволоты, и удивило меня, что у многих, родители очень даже положительные, по анкете! Значит, гнильца все ж в них была — ну вот теперь такого не выйдет! Ну а самым замаравшимся — высшую. Чтоб все впредь знали — что иметь дело с наркотой, в СССР это смерть. Такое вот вышло дело врачей в этой истории.

Однако, что со Старшими Сёстрами (как их уже прозвали в Китае) делать будем? Беспокойство Пономаренко вызывают их "нестандартные решения" (один только "ядерный шантаж" американцев в Гуанчжоу чего стоило замять!), пусть и "во благо Красной Империи" здесь и сейчас, но вот возможные последствия в отдалённой перспективе, которые Сёстры в рамках своих компетенций просто не видят... и при этом де-юре (с их же точки зрения) всё прикрыто идеально, комар носа не подточит, да еще и заслуживает наград за верную службу Стальному Императору — эдак у них, в полном соответствии с учением академика Павлова, подобное поведение в привычку войдёт! И пусть даже они подлинно наши, но ведь и "пионеры китайские" видят и слушают только их, а это непорядок. А что будет, если завтра с Сёстрами что-то случится или их переведут на другое место, или они сами свое мнение изменят? Что ж, решение самое простое — "бытие определят сознание" — они ведь отпуск летом заслужили, так же как и их воспитанники, поездку в Артек. Вот пусть и приезжают, только сначала в Москву — под очи Учителя Кун И Цына (а то и самого Красного Императора!) здесь с ними и разберем их "перегибы" (будем лечить подобное подобным, как писал классик) — ну а лучшие представители пионеров Китая посмотрят на СССР и пообщаются со сверстниками, убедятся, что жизнь может быть ещё лучше, чем "когда тебя никто не может убить просто потому, что ему так захотелось, а ты сам можешь поесть хоть что-то хотя бы раз в день". Да и нашим детям, уже из послевоенного поколения, будет полезно увидеть "товар лицом", т.е. узнать про "звериный оскал империализма" из первых рук — тут ещё "юные зенитчики" из Ханоя помогут, и кто там ещё в Артеке на "международной смене" будет. Ну и лично мне интересно, товарищ Ли Юншен жениться собирается — уже выбрал, на на которой, или сразу на обеих?

Да и ему самому не лишним будет, в Москву приехать. Осенью в Пекине планируется съезд КПК, на котором будет обсуждаться новый политический курс — и осуждение культа личности Мао (здесь покойного, но его идеи у адептов ультракоммунизма очень популярны). Кстати, жалко что не в феврале — лишний раз проверили бы про эластичность истории. Ну а поскольку лучший полководец Китайской Народной Армии и генерал Победы в этой китайской войне никак не может не быть делегатом этого съезда — то полезно будет ему до того побеседовать с товарищем Сталиным насчет единственно верной политической линии. Ибо Китай в этой истории... мне даже страшно представить, что выйдет в конце века!

Братская Монголия в этой истории — уже союзная республика в составе СССР. Как Тува в истории той — и я надеюсь, монголы останутся с нами уже навсегда. Маньчжурия тоже, Корея (вся!) пока ассоциированная, но ее в этом году намерены сделать союзной. И у Синьцзяна это впереди — в течение двух-трех лет. Так товарищ Ван Мин в Пекине всерьез сказал, тогда заберите и нас. Весь Китай в составе Советского Союза — ой мамочки, да что же это такое выйдет?! А не получится ли году в 2012, что будет СССР в составе Китая? Пусть и во всю Евразию, от Берлина до Ханоя и от Арктики до Кашмира?! Мы вас, китайские товарищи, конечно, очень сильно любим — но не настолько же!!

-А это уже зависит от нас — сказал Пономаренко — сумеем, как перед войной, пробежать за тридцать лет путь как за триста, и тогда нас уже ничто не остановит. Сформировать общность советский народ, где будут и русские, и китайцы, и узбеки, и украинцы, вообще все кто туда войдут — но ощущать себя они будут, прежде всего мы советские, а уж потом....

-Ой, выйдет ли? — это уже было мнение товарища Елизарова (еще одного товарища из будущего, бывшего замполита с Воронежа) — "советский народ" собирался вокруг ядра русского народа, который в своем хозяйственном базисе имеет славянскую территориально-соседскую крестьянскую общину, где изначально не было частной собственности на землю (ибо подсечно-огневое земледелие в лесах Русской Равнины в те древние времена — это был адов труд, который можно было делать только "всем миром"!), а значит долгое время не было сильного имущественного расслоения с последующим выделением классов, — зато были вечевые структуры, реализующие механизмы народоправия и учёта взаимных интересов каждого члена общины. Потому, там на равных могли мирно уживаться друг с другом даже люди разных антропологических типов (что доказано археологией) — и именно эта структура нашего "глубинного народа" дожила аж до Октябрьской Революции (и даже реформы Столыпина не смогли её разрушить, а наоборот, лишь сильнее разожгли огонь крестьянского недовольства), вот почему социалистические идеи — "землю — крестьянам", "фабрики — рабочим", "власть — вече", то есть — Советам, как и последующие коллективизация и индустриализация (даже со всеми их "перегибами" и "головокружениями"!) и получили, наряду со всеми остальными "завоеваниями советской власти", поддержку и защиту (и в годы иностранной интервенции и Гражданской войны, и во время Великой Отечественной) подавляющего большинства русских и советских людей — и крестьян, и пролетариев (прим.авт. - соотв. нашей истории!) "Ты русский по духу (то есть, понимаешь наш язык, основы нашей культуры и правила общежития) — значит ты наш, и без разницы кто ты по крови, белорус или казах, да хоть негр — иди к нам, будем вместе делать общее дело". А с китайцами, (как и с европейцами, и американцами) так не получится — у них ведь в основе община кровно-родственная, со "священным" правом частной собственности, — откуда и чёткое деление мира на своих "цивилизованных" и всех прочих "варваров", и предельно иерархичная внутренняя структура общества и государства, которые строятся по модели патронимии (а не малой семьи, как это было у древних славян), то есть крупной патриархальной семьи, где каждый должен знать своё место и строго зарегулировано — "кто на ком стоять должен, какого цвета штаны носить, перед кем сколько раз приседать и кому и сколько раз Ку! делать" — и только попробуй "полезть поперёк батьки"! Отсюда у китайцев, кстати, и идут эти самые прозвания советских "старшими братьями и сёстрами" (ну и "красная империя" и "стальной император" — тоже) — никакого низкопоклонства тут нет, а есть простая констатация факта, что советские действительно "старшие" или, на их китайских иероглифах и в их китайской картине мира, "перворождённые", то есть "советские — это те, кто встал на Путь (к коммунизму) раньше нас, значит, у них в этом деле объективно больше знаний и опыта, значит, мы должны у них учиться, брать с них пример и следовать их советам, а они должны о нас заботиться и защищать" — но не дай вам бог дискредитировать себя как Учителя в их глазах, как в той истории это сделал Хрущёв!

Ну, будем проблемы решать в порядке их возникновения. Посмотрим пока, как удастся Корею с Синцзяном интегрировать — ну а дальше и при успехе, отчего нет? Если карта СССР здесь, сильно отличается от карты там — и дело не только в новых территориях. Украинской ССР так нет совсем — есть Украинская АССР в составе РСФСР, без южных и восточных областей (населенные этническими русскими, отошли в РСФСР), и Западенщины (поскольку жители Галиции, это совсем другой этнос, отличающийся от украинцев даже по языку и вере — они здесь живут в отдельной Галицко-Волынской ССР). Прибалтика здесь одна союзная республика, но с тремя автономиями внутри, причем вместо литовских Вильнюса с Каунасом и латвийского Даугавпилса — белорусские Вильно, Ковно и Двинск (по итогам Великой Отечественной, припомнил товарищ Сталин прибалтам их коллаборционизм, и решил наградить белорусский народ, имеющий несомненные заслуги и исторические права на те территории). Калининградская область включает в себя и Мемель (не Клайпеду), как этнически родственный край, и граничит с Белоруссией. Словацкая ССР, со столицей в Братиславе, это разговор отдельный.

А уж Проливы с Царьградом (бывший Стамбул), это такое сейчас! Сколько веков русские цари о том мечтали — а мы взяли в сорок четвертом, это что ж выходит, все три Рима сейчас в лагере коммунизма, под рукой товарища Сталина? Флотские тоже довольны, свободный проход в море Средиземное, ну а Черное стало нашим внутренним. А в остальном, сплошные проблемы. Население в Стамбуле, на момент присоединения к СССР — помимо турок, около ста тысяч православных греков Константинопольского Патриархата. После это число еще увеличилось — из-за того, что разъяренные турки, не имея возможности навредить нам, в привычной уже своей манере устроили великий погром и резню своих же граждан — греков с армянами (потому что православные) и евреев (просто заодно, "как всегда"). Тех и так в азиатской части Турции проживало совсем немного, а теперь и вовсе не осталось, все перебрались или в СССР, или в Грецию, или как раз в Константинополь. Еще два региона в Турции были населены почти сплошь греками — архипелаг Принцевы острова в Мраморном море и острова Тенедос и Эмброс в Эгейском — эти острова тоже были присоединены к СССР к немалому удовольствию Константинопольского Патриарха, собравшего теперь всю свою паству из Турции под покровительством дружественного к православию государства. И на юге турки потеряли бывший Санджак Александретта, аппендиксом отходящий от остальной Турции на юг вдоль восточного берега Средиземного моря — его передали Сирии, и, когда туда стали возвращаться изгнанные незадолго до войны местные жители — арабы и армяне — то уже "понаехавшим" туда туркам пришлось бежать обратно в свою Турцию...

И возник логичный вопрос — к какой из республик СССР, зону Проливов присоединить? Да еще и Народная Греция (напомню, что здесь она входит в наш социалистический лагерь!) захотела, чтобы был референдум, как вы, советские, в Восточной Европе территории делите, за что население Константинополя проголосует. На это уже мы согласиться не могли, из-за важного стратегического значения той территории — и возник некоторых холодок в отношениях Народной Греции и СССР. Усугубленный еще и церковным спором — ладно, Айя-София уже мечетью не была, ее в музей еще Ататюрк разжаловал — однако Русская Православная Церковь (в лице Московского Патриархата) высказала явное желание вернуть Святой Софии статус действующего православного храма, и советское правительство поначалу не возражало. Что муллы в Мекке завопили как тысяча котов, которым одновременно прищемили хвосты, этого можно было ждать — но и Константинопольский патриархат возмутился, решительно предъявив права на владение Святой Софией. Тут даже товарищ Сталин не выдержал, заявив:

-Константинополь освободила Советская Армия, за него уплачено нашей кровью. А вы там были где?

Тут, надо отдать ему должное, Константинопольский Патриарх извинился, сказав, что, разумеется, Православная Церковь Константинополя испытывает глубокую благодарность к СССР за освобождение от турок, но Святая София все же исторически принадлежала ей, да и находится сейчас на территории константинопольской общины, где нет прихожан Русской Православной Церкви, так что передавать собор ей — просто бессмысленно, хотя СССР, конечно, и имеет право это сделать, но зачем владеть собором без паствы?! Московский Патриархат после этого тоже несколько смутился — хотя и высказал осторожное мнение, что прихожане могут и подъехать... Однако в итоге в переговорах двух Патриархов было решено пока что сохранить статус-кво. Касаемо Софии было решено — не доставайся пока никому, пусть так и будет в статусе музея. Но угроза "водрузим на Софии крест, снесем минареты" с тех самых пор не однажды была нашей картой на столе переговоров с исламистами.

А территория Проливов, это область РСФСР — по примеру Калининграда. Хотя большая часть советских людей там — это те, кто по службе. Чтоб закончить с делами церковными — Народная Греция умудрилась "охладить отношения" не только с нами, но и с Константинопольским Патриархатом. Дело в том, что еще семьдесят лет назад Константинополь объявил схизматиками — Болгарскую Православную Церковь, а Московский этого не поддержал, из-за чего между Московским и Константинопольским Патриархатами все это время тянулся долгий спор. И вот теперь Константинополь, наконец, примирился и с болгарами, сняв с них статус схизматиков, и с Московским Патриархатом, уладив и это старое дело. Однако это примирение не понравилось уже грекам, которые в отместку отказались выплачивать Константинопольскому Патриархату обычную регулярную субсидию, которой Афины с давних пор его поддерживали. Патриархат Констнтинополя оказался бы в затруднительном финансовом положении (несмотря на свое почетное положение в Православной Церкви, после долгой жизни под властью турок он сейчас был отнюдь не богат, а очень даже наоборот), но... Сталин, не моргнув глазом, сообщил, что Советский Союз берет выплату этой субсидии на себя — для СССР это мелочь. Так Константинополь полностью вырвался из-под долгого влияния Греции и, похоже, попадет теперь под наше влияние. Греки потом сообразили, какую глупость сморозили, да было уже поздно.

Кубинский проект (код Зеленая ящерица, как я уже упомянула) — в работе. Товарищ Че идеей проникся и наши планы уяснил. А мама его, вместе с доном Педро улетела назад в свою Аргентину — тоже озадаченные, по отвлекающей операции там. Поскольку, по замыслу, утвержденному Сталиным, полыхнуть должно одновременно, не на одной Кубе — чтоб США (до сих пор увязшим во Вьетнаме) жизнь медом не казалась. И именно этим летом — пока в Белом Доме еще сидит Эйзенхауэр (уже смирившийся с тем, что нового срока ему не видать). Хотя если удастся разжечь не одну Кубу, а еще половину латиноамериканского континента, вот будет в Вашингтоне истерика! Как бы и правда, не началось по-крупному — если США ощутят себя прижатыми к стенке?

И потому, проекту Ласточка у нас дан зеленый свет. Для начала, установили, что по указанному адресу в городе Де-Мойн действительно проживает семейство Смитов, в том числе и Аманда, 1942 года рождения — в конкретику не посвящена, заграничные операции это не наше занятие, но полагаю, несложно устроить, чтобы наш агент (с легендой частого детектива или репортера) посетил тот город и проверил информацию. И наша первоначальная идея была, опубликовать в номере Лючии письмо той американской девочки, вместе с нашим ответом.

-Дорогая Аманда, мы вовсе не собираемся нападать на вашу страну. Но наша история нас научила — сражаться насмерть за свое право выбора, и за выбор наших друзей. Если Вьетнам хочет быть с нами, что никак не угрожает вашей стране — то почему ваша страна хочет принудить вьетнамцев в вашей свободе и демократии? Равно как и Китай — но и там, мы применяли атомное оружие лишь в ответ на ваше. И мы будем воевать с вами — только в случае, если вы объявите нам войну.

Если вас не убедили эти слова — то я уполномочена заявить, от лица Правительства СССР, что вы можете сама (в сопровождении членов твоей семьи, по их усмотрению) посетить нашу страну — наше посольство и консульства в США получат соответствующие указания.

С искренним уважением. Лючия Смоленцева.

Это напечатано в Лючии, которая уже доставлена подписчицам, поскольку праздничный номер, посвященный 8 марта. Однако Пономаренко (с подачи Елизарова) решил, что максимальная огласка пойдет делу лишь на пользу. А потому, и в сегодняшней газете Правда, пусть и не на первой странице, есть рассказ об этой истории — и также приведены и письмо Аманды, и наш ответ. А мы, уже по американской прессе, сможем проследить за развитием ситуации. Надеюсь, эту девочку их патриоты не линчуют?

Утверждать все, на самом верху (включая текст нашего ответа) пришлось мне. Окончательное же решение принял сам товарищ Сталин, сказав:

-Ну, если там Андропов с аналогом Аманды хотел встретиться, то... Действуйте, Анна Петровна. Правда, еще вопрос, решится ли приехать эта Мамлакат?

Это он вспомнил ту историю тридцать шестого года — фото в газете, Сталин держит на руках узбекскую девочку, самую лучшую сборщицу хлопка. Вот только в реальности ее звали — Энгельсина Маркизова, и была она не узбечкой, а буряткой, дочерью Ардана Маркизова, наркома земледелия Бурят-Монгольской АССР. При приеме в Кремле делегации от той республики, вручила Вождю букет, а он взял ее на руки — что было увековечено на фото. Ну а после — через год ее отец оказался врагом, а мать была сослана в Казахстан (не в лагерь, врачом в больнице работала, умерла на дежурстве), и дочка с ней. Энгельсина была полностью реабилитирована там в пятьдесят шестом, вернулась в Москву, поступила в МГУ, стала доктором наук, работала в Институте Востоковедения, и даже в МИД, на Воронеже нашлось даже ее фото вместе с Джахарвалом Неру (причем юмор, что на ноуте некоего демократа Родиона Безножикова, в разделе преступления сталинского режима). Ну а тут, сам товарищ Сталин, оценив ее кандидатуру (наряду с прочими, в особом списке) сказал в ней есть потенциал — и был Энгельсине Маркизовой дан зеленый свет гораздо раньше (конечно, под нашим присмотром), сейчас она МГУ уже окончила (тот же факультет востоковедения), работает в том же Институте — и посмотрим, как далее себя проявит.

Ну а Мамлакат Нахангова (в разных источниках, узбечка, или таджичка) — Вождя вблизи и не видела. Поскольку то фото стало мемом (как сказали бы в следующем веке), то тогда в тридцать седьмом было решено его не изымать, а сменить героиню, вот и нашли кандидатуру. Сам же товарищ Сталин ту историю вспоминать не любил, и упомянул о ней сейчас не иначе как с контекстом, ну раз надо, значит надо — для правильной картины. Но я, понятно, о том промолчала. Да и правда, вопрос, решится ли эта Аманда приехать — да еще для встречи с самим Сталиным? Ведь, судя по тому, что в США про нас пишут — мы тут ее просто зажарить и съесть можем, как дикари.

Смотрела я их фильм про призраков джунглей — мы же по службе должны знать, что они про нас пишут и снимают? Вместе с мужем и еще четой Смоленцевых и Валей Скунсом — в роли военных консультантов. Хотя в этом аспекте, вот как будет по-английски козьмакрючковщина, одним ударом — десятерых? С точки зрения кинематографической — подражание Индиане Джонсу, но до оригинала сильно не дотянули. Что не помешало этому фильму (за неимением лучшего!) стать очень популярным в США и Европе.

Но зачем они туда еще и Лавкрафта приплели — древнюю цивилизацию Предтеч, из руин которой, оказывается, "эти злобные русские" — то ли в союзе с нацистскими колдунами из Ордена Аненербе, то ли взяв уже у нацистов как трофеи (по фильму это так до конца и не ясно) — добыли секреты технологий, опережающих этот мир на тысячи лет, в том числе и ту, что позволяет делать объекты невидимыми? А во вьетнамских джунглях, заброшенный храм (или научный комплекс) Предтеч (из-за чего русские во Вьетнам и влезли!) — и в этом храме еще активны Стражи (то ли биороботы, то ли механизмы). Только денег на реквизит пожалели, а компьютерных спецэффектов еще нет — и вышли чудища откровенно плохо, резиновые куклы невооруженным глазом можно различить!

Юрка с Валей под конец откровенно ржали, комментируя — ну а мне раздумья, какую резолюцию в итоге, запретить к показу в СССР, или все ж дозволить? При бредовости сюжета, снято ведь ярко (драйвово, как бы в будущем сказали) — и наверняка на Западе возникнет культ того, что с фильмом связано: комиксы, картинки, куклы, песни — а затем проникнет и к нам, возбудив желание этот фильм посмотреть. И не выйдет ли, что некоторая несознательная часть нашей молодежи поверит, какие американцы герои и мастера войны — я не считала, но пишут, что за весь фильм мистер Кеннеди убивает 99 русских и 352 вьетконговца, а сам без единой царапины. И молчу уже про финал, где кавалерия из-за холмов (штурмовики ВВС США) жгут советский танковый полк (ага, с танками по джунглям, за парой беглецов гоняться!).

-У этого рэмбо что, чит-код бесконечный боекомплект? — сказал Валя — вот могу заверить, в пробежке по лесу на себе столько не унесешь! У него пулемет, вроде как немецкий МГ, двенадцать кило минимум. Патроны — грамм тридцать за штуку, то есть одна лента, три с лишним кило (звенья тоже что-то весят). Он там расстреливает не меньше десятка лент — кстати, ни разу не видел чтобы он их менял. И генератор невидимости, судя по размерам, явно не пару кило весит, а еще еда и фляга с водой, как там он с красоткой пикник устраивают на привале — да еще и эту мисс тянуть на плече, когда ей дурно. И со всем этим, бежать как спринтер, и не по дорожке, а по незнакомым джунглям — быстрее чем наш спецназ и вьетнамцы, для кого тот лес знаком? Да, а откуда ягуар там взялся, не водятся они во Вьетнаме — кино в Бразилии или Колумбии снимали? Анка, тебе решать — но мое мнение, можно выпустить, с купюрами и комментариями, найдите ошибку. Чтоб и наш зритель знал, какой фальшивкой голливуд кормит народ.

Ну, может так и сделаем. Но лучше все же, чтоб наши советские люди — наше кино смотрели. Как Туманность Андромеды, что уже начали снимать — причем Клушанцеву строго указано, чтоб спецэффекты были на уровне, а не как в оригинале, снятом там — а уж чего стоило архитектуру и транспорт будущего придумать, вот наши молодые гении расстарались, создавая макеты, которые в кадре выглядят как настоящий пейзаж! А еще одежда, интерьеры помещений и предметы быта — чтобы выглядели натурально, как продукты труда людей, пусть и далёкого будущего, для людей, а не по принципу чужеродности — "лишь бы не так, как сейчас", и плевать на всякую логику и соображения удобства.

Пока же — снимаем Партизанку Таню (название окончательно еще не утверждено) — этапный должен быть фильм, в нашем кино. Фильм, где мало показного пафоса — ведь если на экране одни лишь плакатные герои и откровенные злодеи, то зрителю все ясно, и выбор, и оценку ему делать не нужно! А вот так, когда немецкие солдаты, обсуждая письма из дома (да так, что им почти сочувствуешь), говорят среди прочего, вот моя Эльза просит прислать для наших Ганса и Марты, детскую одежду, только без дырок, можно со следами крови — эта обыденность едва не страшнее, чем та сцена, где героиню казнят. И партизаны тоже показаны разными — тот, кто Таню выдал, вовсе не классово чуждый, не из бывших, а такой же комсомолец, до войны на собраниях правильные слова говорил, потому что так положено, и в диверсионный отряд записался, потому что так надо, как все — а на чужой территории сообразил, раз за немцем сила, то надо служить ему, и скорее переметнуться, чтоб сильно не наказали. И жители деревни тоже, в ту первую зиму далеко не все и не всегда были за наших, а смотрели, примеривались, с кем будет лучше — и правдивой выглядит та сцена, где женщины пойманной партизанке плюют в лицо — тварь, хотела наши дома поджечь, немцы пришли и уйдут, а нам куда на морозе?.

Честно признаюсь — чтоб это все утвердили, мне столько сил и нервов пришлось положить! Но Пономаренко был за, и Сталин согласился. Сказав:

-Про героев вы и там снимали много — не помогло. Но герои всегда в меньшинстве. Пусть простые люди про себя посмотрят и себя узнают. И поймут, что будет, если за героями не идти.

Люся хотела сняться в главной роли — не получилось. Поскольку она же и в Андромеде, над которой уже начата работа (хотя основные съемки пройдут летом в Крыму). И партизанкой Таней стала Люба Шевцова (напомню, что здесь, когда Краснодон освободили раньше, молодогвардейцы все живые). Тем более что она в Молодой Гвардии, снятой здесь, уже играла — саму себя! И надеюсь, что она помнит мое напутствие в году позапрошлом, на съемках Жаркого лета сорок четвертого, про киевский мятеж — где она играла уже мою героиню в реале! (прим.авт. — см. Союз нерушимый). Ну а Люся будет Низой Крит в фильме по Ефремову. А вот на Веду Конг есть очень интересная кандидатура... нет, не я, у меня времени нет!

Ой, а что там на сцене творилось? За своими мыслями, я туда почти и не смотрела! А Лючия уже объявляет, как всегда в завершение — все желающие могут подойти к тем столикам и оставить заказ на выбранные модели. Народ в зале пришел в движение — ну, мне спешить некуда, я после у тебя в кабинете, Люся, сама выберу, если мне понравится что-то.

А это еще что такое? Вижу Вальку, внизу у колонны стоит, вместе с некоей польской пани. Мило беседуют, улыбаясь друг другу. Откуда она тут взялась — хотя, афиши по всей Москве были развешены, и билеты продавались свободно. А ведь, хотя признано официально, что гражданка Станислава Бельковская не виновна в том, что год назад в том же городе Львове произошло (прим.авт. — см.Красный бамбук), но осадочек-то остался?

Тамары Корнеевой нигде не видно — но если ее в зале и нет, узнает очень скоро, девчонки расскажут. И снова прибежит ко мне, прося принять меры — она его совратила, подлая тварь.

И чего Вале надо? Скоро сорок мужику, а семьи нет! И Тамара, что по нему сохнет — вполне наш человек: и красавица, и комсомолка, и боевой товарищ — ну ничем не хуже Маши, которая погибла. Так совет вам и любовь — но нет, отыскал какую-то пани, которая к тому же старше Тамары на десять лет! Приказывать никому я конечно не буду — но обязательно спрошу наедине и неофициально:

-Валя, у вас что, и правда серьезно? Ну что в этой пани такого — чего в наших девчатах нет?

Станислава Бельковская.

Я совсем не героиня. Не стремлюсь изменять несовершенный мир. И совершенно не понимаю таких, как Софья Перовская или героиня Тургенева, переступившая порог. Хочу всего лишь любить и быть любимой — найти свое крохотное счастье. Но также остаюсь католичкой, если не по вере (трудно в наш научный век считать, что где-то есть семь хрустальных сводов, над которыми рай), то по духу. Анджей, с которым меня обвенчали, сгинул в безвестии в сентябре тридцать девятого, мы были женаты всего две недели, и с тех пор прошло почти семнадцать лет. И были мужчины, с которыми я могла бы... но я представляла, как вдруг Анджей вернется, и что я ему скажу? Может, Бога и нет на небе — но есть установленный им Закон, который я обязана соблюдать, не для кого-то, а для себя самой.

Война... для кого-то подвиги и слава, а я не хочу вспоминать о тех годах. Затем был Львов, где я жила с братом Яцеком, заботясь о нем как старшая сестра — может, он был и гений, но такой непрактичный! Ну а моей отдушиной были книги (которые я покупала на барахолке — довоенная библиотека нашей семьи погибла). Может, я и маленький человек, которого несет, как щепку в потоке, или листок на ветру — но я хочу хотя бы видеть и понимать, куда и к каким берегам?

Потому я и мечтала поступить на исторический факультет. К сожалению, Яцек этого совершенно не понимал, и даже считал меня дурой! Тогда я ездила в Москву, узнать насчет поступления в МГУ — и возвращаясь, в поезде встретила того, кого называю пан инквизитор. Не зная, что в это время Яцек по глупости ввязался в политику, что вызвало недовольство властей! (прим.авт. — см.Красный бамбук).

Меня выгнали из квартиры, без вещей. И не было и речи об университете. Но что это было, в сравнению с Яцеком — которого арестовали и отправили в Сибирь! Я должна была, по трудповинности, мести улицы, чтобы не умереть с голода. И все мои прежние знакомые, и даже те, кого я считала подругами, отвернулись от меня — забавно, что одни сделали это, видя во мне не до конца изобличенного врага народа, а другие напротив, считали меня подлой тварью, купившей свою свободу ценой предательства: как еще объяснить что меня не тронули, как других, кто был с Яцеком в Белом Орле (вовсе не какое-то тайное общество, а всего лишь мирный кружок любителей польской культуры!). Я ощущала себя как прокаженной — и когда мне посчастливилось снова встретиться с паном инквизитором, приехавшим в Львов, я просила его как о милости, чтобы меня отправили туда же, куда Яцека.

А вместо этого получила — полное отпущение грехов! Вместе с билетом в Москву и правом сдать экзамен в МГУ — и я точно знаю, что к этому был причастен пан инквизитор, потому что вместе с документами мне передали деньги от него, вместе с запиской, этого хватит вам на первое время?. Однако же я не восторженная гимназистка, какой была когда-то, и знаю, где бывает бесплатный сыр — а потому, я не тратила его деньги, ну только совсем чуть-чуть. Хотела вернуть их ему, бросить в лицо, как знак своей свободы, но когда я встретилась с ним снова, чтобы это сделать — кончилось это тем, что мой долг увеличился ровно вдвое, а я стала обладательницей целой кучи нарядов из итальянской моды Лючии Смоленцевой. И я не могла отказаться, потому что это выглядело бы просто неприлично — вы, пан инквизитор, мастер интриги!

Высшее образование в СССР — платное. От оплаты однако избавлены те, кто поступали не сразу после школы, а отработав на производстве — вернее, плата снижается в зависимости от стажа и близости профессии к выбранной специальности. И оказалось, что мою работу техперсоналом в Львовском университете зачли, да в такой мере, что я не платила за обучение ничего! Стипендия была невелика, но и расходы (при проживании в общежитии и еде в столовой), тоже. В январе же случилось чудо: мне официально сообщили, что мое выселение было незаконным, а значит мне положена компенсация — и я стала обладательницей двухкомнатной квартиры в Москве, взамен отобранной львовской жилплощади!

В новом районе Черемушки — который сейчас застраивался панельными кубиками в пять этажей. Третий этаж, лифта нет, но подняться совсем не сложно — потолки такие низкие, что я могу дотянуться рукой. Комнаты совсем крохотные — даже вместе, меньше одной в общежитии (где я до того жила вместе с еще тремя девушками). Однако наличествовали и отдельная кухня (с газовой плитой), и ванная, и прихожая — характерная советская черта, дать людям пусть и по минимуму, но все необходимое. Сразу после вселения я получила контейнер из Львова — вещи, что стояли в моей прежней комнате, чья конфискация была признана незаконной: диван, шкаф, столик, книжные полки, и самое главное, мои книги! Неудобством лишь было, что если общежитие находилось совсем рядом с новым зданием университета на Воробьевых Горах, то теперь мне надо было рано проснуться самой, не надеясь на соседок по комнате, идти к остановке (через пустырь, по которому иногда мела такая метель, что меня едва не уносило!), и ехать в переполненном автобусе (мимо бывшей усадьбы Воронцова до Ленинского проспекта, затем по нему, поворот на Ломоносовский и до Вернадского). Но все же это было моя территория, где я одна была хозяйкой!

Однако же я не могла жить спокойно. Потому что в том счастье, что на меня свалилось, я видела длинную руку пана инквизитора — но не могла понять, чего же он от меня хочет. И эта неизвестность страшила — наконец я снова захотела найти этого человека и прямо его спросить. Я не знала его адреса — но помнила, что его пассия постоянная клиентка (или даже сотрудница) дома итальянской моды. И когда я увидела афишу об очередном показе — лишь делом техники было достать билет (о деталях промолчу).

Странно — я боюсь и почти ненавижу этого человека, однако с беспокойством думала, что мне надеть на возможную встречу с ним. Вечернее платье, меховое манто — кстати, из подарков пана инквизитора в прошлый раз! — и самую нарядную шляпу, широкополую и с вуалью, немного не по сезону и погоде, но до автобуса как-нибудь добегу. В зале с удовлетворением отметила, что мой наряд явно не самый худший. Хотела сразу же отыскать среди публики пана инквизитора — но не сумела, прежде чем началось представление.

Это был не просто показ — когда манекенщицы дефилируют по подиуму, показывая наряды! А целый спектакль — вот, под музыку из утреннего радио девушки будто собираются на работу или учебу, при этом позволяя зрителям рассмотреть свои платья со всех ракурсов. Затем надевают пальто или накидки, примеряют шляпки, берут сумочки и зонтики, выходят за кулисы и тут же возвращаются — а в это время на стене позади, как на экране в кино, появляется изображение улицы, ярко светит солнце (лампы сверху), и звучит песня про Москву. Девушки проходят по сцене, скрываются за кулисами — а им навстречу выходят другие манекенщицы. Это длится несколько минут, затем верхнее освещение становится тусклым, будто тучи на небо набежали (но сцена хорошо освещена лампами снизу), гремит гром, сверкает молния, световые блики бегут вниз по экрану, как дождь (видела уже похожее на танцах, светящийся и крутящийся шар с отверстиями, под потолком), ветер треплет одежды (вентиляторы за кулисами) — но девушки открывают зонтики (яркие, как цветы) и показывают, что им не страшна непогода.

И так все время — улица сменялась другим фоном, мне запомнился морской берег, волны накатываются с шумом, ветер дует, чайки кричат. В некоторых номерах девушки сами пели под музыку и с микрофоном в руке; иногда появлялись и мужчины — исключительно в роли спутников прекрасных дам. А в завершение, все манекенщицы выстроились на сцене, и по очереди выходили вперед, а ведущая объявляла номер — число, которое я (как любая из присутствующих в зале) могла после, подойдя к одному из столов в фойе, назвать для покупки или заказа понравившегося мне наряда. Мне запомнилось платье, одно быстрое движение, или порыв ветра — и юбка распускается многослойными лепестками, как невиданный цветок. Ну а платья с накидкой из той же ткани, пришитой к плечам как неотъемлемая деталь, я могла видеть еще на том, прошлом показе, ну а теперь, на иных из зрительниц — по мне, это все же излишняя роскошь, одежда исключительно на выход, в театр или на прием, а не на тот случай, когда туда надо ехать прямо после работы.

Я не обманулась в ожидании, наконец увидев — того, кого искала. О, счастье — в этот раз он был один, без своей миледи! Когда я к нему подошла, он даже не удивился, как мне показалось. И пока я думала, как начать беседу, он перехватил инициативу, пригласив меня в буфет. Я согласилась — ведь не разговаривать же нам о таких вещах, стоя посреди толпы?

Буфет в доме итальянской моды как настоящий ресторан — с таким же комфортом и блюдами. И конечно, ценой — но оплачивал заказ пан инквизитор, как подобает истинному кавалеру. А я даже не могла выразить пренебрежение, сказав например — какая мерзость, эта масляная рыба! — потому что рыба в действительности была очень вкусной, и вообще... кто жил на стипендию, меня поймет! И как-то так получилось, что вместо прояснения отношений у нас вышла милая беседа, пан инквизитор интересовался, как я живу, всем ли довольна, не обижает ли меня кто — причем он знал про мою новую квартиру, значит это тоже его рук дело? Затем он спросил, не выбрала ли я что-то из сегодняшнего показа — так наверное, запись завершилась уже?

-Пани Стася, а зачем нам туда идти? — сказал он — Лючия сама вам подберет, мне не откажет. И не беспокойтесь — вы меня этим совершенно не разорите!

Глава этого модного дома — боится страшных инквизиторов из Партийной Безопасности? А ее манекенщицы — я ведь не наивная девочка, и знаю, кем были, например, актрисы лучших театров, для сильных мира сего? И если вы так с самой Лючией — то тем более к вашим услугам, пан инквизитор, будет любая из красавиц, что сегодня дефилировали по сцене. Зачем же вам нужна я, почти старуха, мне уже тридцать пять! Но я трусливо промолчала не решилась — я не из тех героинь, кто бросают гневные слова в лицо своим палачам!

И было все, как он сказал — Лючия (образец для подражания всех женщин СССР!) была с паном инквизитором весьма любезна. Как и со мной — помня наше прежнее знакомство, или из-за моего статуса спутницы пана инквизитора? В итоге же — я, поначалу желая приобрести лишь булавки для удержания моей шляпки (едва не лишилась ее сегодня на ветреном пустыре), стала обладательницей еще целой кучи красивых вещей. И мне это не стоило ничего — пан инквизитор оплатил мой счет, а затем сам предложил отвезти меня до квартиры.

-Ну куда вы, такая нарядная, и с такой ношей, в автобусе? Да и поздно уже. А вам завтра рано вставать.

У него был черный ЗИМ — в таких автомобилях ездят лишь большие чины. Вдвоем там было даже неуютно — такому человеку наверное, положены по штату и личный шофер, и охрана, и секретарь-адъютант? Было уже темно, мела поздняя метель — да, мне было бы неприятно стоять сейчас на остановке, да еще с покупками. Мы быстро доехали, он помог мне донести вещи до двери. Я уже с беспокойством думала, достаточно убралась ли я в своей квартире. И хорошо, что на постели свежее белье — если это будет платой за все, что на меня свалилось, и избавит от тревоги, пусть будет так!

А он даже не стал входить — повернулся и ушел, как только я переступила порог.

Что вы творите со мной, пан инквизитор? Играете как кот с мышью! Лучше съешьте меня сразу — это будет лучше, чем неизвестность!

Э.Теллер, профессор Калифорнийского университета. Интервью, опубликованное в Вашингтон пост.

Полгода назад русские взорвали на арктическом полигоне термоядерную бомбу, как было некритично и многократно процитировано нашей прессой, "невероятной разрушительной силы". Как и разработанное научным коллективом под моим руководством наше собственное термоядерное устройство, которое мы также испытали в прошлом году на атолле Бикини, эта так называемая "The Tsar Bomba" работает на совершенно ином физическом принципе, чем деление атомного ядра урана или плутония. Супербомбы нового поколения имеют в основе реакцию синтеза изотопов водорода — и главное преимущество этого процесса в том, что если мощность урановой или плутониевой бомбы имеет непреодолимый предел, установленный законами физики, поскольку нельзя увеличить количество атомной "взрывчатки" сверх критической массы, в которой реакция начнется самопроизвольно, а значит, под взрыв такой бомбы первыми попадут её же создатели, — то силу водородных бомб можно увеличивать практически безгранично. На этом пути есть некоторые проблемы, но они не носят принципиально неразрешимого в рамках законов природы характера — это именно инженерные задачи. Нам, физикам, теория сверхмощного термоядерного взрыва известна уже давно. Так что русская сверхбомба представляет собой всего лишь воплощенную "в металле" хорошо знакомую нам технологию.

Проблема не в том, что русские уже имеют такие супербомбы, пригодные к применению, на вооружении своей армии — и более того, я подозреваю, что они имели их уже пять с половиной лет назад, хотя и более слабые — поскольку то, что они сбросили на Шанхайский порт, по силе взрыва скорее соответствовало именно водородному, а не атомному заряду. Проблема в том, что космические ракеты, если они будут использованы для доставки этих супербомб к цели, перехватить практически невозможно! Пока русские отправили на орбиту, с последующей мягкой посадкой, безобидную капсулу с собакой — но это именно пока! Точно так же, как они сами официально заявили, мощь их бомб пока что ограничивается эквивалентом пятидесяти мегатонн тротила. Но, как я объяснил выше, создание водородных супербомб в сто, двести, в пятьсот мегатонн, в гигатонну и даже в десять гигатонн — вопрос чисто технический, лишь вопрос времени и ресурсов. И также, нет гарантий, что невозможно в перспективе сделать такой заряд в массогабаритах подъемных для ракеты, или же построить специально для него суперракету, способную сначала вывести его на орбиту, а затем, в нужный момент, поразить любую цель на Земле! А может, эти технологии уже известны Сталину — и он сейчас штампует это дьявольское оружие сотнями и тысячами?!

Мой научный коллега и одновременно идеологический оппонент, Роберт Оппенгеймер, вместе с несколькими примкнувшими к нему американскими, британскими и французскими физиками-атомщиками, выражает мнение, что Соединённым Штатам вовсе не следует разрабатывать и принимать на вооружение сверхмощные водородные боезаряды. Аргументируют они это тем, что такую супербомбу бесполезно применять на поле боя привычной нам войны, ведущейся по правилам цивилизованных народов — ибо на стороне противника просто нет военных целей, для уничтожения которых потребна столь избыточная мощь, — в то время как неизбежные гигантские сопутствующие потери гражданского населения, хоть и вражеского, однозначно будут расценены людьми свободного мира как акт чудовищного геноцида и козырь для противной стороны в идеологической и пропагандистской борьбе. А потому, лучше, вместо каждой такой супербомбы, сделать побольше "стандартных" атомных, или меньшее количество "малокалиберных" водородных.

Боюсь, что у моих коллег-оппонентов не хватает духа открыто признать — что так оно и есть! Что водородные супербомбы, способные мгновенно испепелить густонаселённый мегаполис, округ или даже целый штат, и меньше чем за полчаса доставляемые неперехватываемыми межконтинентальными баллистическими ракетами на другое полушарие планеты — это не оружие войны, а орудие геноцида, террора и шантажа! Подобно тому "кантонскому ультиматуму", что был предъявлен нам в Китае в прошлом году, и, весьма вероятно, будет предъявлен в этом году британцам по вопросу Гонконга — "сдавайтесь или сгорите"!

Да, это воистину абсолютное оружие дьявола — ибо оно разрушает все существующие оборонительные рубежи в мире! И если СССР все еще считает себя цивилизованной страной — то он, во исполнение последней воли великого Эйнштейна, обязан немедленно предоставить человечеству всю информацию об этом оружии, чтобы затем международная комиссия из самых авторитетных экспертов дала квалифицированное заключение, должно ли это оружие быть уничтожено и впредь поставлено под абсолютный запрет, или полностью передано в распоряжение международного органа контроля под эгидой ООН. Отказ же Советов принять эти разумные, с точки зрения всех людей доброй воли, требования — де-факто означает объявление ими войны всему цивилизованному миру, пока отложенной на какой-то срок, но оттого обещающей стать еще более разрушительной. А потому, если русские не примут эти условия — мы должны быть готовы к войне!

Большой всеобщей войне, где уже не будет таких понятий как "гражданские", "некомбатанты" и "безопасный тыл" — потому что когда русские коммунисты получат много ракет с гигатонными Бомбами, или запустят на орбиту уже не милых собачек, а космический дредноут, несущий эти Бомбы в любое место нашей планеты, то Свободному Миру просто придет конец! Сами понятия "демократия", "свобода", "религия" и "собственность" сгорят вместе с их адептами в пламени термоядерного пожара и окажутся навеки вычеркнуты из человеческого языка. Над свободными народами осуществят геноцид, превосходящий Холокост Гитлера, а тех, кто сдастся и примет "кантонский ультиматум" — погонят в рабство колхозов и лагерей. Коммунизм настанет по всему миру — и уже не останется силы, способной его свергнуть!

Я призываю Правительство и народ Соединенных Штатов осознать надвигающуюся опасность и вложить все усилия, не жалеть ни денег, ни времени, ни ресурсов, ради того, чтобы описанная мной катастрофа не случилось!

Я читал доклад Комиссии Гилмора — если даже те сведения, к которым мне был предоставлен допуск, правдивы, то происходящее в нашей ракетно-космической программе нельзя назвать иными словами, чем глупость и преступление! Я хотел бы спросить у тех политиков, кто в свое время отказался обеспечить должное финансирование и ресурсы нашим ученым и инженерам, равно как и у тех чинов на местах, кто вместо исполнения служебного долга погряз в мелочной бюрократии и междоусобных дрязгах — вы на кого вообще работаете, на нашу страну, или на ее врагов? Или вы хотите, чтобы судьба Соединенных Штатов и американского народа, как и других народов Свободного Мира оказалась в руках тирана, перед которым Аттила и Чингисхан, невинные младенцы?!

Я верю, что этого не случится. Что в американском народе еще сохранился дух великих борцов за независимость и свободу, смелых пионеров-первооткрывателей, позволяющий выжить и победить. Что мы все сумеем достойно ответить и на эту угрозу. И что Соединенные Штаты будут в этом примером для всех народов Свободного Мира!

Пари матч. Карикатура, после перепечатана многими европейскими газетами.

Сталин в образе и доспехах Чингис-хана, держа в руке ракету, как копье. Перед ним лежит Америка, в виде статуи Свободы, раскинувшей ноги.

Подпись — убейте меня быстро и без мучений.

Вашингтон пост. Карикатура, после перепечатана американскими газетами.

Сталин в том же образе — а перед ним лежит Марианна-Франция, в той же позе.

Подпись — 1814, 1870, 1940. Расслабиться и получить удовольствие от русского и германского насилия — это уже привычка!.

Из выступления Представителя США в ООН, 8 марта 1956 года.

Не прошло еще и двенадцати лет, как в многострадальном Старом Свете завершилась Великая война, принесшая неисчислимые бедствия — как там снова сгущаются тучи военной грозы.

Моя страна, Соединенные Штаты Америки, помнит, какую помощь оказала нам Франция во время нашей славной революции, освобождения от деспотии. Франция сегодня, это последний оплот свободы и демократии в Европе — и судьба этой страны не безразлична нам. Мы крайне обеспокоены кризисом во франко-германских отношениях, грозящих вылиться в новую войну. Мы с тревогой наблюдаем, как армия ГДР, под командой таких печально известных лиц, как Роммель, Гот, Гудериан, концентрируется на французской границе, в полной готовности к вторжению, имея многократное превосходство над французской армией, даже без учета находящихся на территории ГДР советских войск. Положение Франции сейчас подобно беззащитной жертве, которую в темном переулке встретили два бандита, вооруженные до зубов. Моя страна не может оставаться безучастной к готовящемуся разбою — и заявляет, что в случае войны окажет Франции поддержку, вплоть до прямой военной помощи.

Войны однако не будет, если ГДР и СССР примут французские мирные инициативы. Которые моя страна считает полностью справедливыми — и, в случае их принятия, могущими гарантировать мир Европе на многие десятилетия.

Если же эти предложения будут отвергнуты советской и германской стороной — вся ответственность на возможные последствия ляжет на Москву и Берлин.

Ответ Представителя СССР в ООН.

В ответ на выступление моего американского коллеги, я хотел бы напомнить всей аудитории о содержании упомянутых французских мирных инициатив, которые и вызвали столь резкое неприятие правительством ГДР, что мой коллега назвал это европейским кризисом.

Пункт первый — уплата ГДР репараций французской стороне, причем за обе Великие войны. Однако Франция добровольно вошла в Еврорейх, то есть приняла на себя свою долю ответственности за преступления гитлеровского режима, а значит, юридически, изменила статус из жертв преступления в сообщники — тогда о какой репарации может идти речь? Или же, давайте тогда поднимем и вопрос о репарациях со стороны Франции, как члена Еврорейха — в пользу СССР, США, Англии, а также всех стран, пострадавших от нацистской агрессии. Насколько мне известно, в этом качестве Франция пока не заплатила ни франка — тогда как она может требовать репарации себе? Что же касается репарации за Первую Великую войну — то разве ГДР объявляла себя правопреемницей Кайзеррайха? И странное дело происходит с суммой французских претензий — я напомню, что еще год назад в Париже озвучивали размер в 5 миллиардов, теперь уже тридцать? Ну а отдельные представители бульварной прессы уже вопят о триллионе репараций — получив которую, каждый француз может жить как рантье (смех в зале).

Пункт второй — по сути, разоружение ГДР. Одностороннее сокращение Народной Армии, и вывод из ГДР советских войск, поскольку из Франции выведены части Армии США. Замечу лишь, что приведенные выкладки, показывающие французскую военную слабость, недостоверны — на каком основании в них не учтены французские вооруженные силы на заморских территориях, а также кратное превосходство ВМФ Франции над Фольксмарине ГДР? Главное же — Франция активно развивает собственную атомную программу, и в самом ближайшем времени может стать еще одной ядерной державой! И что тогда — уже ГДР может на полном основании заявить о подавляющем французском превосходстве? Итого, среди стран Атлантического союза, будет целых три обладательницы ядерного оружия — а среди участников Московского договора, только СССР — вот отчего советские войска вынуждены находиться на территории наших союзников, в качестве гаранта их безопасности. Замечу также, что Франция, как бывший член Еврорейха, вообще-то должна находиться под ограничениями, запрещающими ей создание наиболее разрушительного вооружения — однако этот договор не был ратифицирован как раз представителями США и Англии.

И пункт третий — категорическое требование безопасной границы по Рейну! То есть, требование к ГДР передать Франции часть своей территории — без всяких оснований, потому что мы так хотим. Простите, но в истории войны начинались из-за меньшего. А если, в свою очередь, ГДР решит что безопасная граница с Францией должна проходить сильно западнее, чем сейчас?

И кто-то может назвать все эти три пункта, мирной инициативой? Это скорее, ультиматум — подкрепленный, я напомню, маневрами французской армии в опасной близости от границы с ГДР! Вызвавшими вполне естественно, ответные меры с германской стороны. А что будет дальше? Военная провокация с французской стороны, крики об агрессии — и вмешательство США, о котором только что объявил американский коллега. И кто при этом хотел войны, кто истинный ее инициатор?

СССР не может считать односторонние уступки со стороны ГДР, путем к миру. И заверяет, что в случае нападения на ГДР любой страны, СССР окажет своему союзнику любую помощь, включая прямую военную. И ответственность за развязывание войны ляжет целиком на те круги Франции и США, кто сочли возможным разговаривать с нашими союзниками на языке ультиматумов и силы!

Аманда Смит, по прозвищу Спарки (Искорка). Де-Мойн, Айова, США.

Пятница 9 марта 1956 года — день, который сделал ее известной всей стране.

Накануне они опять собирались всей компанией. По радио говорили что-то про германский кризис, Европа снова на грани войны — а они, устав бояться, сначала просто болтались по улице, погода была отличная для этого сезона, затем пошли в Парамаунт, на Капитана Блада, давно ждали анонсированную эпопею, и вот вышел первый фильм. В котором было все, как обещано — приключения, красотки, морские бои, драки на шпагах.

-Я думал, тогда уже кольты были — сказал Джо — пиф-паф, и шестеро лежат. А не, один раз выстрелил, и кто кого заколет.

-Зато все по-честному — ответил Боб — а не как, выстрелил в спину или из-за угла. А со шпагой, лицом к лицу — тут слабаком не будешь. Честно — кто сильнее и более умел, тот и победит. Знаете, я вот думаю сейчас, было бы лучше, если б весь этот прогресс ко всем чертям! Ну, ездили бы верхом, как ковбои, сидели бы дома при свечах, и воевали, как во времена Эйба Линкольна — ты в полной безопасности, если тебя не видно на горизонте. Но не боялись бы, что вот идешь, ничего не подозревая — и вдруг вспышка, и нет тебя!

-Вспышка, это если бомба рядом упадет — сказал Том — а в журнале, что я читал, написано еще страшнее. Что при взрыве в сто гигатонн, даже за пределами атмосферы — сама атмосфера в радиусе сотен и тысяч миль превращается в плазму, а на земле температура повышается до сотен градусов. Все горит как в печи — и бежать некуда и прятаться негде, на сотни миль вокруг то же самое. Как в нацистском лагере — где узников в крематории заживо жгли.

Кэти достала папиросу, щелкнула зажигалкой. Аманда поморщилась, почуяв запах марихуаны.

-Кэт, ты опять? Не боишься что твои родители учуют?

-А пошли они ... ! — огрызнулась Кэт — достали уже! Все кудахчут пахали не разгибаясь — чтобы у тебя все было. А что у нас такого есть — дом, за который еще половина не выплачена, и корвет пятьдесят третьего года? Если жить нам осталось — ну пусть даже не год, а десять, двадцать? Хочу прожить ярко — эх, взять бы кредит в миллион, сроком на эти годы, и потратить все до последнего цента, ни в чем себе не отказывая — все равно отдавать не придется! Да, жалко, что сейчас не времена Блада и Арабеллы, чтоб за меня парни на шпагах дрались, а я выбирала, кого осчастливить.

-Я бы тоже хотела в том времени жить — сказала Стефани — только конечно, благородной, а не на плантации! Чтоб за мной кавалеры ухаживали, ну а я лишь... А правда, вот Блад герой, а что Арабелла сделала примечательного — как я в книге помню? Ждала хэппи энда чтоб победителю в обьятия упасть — и жили они долго и счастливо.

-На корабле плавала, без всякого комфорта — ухмыльнулась Кэт — вот думаю, а кто ей там корсет расшнуровывал? А как она там, простите, в туалет ходила? И как ей было, в пышных юбках и по крутой лестнице на палубу взбираться — ведь дамы тогда не носили панталон! А уж какая вонища там стояла от толпы мужиков, не мывшихся месяцами — истинной леди от того мозги отшибало бы больше, чем от моей травки!

-А я бы там не хотела — сказала Аманда — мне мама рассказывала, тогда медицина была ну совсем отстой. Умереть можно было от любой болячки. Ран лечить не умели совсем — если пуля в руку или ногу, то ампутация, ну а в грудь или живот, это смерть. Ну и для нас, Кэт — мама говорила, что раньше для женщины родить и выжить, вероятность была такая же, как у солдата остаться живым после битвы. А дожить до старости — как тому же солдату, до отставки. И даже у королев и герцогинь, умерла при родах было обычным делом!

-Я рожать не буду — сказала Кэт — смысл, если нам столько осталось, дети вырасти не успеют, когда война начнется. Или думаешь, что машину времени изобретут?

-Может и не будет войны — сказала Аманда — Том, а ты что молчишь? Ты ж самый умный, все знаешь.

-Спарки, ребята, без обид — ответил Том — хотел бы я чтоб иначе, но история показывает... Всегда было, если изобрели новое оружие, то обязательно применят. В первую Великую войну были Верден и газовые атаки — но в тылу безопасно: цеппелины с сотней фунтов бомбовой нагрузки, это смешно! Во вторую Великую войну были налеты тысяч сверхкрепостей, когда огненный шторм выжигает Токио — но даже там выжившие оставались. А какой будет третья Великая война — целый континент без жизни? Уцелеют, может, разве что негры в джунглях Африки — которые никто бомбить не станет. Может, еще через тысячу лет цивилизация разовьется, и будут те ученые изучать руины, что от нас останутся, собирать наши кости и пытаться прочесть надписи на надгробиях. Ребята, мне страшно, очень страшно — но я об этом говорю так спокойно, потому что, а что мы можем сделать?

Что мы можем сделать... Аманда подумала про свое письмо. Может, это и пылинка на весах событий — но лучше чем ничего?

А в том фильме ей больше всего запомнился — вовсе не Капитан Блад. Положительный герой, который выглядел и вел себя по всем канонам жанра — и оттого был обычен и предсказуем. По тем же канонам, его антиподом должен быть главный Злодей — но в этом фильме таковым воспринимался не тот высокомерный и наглый испанец, дон Диего, а черная безликая сила за его спиной: монахи-инквизиторы в черных рясах, считающие своим долгом истребление английских еретиков, и испанские солдаты, тоже во всем черном, как воронье, без колебаний исполнявшие приказ убивайте всех — бог на том свете сам узнает праведников — все безликие, лишенные индивидуальности, неисчислимая черная саранча, где на место убитого тотчас становился другой, такой же безликий. Капитан Блад совершал свои подвиги — но из католической Испании шли новые корабли с солдатами и монахами, чтобы обратить весь Новый Свет в свою жестокую веру. Как рассказывали на уроках истории, тогда именно Испания была империей, над которой не заходит солнце, самой богатой (получая огромное количество золота и серебра с заокеанских рудников), и самой сильной, с громадной армией и флотом. И именно предки современных американцев сумели отстоять дух свободы, приняв который сначала восстали все испанские колонии, ну а последние из них, Кубу и Пуэрто-Рико, пришлось освобождать от испанского гнета уже нашим дедам!

А в ту пятницу — уже во время первого урока в класс буквально влетела школьный секретарь, миссис Кларк — и вызвала к себе в кабинет. Аманда недоумевала, за что? В последнюю неделю она не могла припомнить за собой никаких нарушений — даже на тревогах ГО послушно опускалась на колени в коридоре, хотя это ее и бесило, однако она понимала, что Дэвид прав: истерикой сделаешь лишь хуже себе.

-Тебя к телефону! — миссис Кларк протянула Аманде трубку — это из Ассошиэйтед пресс!

Это наверное, ошибка? Но нет, голос в телефоне назвал именно ее имя. А затем спросил:

-Это ты написала письмо в СССР?

Аманда еще не закончила разговор, как в дверь постучали. Это был репортер из Регистра, вместе с фотографом. И Аманде снова пришлось рассказывать свою историю и отвечать на вопросы — и еще в завершение услышать, что вечером представители этой газеты придут в дом Смитов, чтобы сделать иллюстрированный репортаж, который будет в завтрашнем номере. Поскольку уже настала перемена, то в коридоре толпились любопытные — и ученики, и даже кто-то из учителей. Так что очень скоро о поступке Аманды стало известно всей школе!

-Да, я написала мистеру Сталину! — заявила Аманда во всеуслышание (умолчав, что писала миссис Смоленцевой, а самому Сталину так и не осмелилась — а то ещё чего доброго посчитают, что струсила! — да и к тому же, раз Лючия ответила, "от лица Правительства СССР", значит, она как-то сумела показать её письмо и русскому Вождю, и тот тоже прочел и одобрил?!) — ну, потому что я просто устала бояться, что сейчас на нас упадут русские Бомбы и мы все умрем, непонятно за что. И мне надоело каждый раз при очередной тревоге падать на колени, как рабыне перед хозяином. Я просто хотела узнать, почему после той Войны наши народы поссорились и за какие грехи Сталин приговорил всех нас к смерти?

-Надеешься, вымолить у него пощады? — спросила Виктория Райс — а может, ты сама скрытая коммунистка, раз решила написать Самому Главному Злодею? Мне бы такое и в голову не пришло! И что ж ты ему там сообщила, что этот тиран вообще обратил внимание на такую букашку, как ты? Хотя, что можно ждать от той, кто дружит с черномазыми? Отличная из вас парочка — красная крыса и шоколадка!

Виктория появилась в классе с этого учебного года — переехала в Де-Мойн откуда-то с Юга, кажется из Миссисипи. Сразу удивила всех своим невежеством — это общеизвестно, что человек создан Господом по своему образу и подобию, а не произошел от обезьяны! (прим.авт. — в то время в США в южных штатах, как Миссисипи, теория Дарвина была под запретом). А еще, сходу начала вести себя "как и положено благовоспитанной юной леди" (по её же словам) — то есть, "смотреть на всех, как аристократка на своих вассалов"(с точки зрения Аманды и ее друзей). Так часто бывает, когда новенький (или новенькая), чтобы заявить о себе и утвердиться на новом месте, и желая избежать насмешек и нападок от старожилов, начинает "кидать понты" — и перегибает палку, поскольку именно такое поведение как раз и вызывает неприязнь у коллектива, "слишком много выпендриваешься, новичок!". Может быть, Аманда в конце-концов и подружилась бы с Викторией — но подругой детства Аманды была мулатка Стефани, а Виктория Райс откровенно презирала всех цветных, которые "должны знать свое место" (в традициях воспитания "юных леди" на "старом добром Юге"!). Ну а Стефани удостоилась от Виктории звания "плод предательства белой расы" (откуда она вообще нахваталась такого?!). Вот и теперь Виктория, быстро смекнув, кто тут сейчас станет "самой популярной девочкой в школе", не смогла удержаться, чтобы не плюнуть ядом.

-Ты рот прополощи! — огрызнулась Стефани, — а то как его откроешь, вонь такая, что аж слёзы из глаз...

-Что ты сказала?!

-Ага, и уши вантузом прочисти, — громко подбавила Стефани, — а то оглохла совсем!

-Ах ты, грязная... — Виктория готова была начать драку.

-Не тронь её! — вступилась за подругу Аманда.

-Вот! Я же говорила, она красная крыса, раз считает цветных ровней белым! Это же их заповедь, что никаких рас нету, а есть лишь класс — чушь собачья!

-Да уймись ты уже, какая муха тебя укусила... — попыталась урезонить её Кэти.

-А то что? — усмехнулась Виктория, — в полночь из-под моей кровати вылезет Злобный Полковник Куницын и утащит меня в ад?! Или Люцифера влетит в мое окно на своей метле?

Класс хохотнул. Аманде уже откровенно надоело, что эта наглая выскочка и ханжа поносит не только подругу, но и ее лично, да еще при всех, на такое просто нельзя было не ответить в том же тоне! Что ж, как там один гангстер сказал другому в когда-то прочтённом ей детективе, "если тебя посмели незаслуженно обвинить — ну так вернись и заслужи!" :

— Слишком много чести тебе. — Аманда постаралась изобразить на своём лице гаденькую ухмылочку и посмотрела Виктории прямо в глаза, — чтобы попасть в лапы "тех, кто приходит ночью", и уж тем более — к самому Полковнику Куницыну, — это надо ещё очень сильно отличиться. Так что можешь спать спокойно, твоя безмозглая башка уж точно недостойна стать его трофеем.

-А ты забыла, что нам отец Бишоп говорил — коммунисты и те, кто продали души дьяволу, суть одно и то же? И мой папа с ним полностью согласен! Ты разве не хочешь спасти нашу страну от красной и чёрной скверны?

-Ой, какая Жанна д'Арк! — это уже вставила слово Стефани — представляю, какой ты будешь в зрелости: точь в точь как мисс Клак, которая искала "происки сатаны в цвете лент вашей шляпки" (прим.авт. — персонаж романа У.Коллинза "Лунный камень"). Кстати, я каждое воскресенье в церковь хожу, вместе с родителями — а вот тебя я там что-то не видела.

-Мерзкие ведьмы! — злобно выкрикнула Виктория — изыди!

-Тогда какого чёрта ты к нам лезешь?! — окончательно разозлилась Аманда — или забыла, что они не прощают тех, кто обижает их или их друзей? Да будет так. Тебя накажут иначе. Раз уж мы теперь с Лючией подруги по переписке — то за свой грязный язык ты ответишь точно так же, как этот писака Фаньер!

Аманда сама не поняла, что произошло. Виктория вдруг побледнела и взглянула на нее со страхом, как на привидение :

-Это неправда! — взвизгнула она — это всё bullshit! Проклятье Лючии — это выдумки, они так не могут!!

-ОНИ, ну то есть, МЫ, раз уж я теперь одна из них — Аманда решила закрепить успех — завладели в Рейхе наследием колдунов из Аненербе, и я смотрю тебе прям не терпится испытать его силу на себе? Ну так, если не уймёшься, то кончишь даже не как Фаньер — а как генерал Макартур и президент Стеттиниус!

-А я ещё сверху магией вуду добавлю, — подхватила игру Стефани, у меня прабабка по отцу с Гаити была — что-то да передалось...

-Ты чёртова ведьма! Ты, и Лючия твоя, обе — красные ведьмы! И эта черномазая тоже, — взвизгнула Виктория — а вы чего все ржёте, это не смешно! Чак, а ты чего молчишь?! У тебя эти безбожники отца убили — а эта с ними якшается!

-Девчонки, бога ради, — устало сказал Чак, — если уж вам так хочется устроить тут catfight, — то либо устраивайте, либо заканчивайте этот балаган, уже урок вообще-то начался!

-Я всё равно это так не оставлю! Красным и чёрным крысам не место среди нас! — крикнула Виктория, убегая под уже откровенный хохот всех присутсвующих.

-Смотри, не лопни от переизбытка собственной важности! — крикнула ей вслед Стефани, и, уже обращаясь к Аманде, добавила:

-Спарки, это было здорово! Как эта суеверная дура завизжала с "колдунов из Аненербе", просто как ангелица запела!..

-Чем грешной слыть — ей лучше быть! — продекламировала Аманда, — напраслина страшнее обличенья...

-Ха-ха! Вот теперь ты начинаешь меня понимать — рассмеялась Кэти, — зачем строить из себя хорошую, если это всё равно никто не оценит.

-Здорово-то здорово — сказал Джо, только Ви теперь так и будет вопить, что ты — красная ведьма и чуть ли не у Лючии в ученицах ходишь.

-Пусть сначала мне на днюху реактивную метлу подгонит, как у ведьмы Люциферы из комикса — а там я будут посмотреть — хихикнула Аманда, — ой, я ж забыла, "юным леди" такое чтиво читать низзя!

-У Люциферы ващет уже метла ракетная. Ей в рождественском выпуске лично Berya вручил!

— Как же я пропустила?.. Ну вот, так даже лучше, я не жадная — согласна и на реактивную...

-Ну, Спарки, ты даешь! — восхищенно сказал Том — а если тебе и правда, реактивную метлу сделать? Чтоб сесть на нее, как на мотоцикл — и полететь, без всякой дороги и правил!

-А ещё и облегающий комбез, как у Люциферы — добавил Боб — я бы на такое посмотрел... ай, Спарки, не бей, синяки же останутся!

-Смех — смехом, но мне кажется, эта дура и правда поверила — заметила Стефани — а если она и правда, папе нажалуется? А папа у нее, вроде как важная шишка.

-Стеф, ты чё, с дуба рухнула, вниз головой? — ответила Кэти, опередив Аманду — это ж будет смех, как Спарки вызовут в ту самую Комиссию к сенатору Маккарти, и будут там выяснять, под фото и кинокамеры, не является ли она персонажем комикса Фаньера? "Скажи, что за зелье варила в котле — и можешь ли в полночь летать на метле"?!

-Ахаха, Кэти, чёрт, ну хорош уже, прекрати!

-Неа, не прекращу. Вы так и не поняли, чего она взъелась? Да что теперь не видать ей популярности как своих ушей! Спарки, а ты просто звезда — попадешь во все газеты, станешь известной по всей Айове, а может и по всей стране!

-И моим родителям тоже! — ответила Аманда — мне страшно представить, что будет, когда домой приду!

-А чё будет? — не поняла Кэти — они ж у тебя добряки, не то, что мои. Бить не станут — а любую ругань можно просто не слушать. Что они с тобой могут сделать — под домашний арест, чтоб только в школу и назад, под конвоем? У меня и такое было, помнишь — так через месяц им самим осточертело мою рожу видеть. Слушай, а ты и правда теперь поедешь в Россию?

-Кэт, ну ты же умнее Виктории! — резко бросила Аманда — я даже из Айовы не выезжала никогда. А там у них вообще тоталитаризм, как когда-то при дворе султана или хана — не так шаг сделал или слово сказал, и тебя уже на плаху или на костер. Да мне кажется, проще вести переговоры с марсианами, чем с коммунистами!...

-Юные леди и джентльмены! — раздался за их спинами голос учителя, мистера Колмана, — я бы вам посоветовал поменьше чесать языками и почаще перебирать ногами, чтобы занять свои места, у нас и так от урока времени осталось меньше, чем положено.

Родители уже все знали — оказывается, люди из Регистра приезжали днем уже и к отцу на фирму, и к маме в госпиталь. И Дэвид молчал — что было очень нехорошим знаком. Одна лишь Чаффи встретила Аманду радостным лаем — но так было всегда.

-Скажи, дочь, кто тебя научил сделать это? — очень серьезным тоном спросил отец.

-Никто — ответила Аманда — я сама решила.

-Дочь, помни что ложь есть грех. Тебе посоветовал мистер Сполдинг? Или кто-то еще?

-Я сама решила! Могу поклясться в этом именем Господа и всех святых. Мне показалось, что так будет правильно.

Родители взглялянули друг на друга — и Аманде показалось, что мать кивнула, чуть заметно. Отец сказал — вовсе не сердито:

-И изрек Господь, даже через дитя малое донесу слово свое. Что ж, дочка, да будет так. Эх, знала бы ты в какую историю влезла! Но надеюсь, все будет хорошо.

А Дэвид лишь пожал плечами, не сказав ни слова.

Обед прошел в молчании. Едва семья Смитов встала из-за стола, раздался звонок в дверь.

-Наверное, снова репортеры — сказала мать — ой, а у нас не убрано!

И озабоченно поправила прическу. А отец поправил галстук. Но когда Дэвид открыл дверь, вместо репортеров с блокнотами, фотоаппаратами (и телекамерой, как надеялась Аманда — чтобы нас в телевизоре показали!) вошел какой-то тип в потертом костюме, и поспешил представиться, доставая из портфеля какие-то листки:

-Привет, я Фрэнк Палмер, владелец клиники Счастье. Мы открылись совсем недавно, тут рядом, адрес на визитке. И хотели бы вам предложить идеальное средство для восстановления душевного спокойствия, мира и порядка в семье...

-Если вы продаете антидепрессанты, то нас это не интересует — ответила мама — эти препараты имеют множество побочных эффектов, вредных для здоровья.

-Таблетки, боже мой, это прошлый век! — воскликнул гость — мы используем новейшую комплексную систему лечения по методу Дэвидсона. В основе которой лежит операция, не более сложная, чем удаление зуба. Проверенная уже на достаточном числе пациентов — и абсолютно безопасная для здоровья.

-Дэвидсона? — переспросила мама — так вы, лоботомию имеете в виду? Ну и кого здесь вы хотите подвергнуть этой процедуре — ножом, по мозгу?

-Миссис Смит, ну вы же понимаете сами? — ответил визитер — если некая юная особа, не спросясь ничьего дозволения, выкинула такое — по крайней мере, так пишут в Регистре! — то что с ней будет во взрослом возрасте? Свободомыслие есть похвальная черта нашего великого народа — но не в таких же пределах? Мистер и миссис Смит — неужели вы желаете, чтобы ваша дочь стала бунтаркой без идеалов, как минимум, воровкой и проституткой, а максимум, коммунисткой? Если сегодня она считает чем-то обычным, обратиться к повелителю мирового Зла как к своему соседу — то завтра, она поставит под сомнение сами принципы, на которых держится наше общество!

Папа с мамой молчали — неужели они согласятся, и отдадут Аманду на эту процедуру? После которой, как говорят, люди превращаются в безвольных кукол, во всем послушных, бесчувственных — вроде роботов, про которых писал Чапек? Но она не сдастся без боя — два шага всего до лестницы на второй этаж, в ее комнату, можно запереться там, но еще лучше, дверь в кладовку под лестницей, Аманда хорошо помнит, что там лежит на полке. Какие-то вещи полетели на пол — плевать!

-Мистер как-вас-там, хотите, я вам сейчас яйца отшибу?

Бейсбольная бита была в половину ее роста — но Аманда уже играла в эту игру, и не сомневалась, что, хорошо размахнувшись, сумеет попасть куда надо. Это ведь намного легче, чем по летящему мячу — особенно когда речь идет не о выигрыше в матче, а о спасении собственной личности и памяти?

-Видите, она уже практически, малолетняя бандитка! — завопил человечек — а что с ней будет дальше, она пойдет грабить банки, как Бонни? Мистер и миссис Смит, уверяю вас, это именно наш профиль — буйные тинейджеры, истеричные жены — мы вернем конфликтному члену вашей семьи душевное здоровье и сохраним конфиденциальность! Поверьте, для вашей девочки это будет гораздо лучше, чем загреметь в исправительную школу в Кларинде, а потом и во взрослую тюрь...

Он икнул и замолк, глядя в дуло винчестера-61, направленное ему в лицо. Лучший подарок вашему сыну, Дэвиду от отца на пятнадцатилетие. Для охоты у семьи Смитов был ремингтон 12 калибра — но он остался на ферме. Дэвид сказал, не повышая голос:

-Это, конечно, не главный калибр Монтаны — но хорошую дыру в вашей башке сделает. И закон штата Айова будет на нашей стороне — поскольку вы вторглись в частное владение без дозволения хозяев. Если не покинете его за три секунды. Я считаю — раз!

-Полиция! Убивают! — визитер скатился с крыльца, сопровождаемый бешеным лаем Чаффи. Которая тоже приняла участие в процессе, порвав чужаку штанину. Семья Смитов наблюдала в окно — отец с матерью улыбались, а Дэвид едва сдерживал смех.

-Как он полетел! А наша собака, просто молодец!

-Дэви, а он Чаффи не обидел? — спросила Аманда — не ударил, не пнул?

-Попробовал бы! — ответил брат — сестренка, ты не бойся ничего! Мы тебя никому не отдадим!

-Дэвид, это вообще-то мое право! — с укоризной произнес папа — указывать незваным гостям на дверь.

И папа показал магнум 38 калибра — который, оказывается держал в руке все время разговора, незаметно вынув его из ящика стола. Строго говоря, по закону оружие полагалось хранить дома в запирающемся сейфе — но по давней привычке, в семье Смитов его убирали туда лишь перед приходом людей из офиса шерифа (которые осуществляли проверку раз в год).

-Папочка, мама, братик, вы у меня самые-самые лучшие! — воскликнула Аманда — только пообещайте еще раз, что никогда не согласитесь, отдать меня на что-то такое! Кто бы вас о том ни просил — даже хоть сам мистер Президент!

-Обещаем, дочка! — сказала мама — однако же позволю заметить, что если мы сегодня ждем гостей, но надо наш дом привести в надлежащий порядок. Ты же не хочешь, чтоб завтра в газете появились фото, какой у нас тут творится бедлам?

И было все, как обещано — гости из Регистра, и из Трибюн, и с радио, и просто соседи. Даже мистер Кастильо, кто вселился в дом рядом, где прежде жила миссис Мэй, тоже заглянул, якобы одолжить садовый шланг — а затем произнес, увидев Аманду:

-Что ж, может когда Сталин будет выбирать цели для своих ракет, то он с чуть большей вероятностью выберет другой город. А может, и наоборот — диктаторы, они ведь как маньяки, никто не знает, что у них в мозгах.

Аманда — по такому случаю наряженная и причесанная — старательно исполняла роль пай-девочки (раз родители о том попросили). К вечеру ей это надоело, и она сбежала к своей компании, к которой присоединился еще один, Майк Брайсон, ровесник Аманды, тоже учившийся в школе Калланан, лишь в одном из параллельных классов. Его приняли, поскольку слыл он парнем не вредным, не то что эта Виктория — зато его отец работал в Регистре и Майк знал от него много интересного, и язык у него был подвешен хорошо.

-Вырасту, тоже репортером буду. А затем, может и писателем, как Хемингуэй. Чтобы разных людей повидать, и разные страны. Аманда, ты скажи, а если бы тебе вот завтра бы вручили билет в Москву, и сказали бы что Сталин тебя ждет — ты бы согласилась?

-И что бы я ему сказала, сверх того что написала уже? — спросила Аманда — о великий русский вождь, или как там положено к нему обращаться, почему вы хотите завоевать весь мир, или хотя бы нашу страну? Ну серьёзно, вы как себе это всё представляете?! Школьница отправляется послом в Россию лично к Сталину, чтобы отстоять перед ним право Америки и всего свободного мира на существование и свой образ жизни... кстати, отличный заголовок для "Регистра"... да я ведь даже их языка не знаю! Ну, ОК, найдётся у мистера Сталина для меня переводчик — а дальше-то что?! Вот наши парни, ну те, которые в Госдепе и Дипкорпусе сидят, и послами в других странах работают — они в своих гарвардах и принстонах учились этому делу сколько лет? А тут я такая... ой, чёрт, только сейчас дошло — спохватилась Аманда — они же мне и запретят, даже если сама соглашусь — это ж какое-то позорище выйдет в глазах всего свободного мира: на аудиенцию к Сталину из Италии ездил лично Папа, из Англии сама Королева, — а в Америке в Госдепартаменте одни трусы и бездари, раз посылают к Сталину школьницу-гёрлскаута — делать за них их же работу!

-Знаешь, один мудрец когда-то сказал, неправ тот, кто считает мир слишком простым — он еще проще — усмехнулся Майк — и если шелуху отбросить, то, как говорит мой отец, в мире правят те же понятия, что на улице. Ну вот представь, что сосед считает, что этот угол вашего двора — его. И за ружье хватается. Ты бы уступила?

-Нет конечно! — возмутилась Аманда — с чего это, свое отдавать?

-А если например, между вашими дворами канава, и проходит вот тут — Майк изобразил носком ботинка линию в пыли — и твой кусочек как раз за ней, тебе самой неудобно. И сосед клялся бы что эта канава, естественная граница, и дальше он ни шагу? Зато после были бы между вами мир и дружба!

-Ну, если так.. — задумалась Аманда — тогда, может и согласилась бы! Раз мне тот угол все равно не важен. Зато после, может и сосед мне поможет в чем-то...

-Вот и делай выводы! — сказал Майк — а Сталину, выходит, проще угрожать всем атомной войной, чем отдать самый малый кусок территории, причем даже не свой. И это называется, тоталитаризм — потому что если вождь покажет слабость, его свои же съедят, Акела промахнулся. То, что у нас простительно — у русских, нет. А нам всем, лезть под парты когда снова завоет!

-Может, и договорятся? — сказала Стефани — сколько раз уже так было, и как-то решалось.

-А может, и нет! — резко бросила Кэти — знаешь, Спарки, а ведь этот, кто к вам приходил, прав: вот вырежут тебе что-то в головке, и будешь безмерно счастлива, что бы вокруг ни творилось.

-Ты с дуба рухнула, подруга? — возмутилась Аманда — тогда идиоты, кто в палате слюни пускают, самые счастливые люди на свете, все им пофиг! Ты им завидуешь, хотела бы поменяться?

-Я просто спросила — Кэт пожала плечами — а так, конечно, хочу жить ярко и чтоб удовольствий побольше! Только в момент последний, когда Бомбы упадут — те идиоты ведь и не поймут и не почувствуют ничего, просто перестанут быть. А мы — гореть будем, все осознавая.

-Я для себя решил: вот школу закончу, и колледж, и уеду куда-нибудь в глушь — сказал Боб — например, в Айдахо, где парк Йеллоустоун, отец рассказывал, пришлось ему там работать сразу после войны. Места красивые, природа — все как во времена пионеров. Построю там дом, и буду выживать на всем своем, даже если все остальное станет пеплом. Родители нудят — стань адвокатом, поезжай в Чикаго, а самое крутое, в Нью-Йорк — но по мне, лучше уже фермером, но живым. Со мной кто-нибудь хочет?

-Там скучно — сказала Кэт, доставая сигареты — я от тоски помру.

Кэти сегодня была одета во все черное — штаны из грубой ткани, черный свитер, черные ботинки, на голове черный платок-бандана. И глаза подкрашены черной тушью.

-Ты что, в трауре по кому-то? — спросила Стефани.

-По завтра, которое мне родаки обещают! — ответила Кэт — или, как у диких племен, будем поклоняться Смерти, может она нас и обойдет. А что выгляжу не как леди, плевать — если завтра война, и может быть, мы до выпуска не доживем!

-Слушай, откуда ты эту отраву берешь? — спросила Аманда — вот не поверю что тебе твои родаки столько дают на карманные?

-Есть парень из Северной, с которым я в дружбе! — ухмыльнулась Кэт — и пожалуйста, не надо про мораль и вред здоровью! Лет на десять мне точно хватит, не помру — ну а что дальше, никому не известно. Тебе, Спарки хочется сгореть под русской Бомбой, будучи здоровой — ну а я желаю успеть до того получить максимум удовольствия.

-Русские опять Спутник запустили — сказал Том — а ведь когда братья Райт летали, на них с восторгом смотрели. Мечтали о дальних перелетах, нет больше океанов, разделяющих континенты — то время назвали прекрасной эпохой. А всего через десятилетие, первая Великая война, и уже цеппелины бомбят Лондон, а еще через двадцать лет, вторая — и армады летающих крепостей сжигают города. Мы сейчас о полетах на Марс мечтаем — так думаю, космические дредноуты на орбите раньше появятся, подобно тому, как из этажерок Фармана и Блерио выросли В-47. Ребята, я хотел бы ошибиться — но считаю, что если у русских уже будет боевой космофлот, а у нас еще нет, то начнется... Даже не война, а как было у нас с Гаити или Доминиканой при Тедди Рузвельте — вы ведете себя плохо, мы тогда посылаем свой Флот и морскую пехоту, чтоб преподать вам урок. Прости, Бобби, но я не поеду в Йеллоустоун или еще куда — а хотел бы выучиться на инженера, чтоб у нас космофлот тоже успел появиться. Тогда может быть, коммунисты и не решатся...

-Хорошо бы, но... — произнес Джо — не бывало еще никогда, чтобы оружие изобрели, и не применили! Сейчас у нас очередная прекрасная эпоха, как ее после назовут — когда все еще не оправились от прошлой войны, а главное, запасов нового оружия пока нет. А вот когда и правда, боевой космофлот построят — лет через десять, двадцать, прогресс ведь все быстрее идет? Если только русские согласятся, как мы предложили: космос, и все наиболее опасное для человечества, под международный контроль. И будет тогда, как в книжках: все вместе, к другим планетам — а ООН следит, чтоб на Земле никаких войн.

-Коммунисты не захотят — ответил Майк — если сейчас они на справедливую границу по Рейну не согласны, рады вечного мира, то свое самое сильное оружие в ООН передать, ну не верю! Пожалуй, у нас еще лет десять точно есть, может и двадцать, если повезет, ну а после... Хотя бы этот теперешний мир нам запомнить, каким он был!

Сначала они сидели на чердаке того же самого дома, затем вышли на улицу и направились в Джунгли. Погода испортилась, было пасмурно и промозгло, моросил мелкий дождь. А где-то высоко в небе русский Спутник летел над планетой — и как сообщают советские, каждый новый полет, это новая задача, то есть с каждым запуском русские учатся, их аппараты становятся совершеннее. А у нас после капутника, эпического провала пару месяцев назад, не было даже попыток!

-А все-таки, странно! — сказала Стефани — Спарки, ты ведь Лючии Смоленцевой писала, а как же она тебе за самого Сталина отвечает? Даже если она там у русских кинозвезда — ну ты прикинь, это как бы у нас Бетти Грейбл или Мерилин Монро могла запросто прибежать в Белый Дом и показать Президенту письмо от поклонницы, у нас конечно свобода и демократия, но не настолько же?

-Точно! — хихикнула Кэти — спорим, что эта Лючия твое письмо даже и не видела? А попало оно сразу на стол к комиссару Эн-Ка-Вэ-Дэ, который и написал политически правильный ответ. Так что не вздумай и правда, ехать в Россию — тебя там сразу схватят и бросят в Гулаг. Если не расстреляют немедленно.

-Да ну, думаю что все гораздо проще! — ответил Боб — точно так же как с письмом малышки Мелани нашему Президенту, ну вы что, забыли уже? Рекламный политический ход — выходит, что это у русских, как у нас? Хотя у них диктатура, а не демократия — но Сталину все равно небезразлична популярность?

-Я же сказала, что никуда не поеду! — ответила Аманда — хотела лишь ответ на свой вопрос получить. А Лючия Смоленцева поступила по-свински — вместо ответа, перевела стрелки на Сталина. Хотя может и правда, это не она писала, а комиссар?

-Ребята, а вы что, и правда не знаете, кто такая Лючия Смоленцева? — с удивлением спросил Майк — кем она раньше была и кто ее муж? Они вместе были в той команде, кто Гитлера живым поймали, перебив целый полк охраны СС. А после Папу Римского спасали, когда его нацисты в концлагерь на острове бросили. (прим.авт. — см. Врата Победы). И неужели не помните, три года назад была история с пиратами в Средиземном море, когда плохие парни захватили пароход, а хорошие его освобождали?

-Что-то смутно припоминаю — сказал Боб — это когда итальяшки что-то не поделили с англичанами? Знаешь, меня мало интересуют матчи, где наших нет. Особенно когда играют коммуняки.

-Там было, как в самом крутом боевике, вот если бы его снять! — сказал Майк — начать с того, что пароходов было два. На первом, в Черном море Лючия Смоленцева с мужем и еще какими-то важными русскими просто отдыхала — и тот пароход хотели захватить украинские повстанцы, ну это которые хотят, чтобы Украина, один из советских штатов, стал бы независимым. Так кончилось все, как в кино — плохишей перебили, а кому особенно не повезло, тех притащили в Москву на трибунал тройки НКВД, и после скормили медведям в Гулаге. Тут оказалось, что второй пароход, в Средиземном море, захватили ливийские пираты — а среди пассажиров был отец Лючии. И пароход стоял в британских водах, а рядом была британская эскадра (прим.авт. — см. Рубежи свободы).

-Англичане были заодно с пиратами? — удивился Том.

-Слушай, ты что, детективов не читал? Враг моего врага — ну а британцы любят советских не больше, чем у нас Маккарти или Голдуотер. Короче, намечался политический торг — а пираты грозили убить всех заложников. Так пишут, что даже не ее муж, а сама Лючия была командиром тех, кто тихо подплыли, высадились, и увели пароход из-под носа англичан, перебив всех пиратов — ну прямо как наш коммодор Прембл Филадельфию в гавани Триполи захватил, в Берберийском шторме.

-Классный фильм! — сказала Стефани — хотя Капитан Блад все же круче.

-Еще я читал, когда Лючия приезжала в Италию, ее оскорбил главный дон сицилийской мафии. За что после оказался в Гулаге и там сгинул. И когда последнего из нацистских главарей, Гиммлера, поймали — тоже пишут, что Лючия там вместе с мужем была. И это лишь самые громкие дела, о которых мы знаем — а было, наверное, и много других, за "железным занавесом"? Кинозвезда, светская леди, хозяйка модного дома — и наверное, личное кладбище у нее побольше, чем у Аль Капоне? А еще пишут, что в лучших подругах у нее Анна Лазарева, "самая влиятельная из женщин мира" — которая и рядом со Сталиным стоит на военных парадах, и с английской Королевой переговоры вела. И я у отца узнавал — эта Лазарева такая же отмороженная! Сразу после той войны с нацистами, у русских, в их штате Украина, том самом о котором я уже говорил, вспыхнул мятеж, причем местный губернатор (или Первый Комиссар, как у советских он называется) был с мятежниками в сговоре — так Лазарева примчалась туда с целой армией и тот мятеж подавила, лично расстреливая изменников коммунистической доктрины, а того комиссара-наместника притащила к Сталину на расправу (Прим.авт. — см. Союз нерушимый). Кстати, Лазарева тоже в каком-то русском кино снялась, и вместе со Смоленцевой — хобби что ли у них такое, в свободное от истребления врагов коммунистического режима время? Вот кому ты письмо написала... да я не удивлюсь, если "полковник Куницын", тот самый, у Смоленцевой в подчинении ходит!

-Класс! — восхищенно заметила Кэт — а Фаньер, бездарь! Мог бы и вот это вот всё расписать, а не "Люциферу на метле".

-Ничёсе — присвистнула Стефани — прямо какие-то леди-инкивизиторши, одна по внешним врагам коммунистов, вторая — по внутренним! Ну теперь хоть ясно, чего Виктория так психанула...

-Ой, вот только не говори, что теперь жалеешь её — хихикнула Кэти — можно подумать, тебе стало плохо, от того, что стало плохо той, от кого тебе было плохо...

-Это тебе смешно, а Спарки вон эту леди-инквизиторшу себе в "подружки по переписке" записала, и если Виктория тоже знает, кто такая Лючия...

-Oh, shi..! — Аманда схватилась за голову. Ну откуда ж ей было знать, что у коммунистов кинозвезда и редактор модного журнала на самом деле окажется... это как представить Мерилин Монро с томми-ганом, во главе отряда морпехов в бою против нацистов или гангстеров. Но тогда тем более, могла бы она и по существу ответить? И что теперь делать — не ехать же и правда в далекую, непонятную и страшную Россию?

-Спарки, забей! — сказала Кэт — сейчас в Джунглях оттянемся по-полной. Надеюсь, в это время русские войну не начнут — ну а что завтра, тогда и посмотрим.

Де-Мойн, Капитолий. Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности (отделение в штате Айова). 9 марта 1956.

— Вы это серьезно?! Вечер пятницы, у меня с женой уже заказан столик в клубе 100, завтра уик-энд — а вы хотите, чтобы я приказал притащить сюда эту девчонку для дачи показаний? А вы понимаете, что вместе с ней прибежит толпа репортеров и устроит супершоу?! Мало вам было вони в прошлом году с тем парнем на заправке? Или вы хотите ей повестку сразу в Вашингтон вручить — так там спросят, а что собственно она сделала? Написала письмо самому Сталину — ну так эти детишки вечно кому-то пишут, то Санта-Клаусу, то английской Королеве, то Папе Римскому... и какие по-вашему секреты, ставящие под угрозу национальную безопасность Соединённых Штатов, она могла разгласить русскому диктатору, — может, рецепт печенек гёрлскаутов?! Ну так двух лет не прошло, как в Иллинойсе Американский Легион обвинял гёрлскаутов в "неамериканском образе мыслей" за их идеи "мира во всём мире" — на радость репортёрам! — теперь вы это позорище желаете у нас повторить? Вы мне настоящих скрытых коммунистов и подрывные элементы ловите, а этой девчонке пускай мать с отцом добрым словом и крепкой рукой по заднице обьясняют, что Хэллоуин уже давно прошёл, и сейчас, мягко говоря, не самое подходяшее время для таких шуточек. Всё, свободны!

Над Средиземным морем. 10 марта 1956, 6 часов вечера по Гринвичу.

Утром они вылетели с авиабазы Макдилл, что у города Тампа, в штате Флорида — звено из четырёх бомбардировщиков В-47, из состава 306-го авиакрыла, 369-й бомбардировочной эскадрильи Стратегического авиационного командования ВВС США. Курсом на восток, первая дозаправка в небе над Атлантикой, в районе Азорских островов, и дальше снова на восток, до Африки, к западному берегу французского Марокко — это было лучше, чем через Гибралтар, поскольку испанцы мало того, что настаивали на нейтралитете, но и после инцидента с экстренной посадкой американских стратегов на их аэродром в 53-м было серьёзное подозрение, что они делятся информацией с русскими (прим.авт.: см. Зеркало Грядущего). А потому — пройти южнее, над хребтами Атласских гор ("тень" рельефа от радаров с севера), затем поворот на север, — и вот оно, море Альборан, самая западная часть Средиземки.

В бомбоотсеке каждого самолета — по две атомные смерти, бомбы Марк-6, в восемьдесят килотонн каждая. Официально именуемые "капсулами с ядерным материалом" — поскольку для окончательной сборки Бомбы в неё необходимо вставить инициатор, за эту операцию отвечал офицер-бомбардир непосредственно перед сбросом. Поскольку даже Британия, самый верный и привилегированный союзник, после Парижского инцидента 1953 года (случайно уронили Бомбу над французской столицей — так ведь она не взорвалась тогда?) категорически отказывается в мирное время впускать на свою территорию (и базы на ней) американские самолеты с атомным оружием, готовым к применению — ну а "капсула с материалом", без инициатора, это безобидный груз. Как и сами инициаторы, две штуки, — хранятся тут же, рядом, в специальных запертых контейнерах, за характерный внешний вид прозванных пилотами "птичьи клетки" — сейфы-цилиндры, вроде банковской ячейки, заключённые в металлические каркасы, чтобы "ядерные материалы" на безопасном друг от друга расстоянии держать. Ну а что сами французики после той истории стали излишне нервными, известно всем — так что не надо лишний раз их дразнить, даже в колониях. Да, лягушатники ведут себя предельно непорядочно — ведь лишь наши американские гарантии и американская воздушная мощь защищают их от завоевания русско-германской ордой! Хотя говорят, что и в Дании, Голландии, Бельгии (где правительства не возражают против того, чтоб наши парни с Бомбами сидели на их базах) — частое дело, когда у ворот собирается толпа, скандирующая "янки-вон!" — не иначе, коммунистические агенты! Или глупцы, не понимающие, что за принадлежность к свободному миру — надо платить тем, кто эту свободу защищает!

Все же парням из 305-го крыла (тоже приписанного к базе Макдилл) легче — от них редко требуют подобных беспосадочных рекордов, а сидение на датских базах и вылеты оттуда над Балтикой, куда комфортнее, чем трансатлантический рейс в оба конца. И Дания — это всё-таки цивилизованная европейская страна, где проблема культурно отдохнуть для бравых американских парней, — если соблюдать элементарные нормы приличия и когда в карманах есть доллары (а у элиты ВВС США, про которую Голливуд в прошлом году аж целый фильм снял, они там есть почти всегда!) — не стоит в принципе. А база Бен-Герир у французов в Марокко (де-юре — их, по факту наша) — это такая дыра посреди пустынного ничего, без всяких развлечений — пригодная лишь для короткого отдыха "скука смертная на жуткой жаре, в том числе и ночью", с дозаправкой, и назад. Однако же, до того как мы там сядем, надо завершить миссию — пролететь до Италии, и вдоль ее побережья на северо-запад. В случае войны, список целей в запечатанном конверте, который вместе с ключами от тех самых "птичьих клеток" хранится тут же, в кабине, в специальном сейфе, для вскрытия которого мало одновременно повернуть сразу два ключа (один у штурмана, второй — у бомбардира), надо еще и код получить в особой радиограмме — с приказом... ой, простите, с "сообщением о действиях в чрезвычайной обстановке" — большое спасибо криворуким кретинам, которые Бомбу на Париж уронили, ну и покойному Дугу Макартуру до кучи, за весь этот долбанный цирк с ключами и шифрами! Впрочем, чего гадать, наверняка в том конверте указаны объекты на итальянской территории — военные базы, аэродромы, порты. И города — будет кара ватиканским святошам, увидеть над собой ангелов смерти, а вот не надо было предавать идеалы свободы и отмазывать коммунистов! Хотя лучше бы, сейчас такого приказа не поступало — известно, что у итальянцев тоже появились зенитные ракеты, такие же, что устроили нашим парням бойню над Ханоем в прошлом году — а мы конечно, герои, защитники свободного мира, но не камикадзе.

И нужна еще одна дозаправка — у алжирского побережья. Заправщики (четыре "Стратотанкера" КС-97) заранее вылетели из Бен-Герир в заданный район. Видимость плохая, солнце уже садится и плотные облака внизу — но нам сообщают, что на эшелоне дозаправки в 14 тысяч футов, облачности нет.

— "Инкспот-59", я "Бармен-3" — ожил выделенный радиоканал для связи с заправщиком — мы уже на месте, наши координаты: тридцать-шесть северной, ноль-три западной, курс ост, скорость 310 миль, высота 14 тысяч, облака в пятистах футах над нами, болтанка удовлетворительная. Ждем!

Да, всё верно, заправщики сейчас кружат на широте Гибралтара, рядом с крохотным островком Альборан, используя его маяк как ориентир.

По команде ведущего, бомбардировщики снижались с высоты 35 тысяч футов и ныряли в слой облаков, чтобы занять высоту 14 тысяч — первый, второй — В-47 с бортовым номером 52-534 и позывным "Инкспот-59" был третьим в строю, вот настала и его очередь. Командир, капитан Роберт Ходжин, толкнул штурвал, "Стратоджет" опустил нос и вошел в облака, за стеклами кабины все стало серым. Самолет быстро снижался, все казалось нормальным.

— Вижу "Бармена-3" на радаре — спокойно доложил штурман, капитан Гордон Инсли — он прямо по курсу, в дюжине миль перед нами.

Отлично, сейчас они выйдут из облаков, увидят впереди огни заправщика, догонят, уравняют скорость. Дальше будет сложная и опасная процедура стыковки — но при хорошей подготовке экипажей и нормальной погоде, задача вполне решаемая. После перекачки пяти тысяч галлонов топлива, отдать заправочную штангу, и, выслушав напутствие парней с "Бармена-3", снова набрать высоту и идти на выполнение главной задачи — интересно, будет ли Папа в Ватикане штаны менять, узнав что мы рядом в ночи пролетаем? Ну а после, посадка на базе Бен-Герир, пара суток "отдыха" на жаре, и домой — в Макдилл!

Вот облака кончились, и сзади в фонарь кабины ударил солнечный свет. Внизу простиралась тёмная водная гладь, — там, на уровне моря, солнце уже село, но здесь, в вышине, его лучи еще окрашивали плотный слой облаков над головой в багрово-оранжевые цвета — красивое зрелище, даже жалко, что нет времени полюбоваться...

Капитан Ходжин потянул штурвал на себя — но самолет не поднял нос, а продолжал терять высоту с прежней скоростью. Хотя все шесть движков работали нормально — что подтверждали приборы. Уменьшить тягу, и снова потянуть штурвал! Ничего не произошло. Что случилось, черт побери?

-Роб, мы проскочили эшелон дозаправки, я потерял наш танкер — по-прежнему спокойно доложил штурман, даже не подозревая о нештатой ситуации на борту.

Да что за дьявольщина?! Мы попали в воздушную яму? — пытался сообразить Ходжин — область разреженного воздуха? С тяговооружённостью реактивного стратега, и не в горах, а над равномерно прогретым морем — это даже не смешно! Да и не бывает таких огромных воздушных ям, мы бы её давно проскочили... или бывает?!

— Рон — обратился он ко второму пилоту — помоги вытянуть штурвал...

— Парни, а мы куда вообще летим? — забеспокоился штурман — нам вверх надо, а не вниз!

Что будет, если самолет попытается лететь прямо, но при этом задрав или опустив нос — срыв воздушного потока на крыле и резкое уменьшение подъемной силы. Что будет, если в турбореактивном двигателе (особенно с осевым компрессором — центробежки этим меньше грешат) выйти на режим, где обороты турбины не соответствуют скорости потока воздуха через компрессор — то же самое: лопатки (миниатюрные подобия крыла) оказываются на углах срыва в набегающем потоке. Предельный случай этого явления, называемый "помпаж" (хлопки, вибрация, даже подобие взрыва в двигателе и его разрушение), был в 1956 году уже известен (как и меры, позволяющие его избежать), а вот срывной режим (без упомянутых проявлений) изучен мало. И тем более, еще не знали, что граница устойчивой работы компрессора динамическая — может не только ощутимо меняться от условий полета и режима работы двигателя, но и от динамики (то есть, скорости) их изменений. Приборы не показывают ничего подозрительного, обороты в норме (ротор турбины имеет слишком большую инерцию, чтоб сразу их сбросить) — а тяга быстро падает, за счет того, что за соплом реактивного двигателя вместо прямого течения, создающего импульс тяги, бьется закрученный вихрь. Причем у многомоторного самолета вполне возможен случай, когда часть двигателей ещё работает штатно, а часть — уже в срыве. И экипаж не может понять, что происходит — кажется, что все в норме, еще чуть-чуть и самолет подчинится, перейдет в горизонтальный полет. А счет идет на секунды, и уже не остаётся запаса высоты! (прим.авт. — по мнению автора, именно так погиб Гагарин, в нашей истории).

-Мейдей-мейдей-мейдей! Это "Инкспот-59"! Мы потеряли управление! Нас затягивает в какую-то аномальную воздушную яму!

Это было все, что успел крикнуть капитан Ходжин в радиоэфир на частоте своего самолёта-заправщика, до того как его В-47, пикируя под крутым углом, врезался в воду. Но что еще могло прийти на ум опытному пилоту — при виде того, как совершенно исправный (как ему казалось) самолет вышел из-под контроля, будто какая-то непонятная сила выкачала вокруг весь воздух?

Президент США Д.Эйзенхауэр. Вашингтон, Белый Дом. Вечер 11 марта 1956.

"Сломанная стрела" — Господь, сделай чтоб это оказалось именно так!

Бессонная ночь и безумный день...

Вчера в полночь, на экстренном совещании Комитета Начальников Штабов, "фуражки" из САК только и могли, что блеять что-то невнятное. Про... теряв свой самолёт, и прикинув по карте, куда он мог долететь на остатках топлива (которого у него оставалось еще на четыре с лишним часа), хотя бы и в один конец, и, вспомнив про Париж и Порт-Артур, эти параноики пришли в ужас и сначала на полном серьёзе пытались рассматривать версию "самоволки с целью мести" (понятно — кому!) и "побега" (тоже понятно — к кому!), но всё же им быстро хватило ума отбросить её за нелогичностью — и первое, и второе было бы куда разумнее выполнять с полными баками после второй заправки, а не с полупустыми до неё...

Итак. Наш стратегический бомбардировщик с двумя Бомбами на борту пропал без вести, поисково-спасательная операция в самом разгаре. Сейчас отряды нашего и британского флотов чуть ли не решетом просеивают воды моря Альборан и Гибралтара, и дальше — на восток (к Италии) и запад (в Атлантику), а французы со своими колониальными войсками роют землю носом в горах Атлас и пустынях Марокко и Алжира. Даже "нейтралы" испанцы прочесывают свою территорию — но пока всё тщетно, не найдено никаких следов или обломков, ни в воде, ни на суше.

Единственно, что установлено точно — это не обычная атака русских. Никто из экипажей трёх оставшихся Б-47 и четырёх заправщиков (экстренно прервавших миссию и вернувшихся на авиабазу Бен-Герир после доклада о "сломанной стреле", от чего на уши встало всё начальство САК) не видел в небе ни чужих истребителей, ни зенитных ракет — ни визуально, ни на радарах (общим числом в семь штук!), и не слышал в радиоэфире никого и ничего постороннего, — ни чужих переговоров, ни чужеродных помех — да и ближайшие советские базы слишком далеко от места катастрофы.

Французики теоретически могли бы... но, во-первых, Париж сейчас совершенно не в том положении, чтобы бросить нам открытый вызов, (а тем более, покушаться на наши Бомбы и их носители!), а во-вторых, несмотря на политические осложнения, у нас достаточно и агентов влияния и просто информаторов во французских политических и военных кругах — о намечающейся операции такого уровня мы бы узнали обязательно. Также, в теории, тут могут быть замешаны и испанцы — известно, что Советы продали каудильо какое-то количество своих "миг-15" — но эксперты клянутся, что это также исключено: полет на пределе боевого радиуса "мига" с подвесными топливными баками, через зону контроля наших радаров (и британских, в Гибралтаре), при том что время, маршрут и характер "груза" нашего звена В-47 держался в строгом секрете — расследование в Макдилл подтвердило, что эту информацию пилоты всех четырёх самолётов получили не раньше, чем за четыре часа до вылета, и после территорию базы не покидали, телефонных звонков с неё не совершали, и никаких контактов с посторонними (кроме своих офицеров-бомбардиров) не имели.

А главное, при атаке (и боевых повреждениях самолета) последние слова пилота были бы совсем другими!

На столе лежала папка с грифом — "только для Президента". Хотя Эйзенхауэр знал, что с содержанием этих документов знакомы еще те уважаемые джентльмены, которые настоятельно советовали ему отнестись к этой информации предельно серьезно.

"Мы потеряли управление! Нас затягивает в какую-то аномальную дыру в облаках!"

Показания, как положено под присягой, радиста с заправщика борта 52-534 — единственного "свидетеля". Заверенные проверкой на полиграфе (заключение эксперта прилагается — если отбросить заумь: не врёт, или искренне верит, что говорит правду!) — повезло, что у парней из ЦРУ в Касабланке, быстро примчавшихся в Бен-Герир, оказался в наличии этот аппарат.

Ещё один протокол допроса с экспертизой полиграфиста — показания штурмана с четвёртого (замыкающего) заправщика. Примерно за пять минут до выхода из облаков, он видел 52-534 на своём радаре, впереди и внизу — как и положено, заходящего в хвост уже своему танкеру, на той же высоте и в семи милях позади него. После экипаж четвёртого танкера сосредоточился на заправке своего бомбардировщика и куда потом делся борт 52-534 ничего сказать не мог.

И это всё!!

Президент США был здравомыслящим человеком, и крайне скептически относился к версии "пришельцев из будущего" — считая ее не более чем одной из гипотез. До сегодняшнего дня.

Это ведь правда: с некоторых пор, русские вели себя так, словно заранее знали наиболее выигрышный ход. Самые наглядные примеры, их действия перед природными катаклизмами, как Ашхабадское и Курильское землетрясения — но есть также целый список других, не столь эффектных, но не менее эффективных. Развитие новых технологий — а ведь известно, что далеко не каждая, самая гениальная идея, принесет результат и заслуживает немедленных капиталовложений! — но Сталин будто знал точно, куда ему следует направить ресурсы (уступаюшие нашим, после Великой войны, стоившей русским намного дороже!), чтобы получить значительную прибыль. Удачные кадровые решения — конечно, диктатору легче осуществлять перестановки, чем демократически избранному президенту, но надо ведь знать, кого продвинуть, кого опустить? Ну и космос — если верить докладу парней от НАКА, на этом пути технические проблемы идут одна за одной, в огромном числе! — однако у русских число аварий при запусках на удивление мало, снова знание о подводных камнях, даже тех, на которые еще не наткнулись?

И половина беды — если бы это были просто знания. Но еще и — от кого они идут! Если верить этим бумагам, там в будущем Третья Мировая война завершилась победой русских — иначе, как бы получилось, что окно во времени открыли именно они, а не тот, кто победил? Причем, опять по той же информации, войну там начали мы, и весьма сомнительным с точки зрения морали способом — сначала спровоцировав перестройку, клянясь в дружбе, а затем попытавшись окончательно решить русский вопрос с помощью генномодифицированного вируса Эболы, ничего личного — но остаться должен лишь один из нас, любая независимая от нас Держава, даже дружественная сегодня, потенциально может стать опасной для нас завтра. Но вышла осечка — и там русские рассвирепели, ненавидя нас гораздо больше, чем нацистов здесь, хороший американец — мертвый американец. Да еще и сумели как-то открыть Дверь из той реальности в нашу — и массированное коммунистическое вторжение сдерживает лишь то, что тот мир поставлен на грань выживания взрывами тысяч супер-Бомб (слабое подобие которой СССР недавно взорвал в Арктике), однако же, если окажется, что планета стала окончательно непригодной для жизни, то существует план эвакуации в мир этот — сюда, в гости к Сталину, явятся несколько миллионов, или даже десятков миллионов (сколько там выжило после катаклизма) тех, для кого живой американец — это нонсенс, и которые имеют армию (и военный опыт) уже следующей Великой войны, и кому абсолютно нечего терять! Что тогда начнется — страшно и представить! (Прим.авт. — см. Красный бамбук).

И не видно выигрыша — за нас! После прошлогоднего разгрома наших ВВС в небе Китая и Вьетнама, в ведомстве генерала Лемея царит тихая паника. Рушится стратегия массированных атомных бомбардировок — не будем уточнять, каких именно целей и на чьей территории. Одновременно, в КНШ сильно впечатлились показательной поркой, устроенной уже русскими иорданцам (прим.авт — см. Вперед, Команданте), и плотно насели на ЦРУ на предмет сведений о количестве и дислокации советской стратегической авиации и межконтинентальных ракет. К чести парней из Лэнгли, угрозу "ядерного Пёрл-Харбора" они осознали и должные усилия в соответствующем направлении прилагают — но результаты пока удручающие. После того, как Советы ожидаемо и демонстративно отвергли его, Эйзенхауэра, предложения по "открытому небу", и до выхода на орбиту в будущем уже американских разведывательных спутников, единственным способом остаётся засылка в воздушное пространство за "железным занавесом" беспилотных стратостатов фоторазведки, совершенно неубедительно замаскированных под научно-исследовательские метеозонды по программе подготовки к Международному геофизическому году (прим.авт - Проект 'Генетрикс' в нашей истории). Большая их часть либо улетает неизвестно куда (Евразия большая!), либо становится мишенями для тренировок русских высотных перехватчиков и источником трофеев в виде ценной оптики и фотоплёнки — ну и поводом для очередного дипломатического скандала, разумеется. Есть проект "Локхид", по заказу ЦРУ, и уже готовы первые лётные экземпляры новейшего высотного самолета-разведчика — но где гарантия, что и это изделие не станет добычей русских перехватчиков, или что на фоне прошлогодних событий среди американских пилотов найдутся желающие сунуть голову в медвежью берлогу, с риском развеяться пеплом в стратосфере от ядерной ракеты ПВО?

Еще и Йеллоустоун, проклятая пороховая бочка с тлеющим фитилем, у нас под задницей! Райан (тот, кто вел в Москве переговоры с Лазаревой, послом от пришельцев, как она сказала) всерьез предложил — раз тем русским нужен наш чистый мир с голубым небом над ним, то пригрозить Сталину (и задверцам) что мы сами взорвем этот проклятый супервулкан, и никто не получит этого мира, если в нем не будет Америки. Идиот, нам даже взрывать там ничего не надо — достаточно лишь мне приказать бомбить Москву, и сразу ответ в Йеллоустоун получим... от Сталина, или даже от задверцев! И русские (и те и эти) не выиграют — но мы-то все с гарантией умрем!

Закрыть Дверь уже не получится! Все опасные или жизненно важные для человечества научные исследования — под международный контроль — в ответ на это, в Москве лишь смеются, припоминая нам и наш "план баруха", и наш "закон макмагона", и "ультматум макартура", и наше же прецедентное и патентное право — и у нас нет силы заставить. Лишь жалкие апелляции к морали и "высшему благу для всего человечества" — ну и "завещание Эйнштейна". Но, поскольку мы не можем допустить, чтобы информация о Двери (и том что за ней) была широко оглашена — что тогда в мире начнется, сравнимо с паникой от задверного вторжения! — то и наши моральные требования звучат неубедительно, даже для граждан свободного мира. Тем более что русские здесь настроены предельно решительно и принципиально не идут ни на какие договоры, связанные с Дверью. Если еще в сорок пятом, Сталину было сделано предложение, в обмен на наши уступки (и политические, касаемо будущего Европы, и торговые), всего лишь, уволить со службы адмирала Лазарева (командира суперподлодки, попадание которой оказалось побочным эффектом попытки русских из будущего создать бессмертный флот, выдергивая корабли из текущей реальности за миг до их гибели) — боже упаси, никаких репрессий, всего лишь почетная отставка — но ответ был, решительное нет. Были после и другие намеки, и прямые требования от нашей стороны, поделиться результатами межвременного контакта — мы уже догадывались о его существовании, но не представляли еще всей глубины открывшейся бездны. Но Сталин неизменно все отрицал — до тех пор, пока карты не были раскрыты, на той самой встрече в Москве. После которой Джек Райан, лучший аналитик Америки, впал в глубочайшую депрессию и запой — и его можно понять!

Еще позавчера — мир казался привычным. Русская проблема казалась серьезной, но одной из, наравне с (смешно сказать теперь) французской. Триллион репараций с Германии, граница по Рейну — все это имело целью лишь, создать в Европе такую обстановку, когда в Париже будут абсолютно уверены, что только союз с нами защищает их от вторжения советско-германских орд! И тогда Париж пойдет на любые наши условия — а то лягушатники обнаглели (особенно после того инцидента с нашей Бомбой), без всякого восторга относятся к росту нашего влияния в своих африканских колониях, забыв про Атлантическую Хартию и святой принцип свободы торговли — нет, официально не против, но даже в таких местах как Касабланка, сотрудников американских торговых и культурных миссий (гражданских людей, вовсе не шпионов!) приходится обучать таким предметам, как саперное и минное дело, поиск и обезвреживание взрывных устройств, ну а вдали от цивилизации уже несколько американцев (и бизнесменов, и туристов, есть уже и такие) были убиты или пропали бесследно — и виноваты, конечно, неизвестные бандиты и террористы. Много еще придется поработать, пока Африка станет нашим задним двором — но успех всегда на стороне больших капиталов, так что лягушатникам придется потесниться, и чем больше они пытаются нам мешать сейчас, тем больше заплатят после. А теперь — мы сами можем стать чьим-то задним двором, и это еще будет лучший из прогнозов!

А если — задверцы знают о нас все?! Пропавший борт 52-534 и его эскадрилья были частью новой доктрины САК — из-за угрозы ракетного нападения на аэродромы базирования, постоянно держать в воздухе какое-то число бомбардировщиков, готовых нанести ответный удар по Советам (прим: "Хромированный купол" в нашей истории). Даже тот крайний план, бомбить СССР, и получить ответ, но не доставайся же никому — совсем недавно обсуждался в этом кабинете, за закрытыми дверями! И вот, нам уже показали, что будет в этом случае — наши самолеты просто исчезнут, затянутые в открывшиеся в небесах дыры, а дальше, как говорила тогда Лазарева Райану, или будут раздавлены схлопнутым временем-пространством, или выброшены куда-то к динозаврам, и не факт что над поверхностью земли или океана. И это ещё, как говорится, цветочки — а ягодки, это если наш борт 52-534, вывалившись из "дыры" в будущее (всего лишь на пару часов тому вперёд!) обратно в наш мир, только уже не над Средиземным морем, а где-нибудь над сибирской тайгой, был принуждён парой краснозвёздных "мигов" к посадке на секретный русский аэродром, где и пребывает сейчас в целости и сохранности — так что теперь масштабы провокации, которую могут провернуть Советы, имея в руках такую "игрушку" как американский стратегический бомбардировщик с двумя американскими атомными бомбами, ограничены только их совестью, которая, как уже официально учат некоторые наши церковники, у безбожников-коммунистов отсутствует полностью.

Эйзенхауэр представил себе B-47, вылетающий из "дыры в небесах" над тем же Парижем — или, упаси Господь, Лондоном! — и после сброса первой Бомбы мгновенно прыгнувший... да хоть к Риму, где... — Президента прошиб холодный пот — ...наш бомбардировщик будет образцово-показательно сбит прямо над Ватиканом русской зенитной ракетой, любезно предоставленной Советами итальянцам, а после в обломках найдут нашу Бомбу и тела наших пилотов, и ни у кого в мире не останется сомнений, кто виновник... неудивительно, что чины из САК пришли в ужас от версии с "самоволкой"!

Или это пока лишь эксперимент, калибровка, отладка будущего оружия — тогда надо нам бить сейчас, завтра будет поздно! Нет — по логике, пробу тайно провели бы над советской территорией, самолет с радиоуправлением, или даже с экипажем в один конец, у советских к этому отношение, как у японцев. А то, что у Гибралтара — это уже явное предупреждение нам: даже не думайте, не пытайтесь!

Это даже не поражение — как Вьетнам, или изгнание нас из Китая. Когда Эйзенхауэр понял, что второй срок ему не светит — и вот странно, ему даже стало легче. Ведь Америка, это демократическая страна (а не диктатура, где правители уходят со своего поста лишь в могилу) — бывших Президентов Соединенных Штатов не бывает, этот титул и почет сохраняются пожизненно. А он, генерал Эйзенхауэр, успел еще и войти в историю, как победитель нацистов — это ведь будет честнее, чем отдать лавры русским, которые, как выяснилось, играли краплеными картами? То есть, его имя уже в пантеоне славы Америки — ну а с вьетнамской (и прочими) проблемами, пусть разбирается мой преемник — и посмотрим, будет ли он более успешен! Но если все, что тут, правда — президент с ненавистью взглянул на папку, лежащую на столе — то это конец Соединенных Штатов!

Он, Президент самой могущественной страны в этом мире (по крайней мере, сам он до сего дня искренне верил в это) вдруг ощутил себя вождем туземного племени — когда к острову приплыли европейские корабли, сходят на берег белые люди с пушками и мушкетами — и марш на плантации, грязные дикари! Господи, ведь теперь Сталин и Советы, имея за спиной такую силу, таких союзников — могут требовать от нас все! А если мы не послушаемся — нас просто уничтожат! Или покорят, превратят в банановую республику — где их посол ногой открывает дверь в кабинет президента. И он, Дуайт Эйхенхауэр, войдет в историю, как тот, при котором это случилось. Если не повезет дотянуть до выборов, или умереть на посту.

Мертвящий холод из бездны — как он представил все это. Боль в груди, темнота в глазах. И столешница ударяет в лицо.

Из сообщений всех новостных агенств мира, включая ТАСС.

Президент США Дуайт Эйзенхауэр доставлен в национальный военно-морской медицинский центр г.Бетесда, штат Мэриленд, с сердечным приступом. Персонал госпиталя пока воздерживается от более точной информации.

Уильям Райс, помощник окружного прокурора. Де-Мойн, 12 марта 1956.

Мистер Райс очень любил свою дочь.

Твой домашний очаг не будет гореть на осколках моего разбитого сердца. Это сказала ему Мэри О'Коннор, пятнадцать лет назад. Рыжеволосая девочка с фермы, задорная и страстная — но женитьба на ней не открывала бы никаких перспектив. А у Оливии, после ставшей миссис Райс — отец был большой шишкой в штате Миссисипи. И ведь он, Уильям Райс, тогда хотел сохранить для себя обеих — жениться на Оливии, а тайно встречаться и любить Мэри. Но у девчонки с фермы внезапно оказались гордость и достоинство — она не стала устраивать скандал, а просто ушла, сказав на прощание те самые слова.

Твой домашний очаг не будет гореть на осколках моего разбитого сердца. Говорят, что все ирландки, а тем более, рыжие — ведьмы. Все так и вышло: брак с Оливией вовсе не был семейным счастьем, а лишь деловым союзом, с обеих сторон. Оливия и в постели была как снулая рыба — а еще, слаба здоровьем: истекла кровью и умерла, едва успев подарить жизнь Виктории — которая тоже была весьма болезненным ребенком. А Мэри наверно, родила бы ему много крепких и здоровых сыновей. В сорок шестом, когда мистер Райс достиг уже достаточного уровня в карьере и богатстве — золотые были годы для бизнеса, Великая война и время сразу после нее! — то стал наводить справки и узнал, что Мэри записалась в Красный Крест, и сгинула на Куин Элизабет, когда в Атлантике зверствовал нацистский адмирал-маньяк Тиле. Когда со смерти Оливии прошел уже год — эх, узнать бы раньше! — но нет, в сорок третьем мистер Райс, хотя и вдовец, был еще не в том положении, чтоб жениться на ком угодно, без вреда для репутации.

После в его жизни была еще Адель — заболела полиомелитом, и Райс расстался с ней без сожаления: Виктории нужна здоровая мачеха, а не калека на каталке. В пятидесятом была Барбара — деловая, считающая себя будущей звездой журналистики — вот погоди, милый, быстро сплаваю в Китай, за интервью с самим Макартуром будет и гонорар, и известность — и корабль, на котором она плыла, пришел в Шанхайский порт как раз в тот день, когда упала русская Бомба. Будь ты проклята, рыжая ирландская ведьма — ну что тебе стоило не ломаться тогда? И главное, что ее пророчества уже не отменить — если оно запечатано не только смертью той, кто его сотворил, но еще и гекатомбой пятнадцати тысяч христианских душ (сколько было на Куин Элизабет?), да еще накануне Вальпургиевой ночи. Так сказал отец Брайан, глава Истинной Церкви в штате Миссисипи — который, помимо служения Господу, втайне баловался оккультизмом и был сведущ в подобных вопросах.

-Магия на крови считается самой сильной. Ну а при таком закреплении — даже пытаться не стоит, снять такое заклятие. Ни один колдун не возьмется, в здравом уме.

Что ж — в жизни Уильяма Райса еще оставалась Виктория, любимая дочь. Из которой он со всем старанием стремился вылепить истинную леди — которая выйдет замуж за уважаемого джентльмена, ну а ее дети (и его внуки) достигнут заветных высот, вплоть до Конгресса... или даже Белого Дома! Поскольку Соединенные Штаты, это свободная страна — если прадед Уильяма, начиная надсмотрщиком на плантации, сумел после стать управляющим этой плантацией, дед был уже мэром города (пусть не столицы штата, но все же), а отец даже баллотировался в Сенат (пока лишь штата Миссисипи, но ведь не сразу же в Вашингтон?). Вырастить дочь, увидеть внуков, поступивших в Принстон или Гарвард — и можно считать, что жизнь прошла не зря.

-Виктория! Я слышал, почтальон проезжал — принеси с крыльца утреннюю газету.

Дороти, чернокожая служанка, подала на стол завтрак — яичницу с беконом. Мистер Райс не был расистом (в собственном понимании) — ведь он не считал, что всех негров надо загнать в газенваген (если, конечно, они знают свое место). И не был сторонником бессмысленной жестокости, подобно книжному Саймону Легри — это удел разбогатевших плебеев, а не истинных джентльменов! Даже если негр, это животное, как утверждают иные уважаемые люди в светской беседе, то ведь рачительный хозяин и свою рабочую скотину без нужды не бьет? Если Господь создал черных — безусловно, лишь затем, чтобы они служили белым людям! — то кто мы такие, чтобы сомневаться в Его воле? Тем более, что белая домработница обошлась бы гораздо дороже.

-Ааааа!!

Кричала Виктория — так, словно увидела голливудского монстра. Мистер Райс, схватив револьвер, выскочил на крыльцо — вообще, Ингерсолл считался спокойным и безопасным пригородом, и появление гангстеров здесь, да еще в светлое время, было невероятным.. но все может случиться!

Виктория сидела на ступеньках, глядя на газету (утренний Регистр, выпуск Экстра, с иллюстрированной вкладкой) как на гремучую змею. На первой странице заголовок, Президент в госпитале, над хорошо знакомым портретом.

-Папа, ты помнишь, что писали, про русских колдунов? Про их боевую нечисть, вампиров и оборотней — и как эта красная ведьма Лючия наслала проклятье на мистера Фаньера?! А до того были ещё Рузвельт, Стеттиниус, Макартур, потом вот Фаньер — и вот, снова!! Ну а эта тварь тогда наобещала, что и со мной так будет! Папа, я в эту школу больше не пойду, я боюсь! Она ведь напишет своей подружке Лючии в Россию — и если уж она Фаньера и нашего Президента смогла прям оттуда накрыть так, то меня ей угробить, вообще ничего не стоит! Папа, я не хочу умирать!

Мистер Райс потратил не меньше получаса, чтоб вытянуть из дочки, впавшей в жуткую истерику, всю историю, что случилось в школе в прошедшую пятницу. И ощутил холодную ярость. Поскольку, хотя и был образованным человеком двадцатого века — испытал на себе и был уверен, что такие вещи, как проклятие рыжей Мэри, есть. Виктория, дочка — она ведь и родилась слабой и раньше срока, врачи давали неутешительные прогнозы, но как-то обошлось, наверное и у проклятия есть предел... или же, наоборот, будет еще страшнее, если Виктория умрет сейчас, после тринадцати лет надежды?! Что ж — Райс не сдастся, а будет сражаться до конца, за смысл всей своей жизни!

У окружного прокурора, и даже его помощника — достаточно возможностей, чтобы устроить огромные неприятности любому, кто живет на подконтрольной территории. Причем в согласии с законом — ибо святых людей мало, у каждого при большом желании можно найти что-то наказуемое. Но это никак не помешает проклятию — и даже смерть виновной (как показал опыт!) лишь сделает проклятие еще более сильным. Однако же, к удаче, Уильям Райс был не только помощником прокурора!

Он был истинным патриотом Соединенных Штатов — свободной страны, где нет места ни коммунистам (врагам веры и собственности), ни всяким там дружкам черномазых, сторонникам равных гражданских прав. Как хорошо было на старом добром Юге — где белые правили, негры работали и не роптали. Будь мистер Райс Президентом, он первым делом бы издал закон, запрещавший черным владеть собственностью выше некоторого минимального предела, и получать образование выше дозволенного. Ибо убедился, что самые опасные смутьяны — это вовсе не рабочая скотинка, а как раз те, кто пытаются сравняться с белыми людьми!

Как тот, кто сломал его, Уильяма Райса, успешную карьеру в Миссисипи. Чернокожий пастор местной церкви (для ниггеров — на Юге даже церкви и кладбища сегрегированы!), владевший еще и собственным бизнесом — ну и торговал бы по мизеру, его бы не тронули, но нет, захотел бороться за права, причем не только свои, но и всех ниггеров! Публично произносил речи, подрывающие спокойствие — так еще и организацию создал, какой-то Комитет или Собрание (черномазых?!). Ну и завершил свою грязную черную жизнь, как и ожидалось — получив заряд картечи!

Картечь баллистической экспертизе не поддается, ствол установить было нельзя. Но все же, окружной прокурор Райс, уважаемый член местного общества — не профессиональный гангстер, опыта не хватило, чтобы замести все следы. Нашлись свидетели, запомнившие автомобиль, из которого стреляли — а кто-то даже лицо стрелявшего разглядел! Конечно, все они были черномазые, а все присяжные в суде, белые — так что дело имело все шансы тихо уйти в архив. Но черт принес этих репортеров, которые подняли шум аж до федерального уровня! Сначала завоняли эти ублюдки из NAACP (прим.авт. - Национальная ассоциация содействия прогрессу цветного населения), затем сенатор Голдуотер воспользовался возможностью набить себе несколько политических очков для будущей президентской гонки (прим.авт - удивительно, но ястреб-консерватор Барри Голдуотер не только был членом NAACP в родном штате Аризона, но и активным сторонником десегрегации в её столичном городе Фениксе), а в итоге вмешался сам Герберт Браунелл, Генеральный Прокурор США — который, будучи республиканцем, не упустил случая лягнуть конкурентов-демократов. В итоге же, мистеру Райсу настоятельно рекомендовали исчезнуть из штата Миссисипи, причем поскорее и подальше.

-Уильям, мы все понимаем — но зачем же так грубо и грязно? Не могли исполнителя найти?

В этом вся американская действительность — любая грязь, но чтобы выглядела пристойно! И больно бьют именно за нарушение внешнего приличия. Если даже в том городке в Дельте, в приличных домах говорили не стесняясь, хоть бы кто-нибудь убил этого черного смутьяна — но никто до того не решился это сделать. Так Райс оказался в Де Мойне, штат Айова, и ступенькой ниже (всего лишь помощником окружного прокурора) — однако же повезло еще в Миссисипи вступить в ряды прихожан Истинной Новой Церкви, поскольку и ее идеи были ему близки, да и слушать проповеди, попивая виски под бодрую музыку, было приятнее. Отец Брайан дал отличную рекомендацию — и в Де Мойне Райса встретили как героя, предложив присоединиться не просто к Церкви, а к ее боевому Ордену, который был занят уже не проповедями, а подлинным делом святой борьбы! Райс принял эту службу с истинным рвением (а не просто состоя для приличия, как сам мэр), очень скоро был повышен в звании, с рядового воина Света до сержанта алтаря. Прошел святой обряд жертвоприношения — и быстро стал старшим в команде тех доверенных братьев, кто отвечали за самую деликатную часть таинства: забрать очередного черного ангца от офиса шерифа, доставить к алтарю, а после, вывезти останки на место упокоения. Оттого, в полиции Де Мойна не сильно удивлялись просьбам Райса, не совсем обычным, и даже на грани законности. Хотя Тед Тернер, шериф округа Полк (куда входил город Де Мойн), как-то спросил:

-Мистер Райс, ну зачем вам самому-то заниматься таким делом?

Шериф знал, для чего Райс со своими парнями увозит чернокожих бродяг прямо от дверей его офиса. Но предпочитал там лично не присутствовать — не понимая, что убирая мусор, чтобы мир стал чище, приходится иногда вымазаться и в крови, и в дерьме!

Его помощь потребуется и сейчас. Звонок шерифу — обычная просьба, поймать очередного черного, не из местных. Даже сам Капеллан (глава Ордена в Де Мойне) не знал, что у Райса как-то сам собой возник свой узкий круг из самых ретивых братьев, которые так же как Райс любили комми и нигеров. Это началось с того, как очередной обряд по какой-то причине отложили, а агнец уже был пойман, и Тернер отказался держать его в камере неопределенный срок — мы же не тоталитарная диктатура, как по бумагам провести? Тогда Райс с парнями вывезли и обработали нигера просто так. И после, уже без санкции Капеллана, не раз отправляли подвернувшихся под руку черных бродяг по тому же пути — благо, шериф не задавал лишних вопросов. Чем меньше черной скверны, тем чище воздух Америки! Слухи правда, поползли — пришлось организовать статейку в Регистре, про тайную Организацию, что взялась защищать страну от красной и черной угроз, не оглядываясь на формальности.

Конечно, белая малолетка из приличной семьи — это не ниггер-бродяга. Но ведь виноват будет черномазый, кого официально объявят убийцей — надо же отвести от себя и дочери, и от Ордена тоже, ответный удар. Мало ли какие у черных дикарские обряды — похитил и зарезал белую девочку, ну а после был убит при аресте. И пусть потом эти русские ведьмы с колдунами мстят ниггерам Де-Мойна — жизнь всех черномазых в Айове не стоит и слезинки любимой доченьки. Капеллан будет недоволен, когда узнает — у него внутри Ордена свои осведомители есть! — но узнает после, и вряд ли его кара будет для Райса серьезной: огласка ведь и для Новой Церкви, и для Ордена очень не желательна!

Ну а исполнять обряд придется самому. Чтобы ведьма умерла не просто, а именем Иисуса — не сумев извергнуть свое последнее проклятие. Что ж — он это видел не единожды, и справится не хуже самого Отца Капеллана.

-Ты не бойся, дочка! Папа тебя любит, и защитит.

Аманда Смит, по прозвищу Спарки (Искорка). Де-Мойн, Айова, США.

Господи, за что! Ведь еще утром казалось, что все возвращается, как было раньше!

В школе Калланан вроде бы, уже начали привыкать к выходке одной из учениц. Хотя в понедельник Аманде пришлось, вместо первого урока, выслушать гневную проповедь от святого отца Бишопа.

-Дочь моя, тебе повезло родиться в свободной стране, и потому ты, к своему счастью, не знаешь, что такое коммунизм, так позволь же тебя просветить, чтоб ты поняла безнравственность и опасность своего опрометчивого поступка. Благополучие твое и твоей семьи основывается на труде твоих родителей, а в будущем и твоем — и заработанное вами защищено законом. Но так было не всегда — в эпоху дикости, люди не знали, что такое собственность, и любой, если пожелает, мог отнять у тебя добытое тяжким трудом. Так было, пока наш Господь не даровал нам заповеди, которые легли в основу закона. Заповеди, что вы учили на уроках — не убий, не укради, не прелюбодействуй, не делай того, что противно обществу. Коммунисты же, подобно дикарям, отрицают святое право собственности, прямо призывая все отнять и поделить, и отрицают веру в Господа, ведь никто не видел рая и ада. Коммунисты даже хуже дикарей — те просто не ведали святых заповедей, а коммунисты осознанно их отвергли! И это еще не все, о дочь моя — ведь Господь наш, явившись прежде всего к людям белой расы, тем самым возложил на них обязанность нести свет его веры остальным народам — но русские коммунисты, сами свернув во тьму, еще и сбивают с верного пути неокрепшие души! Вам ведомо, дочь моя, что воспитание в правильных идеалах, это путь, нередко усеянный не розами, но шипами — когда любящий родитель, розгой вбивает своему дитяти верный взгляд. Точно так же, несение света неразумным народам иногда выглядит жестоким — и тут русские, с подлинно азиатским коварством, говорят, что раб равен господину своему, легко соблазняя небелые расы — китайцев, вьетнамцев, индусов, негров — поскольку падать вниз легче, чем карабкаться наверх! Коммунизм расползается по миру, как чума — а их вождь Сталин это современный Аттила и Чингисхан, даже опаснее — ведь у тех злодеев прошлого не было атомной бомбы! И если варваров можно было обратить в истинную веру, что часто и случалось — то коммунисты убеждены, что их вера истиннее нашей. И потому, с ними не о чем разговаривать — ну что вы, дочь моя, могли бы сказать людоеду, который уже видит вас своей добычей? Однако же, сам факт общения с коммунистами уже опасен для твоей нравственности — сегодня ты готова с ними разговаривать, а завтра, усомнишься в правильности наших основ, цивилизации и порядка!

Аманда слушала, потупив глаза — и вспоминая наставления брата, притвориться пай-девочкой, для своего же спокойствия. Наконец отец Бишоп устал и дозволил ей идти на урок. На переменах же в этот день, к Аманде подходили и ученики из других классов, и даже кто-то из преподавателей — причем к удивлению, едва ли не больше шума наделала её разборка с Викторией. Которая пришла в понедельник с опозданием, и при первой возможности поспешила принести Аманде свои извинения. При этом вид у нее был — крайне бледный и испуганный.

-Во тебя торкнуло! — заметила Кэти — Спарки, ты к успеху идешь, уже рабыню заимела. Будет кого Лючии на Вальпургиеву ночь предъявить!

-Хочешь прощения? Тогда веди себя хорошо, а не как хозяйка плантации! Сначала извинись перед ней — Аманда кивнула на Стефани — или ты забыла, что только такие твари, как нацисты, делят людей на "настоящих" и "ненастоящих"? А добрые американцы должны верить, что "все люди на земле созданы Господом равными", как и прописано в нашей Декларации Независимости!

-На колени встань! — сказала Стефани, сдерживая смех — иначе, какое же это прощение?

И гордячка Виктория встала на колени перед мулаткой Стефани — на виду у всего класса!

-Ладно, я тебя прощаю, Дикси! — ответила Стефани, изо всех сил стараясь сохранить серьезность — но в последний раз! Или сделаю куклу вуду и проткну иголкой. Это если до тебя Лючия-Люцифера раньше не доберется.

-Стеф, ну зачем ты так? — упрекнула подругу Аманда, когда Виктория поспешила исчезнуть — на коленях, да ещё кукла с булавками... это уже перебор...

-Ну, я же не потребовала у неё "по законам Джима Кроу", при каждой встрече делать мне реверанс и говорить "Здравствуйте, мэм!" — ухмыльнулась Стефани — как чёрным для белых сэров и леди на их Юге "знать своё место" положено...

-Мда-а, Спарки, плохая ты ведьма — протянула Кэти — не возьмет тебя Лючия в свой ковен.

-Это еще почему?!

-Ну как же, ведьме положено творить зло — а ты даже своих врагов жалеешь...

-Какая есть — ответила Аманда — и делаю, что считаю правильным. Это ведь и есть истинная свобода, так мой папа говорит, когда по собственной воле, а не по принуждению или под страхом наказания.

-У тебя родаки нормальные — завистливо сказала Кэти — работают оба, над тобой не трясутся, карманные не зажимают и куда не надо не лезут. И готовы за тебя любому башку открутить, как тому козлу, что тебе лоботомию хотел сделать. А что бы мои устроили, вздумай я Сталину написать, это фильм ужасов выйдет!

В результате, во вторник отец Бишоп уже на своём уроке на примере сего неразумного дитя прочел проповедь на тему, в Америке не следует так шутить с именами Президентов и других известных людей, и уж тем более, во всеуслышание связывать себя с колдовством вне рамок розыгрышей на Хэллоуин! В остальном же, следующие два дня прошли как обычно — школа, дом, все та же компания по вечерам. В четверг Кэти пришла в школу, злая как собака — дерзила учителям, сцепилась с компанией из параллельного класса, за то что те назвали Аманду красной ведьмой.

-Я снова без курева — копы лавочку в Северной накрыли. Мой бойфренд сказал, что больше ни грамма, пока не уляжется. Его и еще кого-то таскали на допрос — и он говорит, спрашивали и про нашу школу. Статейка в Регистре позавчера, наркотики это зло — не иначе, копы и зашевелились, надо же общество успокоить!

-Так здоровее будешь, подруга! — сказала Стефани — хотя бы на неделю.

-У меня нервы — ответила Кэт — и родаки опять наезжают. Ладно, я домой — а то опять будет ад!

-А давай сегодня вечером в Джунгли? — предложила Стефани — Майк, я тебя там во все уголки проведу и все покажу, и с отцом познакомлю. И тебе, Спарки, развеяться полезно!

Аманда отказалась — настроение и мысли были какими-то тягостными. И сегодня был срок, сдать в библиотеку прочитанные книги. В первой было — про вымышленный мир, сходный с концом прошлого века (пароходы, дирижабли), островное королевство Авалон — а за проливом на континенте живут бесчисленные орды кровожадных туземцев.

По Ривер Гейт Драйв, свободной от экипажей и автомобилей, маршировал гвардейский полк — рослые солдаты в алых мундирах и синих рейтузах; высокие медвежьи шапки довершали это красочное зрелище. За знаменосцами шли саперы с большими топорами на плечах, далее следовал командир полка на гнедой лошади с белой звездой во лбу, а за ним барабанщики и горнисты, а после уже батальоны полка.

- Красиво выглядят! - сказал Дилан. — но их ружья, это однозарядные кремневые мушкеты, еще времен войны Длинных Ножей. Старцы из Военного Министерства помешаны на экономии — наш остров надежно защищен нашим могучим флотом, и Империя уже устала от колониальных войн. Ну а Бэшемская Компания столь же помешана на прибыли — и сотнями тысяч продает на континент новейшие магазинные винтовки на бездымном порохе, и даже пулеметы и скорострельные полевые пушки. А Церковь убеждена, что своими проповедями сумеет сделать мирных агнцов — из восточных дикарей.

И в суровую зиму, когда пролив замерз, и броненосцы Авалона не могли выйти в море — дикари прошли по льду и вторглись в цивилизованный мир.

Двойные двери бальной залы внезапно распахнулись, и в них возник всадник в кожаной одежде, с копьем в руке. Въехал в зал — нарядные господа и дамы расступались в недоумении! — и вонзил копье в грудь лорда Генри, узнав в нем главного из присутствующих. Фельдмаршал упал, окрасив парадный мундир кровью. Его адъютант, бесстрашно выступив вперед, склонился над телом — но копье дикаря снова пришло в движение, пригвоздив к полу и вторую жертву.

-Умрите все! — крикнул всадник, ударив саблей еще кого-то — бегите и умирайте, трусы!

В зал через двери, и даже через большие окна, хлынули еще дикари, конные и пешие. И началась резня. (прим.авт. — Генри Смит, Кер Кабала. В нашей истории написано в 60е — но в альт-истории что-то подобное могло выйти раньше?)

А высоко в небе летел русский Спутник. И из Космоса на Землю, на Соединенные Штаты, на Аманду и ее родных и ее друзей, смотрели существа с высокоразвитым, но холодным и бесчувственным интеллектом, превосходящие людей настолько, насколько люди превосходят вымерших животных, и медленно, но неумолимо вырабатывали свои враждебные планы... Ой, это же Уэллс про марсиан писал! Но что если отец Бишоп прав, и коммунисты уже и не совсем люди? Если они не признают прав и свобод других народов — в Китае, точно так же как дикари из той книги, убивали всех несогласных, закапывая в землю живьем. И во Вьетнаме убивают американцев, желающих принести туда свободу и демократию. Сталин, совсем как тот Черный Вождь, хочет захватить весь мир — и пока не видно силы, что могла бы ему помешать.

В прошлом году русская атомная подлодка (тот самый "полярный ужас"?) пробилась подо льдами прямо к северному полюсу. Тогда же, почти одновременно, американская и русская экспедиции ринулись в Антарктиду, а перед этим в ООН успели переругаться ещё с кучей стран, кто же эту Антарктиду первой открыл, и кто на какую часть ее территории и ресурсов претендует — Господи, только бы ещё и на южном полюсе не сцепились! Этот же год коммунисты вообще начали с того, что оправдали прогнозы и действительно запустили ракету на Луну — хорошо хоть, без водородной бомбы на борту! Но даже простой вымпел — это не только научный опыт, но и демонстрация флага, чтобы застолбить территорию, прямо как нацисты ещё до Войны летали и разбрасывали над той же Антарктидой свои вымпелы со свастикой, или как Колумб, высадившись в Новом Свете, объявил открытые им земли собственностью испанской короны... После той Войны Сталин захватил половину Европы, в прошлом году — весь Китай, а теперь получается, что ему и целой планеты мало?!

Сейчас Аманде казалось смешной сама мысль написать самому главному злодею, чьи непомерные аппетиты и амбиции уже вышли за пределы Земли — ну что бы сказали Вождю из той книжки, убиваемые жители Авалона, а он бы лишь посмеялся в ответ!

Вторая же книга была из серии меча и магии, в последние годы входящей в моду. Волшебные приключения в мире, похожем на средневековье, клинок побеждает зло, могучий герой, любовь прекрасной принцессы — все как положено, но вот это:

По коридору замка, сметая доспехи, вазы, гардины и зеркала, двигалась кошмарная волна, скопише безликих фигур в монашеских рясах. Некоторые держали в руках четки или посохи, иные же бежали на четвереньках как собаки, или цеплялись как мухи, за стены и потолок. Монахи Тени, порождения Зла, которых могут вызывать лишь самые могущественные колдуны. (прим.авт. — надеюсь, что Бушков меня простит, что один из эпизодов его цикла про Сварога я приписал неназванному американскому фантасту альт-мира?)

Ну это уже слишком! Конечно, зло может выступать в самых разных оболочках — но чтоб в образе служителей Церкви? Это так же неестественно, как если бы в детективе сыщик сам оказался убийцей! Хотя.. а как же инквизиторы в фильме про Капитана Блада? Или это были неправильные служители ложной веры? Но все равно — воспринимается как что-то противоестественное!

Третья же книга была, приключения в стиле Индианы Джонса. Однако же Аманда вспомнила эпизод, где герой (правильный американский парень, попавший на остров к каким-то дикарям), узнает, что у них там война с соседним племенем — и о причине ее, туземный вождь говорит герою:

Мы, племя Зам-Ням, поклоняемся Божеству Полосатой Рыбы. Ну а те, кто живет за той горой, верят в каких-то своих идолов — и вообще у них все не как у людей: и обычаи нелепые, и одеваются не так, как нормальные люди, и украшения у них не те, и прически, и дома строятся не так, как у людей, то-есть племени Зам-Ням, и вместо человеческого языка, понятного даже самому несмышленому ребенку племени Зам-Ням у них какой-то несуразно-нелепый набор звуков! Потому, наш шаман сказал, что Полосатая Рыба будет довольна, если мы на них нападем, всех убьем и съедим — а их территорию заберем себе.

Что, у дикарей и правда так — если это не вымысел автора? И чем тогда, по сути, это отличается от слов отца Бишопа, нести прочим свою истинную веру? И если так было, еще задолго до Христа? Так может, и русские коммунисты вовсе не исчадия зла, а такие же как мы, только верят в иное? Но тогда, зачем нам с ними воевать — ведь если сейчас оружием будут не дубинки, и даже не пулеметы, а супербомбы, от которых целый остров или штат обратится в пепел, то что останется от всей планеты после такой войны? Но ведь не ехать же и правда в далекую, ужасную и непонятную Россию — ну кто ж знал, что придет такой ответ?

Занятая своими размышлениями, Аманда подходила к библиотеке — когда рядом с ней остановился полицейский автомобиль. В котором сидели двое патрульных в форме, все как положено.

-Вы Аманда Смит? — спросил старший — тогда настоятельная просьба, вам сейчас проехать с нами. Не беспокойтесь, мисс, это не допрос а всего лишь беседа. Которая не займет много времени.

Сержант полиции Ронн Уэбб, ветеран войны на Пацифике, образцовый служака и примерный семьянин, как и его напарник — не был ни адептом Ордена, ни даже прихожанином Новой Церкви, а всего лишь честно исполнял указание из офиса окружного прокурора. Доставить ту самую Аманду Смит (фотография которой была в это воскресенье и в Регистре и в Трибюн) — и вовсе не по поводу ее письма, с этим пусть КРАД разбирается — а по делу о наркомании в школах Де Мойна (которым наконец-то озаботилась прокуратура). Конечно, Айова это не Западное побережье, где в чайнатаунах творится совсем непотребное — но и сюда уже эта отрава начала проникать, а у сержанта был сын-подросток, которой тоже мог бы по дурости увлечься. Так что хорошо, что прокурорские наконец оторвали задницы от стула и начали шевелиться!

Уильям Райс, помощник окружного прокурора.

-Папа, ну я не знаю, где ее можно, кроме дома найти! У неё с этой черномазой подружкой своя банда... они со мной они не водятся... хотя, я вроде как-то раз слышала, они в библиотеку ходить любят...

Что ж, дочка, этого достаточно. Ведь белую девочку из приличной семьи нельзя просто так сунуть в полицейскую машину, на улице средь бела дня — эти чёртовы тинейджеры вечно шляются "бандами" из друзей и подруг — обязательно будут свидетели, а после в участок прибегут возмущённые родители, да еще вместе с адвокатами и репортерами, закатят скандал, и придется отвечать на множество неудобных вопросов. По той же причине нежелательно присылать ей официальную повестку домой. Потому, пришлось побеседовать с патрульными неофициально — придумав благостный предлог. Ведь будет нехорошо, если по город поползут слухи про семью Смитов, дочку которых таскали на допрос? Или наветы, что полиция Де-Мойна занята политическим сыском. Ни в коем случае не хватать и не пугать девочку, а вежливо пригласить для профилактической беседы о вреде наркотиков — тем более, что полицейское управление находится почти напротив библиотеки, через реку (и офис окружного прокурора в том же здании).

-Мисс Смит, я Уильям Мэсон, помощник окружного прокурора округа Полк.

Хорошо, что беседа в допросной комнате — а не в его кабинете, с табличкой на двери. Не надо, чтобы эта мерзавка насторожилась, услышав его фамилию. Ну а звонок доверенным парням уже сделан — грузить от шерифа черного агнца, ехать сразу на место и ждать нас. После эти же законопослушные белые граждане Де Мойна под присягой дадут показания — как, увидев что негр убивает белую девочку, хотели предотвратить гнусное преступление, но успели лишь отомстить негодяю, пристрелив его на месте. Будут, конечно, сомнения — но никто ничего не сможет доказать!

-Что ж, мисс Смит, благодарю вас за помощь. А теперь, в компенсацию за потраченное время, позвольте отвезти вас домой. Только, я надеюсь, вы не будете возражать, если мы по пути заедем еще в одно место, по служебной надобности. Это совсем ненадолго — и уверяю вас, вы увидите там то, что покажется вам интересным.

Послушалась — впрочем, разве может белая девочка из среднего класса не верить полиции? Лишь бы эта мелкая мерзавка вела себя смирно — а то ведь я в машине один. Сидит молча — и с любопытством вертит головой.

Дорога на север, вдоль реки, за дамбу, к парку Юнион — и к той самой роще на берегу. Рассказывают, раньше это место было облагорожено, и там гуляла приличная публика — любители пикников и катания на лодках всей семьёй на уикэнд — но летом пятьдесят четвертого эту часть парка смыло наводнением, от которого тогда сильно пострадал не только Де-Мойн и округ Полк, но и обширная территория вверх по реке — а у городских чиновников то ли руки, то ли бюджеты не дошли потом восстановить. Хотя, когда несколько тысяч человек остаются без крова, вынужденные покинуть свои затопленные дома, горожане вместе с Нацгвардией наспех возводят укрепления из мешков с песком прямо на улицах, а сумма общего ущерба исчисляется миллионами долларов — вопрос про беседки, детские площадки и лодочные станции если и стоит, то лишь в самом конце списка более срочных и важных дел. Так что в итоге, для той самой рощи все ограничилось плакатом на въезде насчёт "доступ закрыт, ведутся восстановительные работы", из содержания которого исполнялась лишь первая половина. Ну а что данную территорию, уже успевшую изрядно зарости так, что плохо видна и с дороги, и с воды, взяла под свое крыло Новая Церковь (сразу после своего официального открытия и по согласованию с мэром и шерифом, разумеется), и на следующее лето, к 4 июля, силами ее паствы как раз и запланированы те самые "восстановительные работы" — про то широкой общественности пока что знать необязательно, ибо скромность есть добродетель...

Съезд с дороги в рощу, потом поближе к берегу, и вот оно, святое место посвящения, с тем самым плоским каменем в середине, окропленным кровью уже многих жертв — всё, что осталось от какой-то клумбы или постройки, унесённой тем наводнением. Парни уже подъехали — фургончик их стоит. Нас увидели — выходят и вытаскивают приготовленного агнца.

-Ой, а кто это? И почему он связан?

Тупицы! Не могли сообразить, что сейчас тут не строй неофитов, а эта малолетка. Которой вовсе не надо догадываться, что с ней будет, до последней минуты. Если она сейчас завизжит и бросится в кусты, он же за ней не угонится — Райс, занятый в последние годы сидячей работой, вовсе не был хорошим бегуном, а стрелять нельзя, дырка от пули на теле зарезанной свихнувшимся черномазым, это нонсенс! Да скорее, олухи, шевелите ногами, и тащите этого, раз уж не подумали, оставить агнца запертым в фургоне! Ну все, красная шапочка — или вернее, красная крыса! — волки уже рядом!

-Хэнк, Кенни — взять ее! — Райс кивнул на алтарь.

-Что вы делаете?? Мистер Мэсон, это уже не шутки!

Черт, черт! Райс был опытным бюрократом — но не "полевым агентом" из детективов. Позабыл о такой мелочи, как лишняя веревка. Обычно ведь она и не требовалась, жертву клали на алтарь уже связанной — а что сегодня жертв будет сразу две, как-то не сообразил!

-Наручники на неё!

-Сержант, так мы же сейчас не на службе! А шериф не дал — "собственность офиса", чёртов бюрократ! Свою задницу решил прикрыть, чистоплюй...

-Не чертыхаться мне тут!.. И держите ее крепче! — тут Райс выругался сам — да заткните уже ей пасть, чем угодно, любой тряпкой!

-Кусается, мелкая сучка! Сержант, а лишний плащ у вас есть?

-Вы что, свои не взяли?! — Райс, едва сдерживаясь от новой порции ругательств (ну что за тупицы!), достал из машины непромокаемый армейский плащ, чтоб костюм кровью не испачкать — так купите после новое. Постараюсь сделать аккуратно!

Соплюшку положили наконец на алтарь — ну куда малолетка вырвется, от двух взрослых парней? Райс, наконец облачившись — ризы нет, но белый крест наличествует, как у самого Капеллана — достал жертвенный нож-боуи. И начал говорить:

-Иисус Христос, во имя свободы Америки, прими жертву нашу. Ибо не только предавший свою душу греховному коммунизму, но и те, для кого коммунисты не есть злейшие смертельные враги, с кем никакие сношения невозможны — тот уже впустил в себя коммунизм и пока не погубил себя окончательно, должен быть спасен. Что не является грехом — ибо сказал Иисус, не мир я принес, но меч, а значит, отправляя коммунистов на суд Божий, мы оказываем последнюю услугу их погибшей душе, если от той что-то еще осталось.

Ни сам Райс, ни кто-то из его помощников — не обратили внимания на негра, валявшегося тут же, у алтаря. Ибо весь опыт им говорил, что негров, посмевших сопротивляться служителям Закона, не бывает. Так как за многие годы все чернокожие усвоили, что за этим следует смерть — или немедленная, или предельно мучительная. Ну а этому агнцу еще повезло — его после не положат на алтарь, а просто пристрелят (и затем вложат в руку тот самый нож).

И это была их роковая ошибка. Как и то, что негр был не в наручниках, а связан обычной веревкой.

Натан Вуд, чернокожий ветеран Вьетнама.

Черт возьми, куда это я попал? И что вообще происходит?

Как черному парню с Юга подняться выше чем эй, ниггер? Стать главарем банды — и быстро кончить жизнь, от ножей конкурентов, от пули копов, или в тюрьме, на электрическом стуле или от дубинок охранников. Или найти себе покровителя из белых — для которого ты все равно будешь в статусе, вроде любимой собаки.

Или пойти служить в морскую пехоту — чтоб спасти Америку от коммунистов. Которые, если придут, устроят здесь что-то вроде нацистского концлагеря — когда даже прежние порядки будешь вспоминать с ностальгией.

В Париже, то есть учебном лагере на Пэррис-Айленд, было хуже, чем в тюрьме — рядом с дрилл-сержантом Мэтью Маккеоном, постоянно орущим, и без промедления пускавшим в ход кулаки и дубинку, самый свирепый коп показался бы любящим отцом. Во Вьетнаме — которым этот сержант постоянно пугал новобранцев! — было совсем по-другому. Капитан Трэгг хоть и был беспощаден (куда там тому сержанту из учебки!) — он мог пристрелить на месте солдата, посмевшего не выполнить его приказ, но также для него был безразличен цвет твоей кожи, что оказалось для Натана настоящим потрясением — прежде он не встречал таких белых. А еще капитан был честен и справедлив — всегда выполняя, что обещал, в том числе касаемо наград и поощрений, и защищал своих подчиненных от гнева всех прочих белых, даже с большими погонами. Говорили, что у Трэгга папа — очень большая шишка в Вашингтоне. А сам он отправился во Вьетнам добровольно, на свою личную войну с коммуняками. И потому, имел гораздо большие возможности и авторитет, чем обычный офицер того же звания.

-Это мои люди, вам понятно? И наказывать их — могу лишь я! Или вы против дисциплины — а может вы коммунист, и хотите поражения нашей страны?

Вьетнамские джунгли были адом — а вьетнамцы, хотя и мелкие, и (при свете дня) совсем не страшные, оказывались беспощадными убийцами, стоило лишь повернуться к ним спиной. И они в совершенстве владели искусством засад и внезапных нападений — особенно ночью. И оттого все парни очень быстро усвоили, на наглядных примерах своих менее удачливых сослуживцев, раненых, искалеченных и убитых вьетконговцами в первый же месяц, что на этой войне гражданских лиц нет — мирные вьетнамцы (любого пола и возраста) это если не сами лесные бандиты, до поры спрятавшие оружие, то их помощники и осведомители. А так как главным правилом капитана Трэгга (и не его одного) было — хорошая война с коммунистами, это когда убиваешь больше коммунистов! — то скоро Натан стал спокойно относиться к таким делам, о которых лучше не рассказывать. Ведь мы творим это не из собственной злости — а лишь затем, чтобы коммунисты не пришли к нам домой и не устроили то же с нашими гражданскими, нашими семьями.

-В конце года посчитаем. Троим, кто убьет больше всего коммунистов — я обещаю лично от себя, выполнить любое их желание, если конечно, в моих силах! А взводу, у кого будет больше всех отрезанных ушей — я за свой счет устрою самый шикарный праздник в лучшем сайгонском кабаке!

Уши — потому что счет убитых вьетконговцев велся по отрезанным левым ушам — а чем это хуже индейских скальпов? Тем более, что вьетнамцы мелкие — и женские или детские уши вполне могли сойти за уши лесных бандитов. А капитан был настоящим парнем — всегда выполнял, что обещал. Жалко, что не удалось войти в тройку призеров — и попросить у капитана то же, что Билли Буш! Остальные двое сглупили — Майк пожелал новую шикарную тачку, а Роб, поступить в какой-то престижный колледж. Ну а Билли — ни больше ни меньше, как Медаль Почета Конгресса, высшую военную награду Соединенных Штатов! От такого желания Трэгг натурально обалдел, но быстро взял себя в руки, процедив лишь: "Ну, чёрт с тобой — будет тебе висюлька, зато потом ни один сукин сын не посмеет вякнуть, что я не держу своё слово...". В чем тут фишка, Натану после объяснил Джо Ривера, один из немногих образованных в их взводе (в колледже учился, год или два):

-Что награжденному Медалью Конгресса положена от Правительства пожизненная пенсия, это мелочь. Главное, тебя никто тронуть просто так не посмеет — если только сам не вляпаешься по-крупному. Тут же набегут репортеры, такая сенсация, национальный герой Америки, что же с ним случилось — и хорошие адвокаты за тебя впишутся, дело ведь такое громкое и перспективное для карьеры, что даже денег за твою защиту "из принципа" не возьмут, хе-хе! А у местных законников — шерифа, судьи, мэра, даже у губернатора штата — сразу спросят, наверное вы Америку не любите, раз на вашей территории с национальным героем такое случилось — политическая карьера к черту, впредь избираться куда-то и не надейтесь! Медаль Конгресса — это статус уважаемого джентльмена, даже для самого простого парня из низов, как Буш или ты. (прим.авт. — Д.Морелл, наградив своего Рэмбо этой медалью, сильно погрешил против истины. Не стали бы полицейские — так обращаться с тем, кто ее имеет!).

И Билли эту медаль получил! Говорили, что капитан для начальственной бюрократии сочинил такое, что все голливудские сценаристы удавились бы от зависти — как рядовой Буш, прикрывая прорыв своей роты из очередной засады, сначала в одиночку уничтожил из пулемёта сотню вооруженных до зубов вьетконговцев, потом закидал гранатами взвод русского "спецназ", а их комиссара добил в рукопашной схватке на ножах. Однако же после Трэгг обращался к парням с обещанием — "все что в моих силах, кроме Медали Конгресса". Наверное, даже его влиятельный папа, выполнив просьбу, дружески сказал после, что это чересчур, и больше не надейся.

Однако же Вьетнам становился все более неуютным местом. Знакомый писарь из штаба сказал, что вьетконговцы сильно обиделись и разозлились на команду Трэгга. И Натан благоразумно не стал продлевать контракт, когда закончился срок. В Штатах вроде было все по-прежнему — но говорили, что на Севере получше, особенно в крупных городах, там есть места, где без разницы, какого цвета у тебя кожа, если руки из нужного места растут. И что например, на заводах в Детройте и Чикаго, и черные парни могут заиметь неплохой доход и даже пробиться в средний класс — походу в верхах сильно злы, что в прошлом году русский медведь наложил лапу на весь Китай, так что с Советами намечалась война, и что Форд, что Джи-Эм работали в три смены, гоня с конвейера танки, пушки, броневики, грузовики, да и легковые автомобили — все, без чего не может обойтись Армия.

Долгий путь, от Сайгона до Сан-Франциско, третьим классом на грузопассажирском пароходе. До Омахи, штат Небраска — поездом, тоже в самом дешевом классе, но солдату не привыкать. А дальше, автобусом (так дешевле), через Де-Мойн в Чикаго или в Детройт (где повезет). Натан старался не встревать в разные истории — хорошо зная, что хотя на Севере нет на каждом шагу приснопамятных табличек "только для белых" и "для цветных", зато риск нарваться на неадекватов есть всегда — а в споре с белым (тем более, с представителем власти), виноватым всегда окажется негр (если у него нет той самой Медали). Но ведь негру и не надо беспокоиться "об уроне чести", подобно белому джентльмену — не прощая в свой адрес всяких слов, и даже взглядов? Лишь бы доехать без приключений на свою задницу — а там, будет видно.

Однако же, приключения настигли его в Айове. В автобус сели трое белых навеселе, по виду местные фермеры-реднеки — и стали громко возмущаться, а что тут делают негры, "от которых воняет как от свиней". Дело явно шло к драке — и Натан, вместе с Заком, еще одним чернокожим, из Омахи, поспешили выйти на следующей остановке — тем более, что другой пассажир (белый, но нормальный) шепнул им, что до Де-Мойна всего ничего, и через час придет другой автобус. День был погожий, так что не беда немного подождать... конечно, жалко было денег, уплаченных за билет — но это было меньшей потерей, чем попасть в полицейский участок, а затем, очень возможно, в тюрьму.

Пока они сидели и ждали, Зак пояснял Натану, весьма важный вопрос: где в Де-Мойне чёрным парням можно поесть и переночевать, и при этом не огрести проблем. Сказав в завершение:

-А вообще, лучше там не задерживаться. Слухи нехорошие ходят — что там такие как мы пропадают. Не местные, а именно чужаки, кто там недавно или проездом. Это не только в Де-Мойне случается, но там, я слышал, чаще всего. Копы все списывают на гангстерские войны — но мой приятель знал одного из потеряшек, и божился, что тот был парень тихий и законопослушный, и ни за что бы с бандой не связался. Так что лучше там быть осторожнее — и валить оттуда быстрее.

Затем Зак отошел на минуту, и ему повезло! Потому что сразу после рядом остановился полицейский автомобиль. И двое копов вылезли, проявляя к Натану явный интерес. Хотя вроде, он не совершил ничего незаконного — и сидит сейчас не двигаясь, руки на виду. Дома в Коламбии было, что знакомого парня копы застрелили лишь за то, что он при них без разрешения полез в карман.

-Эй, ты! — сказал коп — документы!

Натан подал свои бумаги. Ведь это обычная работа копов — проверять документы у тех, кто показался им подозрительным?

-Из Южной Каролины? Что делаешь здесь?

Натан ответил смиренным тоном (чтоб не вызвать недовольство) — еду в Детройт, ищу работу.

-То есть, в этом штате ты не знаешь никого, кто бы за тебя поручился?

Натан помотал головой. Он никогда раньше не был в Айове. Да и не думал задержаться тут дольше, чем надо для пересадки на другой автобус.

-В машину! — коп махнул рукой. И добавил отчего-то, хотя мог и не уточнять — не беспокойтесь, это формальность. Необходимо кое-что проверить.

Его везут в Де Мойн — куда он сам собирался добраться на автобусе? Смешно — но похоже, судьба решила ему компенсировать пропавший билет. Если его доставят за казенный счет — а после отпустят, он ведь не совершил ничего незаконного?

В офисе шерифа его поместили в камеру — после самого поверхностного допроса и обыска (где, на удивление, ничего не отняли!). И оставили, без всяких объяснений, на двое суток. В камере было еще трое — белые. Которые тоже было заворчали, что "черномазого подселили". Но здесь можно было вести себя попроще.

— Парни, я отвоевал во Вьетнаме. Убивал лично, и в рукопашной. Не только вьетконговцев, но и русский spetnaz — а это и правда такие звери в бою, что ни в каком кино не покажут, однако кожа у них того же цвета, что и ваша. Так что это не меня к вам подселили — а вам повезло или нет, сидеть со мной. Вопросы?

По-честному, Натан с русскими во Вьетнаме не встречался. Но тут главное было, даже не что сказать, а как сказать, чтоб тебе поверили. Вспомнив капитана Трэгга — и вообразив, как бы он себя повел, окажись в такой компании. Кажется, до этих недоумков дошло — они проблем не создавали. Проблемы начались, когда Натана выпустили.

-Вы свободны, мистер Вуд — сказал сам шериф, который с чего-то решил лично проводить Натана к выходу. И усмехнулся — да, там ваши друзья вас ждут. Удачи!

У выхода из офиса стояли двое белых — причем одного Натан узнал: это был один из тех копов, кто его сюда привез, только сейчас он был в штатском, как и второй, незнакомый. И взгляды их Натану не понравились: капитан так смотрел на вьетконговцев, которых уже решил в расход. Как и слова первого копа, обращенные к шерифу:

-Тед, а как же наручники?..

-Обойдетесь! — отрезал шериф — в прошлый раз так и не вернули, а это казенноё имущество — мне из-за вас, придурков, пришлось акт об утере на своё имя оформлять и новые выпрашивать!

— Но Сержант нас уже ждет. Он будет недоволен, если...

-Ну так скажите сэру помощнику окружного прокурора, чтобы он ордер с подписью судьи предоставил! — рявкнул шериф — как положено, чтобы мне задницу прикрыть!

Коп дальше спорить не стал, достал моток веревки, приказал Натану повернуться спиной, связал ему руки, толкнул к машине — и это была не полицейская тачка, а фургон с логотипом Веселый колбасник. Пришлось послушаться — спорить с полицейскими и возле участка, было самоубийством.

Внутри было темно, и пахло чем-то вкусным — похоже, тут и правда возили колбасу. Происходящее Натану очень-очень не нравилось — эти двое явно были копами, но не при исполнении, что они хотят с ним сделать? На Юге среди чёрных ходили жуткие истории, как иные из белых господ играли в "поссе" — охоту на двуногую дичь, когда жертву выпускали в лесу, а затем за ней гнались (иногда верхом и даже с собаками), выслеживали и убивали. Или гладиаторские бои без правил, до смерти — да мало ли, что могло со скуки прийти в голову тем, у кого куча денег и власти? "Брали и не вернули" — то есть, таких как он, увозят в один конец?

Что можно было сделать? Ну хотя бы, освободиться от веревок! Маленький секрет — когда тебя связывают обычной веревкой, надо максимально напрячь мышцы, это даст рукам хоть минимум свободы. Хватит, чтоб достать пальцами обломок бритвенного лезвия, вшитый в подгиб рукава — еще одна хитрость, и лишний шанс на побег, если попадешь в плен к вьетконговцам. Ну вот, почти уже... хотя нет, лучше не разрезать до конца, оставить чуть — ровно настолько, чтоб можно было самому разорвать веревку. Иначе, если откроют и увидят, что он свободен, то могут сразу пристрелить!

-Ой, а кто это? И почему он связан?

What a f..k?! Натана, когда он повернул голову и разглядел, кто перед ним, едва не прошиб нервный смех — здесь, в Де-Мойне, у белых леди и джентльменов появилась южная мода, заводить своим юным дочерям, вместо щенков, чёрных "обезьянок" — в наручниках и перевязанных ленточкой с бантиком, чтоб девочки развлекались с ними всяко-разно?! Или тут решили превзойти Юг — и в "поссе" уже и детей берут — как на пикник?! Вот только от того, что началось дальше, Натану стало совсем не до смеха...

Во Вьетнаме ходили слухи, что некоторые капелланы, помимо обычной мессы, служат еще какую-то тайную, для особо доверенных. А под конец Натан и сам стал зрителем — хотя капитан Трэгг не был слишком религиозен, если Бог есть, как он допустил коммунистов?, но пожелал, чтобы все парни моей роты прониклись настоящим боевым духом — а полковой капеллан оказался не только его приятелем, но и одним из тех самых, истинной веры. На алтаре лежал пойманный вьетконговец — так ведь считается, что кровавые жертвоприношения есть только у язычников и тех, кто поклоняется врагу Господа нашего, а у нас Иисус своей смертью все искупил?

-А это не жертвоприношение, а совсем иное. Отправить коммуниста, отринувшего Веру, на суд Божий — это надежда спасти то, что осталось от его заблудшей души!

Те же слова, что сказал сейчас этот святоша! И капитан Трэгг тогда был с капелланом полностью согласен. Так как после предупредил — кто станет болтать, сочту за пособника коммунистов! А те шестеро из роты, кто изъявили желание присоединиться к истинной церкви — стали его любимчиками. Натан тогда предпочел воздержаться — может, капеллан и прав, но было в том обряде что-то такое... Однако же, держал язык при себе — ну зачем негру лишние проблемы?

И вот, дома то же самое! Только в роли коммунистов, белая девочка, затем он — ясно ведь, для чего его сюда притащили! Причем из слов шерифа понятно, что тут уже на конвейере процесс идет — в исполнении здешних копов, да еще под командой прокурорского чина! И давно — что Зак про потеряшек в Де-Мойне говорил? Только на алтарь тащат — не коммунистов, а кто под руку попадет. Они что, рехнулись тут все? Как Ривера рассказывал:

-У краснокожих было когда-то, они своих на алтаре резали, в жертву своему божку. Верили что иначе солнце утром не взойдет. Дикари, язычники — как те, что дьяволу поклоняются. После белые пришли и это непотребство прекратили.

Ладно, о боге после будем думать! А сейчас, может, жизнь негра и дешева — но своя, для Натана, была бесценна. Этих сумасшедших трое, и все заняты — двое копов держат девчонку, а главнюк, наверно тот самый, прокурорский, с занесенным ножом, тоже смотрит на камень, где жертва лежит. И больше тут никого не видно, что странно, а капеллан-то ихний со своей паствой тогда где? Ну, если только, за этими кустами, скрытые посты по периметру... так это же не Вьетнам? И если бы тут еще были люди из этих "святош" — то где машины, на которых они приехали? Солнце село уже, темнеет, свет лишь от фар — если сейчас вскочить и бежать... нет, тут до зарослей шагов двадцать, а копы наверняка вооружены, вон у этого типа вижу карман характерно оттопырен. Да и если удастся сбежать — он тут никого не знает, а копы, к гадалке не ходи, объявят облаву на беглого преступника. Ещё и смерть этой малолетки на него повесят — и уже федералы будут ловить его по всем штатам. Так что, придется по-плохому!

Натан повернулся на бок, чтобы копам не были видны руки за спиной. Под ладонь попало что-то твердое — о, удача, булыжник! Подобрать ноги, чтоб быстрее подняться — один из копов покосился неодобрительно, но ничего не предпринял, занятый удержанием жертвы. Или уже не успел — веревка лопнула, и через мгновение негр уже был на ногах, и совсем рядом. А в следующий миг коп упал с разбитой головой — Натан еще с малолетства усвоил, что будь ты хоть чемпионом бокса, но что-то тяжелое в руке намного лучше голого кулака!

Тот, кто был главным, даже не успел понять, что произошло. Лишь начал оборачиваться, когда Натан от всей души врезал ему сбоку в челюсть. Противник обмяк и сполз наземь — нокаут!

Оставался третий, самый опасный — потому что успел выхватить из кармана пистолет. Но белая девчонка на камне взбрыкнула ногами вверх, попав по руке копа — и пистолет улетел куда-то в темноту. У врага был шанс, вступи он в драку — коп был рослый и здоровый, физически не слабее Натана! — но он метнулся вслед за оружием, и опустился на четвереньки, шаря руками по земле. Негр прыгнул ему на спину и ударил камнем по затылку, брызнула кровь.

И тут по ушам ударил визг. Девчонка кричала, как та мисс в древнем храме, при виде обступивших ее чудовищ — из фильма, что Натан успел посмотреть в Сан-Франциско (надо же как-то развеяться, вернувшись домой). Наверное, он и выглядел сейчас как монстр — забрызганный кровью, в боевом кураже, и при таком освещении?

-Мисс, не бойтесь! Я не причиню вам вреда!

Он помнил присягу, которую принимал ещё в Пэррисе — "хранить и защищать Конституцию Соединенных Штатов от всех врагов, внешних и внутренних" — и когда это мелкие девчонки успели стать врагами Америки?! Коммунисты что, уже и американских детей себе в шпионы вербуют, прямо у нас дома — так здесь же не Вьетнам!! Или эта девчонка, если не сама коммунистка, то дочка кого-то из местных коммунистов... но тогда, тем более, — и её, и всю её семейку Комиссия и ФБР трясти должны, а не... вот это... если только здешние законники и правда не спятили вконец — ну как в той истории с салемскими ведьмами — наслушались проповедей "святош" и хватают первых попавшихся? И стоит уложить ее рядом с копами, и бежать отсюда подальше и поскорее?!

Нет, нельзя!! В Штатах все знают, что убийцы копов электрического стула не минуют — даже белые. Детоубийцы — тоже. А что сделают с негром, посмевшим завалить сначала белую малолетку, а потом, будучи застигнутым на месте преступления, еще и двух копов, и прокурорского в придачу — именно так решат федералы, да еще и попытку изнасилования приплетут! — это никакого воображения не хватит представить, но одно ясно: до суда и тюрьмы он не доживет! Ловить будут по всем Штатам — и еще повезет, если просто грохнут при сопротивлении. В сорок девятом было, Томми Флойд, приятель Натана, на соседней улице жил, всего лишь ударил копа (по словам самих же копов), и после семье выдали тело, как сквозь мясорубку пропущенное, "умер в полицейском участке от сердечного приступа". Так что Натану будет легче сейчас взять ствол, до которого тот коп так и не дотянулся, и застрелиться — выйдет быстро и без мучений. Или же — если эта мисс не коммунистка — а она, хоть и растрёпанная вся, но сразу видно, из приличных — то кому-то из правильных белых точно не понравится, что копы приносят в жертву даже таких? И этим уважаемым людям может пригодиться и он, живой, как свидетель! То есть, эта мисс — его шанс остаться живым. Может, и не слишком большой — но иначе, нет никакого.

-Мисс, успокойтесь! Я помогу вам добраться до безопасного места. Я не преступник, я Натан Вуд, солдат, был во Вьетнаме, демобилизован. Ехал в Детройт искать работу, меня схватили копы, когда я ждал автобус. Привезли сюда — а дальше, вы видели сами.

И добавил, максимально дружелюбным тоном:

-Мне не нужны проблемы, белая мисс — но мне кажется, мы уже влезли в них по уши. Так может, попробуем выбраться вместе?

Девчонка спрыгнула с камня. Кажется, успокоилась — но взгляд у нее, как на тысячу ярдов сквозь тебя. Натан видел такой не раз — у парней, оставшихся живыми после боя. Хорошо хоть в обморок не упала, как та мисс из фильма. И до конца не доверяет — близко подойти не решается.

-Мне кажется, я знаю такое место, где вы будете в безопасности, мистер Вуд. Вы умеете водить машину?

Уильям Райс, помощник окружного прокурора.

О, как голова болит! Кажется, падая еще и затылком крепко приложился. Мысли путаются, как после полбутылки виски разом.

Что это было? Обряд был почти уже завершен, только нож опустить — и тут, какая-то тень сбоку, удар и темнота. А эта красная крыса где — сбежала?! А парни где — Хэнк, Кенни, что с вами?! Черт, черт — похоже, мертвы. А негр куда делся — он же тут лежал?

Черт, черт! Рассказывал же когда-то отец Брайан — что ведьмы, особенно в такие вот крайние моменты, могут подчинять низших существ, своей воле! С цивилизованными белыми людьми, верующими в Христа, это не проходит — а с негром, вполне! Иначе как объяснить, что жертвенный агнец из связанной смиренной овечки превратился в волка?

Лицо в крови — чем этот подонок меня ударил, кастетом наверное, явно не кулаком? Челюсть движется с болью, во рту кровь и еще что-то... Сплюнул. Это что... зубы?! Мои зубы?! Проклятье, точно — нащупал языком пару дырок! И услуги дантиста нынче недешевы. Ну, коммунистическая ведьмочка, ты о том жестоко пожалеешь! Без снисхождения к малолетству — из гнид вырастут вши, как сказал преподобный Джон Браун.. кажется, он тогда на стороне Севера был — а, без разницы! Ведьма должна умереть — и умереть страшно!

И вместе с тобой умрут твои родные — ты ведь сейчас побежала прятаться домой? Если постоянного бойфренда у тебя нет — как Виктория сказала! — есть какие-то дружки, но ведь они для тебя никак не больше, чем папа с мамой, не можешь ты им настолько верить, а тем более, надеяться на их защиту?

Кому поручить? Черт, черт — Хэнк и Кенни были самыми надежными, самыми проверенными, как раз для таких дел! Кто еще подойдет — ну пожалуй, Гарри Пискля (прозвище получил из-за ножа в горло, живой остался чудом, но голос стал как у девчонки) и Хэмп Чокнутый, который сначала тонул в Атлантике на Санта Росе, потопленной пиратом Тиле, затем в Португалии попал к немцам в плен — живым остался, но философию круто поменял:

-Жизнь и смерть — разницы нету. Помру здесь — буду жить там. Помру там — воскресну здесь или еще где-то. А раньше или позже — плевать.

И ладно бы он это лишь к себе относил — но ведь и ко всем живущим, тоже! Кто-то из парней прямо говорил, что с этим психом рядом быть страшно — а вдруг он решит и тебя, ведь для него это не грех вовсе. Но для работы палача — как раз такой и нужен!

Время еще, начало девятого — все парни сейчас сидят по барам — разным, но кто-то наверняка будет в сотке, самом лучшем. По крайней мере, у тех, кого там застану, смогу узнать, где найти тех, кто мне нужен. И сегодня же ночью нанести визит — пока слухи не распространились. Хорошо, если удастся этого негра до того поймать — и труп его оставить на месте преступления. Хотя нет — он еще пригодится живым!

Возможно, проблема уже решилась — отец Брайан говорил, ведьмы могут подчинять себе других, но ненадолго. И если этот ниггер решил, что крыска опасная свидетельница, то ее тело уже остывает в придорожной канаве. По крайней мере, он, Уильям Райс, совершенно не хотел бы, чтоб его любимая дочка оказалась наедине с убийцей двух полицейских! Но это слишком хороший вариант, чтоб на него надеяться. В любом случае, долго он не побегает — не местный, в Де Мойне прежде не был, и никого тут не знает. Значит, сейчас он удирает отсюда максимально быстро и далеко — что ж, данные его в офисе шерифа остались, объявим в розыск, убийцу двух полицейских (да еще черного — как посмел?) полиция в каждом штате будет с усердием ловить. А когда поймают — то он даст абсолютно любые показания, угодные ему, Райсу — в надежде спасти свою никчемную жизнь. Например, что это он, с бандой своих дружков, похитил несчастную белую девочку, чтобы убить, изнасиловать, принести в жертву своему Отцу (что там у них в Африке было недавно), да хоть ритуально зажарить и съесть! Ну а этой мисс Смит от страха все показалось, панические галлюцинации, кажется есть такой диагноз.

Жизнь свою он все равно не спасет. В старые добрые времена, что делали с неграми, посмевшими поднять руку на хозяев — тем, кого просто вздергивали, еще чертовски везло. В Алабаме устраивали театр — негра привязывали на сцене, и сидящие в партере, в первых рядах, по сигналу могли выпустить в живую мишень все заряды из своего кольта или винчестера, ну а галерка имела право лишь на один выстрел. А в штате Миссисипи (как прадед рассказывал деду, а дед отцу) хозяин провинившегося раба устраивал показательную публичную казнь — что-то особо изощренное, чтобы медленно и долго! — и приглашал соседей-плантаторов на светский раут с тотализатором: джентльмены на террасе вели изысканную беседу, пили виски, и делали ставки, сколько еще ниггер продержится, пока не сдохнет, ну а согнанные на зрелище черномазые просто смотрели, в воспитательных целях. Жалко, что сейчас время цивилизованное — все будет проще и быстрее. Американские полицейские очень не любят тех, кто убил их коллег. Ну а если убийца — негр, да еще и Райс шепнет кое-кому...

Так что, на месте будущего преступления останется другой труп. Идеально, если у шерифа найдется еще один пойманный черный бродяга. Но если нет — есть еще один отличный вариант.

С прошлой осени по Де Мойну прокатилась волна каких-то странных преступлений. Причем жертвами были владельцы своего бизнеса, но не местные — мы конечно, не Нью-Йорк или Сан-Франциско, но и до нас добежали те, кто успел смыться из Европы или Китая не с пустыми карманами. И вот, к таким вдруг приходили федеральные агенты, обвиняли в пособничестве коммунистам, и вымогали деньги. Райс поначалу обеспокоился — нам только каких-то игр федералов на нашей территории не хватало! — но все оказалось гораздо проще. В том же баре Сто некий Хью Стоун, спьяну похвастался Малышке Мэри откуда у него появились деньги — а эта Мэри встречалась еще и с парнем из Ордена! — однако же Райс, узнав кто в действительности были эти федералы, не стал возбуждать дело (тем более что и обращений от пострадавших не было — но ведь можно и организовать?). Этот Хью не отличается умом — а главное, отметился в прошлом году в дурно пахнущем деле, когда, в компании своих приятелей, заезжего коммивояжера (уроженца восточной Европы) забил насмерть, приняв за коммунистического агента. Теперь он же расправится с целой семьей красных крыс — и пусть после Легион (чьи ряды этот Хью украшает своей персоной — контора дружественная, но все же конкурент!) доказывает свою непричастность.

Ну и сочинить свое алиби, официальную версию происшедшего. Он подвез эту крыску... ну скажем, до угла Мередит-драйв, там она вышла, а он поехал к тому самому месту, где парни нашли что-то относящееся... надо придумать, к какому из дел? Или нет, он еще заехал еще куда-то — чтоб время сошлось. И когда они втроем приехали — то на месте стали свидетелями гнусного зрелища в исполнении целой банды черномазых. Придется постараться, чтоб сочинить безупречно гладкую версию — но все же, расследование будут вести свои, которым можно намекнуть, что не следует заметить.

Одно лишь беспокоило Райса. Если ведьмочка уже убита — то снимет ли это ее проклятье для Виктории, или еще и закрепит?

Аманда Смит, по прозвищу Спарки (Искорка). Де-Мойн, 15 марта 1956.

Мне страшно. И в то же время — нет. Это лишь тело мое боится, а не я — так говорила героиня романа Джека Лондона. Смотреть на себя, словно со стороны — только так можно сдержаться. Потому что если я испугаюсь — то умру. Все, что было — это не реальность, а сон. Когда проснусь, то снова все будет как прежде — покой и безопасность, где самая большая угроза, это упасть с яблони в саду, а полиция это хорошие парни, готовые всегда защитить тебя от плохишей.

Но для этого сначала надо спасти Стефани. Потому что — если причиной происшедшего была та их дурацкая выходка с проклятием вуду, то следующей (или даже более ранней) жертвой должна быть она.

И папа Стефани считался у черных жителей Де-Мойна, если не главой, то одним из тех, кого слушают все. А еще он тоже воевал — на последней Великой войне. Вот пусть он и разбирается с этим мистером Вудом!

Ехать пришлось на фургончике с логотипом — Вуд сказал, что эта машина ему привычнее. Аманда села в кабину, прижимаясь к правой дверце, готовая выпрыгнуть на ходу, если ее спутнику придет в голову что-то плохое. Но также она вжималась в спинку сиденья при виде постовых полицейских или встреченных полицейских машин — все эти служители закона сейчас казались ей не защитниками, а сообщниками убийц. И если они заметят, и остановят — то отвезут ее, Аманду Смит, на то же место, положат на камень и зарежут именем Иисуса Христа.

Но никто из не остановил. Они подъехали к Джунглям — где должны быть Стефани, и вся компания. Аманда повела своего спутника не через парадный вход, для всей публики, а в двор, через заднюю дверь для персонала — зная, что вечером она часто бывает незаперта, ну а все помещения и проходы внутри клуба были Аманде хорошо знакомы, Стефани водила ее тут не один раз. Будь Аманда одна, она бы первым делом бросилась бы в зал, искать друзей — но надо было куда-то пристроить этого мистера Вуда. Уже вечер — и мистер Браун, отец Стефани (и хозяин заведения), должен быть здесь. И если он сейчас не внизу, возле эстрады или у барной стойки — то сидит в офисе, комнатке за кулисами.

-Мистер Браун, скажите, Стефани сейчас здесь? Ей угрожает опасность. Меня только что пытались убить, это не шутки. Это мистер Вуд, он тоже солдат, как вы — и он меня спас. И у меня есть серьезные основания считать, что Стефани — следующая.

Только не истерить! Как в том фильме — где глупенькая героиня, чудом вырвавшись из рук злодея, видит на улице патрульных полицейских, подбегает к ним — и не может внятно объяснить, вопит что-то нечленораздельное, и ее принимают то ли за пьяную, то ли за сумасшедшую. И гангстер подходит, спокойно и уверенно объясняет, что это моя жена, мы с ней немного поссорились, и утаскивает за руку в темный переулок.

Хозяин Джунглей нажал кнопку, и в комнату заглянул Джимми — молодой негр, который был в клубе кем-то вроде доверенного помощника (и вышибалы).

-Джимми, найди в зале мою дочь и приведи сюда. Быстро и без шума.

И, уже обращаясь к Натану:

-Я Эйб Браун, владелец этого заведения. В сорок четвертом — 16я пехотная, сержант, Серебрянная Звезда за Гавр. А вы откуда — Вьетнам? Армия или морская пехота?

-Морская пехота, Третья дивизия — ответил Вуд — почти год зеленого ада, медаль за отличие. Там дико свезло, что даже ранен не был — а тут, едва не убили, обозвав коммунистом. Сами же ваши полицейские — оказывается, и у вас тут истинная церковь есть, как во Вьетнаме. Только там на алтаре настоящих коммунистов режут — а тут хотели, сначала эту белую мисс, а затем и меня.

-Слушаю вас очень внимательно, мистер Вуд — отец Стефани весь подобрался, явно поверив — да, а отчего вы уверены, что эти люди были копами?

Тут распахнулась дверь — и вбежала Стефани. А за ней — Кэти, Боб, Том, и Майк Брайсон.

-Спарки, что случилось?

Аманде, а затем и Натану, пришлось подробно рассказать всю историю.

-Ну ты даешь, Спарки! — заметила Кэт — это ж прямо хоть в кино про гангстеров и продажных копов!

-Но как же это.. — растерянно спросил Боб — чтоб и полицейские, и шериф? Мой папа с Тернером знаком — он мужик правильный.

-Так голос твоего папы был не из последних, когда шерифа избирали — возразил Том — он для шерифа свой. Ну как в фильме Перестрелка в Южном Бронксе, помните что там сержант Мэллори говорил? Свои, это моя стая, а чужаки — дичь.

-Одну минутку! — прервал разговор мистер Браун — Стеф, быстро позови Джимми, он за дверью ждет. Джимми, на улице у входа стоит грузовичок с надписью Веселый колбасник — надо чтоб его там не было. И лучше, чтоб его подольше не нашли — или не нашли бы вовсе. Так что отгони его... ты знаешь куда. Мистер Вуд, ключи? В зажигании оставили — отлично!

И продолжил, когда Джимми исчез.

-Знаете, отчего я вам поверил, мистер Вуд? У нас тут уже наверное с год, в окрестностях находят трупы — исключительно черные, и чужаки. Причем полиция даже не пытается расследовать — официально списывая на криминальные конфликты.

И усмехнулся печально:

-Однако же мы, черные, в этой стране в какой-то мере схожи с евреями в Европе. Например, касаемо обмена важной информацией — вы же наверное слышали про Путеводитель? Так вот, поверьте, что если бы в этом городе была война между черными бандами, и с такими жертвами — я бы о том знал. Но в том-то и дело, что пропадают исключительно люди посторонние, никаких связей и дел тут не имеющие. Более того, доходили и смутные слухи, что Истинная Церковь, это не только проповеди с выпивкой и музыкой — но пока что именно слухи, ничего конкретного. Так что вы, мистер Вуд — отныне, очень важный и опасный свидетель. И вы, мисс Смит — тоже. И тебе, дочка — лучше несколько ближайших дней в школе не появляться, скажешься больной.

-Папа, но что же это? — воскликнула Стефани — сейчас ведь не время салемских ведьм? Чтобы меня и Спарки решили зарезать на алтаре, по-дикарски — и те, кто должны нас защищать? Всего лишь из-за дурацкой шутки — ну, прикололись мы над этой дурой Викторией, за это разве убивают? И что теперь делать — если с ними и прокуратура, и шериф, и полиция — нас же везде найдут, и убьют!

-Ребята, а ведь есть выход! — воскликнул Майк — как в истории, у нацистов их штурмовики, кто после стали ЭсЭс, открыто хватали всех, кто был против их диктатуры. Но если у нас такого все же нет — значит, они пока еще боятся огласки? Спарки, ты ведь не коммунистка — ну не верю я, что таким, как твой папа, Томми, понравится, что уже и белых подростков без суда убивают. А ведь от их голосов зависит — будут ли и мэр и шериф на своих местах, в следующий срок! Значит, нужен максимальный шум! Я сейчас папе позвоню — можно отсюда, мистер Браун? — вы же знаете, где он работает, если завтра в Регистре обо всем напишут, что тогда в городе начнется? Плохие парни тогда остерегутся вас тронуть.

-Или наоборот, постараются побыстрее замести следы — заметил Браун — но тут уже можно играть. Что ж, мистер Вуд, у нас найдется, где вас укрыть. А вам, мисс Смит, я бы советовал как можно скорее связаться со своими родителями. И принять все меры предосторожности — как минимум, тоже заболеть и из дома не выходить. Или же, у вас найдется какое-то укромное место. Вот телефон — звоните. И учтите, что время работает против нас!

Приехали одновременно — отец Майка, и все семейство Смитов: отец, мать, и Дэвид. Так что Аманде и Натану пришлось еще раз повторить свой рассказ.

-Ну, у тебя талант, сестренка! — сказал Дэвид — влезть в такую историю.

-Но вы же меня им не отдадите? — спросила Аманда — папа, мама, вы ведь обещали! Папа, что ж ты молчишь?

-Я думаю, куда тебя спрятать — ответил старший Смит — что будет, если завтра этот же прокурор Мэсон за тобой своих людей с ордером пришлет, на законном основании?

-На ферму, к старикам — сказала мама — хотя, их адрес шериф знает.

Аманде стало страшно. Она ведь совсем не героиня, как мадмуазель Ирен из того фильма про Париж и Сопротивление — и нет рядом отважного лейтенанта Баттлера из Кентукки, который всегда спасет ее от гестаповцев. Если у этих, власть — то завтра они придут ее арестовывать, именем закона — но не довезут ни до какой полиции, а просто убьют!

И тут ее взгляд упал на сумку с книгами — которую она ухитрилась не потерять!

-Мне кажется, я знаю, где меня искать не станут. Хотя бы несколько дней!

Хью Стоун, капрал Американского Легиона. Де-Мойн, вечер и ночь 15 марта.

Все так хорошо начиналось — и кончилось таким крахом!

Приятно сидеть в клубе Сто, когда в кармане есть деньги, на столе выпивка, а рядом Малышка Мэри — все как в кино! И жизнь кажется прекрасной — ну а ты, ее хозяином.

Откуда возникли эти двое, Хью не заметил. Но Малышка Мэри тотчас же поспешила исчезнуть. А эти уселись за стол, не спросив разрешения, и глядя на Стоуна совершенно не дружески. Да за меньшее надо морду бить — что Хью и намеревался сделать! Но для приличия следовало спросить — а то врежешь не тому, придется после разбираться с копами. Чего надо, вы кто такие?

-Мистер Стоун, нехорошо присваивать чужое имя. И вместо борьбы с врагами Америки — компрометировать это святое дело, грязным вымогательством.

Хью мгновенно протрезвел — и покрылся холодным потом. Выходит, прав был Умник Дэнни — вот они, те, о ком писал тогда Регистр! — тайные бригады смерти, которые ищут затаившихся коммунистов, и расправляются с ними без всякого суда! Однако же Дэнни и предложил, под этой маркой доить дураков — называя их коммунистами и требуя деньги за не тронем. Убеждал, что никто не узнает — идиот, ведь эти парни круче копов, они должны быть всеведущими, совсем как в кино!

-Пройдемте с нами, мистер Стоун. И без глупостей.

-К-куда? — заикаясь спросил Хью. Язык его не слушался — хотя выпить он успел совсем немного. Ясно, куда его собрались везти — в тайную тюрьму, на допрос с пытками, а после труп сожгут в печи. Эти двое не выглядели суперменами, и можно было попытаться, в морду одному, в челюсть другому, и бежать. Но ведь они же не сами по себе — за ними сила! От которой не спрячешься — его после везде найдут!

-Наш босс желает вас видеть, мистер Стоун. Не заставляйте его ждать — и очень советую быть с ним откровенным, как на исповеди. В ваших же интересах.

Идти было недалеко — до черного шевроле припаркованного в переулке возле клуба. В котором за рулем сидел третий федерал (ибо, кем еще могли быть эти двое, как не членами той самой тайной организации, именем которой прикрывались Хью и Дэнни, облегчая чужие кошельки) — с которым эти двое парней держались, как с начальником. Лицо его было перевязано — наверное, для конспирации, тайная ведь Контора!

-Мистер Стоун, чем вы руководствовались, когда совершали свои противозаконные деяния, нашим именем? Было ли это сознательной провокацией в пользу коммунистов, ради очернения истинных патриотов нашей великой страны?

Сказано это было абсолютно спокойным и равнодушным тоном — судьи, уже вынесшего приговор. Хотя нет — если бы его уже признали бы коммунистом, то наверное, сразу убили бы — а раз разговаривают, значит есть шанс! Я ведь не коммунист, никогда с ними не встречался, и их подрывной литературы не читал — я простой американский парень, и патриот Соединенных Штатов! Слава Америке! Мы ведь потому и не трогали никого из приличных людей — а только всяких там понаехавших! Да и с ними, лишь пошутили немножко, попросили поделиться нажитым...

-В таком случае, мистер Стоун, есть ли у вас предложение, как вы можете компенсировать вред, что причинили нашему делу и нашей стране?

Что?! Это еще не приговор?! Ну тогда — я еще сквитаюсь с тобой, подонок Дэнни! Чем я могу быть полезен Соединенным Штатам — только скажите? Изобью любого, на кого укажете! Могу даже двоих сразу!

-Мистер Стоун, ну не надо нас считать какой-то мелкой шпаной. К сожалению, красная плесень проникла слишком глубоко — и с ней начали бороться всего лишь шесть лет назад, после того как коммунисты убили наших парней в Китае. Так что теперь, полумерами уже не обойтись. Не избивать, а убивать, как крыс — только так можно спасти Америку от коммунистической угрозы. Вы готовы на это, мистер Стоун? Пройти испытание, доказав, что вы истинный патриот. Или же, вам жалко коммунистов — которые вас не пожалеют?

На мокрое подбивают? Так ведь за это — на электрический стул! Или вы меня прикроете?

-Мистер Стоун, все просто. Есть целое гнездо красных крыс, которое надо выжечь. Вы можете согласиться — и встать в наши ряды. Или отказаться — но тогда мы будем считать вас сторонником коммунистов. Вам решать — что выберете?

А что тут решать? Объявить себя на стороне коммунистов, перед такими людьми — это верный путь на тот свет! Ну а согласиться — есть надежда, что его прикроют. Вполне себе деловое предложение, как не раз бывало у Хью прежде — правда, там дело касалось лишь мордобоя, но ведь и заказчики были помельче? И что началось с угроз, тоже понятно — федералы не дураки, платить наличными тому, за кем есть должок. Хотя может, в итоге и кинут что-то, за честную работу? Нормальные парни, патриоты и спасители Америки... хотя федералы ли они, вроде, рожа одного из них была Хью смутно знакома, где-то он видел этого парня здесь, в Де-Мойне?

-Мистер Стоун, ну вы же умный человек? Вы и правда думаете, что истинные патриоты должны приезжать откуда-то, по приказу? А мы не едем — мы уже здесь. Только не стремимся к лишней известности.

Черт, а ведь правда — с чего это Умник Дэнни решил, что эти, подобие еще одной Секретной Службы? А не тайная организация, охватывающая все штаты, и пользующаяся поддержкой с самого верха, хоть от самого Президента? Вроде федеральных маршалов — но только тайных, не связанных законами. Те, кому ради святой борьбы дозволено все. И он, Хью Стоун, сделает все, что они попросят — а после, очень возможно, станет одним из них! Ну, Умник Дэнни, берегись — я тебе тогда все припомню! Как ты забирал себе две трети взятого — а мне, что останется. Может, ты и есть тайный коммунист?

Была уже глубокая ночь, когда Хью и те же двое (босс не поехал — ну да, не его дело, самому на такое идти) прибыли в Гринвуд. Тайные коммунисты в самом зажиточном пригороде живут — когда такие честные парни как он, Хью, и мечтать не могут о собственном доме тут! Хотя дело оказалось — не просто мокрое, а даже откровенно смердящее. Пристукнуть кого-то, даже насмерть, в темном переулке — это еще ладно. Но вломиться в дом и убить там целую семью, включая малолеток — это уже точно, электрический стул!

-Мы понимаем ваши сомнения, мистер Стоун. Но этот человек, и его жена — достоверно уличены в связях с коммунистами и тайной работе на них. К сожалению, у нас нет неопровержимых доказательств их вины — которые признал бы суд — но мы не можем терпеть, чтобы их подрывная деятельность приносила вред нашей стране. И пожалуй, так будет даже милосерднее для них — стать невинными жертвами неизвестных преступников, а не быть арестованными и приговоренными к казни, как коммунистические агенты. Включая их детей — тем более, есть информация, что они тоже замешаны в делах старших.

Да я завсегда.. Но как же — я драться умею, но вот это, что вы мне даете, лишь в кино видел!

-А тут все просто, мистер Стоун. Томми-ган, который наши солдаты звали окопной метлой — очень прост в обращении и удобен в бою, поливать огнем от бедра по всему что шевелится. Магазин на месте, полусотни патронов вам должно хватить, вот это переключатель режима огня, ставим на стрельбу очередями. Теперь взводим затвор — и второй переключатель, это предохранитель, ставим пока на safe, вы же не хотите неосторожно прострелить себе что-то? Перед стрельбой переведете его на fire, очень удобно, большим пальцем правой, не снимая указательного со спускового крючка. Но советую сделать это еще перед дверью — до того, как вы ворветесь в дом.

Ага, как в том фильме... черт, название забыл от мандража! Где хороший парень врывается в логово главного злодея, и мочит всех его подручных, а затем и его самого. Неужели и у меня получится — как у того киногероя?

-У вас все получится, мистер Стоун. И не беспокойтесь, мы будем рядом, и подстрахуем. Но первая подача в этой игре должна быть ваша — вы понимаете, что эта миссия станет для вас испытанием, достойны ли вы вступить в наши ряды?

Хью был опытным хулиганом, но не настоящим гангстером — его опыт проникновения со взломом ограничивался просмотром кинобоевиков. Потому, он с размаху пнул калитку — едва не взвыл от боли в ноге. Хотя хрупкая щеколда не выдержала, и калитка распахнулась с громким металлическим звоном. Перехватив автомат поудобнее, Хью вступил на вражескую территорию — и тут откуда-то метнулся с рычанием темный ком, сомкнул зубы на лодыжке той самой, ушибленной ноги — черт, у этих красных шпионов, сторожевая собака во дворе?! Заорав, не только от боли, но и от неожиданности, Стоун ударил вниз прикладом. Жалобный визг, и зубы разжались. Сейчас в доме проснутся, услышав шум! Хью резво взбежал на крыльцо и остановился перед дверью — снова пробовать выбить ее ногой уже не хотелось, может дать очередь в замок? Один из его спутников просочился вперед, достал из кармана отмычку.

И тут от соседнего дома раздался окрик:

-Эй, что там происходит? Я уже вызвал полицию! Стоять и не дергаться — у меня ремингтон в руках!

-Мы и есть полиция — крикнул Хью, вспомнив уловку, не раз выручавшую его прежде — нам сообщили, что здесь совершено...

-Стоун, это ты что ли? — оборвал его невидимый в темноте собеседник — не парь мне мозги, тебя из помощников шерифа давно выгнали. И ты сам по пьяни хвалился, что жетон не сдал.

Черт побери, это ж Фрэнк Кастильо, тоже парень из Легиона! И знакомый Стоуна, хоть и из другой роты — однако после прошлогодней истории на заправке, Хью стал известен не только среди ближайших соседей и сослуживцев. Вот где, значит, он живет — в Гринвуде, сумел как-то здесь особняк купить!

-Стоун, здесь приличная публика живет, так что свои уголовные забавы брось! Иди развлекайся в черном квартале — если кулаки чешутся. А когда Смиты вернутся, они с тебя еще вытрясут — не дай бог, ты их собаку обидел!

-Так Смитов тут сейчас нет? — подал голос один из спутников Хью.

-Стоун, у тебя в дружках такие же дебилы? Смотри, вы тут всю улицу перебудили — из-за этих тревог, все в пол-уха спят. Уехали Смиты еще с вечера, а младшая их даже и не возвращалась еще. А вам они за каким чертом нужны?

Действительно, в окнах дома напротив тоже мелькнул свет, и кажется, кто-то стоял, всматриваясь в окно. И в следующем доме — тоже.

-Да есть дело! — ответил Хью — небольшой должок.

-За которым ночью приходят? Ладно, не стану я своих товарищей по Легиону сдавать — уматывайте скорей, пока полиция не приехала. Я ведь и правда им позвонил — думал, а вдруг вы красные шпионы?

-Уходим — тихо приказал старший из патриотов — крысы, похоже, сбежали уже!

Хью выпихнули из машины на углу Гринвуд-драйв. Отобрав томпсон и сказав напоследок:

-Твое испытание еще не закончено. С тобой свяжутся. И настоятельно советую — о том, что сегодня было, болтать поменьше!

И умчались в ночь. Ну а Хью побрел пешком, еще не понимая, как ему повезло.

И ни он, ни Уильям Райс, ни его подручные — не подозревали, что начнется в Де-Мойне утром. Когда свежий номер Регистра выйдет и будет прочтен.

Уильям Райс, помощник окружного прокурора. 16 марта.

Кейт Логан, окружной прокурор округа Полк (и непосредственный начальник Райса) был разъярен. И напуган — судя по его голосу, срывающемуся на визг.

-Я уже провел внутреннее расследование... пока что, негласно — это ведь вы, мистер Райс, вчера лично допрашивали здесь эту Аманду Смит, а после еще и уехали вместе с ней — как и написано в этой... — тут Логан поморщился и взглянул на свежий номер "Регистра" — до меня доходили слухи... об особого рода "мистериях", что практикуют адепты этого вашего Ордена... "высоких градусов посвящения", так сказать... но у вас что, совсем мозгов нет, не видеть разницу между бродягами-ниггерами и белой малолетней девчонкой из приличной семьи, жителей нашего города? Которые, между прочим, являются нашими избирателями! Это так вы проводите "профилактику наркомании в школах", на что я же вам в понедельник и выписал приказ?! Вы понимаете, как вы меня подставили?!

Окружной прокурор не состоял в Ордене, и даже не был членом Истинной Церкви. Он был всего лишь бюрократом, более всего озабоченным свою задницу прикрыть. А еще, у Логана не было любимой дочери, на которую коммунистическая ведьма готова была наложить страшное проклятие.

-Райс, я понимаю, что вы у себя в Миссисипи привыкли обращаться с неграми лишь чуть лучше, чем нацисты с евреями — но у нас тут, в Айове, дела обстоят несколько иначе. Слава Господу, у вас хватило ума при допросе этой малолетней коммунистки не назваться своим именем — но вы полагаете, подлинная личность главного злодея, приносящего в жертву американских детей надолго останется в тайне? Вы представляете, каким дерьмом тогда обольют всех нас?

Кретины! А ведь эти двое, Чокнутый и Пискля — казались самыми умными из всех доверенных парней (Чокнутый даже колледж успел закончить). Но упустили красную крыску — не сообразили, что раз собака осталась при доме, то Смиты не могли уехать надолго! Надо было тихо войти и ждать — а когда семья коммуняк вернется в гнездышко, убить всех, и исчезнуть, оставив на месте труп этого дурака Стоуна! Или же, по ситуации, изобразить стражей закона, успевших первыми явиться на шум, но слишком поздно, чтобы предотвратить злодеяние. Но эти идиоты выпустили вперед болвана Хью — а когда он нашумел, да еще был узнан соседом — тут Райс вынужден был признать собственный косяк, не уточнил предварительно, кто живет рядом со Смитами, однако все готовилось ведь в такой спешке! — надо было немедлено заметать следы! Нет, убивать соседа (а также других, кто тоже наблюдали из домов рядом, как утверждают эти два болвана) было бы бессмысленным, раз главной мишени нет — но какого черта отпустили Стоуна? Надо было, под предлогом теперь ты один из нас везти его ... да хоть к шерифу, Тернер не отказался бы сутки в камере подержать. Если теперь и до него докопаются репортеры... а ведь докопаются, сосед наверное, уже интервью дает, что видел этой ночью!

-.. и не надейтесь, что я буду прикрывать вашу задницу, мистер Райс! И решать ваши проблемы, раз вы вляпались сами! Вы знаете, что в Де-Мойне, благодаря вам, зреет черный бунт?! Полиция докладывает, что в черных кварталах видели ниггеров, собирающихся группами и с оружием! Губернатор и мэр тоже встревожены, мы уже обсуждали с утра — пока вы болтались неизвестно где, Райс! — надо ли вводить в город войска, или пока еще есть шанс успокоить наших чернокожих мирным путём?

Забавно, но Райс был последним, узнавшим сегодняшние новости. Поскольку из-за всей этой истории, ночью попал домой очень поздно (ждал возвращения с докладом своих людей), употребил виски, и крепко уснул — появившись в офисе уже к полудню. И тотчас же попал на ковер к своему боссу. Черт, как голова болит — пожалуй, надо записаться на прием к врачу. Ну а к дантисту, само собой.

-..решили, что это будет, как тушить костер бензином. Поскольку в Нацгвардии Айовы есть немало ниггеров. И эти ваши "христоносцы" тоже там, в значительном числе, и белые резервисты из Легиона — разозленные вашим идиотизмом! Вы представляете, что будет с вами, и со мной — если в Де-Мойне начнутся массовые беспорядки, как в какой-то Гватемале?

Так ведь у нас демократия, а не тоталитарная диктатура! У коммунистов или нацистов, никто не смел бы и пискнуть против — двенадцать лет назад, когда Сталин подавлял мятеж в Киеве, так полгорода разнесли при штурме, и еще пятьдесят тысяч расстреляли после (как пишут наши газеты), без всяких политических проблем! (прим.авт. — см. Союз нерушимый). Ну а мы, свободная страна, должны цацкаться с черномазыми, поднявшими оружие против закона?

-.. Райс, молите бога, чтобы все устаканилось и прошло! Пока, я отстраняю вас от работы — идите домой и сидите тихо! И настоятельно рекомендую вам уже сейчас подумать о новом месте. Очень жаль, но Айова оказалась для вас столь же неподходяща, как Миссисипи. Может, где-нибудь в Джорджии или Алабаме ваши привычки придутся по вкусу!

В то, что его могут наказать по-настоящему — Райс не верил. Белого служителя закона, за смерть черномазых — да ни один судья в Штатах, и ни одно жюри присяжных не посмеют вынести обвинительный приговор и создать такой прецедент! Покушение на убийство белой малолетки, это уже другое — но тут против него нет никаких свидетелей и улик — ну а тот ниггер, когда его поймают, под любой присягой заявит, что это он со своими дружками хотели изнасиловать и зарезать несчастную овечку (ведь все знают, как черные падки до белых женщин), что до показаний самой крыски, то во-первых, ей еще надо дожить до суда, а во-вторых, у нее были панические галлюцинации и ложная память (так, кажется, говорил один знакомый Райса, умник с медицинским дипломом).

Но вот если в Де-Мойне и правда начнутся беспорядки и прольется кровь — то это может усилить и закрепить проклятие! Значит, надо найти ведьму! Отстраняю от работы — но кто может отстранить Райса от дел Ордена? Разве что сам Капеллан — но он сейчас в Атланте, на Соборе Истинной Церкви — а в его отсутствие, Райс по факту старший среди орденцев Де-Мойна. Черт, черт, все же Логан подложил мне хорошую свинью — лишив возможности найти спрятавшуюся крыску законно: выписав ордер на допрос, как свидетельнице, в рамках уже возбужденного дела (два убитых полицейских и сбежавший черный преступник!), после чего для крыски скрываться от правосудия, будет нарушением закона — можно и всю семейку Смитов привлечь, уж они-то наверняка знают, где крыска прячется! — да и полиция, и люди шерифа, будут законно ее искать. Но на этой бумажке должна быть подпись самого окружного прокурора, а не его помощника — а Логан не подпишет! Или же наоборот — сам выпишет, на допрос уже к себе... так ведь Райс о том узнает, через своих парней тут! Ну и попросить, уже не как помощник прокурора, а как старший в Ордене, верных братьев в городской полиции и в офисе шерифа (прим.авт. — это разные Конторы! Городская полиция в США, это государственные служащие, работают в пределах города. А шериф, это выборная должность — его офис отвечает за округ, куда входит и сам город, и какая-то территория вокруг — В.С.).

Выйдя от Логана, Райс первым делом позвонил шерифу. И был разочарован, услышав:

-Только по ордеру, подписанному судьей! Если вы нас всех вляпали в такое дерьмо — то выпутывайтесь сами! И оставьте в покое моих парней — я уже предупредил всех, что кто посмеет влезть не в свое дело, тотчас вылетит с работы. Пока ситуация не разрешится — ну а тогда и поговорим!

Ну ничего — во-первых, в подчиненной Райсу команде есть еще парни, с шерифом не связанные. Во-вторых, как уже сказано, они есть и в полиции города Де-Мойн, и в офисе шерифа. И в-третьих, судья тоже член Ордена, и может подписать что требуется, если его попросить. Так что гори хоть весь Де-Мойн огнем — для Райса главное, найти и убить ведьму. И он это сделает, любой ценой!

Так что дрожи, крыска, в норе, куда ты сейчас забилась — крысолов тебя все равно найдет!

Хью Стоун, капрал Американского Легиона. 16 марта.

Первым делом - подонку Дэнни морду набью! Как только высплюсь и протрезвею!

Не вышло — Хью проснулся оттого, что в дверь его съемной квартирки стучали — и не только кулаками, но, похоже, и ногами. Какого ... вроде ни с кем из местных сейчас он не настолько на контрах? Ну, сейчас он разомнется — умник Дэнни как-то болтал, что зарядку по утрам делает, так хорошая драка куда лучше!

-Стоун, мы знаем, что ты дома — живо открывай! Тебя сам наш полковник требует срочно. Не иначе, решил, что ты скрытый коммунист, хехе!

Свои, из Легиона. Дьявольщина, наверное Кастильо успел донести, по команде! Так ведь они там ничего особенного не успели натворить — подумаешь, псину прибили! — явно, дело не того уровня, чтоб сам полковник, глава Легиона во всем штате, разбирался?

В штаб-квартире Американского Легиона штата Айова было полно народа — и все офицеры, и парни попроще. И Умник Дэнни тоже тут — ну погоди, сучонок, разберусь я еще с тобой! Когда Хью вошел — не слишком вежливо подтолкнутый в спину сопровождающими, все разом уставились на него. Да что тут происходит, черт возьми?

-А, вот и наш герой, явился! — полковник недобро уставился на Стоуна — который едва не вляпал наш славный Легион в очень дурнопахнущее дело. Капитан, вы кого вообще в наши ряды набираете? Может, он у вас коммунистический агент?

Парни, да вы что?! Вы ж все меня знаете — я с коммуняками никогда дел не имел!!

-Не имел? Ну так читай! — капитан (командир Легиона в городе Де-Мойн) кинул Стоуну свежий номер "Регистра".

Прочел. Так тут вроде про то, как какую-то малявку вчера хотели убить, вместе с каким-то ниггером. А я тут при чем?!

-Стоун, все знают, что ты тупой, но хоть сейчас-то пошевели мозгами. Аманда Смит, из Гринвуда — а в чей дом в Гринвуде ты прошлой ночью хотел влезть? Давай, включай уже свой куцый мозг и выкладывай, что знаешь — а то решим, что тебя и правда, коммунисты завербовали.

Хью выложил все, что случилось этой ночью. Рассказав и про дела с Дэнни — пусть Умник тоже получит свое! Капитан недобро покосился на Дэнни — пустяк, а приятно!

-Обнаглели святоши... — протянул капитан, когда Хью закончил рассказ.

-Да они походу совсем рехнулись со своим "великим крестовым походом против коммунизма"... — добавил лейтенант (глава Легиона в городском районе).

-Тихо — оборвал обоих полковник и мрачно взглянул на Хью — ну а ты, Стоун, давно на них работаешь? Знаешь, мы ведь шпионов в своих рядах очень не любим!

Что? Клянусь, вот этих, в первый раз видел! И приказ помню — даже с дружественными, как Орден или минитмены, обо всех разговорах после докладывать старшему! Ну зачем мне этот головняк, что я с того имел бы?

-Может и не врет? — произнес капитан — хотели бы завербовать, выбрали бы кого поумнее...

Эй, погодите... это значит, не федералы были? И не "бригады смерти"?

-Стоун, ну ты точно дебил! — сорвался капитан — Ту статейку в "Регистре" тогда тиснули христоносцы, мы знаем точно. А их Орден, выходит — та самая организация и есть. А тебя, придурка, скорее всего, уложили бы в том доме трупом — а после все следы перевели на нас, Легион. Ты хоть понимаешь теперь, идиот, в какое дерьмо влез и как тебе повезло, что живой остался?!

Так ведь клянусь — тогда и не думал ни о чем таком!

-Что не думал, охотно верю — сказал полковник — а пока под арестом посидишь — для твоей же безопасности. Поскольку для святош ты сейчас — опасный свидетель.

Хью увели. Остальные тоже вышли. Оставшись наедине с капитаном и лейтенантом, полковник сказал :

-Ищите девчонку. Раз святоши с нами так — это можно считать за объявление войны? Она тоже свидетель.

И подумал, но не произнес — а вот живой или мертвой ты будешь нам полезнее, Аманда Смит, посмотрим. Ничего личного, и даже немного жаль малолетку — но интересы дела, свобода Америки, превыше твоей головы!

Карикатура в журнале Лайф.

Избитый негр лежит на земле, лицом вниз, руки в наручниках. Двое полицейских (стоят над телом) объясняют старшему (сидит в подъехавшей машине с мигалкой).

-Нет сэр, мы не видели, что противозаконного он совершил. Но этот черномазый вел себя подозрительно — шел слишком быстро, и несколько раз оглянулся.

Еще карикатура, оттуда же.

Ночная улица. Лежит тело в луже крови. Двое, самого бандитского вида, объясняют полицейским:

-Мы не гангстеры, мы патриоты! Этот человек показался нам тайным коммунистом!

Рон Уэбб, сержант полиции. Де-Мойн, 16 марта.

Лейтенант, это черт знает что такое! Я в рапорте все написал — но если коротко... Едем, значит, по Тридцать Первой, обычный наш маршрут патрулирования — и тут на углу Хай-стрит к нам пристраивается плимут 1949 года, номер я в рапорте указал, битком набитый черномазыми. Мы остановились, они тоже встали позади. Томми остался в машине, а вышел, подошел и спросил, чего надо? Там было шестеро ниггеров, все вооружены — видел у одного дробовик, у остальных пистолеты. И самый наглый — наверное, главный у них! — отвечает, с наглой ухмылкой:

-Офицер, а разве это незаконно, ездить следом за полицией? Мы не гангстеры, мы хорошие черные парни. И всего лишь хотим вам помочь, когда вы будете арестовывать бандитов, наркоторговцев, хулиганов — а то вдруг вы перепутаете эту публику, которую мы тоже не любим, с честными гражданами этой страны, которых какие-то гангстеры, выдающие себя за полицейских, вот ужас, режут на алтаре именем Христа. Что до оружия в наших руках — то я надеюсь, офицер, вы не против Второй поправки к Конституции? Насколько я знаю, в этом штате нет закона, дозволяющего владеть оружием в зависимости от цвета кожи.

Можно было попытаться всю эту компанию арестовать для выяснения, но... Лейтенант, вы ж сами нас инструктировали утром, сегодня вести себя сдержанно. А тут дело могло кончится дракой, и даже стрельбой — а вокруг были гражданские, которые могли пострадать. Ну и в конце концов, эти ниггеры пока не нарушали порядок. Так что мы продолжили патрулирование.

Лейтенант, ну вы же знаете, обычная практика, увидев ниггера, подозрительно себя ведущего — догнать, остановить, и документы, показывай что несешь, что в карманах, откуда деньги — в участок, до выяснения. Ну а тут — эти тотчас же тоже останавливаются, и — офицер, скажите в чем обвиняется этот парень, на каком основании вы его задерживаете, и статьи закона цитируют. Я понимаю, что это всего лишь ниггеры — но если и тут в газете напишут, что служащий полиции, жетон такой-то, поступил не в соответствии с параграфом... Лейтенант, ну вы же знаете, что это за публика — репортеры и адвокаты! Короче, приходилось всех отпускать — за сегодня, никакого улова (прим. авт. — именно такой была одна из тактик черных пантер, в нашей истории появившихся несколькими годами позже, в шестидесятые. Сопровождать полицейские машины, и оказывать возможным жертвам полицейского произвола моральную и юридическую поддержку).

И мое мнение — сэр, такого терпеть нельзя! Это как со зверем — если он перестанет бояться хозяина, то финиш, надо животное пристрелить. Пока негры еще боятся, потому и ведут себя мирно — но уже зубы показали, что будет завтра, если они увидят нашу слабину?

Анна Лазарева. Москва, 16 марта.

Визит Папы Римского Пия Двенадцатого в Москву — событие, не имеющее аналога в иной истории. Ну а здесь это происходит уже в третий раз!

Знаю, что в иной реальности, Ватикан был нашим злейшим врагом — и пособником американского капитализма. Но история изменилась: во-первых, здесь Италия входит в наш лагерь, при одобрении и энтузиазме итальянского народа — так что враждебная к социализму политика Церкви просто невозможна. А во-вторых, у нас имеет место церковный раскол — когда бывший кардинал (и друг Папы) Спеллман, по наущению Вашингтона, основал в США свою истинно христианскую, новую католическую Церковь — которая, как легко понять, с Римом в крайней вражде — ну а мы, естественно, союзники. Потому — надо договариваться друг с другом, ради общих интересов и против общего врага!

После того, как папа узнал, что в иной истории ресурсы РКЦ были растрачены впустую на бодание с нами, в нашей зоне, и признал православие таким же христианством, как и католицизм, Римско-Католическая Церковь поменяла направление своей миссионерской деятельности. Все былые планы "христианизации" СССР и Южной Европы ныне отброшены (ибо "нет смысла нести христианство туда, где оно и так издревле известно"), а миссионеры католиков теперь готовятся и направляются на работу в Африку и Азию (потому что "как раз туда Слово Божие нести действительно необходимо"). Конфуцианско-социалистический Китай, раздираемая войной Индия, Индонезия, мусульманский восток... сообщают, что миссионерам там нелегко приходится, но трудности, по мнению Пия Двенадцатого, лишь закаляют веру. Интересно, что в Африке католические священники нередко действуют в сотрудничестве с местными антиколониальными активистами — не иначе, чувствуют, что дело к "Свободе Африки" идет? Ну и Латинская Америка — хотя уже давно традиционно католический регион, однако после появления спеллмановской "Истинно-Католической Церкви" было решено и там усилить "просветительскую работу", дабы все миряне хорошо понимали, что тут настоящая Церковь, а что — нет. К тому же там, по нашей с Ватиканом совместной "программе", очень перспективное поле для распространения коммунизма. Вернее, "христианского социализма", как назвал Пономаренко — с лозунгом "Иисус Христос эксплуатацию человека человеком не одобрял". Так что на заднем дворе США в ближайшие десятилетия ожидается — жарко и весело!

И первая ласточка должна взлететь уже скоро — с братьями Кастро (и еще с рядом фигур поменьше) контакты установлены, ну а Че Гевара так вообще, успел пройти курс молодого бойца и коммуниста советской школы — сначала у себя дома в Аргентине, а окончательно, в СССР (прим.авт. — см. Вперед, команданте). Он и сейчас у нас, сдает последние экзамены на полигоне в Ленкорани (берег Каспийского моря, там природа схожа с кубинской), под руководством зубров нашего спецназа. Вместе с верными сподвижниками — хотя их коммунистическая сознательность лично у меня вызывает сомнения. После того, как Те Кто Надо передали мне слова старшего из них, Бенито Агуэро — которого сам Че назвал другом с детства, товарищем по играм.

-Русский Вождь Сталин хочет сделать нашего дона Гевару — эль президенте какой-то страны? Ну а президенте нужны верные доны. Амиго, это наш великий шанс!

Ну, сознательность в них воспитаем после. Или придется от кого-то избавляться, если не оправдают доверия. Сроки поджимают — место и время изменить уже нельзя. 26 июля этого года, снова казармы Монкада. И никакой кустарщины с Гранмой, чуть было не утонувшей по пути — доставку обеспечит советский ВМФ. Раз Сталин решил — быть братской Кубе, первым островком коммунизма в западном полушарии!

Но это планы дальние. А сегодня — Папа сегодня лично отслужит мессу в католическом соборе на Малой Грузинской. Теоретически, эта служба положена лишь в воскресные, праздничные и пасхальные дни — а сегодня пятница. Но Его Святейшество улетает завтра, до воскресенья ждать не может. Да и прецедент уже был — запомнилось мне, из лекций в нашей Академии, был такой забавный случай в средневековье, когда Папа Римский посетил Париж, приехав в пятницу, постный у католиков день — и чтоб народ мог отпраздновать, велел считать пятницу четвергом! Ну а сейчас, политическая необходимость — чтоб показать всему миру достигнутое согласие между властью духовной и мирской (как отец Серхио называет советско-ватиканский союз).

В пять вечера приезжаю на Малую Грузинскую. Храм этот, в готическом стиле, был построен в 1911 году, в 1938 закрыт, сильно пострадал в войну от немецкой бомбы — ну а в сорок четвертом, после освобождения Рима Советской Армией (и первого приезда Папы Пия Двенадцатого в Москву), по личной просьбе Его Святейшества, был возвращен католической общине. С ремонтом и восстановлением внутреннего убранства за счет Ватикана — поскольку в СССР Церковь от государства отделена, а католиков у нас не слишком много, и не настолько богатых, чтоб потянуть все это великолепие, которое я сейчас наблюдаю. Я тут неофициально — отношение к религии в СССР сейчас терпимое, но не настолько, чтобы, например, товарищ Сталин лично присутствовал на мессе. Это Лючия у нас, и коммунистка, и католичка — ну а я инкогнито, дама под вуалью. Очень удобно, лицо скрыть — как в фильме Цирк с Орловой было обыграно. Как и летящая накидка, прячущая фигуру. Не надо, чтоб здесь узнали ту, которая рядом с Вождем, на Мавзолее при параде стояла.

День сегодня был солнечный. В тени еще снег лежит, но свежий ветер уже несет запах весны. Большинство ожидающей публики снаружи ждет, чтобы не пропустить зрелище прибытия Его Святейшества. Кроме прихожан собора, присутствуют делегация от нашей Православной Церкви и корреспонденты (не только от советских изданий). Все проверены нашей службой — помним мы, как три года назад, в этом же соборе, Люсеньку хотели кислотой облить! Кстати, громадная бронзовая ванна-баптистерий (емкость для крещения), которую мы тогда собору подарили, до сих пор в обряде исправно используется. Ну а сейчас, место проверено, на предмет взрывчатки, химии, и снайпера. И уж конечно, на близкую дистанцию к Его Святейшеству, будут допущены лишь проверенные персоны!

Три черных зима подъезжают со стороны улицы Горького. Лючия выходит, в пурпурном, как королева. В сопровождении свиты — Валя в компании некоей пани, еще Тюлень с Дедом (ребята из Юриной команды), Лена Рябинина Испаночка (хотя сейчас наверное, надо ее в кубинку перекрестить, раз ей сам Че Гевара, пребывая в Москве, предложение делал), еще Надя и Света... а Тамары нет, это хорошо, нам только не хватало, чтоб она с этой полячкой сцепилась! Люсю все узнают — кто-то из журналистов уже фотографирует, а кто-то уже лезет интервью взять, но она отмахивается — и через минуту оказывается рядом со мной. Девчата нас тут же обступают, закрывая от зевак. Отчего задержались — я уже беспокоиться начала. Ты не забыла, что твой выход?

-Аня, но ведь уложились же? Раньше было ну просто никак! — отвечает Лючия. И шепнула мне с улыбкой — бедный Валечка, ну просто разорение ему сегодня!

Что ж, Люся, ценю твой вкус — оглядываю пани Стасю с головы до ног, от шляпки до туфелек — ну вот, мы и представлены друг другу, а то знакомы были лишь заочно. Интересно все же, что Валя в тебе нашел — наши девчата и моложе, и красивее, и правильные все, проверенные. Но ведь сердцу не прикажешь?

Побеседовать с пани Стасей я не успела — подъехал кортеж Его Святейшества. Целый десяток автомобилей, из которых выгрузилась толпа, и в рясах, и в штатском. Тоже службу знают — даже те, кто в сутанах, с пластикой и взглядом бойцов, грамотно прикрыли Папу со всех сторон, идут как строем, ближний круг охраны. Толпа расступается, а кого-то и оттесняют — фотографировать можно, ну а интервью после... если Его Святейшество пожелает!

Папа шествует к нашему комитету по встрече — как было согласовано. Наши девчата расступаются, и Лючия приветливо машет рукой. Я скромно стою рядом — как одна из ее свиты. Замечаю, что поблизости оказываются репортеры — с кем заранее было сговорено. Лючия должна приветствовать Его Святейшество — а затем, мы все проследовать в собор и занять там свои места. Вот только по нашему плану, Люся должна сказать Пию Двенадцатому еще кое-что — и так, чтобы это услышали!

И когда Его Святейшество уже в десяти шагах, налетает порыв ветра. Мы с Лючией дружно хватаемся за шляпы — и у меня вуаль откидывает от лица и взвивает вверх!

Кажется, на лице Пия Двенадцатого на миг мелькнуло удивление? И он, вместо Лючии, остановился напротив меня — решив что мой ранг выше.

И что мне делать — извиниться, отойти в сторону? Или самой сыграть, Люсенька, твою роль?

Есть в США в штате Айова, город Де-Мойн. И служит там епископом в соборе Святого Амбросия, Эдвард Селестин Дейли — убежденный католик, доминиканец, обновленцев Спеллмана не переносящий на дух! И как только в Де-Мойне произошли некоторые события — Дейли немедленно и подробно известил как свое непосредственное начальство, архиепископа Лео Бинца, так и связался с Апостольской Делегацией в Вашингтоне — по факту, это посольство Ватикана, глава которого, Амлето Джованни Чивьяни, как записано в нашем досье, очень консервативен в своих взглядах. То есть, спеллмановцев ненавидел не меньше самого Папы. В итоге, информация быстро ушла в Рим — а оттуда, в Москву, в адрес Папы, находящегося там с визитом.

А вот наши, в посольстве — прошляпили! Будут после оправдываться, что своих кадров в Де-Мойне нет, ну а прочесть хотя бы главные газеты всех штатов в США и составить сводку в Москву, просто не успели? В результате, первые сведения о событиях в Де-Мойне попали к нам из перехвата святой почты. О, нет, никаких грязных шпионских игр — то, что везут их курьеры в запечатанных пакетах, неприкосновенно — но то, что по причине срочности, передается по радио или телеграфу, да еще с особым кодом важности, это совсем другое. Пока компы из двадцать первого века еще не умерли все, и могут ломать шифры, здесь считающиеся невскрываемыми,

Ну а дальше, как решили у нас на самом верху — вопрос уже политический. Показать товарищам святошам, что мы тоже информацией и ситуацией на той территории владеем — а то уже пытаются они нас ненавязчиво с латиноамериканского театра будущих боевых действий оттеснить, на себя все замкнуть. А нас это не устраивает никак — мы меньше чем на равные доли не согласимся! Ну а поскольку, с высокой вероятностью, Папа обязательно о таком бы в своей проповеди сообщил — значит, нам надо было успеть раньше. И кому это сделать, как не Лючии Смоленцевой — кто и коммунистка, и католичка, весьма известная и уважаемая, и в Москве, и в Риме?

А я бы рядом стояла, неузнанным зрителем. Вот только ветер все испортил! Подул как раз в тот самый миг — ну вот ей-богу, поверишь в того, про кого мой Адмирал рассказывал, кто будто бы являлся ему по ночам в снах! Так атеистка я убежденная — была и остаюсь. И что для кого-то, вера — для меня, политика и интересы СССР. В отличие от Лючии — которая, похоже, впала в ступор от волнения. Люся, ну возьми себя в руки — ты же с отцом Серхио, епископом и послом Ватикана, вполне нормально общаешься? У которого разница в чинах с Его Святейшеством — как генерал-полковника перед Верховным Главнокомандующим. Что ж делать-то — вот сейчас Папа мне кивнет приветливо, и дальше пройдет? Эх, ну не подведи мой итальянский — хватит ли моей практики в языке Данте и Петрарки, Люся говорит, что произношение у меня как у немки, и понимаю плохо, когда говорят в быстром темпе, как итальянцы привыкли. Ну а публика поймет — ожидалось ведь, что Лючия будет с Его Святейшеством беседовать, так что и с корреспондентами, что случайно рядом оказались, все обговорено — для наших, кто языка не знает, звукозапись готова к работе, после оперативно переведут и застенографируют, и тут же синьора Мазини из Мессанджеро вижу — жаль, Люся, твоего римского приятеля Джани Родари тут нет.

-Ваше Святейшество! У нас, у советской стороны, для вас есть новость, которую, возможно, вы пожелаете коснуться в своей проповеди...

Казенный получается язык. И говорю медленно, совершенно не как итальянцы — подбирая слова.

-Ваше Святейшество! — Лючия наконец вспомнила свой текст — к Вам обращаюсь, о том, что сейчас проклятые еретики и нечестивцы убивают невинное дитя. И я в том виновата!

И упала перед Папой на колени, на грязный асфальт, платья не пожалев. А этого в сценарии не было! Зато эффектно — пользуясь, что вуаль снова мое лицо укрывает, я оценивающе скользнула взглядом вокруг — публика впечатлена! И даже сам Его Святейшество — хотя мы-то знаем, что ему эта информация уже известна.

Папа склоняется над Люсей — встаньте, дочь моя! А у нее слезы текут! И народ вокруг на действие смотрит — и не только глядит, но и фотографирует, и микрофоны вижу (портативный магнитофон у простых советских граждан пока еще редко встречается, хотя в продаже уже есть — а вот у репортеров это уже обычное дело, тем более на таком мероприятии). Ой, что завтра — нет, уже сегодня вечером! — в газетах появится?

На пару с Люсей, сумели донести до Его Святейшества (а еще, для прессы!) то, что хотели. А завершающие слова сказать пришлось уже мне:

-Для тех, кто решились на такое злодейство, ничего не значат слово Святой Церкви, а тем более, мнение Советского Союза? Но вспомните, Ваше Святейшество — тот день в феврале сорок четвертого, когда ваше Слово из осажденного немцами Ватикана, окончательно убило репутацию и авторитет нацистского Еврорейха у народов всего мира (прим.авт. — см. Сумерки богов). До сих пор, и навеки, вашей волей — камни двора Ватикана, где пролилась кровь его защитников, и безвинных паломников, красного цвета. Но можно ли сказать, что жизнь одного невинного дитя весит меньше, чем жизни тысячи? Аманда Смит из Де-Мойна возможно, еще жива сейчас — по крайней мере, нам пока неизвестно, что ее принесли в жертву во имя Иисуса Христа.

-Госпожа Анна, не произносите это! — резко ответил Пий Двенадцатый — Да будет вам известно, что Спаситель наш лишь самого Себя принес в жертву, тем самым искупив первородный грех человечества, а кровавые жертвы и в ветхозаветные времена были запрещены Господом, и лишь порицаемые язычники приносили их демонам, выдающим себя за их богов. Тот, кто приносит человеческие жертвы на алтаре, не может считаться христианином — упоминание же Его имени при этом мерзком обряде, есть оскорбление Его и богохульство! В лучшем случае, это порождение грехов человеческой души, забывшей об истине и подменившей ее своими жестокими измышлениями, в худшем же — стоит задать вопрос, кому на самом деле приносятся эти жертвы?.. Мне искренне жаль, что Френк Спеллман, которого я когда-то считал своим другом и сподвижником — пал настолько низко, упорствуя в своей ереси, скатился до учреждения богопротивной секты! Однако, и тот, чьего имени не называют, тоже когда-то был первым среди архангелов — и его последователи среди людей, которые, к сожалению, кое-где существуют до сих пор, тоже приносили ему человеческие жертвы... Вы абсолютно правы, госпожа Анна — об этом нельзя молчать, ибо молчание есть одобрение. Я скажу об этом на проповеди. А на вас, синьора Лючия, в данном случае нет греха — ибо не имели вы намерения принести зло той невинной душе, и не можете отвечать за злодеяния поганых еретиков, способных принести зло даже туда, где нет ничего кроме добра...

И благословив нас, Его Святейшество продолжил путь, в сопровождении свиты, мгновенно сомкнувшейся вокруг его персоны. Вышколенная однако у него охрана!

-Я снова поцеловала руку у самого Папы! — весело произнесла Лючия, и продолжила, смутившись — Аня, ты прости, вот что-то на меня вдруг нашло. Схватило, отпустило, толкнуло.

-Религиозный инстинкт, тот самый, что по мнению буржуазных ученых отличает человека от обезьяны — улыбаюсь я — ну, пойдем, Люся, займем места в зале. Послушаем, что Его Святейшество скажет.

А ведь голос Папы — голос Божий, абсолютный авторитет в вопросе Веры. То есть, раз сказал он, что христоносцы это не Вера а поганая секта — значит, для любого верующего, так и есть! И проповедью точно, не ограничится — будет и булла! Ой, что начнется по всему католическому миру — понятно, что век двадцатый, атеистический — но ведь на христоносцев теперь будут как на прокаженных смотреть?

Люся, и сколько раз ты целовала руку Его Святейшества? Когда тебя с Юрой в соборе Святого Петра венчали, затем при награждении ватиканским орденом (две степени, выходит дважды было), и еще один или два раза его аудиенции была удостоена. Лишь мне Папа поцеловать его перстень не предложил — поскольку в Бога не верю.

Станислава Бельковская.

Каждый, кто в католической вере, должен хотя бы раз в жизни побывать в Риме, посетить собор Святного Петра!

Моя мама так говорила — рассказывая, как они с моим папой ездили туда в свадебное путешествие. В год, когда только завершилась первая Великая Война, и будущее было туманным — но, ради того, чтоб в нашей жизни было что-то хорошее, доброе, святое. Ну а мне повезло родиться и расти в спокойное время — в сравнении с предыдущими и последующими годами — конечно, мы бы тоже совершили паломничество, я так и говорила своему, тогда еще будущему супругу, и Анджей соглашался — но мы обвенчались в августе тридцать девятого, ну а дальше... Меня подхватило и понесло, как щепку в водовороте — а мой бравый жолнеж, поручик улан, так и сгинул в безвестии, даже медового месяца нам не суждено было завершить!

Во Львове я регулярно ходила в костел, и приехав в Москву, еженедельно посещала католический храм. Визит Папы Римского был тем событием, которое я никак не могла пропустить — и с ужасом узнала, что допущены будут не все из прихожан, а лишь по особому списку! Я была в отчаянии — но вспомнила про ту, кто может мне помочь.

Лючия Смоленцева (которой меня соизволил представить мой пан инквизитор), среди католиков почитается почти как святая (та, кто самого Папу спасала из нацистской тюрьмы). Я снова пришла в дом итальянской моды, и готова была упасть на колени — но пани Смоленцева любезно согласилась пойти мне навстречу! Настолько, что велела мне прийти в тот день сразу после окончания лекций и лично подобрала для меня новый туалет к этому случаю (великолепное платье, манто, шляпу, туфли, и еще всякие мелочи), мы отправились к собору прямо из модного дома. А пан инквизитор снова оплатил все счета — боже, что подумают мои однокурсницы из МГУ, если увидят меня в очередной обнове!

Мы ехали вместе — пани Смоленцева, я, пан инквизитор, несколько девушек из модного дома (наверное, такие же счастливицы как я), со своими кавалерами (не хочется думать о людях плохо, что все они служат в той же страшной Конторе, что пан инквизитор). Там нас уже ждали — и главной была Анна Лазарева, красная королева (та, кто командовала во Львове, когда арестовали Яцека!). Еще рассказывали, что это она, истинный глава красной инквизиции. Не стремящаяся быть на виду — если на Лючии была пурпурная накидка с меховой оторочкой, как королевская мантия, и большая шляпа с алыми шелковыми розами, то у той, кто стояла рядом со Сталиным наряд был выдержан в более скромных, темных тонах. Однако, пани Смоленцева поспешила к ней, как к лучшей подруге — и как мне показалось, с искренней радостью!

Если она сейчас подзовет меня к себе, что я ей отвечу? Я до сих пор не знаю, какую роль мне приготовил пан инквизитор в своей игре! Он уже потратил на меня больше, чем иной варшавский богач на свою содержанку — в той, бесконечно далекой довоенной жизни. И не потребовал взамен ничего — даже того самого! Хотя мог обойтись со мной, как с куклой — пригрозив отправить туда же, где Яцек. Да и кто я — мне в этом году исполнится тридцать шесть! — даже та миледи, что наверное, греет пану инквизитору постель, красивее и моложе меня! Может, она просто дьявольски ревнива? Но тогда он бы не привез меня на такое событие, где полно свидетелей, и даже репортеров с фотографами. А встречался бы со мной тайно, в квартире — которую я получила, будем честны, исключительно благодаря ему!

И тут подъехал кортеж Папы! Оттуда, где мы стояли, было плохо видно — но проталкиваться в первые ряды я сочла неудобным. И тут все впереди расступились — и Папа подошел прямо к нам! Я видела его портрет в газете — но это совсем другое! И он был от меня, в нескольких шагах — что я чувствовала, можете представить! Ни двинуться не могла, ни слова сказать — как комок в горле застрял.

Анна вперед шагнула и заговорила на итальянском. Я этот язык не знаю, но узнать могу — на французский похож, который я учила. И тут Лючия, сама Лючия — бросилась перед Папой на колени! Пышное платье раскинулось по земле, накидка с плеч спадает, роскошную шляпу с головы ветром сдуло в грязь — а она и не заметила. Кричит, умоляет — и слезы на ее лице. Анна тоже пытается что-то добавить. Понять ничего не могу — что происходит?

Папа в ответ произнес речь — судя по тону, в утешение. Дал Лючии поцеловать свой перстень — и проследовал дальше, в собор. А за ним мы, и вся публика. А до того — пан инквизитор поднял с земли и вернул Лючии ее шляпу, она улыбнулась в ответ — и мне это было неприятно видеть, к моему удивлению, неужели я ревную?!

Католическая месса — это зрелище! В отличие от всяких протестантов, у которых после короткой молитвы, священник (пастор или пресвитер) произносит проповедь, и это все — тут несколько десятков частей, от входного песнопения, до завершающего благословления. Господи помилуй, Слава высших, чтение из Ветхого Завета, из Нового Завета, из Евангелия. Собственно проповедь священника — которым сейчас выступит сам Папа. Молитва над Дарами, Отче наш, преломление хлеба... Наверное, я перечислила не все — не настолько я знаток церковного устава, а тут есть тонкости, в какие дни, для уже верных (верующих) и для оглашенных (мирян, еще собирающихся вступить в ряды). Божественная музыка... правда, понимание молитв требует знания латыни — в отличие от протестантов, кто взывают к Господу на своих языках. Однако сейчас меня снедало любопытство — и, заметив что пан инквизитор не особенно внимает святому пению (а мы конечно, сели на скамью рядом), я попросила его разъяснить, что увидела перед собором.

Каюсь, я не знала об этом. Поскольку иногда пропускаю написанное в газетах не на первой странице. И в журнале Лючия мало интересуюсь главой письма. Конечно, мне жаль эту американскую девочку, и омерзительно слышать, что в наше время где-то режут людей на алтаре, подобно диким туземцам из романов Карла Мая. А у пани Лючии очень добрая душа, раз она с такой болью приняла сей факт, и считает себя причастной к совершению этого зла, случившегося где-то бесконечно далеко. На что пан инквизитор усмехнулся, и ответил:

-Она хорошая и добрая — к друзьям. Ну а к прочим... Обидеть Люсю может всякий — если останется живым!

Что ж — внешность бывает обманчива. Штурмбанфюрер Фестер, который едва не отправил меня и Яцека в Аушвиц — тоже выглядел джентльменом с безупречными манерами, а не кровожадным мясником. Ну а вы, пан инквизитор — что скрывается за вашей личиной галантного кавалера? Я уже не наивная восемнадцатилетня паненка — и хорошо знаю, что добрых волшебников и фей не существует, за все приходится платить. И какова же будет моя плата — за все, что вы сделали для меня?

А когда месса закончилась, так случилось, что Его Святейшество снова проходил близко от нас — только никого из королев, ни Анны ни Лючии не было рядом. Однако Папа остановился, посмотрел на нас, и сказал что-то по-итальянски. Служитель из его свиты тотчас перевел — вопрос, обращенный к пану инвизитору.

-Его Святейшество говорит, что ему знакомо ваше лицо. И спрашивает, где он мог видеть вас прежде.

И слышу ответ моего спутника:

-Остров Санто-Стефания. Я был в той команде. И на причале в Специи — я стоял рядом, когда вы, Ваше Святейшество, благословляли моего командира и Лючию, тогда еще синьориту Винченцо.

-А после, вы дважды получали в Ватиканском дворце из моих рук орден Святого Сильвестра. Рыцарь — за тот подвиг. Командор — за следующий. Хотя вы не принадлежите к католической вере, ваши заслуги перед ней несомненны. Скажите, сейчас я могу что-то сделать для вас?

Что?! Пан инквизитор — командор ордена Ватикана?

-Благодарю вас, Ваше Святейшество. Но полагаю, что просить вас о помощи — желает моя прелестная пани. Она истинная католичка — и ее мучает вопрос, свободна она или нет?

-Даже так? — мне показалось, что Папа улыбнулся. И продолжил, повернувшись ко мне — слушаю вас, дочь моя. Расскажите о своих сомнениях, без утайки.

О, господь всемогущий и матка боска! Сам Папа желает меня исповедывать? Ваше Святейшество, у меня есть муж, с которым мы были обвенчаны — в Варшаве в августе тридцать девятого, всего лишь за неделю до начала войны. И с тех пор уже почти семнадцать лет я ничего не знаю о его судьбе.

-Что ж, дочь моя — тогда первый вопрос, есть ли у вас желание стать невестой Христовой?

О, нет — я не чувствую себя достаточно святой и безгрешной для такого! Земные радости еще привлекают меня — я все еще мечтаю о своем доме, любящем муже, своих детях.

-Тогда, дочь моя, сказано, быть вместе, пока смерть не разлучит вас. А поскольку есть все основания считать, что это случилось, и бессмертная душа вашего супруга ныне пребывает в раю — то вы свободны вновь связать свою судьбу с тем, кого сочтете достойным. Обратившись за подтверждением в мою канцелярию, в случае каких-либо осложнений.

И произнес многозначительно:

-И если вы уже сделали достойный выбор...

И как мне снова показалось, взглянул на пана инквизитора. Это что же, меня уже сам Папа Римский благословил? И руку протягивает, с перстнем! Я целую, а у меня ноги подкашиваются — пан инквизитор под локоть поддержал.

Дальнейшее помню плохо. Как мы ехали ко мне домой в Черемушки — и в машине, кроме меня и пана инквизитора, еще двое были, молодой человек, к которому пан инквизитор обращался — тюлень, ну ты осторожнее, не дрова везешь — и девушка Надя. Около моего дома, большая лужа на тротуаре, а я в туфельках — так пан инквизитор меня на руки поднял, и нес так до подъезда и по лестнице на третий этаж — а позади несли вещи, что я в итальянской моде купила (включая то, что было на мне сегодня с утра, и оставленное там, когда переоделась в новое) — и еще, две сумки продуктов.

И те двое ушли — оставив в квартире меня и пана инквизитора, наедине! Что ж, этого я и ожидала... повторю, я уже не восемнадцатилетняя дурочка! И не поверю, что пан инквизитор настолько католик, что строго по канону, до свадьбы, нельзя — этого сейчас уже не встретишь... да и я не соблюдала!

Только — такому, как он, совсем другая нужна: коммунистка, фанатичка, боевой товарищ. Образцовая и сознательная спутница советского человека — как показывают в кино. Ну а я не героиня совсем, а просто обывательница, и мечтаю о том, что Его Святейшеству сказала. И ненавижу ходить в строю — когда тебе указывают, куда тебе идти и что делать. Даже если указывает — родной брат. Хочу верить в то, что сама верю, самой себе не изменяя! Потому, и в комсомоле не состояла, и партийной не буду никогда.

Да, и что будет, если Анджей все же вернется ко мне?

Валентин Кунцевич.

Кто воевал — имеет право, в собственном доме отдохнуть.

Спасибо Лючии — связалась со мной, когда пани Бельковская попросила ее помочь попасть на ту самую мессу. И даже свою помощь предложила, когда наша Анна Грозная выразила сомнение:

-Валя, ну а если она все же чей-то агент? Введенный с дальним прицелом, как раз на такой случай. Сахалин, нефтебаза в Охе — забыл?

Ну да, было там в сорок шестом — разоблачили японского шпиона. Самурай, офицер их Флота — и двадцать с лишним лет косил под местного, то ли нивха, то ли нанайца! Столько лет — лучшие годы! — вычеркнув из своей истинной жизни, поскольку ридной Японии так надо. После такого, и в существование штирлицев поверишь, для которых любимую жену увидеть раз за двадцать лет, за соседним столиком, не имея права к ней подойти — это вполне себе семейная жизнь! Я, вот честно, так бы не смог — для того надо быть самураем, который за отечество готов себе живот разрезать. И, поработав тут (и пообщавшись с людьми из Контор), в такую ситуацию с киношным Штирлицем не верю — это уже сценарист перестарался, изобразив что наш советский человек из железа сделан. Хотя слухи есть, что у святош как раз подобное имеется — живет человек обычной жизнью, но как только поступит приказ, то выполнить, не считаясь со своим выживанием.

А обеспечение безопасности высокой персоны, во время такого визита — это настоящая боевая операция. Со здоровой паранойей — вплоть до ожидания покушения на Папу со стороны американцев, и как раз в Москве — чтобы рассорить нас с католической церковью. И дело не решается простым увеличением охраны. Можно вдоль всего пути расставить полицейских, с интервалом фонарных столбов — и все равно, привет от Фердинанда из Сараево! Да и держать свой же город на осадном положении, в обстановке тотального шмона — ни в чем не повинных граждан обижает, и очень не способствует их положительному отношению к приехавшей персоне.

Так что, все происходит гораздо менее заметно. От дальнего обеспечения, контрразведывательной деятельности, узнать и пресечь враждебные действия на самой ранней стадии — до собственно, мероприятия. Средний круг безопасности — это и кортеж из нескольких одинаковых автомобилей (неизвестно, в котором из них главная персона), и несколько вариантов путей следования (а окончательный выбор, в последний момент), и доразведка перед проездом (самые обычные автомобили, проезжающие по этим маршрутам — экипажи которых при обнаружении подозрительной активности тут же связываются по радио с мобильными группами, должными разобраться и если надо, пресечь), и контроль всех мест, где может сесть снайпер или заложена взрывчатка. Ну и конечно, самая тщательная проверка самого места мероприятия — на предмет того же. И уже самый последний, ближний круг — это те, кто непосредственно возле охраняемой персоны. Которые должны не стоять столбами, обозначая присутствие, а грамотно держать, каждый в своем секторе, любое постороннее лицо, могущее что-то совершить — и немедленно реагировать, заметив опасность. А в нашем случае — список тех, кто лишь может оказаться в опасной близости от Его Святейшества, уже утвержден. Технически мы можем вписать туда еще одно имя, но...

-Валя, ты за нее ручаешься? А если она вдруг выхватит что-то стреляющее? Или — не мне тебя учить, как можно убить даже голыми руками.

Ага, это с наших инквизиторш и началось — под юбкой-клеш прицеплять кобуру с пистолетиком. Ане и Лючии это жизнь спасло в Киеве, в сорок четвертом (прим. — см. Союз нерушимый). Так ведь я рядом буду — и даже если допустить, что пани прошла обучение как ниндзя, тут регулярные тренировки нужны, форму многие годы держать. А женщине, особенно — чтобы меньшую силу компенсировать ловкостью и техникой. Так что, в рукопашке она мне и близко не соперник. Даже если окажется засланным казачком, получившим приказ, исполнить любой ценой.

-Валя, ты в своем уме? На Папе Римском, будешь проверку устраивать? А если, хоть одна тысячная процента, не успеешь?

Лючия до того сидела молча — и вдруг выдала:

-Аня, так если надо всего лишь проверить, нет ли у нее опасного с собой... Не надо пани обыском унижать — это и мне бы не понравилось! Предложу ей перед самым собором, у нас в РИМе полностью сменить гардероб. Ну а я, и наши девчата, ей помогут переодеться.

И уже мне:

-Валя, ну а с тебя тогда, оплата. Я бы тебе и так подарила — но как по бухгалтерии отчитаться?

Не проблема — я за квартиру не плачу (имея две Звездочки, по нашему советскому закону), и питаюсь в казенной столовой, так что в моей зарплате (как у профессора) основная статья расходов, это бензин для моего зима (даже техобслуживание и ремонт — в нашем гараже). Так что меня это совершенно не разорит — даже будет приятно. Твои ведь слова — что лучшее украшение для любого мужика, это красивая и нарядная женщина рядом?

К самому процессу я допущен не был — и сидел в это время в буфете. Но когда Лючия и две ее ассистентки вывели наконец пани Стасю, я был впечатлен — есть у нашей римлянки вкус и талант! Нарядно, но без кричащей роскоши и в католическом стиле — все укрыто, даже руки в перчатках, и лишь глаза из-под вуали счастливо блестят. Погрузились, поехали, успели.

Что у собора было — наша Анна Грозная рассказала уже. А Лючия, вот интересно, уже после службы с Его Святейшеством о чем-то говорила — уж не с ее ли подачи, Папа к нам подошел? Наблюдал я очень внимательно за моей пани во время беседы — и убежден, ни одна актриса так сыграть не может! Отбыл Его Святейшество в свою резиденцию — ну и нам можно, по домам.

Лужа перед домом, я в сапогах, как положено по форме, а она в туфельках. Ну и захотелось Тамару потроллить (хотя не знают еще тут этого слова). Но докладывали мне, что Тамара любит вспоминать, как я ее после того случая, и на руках в санитарную машину... ну вот и Стася теперь будет помнить. А позади нас Серега и Надя тащили свертки и сумки — Стасины покупки, и то, чем я в буфете загрузился, для культурного вечера с любимой женщиной наедине. В квартиру доставили, и отбыли, нам не мешая.

Я ведь все про тебя знаю, гражданка Бельковская... нет уж, пани Стася тебе больше подходит! Читал я что про тебя в твоем универе писали староста группы, и комсорг, и кто-то из тех, кто в комнате с тобой жили. Учится успешно, но недостаточно общественно активна, склонна к уединению. Что ж — бывают и такие, чтобы и эталон советской женщины, и в то же время, наедине, мой повелитель, мой Адмирал... одна на миллион, и другому отдана, и любит его — так что, душу травить не хочу! Маша была на нее похожа, и внешне, и этим, эх, ну как же так вышло, что убили ее, а не меня? Ну а Тамара — и красивая, и сознательная... настолько сознательная, что рядом с ней, как на минном поле, все время надо быть настороже, а то покажется ей в тебе что-то не так, и сдаст тебя Куда Надо, как киношный Павлик своего батю. А дом свой, это как раз то место, где расслабиться должно — а не быть начеку, как в бою.

Помогаю Стасе раздеться — нет, пока не то что вы подумали, но не сидеть же в верхней одежде и за столом? Выгружаю продукты — холодильника нет, это непорядок... хотя пока, есть железный ящик на подоконнике за окном, вполне заменяет, в зимнее время. Скоропортящиеся излишки все туда — а то, тебе и за неделю не съесть все, что мы притащили. Шампанское на стол, шпроты, пирожные, фрукты. И торт.

И чувствую себя как пацан — вот как сказать, пани Стася, прошу вашей руки? Молчу, пытаюсь слова найти, чтоб вежливо, и обстановке соответствовало.

-Даже торт — улыбается Стася — боже, а если сейчас войдет поручик и влепит этим тортом вам в лицо?

Это она фильм вспоминает, про бедного гусара, аналог рязановского нашей истории, здесь Сталину понравился, и приказал сделать, в чуть исправленной версии? Ну, если сюда твой пропавший кавалерист явится — то птицей лететь будет, до этажа ниже, или сразу на улицу. Поскольку — уже занято место!

Репродуктор на стене передает — что-то про бедных индусов, жертв агрессии мирового империализма. А наши новости, про Папу и Де-Мойн, в следующий выпуск попадут, или даже завтра?

Заголовок в газете Правда от 18 марта 1956.

Не пора ли американским "охотникам на ведьм" переименовать Де-Мойн в Нью-Салем?

Карикатура там же, после перепечатана другими советскими и зарубежными изданиями.

На площади средневекового города жгут ведьму, в окружении бесящейся толпы оборванцев. У главного из инквизиторов, облачённого в черный балахон с капюшоном, лицо президента Эйзенхауэра и в поднятой руке горящий крест.

Подпись: Священный долг Америки — нести "порабощённым народам" высшие ценности и идеалы "свободного мира"!

Де-Мойн. 18 марта.

Капеллан пребывал в тяжких раздумьях. Стоило лишь ненадолго оставить вверенный ему Город, Церковь и Орден без его пасторских наставлений — как проявила себя порча и скверна!

-Вам неведомо, какие деяния вершатся сейчас в вашей епархии, причем именем нашего святого дела? — сказал сам Его Истинное Святейшество Авраам Первый (прежде носивший имя Фрэнсиса Спеллмана, но возложившего на себя вместе с новым именем, тяжкий труд наместника Господа на земле — в отличие от лжепапы, продавшегося в Ватикане душой и телом красным безбожникам) — в таком случае не будет ли мудрым решением назначить на ваш пост кого-то более ответственного?

Прибыв утренним поездом из Атланты, Капеллан, однако, рассудил, что терпение — есть добродетель, которая несомненно будет вознаграждена, а потому вначале, как положено, вместе с отцом Мартином провёл воскресную службу, затем с глазу на глаз переговорил с особо доверенными братьями Ордена — и лишь после призвал к себе Сержанта Алтаря для приватной беседы.

-За то краткое время, что вы присоединились к нам, вы проявили себя как истинный ревнитель нашей святой борьбы, — однако же, до вас, как и до всех братьев, был доведён строжайший запрет, обращать силу Ордена против граждан сего города, особенно белых, покуда не пришло время выступить открыто против врагов наших. Мне искренне хочется верить, что у вас была очень весомая причина нарушить сей запрет, и что ваши помыслы и деяния направляла воля Господа, а не врагов Его, ибо то, что донёс до моих ушей Его Истинное Святейшество, наводит на самые мрачные мысли — но мой долг установления истины требует выслушать и вас.

-Ваше преосвященство, вас дезинформировали, все было не так! — помощник окружного прокурора не был ни напуган, ни даже смущен — признаю грех, что мы с самыми ревностными братьями иногда очищали офис шерифа от чёрной скверны — самовольно решали участь черномазых бродяг, попавшихся на воровстве. Считая, что каждый из них, это потенциальный коммунист, отрицающий священность и неприкосновенность частной собственности — как вы и учили нас в своих проповедях! И так вышло, что очередной агнец попался людям шерифа в тот день, когда я проводил с Амандой Смит профилактическую беседу. Я решил, что ради избавления этой девочки от иллюзий, что "коммунисты — тоже люди", ей будет полезно узреть, что коммунисты, это не просто страшилка где-то за океаном, а зло уже тут, среди нас, и его сдерживают настоящие божьи воины... И во время ритуала на нас напала чёрная банда — очевидно, сообщники того ниггера — и братья Хэнк и Кенни пали, защищая невинное дитя, вот только девочка, видимо с перепугу, вообразила, что сейчас убивать будут и ее... Все это я изложил в своем официальном рапорте, и готов подтвердить под присягой...

Райс был спокоен. Поскольку защищал сейчас не только себя, но и свою любимую дочь, что несомненно искупает любой его грех — да и нет более в миру свидетелей его лжи — двое павших братьев уже несомненно пребывают подле Господа, как Его истинные воины, а грязный ниггер (когда и если его поймают) покажет все, что угодно, ну а что значит слово неуравновешенной малолетки против слова уважаемого помощника окружного прокурора? Главное же, что его помыслы оставались чисты: избавить Америку, и этот город, от красной и чёрной скверны. Даже если придется выжигать её калёным железом.

-Я боюсь, что ваши мирские хлопоты вскоре померкнут пред теми испытаниями, что грядут для всех нас — Капеллан был мрачен и предельно сосредоточен — Красный Прилив поднимается, и посему никак нельзя допустить, чтобы дело нашей святой борьбы оказалось замаранным нечистивыми деяниями, а равно, чтобы о нём ходила дурная молва. Что ж, я полагаюсь на вас, Сержант Алтаря — подтвердите ещё раз свою праведность, не только как воин Христа, но и служитель мирского Закона. Найдите это дитя, дабы оно само отреклось от сказанного, как вы утверждаете, в излишнем возбуждении и страхе — тогда все увидят ложность ее обвинений и чистоту и непорочность нашей Церкви и Ордена. Займитесь этим — что же до скверны чёрной, то Орден сокрушит её своими силами.

Просто великолепно — карт-бланш на поиск красной крыски, причем всеми силами Ордена (а также подчиненных ему людей из офиса шерифа)! Воодушевившись, Райс встал, собираясь уходить — и, поймав на себе пристальный взгляд Капеллана, услышал:

-Сержант, я надеюсь, вы верно поняли моё напутствие? Чтобы отречься от своих заблуждений, ради вящего блага нашего святого дела, Аманда Смит должна быть жива и здорова, ибо сам Его Истинное Святейшество Спеллман полагает, и я с ним согласен, что сие есть провокация наших врагов из Москвы и Ватикана, осуществленная руками их пособников здесь — тех самых красных крыс в наших стенах, на искоренение которых направлены усилия лучших людей этой великой страны. И что наши враги несомненно захотят сделать из этого дитя сакральную жертву, дабы окончательно нас опорочить. Мне бы очень не хотелось, Сержант, чтобы вас или кого-то из наших верных братьев сочли коммунистическим агентом, заметающим следы по их плану. Надеюсь, вы понимаете, какая участь ждёт таких людей?

Черт, черт! Ну ничего — ведь с пойманной крыской можно до того побеседовать духовно и дружески, обрисовав все возможные перспективы, и для нее, и для ее семьи?

Де-Мойн, вечер 18 марта. Редакция газеты Регистр.

— Миссис Фостер, успокойтесь, вот, выпейте воды. Итак, вы утверждаете, что ваша дочь Сандра, пропавшая год назад, тоже была похищена и убита культистами из "новой церкви", как это чуть было не случилось с Амандой Смит? Не могли бы вы объяснить — почему вы так решили?

— Я считаю это весьма вероятным, мистер Брайсон! Мы, семья вполне благополучная, давали своей дочери все, что нужно девочке её возраста, на наш разумный взгляд. Мортон, это мой муж и отец Сандры, хвала Господу, вернулся из Вьетнама живым и здоровым, сейчас у него хорошая работа в аэропорту, и у нас почти выплачен кредит за дом. Конечно, у нас случались и конфликты — Мортон иногда бывает излишне нервным, после того как его самолёт сбили над Ханоем, и весь экипаж попал в плен к вьетнамским коммунистам, их там били, пытали, и грозились убить — и Сандра порой тоже позволяла себе неподобающее поведение, ну вы понимаете, возраст такой — но в целом, у нас в семье были мир и согласие. К сожалению, Господь больше не послал нам детей, наша девочка была у нас единственным ребенком, и мы хотели вырастить из нее истинную леди. Возможно, мы были с ней иногда чрезмерно строги — но не более, чем в большинстве семей нашего круга, и наши претензии к ней были вполне в границах приличия — например, слова о том, что все, чем она пользуется, куплено на наши деньги. Мы вместе обедали, вели беседу на моральные темы, в воскресенье ходили в церковь, а после ездили на пикник. И в тот день ничто не предвещало беду — я послала ее в аптеку за успокоительным, это не больше чем на полчаса, а она так и не вернулась! Полиция искала, но ничего не нашла — сообщив, что вероятно, Сандра сбежала, как это иногда бывает с подростками. Но очень странно, что она ничего не взяла с собой, ни вещей, ни денег. Зато я помню, как она за неделю до того рассказывала, что ходила на открытие той самой Церкви и как ей там понравилось, — что "эта новая Церковь, такой блеск — никакой скуки, а музыка, танцы!", и ещё намекала, что у нее там какой-то друг появился! Тогда я не могла и подумать плохое, на таких почтенных людей — если даже сам мэр был в числе прихожан. Но теперь, я боюсь, что мою бедную девочку так же похитили и зарезали на алтаре!

Де-Мойн, утро 19 марта. Семья среднего класса.

Кэтрин, ты сегодня в школу не пойдешь! Молчи и слушайся родителей! Что, автобус от двери до двери, а черные кварталы далеко? Да не ниггеров надо бояться, дура! Хотя да, для публики, они виноваты. Но у тебя в классе есть те, у кого родители — христоносцы из Новой Церкви? Ну вот, скажешь им не то, тебя после схватят и зарежут на алтаре! Читай сегодняшний Регистр, там все написано. Дома посидишь, пока не уляжется. И черные правда, готовы взбунтоваться — нам только погрома не хватает.

Де-Мойн, день 19 марта.

Эй, черные парни, сегодня наш день! Когда наконец можно ходить по улице, с гордо поднятой головой и не убегать в переулок, увидев копов! Мы не какая-то там банда, мы "черные пантеры", это круто! Почему пантеры? Запомни, парень, пантера первой на человека никогда не нападёт, если только какой-нибудь дуралей сам на её территорию не полезет, понял? Откуда знаю? Да, студентики какие-то из Дрейка в "Джунглях" зависали и говорили — а мне запомнилось. Надеюсь, почему пантера — чёрная — тебе обьяснять не надо? Ты вон лучше, давай, бумажки зубри, что там нам "по закону" копам положено говорить...

Едем по Централ-авеню, вшестером набившись в старый фордик, Джо дробовик держит, у остальных стволы в карманах. Из одежды — черные куртки или свитера, на головах черные береты или бонданы, кто-то даже тёмные очки нацепил, как у джи-мэнов в кино — мы не бандиты, мы хорошие чёрные парни! Следим, чтобы наших братьев не обижали — а то сколько раз бывало, идешь один, никого не трогая, тут копы привяжутся, и в участок, а после в лучшем случае, вышвырнут через пару часов, с пустыми карманами и битой мордой. А если тебе повезло заработать и у тебя с собой долларов двадцать — то сразу, "где ты это украл?". Хотя к белому, пусть даже самому никчемному — пристанут, лишь если он реально что-то совершил. А где в Библии сказано, что негр, это не человек, и таких же прав не имеет? Это только дьяволопоклонники-нацисты выдумали себе "нечеловеков" для битья — а в Америке свобода и справедливость должна быть для всех, правильно я говорю?!

Однако, на голодное брюхо даже правым делом заниматься скучно. Вот дайнер (прим.авт. — в США тех лет, дайнер это закусочная, бар, магазинчик и даже аптека — в одном флаконе, работает круглосуточно, торгует и едой, и прочими товарами, изначально это были вагончики-бытовки, где кормили рабочих) на пути — вваливаемся туда, для солидности всей толпой, при полном параде, несколько белых посетителей, вместе с чернокожей официанткой, спешат исчезнуть, а у белого типа за прилавком бледный вид. Да ты не бойся, мы не грабители, а за справедливость — что говоришь, ты тоже "за равные права"? Тогда не возражаешь, если мы вот это и это возьмем? Что, какие деньги — а сколько ты и такие же белые из нас крови выпили задаром? И мы вообще-то "при исполнении", так что, будь так любезен, сделай нам скидку — стопроцентную, ага, ты всё правильно понял! Джо, выходя, еще и прикладом в витрину двинул — вот веселье, стекло брызгами в стороны!

Гуляй, парни — наш день! Когда ни одна белая сволочь, нам слова поперек сказать не смеет!

Аманда Смит. Де-Мойн, 19 марта.

-Спарки, скажи, ты лишь пошутила, что Лючия Смоленцева, твоя подруга? — говорила Стефани, протягивая газету — ты пошутила, правда?

На первой странице, статья почти во весь лист. И фотографии — ее, Аманды, и еще одна. Какой-то почтенный пожилой джентльмен в священническом облачении, и перед ним женщина на коленях, красивая, нарядная, с непокрытой головой, лицо в профиль, но узнать можно — в журнале портреты Лючии были и в таком ракурсе. Аманда поспешно прочла, и схватилась за голову — если советские признали ее за свою, то теперь ей точно не избегнуть обвинений в коммунизме!

-Вас можно поздравить, мисс! — сказал мистер Сполдинг — вы стали уже всемирной известностью.

Комната в подвале библиотеки, с примыкающей к ней маленькой кухней и туалетной, предназначалась на случай, если кто-то из персонала, задержавшись допоздна, решит переночевать тут. По факту же, поскольку служители предпочитали собственные дома, эта квартирка находилась в распоряжении мистера Сполдинга — который, как старый друг семейства Смитов, оказался настолько любезен, что позволил Аманде пожить тут несколько дней. И хорошо, что родители и друзья здесь могли посещать Аманду, не вызывая подозрений (ведь наверняка, за ними следили). Для полного счастья, не хватало только начать вести дневник, как та еврейская девочка, прятавшаяся от нацистов. Аманда читала эту книгу как роман ужасов — будто планету захватили кровожадные марсиане, последние выжившие люди сидят в тайном убежище, и девочка спокойно описывает все, что видит. И ведь эта Анна Франк после еще была свидетелем на трибунале над нацистами в Штутгарте — она смотрела в глаза Гитлеру и другим врагам рода человеческого, когда им вынесли смертный приговор. (прим.авт. — как Анна Франк в альт-истории осталась живой, см. Ленинград-43).

А теперь приговор вынесли ей. Боже, что она, Аманда Смит, обычная американская девочка-подросток тринадцати лет, никогда не выезжавшая из Айовы, сделала такого — настолько ужасного, что ее ищут прокурор, полиция, истинная Церковь, Легион? И даже шериф, дядя Тэд, давний папин приятель — с явной неохотой принял заявление о попытке вторжения на частную территорию и убийстве собаки, зато очень настойчиво интересовался у папы, мамы и Дэвида, где Аманда — наверное, тоже затем, чтобы арестовать, как преступницу? И после отдать убийцам — которые зарежут ее на алтаре. Они уже убили Чаффи — милую, добрую, смешную собаку. Которая защищала дом — куда они пришли ночью, с оружием, чтобы, без всякого сомнения, убить всех — папу, маму, Дэвида, и ее. И это были вовсе не плохие парни — гангстеры, коммунисты, вьетконговцы — а те, кто в нашей стране должны защищать Веру, Закон и Порядок!

В шкафу нашлась кипа журналов, Аманда успела все их перелистать (чем еще заняться в вынужденном заточении?). На обложках, и в цветных иллюстрациях, мускулистые и белозубые американские парни спасали прекрасных девушек от нацистов, самураев, коммунистов, гангстеров, безумных культистов, мексиканских бандитов, диких зверей, акул, крокодилов, инопланетян, и каких-то ужасных монстров из кошмарного сна. Аманда уже знала, что Супермен и ему подобные, это такие же вымышленные фигуры, как Санта Клаус — но до недавнего дня верила в принцип, что в Америке, в свободной стране, всегда найдется, кому тебя защитить от плохишей! Не то, что в диктатуре — как в фильме Библиотекарь: миссия в Москву, который она смотрела в прошлом году, со всей своей школьной компанией. Про американского парня, мирного профессора (не помню лишь, какой науки), который, приехав в Россию, вдруг видит, как двое подозрительных типов вечером тащат в подворотню красивую молодую женщину, ставят на колени и хотят выстрелить в голову. Наш герой (даже внешне похож на Индиану Джонса — только вместо кнута, трость, как подобает истинному джентльмену) одолевает бандитов, и говорит спасенной, вызовите полицию. И с удивлением слышит в ответ:

-Это и есть полиция, Эн-Ка-Вэ-Дэ! Они убили моего мужа, теперь пришли и за мной! Спасите!

И дальше, полтора часа приключений — в завершение которых Библиотекарь и его дама стоят обнявшись на палубе лайнера, плывушего в Нью-Йорк. И титры — что сюжет основан на реальных событиях, и посвящен... там длинная фамилия была, начинающаяся на М, и кажется, было написано, что это был какой-то русский артист или даже режиссер, безвинно сгинувший в Гулаге. А после, выходя из зала, можно было гордиться, что у нас в Америке такое невозможно — и вот, эта вера разлетелась на осколки!

-Мисс Смит, все не так страшно. Знали бы вы, сколько мне приходилось выслушать подобных обвинений! Однако же, весьма вероятно, что теперь вас тронуть не решатся. И когда страсти улягутся, вы благополучно вернетесь домой.

Вы полагаете, мистер Сполдинг? Но разве будет все как прежде? Бедная Чаффи, она никогда уже не встретит меня у калитки! А как ей, Аманде, приветливо улыбаться тем, кто прежде хотели ее убить, считая то ли врагом своей страны, то ли вообще, бесовским отродьем?

-Политика, это вообще грязное дело. Говорю о том, как знаток истории — во все года, даже самые справедливые войны, революции, даже реформы, всегда сопровождались неизбежным насилием и несправедливостью. Разве вам неизвестно, что пресловутое враг народа задолго до России было в обиходе у нас, в славные времена Джорджа Вашингтона? Это никоим образом не умаляет величие нашей революции — беда в том, что когда ломается прежний порядок, пусть даже плохой и несправедливый, то проявляются самые темные и звериные инстинкты толпы. Что, к моему сожалению, грозит сейчас разразиться в нашем городе — бесспорно, негры испытали на себе много несправедливости, но разве это дает им право в ответ творить свою несправедливость?

-Что вы имеете в виду, мистер Сполдинг? — нахмурилась Стефани — папа и его друзья сказали, что сделают все, чтобы не допустить ничего подобного. Чернокожие граждане Америки — не бандиты, это лозунг черных пантер. Мы за порядок — только для всех, а не для одних белых!

-Я очень хотел бы, чтобы у вас получилось — произнес Сполдинг — но удержать на цепи ревущего зверя из бездны, вы помните, как описал это Джек Лондон в Железной пяте, не вышло поначалу даже у русских большевиков с их беспощадной дисциплиной, когда воля Вождя это закон, а кто не подчинится, тот враг. Но насилие неизбежно рождает насилие в ответ — в конечном итоге, большая сила побеждает, но до того успевают перебить всю посуду на столе. Это как буря, которую надо переждать — молясь, чтобы самому остаться живым. Ну а после считать потери.

-Так что же, надо терпеть и молчать? — спросила Стефани — даже после того, как нас убивают на алтаре, как животных, во имя святой Веры?

-Каждый выбирает свой путь сам — пожал плечами Сполдинг — мое же личное мнение и выбор, что хранить знания и помогать всем страждущим, чище и благороднее, чем пытаться насильно изменить мир в лучшую сторону. Вот Гватемальский дневник Эрнесто Гевары — того, кто написал Дневник мотоциклиста — но отрадно, что если в том путешествии он был всего лишь наблюдателем, то в Гватемалу приехал в качестве врача католической миссии, чтобы помогать всем, вне зависимости от политических убеждений. Ну и конечно, запечатлеть для потомков хронику тех событий — когда президент Арбенс, возможно, искренне желая лучшего, вверг свою страну в хаос и еще большее зло. Вот пример достойного молодого человека, из образованной аристократической семьи, нашедшего свой верный путь в этом мире!

Аманда взяла книгу, всмотрелась в портрет на обложке — представив этого Гевару в старости, почтенным седым джентльменом, окруженным многочисленной и любящей семьей. Ведь у Эрнесто Гевары наверное, намного больше шансов дожить до преклонных лет (конечно, если не будет атомной войны) и умереть в мире и покое — чем у нее, Аманды Смит, которую хотят убить те, кто вчера клялись ее защищать?

Куба, Гавана. Этот же день.

Боже, ты услышал мои молитвы! Седой человек сидел у окна бедной съемной квартиры, перебирая четки.

Церковь, в которой он искал спасение — погрязла в мирской суете. Даже больше — в греховном коммунизме. В том самом коммунизме, который растоптал свободу его страны... как давно это было! Та миссия в Гватемале, объявленная с самыми высокими целями — и оружие для бунтовщиков, спрятанное в трюме корабля! Конечно, все кончилось кровавой баней — а он не мог остаться в рядах Церкви после такого лицемерия! Лишь Вера осталась в его душе — но какое отношение к ней имел лучший друг коммунистов, сидящий в Ватикане?

Но и альтернативная, истинно-католическая церковь Спеллмана выглядела не лучше. Такой же стервятник, готовый сцепиться насмерть со стервятником прежним, ради власти над миром! Насилие, кровь, убийства — и самые гнусные обряды с жертвами на алтаре. Боже, неужели ты отвернулся от этого мира?!

И вот, вчера он получил предложение от очень достойных людей. Далеких от религиозных распрей — а озабоченных лишь высокой целью помогать страждущим. Основать здесь общину абсолютно здоровых, духовно и физически, как выразился тот джентльмен.

-От вас лишь слово и ваш авторитет. Ну а все материальное, мы вам предоставим.

Самые новейшие методы лечения, включая нетрадиционные для официальной науки! Помощь психологов, психотерапевтов — в сочетании со здоровым трудом на природе. Ожидание, в итоге, получить (по словам того же спонсора) эталон человека следующего века!

Боже, как я тебе благодарен! Ты решил вознаградить меня за все прежние потери.

И как жаль, что этого не увидят мальчики мои. Янек, Сташек, Марек, Томек, Вацек, Зденек, Стефан, Владек, Юзек...

Этот же день. Де-Мойн, Капитолий.

Джентльмены, я собрал вас всех, чтобы сообщить крайне паршивое известие: мы в полной и глубокой заднице! Меньше чем через месяц у нас должна начаться Эстафета Дрейка (прим.авт. — ежегодная международная универсиада по легкой атлетике, проводится Университетом Де-Мойна), не мне вам объяснять ее выгоду для городского бизнеса и бюджета. Рекламная компания уже идет, в отелях уже бронируются места, рестораны и магазины закупают товары — и что, все это псу под хвост, из-за каких-то черномазых?!

Уже начинаются погромы и грабежи! Черные открыто ходят с оружием, собравшись в банды, и не испытывая никакого страха перед полицией! Что будет завтра — войска в город вводить, Национальную Гвардию, чтобы восстановить порядок? А неизбежный ущерб городскому имуществу кто будет оплачивать?

Я уважаю веру и идеалы Истинной Церкви — но, ваше преосвященство, вы свою паству не контролируете совсем? Не можете в таком деликатном вопросе, обеспечить тайну? А слухи, что ваша братия не видит разницы между белыми школьницами из среднего класса и залётными бродягами-ниггерами, это вообще, слов нет! Я даже не хочу спрашивать, было ли это в действительности — важно, что электорат, — не только чёрный, но и белый — в это верит! И нет, мистер Райс, "просто заткнуть рты этим чёртовым газетчикам" — нельзя! Во-первых, выбирайте выражения, в текущей нервной обстановке вас могут неправильно понять... Во-вторых, сейчас любая попытка давления с нашей стороны на "свободу слова и прессы" — чёрт бы их побрал! — только укрепит уверенность горожан в правдивости этих публикаций: власти и церковники скрывают и заметают следы, вот как это будет истолковано! Нам надо потушить пожар в этом бардаке — а не разжечь его ещё сильнее! Джентльмены, вы на следующий срок избираться собираетесь — здесь, или в ином месте? Так какого черта?

Так что будем делать? Скоро уже гости начнут съезжаться — и что они увидят: черный бунт, погромы, военное положение, комендантский час и еще охоту на ведьм? И что будет с популярностью Эстафеты в последующие годы?! Надо срочно убирать эту помойку — чтобы через неделю и следов не осталось!

Переговоры? Простите, а какие гарантии, что даже если будет достигнуто согласие, смутьяны не решат вылезти со своими требованиями в самый разгар Эстафеты — рассчитывая на публичный эффект?! Надежнее — вообще лишить их такой возможности. Физически лишить, не церемонясь! Действуя предельно решительно, быстро, по-военному!

Есть сведения, что главари беспорядков окопались в Джунглях. Может ли наша полиция быстро и эффективно выжечь это гнездо скверны? Раз и навсегда показать ниггерам, что такое Закон и Порядок — наш Закон и наш Порядок!

Ладно, исключительно ради сохранности собственности, которая может пострадать при штурме — стоит попытаться уговорить бунтовщиков сложить оружие и разойтись по домам. Пообещав им... да что угодно — когда главари будут рассажены по камерам, разговор пойдет уже другой.

Но, ваше преосвященство, настоятельно прошу — даже повода быть не должно, что ваша братия хоть в чем-то представляет угрозу для белых граждан! Даже для тех, кто по неразумению защищают черномазых — нам лишние проблемы не нужны. За любые эксцессы, без всякого снисхождения спросим и с виновных, и персонально с вас!

Этот же день. Чикаго.

— Моих лучших менеджеров по продажам зовут Сталин и Эйзенхауэр! Только за прошлый год я получил прибыли больше, чем за все предыдущие пять лет вместе взятые! — интервью некоего Фрэнка-Нортона, генерального директора фирмы "Уолл-Тэг" по постройке индивидуальных и семейных фоллаут-шелтеров "за умеренную плату", опубликовано в сегодняшней "Чикаго Трибьюн".

Толстый джентльмен в дорогом деловом костюме, похожий на каноничного "главного буржуина" с большевистских плакатов, хмыкнул, положил на стол прочитанную газету и затянулся любимой сигарой.

В мире было беспокойно... впрочем, а когда в нем было спокойное время? Советы, Европа, Китай, Вьетнам, Индия, Африка, разборки в родном американском истеблишменте, вплоть до сенатских слушаний, пропажа Б-47 с атомными бомбами и, как вишенка на торте, госпитализация Президента — биржа уже билась в истерике, для кого-то разорение, а для кого-то, вроде вышеозначенного дельца из "Уолл-Тэг", наоборт, возможность. Если только "держать нос по ветру", не упускать ни крупицы информации и действовать в нужном направлении.

Потому, утро этого почтенного джентльмена всегда начиналось с чтения газет. Которые вышколенные помощники обязаны были положить на стол в кабинете, рядом с заточенными цветными карандашами — ими хозяин отмечал в прочитанном то, что вызвало его интерес и потребовало действия — как приказ лучшим экспертам представить подробный отчет, или необходимость связаться с нужными людьми, как здесь, в Штатах, так и в Европе. Прочтенная же заметка, при размышлении, потребовала и того и другого.

Визит Его Святейшества в Москву — аналитическая записка об этом уже лежала на столе. Но инцидент у московского собора имел к тому лишь самое косвенное отношение. Аманда Смит из Де-Мойна — да, было что-то в газетах неделю назад, про эту девочку из Айовы, написавшей советским — поступок экстравагантный, но в общем, дети и не на такое способны. Патриотически настроенные граждане проявили рвение, возможно излишнее — а дальше, уже любопытно! Если главным режиссером сцены в Москве была, как оказалось, вовсе не Лючия Смоленцева, а Анна Лазарева — сей факт отметили репортеры, да и на фотографии лицо можно узнать.

Конечно, для Советов выгодно в любом случае раскрутить — Де-Мойн, или Нью-Салем?. Возможны и другие варианты — вплоть до ячейки спящих коммунистических агентов. Но тогда участие Лазаревой — которая, как известно, является посланцем здесь от русских из иных времен! — совершенно не нужно и излишне. Значит, наиболее вероятно, что эта Аманда Смит из Де-Мойна, повзрослев, сыграет в будущей истории какую-то важную роль? В пользу коммунистов — иначе, с чего бы им так беспокоиться?

Позволить событиям идти естественно — не станет фигуры, не будет и проблемы? Но простейшее решение не всегда верное. В отличие от русских, мы не знаем, кем станет эта Аманда Смит — но можем с высокой вероятностью сказать, что ей повезет оказаться в нужном месте в нужное время, и что-то повернуть... в их или в нашу сторону! И у нас есть время — ну сложно ждать от девочки тринадцати лет каких-то исторических шагов, а вот когда она вырастет... и кем станет?

Что было сказано на одной из прошлых встреч клуба? Убить или похитить детей этой Лазаревой — фи, мы же не дешевые гангстеры! Лучше, когда эти дети, рожденные уже в этом мире, вырастут, пригласить их в Штаты для расширения кругозора — и к дочке миссис Лазаревой подвести настоящего американского парня, а к сыновьям, победительницу конкурса мисс этот штат или интеллектуалку из Принстона, на выбор... Будет ли это шансом сделать из них горбачевых? И вот, судьба словно смеясь, предлагает нам челлендж — попробовать такое с американской мисс.

Для начала — всю информацию мне на стол, про эту Аманду Смит, и ее семью: биография, убеждения, увлечения, интересы. Про эту историю с письмом — все, включая оставшееся за кадром, не вошедшее в газеты... что-то такое вертится в памяти... точно! Но, чёрт возьми, пять лет назад, во время Сианьского кризиса, я же сам подал идею накатать в прессу "Письмо от мистера и миссис Смит из Де-Мойна, штат Аойва" (прим.авт.: см. Алеет Восток), только опубликовано оно изначально было не в "Регистре Де-Мойна", а как раз в "Чикаго Трибьюн" — что это, просто совпадение, или девочка вдохновилась именно им, или же... что там умники болтали про "хроноволны" и "временные линии"?!.. И найти ее саму — ведь не обученный шпион-нелегал она, а обыкновенный подросток, не может спрятаться так искусно, что ее не смогут отыскать профессионалы. Ну а когда найдем — подумаем, как эту фигуру можно разыграть.

Кто в Айове не откажет в просьбе, исходящей от этого джентльмена, формально не занимающего никаких постов во власти? Америка — свободная страна, а не диктатура. Где очень многое зависит и от финансовых интересов, и от намерения иных фигур переизбраться... да и информация, оглашения которой кто-то очень не желает, это тоже хороший рычаг. Ну а Айова, это зона контроля нашего клуба — даже губернатор штата (во многом нам обязанный), не посмеет проигнорировать мою скромную просьбу. Не говоря уже о прочих лицах во власти и бизнесе там. Чтобы у этой Аманды и волос с головы не упал — пока не станет ясно, что за карта пришла мне в руки.

Поделиться сейчас информацией об этой козырной даме в моей колоде, с остальными представителями клубов, или пока придержать? Разница в часовых поясах играет мне на руку: Калифорния и всё Западное побережье ещё только просыпаются, а на Восточном утренние газеты уже вышли без этого материала. Все равно ведь узнают — но если чуть попозже, когда масть моей карты будет для меня уже видна?

Этот же день, вечером. Де-Мойн, клуб Джунгли.

-Мистер Браун, вы ведь патриот нашего славного города? Вы не желаете беспорядков, которые нанесли бы вред собственности и бизнесы — в том числе и вашей собственности и вашему бизнесу? Тогда мы просим вас употребить свое влияние, чтобы восстановить порядок! Со своей же стороны, мы обещаем, что известные вам, возмутительные инциденты, больше не повторятся. А случившееся станет предметом следствия, и виновные будут наказаны.

Окружной прокурор нервничал. И был бы рад, если бы эту честь, переговоров со смутьянами, взял на себя кто-то другой. Хотя бы Райс, заваривший эту кашу — твое г..о, ты и убирай. И даже предложил эту кандидатуру, но сам мэр высказался против. Мы ведь не ультиматум собираемся предъявить, а ласково уговорить взбрыкнувшую скотину вернуться в стойло?

-Кейт, вам не надо искать консенсус. А всего лишь уболтать этих черномазых, чтобы они сложили оружие и разошлись. Обещайте им что угодно, это все равно не будет иметь никакой силы. Неужели вы сомневаетесь в своем искусстве красноречия?

Вот только разговор не наедине, а в общем зале Джунглей. Когда вокруг стола собралась толпа — и не только ниггеров! Этот Браун своей выгоды не упустит — хоть мятеж, а вечеринка с танцами по расписанию. А кто-то из свободомыслящих белых граждан (прежде всего, молодежь) вообразили себя франклинами и джеферсонами — еще и кайф ловят, комфортно веселясь в эпицентре беспорядков! А это ещё что за группа в сине-белой униформе там у барной стойки собралась? Господи, да это же "Бульдоги" — студенты-спортсмены из Дрейка — эти-то здесь что забыли?! И все с любопытством слушают — что он сейчас наобещает, завтра в Регистре появится, и оправдывайся после перед избирателями, что ложь во спасение, ради порядка.

-Мы патриоты этого города — ответил хозяин Джунглей — но также, и патриоты Америки. Великой и свободной страны, в Конституции которой записано, что все люди на свете созданы равными. И потому, мы хотим, чтобы с нами обращались, как со свободными гражданами Соединенных Штатов, а не с рабами на плантации Саймона Легрю. И потому, первый вопрос — какое наказание понесут те, кто убивал нас как скотину, на алтаре?

-Мистер Браун, ну вы понимаете, что виновность каждого, и меру наказания, может установить лишь суд. Я сейчас лишь могу обещать, что будет проведено расследование. И те, чья вина будет доказана, получат заслуженную кару.

-Мы хотим видеть это сейчас! — почти крикнул Браун — чтобы все виновные, уже хорошо известные вам, весь большинство их носят полицейские мундиры, были взяты под стражу. И открытый суд над ними состоялся здесь, в Де-Мойне. Тогда лишь — если приговор нас удовлетворит! — мои друзья уберут оружие и вернутся к прежним занятиям. А пока — мы не можем быть уверены, что завтра нас снова не станут тайно убивать, без всякого закона. Или — по вашему закону?

-Мистер Браун, для правосудия нужен порядок! — сказал шериф Тэрнер — пока же в городе орудуют банды, а честные граждане боятся за свою жизнь и имущество. Я категорически требую, чтобы ваши парни для начала разошлись по домам. А мы тогда посмотрим, что можно сделать. Даю вам свое слово.

-Ваше слово?! — громко произнес тот, кто встал за спиной Брауна, раздвинув толпу — шериф, это ведь вы поставляли жертв на алтарь! Забыли, как меня увезли ваши подчиненные, прямо от вашего офиса? Вы их еще про потерянные наручники спрашивали — или не помните уже?

-Мистур Вуд? — шериф всмотрелся в лицо нового участника беседы — на орудии убийства служащих полиции Уоткинса и Харта, установлены отпечатки ваших пальцев. Убийство двух полицейских, покушение на убийство помощника окружного прокурора мистера Райса, похищение и возможное убийство Аманды Смит — по законам штата Айова, все это предельно серьезно! Хотя возможно, с учетом некоторых смягчающих обстоятельств, вы не сядете на электрический стул — но я вам искренне не завидую.

И шериф обвел недобрым взглядом толпу вокруг — как и всем, кто попытается укрыть вас от правосудия.

-От какого правосудия? — зло крикнул Вуд — которое меня, воевавшего за Америку во Вьетнаме, против коммунистов — объявило коммунистом и едва не зарезало как овцу? Мне что, надо было смириться, и с того света протест подать в ваш суд? Меня поджарить на стуле, за двух копов — а сколько эти копы до того зарезали черных парней, и что им за это будет?

-Хватит! — крикнул шериф, стукнув кулаком по столу — вы понимаете, что если откажетесь подчиниться Закону, то все вы покойники? Черт с вами, если это ваш выбор — но девочку с собой в ад зачем тянуть, грех на душу не берите! Отдайте ее мне — а я гарантирую, что с ней ничего не случится.

-Которая девочка вам нужна? — Браун достал свежий номер вечерней "Де-Мойн Трибьюн", где на первой странице красовались портреты Аманды Смит и Сандры Фостер — эта, или вот эта?! Или вы еще кого-то зарезали, и после в "потеряшки" записали?! Теперь вы спохватились, что на алтарь уже тащат белых девчонок из уважаемых семейств, и публика недовольна — а на наших убитых вам по-прежнему на..ать?! Мы разойдемся по домам — а ночью ваши ублюдки придут за мной и моей дочкой, как приходили за Амандой Смит — повезло, что лишь собаку убили. И вы опять всё спишите на "чёрный криминал"?!

-Заметьте, что наш слуга закона уже берет назад свои слова о похищении! — расхохотался Вуд — парни, и обратите внимание: жизнь белой девчонки для него ценнее, чем черные головы всех нас, вместе взятых! Кто-нибудь после поверит — любым его гарантиям, данным нам?

Шериф встал. Тронул за плечо Логана, сидевшего с ошалелым видом.

-Уходим. Нам тут делать больше нечего.

В тишине, шаги уходящих и звук захлопнутой двери прозвучали как выстрелы.

-Ну, даете! — раздался чей-то голос от стойки бара — эй, виски со льдом!

Кто-то включил замолкший было музыкальный автомат. Послышались звуки джаза.

-Мотаем отсюда — самые благоразумные поспешили к выходу.

-Тэд, я вами недоволен — выйдя на улицу, окружной прокурор вспомнил, что главным переговорщиком был назначен он — зачем было вмешиваться так грубо? И кто теперь ответит, когда у нас спросят, по чьей вине провал — честно предупреждаю, что я вашу задницу прикрывать не стану. И про Аманду Смит вообще не было в инструкциях — что за самовольство? Вы же тоже состоите в Новой Церкви, насколько мне известно?

-Кейт, я помню этот город еще до того, как в нем появилось черное гетто — ответил шериф — но знаете, я не подписывался убивать белых детей. Передайте Райсу, что если он после не уберется отсюда, то я сделаю все, чтобы он сел — за решетку, или даже на стул. Равно как и любой, кто поднимет руку на белого гражданина. С ниггерами, как господь укажет — но с белыми, только по закону и по суду. Я понятно объяснил?

-Стефани, тебе лучше будет идти домой — сказал владелец Джунглей — если шериф не блефовал, тут скоро будет жарко. Я скажу Джимми, он тебя отвезет.

-Но папа, они могут прийти и к нам домой — возразила Стефани — о, боже, шериф сказал, фамилия того главного, Райс, это не отец нашей Виктории? А Джимми вместе с Сэмом и Мэтти, разливают бутылки, а я помогаю. Встретим копов — как ты, нацистов в Гавре!

Это ведь не противозаконно — хранить в подсобке канистры с бензином, для своего грузовичка? Равно как и флаконы с моющим средством. Но если это соединить в одной бутылке, то получится подобие напалма. Можно добавить еще кое-что, законно купленное в аптеке — и тогда пламя будет не погасить водой. Также как, уже с другими невинными добавками — гореть даже без доступа воздуха, или воспламеняться без запала, когда бутылку разобьют. Но это уже требует осторожности — ошибешься в дозировке, или в процессе смешения, и сам сгоришь, вспыхнет у тебя в руках. Так что, достаточно и минимума, самого надежного. Улица перед фасадом Джунглей не слишком широка — с второго этажа вполне можно добросить бутылку даже до той стороны. Так что копов ожидала жаркая встреча!

Ну а Стефани, найдя минутку, бросилась к телефону, что стоял в кабинете отца. Номер библиотеки был ей хорошо известен — звонить в самом крайнем случае, но ведь это как раз и есть, сообщить Аманде новость, что тот самый прокурор-убийца оказался папой нашей Виктории!

Флойд Янг не был негром. Так же как Рич Джонс, Роджер Грин, Джефри Дэвис — и еще трое, чьи имена в нашу историю (после, запечатленную в газетах) не вошли, так как эти предпочли исчезнуть, как только прокурор и шериф вышли из Джунглей. А перечисленная четверка осталась — студенты из университета Дрейка, спортсмены, белые мальчики из приличных семей. Они не любили коммунистов — но чернокожие из нашего города тут при чем? Пусть где-нибудь в Алабаме кричат, что негр, это животное — у нас в Айове это совсем не комильфо, для образованного человека. И мы-то знаем, что и среди негров здесь есть вполне нормальные, а Джунгли это место, где можно отлично повеселиться. Знаем и то, что сейчас на улицах стало неспокойно — но мы же не расисты, нас-то за что бить? И Эйб Браун, кто тут хозяин, к нам относится приветливо — а его тут все слушают. И вообще, приятно после будет вспомнить, как в самый расцвет событий, мы отрывались в штабе заговорщиков и смутьянов, как взрослые говорят — ну где ж тут бунтовщики, все как прежде: музыка, выпивка, девчонки. Пока шериф не пришел.

-Мотаем, парни! — сказал Рич — если Тернер сказал, что будут бить, значит будут. Я его знаю — мой папа с ним в приятелях.

-Сиди — ответил Флойд — нас-то за что, мы ведь ничего не нарушаем? И не в России живем — чтоб, как в том кино, Эн-Ка-Вэ-Дэ, всем стоять, не шевелиться — и без суда, в гулаг к медведям. На крайняк скажем, что мы по заданию, ту девчонку искали — ведь наш лейтенант говорил, что она может быть тут?

Флойд, как и остальные приличные парни, состоял в Легионе — вернее, был пока стажером, даже не успев еще сделать уставную короткую стрижку. И помнил, что командир их и правда, просил всех посодействовать в розыске Аманды Смит — той самой, что Сталину письмо написала, вот дуреха, это ж как бы в ту войну у Гитлера спрашивать, зачем он хочет завоевать весь мир — все знают, что коммунисты хотят у всех всю собственность отнять и поделить, и не успокоятся, пока есть хотя бы одна свободная страна, как наша. Но что эти шизанутые из новой Церкви за это хотели ее на алтаре зарезать, подобно дикарям — полный кретинизм: дай этим святошам волю, они нас всех в монахи загонят. Охота им красную заразу искоренять — ну так покажите нам тут, в мирной Айове, хоть одного настоящего коммуниста? Где-то далеко, на фронтире — во Вьетнаме, в Китае, в Индии — война идет, и наши парни и правда, защищают нашу свободу, чтобы коммунисты сюда не пришли — в нашей роте Легиона есть такой Ральф Дункан, во Вьетнаме был ранен и контужен, любит кричать, как выпьет, сколько коммуняк он лично спалил — лучшее средство против красных крыс, это огнемет.

-У нас тоже свои тонкости были. Сначала хижину без запала полить, чтоб пропиталось. И лишь после пшикнуть — такой выходит костер! И вьетконговцы визжат — которых мы туда загнали. Ради свободы и демократии — чтобы красные сюда, к нам домой, не пришли. Здесь, в Штатах, тоже настоящие парни есть, которые с коммуняками поступят так же! Потому, не бойтесь, салаги, не погонят вас коммунисты в свой гулаг.

Трое студентов решили не нарываться на проблемы, и тихо исчезнуть. Ну а Флойд, Рич, Роджер и Джеффри остались, с любопытством ожидая развития событий. Увидеть вблизи, арест убийцы двух полицейских — хотя этого Натана Вуда было жаль, но, если бы Флойд был среди присяжных, то вынес бы вердикт виновен, ради самого принципа: если будет дозволено убивать копов (при любых обстоятельствах!), то что станет с правопорядком? Черный парень, ты просто оказался не на том месте и не в то время... хотя будь ты белым, мой голос был бы за совсем иное — все же, сами копы повели себя по-свински, а право на самооборону никто не отменял. Но сейчас их судит уже другой, высший судья. А мы пока — расслабляемся, и получаем удовольствие.

-Эй, бармен! Еще виски со льдом!

Да где же эта полиция, чего не едет? Нам еще долго, зрелища ждать? А если бы тут был настоящий мафиози — он бы успел и пообедать, и спокойно уехать, пока бы копы по его душу явились! Впрочем, если бы этот Вуд был гангстером, мы бы тут не сидели — пули в перестрелке не разбирают, кто виноват. Ну вот, с улицы сирены слышны, и шум толпы — сейчас ворвутся, и начнется, именем закона. Парни, мы тут лишь зрители, случайно зашли, только смотрим, и ни во что не вмешиваемся!

И тут выстрелы — и снаружи, и где-то наверху, на втором этаже. Крики с улицы. И резкий запах бензина — а затем вспыхнуло. В окна блеснуло — и сверху кричат горим!

-Это огнемет! — испуганно воскликнул Рич — парни, ну вы помните, что Дункан рассказывал? А Райс, как пишут, такой же псих — о господи, нас сейчас поджарят как вьетконговцев!

-Это тот самый святоша, что был главным там, у алтаря — сказал Натан Вуд, глядя в окно — подружку вашей дочери хотел зарезать, и здесь командует.

-Райс, помощник окружного прокурора — сказал Браун — шериф не соврал. Точно, он?

-Он самый, я его рожу вовек не забуду — подтвердил Вуд — гы!

Браун посмотрел с удивлением — чего тут смешного?

-Да вот представил, что сказал бы наш капитан Трэгг — пояснил Вуд — во Вьетнаме за Америку честно сражался с коммуняками, и там не убили, даже ранен не был. А дома зарежут как коммуниста, опять же за Америку и именем Иисуса. Ты думаешь, этот прокурорский святоша дозволит пленных брать? Ну если только на алтарь, и числом побольше. Если сдадимся — туда все и пойдем.

Браун прошел в угол кабинета. Сделал что-то — и одна из панелей стены отошла, открыв тайник. Достал спрингфильд — винтовка уже устаревшая, но надежная, была принята в армии до гарандов, еще с времен первой Великой Войны.

-Держал на случай... была тут история, три года назад, с плохими парнями. Отсюда хороший обзор, и сектор обстрела. Надеюсь, вы хорошо стреляете, мистер Вуд? Патроны — вот. Удачи! А я пойду, подготовлю своих.

И вышел. Мужик нормальный, но ему есть, что терять — и этот клуб, и дом, и жену — и дочку... Натан вспомнил взгляд той белой девчонки, там, у алтаря. А ведь есть на нём грех перед Господом! Хотел же сперва и её убить, вслед за теми копами, убрать ненужную свидетельницу и сбежать, лишь бы шкуру спасти. А она оказалась настоящим гёрлскаутом — смелая, не испугалась, и сама не сбежала, и его не бросила — помогла! А как она провела его сюда, в этот черный клуб, как к себе домой, как повела себя с мистером Брауном и с друзьями, и подружкой-мулаткой, как отнеслись к нему и хозяин клуба и её родители с братом... Вот, ещё один грех на нём — ему же тогда всерьез показалось, что они тут все в какой-то коммунистической ячейке состоят, с этой их коллективистской взаимовыручкой и наплевательством на цвет кожи — дурак! Просто вот они-то как раз и есть, те самые настоящие американцы, кто не на словах считает, что 'все люди созданы Господы равными и наделены неотъемлемыми правами и свободами', но и живет по заветам Отцов-основателей! И этого у них не отнять, раз они вписались за него, простого черного парня с кровью на руках, против белых законников всего города!

А у него, Натана, нет ничего и никого, кроме двух убитых копов на счету, а сейчас будет еще и прокурорский чин, разница уже невелика перед Законом — только бы не промахнуться! Может, меня завтра и поджарят на электростуле, но ты, чёртов 'святоша', вперёд меня в ад пойдешь! Это ты — настоящий враг Америки, настоящей Америки, что я успел увидеть в лице той белой девчонки и ее родных и друзей — на которых ты руку поднял! — это за них я сражался во Вьетнаме, пока ты со своей бандой творил здесь... такое... Ну что ж, значит, мой бой не окончен, он продолжается — у нас дома!

Монтесумские чертоги,

Триполийцев берега

Помнят нас, где мы, как боги,

Смерть несли своим врагам!

Он тщательно прицелился, молясь всем богам — хоть Христу, хоть чёрту, хоть самому Сталину! — чтоб не промахнутся. И плавно, как учили, нажал на спуск. И пуля попала в цель — но не в Райса, а в копа, который, на свою беду, в последний миг подошёл к прокурорскому с докладом! А 'спрингфилд' — не автомат, и, пока Вуд передернул затвор, прокурорский уже исчез из вида, упал и уполз за полицейскую машину рядом!

Твою ж мать! А ведь говорил отец Якоб — настоятель негритянской церкви в Коламбии, в те давние, еще доармейские времена — что высшие силы любят точность, когда к ним взывают — надо было молить, не просто попасть, но и в кого надо попасть!

Еще четыре патрона в магазине и двадцать в коробке — на три десятка копов, что толкутся там, внизу, как мишени! И если их призвал на подмогу тот прокурорский черт, то наверняка именно они хватали и тащили на алтарь черных парней и белых девчонок, или, по крайней мере, знали о том, но молчали и покрывали, как шериф — жаль, что его тут нет. Но вон тот из копов, который ведет себя как командир, точно при делах — приоритетная цель для стрелка!

Натану Вуду — ветерану знаменитой на весь Вьетнам 'черной' роты капитана Трэгга и убийце уже трех полицейских — терять теперь было абсолютно нечего. Нужно было лишь одно — остаться навсегда верным Корпусу морской пехоты США, и, если уж и придется погибнуть, то утащить с собой как можно больше врагов!

Моряки и пехотинцы,

Заглянув на небеса,

Там увидят, мы на страже,

Божья гордость и краса!

Тридцать семь служащих полиции, в большинстве вооруженных не только пистолетами, но и томпсонами. Окружной прокурор даже выразил сомнение, не слишком ли много для захвата какого-то негритянского гадючника? На что Райс возразил (при молчаливом одобрении мэра) что черным надо дать урок, который они запомнят надолго.

Ехали на шести машинах — в том числе, две грузовые и автобус (в который предполагалось паковать арестованных). Командовал лейтенант Хилл из Шестнадцатого участка — ну а общее руководство взял на себя Райс.

-Объявите людям, что там прячется ниггер, посмевший убить двух полицейских. И предупредите, что в заложниках там удерживают белую девочку — вот ее фото. Она нужна живой — а насчет остальных... Если ваши парни в желании отомстить, немного перестараются, никто возражать не станет.

Потому, полицейские выгрузились перед Джунглями в весьма бодром и боевом настроении. И обнаружили перед парадным входом собравшуюся толпу чернокожих — поскольку весть о переговорах и угрозах шерифа успела уже разлететься по окрестным кварталам. На приказ разойтись никто не отреагировал — а у кого-то даже оружие в руках было видно — револьверы, дробовики, или просто ножи и палки, насколько можно было различить в темноте.

Полицейские тоже остановились. Взяли автоматы наизготовку, но пока не стреляли. Негры тоже не проявляли агрессии — просто стояли стеной.

-Лейтенант спрашивает, какой будет приказ, сэр?

Тупица! Или чистюля — хочет свою задницу прикрыть. Что ж — я крови не боюсь, ради высокой идеи, а еще больше, блага любимой дочери.

-Разгоните это стадо! А если откажутся подчиниться, стреляйте! Один предупредительный, затем насмерть!

Райс в пафосе сделал жест рукой, и шагнул вперед — как генерал Шерман на какой-то картине, поднимающий солдат в атаку. Посыльный тоже должен был сделать шаг, туда где Райс только что был — и в следующую секунду из его груди вырвался фонтан крови. С такой дистанции, едва сто метров, пуля спрингфилда пробивает человеческое тело навылет. Райс заверещал, падая на колени. К его счастью, рядом стояла полицейская машина — за которой он успел укрыться.

-Стреляйте, черт побери! — заорал он — убить всех черных коммуняк!

Вторая пуля досталась лейтенанту. Все — и полицейские, и толпа у Джунглей — замерли в оцепенении... если бы негры решились, они бы смяли полицию, затоптали бы числом. Но копы опомнились первыми — и, вскинув томми-ганы, стали поливать очередями перед собой. Упали убитые и раненые, толпа подалась назад, это ведь очень страшно, даже для обученного солдата, идти в атаку в полный рост, на автоматический огонь.

И тут полетели бутылки — которые, разбиваясь, обдавали все жидким огнем. Одна упала очень удачно, прямо под ноги полицейскому — пламя охватило и его, и еще двоих рядом, они с дикими воплями стали кататься по земле. Еще одна бутылка подожгла полицейский грузовик. А невидимый стрелок продолжал бить откуда-то — три выстрела, и еще двое полицейских упали.

-Всем слушать меня! — крикнул Рон Уэбб — огонь по окнам и крыше, подавить снайпера и гранатометчиков!

За плечами сержанта Уэбба, до службы в полиции, была война на Пацифике — Гуадалканал и Филиппины, серебрянная звезда и пурпурное сердце. И эпизод, когда засевший в зарослях японский снайпер уложил половину взвода. Вот только сейчас под командой Уэбба был вовсе не тот взвод морпехов — первое отделение подавляет снайпера, второе держит фронт против толпы — полицейские были из разных участков, и никто не озаботился разбить их на отделения. Все стали стрелять по окнам второго этажа и крыше (где тоже кому-то показались фигуры метальщиков). Пуля ли попала в бутылку, или она разбилась при неудачной попытке бросить — этого не узнает никто. Но из окна второго этажа выметнулось большое и жаркое пламя. Там были и другие бутылки, уже залитые самодельным напалмом — и еще стояли канистры с бензином, которые Сэм и Мэтью не успели разлить.

И тут толпа, уже готовая разбежаться, перешла в наступление. Прежде чем полицейские успели переключиться на новую угрозу, их цепь была смята с фланга — каждого копа, сбитого с ног, забивали толпой, били ногами, палками и арматурой. А снайпер продолжал прицельно валить всех, кто оказался в стороне от драки и пытался прикрыть огнем тех, кому не повезло.

Не слышно больше голоса сержанта Уэбба. Прошел войну с японцами — и погиб на улице родного Де-Мойна, в пяти кварталах от дома, где его ждали жена и сын. В бою вести себя как командир, и выглядеть как командир — верный способ получить пулю, вьетнамский урок, отлично усвоенный Натаном Вудом. Который мог бы после этого дня сделать на прикладе спрингфильда тринадцать зарубок — если бы это была его винтовка. Плюс еще те двое — но ведь нельзя одного человека, и пятнадцать раз посадить на электрический стул?

-Отступаем! — заорал Райс — пока нас всех не перебили!

Отступить смогли лишь одиннадцать полицейских — кто успел добежать и вскочить в грузовик и две патрульные машины, рванувшие от Джунглей на полной скорости. А позади разгорался пожар, и слышны были сирены — пожарные, медики, или и те и другие? Хотя, по мнению Райса, оказывать помощь красным крысам, получившим по заслугам, было излишне — пусть горят в своей норе!

Однако, черт побери, что делать, если эта главная крыска, Аманда Смит, сгорела в пожаре или поймала пулю? Ее не жалко — но что теперь с ее проклятием? И как теперь Капеллану объяснить?

Том Литтл, репортер Регистра.

Ну и вечер! Весь день пробегав за этими черными пантерами (сейчас самое главное событие в Де-Мойне), я уже домой валить собрался, материал сдав. И тут, прямо из окна редакции, вижу — горит! На нашей же Локаст-стрит, только в нескольких кварталах. Стемнело уже — видно было хорошо.

У нас с полицией и пожарными связь налажена — обо всех значимых происшествиях узнаем первыми. Другие из наших, кто видел, сразу к телефонам бросились, уточнить — ну а я сразу в темпе вниз, благо мой форд у дверей припаркован. Первым информацию подать — это самые сливки. И репутация, и доход.

Когда ехал, слышал стрельбу. Успокаивал себя, что у нас все же не Вьетнам, и не Чикаго времен Аль Капоне — а свободная страна, где прессу принято считать стороной нейтральной и неприкосновенной. Однако когда подъехал — первым желанием было, скорее прочь! Я не трус, и на всякие происшествия насмотрелся, но чтоб такое — трупы десятками, среди них полицейские в форме, кровь лужами, а вокруг толпа агрессивных и вооруженных черных, одна полицейская машина сожжена, вторая опрокинута — это что, уже коммунистическая революция в нашем Де-Мойне? Успокоило лишь, что приехавшим пожарным никто не мешал — и медикам тоже, вон кого-то в скорую помощь грузят. А увидев среди толпы группу белых парней, одетых в цвета бульдогов — и тоже, никто их не трогал! — я окончательно в рабочий настрой вошел. К тем парням подрулил, а дальше как обычно — привет, я Томми Литтл из Регистра, что тут случилось, можно интервью?

Ну, они и рассказали! Господи, тут настоящее сражение было, как с вьетконговцами — только неясно, а кто хорошие, кто плохие? По крайней мере, эти ребята, оказавшиеся студентами Дрейка, называли полицейских нацистами и говорили, что они вели себя как агенты русского Эн-Ка-Вэ-Дэ:

-Приехали, и без всяких переговоров — по Джунглям из огнемета. А затем добивали тех, кто пытался спастись. Мы просто чудом живы остались!

Негры, увидев, тоже подошли. Агрессии к нам не проявляли — но говорили возбужденно, перебивая друг друга, я еле записывать успевал.

-Мы просто стояли, никого не трогали. А эти приехали, с автоматами, и сразу на нас.

-Главный у них был Райс, помощник прокурора. Тот самый, который нас на алтаре резал.

-Они с нами даже не разговаривали. Был сначала выстрел, одиночный — а затем сразу, очередями и по людям.

-Говорите, были ли огнеметы? Вроде, мой кореш Джош видел. Нет поговорить с ним нельзя — его вон, грузят, в госпиталь везти, две пули от копов.

-Мы не бандиты и не коммуняки, мы такие же граждане Соединенных Штатов! Почему нас режут, как свиней, за людей не считая?

-Эйба Брауна, хозяина Джунглей, тоже в госпиталь увезли — он обгорел сильно.

-А на втором этаже парни сгорели совсем — не успели убежать.

Я исписал весь блокнот! К сожалению, не мог осмотреть Джунгли внутри — огонь еще не был потушен, несмотря на старания пожарных. Также, свидетельствую, что лично видел не менее полусотни тел гражданских, и больше десятка, служащих полиции. И как мне сказали медики, еще несколько десятков, в том числе шестерых полицейских, увезли в госпиталь, некоторых в тяжелом состоянии.

Нет, я ни в коей мере не друг черных. Но, как любой законопослушный гражданин на моем месте, возмущен неумелыми действиями нашей полиции! Что бы вы сказали, если тот, чьей работой было истребить крыс в вашем амбаре — сжег бы из огнемета и ваш амбар, и ваш дом, и едва бы не поджарил вас самих — и уверял бы вас после, что все пустяк, работа сделана, крысы все мертвы?

Хотя, даже крыс наша полиция вывести не сумела! Поскольку неизвестно, куда делся разыскиваемый преступник и его возможные сообщники — весьма вероятно, что они остались живы, и завтра продолжат злодеяния.

Граждане Де-Мойна, хотите ли вы и дальше иметь столь беспомощную и неумелую полицию — заголовок для будущей статьи? Нет — лучше Огнеметы в джунглях Де-Мойна!

То же место, когда репортер уехал.

-Ну что, черные братья, вы видели, сколько стоит слово белых и их Закон? Сила боится лишь силы, за свою свободу и права надо драться. Так покажем же — что мы вовсе не скот! Они не захотели слушать наших слов — теперь они увидят нашу силу! Мы не жертвенные агнцы — мы Черные пантеры!

Де-Мойн, Капитолий,20 марта.

-Что происходит, дьявол побери? У нас тут уже коммунистическая революция?! Сегодня ночью банда ниггеров разгромила и подожгла молельный дом нашей Новой Церкви! И что особенно возмутительно, двое наших братьев, бывших в храме, успели позвонить в полицию — но ни один полицейский так и не появился! Наши братья спаслись буквально чудом, в последнюю минуту, через заднюю дверь. У нас уже в полицейском департаменте — красные крысы завелись?

-Ваше преосвященство, вы должны понять — посылать против большой и вооруженной банды, малый отряд полиции бессмысленно, а крупных полицейских сил просто нет под рукой. Вы видите, что по всему городу творится? Тотальные грабежи и погромы, у меня уже больше сотни заявлений от граждан, потерявших свою собственность или претерпевших нанесение ей ущерба — а ведь наверняка, еще далеко не все обратились с жалобой. К тому же, мы вынуждены выделить значительное число служащих на охрану государственных учреждений — вряд ли бы вам понравилось, если бы черные пантеры сейчас штурмовали Капитолий.

-Возможно, попытка арестовать этого Брауна была ошибкой. Он все же считался умеренным и договороспособной фигурой...

-У которой в друзьях оказался Вуд, убийца полицейских, а возможно, и агент коммунистов. Завербованный ими еще во Вьетнаме.

-Джентльмены, я бы воздержался от... Как мы будем выглядеть в глазах федеральной власти — прозевавшими коммунистическое восстание у себя под носом? И какие последствия будут тогда — персонально для нас? Может, не стоит приплетать сюда политику? Обычный черный бунт.

-Не только черный. Кто-нибудь объяснит мне, отчего даже Легион показал явную враждебность к нашим братьям — вместо должного союза против общего врага?

-Ваше преосвященство, вам напомнить, кто заварил эту кашу? Ваш же помощник, кстати, присутствующий тут. И возможно, с вашего ведома — или вы вовсе не контролируете своих христоносцев?

-Я бы просил, хотя бы здесь воздержаться от оскорблений и гнусной клеветы!

-Райс, а вам бы лучше заткнуться! Кстати, вы откуда взяли огнемет? Кем вы себя возомнили — средневековым инквизитором, или тем "пожарником" из романа Брэдбери?! А может, вы и есть коммунистический агент, а вся ваша деятельность, это изощренная провокация?

-Я уже сотню раз сказал, что не было никакого огнемета! А эти ниггеры подпалили себя сами.

-Ну да, сами. Типа того, как "арестованный ниггер самоубился, ударяясь головой и прочими частями тела о кулаки, дубинки и ботинки полицейских". Можете хоть сейчас не врать — тут прессы нет.

-Мне это под присягой заявить? Равно как и служащим полиции, кто были у Джунглей.

-Слушайте, Райс, я даже не буду с вами спорить, что было, а что нет. Достаточно того, что публика верит — и в огнемет у Джунглей, и что ваши "воины света", подобно русскому Эн-Ка-Вэ-Дэ, хватают без всякого суда белых детей и убивают на алтаре, именем Иисуса. И попробуйте убедить в обратном — уважаемых белых граждан, опору общества и порядка. Если вам это удастся — ну а если нет, то официально заявляю, что я не намерен прикрывать вашу задницу, ценой своей! Тем более, и говорю сейчас при всех, до недавних пор я даже не знал о ваших обрядах!

-Сами себя подпалили — точно так же как собака Смитов самоубилась? Кстати, недоумок Хью у нас под надежной охраной, и он уже подробно засвидетельствовал, как персонально вы, Райс, пытались его нанять, чтобы окунуть нас, Легион, в свое собственное дерьмо. Мой рапорт уже ушел в наш штаб в Индианополис — и там тоже весьма раздражены. А мои парни злы на вас и вашу команду еще больше — после того как оказалось, что только в их семьях за последние три года было пять пропавших детей, это в дополнение к Аманде Смит и Сандре Фостер. Официально числящимися "сбежавшими из дома" — но пока вы, ваше преосвященство, не докажете, что никого из них не зарезали на вашем алтаре, я с вами даже на одном акре срать не сяду! И мои парни — тоже. Мы взяли под охрану субурбии — да, Райс, очень не советую вам и вашим людям появляться в Гринвуде возле дома Смитов! — а в остальном, разгребайте свой навоз сами!

-Прекратите! Не хватало сейчас только свары меж собой! Или кто-то хочет, чтобы негрокоммунисты нас всех развесили на фонарях? Предлагаю отложить поиски виновных до того, как будет решена главная проблема — как нам загнать черную скотину назад в стойло. Верно ли я понял, что полиция категорически не справится? Значит, придется мобилизовать Нацгвардию и навести порядок!

-А как вы это представляете — если в одной роте окажутся христоносцы, Легион, и ниггеры? Хотите, чтобы в этом городе началась драка уже с применением армейского оружия? Ну вот теперь посмотрим, как получится у федералов!

-Вы хотите похоронить политические карьеры — и свою, и всех нас? Особенно в версии коммунистического мятежа. Обычный черный бунт — с которым власти штата вполне компетентны разобраться сами!

-Согласен. Сразу возникнет вопрос — если наша Нацгвардия не готова, то куда пошли налоги на её содержание? Нас всех потом проверками выпотрошат до донышка. Лучше оставить обычный черный бунт — с которым власти штата вполне компетентны разобраться сами, своими средствами...

-Поздно. Из Вашингтона уже не спрашивают, а уведомляют — что если мы очень убедительно не обоснуем отказ, они пришлют войска. А я не вижу, какие аргументы у нас еще остались!

-И прошу, не надо преувеличивать роль Новой Церкви в этих событиях! Не будем выметать сор наружу — а после, разберемся без лишней огласки?

Чикаго. 20 марта.

-Идиоты! Банда недоумков!

Толстый джентльмен с сигарой в раздражении отбросил газету.

Эммет Тиль, четырнадцати лет от роду, родился и вырос в Чикаго — но угораздило же его летом прошлого, 1955 года, поехать в Миссисипи к каким-то своим родственникам на каникулы. Там была какая-то темная история, что он будто бы оскорбил некую Кэролайн Брайант, белую, замужнюю, 21 год — в чем это выразилось, показания разнятся — флиртовал, оскорбил словом, даже схватил за задницу. Как бы то ни было, через пару дней Рой Брайант (муж этой Кэролайн) вместе с братом вломились в дом, где гостил этот Тиль, силой увезли с собой — и больше его никто живым не видел. А еще через несколько дней труп подростка, со следами зверских избиений и пыток, был извлечен из реки.

Конечно, суд в Миссисипи (все присяжные — белые) признал Роя с братом невиновными, не было ведь прямых улик! Но тело Тиля, отправленное в Чикаго, было выставлено в церкви в открытом гробу — что весьма впечатлило черных прихожан. Шум был знатный, и не только в газетах штата Иллинойс — о гражданских правах, и равноправии чернокожих. Едва удалось тогда пригасить пожар! (прим.авт. — дело Тиля, история реальная).

И вот, вчера, эти два кретина (Рой с братцем), пользуясь своим иммунитетом — раз суд уже признал их невиновными, то бояться им нечего! — дали интервью журналу Look, где не только признали, что это они убили Тиля, но и расписали во всех подробностях. Чтобы ниггеры знали свое место — вышло же, как пожар бензином тушить!

На заводах Стального Пояса — индустриального сердца Америки, и территории клуба этого джентльмена с сигарой — больше трети рабочих, чернокожие. Без всякого расизма, "негр это животное", а сугубо практический интерес: им плата за равную работу много ниже чем белым, и никаких профсоюзов. Если вспомнить историю, то негры на фабриках Чикаго и Детройта впервые появились в качестве штрейкбрехеров, чтоб требования белых пролетариев укоротить. Что и сегодня актуально — перед белыми оправдывать уровень их зарплат, демпингом черной рабсилы, ну а на черных, если они возмутятся, спустить тех, кто недоволен понаехали тут. Но это хорошо, когда котел кипит, но еще не взрывается — а сейчас уже ситуация на грани: в Чикаго, в Детройте, в других городах, ниггеры отказываются выходить на работу, уже убыток, а если погромы начнутся, как в Де-Мойне? И как это скажется на авторитете (и власти, и влиянии) его клуба перед прочими клубами? Это конечно, еще не катастрофа — но уже, к пропасти шажок. А места на Олимпе власти в нашей великой стране — отнюдь не забронированы за владельцами!

Значит, пожар надо немедленно гасить! И вовсе не обязательно — самому выглядеть защитником ниггеров и становиться в один ряд с преподобным Мартином Лютером Кингом, Розой Паркс и прочими активистами из NAACP. Благо, на сцене появилась еще одна влиятельная фигура. Натан Вуд, герой Де-Мойна, оказывается, во Вьетнаме служил под началом Трэгга-младшего — у которого папа, тот самый Трэгг, председатель Комиссии Сената, курирующей набор добровольцев в Армию, на замену успевших сильно оскандалиться "идиотов Уилсона" (прим.авт.: см. Красный бамбук.), и далеко не последняя персона в коридорах власти в Вашингтоне. Который, справедливо опасаясь за репутацию, и свою и сына, тут же ринулся в бой:

-У нас в Штатах живут миллионы, десятки миллионов чернокожих. Которые являются не только американскими гражданами и налогоплательщиками — но и ценным кадровым резервом в нашей священной борьбе против мирового коммунизма. И тот, кто хочет этот резерв не просто уничтожить, но даже обратить во врагов Америки — подрывает мощь нашей великой страны и ее обороноспособность! Я требую проверить — этот Райс является агентом коммунистов, желающих устроить Вьетнам у нас дома? Или он просто некомпетентный идиот, неспособный поддерживать порядок законными методами, и дискредитирующий тем самым американское правительство?

И вот, уже в Вашингтоне соизволили наконец обратить самое пристальное внимание на происходящее в Де-Мойне. Президент Эйзенхауэр еще не вышел из госпиталя — но исполняющий его обязанности вице-президент Никсон полон политических амбиций, и желает набрать очки популярности. В итоге, губернатору Айовы уже отправлено предложение от которого нельзя отказаться — и если до завтра из Де-Мойна не будет убедительного ответа с доводами против, то Никсон подпишет указ о чрезвычайном положении в данном штате — что означает, наведением порядка займется не только и не столько Нацгвардия Айовы (которая будет мобилизована и подчинена Вашингону) но и 101я десантная дивизия (которая уже получила приказ, быть в полной боевой готовности).

Что ж — придется прямо сейчас сделать несколько телефонных звонков. В Белый Дом, в Военное министерство, и в сам Де-Мойн. Ведь моей вежливой просьбой (не приказом, боже упаси) не посмеют пренебречь ни губернатор штата Айова, ни чины с большими погонами, ни даже сам вице-президент. Быстро и решительно восстановить порядок — пока пожар не перекинулся на другие штаты. А судить и казнить будем уже после!

Касается всех. Ради спокойствия, можно и ниггерам бросить какую-то кость — в виде головы придурка Райса, проявившего усердие не по разуму. И с Амандой Смит — пока, обеспечить ей безопасность, ну а после, когда прояснится масть этой карты в моей колоде, уже взвешенно решить, что с ней делать: играть ею, или сбросить в битые.

Аманда Смит. Де-Мойн, 20 марта.

Утром над городом пролетели бомбардировщики. С запада — наверное, с базы в Омахе. Летали так и раньше — учитель, мистер Колман, говорил о защитниках нашей свободы и демократии. Ну а Аманде сейчас вспомнилась та прочитанная книжка о вымышленной стране Авалон.

Гвардейский полк — рослые солдаты в алых мундирах, красочное зрелище. Но их ружья, это старые кремневые мушкеты — в то время как у варваров за морем, новейшие магазинные винтовки на бездымном порохе, пулеметы и скорострельные пушки. Море замерзнет, и варвары вторгнутся, сея смерть и огонь.

Год назад, армада бомбардировщиков над Ханоем поверглась ужасному разгрому от русских истребителей и зенитных ракет. А посланную русскими смерть из космоса — отразить невозможно. И у Сталина есть Бомбы в сто миллионов тонн — намного сильнее наших. И новая война будет, как у Жюль Верна, лишь не одна а множество пушек герра Шульце (прим.авт. — роман Пятьсот миллионов бегумы), и снаряды в этот раз исправно обрушатся с орбиты — сколько лет осталось до того, десять, двадцать? И все умрут — родители, Дэвид, школьные друзья, и она, Аманда Смит, успевшая стать взрослой. Может, она успеет, как мама, встретить кого-то похожего на папу, и обзавестись детьми... зачем?! Чтобы увидеть, как они сгорят в атомном огне?!

Аманда впервые задумалась всерьез — а отчего бы и правда не поехать в Россию? Вряд ли она сумеет убедить русского диктатора не нападать на Америку — но если посеет у него хотя бы тень сомнения, и подарит всем еще какое-то время мира?

И отбросила эту мысль — ну кто она такая, чтобы к ней прислушивался повелитель Мирового Зла? С которым уже наверняка вели разговор те, кому положено, кто обучен — политики, дипломаты — кто намного лучше нее умеют убеждать.

-Привет, Спарки! — сказала Кэт, входя — я тут ненадолго, меня на улице ждут. Я сбежала — мои родаки дома, это кошмар, но они же, постоянно читающие мне нотацию, это вообще, ужас! А мой парень из Северной оказался рыцарем — подъехал, я увидела, и вылезла в окно, прям как в книжке. Катаемся с ним и его компанией — что в городе творится, это полный отстой! Сожженные машины, разбитые витрины — ну прямо как в кино про войну, где генерал Паттон штурмовал Берлин. К Стефани заехали домой, она в печали — знаешь уже, ее папа мало того что в госпитале, так еще и ему копы шьют массовое убийство, будто бы винтовка из которой их больше десятка завалили, принадлежала ему. Хотя вроде бы, из нее твой дружок Натан стрелял — но копы сказали, что если его не поймают, то все повесят на отца Стефани. А он обгорел, пытаясь из сейфа в своем кабинете документы спасти — на страховку Джунглей. У них ведь теперь дохода никакого, и кредит не выплачен — выселить могут. Все, что копили, к чертям — вот и думай, стоит ли напрягаться, выбиваясь в средний класс? Особенно если завтра война — и уж точно, никто страховку платить не будет. Ладно, Спарки, я побежала — удачи тебе!

Может, Кэт и права? Если от нас ничего не зависит — то просто жить, стараясь получить удовольствие. Резвиться на лужайке под солнышком, как жирная утка на ферме — которую завтра, в суп! Когда завтра на Америку, на Айову, на Де-Мойн, на Гринвуд, на ферму дедушки с бабушкой, упадут русские Бомбы — а затем будет коммунистическое вторжение, Красный Шторм — и всех выживших погонят в колхозы. Наверное, такие планы сейчас составляет русский Вождь и его ближние приспешники? И что может сделать она, Аманда Смит, тринадцати лет — обычная школьница из Айовы, а не Президент, не сенатор, не министр или генерал?

СССР, Казахстан.

Эта степь весной покроется зеленью и цветами. А сейчас — снежная пустыня, по которой метет буран.

Город возник тут, не прошло и пятнадцати лет. Возле шахт встали цеха горнообогатительного комбината, вместо палаток и бараков, пятиэтажные дома. Улицы вдоль железной дороги носили имена — Ленина, Сталина, Карла Маркса, Энгельса, Кирова, Дзержинского... Поперечные же — Строителей, Заводская, Шахтерская, Железнодорожная, Авторемонтная, Инженерная, Научная — лишь самые близкие к вокзалу, Комсомольская и Героев Октября были проложены еще до этой системы. Пять лет назад появился и парк, для отдыха и прогулок, тогда он примыкал к степи, сейчас его со всех сторон обступили жилые кварталы.

В пивной на Карла Маркса за столиком культурно беседовали двое, в милицейской форме, с погонами старшин.

— Ну что, Седой, как съездил? Все мечтаешь, в Ленинград перебраться?

— Ржавый, душу не трави! Вот приехал я, хотел по родному району пройтись — и не нашел, ни дома, ни даже двора. И сам — чужак чужаком. Никого не встретил, кто бы меня помнил — сам знаешь, что там в войну творилось. Город-то хорош, даже метро построили, как в Москве, и Медный Всадник на своем месте стоит — а я вот в нем, уже как гость. Да и говорят, что берут в ленинградскую милицию не каждого — лишь с безупречной биографией, фронтовиков, орденоносцев, с гвардейской статью и ростом. Или отслуживших уже, не ниже сержанта. А на завод идти — сначала комната в общаге, или вообще койкоместо, лишь через сколько-то лет, квартира. А тут у меня уже отдельная, своя, хотя и в кубике. Репутация опять же, авторитет. Ну и жениться думаю, детей давно пора.

— Эт на ком, Седой — на Таньке с автобазы? Или на Лизке из столовой?

— Не Танька, а Татьяна Андреевна, усек? Культурная — раз бухгалтером там служит. Ну а Лизка, это так, привет-привет. Понял?

— Да ладно, Седой, свои же! Я вот тока не понял, если у тебя тут все на мази, че ж ты тогда в Ленинград-то подорвался? От добра — добра не ищут. Знаю-знаю, режимный объект, все дела — так ведь зато...

— Вот именно, что — ЗАТО! (прим.авт.: закрытое административно-территориальное образование — город или иной населенный пункт закрытого типа при стратегическом объекте, предприятии или научном центре, с особым режимом проживания и допуска посторонних. Арзамас-16, Челябинск-40, Томск-7 и др. 'закрытые' города в СССР и современной РФ — это они и есть.) Кормят сытно, жилье есть, в магазинах все, что надо, купить можно, зарплаты хватает — а все равно, Ржавый, это как клетка посреди степи, только большая и благоустроенная...

— Дык, Седой, а ты вспомни, как сам мне говорил, что в этой 'клетке' было, всего ничего лет назад? Теперь во какой комбинат отгрохали, и еще расширяют. Кино уже давно есть. Театр в следующем году собираются открыть. И население — раньше кругом один контингент и кто его сторожит был, ну а сейчас и молодые работяги и интеллигенты едут, семьи заводят. Так что, у нас еще такое будет, лет через десять, уж всяк не хуже, чем на иных великих стройках... Хотя, пока и контингента хватает — если не на Новый Город, а на Зону взглянуть.

— А куда их девать? Да ведь и сказано Самим — труд из обезьяны сделал человека, ну а из несознательного элемента, должен сделать коммунара. А кто не захочет, тот не должен и жить.

— Ну а мы, Седой, как повара у котлов, где эта шобла варится. Только вил у нас не хватает, хе-хе!

— Ржавый, ты помело-то придержи! Обратно захотел?!

— Так я ж совсем не против, а очень даже за, всяк поддерживаю! Мы вот перевоспитались, теперь следим за теми, кто еще не. А кто не старается, тех палкой, чтоб не отлынивали! Если не понимают по-иному. Ты вот в Питере был, а нам на комбинат новую партию контингента пригнали, откуда-то с северов, и там как раз один такой, с понтами. Прям как в фильме про товарища Сухова — я тебе не абы кто, а подпоручик! Полячишка с гонором — и как его только прежде не обломали?

— Наверное, потому и гонор прорезался, что на новом месте. Там небось из-под шконки не вылезал — ну а тут решил попробовать взбрыкнуть.

— Во-во! "Я офицер, и по какой-то там конвенции..." Ну ему и показали — конвенцию...

— Что, сразу в карцер?

— А работать тогда кому? Не, с ним по-умному — сунули в бригаду к бандеровцам. Которые панов очень не любят, а таких гонористых, вдвойне.

— Так он еще жив? Или ему уже акт убытия по суициду или несчастному случаю выписали?

— Не, старшого в бригаде предупредили, что норму выработки с них не снимут — если пан помрет, самоубьется или покалечится, то вкалывать им и за себя, и за того пана, хе-хе! Оттого, бандерье пана-поручика не сильно побило, но жизнь ему устроили... В парашу окунали — и в буквальном смысле тоже. Объясняя потом прокурорскому и конвою, что "были возмущены оскорбительными высказываниями этого ... про национальность и про Советскую Власть". Что есть чистая правда — поскольку этот пан-идиот такое, даже в присутствии конвоя орал. А как у нас к "на национальной почве" относятся, сам знаешь. Так что, всей Зоне вышел наглядный урок, как себя вести — раз сюда попал, то вкалывай, а не чирикай!

— Ну, Ржавый, все ж у нас все справедливо и по-честному — что тебе положено, то и получишь. Закон и порядок — превыше всего. Не как в загнивающем капитализме — ты тут без меня газеты хоть читал? Я вот, пока назад ехал — так весь вагон только про то и гудел! Как в ихней Америке, в каком-то городе, сам прокурор банду организовал из тамошних полицаев. Ты вот можешь себе представить, чтоб у нас менты, прям при исполнении и в форме, людей на улицах хватали, подальше отвозили и резали — ну и грабили конечно, иначе какой интерес? А у них, пожалуйста!

— Так у них вроде, негры за людей не считаются? Так же как для нас, здешний контингент из Зоны. Но тсс! — это между нами! Сам ведь рассказывал, как со своей Татьяной Андреевной познакомился?

— Ну, Ржавый, ты меня всерьез будешь убеждать, что приличные люди из инженерно-технических кадров и зоновский контингент имеют одни и те же права? А если случится что, тебе понравится, чтоб тащ майор нас опять тряс и орал — "У нас тут что, Чикаго?!"

— Теперь, верняк, будет орать — "У нас тут что, Димон?!" Так кажется тот город называется.

— Неважно. Наше дело, чтоб на территории тишь да покой — и никто не смел беспорядки учинять. Потому — приличным людям козырнуть, а за расконвоированными смотреть, не замыслил ли чего, и при первом намеке сразу — гражданин, документики, по какой надобности тут, отчего не на работе, пройдемте для выяснения. Ну да, как я с Татьяной познакомился — вижу, барышня из приличных, одна, и вечереет, а на нее уже какие-то уголовные морды поглядывают с нехорошим интересом, ну я и поспешил: тем — брысь, чтоб я вас тут не видел, а ей — гражданочка, могу я вам чем-то помочь? Оказалось, приехала недавно и города не знает, заблудилась — ну, проводил я ее до квартиры, она меня пригласила чаю попить... Но, Ржавый — заметь, что мы даже здесь, в режимном ЗАТО, и самой уголовной харе, если только она сопротивление не оказывает, можем лишь — в камеру, а там строго по закону! А не так, как в этом Димоне — они ж там даже детей не щадили, прикинь?! Не, я помню, старики рассказывали, у нас в Гражданскую, когда люди зверели со всех сторон, бывало всякое — но чтобы в мирное время, и не в какой-то глухомани, а в большом городе, среди дня, менты и прокурорские при полном параде малолеток прямо с улиц цапают и убивают... это как вообще?!

— Так, Седой, нам же как раз про то на лекции говорили, в политпросвете — что в Америке так издавна было заведено. Когда в каком-то городке местный правящий класс вешает на кого-то знак шерифа — и теперь этот мужик там и следак, и судья, и исполнитель. Сам дело возбудил, расследовал, решил кто виновен, кольт достал, и пулю в лоб — вот и вся процедура. Причем этот самый шериф еще вчера сам мог быть бандитом, разыскиваемым за грабеж или убийство. Дикая совсем страна, порядка не знают.

— Да, интересно бы на них вблизи посмотреть. Мы ведь считай, над кем только не вертухаили — немцы, французы, итальянцы, румыны, поляки, венгры, хорваты...

— Венгров и хорватов было мало — наши их в плен старались не брать.

— Так все равно были, я помню. Еще датчанина помню, шведа... а тот рыжий, кого я в шизо каждую неделю, кем был — бельгийцем или норвежцем? Весь Еврорейх — считай, Ржавый, мы с тобой как в Европе побывали, с места не сходя. Еще японцы были, китайцы. А вот американцы — будут? Их же в Китае и Вьетнаме несколько раз по-крупному ловили — даже обидно, что к нам не завезли ни одного!

— Если они на нас нападут, привезут обязательно. Слышал, вояки они плохие, все бомбы да напалм с самолетов кидают, а как собьют — так сразу лапки кверху и конвенций себе просят, прям как тот пан. Вот только бы под атомную бомбу не попасть...

— Не дрейфь, Ржавый, лучше вспомни, как их ястребов в прошлом году наши так угостили, что только пух и перья полетели! И еще кой-чего. Знаю, что секретность, но ты 'медуз' в небе видал? Значит, тот самый Звездоград, он тоже где-то здесь, от нас недалеко. Так я чего думаю, что и он, и Комбинат наш, объекты стратегические, уж точно защищены от налетов. И потому, верно, тут все и строили, от границы далеко, чтобы не долетели. А если и сунутся — худо будет им, а не нам. Так что жди, если начнется, мы еще американских летунов увидим прямо тут, с кайлом и за колючкой — конвенций хватит на всех, хе-хе!

Де-Мойн. 21 марта.

Ну вот, красная крыска и нашлась! — подумал Райс — опрометчиво с ее стороны было, звонить домой родителям, веря в тайну телефонных разговоров. А уж установить номер, с которого она звонила — пустяк.

Адрес этот и прежде был в списке подозрительных — учитывая убеждения мистера Сполдинга и его приятельские отношения с семьей Смитов! — но этот чертов бюрократ Логан все испортил:

-Райс, вы не забыли, что вы отстранены? Нет, как патриот Америки я ничего не имею против того, чтобы вы исполняли свои обязательства перед вашей организацией — но сугубо как частное лицо! Вы же не станете требовать, чтобы я нарушил Закон?

То есть, официальную санкцию (и ордер) на обыск — не получить. А Публичная Библиотека города Де-Мойн — это не притон, куда можно вломиться без ордера: если крыски там все же не окажется (а такой уверенности не было, до этого дня), то скандал будет огромный, особенно с учетом предшествующих событий. Но теперь, когда точно установлено, что крыска прячется там, и ее после предъявим Капеллану — то Орден заступится, и никто слова не посмеет сказать! Конечно, крыску уже нельзя придушить при поимке... но ведь всякое может случиться и после того, как она сыграет свою роль?

И действовать надо немедленно — завтра в город войдут федералы.

Подъехали на трех машинах, сам Райс, все та же пара особо доверенных, Чокнутый и Пискля, и еще девятеро парней. Все вооружены — после двух неудач, на берегу и у Джунглей Райс твердо усвоил, что слишком много силы не бывает. К тому же в библиотеке наверное, много норок, куда крыска могла спрятаться — так что надо было искать со всем старанием.

Дверь в библиотеку была заперта — хотя время было, уже полдень. В общем, разумно — вдруг какой-то черной банде придет в голову вломиться сюда? Райс нажал на кнопку звонка. Долгое время ничего не происходило, затем голос из-за двери спросил — кто там?

-Полиция! — крикнул Райс — открыть, именем закона.

Молчание. Еще минута, и уже другой голос, самого Сполдинга.

-Помощник окружного прокурора Райс, если не ошибаюсь? А ордер на обыск у вас есть? Предъявите.

-Мистер Сполдинг! — выкрикнул Райс — мы знаем, что у вас прячется Аманда Смит, причастная к убийству служащих полиции. Выдайте ее нам — и мы уйдем. Иначе — войдем и отыщем ее сами. И я не ручаюсь, что вашему заведению не будет нанесен ущерб.

-Ваши действия противоречат законам штата Айова, сэр помощник окружного прокурора. Покажите ордер, если он у вас есть. А если нет — то до свидания.

-Вам известно, что сейчас творится в этом городе? — крикнул Райс — черно-коммунистический бунт, убийства, погромы, грабежи! Вы знаете, что случилось с Джунглями? Ну так вот, я обещаю, что это же будет с вашей лавочкой, если вы сейчас же не отопрете! Говорят, что книги хорошо горят — сколько градусов надо, чтоб все вспыхнуло? Неужели вы хотите спалить ваш храм знаний, ради какой-то малолетней коммунистки? Даю вам пять минут — и после, или мы заберем Аманду Смит, или тут один пепел останется.

В этот раз ожидание затянулось. Райс и правда был уже готов приказать парням — доставать припасенные бутылки и разливать в них бензин из автомобильных баков. Не жечь дотла этот очаг смуты, но всего лишь подпалить, чтобы крысы полезли наружу, ну а мы уже выхватим нужную нам. Но тут дверь медленно открылась. Форест Сполдинг стоял на пороге, мешая войти.

-Ваши действия противоречат закону штата Айова — сказал он — хотите войти, попробуйте. Только вам сначала придется меня убить.

Черт, черт! За спиной у этого сумасшедшего мелькнуло несколько лиц — служащие библиотеки, или читатели? — и что плохо, белые. И на другой стороне улицы тоже кто-то смотрит, с безопасного расстояния — свидетели! А Райс помнил слова губернатора — трогать белых граждан Де-Мойна нельзя, и за любой эксцесс спросят с виновных! И, в отличие от дохлых ниггеров, тут даже среди сильных этого общества, единодушия не будет: шериф уже на него волком смотрит, и эти, из Легиона, тоже — а такие как Логан или мэр охотно его сдадут, ради спокойствия своих задниц, и даже Капеллан скорее всего, примет роль беспристрастного арбитра, а не защитника! И что хуже, парни тоже это поняли — на их лицах прямо читалось, мы лишь исполняем приказ, но сами и пальцем не шевельнем, как бы не вышло чего — пусть наш Сержант и отвечает. Черт, черт — ну что стоило, найти кого-то из парней с билетом этой библиотеки, откройте, я за книжкой пришел, а там всем врываться внутрь? Ну кто ж мог знать что этот придурок Сполдинг окажется таким упертым?!

-Босс, проблема? — вылез Чокнутый — ну так всего-то...

И он, обхватив Сполдинга за плечи, отодвинул его в сторону, как манекен.

-Айда, парни!

Черт, черт! Райс не сильно любил смотреть кинобоевики — но сейчас вышло, как в фильме, только в роли плохишей они сами, а в роли кавалерии из-за холмов... Рев мотора, визг тормозов — и голос шерифа Тэрнера:

-А ну, всем стоять! Что тут происходит?

-Тэд, не мешай мне делать свою работу! — крикнул Райс — здесь укрывается возможный соучастник убийства двух служащих полиции...

-Райс, не парь мне мозги! — отрезал шериф — тебя ведь отстранили! А что за банда с тобой — явно не при исполнении? Твоего соучастника случаем, не Аманда Смит зовут? Ну так я официально заявляю — если сейчас не уберешься, получишь пулю. Поскольку имеется попытка вторжения на муниципальную территорию с применением насилия и покушением на убийство. Можешь своим святошам объяснить как тебе угодно — но Аманда Смит на вашем алтаре не умрет. Я сказал. А никто еще не слышал, чтобы я не держал свое слово.

Черт, черт! С шерифом всего трое, причем тоже — парни из Ордена. Но идти против шерифа сейчас, при свете дня и свидетелях — однозначно, после придется отвечать, и уже не символически! И на своих надежды нет — вот, кто-то даже в сторону отшагнул, показывая, это не наше дело, Сержант приказал, а мы что, мы ничего. Или даже, выступят на стороне закона, попробуй Райс сейчас выхватить пистолет. И даже если выйдет победителем, устроив бойню — этого даже Капеллан не поймет и не одобрит! Как же трудно работать с идиотами — в самом начале, поленились прихватить наручники, затем нашумели у дома этой семейки, после никто не сообразил вовремя дать совет насчет прослушки телефона, и не подумал как войти в библиотеку без шума!

И тут на сцене появились новые лица. Первым (со стороны набережной) на площадь влетел форд из которого выскочил какой-то тип с фотоаппаратом — репортер? С другой стороны въехал грузовичок, из которого появились Смит-старший с револьвером в руке и его сын Дэвид, с винчестером. А следом, еще джип, из которого вывалились еще четверо вооруженных, со знаками Легиона.

-Шериф, помощь нужна?

И, вот сюрприз — последним подъехал додж, с шестью чернокожими, как они там поместились? Тоже все с оружием — пистолеты, дробовики, у одного даже томми-ган, уж не из трофеев ли битвы за Джугли? — и с ними еще черная малолетка, подружка красной крыски.

-Мистер Смит, мы с вами. Помочь надо?

Парни из Легиона покосились недобро — но явно были намерены в первую очередь разобраться с врагом более явным. Ладно, крыска, этот раунд твой. Но я все равно тебя достану! А пока — уходим.

Проводив взглядом кортеж Райса, шериф повернулся к Смиту-старшему.

-А теперь, я бы очень хотел поговорить с вашей дочерью. Конечно же, в вашем присутствии. Поверьте, что это и в ваших и в ее интересах. И что я — на вашей стороне.

Тед Тернер, шериф округ Полк. Де-Мойн, 21 марта.

День — ад! Радиотелефон в машине будто раскалился. Только за это утро, сорок семь звонков от граждан, про одно и то же — наш дом (или магазин, или кафе) грабят, срочно приезжайте! Пока приедешь и шуганешь одну банду — другие успеют повеселиться по соседству. Это не считая шпаны из Северной школы — которая отрывается сейчас на всю катушку. И добровольные помощники — не только бойцы из Легиона, но и реднеки с окрестных ферм, у кого здесь была родня — кто поспешили, похватав ружья и погрузившись в пикапы, примчаться на выручку. Однако же, они тоже не упустят случай по-хозяйски прибрать к рукам бесхозную собственность — а кроме того, и белые уголовнички (не одним же ниггерам грабить и воровать) как с цепи сорвались, ну а ниггеры настолько обнаглели, что служителей закона не боятся вовсе! В итоге, на улицах еще недавно мирного Де-Мойна — стрельба, как в том кино про освобождение Парижа от нацистов. И не сразу поймешь, то ли хозяева пытаются защитить свое имущество, то ли банды что-то не поделили — в полицию иногда начинают стрелять сразу с обеих сторон! Зазеваешься — и шкуру продырявят в один момент.

-Тэд, тут еще звонок, странный. Запись включаю.

В трубке — голос Старого Фрэнка, кто в офисе на телефоне сидит. В прошлом году, как радиотелефоны купили, так и в офисе магнитофон поставили, чтоб писать все звонки от граждан — для облегчения расследования жалоб после, если таковые будут. То есть, лишь по сегодняшнему, когда все завершится, может быть еще сорок семь скандалов! И что-то из ряда вон — если Фрэнк не указал коротко, адрес, а запись подключил?

Женский голос — даже девчоночий — но не напуганный, а решительный:

-Мистер Тернер, сейчас Райс с бандой ломятся в городскую библиотеку. Чтобы вытащить оттуда Спарки и зарезать на своем алтаре. А вы сидите и молчите — ведь это самое лучшее, ничего не видеть и не знать? Это очень удобно и безопасно, шериф Тернер. Прощайте!

Шериф сначала подумал, что это опять шпана из Северной хулиганит. Но фамилия Райса сидела занозой. Стоп — Спарки, это ведь кличка Аманды Смит, сынок просветил, эти тинейджеры непременно придумают себе какие-то звучные прозвища (как бандиты) и меж собой пользуются, чаще чем законными именами. И если это правда — то скорее к библиотеке! Поскольку это — не какое-то кафе, которое грабят! Я, Стив и Джеки — втроем управимся. Из офиса в помощь никого не сдернешь — там как в осаде сидят.

Шериф Тернер расистом не был. А искренне считал себя — стражем Закона и Порядка. Ну а с каким цветом кожи более склонны нарушать закон — кто сомневается, может ознакомиться со статистикой преступлений в Де-Мойне: если брать именно те деяния, с которым может столкнуться обычный гражданин — уличные грабежи, кражи, посягательство на жизнь и здоровье, угоны автомобилей, проникновения в дома — темнокожие лидируют с большим отрывом, при том что среди населения города они в явном меньшинстве! Будучи человеком прогрессивных взглядом, шериф готов был признать уважаемыми людьми таких, как Эйб Браун — проживающих тут долгое время, владеющих собственностью, и даже воевавших за интересы Америки — очень жаль, что Брауну не повезло оказаться не в том месте, не в то время, и связаться не с теми людьми. Но чернокожие бродяги гораздо чаще добывали свой хлеб криминалом, чем честной работой, а потому — все граждане равны перед Законом, но кто-то, бесспорно, равен меньше. И Тернер с пониманием относился к тому, что творили христоносцы — пока их жертвами были те, кто в глазах шерифа, пребывал в статусе не выше, чем бродячие псы. Хотя лично принимать участие (и даже присутствовать при этом), шериф считал недозволительным для того, кто служит Закону — и потому искренне недоумевал:

-Мистер Райс, ну зачем вам самому заниматься таким делом?

Ну кто ж знал, что этот Райс — настолько фанатик? Наподобие пуритан — Отцов-Пилигримов. Так сейчас не семнадцатый век — ну что такого сделала Аманда Смит, письмо Сталину или еще кому-то написала — так у самого Тернера сынишка Эдди тоже письмо Санта-Клаусу писал. Если даже у КРАД ни к ней, ни к семье Смит, вопросов не возникло — то какого черта этот придурок Райс вообразил себя праведнее всех святых? А если еще и подтвердится, что Аманда была не единственной жертвой из тех, кому там совершенно не место, то... Сволочь Райс, если это правда, ты как в Миссисипи не отделаешься — и даже не в тюрьму, а на стул сядешь, уж я постараюсь! И лучше не думать тогда о перспективе своего переизбрания — ведь у белых граждан из среднего класса обязательно будут вопросы, а куда шериф смотрел, когда у него под носом творилось такое?

То же самое — если сейчас не успеем. Ибо Тернер хорошо знал Сполдинга. Если тот не уступит — а он ведь не уступит! — а у Райса и правда окажется огнемет, и с Публичной Библиотекой случится то же, что и с Джунглями — от психа, который не различает ниггеров-бродяг, и приличных белых мисс, можно ожидать чего угодно! А Американская Библиотечная Ассоциация, это очень влиятельная контора — достаточно, что она заставила отступить даже КРАД (в вопросе об изъятии неправильных книг). Головы покатятся, и не только у Райса — тут как бы и самому на скамью подсудимых рядом не сесть!

Успели вовремя. У Райса было одиннадцать человек... а рожи двоих знакомы, что в такой компании делают служащие полицейского управления Де-Мойна, пусть и в штатском — после рапорт подам! Против всего троих — но шерифу отступать было некуда, он за свою карьеру, пенсию, доброе имя и саму жизнь готов был драться насмерть — а вот тем было вовсе не в масть, против Закона идти открыто. Все так и вышло — а у Райса духу не хватило, драться с шерифом, один на один.

Тем более, что помощь прибыла — оба Смита, еще парни из Легиона (ехали вслед за Смитами от их дома). И еще — а вот этих, лучше бы не было! — шестеро вооруженных черных пантер. С ними Стефани, дочка Брауна — Джимми (был у ее отца вроде доверенного помощника) привез ее к библиотеке как раз когда Райс ломился внутрь, и у этой соплюшки ума хватило, сначала позвонить в офис шерифа, а затем искать помощи у своих. Вот только драки со стрельбой здесь не хватает — эй, предлагаю заключить перемирие, мы же все сюда за одним и тем же прибыли, Ок?

-Ну, если только эти, первыми не начнут — старший из легионеров.

-Шериф, мы не гангстеры, а хорошие черные парни — это уже пантеры — и тоже никого не тронем, кто не трогает нас.

Мистер Сполдинг, так мы можем войти? Опять разговор публичный, при всех свидетелях. Да еще и этот репортер — к гадалке не ходи, после попросит, мисс Смит, интервью для газеты. Ну что ж — сейчас же не как в Джунглях тогда, а честная игра?

-Мисс Смит, я официально заявляю, что к вам нет никаких претензий со стороны закона. Райс и его сообщники действовали исключительно как частные лица, вне своих служебных обязанностей. И я уверяю, что их преступления будут расследованы, и состоится суд. Вы же можете сейчас воссоединиться со своей семьей. Поскольку же вы являетесь важной свидетельницей по данному делу, то я своей властью шерифа округа Полк, приставлю к вашему дому круглосуточную охрану.

Ну а завтра сюда войдут федералы, Армия — и пусть теперь у них о том голова болит!

Де-Мойн, 22 марта. 101-я воздушно-десантная дивизия Армии США, кричащие орлы.

— Вы готовы Орлы?!

— Сэр, так точно, сэр!

— Я не слышу вас, Орлы!

— Сэр, так точно, сэр!!

— Что вы там щебечите, птенчики?! Ставлю своё месячное жалование, что эта девчонка, которую нас прислали спасать, может в одиночку переорать вас всех!!

— СЭР, ЙЕС, СЭР!!!

— Ну наконец-то, пташечки, прочистили клювики! Так, Орлы, слушать меня внимательно! Сейчас ты, ты, ты — нет, отставить, не ты, у тебя рожа страшная! — ты, ты, ты... и вот ты — запрыгиваете в машинки и летите в Гринвуд по известному адресу. Там берёте под охрану дом и проживающих в нем. И запомните: с девчонкой и её семьёй вести себя прилично, рук не распускать, похабных слов при ней не говорить, страшных рож ей не корчить, и ее братца-морячка не задирать. И всякие истории о том, что вы творили во Вьетнаме, ей рассказывать тоже не надо! Капрал Балабол — я к вам сейчас обращаюсь! Не приведи господь, узнаю, что вы трепались об иных обрядах, что творили там. Всем вести себя вежливо и прилично, как и положено добрым американцам! Вы уже не в джунглях, и даже не у лягушатников в гостях, кто вдруг забыл — вы в штате Аойва, на американской земле! Вы — лицо доблестной Армии Соединенных Штатов, и не дай Бог, я узнаю, что добропорядочные американские граждане вместо своих бравых защитников с добрыми и светлыми лицами, увидели наглые бандитские морды — я вас, орлики кричащие, тогда заставлю кричать по-настоящему! Я вас лично ощипаю и зажарю до хрустящей корочки, и скормлю местным ниггерам! Вам это понятно, цыплятки?!

— СЭР, ЙЕС, СЭР!!!

— А раз понятно, тогда — бегом исполнять!

— СЭР, ЙЕС, СЭР!!!!

— Ну вот, отлично — а всем, кто остался, я сейчас разъясню, что делать с местными черномазыми, и прочими, кто за них. Вы нашу учебку еще не забыли, орелики? Ну а теперь представьте, что вы все сержанты, ну а местные это рекруты — которым шевелиться и даже дышать можно, лишь когда и если разрешат! Ниггеры с оружием, это местные вьетконговцы, тут мне вас учить не надо — этих валить на месте! Кто ведет себя подозрительно — собираются толпой, или слоняются без дела — хватать и доставлять в выделенное место содержания... это кто там чирикнул про концлагерь?! Поздравляю, у нас есть доброволец чистить все сортиры в Форте Де-Мойн — зубной щёткой!! Запомните, мы не нацисты или комми — мы демократическая нация. Да, белых задерживать, лишь если совершают что-то противозаконное, или ведут себя угрожающе, или бегают с оружием, или на кого местная полиция укажет, как на пособника негрокоммунистов.

Вопросы есть, орелики? Тогда — исполнять!

Фотография в Регистре, утро 24 марта. После перепечатана газетами США, Европы и соцлагеря.

Чернокожая девочка смотрит в объектив из-за колючей проволоки.

Подпись — наша доблестная Армия навела порядок в нашем городе. Враги заключены под арест!

Аманда Смит.

Кавалерия из-за холмов вошла в город утром.

Джипы, грузовики, бронетранспортеры, даже танки. На которых ехали молодые крепкие парни с плакатно-белозубой улыбкой. Истинные защитники Соединенных Штатов — да разве они позволят коммунистам захватить нашу свободную страну, отправив всех американцев в свой колхоз и гулаг? 101-я десантная дивизия, до того уже воевавшая во Вьетнаме — теперь вступила в Де-Мойн, чтоб защитить граждан США от происков черных коммунистов. И жители Гриндвуда могли вздохнуть свободно.

-Хорошо, что нас теперь будут защищать военные! — сказала миссис Ларсон (соседка семьи Смит через улицу) — а то я теперь не доверяю нашей полиции: вдруг там все сумасшедшие культисты, и решат мою Линду, на алтарь?

Линда, дочь семьи Ларсонов, была на два года младше Аманды, и училась в школе при католической общине. Аманда подумала — а что если правда, эти сумасшедшие еретики, как назвал христоносцев мистер Кастильо (поспешивший нанести визит Смитам, сразу по их возвращению из библиотеки) и прежде приносили в жертву не только негров? Культисты-полицейские, во главе с прокурором, убивающие на алтаре детей — господи, это же роман или фильм ужасов выходит — и это творилось здесь, в нашем милом городе, возможно даже несколько лет?!

-Мерзкие еретики! Ну где это видано, чтоб кровавые жертвы приносились именем Христа. Так сказал отец Эдвард из собора Святого Амбросия, куда я хожу каждое воскресенье, как порядочный католик. По его убеждению, поступать так могут лишь те, кто служат не Господу нашему, а его антиподу. И наказанием для них будет огонь небесный, как на Содом и Гоморру.

Огонь небесный... так это же, раз христоносцы служат... то Папа в Ватикане, как раз за истинного Бога! И советские с Римом в союзе — то есть, если Папа вынесет приговор и попросит русского Вождя его исполнить... То на наш Де-Мойн упадет из космоса то, что русские взорвали где-то в Арктике — Бомба, которая может испепелить целый штат! Как святая миссия очищения — ну а после (как сказал Дэвид), политикам в Вашингтоне будет предъявлен ультиматум, вы с нами воюете и получаете еще Бомбы на другие города, или сделаете вид, что ничего не произошло... И очень вероятно, там выберут второе — и все будет как прежде, лишь на месте Де-Мойна (и сотни миль вокруг), выжженная земля, где даже тела превратятся в пепел! Как в Содоме и Гоморре — но там Бог помиловал праведника Лота, ну а здесь, неужели папа, мама, брат Дэвид, а также Стефани и ее отец, Кэти, Том, Боб, Джо, Майк — тоже обречены сгореть? Да и не только они — вот, дядя Тэд оказался все же правильным шерифом, примчался ее защищать, а после, как и обещал, прислал сразу двух своих помощников, они весь день до вечера в машине на улице сидели, а после мама пригласила их на ужин. И даже парни из Легиона, как оказалось, искали ее вовсе не с какой-то злой целью, а также, чтобы взять под защиту, поскольку и у нас дети пропадали. Они и сейчас тут — трое, в доме мистера Кастильо, чтоб никто из еретиков сюда и на пушечный выстрел приблизиться не посмел.

А днем к дому Смитов подъехал армейский грузовик, доставивший восемь бравых солдат (отделение, как сказал Дэвид) во главе с сержантом. У которых также был приказ, обеспечить вашу безопасность — сначала они хотели разбить палатку на пустыре у перекрестка, но мама пожалела, холодно ведь еще, и папа сказал — в нашем доме хватит места.

-Ок, тогда после можете обратиться в форт Де-Мойн, вам выплатят компенсацию за наши квартирные — ответил сержант — ну а продовольствием мы вас не стесним.

Солдаты были не старше, чем Дэвид — а кто-то даже моложе. Причем один, рядовой Хикс, а для вас, мэм, просто Джо из Луизианы, еще и умел готовить — у отца свой ресторанчик, я с малолетства на кухне помогал, ну а после захотелось на мир посмотреть. И каждое утро из форта Де-Мойн (южнее города, в войну был учебный центр Армии, а сейчас там разместились прибывшие войска) привозили продукты — и мама (когда была дома) вместе с Джо готовили обед. Мама продолжала ездить в свой госпиталь на дежурства — причем военные были настолько любезны, что сами отвозили и забирали ее на джипе, а то, мэм, в городе сейчас неспокойно. В общем, жизнь в Гринвуде текла, как прежде — лишь из города иногда были слышны выстрелы.

И Чаффи больше никогда не встретит Аманду возле калитки, с дружеским лаем.

Дом, милый дом — уже не казался Аманде таким безопасным. Кажется, папа и Дэвид считали так же — если старались держать оружие под рукой, хотя солдаты уверяли, что никакой опасности нет.

-Вы под защитой Армии США. И если здесь найдутся идиоты, этого не понявшие — земля им будет пухом. И уж точно, тут не встретишь ни русский specnaz, ни натасканных им вьетнамских комми.

Про Вьетнам солдаты рассказывали с неохотой. Мы несем им свободу — а они, улыбаясь нам днем, так и стараются ночью выстрелить в спину. Но если мы оттуда уйдем — то завтра коммунисты захватят Индонезию, Индию, Малайю — а после пойдут и дальше, пока не захватят весь мир. Представьте — как если красными станут например, Мексика или Куба?

Так прошло еще три дня — пятница, и уикэнд. Аманде было скучно сидеть как в заточении. Был телефон — но у Кэти неизменно подходили кто-то из ее родителей, и резко отвечали отказом на просьбу подозвать Кэт — наверное, она опять сбежала со своими дружками из Северной? У Стефани трубку не брал никто. Ну а Том и Боб, до которых Аманда сумела дозвониться, не могли сказать ничего нового, поскольку так же сидели как под домашним арестом.

В воскресенье к дому Смитов подъехал черный линкольн, из которого вышли двое строгих мужчин в аккуратных темных костюмах, предъявили офицеру из "кричащих орлов", а затем и главе семейства удостоверения ФБР. Разговаривали вежливо и дружелюбно, но настойчиво просили еще раз повторить под запись (и в протокол, и на магнитофон) подробные показания Аманды обо всем, что произошло в тот страшный день, во всех, даже самых мелких деталях, как бы ни было ей страшно и неприятно вспоминать про всё это вновь. Пообещали, что правосудие восторжествует — и после заходили в дома к соседям. Миссис Ларсон, забежавшая к Смитам поболтать, рассказывала:

-Череп японца забрали, что мой Генри еще с той войны привез. Столько лет лежал на полке над камином — и что, теперь это противозаконно? Акт составили, в коробку с номером положили, как вещественное доказательство — нас подозревают, что мы тоже культисты?

А в понедельник, 26 марта, к дому Смитов, как в прежние времена, приехал школьный автобус. Как было сообщено еще накануне, порядок в городе восстановлен настолько, что наши дети могут снова учиться. Но когда Аманда выбежала с сумкой с книгами, сержант ей сказал:

-Мисс Смит, у нас категорический приказ, вас охранять. Так что в школу вы поедете с нами.

И Аманду усадили в джип, вместе с двумя солдатами, не считая шофера. Солдаты были в касках, противоосколочных жилетах, и с автоматическими винтовками наготовке. Джип ехал вслед за автобусом, на виду у всего города — и на зависть всем одноклассникам. Остановились у школы — и Аманду обступили друзья, вся ее команда!

-Вот это карета и эскорт! — не скрывая зависти выдала Кэт — нашу золушку теперь в школу только так возить будут?

— А где реактивная метла? — подбавил Умник Том — без неё некомплект!

-Зато плохие парни теперь к ней и близко не подойдут — заметил Боб — ну что, кончилась гроза? Федералы, похоже, всерьез за Райса и плохишей взялись — к нам тоже эти агенты в чёрном приходили, вопросы задавали. И череп япошки забрали, что папа с той войны привез. Это что, у них теперь все ветераны под подозрением ходят?! Да мы ж в ту чёртову Церковь только один раз и зашли, при открытии, просто посмотреть...

— Я слышал, что нашего отца Бишопа школьный совет от занятий отстранил, вроде как до выяснения — озабоченно сказал Майк Брайсон — но папа мне шепнул, что его федералы на самом деле под домашний арест посадили.

-Он что, тоже из... этих?! — ужаснулась Аманда — учил про Господа, а сам выбирал, кого на алтарь?!

-А пес его знает! — заметил Боб — на лбу не написано, а белый крест с пиджака снять, одна минута.

— Не, ребят, вы как хотите, а я теперь от любых святош буду держаться подальше — заявила Кэти — а то, мало ли что. Если боженьке угодно следить за моей грешной душой, так пусть вон, как у квакеров, присматривает за мной лично, а не через таких вот... посредников.

-Ой, а где Стефани? — спохватилась Аманда.

-Спарки, ты разве газет не читала? — ответил Майк Брайсон — еще в субботнем номере было, вот смотри! Хотя ракурс и освещение не слишком удачные — но вроде, узнать ее можно. Да не бойся — папа сказал, ее уже выпустить были должны!

Газета Регистр от 26 марта, фотография .

Белая девочка сидит рядом с вооруженными солдатами в джипе, который едет за школьным автобусом.

Подпись — наши дети в безопасности, под охраной доблестной Армии США.

Вариация этого фото, в ряде американских газет.

На автобусе пририсована сзади турель от бомбардировщика В-29.

Подпись — сообщения о чрезмерном насилии на улицах Де-Мойна сильно преувеличены — пишет нам один из наших читателей, работающий там бортстрелком на школьном автобусе.

..и было опубликовано в газетах СССР, соцстран и коммунистических изданиях Европы.

Это фото в неизменном виде — рядом с фотографией черной девочки за колючкой.

Подпись — считается, что в США белые и черные дети имеют равные права?.

Стефани Браун.

Это был ад. Три дня — вконец разбившие образ Америки как самой свободной и справедливой страны.

Папа не любил местную власть, а особенно, полицию — но уважал федералов и армию (как и положено ветерану, герою войны, имеющему награды). И сейчас он лежал в госпитале для ветеранов — где, как показалось Стефани, не делали различия для пациентов, по цвету их кожи. Мама сидела там все свободное время — ну а Стефани, предоставленная самой себе, носилась по городу с папиными друзьями (поскольку ее прежняя школьная компания вся сидела по домам). Дочку самого Брауна хорошо знали бывшие завсеглядаи Джунглей, ну а Джимми, папин помощник, взял на себя обязанности ее спутника и телохранителя.

Они выглядели внушительно — вшестером, кое-как разместившись в открытом додже сорок восьмого года — Рэнни с томми-ганом (подобранным на поле боя у Джунглей), Мэтт и Джош с дробовиками, у Сэма (сидящего за рулем), а также Джимми и Стефани оружия не было видно — но подразумевалось, что у столь грозной компании, в карманах у каждого есть что-то стреляющее и режущее. По крайней мере, другие банды (а тем более, белые граждане Де-Мойна) не решались вставать на пути. До чего же приятно, ехать так по Централ-авеню — где чернокожему раньше и появиться было стремно, сразу копы пристанут! — заходить куда угодно, брать что хочется, есть и пить, не заплатив. Наслаждаться этой невероятной свободой, как самой лучшей выпивкой — ощущая себя человеком, а не эй, ниггер.

Так было — до того самого дня. Когда оказалось, что за все это придется заплатить.

Федералы вошли в Де-Мойн утром в четверг, 22 марта — как и было накануне сообщено по радио и в Регистре. Наверное, уже тогда черным парням надо было исчезнуть, залечь на дно — но так хотелось еще чуть насладиться... Ну и федералы отчего-то представлялись менее страшными, чем местные копы.

Их остановили на углу Пятнадцатой и Локаст-стрит — патруль, военный джип и четверо солдат, экипированных как в бой с вьетконговцами. Они сразу застрелили Рэнни, а остальных выкинули из машины, отобрали оружие, грубо обыскали, и велели лечь на асфальт и не шевелиться — любое движение или попытка спорить пресекались ударом ботинка или приклада. Затем приехал армейский грузовик, и всех погрузили в кузов (где уже валялись как мешки еще трое каких-то черных белолаг) и куда-то повезли.

Привезли к стадиону, рядом с университетским кампусом. Стадион был превращен в подобие лагеря для задержанных — подобно тому, как в позапрошлом году писали про коммунистический режим Арбенса в Гватемале. С трех сторон трибуны, с четвертой натянута колючая проволока, в которой ворота. Там арестантов выгрузили из машины, какой-то военный с повязкой МР (военная полиция) опросил имена и местожительство, записав в свои бумаги — когда очередь дошла до Стефани, он скривил рожу, а эту какого ..., гоните ее прочь! Но тут были и копы из местных, и кто-то указал — это же дочка Брауна, того самого главаря и зачинщика бунта. И Стефани втолкнули за колючку вместе со всеми.

На поле было, наверное, несколько тысяч человек. Большинство черные — но снежки тоже встречались. Все кучковались группами — и пятерка со Стефани тоже старались держаться вместе. Затем Джимми увидел кого-то знакомого — эй, что это за место и как тут дела?

-Нацистский концлагерь, даже хуже! Там хоть бараки и нары были — как в кино показывали. А это скорее, как у Арбенса, коммунистический гулаг — надеюсь, нас отсюда на расстрел не выведут, как в Гватемале?

-Эй, так мы же американские граждане! А там все же не комми, а наши американские солдаты. Парни, успокойтесь — наверное, нас скоро отпустят. Смотрите — ведь тут даже крыши нет, ну как тут людей держать?

-Ты это им скажи. Подойди и спроси — а мы посмотрим.

-Да, а тут кормят? Когда будет раздача?

-Заткнись и спроси что полегче. Или, я сказал, иди и спроси у вояк сам!

Близился вечер — но никакой еды не было. Когда целая группа самых активных решилась все же подойти к проволоке и спросить про еду — солдат с той стороны злобно выкрикнул:

-Сейчас огнемет принесу — и будет вам райссе по де-мойнски. Пошли прочь, черные обезьяны!

Ночью было страшно. И холодно — март, и Де-Мойн далеко не Флорида. Но страшнее были грабежи. Каждая кучковавшаяся компания оказалась бандой — ну а Господь ведь велел делиться, и по справедливости: если я могу что-то у тебя отобрать, а ты не можешь. А у каждого из арестантов, имея желание, можно было найти что-то ценное — например, крепкие ботинки, или одежда потеплее — ну а если в карманах завалялось что-то сьедобное, хоть печенька... Хуже всего было тем, кто не смог прибиться ни к одной банде — одиночек грабили все подряд. Спать пришлось, сидя на корточках, готовыми тотчас проснуться — и драться с соседями за свое имущество. И еще, проблемой было сходить в туалет — Стефани терпела, сколько могла, а затем решилась, чего стесняться! Так делали все — и скоро все поле смердело так, что приходилось зажимать нос.

-А представьте, что мы бы попали в русский гулаг — сказал Мэтт — как если бы сейчас еще и мороз в минус пятьдесят градусов. И еще заставляют работать, кайлом и лопатой. И так годы и десятилетия. Если хоть половина того, что пишут в Кольерс, правда — то у нас, в сравнении с тем, как медовый месяц в лучшем отеле. Мы тут всего сутки — и нас скоро отпустят: ведь не будут же держать тут двадцать пять лет, как Сталин своих зеков?

-В гулаге столько и не живут — ответил Джош — все умирают через пару лет: кто туда попал, уже никогда на свободу не выйдет. Потому русские и смогли нас обогнать, в космосе и еще в чем-то — в гулаге никому платить не надо, как рабам, это чертовски выгодно. Ну а мы, демократическая страна, так не можем.

Совсем рядом вспыхнула драка — черные парни дрались с черными, за какие-то крохи. А папа говорил , что черные пантеры не бандиты. Белые кричат про белую солидарность, а где же солидарность черная — неужели вы не понимаете, что это выгодно таким, как Райс, чтобы мы оставались отбросами, чтобы белые граждане этой страны — среди которых есть и такие, как Смиты, или мистер Сполдинг — смотрели на нас, как на воров и бандитов?

-Солидарность, это по-простому, отнять у чужих и поделить между своими — ухмыльнулся Сэм — ну а когда на всех не хватает, а снежков тут, я вижу, уже всех раскурочили, то отнять и делить выходит уже без разницы у кого, лишь бы получалось. И ты, Стеф, лучше помолчи — чтоб твой голосок рядом не услышали. А то, не взглянут, что ты малолетка, и кем твой папа был.

Папа не был, он жив еще! Но и правда лучше помолчать — вон, женский крик совсем недалеко, заглушаемый похабным хохотом. Господи, дай нам перенести эту ночь, и еще пару следующих — когда нас выпустят, ведь мы не сделали ничего такого, ну лишь по мелочи, должны же законники разобраться? У нас конечно, не рай — но все же, не коммунистическая диктатура, про которую писали, как в Киеве при подавлении мятежа Сталин приказывал войскам расстреливать людей толпами, тысячи мертвых тел во рвах. (прим.авт. — см. Союз нерушимый). Нас обязательно выпустят... как раз и папа выйдет из госпиталя, и мы восстановим Джунгли, и все будет, как прежде. Только бы эта ночь скорее прошла!

Утром на поле обнаружилось несколько трупов — жертвы ночных разборок. Их оттащили к проволоке и бросили — пусть федералы их и хоронят, коль надо.

-А может, попробовать притвориться жмурами? — произнес Сэм — чтоб только вывезли отсюда. А там, при случае сделать ноги — ведь не станут там караулить, как живых?

-Я пас — ответил Мэтт — у меня братан во Вьетнаме был, так рассказывал, они дохлых вьетконговцев всегда штыком тыкали для проверки. А эти солдаты тоже из Вьетнама, слышал ведь их разговоры?

-Я с голоду раньше сдохну — сказал Сэм — в животе уже бурчит. Вам, парни, голодать привычно — ну а я в закусочной работал, и всегда мог что-то перехватить. А может, нас тут затем и собрали, чтоб все мы сами перемерли, и федералам не мараться?

Время двигалось к полудню. Возле проволоки собралась толпа и стала скандировать, дайте есть, дайте пить. Солдаты сначала не реагировали, затем стали кидать через проволоку какие-то объедки — ну а после притащили бадью с кухонными помоями и вывалили кучей у ворот.

-Эй, ниггеры, жрите! А кто не будет — тот значит, не хочет и есть.

-Глянь на вон тех — как свиньи жрут, на четвереньках! И кто будет спорить, что негр, это животное?

-О, сцепились, дерутся! Врежь ему сильней! Ставки принимаем — кто победит?

Не только солдаты — и какие-то белые в штатском, тоже смотрят, и фотографируют. Хотя Стефани показалось, что некоторые смотрят с сочувствием. Сама же она так и не решилась брать помои с земли — лишь утолила жажду из выставленной рядом бочки в водой.

Ближе к вечеру к проволоке с той стороны подошла группа белых, студентов из кампуса. Когда они стали бросать узникам какие-то свертки, солдаты прежде смотревшие безучастно, бросились разгонять пришедших, сначала окриками, а затем и прикладами.

-Хо, снежки бьют снежков! Какое зрелище!

-Эй, а что там пакетах? Братва, так это же жрачка!

На поле тут же вспыхнули ожесточенные драки. Стефани испугалась, что ее затопчут. Что происходило за оградой, она не видела — да это и никому их толпы на стадионе было не интересно. Более важным было то, что их компании удалось ухватить одну из посылок. Где оказались бисквиты, печенье, шоколад — целое сокровище! Все съели сразу, чтобы не беспокоиться ночью — честно разделив на четверых. Сэм куда-то пропал, никто не видел, куда он делся.

Ночь прошла так же беспокойно, но уже привычней. И наступил третий день — 24 марта, суббота.

Флойд Янг, студент университета Дрейка.

Эй, что за дела? У нас тут свободная страна — или Париж под нацистами, как в том кино, где лейтенант Баттлер ищет немецкую атомную бомбу? Раньше на территории университета и кампуса даже полицию видели ну очень редко! А вояки вошли, и как хозяева — посты расставили, и всем по струнке ходи. А завтра будет — как в городе сейчас творится: облава, всем лицом к стене, стоять не шевелиться?

И наш стадион превратили в нацистский концлагерь или русский гулаг. Даже если к началу Эстафеты они отсюда уберутся — вы представьте, как после там состязания проводить? А уж что с репутацией нашего университета будет — на нас же пальцами станут показывать, и поди объясняй каждому, что это не мы виноваты, а тупые вояки?

Нет, мы вовсе не аболы, любители черномазых. Хотя Айова, в отличие от Миссисипи или Алабамы, штат куда более свободный — у нас законов Джима Кроу (прим.авт. — в США так называют законы, на уровне штатов, ограничивающие права негров) намного меньше. Но вот сейчас решающим было то, что вояки своим хамством и наглостью выглядели намного более плохими парнями, чем ниггеры. Тем более что в кампусе беспорядков считай что и не было — а вот когда вояки пришли... Ну и скучно банально — сидеть как под арестом, в город выйти стремно.

Идею кинула Джин Сиберг — она даже студенткой не была, а только после школы приехала присмотреться, и вроде кто-то знаком ей был из наших, ну а когда вояки объявили осадное положение, она в кампусе так и осталась. Сначала наши девчонки ее предложение подхватили, затем и парни тоже — даже не столько из любви к ниггерам, как ради того, чтоб воякам вставить пистон. Ну и наше студенческое братство куда более демократично, чем у британцев — где, как я слышал, старшекурсники к младшим ведут себя, как сержанты у вояк. Да и что сложного — купить съестного, чтоб легко упаковать, как печенье, галеты, шоколад, и собраться толпой. Ведь не будут же в нас стрелять, как во вьетконговцев?

У ограждения поначалу лишь пара охранников ходила — но нас увидев, они шум подняли. Так что когда мы всей командой к колючке подошли, вояк прибежало уже с десяток. Все до зубов вооруженные, как будто собрались идти на Москву — орут, стволами и штыками размахивают. Ну а нам весело — что они нам сделают? Мы строем собрались, как на спортивном параде, и первый ряд локтями сцепился, не растащить — а из-за их спин через ограду посылки бросают. Вояки бесятся, орут — а мы смеемся и бросаем.

Почти все перебросать успели — когда вояк набежала уже целая орава, и они уже не кричали бестолково, а напали на нас, как на коммуняк! Били прикладами в головы, разбивая в кровь, упавших били ботинками. Джин и еще кто-то из девчонок вперед выступили, руки раскинув и крича — что же вы делаете, эсэсовцы! А солдат ее штыком, в живот!

Она заорала — так, что все оцепенели. Даже для бешеных вояк это оказалось чересчур — они на шаг отступили, но нас держат на прицеле, как врагов. Появился офицер и стал командовать. Джин и еще нескольких, кому больше всего досталось, в госпиталь — ну а остальных, под арест. Сунули в какую-то камеру, держали там сутки — а после выпустили, без всяких объяснений.

И еще таскали на допросы — и к нашему университетскому начальству, и в полицию, и кого-то даже в КРАД. Но университетские, похоже, сами воякам очень не сочувствовали, полиция тоже ничего серьезного нам предъявить не могла, ну а приписать нам любовь к коммунизму, вы смеетесь?

Проблемой было, стадион привести в порядок. Ну и Эстафета этого года вошла в историю с именем Кровавой. Хотя на самих состязаниях ничего такого не было отмечено!

Полковник Уильям Кун (прозвище Шикарные Усы), командир боевой группы 101й десантной дивизии. Де-Мойн, 24 марта.

Если поручили армии выполнить работу полиции — то не обижайтесь, что попутно на вашей кухне перебили посуду! Армия в иной манере — работать не умеет.

Официальный приказ исполнен — грабежи и погромы прекратились, в городе порядок и покой (как на кладбище). Однако неофициально было указано, что вы должны показать нашему обществу (не помоечным ниггерам, а белому среднему классу), лицо Армии Соединенных Штатов — героя и защитника свободы. А не подонка или неудачника — Уилсон со своими идиотами нанес имиджу военной службы больше вреда, чем коммунистический агент! После его эксперимента, не только коммуняки и европейцы (на мнение всяких азиатов плевать), но и упомянутые белые избиратели уже смотрят как на лузеров — на парней в мундирах. Мы на вас надеемся — и ждем успехов. И как теперь доложить?!

На Юге все было бы гораздо проще. Где белый, болеющий за ниггеров, это нонсенс: даже подозрение в этом, огромный удар по репутации. И устрой я там кровавую баню, чтоб черные трупы на улицах штабелями — мне бы за это местное общество цветы поднесло, с поздравлением! Ну а тут в Айове — у черномазых полно дружков из приличного общества: моих парней уже называют эсэсовцами, карателями, палачами НКВД. И что после скажут в Вашингтоне — полковник, вы справились просто блестяще — о генеральских погонах и пенсии можете забыть!

Главный виновник, капрал Пирс, в рапорте указывает — он штыком не колол, а размахивал, чтобы отогнать толпу — ну а эта (вычеркнем неприличное слово) сама напоролась, лишь слегка порезавшись. Можно поверить — судя по тому, что мисс Сиберг в тот же вечер в госпитале дала очень злое интервью репортерам (и на фото оттуда же, выглядит вполне живой и бодрой) — а проникающая колотая рана в живот, это если не смерть, то минимум несколько суток на ее грани... но попробуй объясни это штатским — студентам, и читателям Регистра? Так что, придется прикрывать свою задницу от последствий. Капрала Пирса показательно наказать... пока дисциплинарно, а дальше посмотрим. В официальном рапорте наверх указать успехи — и дать оценку тому прискорбному эпизоду, как провокации сообщников негрокоммунистов. При которой мои солдаты действовали строго по Уставу... даже более мягко, поскольку никто ведь не был убит? И все же, дать некоторые послабления — например, выпустить со стадиона женщин и малолетних, сколько их там найдется? И белых тоже, будем справедливы — но этих не на волю, а передать местной полиции, пусть сами разбираются, кто и в чем виноват — благо, записи есть, кого и за что. И потребовать от властей штата, чтоб решили вопрос с кормежкой арестованных — или наша дивизия обязана еще и ставить на довольствие эту ораву?

Армия не должна заменять собой полицию, джентльмены! Иначе — зачем такая полиция вообще нужна?

Стефани Браун.

-Эй, смотри, какая самочка ниггера!

-Джо, ну какая самочка — скорее, детеныш ниггера.

-Ну, я ей все равно хочу вдуть.

-Джо, ты уже с животными готов?

-А чем она хуже той вьетнамочки? Та даже мельче была.

Стефани с ненавистью смотрела на солдат, остановивших ее на углу Тридцать Первой улицы и бульвара Кингман. Неделю назад тут было многолюдно — теперь лишь разбитые витрины, запертые двери, остовы сгоревших автомобилей, на асфальте мусор и грязь. Трупов не видно, а то говорят, что солдаты пойманных бунтовщиков нередко расстреливают на месте, чтоб не вести никуда — наверное, убрали уже?

Выпустили ее одну — Джимми, Мэтт и Джош остались там. Грубо велели убираться домой — хорошо еще, что идти не слишком далеко, прямо на юг по Тридцать Первой, до негритянской церкви, транспорта конечно, никакого нет, да и денег у Стефани в кармане не было ни цента. Голова болела, кружилась, и похоже, был жар — наверное, последствия двух ночевок под открытым небом на голой земле, в марте месяце. Стефани шла по пустой улице, похожей на фильм про войну — прохожих и машин нет, лишь военные патрули ездят, или просто солдаты, по каким-то своим делам. Джип остановился рядом, в нем сидели двое — такие же американские парни, если в штатское их одеть, то ничем не отличаются от посетителей Джунглей в прежние счастливые времена.

-Глянь, а как она на нас смотрит! Не иначе, коммунистка. Сразу пристрелить, или помучить?

-Джо, мы сейчас не во Вьетнаме. Сержант велел — вести себя пристойно.

-Ну так не с ниггерами же? Ладно, детеныш — живи и радуйся, что мы добрые сегодня!

Газанули, и умчались. Солдаты в мундирах этой страны — для которых она, Стефани Браун, родившаяся тут, в Де-Мойне, штат Айова, была даже не человеком, а детенышем негра. Так же как для нацистов в ту войну было — самка еврея, детеныш славянина. Значит, это солдаты не той армии, в которой служил отец — а армии совсем другой страны. И она, Стефани Браун — может ли хранить верность присяге американского гражданина, если эта страна даже не считает ее человеком? А таким же врагом, как коммунисты.

Тогда, возможно, коммунисты вовсе не плохие парни? Что в Писании сказано про враг моего врага?

-Я стану коммунисткой — сказала себе Стефани — когда и если их найду. Если я останусь жива.

Сайгон, 24 марта 1956.

Нго Динь Зьем, Президент Вьетнама. Пока лишь южной половины, но ведь когда-нибудь коммунистический режим в Ханое падет и страна будет объединена?

Европеизированный вьетнамец, уважавший колонизаторов за их технические и научные достижения, фанатичный католик по вере, конфуцианец по государственной философии. Убежденный антикоммунист — ибо учил Конфуций: те, кто работает, должны слушать тех, кто правит, так же как дети, отца — рвано как и в Библии, что раб не может быть выше господина своего. И французы, придя во Вьетнам, не посягали на на власть высших, по отношению к простонародью — как прежде, на троне был Император, а также все сопутствующие учреждения: Регентский Совет, Канцелярия по делам императорского дома, Тайный Совет, Цензорат; конечно, все их решения подлежали утверждению французским представителем, но разве истинно мудрый Отец не держит под неусыпным контролем своих неразумных детей — а если и если проявляли строгость, то справедливо: так, Император Тхань Тхай, при котором служил отец Зьема (в чине министра обрядов и церемоний), был лишен трона и сослан на остров Реньюн за то, что вызвал неудовольствие французских Отцов, посмев с ними спорить, защищая давно отжившие древние традиции и веру предков.

А род Нго Динь принял христианскую веру еще с семнадцатого века, даже подвергаясь за это притеснениям. Когда отец Зьема был еще юн, его родители и все братья и сёстры погибли во время очередного антикатолического погрома — но это лишь укрепило отца в вере, отношение к которой унаследовали его дети. Тхук получил образование в семинарии, а затем отправился учиться дальше — в Рим и Францию, и Зьем тоже в молодости успел побывать послушником в монастыре — но затем решил, что стать политиком перспективнее: поступил в школу государственного управления (первый во Вьетнаме университет, основанный французами), и всего за двенадцать лет сделал блестящую карьеру, от скромного сотрудника библиотеки до министра внутренних дел! Однако же всего через три месяца последовала отставка — к счастью, не арест, а всего лишь ссылка в свое родовое поместье, под надзор французских колониальных властей. За слова автономия для Вьетнама — что французы сочли за намерение еще не подросших детей выйти из-под родительской опеки.

В конце войны японцы предлагали Зьему пост премьер-министра, однако брат Тхук отговорил — уже ясно было, кто проиграет. И Зьем сохранил незапятнанную биографию, вернулся в политику, сделав ставку на США. Коммунисты тоже хотели независимости Вьетнама — но не может раб войти во дворец, лишь единоличный просвещенный и мудрый Правитель может быть подлинным Отцом нации! Если Японии удалось гармонично связать достижения двадцатого века с древними традициями — то отчего не получится у Вьетнама, выйти из-под надзора состарившегося (и впавшего в немощь) французского наставника?

Мечта сбылась — Зьем стал премьер-министром, а затем и президентом Вьетнама! Однако коммунисты захватили весь Север, мало того, их банды были хозяевами в лесах и на Юге. Даже генерал Хин, командующий армией, выбрал их сторону, решившись на мятеж. Тогда французы, все еще рассчитывающие сохранить какое-то влияние, попытались снова сделать ставку на бывшего императора, а у Зьема просто не было под рукой никого... кроме "армии Бин Ксуен".

Зьем не собирался убивать Бао Дая — но американцы настояли. Пришлось поручить это грязное дело генералу Ле Ван Виену и его наёмникам — в надежде после избавиться и от них самих. Но американцы сочли Виена и его банду, полезными — и велели Зьему вступить с этими висельниками в союз! Им не было дела, что тогда, в глазах всех, в смерти Бао Дая виновным оказался он, Зьем. Нельзя было сказать, что народ Вьетнама сильно любил своего наивного, глуповатого, любившего развлечения и мало интересовавшегося государственными делами императора — но и зла своим подданным он не причинял, а еще был последним представителем старой и прославленной династии, что освящало его авторитет в глазах консерваторов и сторонников традиций, так что его подлое убийство многих возмутило. Только Бин Ксуен было на это плевать, они продолжали заниматься грязными делами — Сайгон под их властью превратился в вертеп разврата, ведь именно они контролировали все курильни опиума, бордели и казино, гордо называя свой район "вторым Лас-Вегасом и Монте-Карло"!

Зьем, имея весьма строгие моральные идеалы (внушенные Церковью), издал указ, запрещающий пороки и разврат — и Виен, командуя не только войсками, но и полицией, рьяно принялся его исполнять... истребляя бордели и опиумокурильни исключительно тех владельцев, кто отказывались платить ему, Виену, дань, или даже прямо передать свой бизнес. Теперь Виен владеет всеми гнездами порока и разврата в Сайгоне (и других городах) — издевательски оправдываясь тем, что "подобные услуги нужны американским военнослужащим" (которым сайгонская мафия и правда, казалась более полезной в деле борьбы с коммунизмом, чем следование христианским добродетелям), посол США не возражает — и Зьем ничего не может с этим сделать!

Зьем не считал себя тираном — так, он честно пытался улучшить положение своих подданных, введя аграрную реформу: государство выкупило все неиспользуемые земли, чтобы затем сдать в аренду, создав широкий слой свободных фермеров. Но землю скупили бандиты из Бин Ксуен, заставив крестьян (у которых не было денег) идти в батраки — большего подарка коммунистической пропаганде и придумать трудно! Зьем хотел это исправить новой реформой — и столкнулся с бешеным сопротивлением гангстеров, ставших помещиками — пришлось оставить как есть, а то ведь убьют, как Бао Дая!

Провалилась и финансовая реформа — ввести национальную валюту, вьетнамский донг. Началась дикая инфляция, фактической валютой Южного Вьетнама стал американский доллар, в государственном бюджете не сходился дебет с кредитом — и раздраженные американцы приказали больше не заниматься экономическими экспериментами, поскольку финансовая помощь США должна идти на борьбу с коммунизмом, а не латание бюджетных дыр! Да, они указывали ему, как управлять его страной, словно он был их слугой!! Это было унизительно, но... пришлось проглотить обиду. Тем не менее, президент Зьем искренне считал себя правителем независимого государства.

Что ж — не всегда можно остаться в белом фраке — ради борьбы с большим злом (коммунистами) приходится терпеть меньшее (упомянутые пороки и разврат). Так говорил старший брат, Нго Динь Тхук, ставший епископом. И Зьем искренне считал себя добрым католиком — до вчерашнего дня, когда Папа Римский выпустил буллу.

Зьем знал о тайных обрядах американской "военной церкви" (еще до раскола Спеллмана), доходили слухи, как те ни старались держать все в тайне. Конечно, с его точки зрения, это была не только злостная ересь, не имевшая ничего общего с истинным христианством, но и просто вопиющая первобытная дикость — когда Вьетнам был языческим, вьетнамцы иногда тоже приносили человеческие жертвы перед войнами и даже — прости Господи! — практиковали поедание печени жертв, так что президент Республики Вьетнам недоумевал, как американцы могли опуститься до подобного. Но... предпочитал молчать, пока эти жертвоприношения ограничивались пленными врагами-коммунистами, которых все равно ждал расстрел. И, хотя американцы, как защитники свободы, после этого сильно упали в его глазах, все же открыто идти на разрыв с ними не следовало. Так было — до буллы.

-Брат, ты ведь знаешь, значительное число нашей паствы здесь, и даже иные служители, не одобряют нашего союза с США. Имеют тайные сношения с Вьетконгом, оправдываясь страхом его мести — и один Господь знает, кто и правда, боится, а кто маскирует свою измену. Теперь, если мы по-прежнему будем делать вид, что ничего не происходит — то потеряем свой авторитет среди нашей же общины. А ведь именно в этом качестве мы нужны американцам — которые понимают, что их приятель Виен не более чем бандит с большой дороги.

-Не более, чем их же ставленники, Сомоса и Трухильо — ответил Зьем — которые справляются с работой, держать в узде бунтовщиков.

-У них нет границы с коммунистами. И армии Вьетконга в джунглях. Брат, не обманывай себя — ты ведь понимаешь, что нас поддерживают лишь потому, что мы можем обеспечить хоть какой-то гражданский мир в стране. Иначе же — американцам придется тратить намного больше усилий и нести больше потерь. Но если мы станем негодны для этой функции, то — ничего личного, просто бизнес, так у них говорят. Они спустят с цепи Виена с его головорезами — и тогда, я не дам и ломаного цента за жизнь твою, брат, да и свою тоже.

-Тогда Виен противопоставит себя всему народу Вьетнама. Всей нашей стране.

-Брат, ты отлично знаешь, что головорезы Виена служат не Богу, а своей наживе. И еще Виен успел притащить сто тысяч китайцев из Шанхая и Кантона — кто бежали от коммунистов. Нанимал их первоначально как рабочую силу — но сейчас еще и формирует из них охранные батальоны, которые являются не только охраной, но и карателями, уже отметились в таких делах, какими даже сами американцы брезгуют — и выполнят любой его приказ. Завтра американцы решат, что Виен в роли диктатора, это меньшее зло — и ничего личного, как они любят говорить, просто бизнес. Виен сам отрубил голову императору Бао Даю — думаешь, он не решится сделать то же с нами?

-А что нам осталось, брат? Выступить против янки — тогда они сразу отдадут приказ Виену. Коммунисты нас не пощадят — зачем мы им нужны? Бежать в надежде дожить в покое в Европе — а выпустят ли нас из страны? И главное, уже поздно! Наши американские друзья уже не скрывают от меня, что решение об "азиазации" этой войны уже принято — или почти принято в Вашингтоне. И мне удалось узнать еще кое-что, крайне важное.

-Слушаю тебя очень внимательно, брат. Верю, что американцам надоело лить свою кровь — но какая может быть "вьетнамизация", если у них нет никого, кроме бандитов Бин Ксуен? Которые все же больше гангстеры и каратели — но не солдаты.

-А ты не знаешь, что творится сейчас в Гонконге? Сталин сумел снова удивить мир, захватив Тайвань. И Чан Кай Ши едва успел сбежать к британцам, вместе с десятью миллионами своих сторонников (как утверждает он сам) — или полутора миллионом, по минимальным оценкам. Это не только гражданские беженцы, но и воинские части Гоминьдана. Разоруженные и интернированные — но при нужде выдать им винтовки, дело пары дней. И у американцев всерьез рассматривается — чем им сейчас кормить эту толпу, лучше перевезти ее сюда, во Вьетнам, и заставить воевать против коммунистов. Тем более что Москва и Пекин крайне раздражены, и требуют от англичан "убрать из Гонконга эту орду врагов народного Китая — а если вы не можете или не хотите, то мы сделаем это сами". В Лондоне боятся, что у Сталина лопнет терпение — и если в ту войну Гонконг сопротивлялся японцам два или три дня, то сколько он продержится против русских? Есть еще и те, кто убежали в Бирму — и тоже могут выделить какой-то военный контингент, если американцы прикажут.

-Ну тогда, логичный ход за коммунистов — что во Вьетнам войдут два или три миллиона коммунистических китайцев, под командой Ли Юншена, победителя при Шанхае и Кантоне. С русскими дивизиями на втором плане. И очень сомневаюсь, что уже разбитые ими гоминьдановцы сумеют предотвратить коммунизацию Вьетнама, если американцы и правда уйдут. Да и если не уйдут — тогда повторится то, что случилось в Китае, с тысячами гробов в американские дома.

-Ты хочешь сказать, что еще не поздно?

-Да! Брат, есть принцип дзюдо — поддаться чтобы победить. Объявить, что при всей верности нашему союзу с США, ты не можешь исполнять свои обязанности, пока они не уберут из Вьетнама свою истинную церковь. Скажи что подаешь в отставку — и уступаешь пост тому же Виену. Тогда уже американцам придется выбирать — или уступить нам, и все будет как прежде, или здесь все вспыхнет так, что спаси Господь!

-Что ж, будем надеяться, что ты прав, брат. Или — в рай мы пойдем вместе.

Разговор, который никогда не попадет в газеты.

-Те, чьи интересы я представляю, очень хотели бы знать: как нам расценивать действия вашей креатуры, нанесшей нам заметный ущерб?

Уже знакомый нам толстый джентльмен с неизменной сигарой явно пребывал не в самом улучшем настроении. Поскольку самые худшие опасения подтвердились: беспорядки не ограничились Де-Мойном, но и прокатились по всему Стальному Поясу. Вылившись в миллионные убытки — и прямой материальный ущерб, и простой производства (с весьма выгодными военными заказами), и расходы на восстановление спокойствия.

-Как эксцесс исполнителя, превысившего свои полномочия — ответил его собеседник, похожий на лощеного британского аристократа — и мы признаем ваше право выставить нам счет. Конечно, в разумных пределах.

-Для начала, нас интересуют гарантии, что подобное не повторится. Вам не кажется, что проект антицеркви себя не оправдал? Поскольку приносит нам — я сейчас не только про себя говорю! — гораздо больше вреда, чем пользы.

-В этот проект уже вложены деньги — вы беретесь объяснить всем заинтересованным лицам, что их инвестиции придется в убыток списать? И на мой взгляд, не все так плохо — сумел же Рим выйти весь в белом из столь же грязного дела Дюплесси в Канаде? Виноват исполнитель — ну а сама система была верной.

-Одной лишь головой Райса не обойдемся. Придется кинуть ниггерам — кость пожирнее.

-Положим, законы штата Айова и так самые терпимые к цветным. И насколько я понимаю, более серьезной проблемой является раздражение уважаемых белых граждан? Сейчас ФБР ведет расследование — и если будет установлено, кому принадлежат черепа, хранящиеся на полках у некоторых лиц... Это будет достаточно, чтобы поставить не истинную Церковь, но так называемый Орден христоносцев вне закона — так же как ку-клукс-клан? Как минимум, в Айове и нескольких других северных штатах. Что без сомнения, удовлетворит и негров — но не будет выглядеть нашей слабостью.

-Может быть... Только Райс может наболтать лишнего. Когда и если дойдет до его выступления на суде.

-Когда и если — вы верно уловили суть.

-Хорошо. Ну а как насчет компенсации? По счету, что мы выставим.

-Например, новый заказ от правительства — на то, что штампуют ваши заводы. И уменьшение взноса вашего клуба в проект Пророк.

-Принято. По мне, это кубинское дело сильно пахнет авантюрой.

-Практика покажет. Однако у нас к вам тоже есть маленький вопрос, касаемо карты, что вы прячете в рукаве. Которая вызвала интерес у известной вам московской козырной дамы — а возможно, не у нее одной.

-Пока это игра на очень долгую перспективу. И я очень не хотел бы сейчас смешивать карты.

-Эта игра может быть опасной для всех нас. Поскольку упомянутая вами особа в Москве, совершенно не питает ни малейшей любви к нам. И потому, раз уж желательно посмотреть на ее игру — будет безопаснее превратить даму в ее руке, в некозырную шестерку. Не далее как вчера я беседовал с профессором Дэвидсоном.

-Это будет хуже чем глупость — это будет ошибка! Вы полагаете, что госпожа Лазарева и те, кто стоят за ней — будут играть с овощем? Или же найдут другую фигуру, о которой мы не знаем — зато впишут себе очередной счет к нам.

-Ну, не все так плохо. Дэвидсон уверяет, что может сделать операцию с ограниченным результатом. Когда объект еще сохраняет достаточное мышление и волю, но в то же время избавляется от излишнего радикализма, и становится более благоразумным.

-А он уж проводил подобный эксперимент — и если да, то каковы результаты?

-Пока еще не. Но скоро мы увидим — в его клинику сейчас ожидается поступление большой партии материала. Власти штата Айова были рады разгрузить тюрьмы от наплыва бунтовщиков.

Уильям Райс. Тюрьма города Де-Мойн.

-Ну какого черта вам самому втемяшилось заниматься таким делом? Не могли кому-то поручить?

За последнюю неделю он слышал эти слова от самых разных лиц — губернатора штата, председателя Верховного суда Айовы, мэра Де-Мойна, и конечно, от окружного прокурора. Проклятые лицемеры — им главное, чтобы все выглядело пристойно! А еще, им было неведомо, что дело вовсе не в фанатизме и мракобесии, как выразилась эта газетенка — а в благополучии, и даже самой жизни, Виктории, единственной дочери и надежды. Которая тоже отнеслась без всякого почтения и благодарности, когда узнала:

-Папа, что ты наделал? Ведь коммунисты — крови своих не прощают. Теперь она точно, и на тебя и на меня беду наведет!

Ничего, дочка — папа тебя защитит. Ради тебя (если бы дело повернулось так) Райс и правда не остановился бы перед тем, что ему приписывают — положить на алтарь десятки и сотни детей из приличных белых семей (не говоря уже о ниггерах). А уж посидеть немного за решеткой, для вида, это такой пустяк!

-Уильям, мы все понимаем, но ради общественного спокойствия... Придется вам побыть под арестом какое-то недолгое время. Разумеется, вам будут обеспечены все надлежащие условия и комфорт! А когда публика успокоится — вас выпустят, без огласки.

По какому обвинению — Райс едва не расхохотался, узнав формальный повод для своего заключения — всего лишь, та попытка вломиться в библиотеку, нарушившая какие-то параграфы закона! За которую никак не может быть серьезного наказания — хотя, в свете только что подавленного черного бунта, какой бы белый судья решился вынести приговор белому служителю закона за излишнее рвение? Потому, Райс воспринял случившееся лишь как досадную потерю времени — сколько ему тут сидеть, неделю, или чуть дольше? Большее беспокойство у него вызывало, что отвести от любимой дочери проклятье красной ведьмы — пока не удалось. Но что-нибудь еще можно придумать!

Его выводили из полицейской машины — хорошо хоть, что за руки не держали! — а репортеры, слетевшиеся как воронье на падаль, щелкали фотоаппаратами и даже лезли взять интервью. Слава господу, внутрь их не пустили! Начальник тюрьмы — хороший знакомый Райса! — был с ним весьма любезен. И его подчиненные, так же подчеркнуто вежливы — не подвергли обыску, даже не отняли ремень и шнурки. Неприятно было лишь идти по двору, даже в сопровождении охраны — ниггеры откуда-то узнали, и теперь из всех зарешеченных окон слышались свист и проклятия.

-К сожалению, поместить вас в одиночку не получится: после беспорядков, тюрьма забита до предела. Даже в одиночных камерах сейчас сидят по четверо, а то и больше.

В камере было еще трое — белые, из отребья. Не проявившие к новому узнику никакого интереса — и Райс тоже взглянул на них, как на пустое место. Размышляя, что в Де-Мойне ему точно, ничего не светит, но есть надежда, что Капеллан (или кто-то из доверенных братьев) даст рекомендацию своему Сержанту Алтаря?

Ему принесли роскошный обед — в то время как остальным троим, казенную баланду. Интересно, за чей счет — это братия показала свою щедрость и поддержку? Хотя, с учетом места пребывания, это вызывало нехорошие ассоциации — по традиции (соблюдаемой в тюрьме Де-Мойна) лучший обед полагался приговоренному, в последний день. Но ведь это не его случай?

Райс вспомнил об этом вечером, после отбоя — когда трое сокамерников грубо сдернули его с койки. Скрутили, и подтащили в угол — где к трубе уже был привязан его собственный ремень.

-Ничего личного, законник, нам про тебя указано — сказал главарь — если хочешь, помолись напоследок.

Райс пытался вырываться — но его ударили в живот, в поддых, в челюсть, и сунули головой в петлю.

И последней его мыслью было — проклятая красная ведьма, ты все же призвала беду на меня? Господи, что же будет с Викторией?

Пенсильвания, США. Записано в 1970.

Нет, сэр, мы не жалуемся. У нас есть работа, крыша над головой, еда — что еще бедному чернокожему нужно?

Нет, сэр, это собственность не наша, а работодателя. Жилье, мебель, утварь, даже одежда и обувь. Ведь работа редко бывает подолгу и на одном месте — например, хлопок в Миссисипи собирают лишь четыре месяца в году, начиная с августа — ну а что делать в остальное время? Какие-то хозяева предпочитают платить своим рабочим фэрниш, это небольшая ссуда, на которую надо прожить до следующего сезона, и которую придется вернуть из заработанного — ну а большинство же сдает или продает своих рабочих туда, где работа есть — тот, кто вчера собирал хлопок в дельте Миссисипи, может сегодня копать сахарную свеклу, или валить лес, или трудиться в камнеломне, в Техасе, Джорджии, Флориде... да мало ли куда решит хозяин? И нас везут куда потребуется, лишь в том что на себе, оставив все прочее на прежнем месте — на новом будет то, что оставят те, кто был раньше. Хорошо, если новое жилище теплое и крыша не протекает — иногда бывают такие лачуги, что даже свиньи не стали бы там жить.

Сколько нам платят? По справедливости — за работу выдают не деньгами, а чеками. Которые принимают в магазинчике, принадлежащем хозяину. А еще, вычитают из заработанного, за аренду жилья. И всякий раз выходит, что по общему итогу мы оказываемся еще и должны. Но этот долг нам дозволяют отработать. Нет, мы не видели бухгалтерии хозяина, его учетных книг и расценок — но это у всех хозяев так. И если кто из нас недоволен — тех избивают до полусмерти. А самых беспокойных — увозят, и больше никто их не видит. Ходят слухи про поссе, охоту на двуногую дичь — но это ведь просто слухи, сэр?

Семьи? Очень редко — если кому-то повезет попасть сюда вместе. Да, тут и женщины бывают в работницах. Но хозяин прикажет — тебе туда, а ей в другое место — и больше не встретятся. Большинство же хозяев считает, что семьи отвлекают от работы — и потому, не поощряют.

Бежать отсюда — да вы шутите, сэр? Беглецов будет ловить полиция — мы ведь считаемся должниками? И когда поймают, то, в зависимости от свирепости хозяина — сначала избивают до бесчувствия, это обязательное и публичное действо, в назидание всем нам — а затем, в лучшем случае заставят работать дальше, вычтя за пропавшие дни, в худшем же пойманных беглецов больше никто не видит и не знает, что с ними стало.

Я здесь уже четырнадцать лет. Де-Мойн, год пятьдесят шестой — кто-нибудь о том сейчас помнит? Нам тогда говорили о милости — вместо тюрьмы. Но из тюрьмы можно выйти, отбыв срок — и даже в русском гулаге, как нам говорили, кто отсидел двадцать пять лет, тот свободен. А мы тут считаемся не арестантами, а наемными работниками — но я уже сказал, выйти отсюда мы сможем, лишь рассчитавшись с хозяином, а долг наш с годами не уменьшается, а растет. И даже надзиратели нам говорят не стесняясь — вы тут сдохнете все, лишь тогда освободитесь.

Десегрегация? Да, мы слышали о ней — но для нас это выразилось лишь в том, что если в самом начале тут был исключительно наш черный брат, то после появились латиносы, и даже белые из отребья. И лучше бы не было — ни тех ни других! Потому что они видят в нас конкурентов, отбирающих работу. А еще, они нередко с семьями — с женами, сестрами, дочерьми — ну а у нас женщин мало, и бывает всякое... И случаются самые настоящие войны — в которые не вмешиваются ни полиция, ни надзиратели, а лишь после вывозят трупы. Кто-то из наших парней даже видит в этом развлечение, отдушину — показать, что ты еще не полная грязь, и можешь кому-то вломить. Еще, латиносы продают нам веселящую траву. И у них такая забавная религия, про макаронного монстра.

Хозяева тоже иногда шутят. Помню, как один из прежних моих хозяев, узнав что мы из Де-Мойна, говорил со смехом — вы коммунизма захотели, так здесь получите его сполна. Как в каком-то русском романе или кино — он название сказал, я забыл, что-то про туман.

Ну разве мы похожи на коммунистов, сэр?

(прим.авт. — такие трудовые лагеря в нашей истории были в США в 50е-60е. Сейчас их наследником стала система коммерческих тюрем — отчего в современных США число заключенных, как в абсолютном числе, так и на душу населения, больше чем у нас было в 1937. Однако же в США никто не пишет про архипелаг гулаг).

Стратфорд, штат Коннектикут.

— Так, Стиви, я забираю тебя из школы домой, и не спорь — мама знает лучше!

Что, "не надо за ручку — ребята же смотрят" — ничего, потерпишь, зато целее будешь, и мне так спокойнее... Что значит, вам учитель и священник сказали, "это всё происки Кремля и причин для паники нет"?! Стиви, пусть тебе всего лишь восемь лет, но такие простые вещи ты уже должен понимать! Может, красные и злодеи-безбожники, но они точно не безумцы-шизофреники, чтобы одной рукой взрывать церкви и убивать священников, а другой — как там у нас в газете написали : "надевать чёрные балахоны с капюшонами и резать детей на чёрном алтаре во славу Христа, распевая псалмы"!

Что же до "без паники", то ты, Стиви, к своему счастью ещё слишком мал, чтобы понимать такие вещи! Если наше замечательное американское Правительство — Господи, благослови Америку! — начинает орать, что "не надо паниковать!" — это значит, наше грёбаное американское Правительство — гори оно в аду! — опять влезло в дерьмо по самые уши, и теперь изо всех сил пытается убедить нас, своих граждан, что это никакое не дерьмо, а сладкий горячий шоколад! Натащили после Войны к нам из Европы недобитых нацистов, всех этих "фонбраунов" и прочих "выкормышей гиммлера", любую дрянь и шваль на наши налоги пригреют — лишь бы против коммунистов была — и вот, результат! Интересно, что там эти "колдуны из аненербе" нашептали нашему Президенту, что он им позволяет творить такое на нашей американской земле с нашими же детьми?! Что наобещали?! Сокрушить коммунизм?! Ага, держите карман шире, когда это Отец Лжи выполнял данные смертным обещания — да эти... они скорее всех нас тут перережут на чёрных алтарях, чем хоть одному настоящему коммунисту навредят... если только коммунисты их своими супербомбами раньше не сожгут... и всех нас заодно!

Что?! Ладно-ладно, Стиви, не реви, сам же сказал — "ребята смотрят!" — сделаю я тебе горячего шоколада — только бы тебя целым и невредимым до дома довести, вон, уже остановка автобуса виднеется — так что, шевелись!

Много лет спустя Стивен Кинг, американский Король Ужаса в своих мемуарах вспомнит, что именно в тот день 1956 года впервые в жизни пережил настоящий ужас. Когда понял, что многие из тех, кто ему мило улыбались — священники, учителя, полицейские — на самом деле, состоя в секте воинов Христа, смотрели на него, как на возможную жертву на свой алтарь. И были при этом гораздо реальнее, чем демоны и призраки, живущие лишь в воображении.

Аманда Смит.

Тучи рассеялись — все стало как прежде?

Райс, главный злодей, повесился в тюрьме — прямо как в хорошем романе или кино. Успев написать покаянное письмо (опубликованное в Регистре), где уверял, что во всем виноват он один — и даже те братья, кто был замешан, всего лишь действовали по его приказу и своему неразумению. А она, Аманда Смит, внезапно стала в школе Каллахан весьма популярной — как и семья Смитов в Де-Мойне. Город также приводился в порядок — и сам мэр выступил с речью, благодаря Бога за счастливый исход событий, и выразив надежду, что Эстафета в этом году пройдет, как подобает. Солдаты ушли — причем мама и Джо из Луизианы даже обменялись кулинарными рецептами. Сосед, мистер Кастильо, стал папиным приятелем, часто заглядывал в гости. Ну а Аманда утром, схватив сумку с учебниками, бежала к школьному автобусу, проезжавшему по Гринвуд-драйв.

Вот только конура на заднем дворе стояла пустой — ее не выбрасывали, потому что папа собирался взять другую собаку — но это уже будет не Чаффи! И отец Бишоп так и не появился в школе — кто-то слышал, что скоро пришлют нового священника. И как оказалось, федералы изымали черепа не только у семьи Боба и семьи Ларсонов — то есть, дело еще не закрыто? Да ведь и прежде было известно, что и сам мэр, и судья, и очень многие видные люди нашего города и штата состояли в рядах воинов Христа — и вовсе этого не стеснялись, и никто из них сейчас не был даже под подозрением! Кроме все того же Райса — про которого его босс, прокурор Логан, официально заявил, что на момент совершения своих гнусных преступлений, он уже являлся частным лицом, а не государственным служащим. Но ведь это так похоже на романы и фильмы — где всю вину валят на того, кто попался, а главные злодеи, оставшись в тени, готовят новые ужасные козни!

И Стефани тоже больше не видели в школе. Аманда столкнулась с ней в библиотеке, куда пришла в привычное время после занятий, обменять книги. И Аманду удивило, что подруга взглянула на нее, как на чужую, до того как улыбнуться. Стеф, что случилось — ты в порядке?

-В порядке! — зло бросила Стефани — жива, здорова, стою перед тобой. Меня не пристрелили на улице, не убили на стадионе, не изнасиловали наши герои-защитники в мундирах — я всего лишь немного застудилась на стадионе, где нас держали как в русском гулаге, под открытым небом. Только Джунглей больше нет. И жилья у нас тоже скоро не будет. Папа все еще в госпитале — ему положено, как ветерану той войны — но копы вешают на него убийство своих, и грозят поджарить на стуле. Или, как величайшая милость, на лоботомию — какой-то тип уверял маму, что это будет милосердием, в сравнении с казнью. И мама сказала мне, что так будет лучше — ну да, быть женой овоща, и с ветеранской пенсией, а не вдовой казненного преступника! Мама была официанткой в Джунглях, когда с папой познакомилась — ну а теперь ей лишь в уборщицы или посудомойки — в официантки берут тех, кто моложе и смазливее. А твою маму в госпиталь привозили солдаты, она им мило улыбалась, а они ей, я видела из окна — и один был тот самый, кто назвал меня самкой ниггера и хотел изнасиловать.

Они даже хуже коммунистов! Те хотя бы не лицемеры — не лгут про свободу, демократию и справедливость для всех, а по-честному: у них диктатура... этих их... пролетариев — ну а кто против, в гулаг. Зато у них коллективизм — один за всех и все за одного. Если тебя, Спарки, сама Лючия подругой признала — значит, они хоть отомстят за тебя — Бомбу сбросят на тех, кто тебя обидит. А мне кому душу заложить — если на меня всем плевать, даже нашей великой стране, где я родилась?

Ничего личного, подружка, я на тебя не в обиде, просто жутко завидую, потому что даже здесь, на Севере, никогда мы вровень не будем. Ты выйдешь замуж за какого-нибудь мистера Джонса, станешь респектабельной миссис, родишь пару детей, у вас будет свой дом, автомобиль — американский образ жизни, наша американская мечта. Ну а мне дорога на дно — в прислугу, и то, если доживу, и меня не зарежут на алтаре, как Сандру Фостер, и не линчуют, как Эмметта Тилля. Так что, прости, подружка — и про меня забудь. Душу не трави — ни мне, ни себе.

И Стефани убежала — а Аманда смотрела ей вслед, не зная что ответить. Мистер Сполдинг (который видел этот разговор издали) лишь сказал, что все сейчас на нервах, но время лечит, и надо лишь остыть. Так разве со временем проблемы Стефани решатся, и Джунгли восстанут из пепла?

-Что такое ударная волна от атомного взрыва? Это когда кирпичи и прочие обломки летают со сверзвуковой скоростью.

Так сострил умник Том — когда в среду в школе снова была атомная тревога. И Аманда послушно, как все остальные, сидела на корточках в самом безопасном коридоре — надеясь, что русская Бомба (если тревога окажется настоящей) упадет достаточно близко, чтобы мгновенно превратиться в пепел, ничего не успев почувствовать — а не быть размолотой в фарш, не сгореть заживо и не умирать в мучениях от радиации. В мире творилось что-то ужасное — гонконгский кризис, индийский конфликт — в Регистре карикатура, русский Вождь Сталин в образе Чингисхана или Аттилы, в окружении своего неисчислимого войска, все красного цвета на красной земле — а перед ними, в крохотном белом углу (изображающем пока свободную территорию) беззащитные люди с испуганными лицами, прижимают к себе детей. И эти люди (индусы или китайцы?) завтра станут рабами в колхозе или гулаге — но будут живы. А не превратятся в радиоактивную пыль — как она, Аманда Смит, папа, мама, Дэвид. Нет, Стефани не права — ну как можно жить с этим, зная что вся твое благополучие, твой дом и семья, в любой день могут исчезнуть, если кто-то в далекой Москве решит, и вынесет приговор?

В четверг Аманду дома ждали приятные новости. Папа сказал, что их (всю семью Смитов) пригласили в Капитолий, где в субботу 31 марта будет слушание в Конгрессе штата Айова. И она, Аманда Смит, должна будет выступить перед публикой — лучшими людьми штата, отцами города, и представителями прессы (не только местными, но и из других штатов).

-Тебе надо продумать, как ты будешь выглядеть — сказала мама — и что скажешь этим достойнейшим людям.

Де Мойн, несколькими днями ранее.

Капеллан пребывал в преотвратнейшем состоянии духа.

Только что он имел очень неприятную телефонную беседу с самим Его Святейшеством Истинным Папой Авраамом Первым (в миру носившим имя Френк Спеллман). Из которой, если опустить эмоции (недопустимые публично для священной особы), он понял: покровители Истинной Церкви на самом верху крайне недовольны случившимся — и одной лишь жертвы в лице Сержанта Алтаря может оказаться недостаточно, чтобы считаться очищенным от порчи в их глазах. Хуже того, само существование Истинной Церкви и ее святого дела поставлено под угрозу!

— Пред нами нынче два пути: тяжкий и очень тяжкий — поведал Капеллану Истинный Папа. — Первый, пройти по горящим углям неопалимыми, по образу и подобию того, как Римская Лжецерковь вывернулась, аки змий, в Канаде, сохранив себя незапятнанной — и уразумейте сами, кому придется принять клеймо паршивой овцы и роль Дюплесси? Второй, если нашим высоким покровителям и этого окажется мало, мы будем отлучены, низвергнуты из сана, вычеркнуты из общественной жизни нашей страны, и даже — упаси Господь от такой участи! — предстанем пред мирским судом светской власти.

Ни тот, ни другой вариант для Капеллана был категорически неприемлем — по самоочевидным причинам. И поэтому сейчас он одновременно мысленно взывал к Господу и изо всех сил напрягал весь свой ум, память и жизненный опыт в поисках третьего пути — ведь таковой обязательно должен быть, если это очередной челлендж, испытание Господне для проверки крепости веры и силы воли. Противное означало бы, что Господь окончательно отвернулся от своих грешных детей и дни этого мира сочтены! Но там, где малодушный человек, поставленный пред выбором из двух зол, смирится и выберет меньшее, — истинный воин веры не склонится под тяжестью обстоятельств. Он отвергнет все неугодные ему варианты и проложит свой путь, прозрев его с Божьей помощью там, где иные недостойные окажутся слепы.

За долгие годы священнического служения, Капеллан сталкивался со множеством самых разных людей, чтобы повидать достаточно проявлений как светлой, так и тёмной стороны человеческой души, и самостоятельно прийти к определенным соображениям. Например, что американскому обывателю — причём, совершенно необязательно, выходцу с Глубокого Юга — в большинстве плевать на ниггеров, зарезанных на алтаре. Несмотря на всю показную религиозность и приверженность ценностям американского образа жизни, эти жертвы пройдут по разряду обычных линчеваний, до которых никому дела нет — кроме, быть может, горстки праведников, но их голоса растворятся среди молчаливого большинства.

Но вот белые дети из приличных семейств среднего класса — это совсем иное! Тут всем добрым американцам сам Бог велит воспылать праведным гневом и призывать на головы злодеев самые тяжкие кары. Остаётся лишь сожалеть, что Сержант Алтаря пребывает ныне пред судом, куда более страшным, чем любой церковный или мирской суд, и никоим образом нельзя исповедать, истинно ли это дитя, Аманда Смит, стала его первой и единственной такой жертвой — или, что много хуже, оказалась лишь первой, кому удалось выжить?

Впрочем, это уже неважно, ибо дурная молва разошлась широко, и множество добрых американцев уверовало в самое худшее. А заставить усомниться в искренней вере, приводя доводы разума — это дело почти безнадёжное, ему ли, Капеллану, не знать? Уже не в одном Де-Мойне и штате Айова, а по всей Америке дурная молва начинает причислять к жертвам "культистов-христоносцев" любого пропавшего или убитого линчевателями негра, и любого ребенка, сбежавшего из дома от чрезмерной опеки родителей — а сколько и тех и других чисто статистически наберётся по всем штатам хотя бы за сутки? А за неделю, месяц?! Добавьте к этому, что ветеранов кто имели неосторожность привезти с войны "сувениры" в виде черепов азиатов, та же дурная молва готова скопом записать в культисты — а сколько таких ветеранов наберется по всей Америке?! Картину тайного культа дьяволопоклонников-детоубийц, раскинувших свои мерзостные щупальца по всем Соединённым Штатам, маскирующихся под благолепную церковь добрых христиан и пользующихся поддержкой американского Правительства — в глазах обывателей представили?! Завтра на всю нашу Истинную Церковь будут как над сатанистов смотреть? Гораздо хуже — для того же обывателя, сатанисты проходят по разряду далекой экзотики, а вот почуяв угрозу лично себе, мирный обыватель становится воистину страшен! Нас же линчевать станут, как негров — вопить распни, и при полном одобрении властей. И даже наши покровители наверху от нас отвернутся — скомпрометировавшие себя неудачники никому не нужны!

И роль факела, от которого и возгорелся весь этот пожар — сыграла речь Зьема, этого неблагодарного азиата всем обязанного нашей великой стране и её воинам, кои прямо сейчас, на другом конце света, проливают кровь и отдают жизни на святой войне с красными безбожниками, лишь бы жалкий огрызок страны, которой Божьим попущением этот Зьем правит, не проглотила очередная волна Красного Прилива! Но что там с Вьетнамом и этим изменником Зьемом теперь будет — то не его, Капеллана, забота. Сейчас ему надо уразуметь, как спасти верных браттев от поругания на родной американской земле!

Американский обыватель, в массе своей, не склонен утруждать ум сложными размышлениями — он верит стереотипам. Будет нетрудно убедить его, что негры возможно и не животные, не будем столь радикальны — но несомненно стоят ступенькой ниже в духовном развитии, чем белые люди, — а значит, подвержены самым низменным, звериным инстинктам. Отсюда логически вытекает склонность к самым мерзким и темным культам, вроде вуду или тех, что творили авеколисты на родине негров в Африке — а заодно, и к соблазну похоти, особенно к белым женщинам. Также всем известно, что после неудачи с "идиотами" Уилсона во Вьетнам стали в массе вербовать чернокожих. Да ведь этот Натан Вуд оттуда и приехал! Картина начинает складываться — сатана меня забери!

Значит, негры (пусть и в рядах наших доблестных вооруженных сил) попав во Вьетнам, дали там волю самым звериным сторонам своей полуживотной натуры. Что не встретило протеста у наших белых солдат, и даже военных священнослужителей — вполне простительно, ведь с безбожным коммунизмом нельзя сражаться в белых перчатках! Негры резали на алтаре пойманных вьетконговцев, белые капелланы, в надежде спасти хотя бы остатки грешных душ коммунистических безбожников, осеняли это крестом и молитвой, белые солдаты смотрели, ради поднятия боевого духа — и покажите мне слова из речи Зьема, где бы такая картина опровергалась! И все это было вполне простительным, ради святой цели борьбы с коммунистической угрозой — мистер Смит, вы ведь не хотите, чтоб коммунисты завтра ворвались в ваш дом, лишили вас веры, собственности, даже семьи? — но беда наступила, когда чернокожие ветераны (вкусившие крови, подобно зверям-людоедам) вернулись в Штаты и не стали сажать на цепь свою звериную природу.

Всей Америке уже известно, что бесчинства в Де-Мойне творили "черные пантеры" — не просто уголовная банда, а группировка с некоей идеей. И пусть кто-то попытается доказать, что эта организация не существовала в тайне от публики еще до этих событий — принося кровавые жертвы, как привыкли во Вьетнаме? Укладывая на алтарь как своих же ниггеров — мало ли какие разборки могут быть среди этой публики, вовсе не склонной к гуманизму! — так и похищенных белых детей. Возможно даже, маскируясь под друзей белого закона — чему не препятствовали даже некоторые его служители, такие как шериф Тернер, наивно веря, что умирают лишь черные бандиты. До того самого дня, когда божий воин Райс оказался свидетелем готовящегося гнусного деяния, и попытался вступиться — но негров оказалась целая банда, и двое братьев Христовых погибли, желая спасти невинное дитя! Ну а Райс, испытывая душевные терзания, что его честное имя оказалось опороченным, не смог жить с этим дальше.

Стройная и логичная выходит картина! Убедительная, ибо основана на полуправде — а значит, публика в это поверит. Ибо, при должном старании, можно убедить кого угодно в чём угодно, если постоянно только об этом и твердить. Пусть даже найдутся сомневающиеся, кто не поверят сразу, пусть даже попробуют поспорить — но тем самым они лишь впустят в свой разум ваши доводы, что собственно от них и требуется. Дело лишь за самым малым — слава Господу, что Соединенные Штаты все ещё свободная страна со свободной прессой! Ну а здесь, в Де-Мойне, очень много самых разных персон, кому падение нашей Церкви грозит серьезными проблемами — и совсем нетрудно обеспечить публикацию журналистского расследования, где все это будет изложено ярким и эмоциональным языком! В том же Регистре, в Трибьюне, и еще на радио — впрочем, это уже частности. Как и подбор означенной персоны разоблачителя тайн — среди наших же верных братьев или прихожан.

Добавив для убедительности идей — которые он, Капеллан, слышал от одного своего знакомого, университетского профессора с Юга. Что негры, по особенности своего мышления, весьма склонны к восприятию коммунистических идей — а потому, даже тот чернокожий, кто не состоял в коммунистической партии и даже никогда не встречался с коммунистами и не читал их литературы, все равно является личинкой коммуниста, и потому опасен. И этому тоже поверят — поскольку в совсем недавний мятеж авеколистов в Африке у чернокожих были те же лозунги, что у этих "черных пантер" — "грабь награбленное" и "убивай всех белых"!

И когда все Соединенные Штаты узнают (а они узнают — пока общее внимание еще приковано к Де-Мойну, и такую публикацию непременно перепечатают все американские газеты!) про тайную организацию негрокоммунистов, которая похищает и убивает белых детей из богатых семей — что тогда начнется? Особенно на Юге, — в том же Миссисипи или Алабаме, и вообще по всем штатам Чёрного Пояса? Наверное, для федерального правительства будет большой проблемой навести порядок — одной дивизией точно не обойтись, а впрочем, так даже лучше, мы наконец-то сокрушим чёрную скверну, разъедающую наше великое общество! — но о том пусть болит голова у светской власти в Вашингтоне. Зато наша Истинная Церковь будет вся в белом — и никакое расследование (даже если федералы на том настоят, и проведут со всем тщанием) уже ничего не изменит. Поскольку — и это Капеллан за свою жизнь усвоил твёрдо! — реальность, это не то, что произошло, а то, во что публика поверила. Когда "черные пантеры", детоубийцы и адепты чёрных культов, станут истиной в сознании миллионов американцев — назад уже будет не повернуть!

И наша Истинная Церковь, и ее Орден Христа — станут, в глазах публики, подлинными защитниками, божьими воинами, героями и патриотами Америки. А на любого, кто посмеет заикнуться о роспуске нашей Церкви и суде над кем-то из ее слуг — будут смотреть как на врага общества и сторонника коммунистов!

Ну и вишенкой на торте — чтобы нашу картину происшедшего подтвердило то самое дитя, кого публика признает самым надежным свидетелем и кому эта публика сочуствует — та самая мисс Смит. Именно она и расскажет всем, как было на самом деле, что это ниггеры хотели ее принести в жертву, а Райс и братья спасти. Ну а после — боясь расправы черных пантер со всей семьей, она лгала репортерам (и даже федеральным агентам!), ну а теперь, уверившись в своей безопасности, под присягой готова открыть истину.

Как убедить мисс Смит сказать то, что нужно нам? Как уже было упомянуто, в этом городе у нас более чем достаточно тех, кто имеет влияние и власть. Хватит, чтобы убедить какую-то сопливвую девчонку выполнить нашу просьбу — если она не захочет, например, чтобы ее семьей всерьез заинтересовался КРАД — ну а она сама стала пациенткой одной недавно открывшейся клиники?

Хотя после, для надежности, а вдруг она передумает — будет вполне естественно для особы ее возраста, которой пришлось пройти через такие ужасы, лечь в медицинское учреждение, полечить нервы. Не бойся, девочка, это совсем не больно — маленький чик-чик в твоей головке, после которого ты возможно, проживешь еще долгую и счастливую жизнь. Но, мисс Смит — надо, во имя блага общества и страны!

Жизнь прекрасна — для тех, кто сможет найти выход, джентльмены. И паскудна — для всех прочих.

Де-Мойн, 31 марта.

Перед западным фасадом Капитолия штата Айова, в Де-Мойне, стоял памятник "Пионеры". Бронзовые фигуры отца и сына в походной одежде, с ружьями, смотрящие на закат, будто готовые продолжить путь в поисках нового дома. Рядом с ними третья — индеец-проводник из дружественного племени.

— Мой отец, а твой дед, Эми, ещё застал живыми кого-то из них. Тех, кто пришёл на эти земли, тогда бывшие частью Луизианы, только-только выкупленной Правительством Соединенных Штатов у французской метрополии. В то время это был фронтир с девственными прериями и лесами, где наши пионеры били зверя, сражались с враждебными кланами краснокожих и торговали с дружественными. Среди этих первопроходцев находились и такие смельчаки, кто даже начинал постоянно проживать в индейских поселениях. Одной из моих пра-пра-пра-бабок как раз и была полукровка из такого места. Так что в тебе, дочка, течет не только кровь отцов-пилигримов с "Мэйфлауэра" и ирландских переселенцев — от мамы — но и кровь исконных жителей этого континента — малая доля, конечно, но есть.

Позже здесь, к западу от Миссисипи начали ставить первые фермы и городки, вроде нашего Морнинг Сан, и заложили форт Де-Мойн, из которого потом выросла столица нашего штата — не только для защиты от набегов воинственных индейцев, но и против тех ушлых бледнолицых, кто якшался с ними на почве незаконной торговли спиртным и огнестрелом. Эту землю, дочь, осваивали свободные, гордые люди, чьи предки (или они сами) покинули Старый Свет, желая своим трудом и умом начать новую жизнь, на новом месте, — вдали от бесконечных религиозных войн и гнёта монархов и аристократов. Здесь было столько свободного места, что любой мог выбрать и застолбить себе подходящий участок и стать на нём полноправным хозяином. Но удавалось это лишь сильным духом и телом, кто был готов возделывать свою землю в поте лица своего, кто не боялся трудностей и лишений, и риска пасть жертвой неурожая и голода или болезней, кто умел защищать себя и свои семьи от набегов краснокожих и налетов бандитских шаек. Кому повезло выжить, те укрепились на этой земле, без разницы, из какой нации вышли они сами или их предки, в какую церковь они ходили и как именно молились Христу — здесь стали американцами, свободными людьми уже полноценного штата Айова: "Мы ценим наши свободы и будем отстаивать наши права" — таков наш девиз.

Вот почему этот памятник воздвигнут по праву именно им — простым, сильным, смелым и честным людям — а не монарху или ещё какому аристократу, не полководцу, проповеднику или чиновнику, как это принято в Старом Свете.

Запомни, Эми — все, что с нами случается, это лишь очередной "челлендж" в цепи испытаний, уготованных нам Господом. Потому надо не унывать, а принимать и проходить их достойно, жить дальше и делать, что должно.

Аманда внимательно слушала папины слова. Мама и Дэвид тоже — хотя наверное, они их раньше уже слышали? Все они пришли сюда пешком — пикап, совершенно не смотревшийся по соседству с шикарными бьюиками и кадиллаками, пришлось оставить на стоянке поодаль. Но день был на удивление теплый и солнечный — погода скорее для конца апреля, чем для марта. Наверное, так и должно быть — тучи рассеялись, и снова наступает покой?

Вот только покоя не было. Каждый раз в школе при подъеме флага, когда звучали слова о Боге, Аманда думала — о каком, ведь и Райс с бандой хотели ее убить именем Иисуса? И если и Сталин, и Папа Римский вовсе не гуманисты — а теперь еще и окажется, что мы для них обоих, проклятые еретики, и неважно, что сейчас времена уже другие, важен лишь предлог — то на Новый Свет пока не падают супербомбы с орбиты лишь потому, что возможности коммунистов уступают их желаниям — пока уступают, но ведь и правда, как только какое-то оружие было изобретено, то обязательно после применялось! И если на весь мир прозвучит, что Де-Мойн это средоточие ереси — то что выберут русские, самой первой целью?

Ужас! Тогда лучше, чтобы отец Бишоп был прав — утверждая, что коммунисты подобны муравьям или термитам — слепо подчиняясь своему Вождю, как те насекомые своей матке. И жаждут захватить весь мир — как саранча, заполнив все свободное пространство и пожрав все, до чего дотянутся. Тогда для них наш город, это не более чем одна из многих целей, без всякого приоритета. Так ведь отец Бишоп был христоносцем — значит, его словам веры нет! И что тогда должна сказать она, Аманда Смит — чтобы убедить всех, кто услышит, что Де-Мойн вовсе не средоточие порока и не заслуживает участи Содома и Гоморры?

Ну а Роберт Смит думал совсем о другом. За время своей работы он успел достаточно поездить по самым разным штатам родной Америки (не только Айовы и Среднему Западу) и вёл дела с самыми разными людьми — начиная от типичных реднеков и заканчивая такими оригиналами как амиши, мормоны и им подобными интересными личностями. Что неизбежно формирует определённый кругозор, жизненный опыт и широту мышления — ведь все вышеперечисленные, это, по сути, один народ — американцы — пусть и со своими (иногда — очень большими) тараканами в головах — и со всеми ими ему нужно было общаться и договариваться, находить общий язык и индивидуальный подход. Например, как продать амишам трактора и комбайны — да очень просто! Добрые люди, вы говорите, что бензин и дизель — это против ваших заповедей? Ок, но вы же пользуетесь лампами и примусами на керосине — это же у вас дозволено? Так вот вам и трактор с керосиновым двигателем — берете?

Так чего же, Бога ради, шишки из Вашингтона и "жирные коты" с Уолл-стрит ждут от Старого Света и конкретно от России, где самых разных народов, со своими закидонами на почве веры, культуры и прочих образов жизни, — просто тьма тьмущая? И все попытки принести туда "свободу и демократию" приводят лишь к тому, что "приносящих" приходится хоронить, — и то, если удалось вернуть домой их тела. Те, кому "повезёт" ещё больше, попадут в руки таких как его Джулия, — но если с ранами телесными более-менее ясно, что делать, — то что делать с их искалеченными душами — пример мистера Фостера не даст соврать. Роберт Смит вспомнил, как в пятидесятом его отец (дедушка Аманды) читая в газете выдвинутый Дугом Макартуром ультиматум к Советам, ещё до того, как случился "Ад в Шанхае", в сердцах бросил:

— Что за идиот! Если ты поссорился с соседом и хочешь загладить конфликт — так иди к нему с бутылкой виски в одной руке и с запеченной индейкой в другой. А если ты возьмешь с собой винчестер и кольт — так не удивляйся, когда тебя ещё на подходе встретят картечью из дробовика!

И ведь как в воду глядел! Что, впрочем, неудивительно, с его-то... жизненным опытом. Господи, как же сейчас Америке не хватает такого человека, каким был великий Фрэнки Рузвельт, с его командой, — того же нашего земляка Генри Уоллеса взять! Рузвельт смог не только вытащить всех нас из Депрессии и победить в мировой войне, — но ещё и после вместе с Черчиллем и Сталиным по-божески поделил мир на рынки сбыта и сферы влияния, без скатывания в тот безобразный мордобой атомными дубинками и "охоту на красных ведьм", что творится у нас вот уже как пять лет.

Но ты попробуй всё это Аманде объяснить! Вот сейчас, он, Роберт Смит, как отец, мог бы легко успокоить свою дочь и развеять её страхи. Нужно всего лишь честно и открыто (лучше всего — за семейным ужином) рассказать ей, что русские коммунисты — это далеко не такие "безбожные исчадия ада", какими их сейчас у нас изображает месье Фаньер и тот же Голливуд (случалось видеть их поделки), и что все эти страшилки про "колхозы и гулаги" следует сходу делить на десять, а ещё лучше — сразу на сто.

Всего лишь — честно рассказать.

Честность. Это как раз одна из тех четырёх добродетелей, которые Друзья ставят на высокое место в жизни. Некоторые ставят настолько высоко, что вообще отказываются давать какие-либо клятвы или приносить присяги, — в любом виде, даже в Армии, даже в суде (на Библии!) или на госслужбе, — искренне полагая, что честному человеку никакие клятвы и присяги просто не нужны, ну а человека нечестного они тем более не уберегут от греха клятвопреступления, измены и предательства (тот же Иуда, к примеру, никаких клятв не давал!). Роберт Смит такой, как сказали бы в одной далёкой стране peregib — не разделял, но считал, что умолчание и утаивание правды, — и особенно от близких людей, — может сильно выйти боком, и в итоге оказаться даже хуже не только полуправды, но и откровенной лжи.

Честно рассказать. Но его дочь уже не в том возрасте, чтобы безоговорочно верить словам взрослых, — даже своих родителей, — она обязательно потребует доказательств. И придётся ей их дать, чтобы, как говорят нынешние тинэйджеры, "не прокатить за балабола" (ох уж этот их язык!). И вот тогда... это Дэвид знает и молчит, но он уже взрослый, а вот Эми... она обязательно проболтается, уж своим лучшим друзьям и подружкам точно, "чтобы они тоже не боялись", и тогда... нет, лучше не рисковать, сейчас не то время, чтобы... Господи, до чего же мы докатились — боимся быть честными с родными детьми, из страха перед нашим собственным Правительством! Как мы дошли до этого в нашей свободной стране?!

-Ну вот, мы и пришли, Эми! Гордись — ты первой из Смитов будешь выступать здесь.

Аманда и раньше бывала в Капитолии — самом красивом и величественном здании Де-Мойна, похожим на собор — но исключительно как посетительница. Теперь же ей предстояло выступить с трибуны перед этими важными людьми — самыми достойными персонами в штате Айова — а также, корреспондентами газет и радио, приехавшими со всех Соединенных Штатов (наверное, и из самого Вашингтона есть?). Завтра ее фотографии и текст ее речи появятся... ой, что будет, если она скажет что-то не то? А как мама постаралась, над ее платьем и прической — дочка, ты сейчас как настоящая маленькая леди. Только не бояться и не дрожать — а представить, что отвечаешь у доски на самом важном экзамене!

-Спарки, привет! Ты выглядишь просто классно!

Майк Брайсон — конечно же, его папа прихватил с собой. И тоже в костюме с галстуком, по-взрослому. Привет, я тоже рада тебя видеть — и будь другом, после расскажешь, как все смотрелось со стороны?

-Слушай, Спарки, мне тут отец рассказал... Что один парень из Бостон глоб раскопал, будто Фред Смит, твой дед, и Роберт Смит, твой папа, бывали в СССР — первый там даже жил год или два, а второй был во время войны. Это правда, или утка?

Что?! Но разве бы папа не рассказал о таком? И дедушка, тоже. Так что, уверена, это просто любители сенсаций придумали. Или это были какие-то другие Смиты.

-Я тоже так думаю, Спарки. Но все же... С Комиссией лучше не связываться — даже если ты ни при чем, они всю душу вынут, пока докажешь.

Всю семью Смитов усадили в зале на лучшие места. На трибуну поднялся сам губернатор штата, и произнес речь — мы великая нация, потомки пионеров, хранители духа свободы, с честью вышли из трудного испытания, проклятые коммунисты, но мы ведь не допустим, с нами Господь! За ним выступил мэр, затем еще какие-то важные персоны — говоря о том же самом. А затем один из этих важных — Аманда видела, как перед самым началом он здоровался за руку с губернатором, значит его доверенный помощник? — подошел и обратился к Аманде:

-Мисс Смит, скоро будет ваше выступление. Пройдемте пожалуйста со мной, для окончательного инструктажа. Мистер Смит, миссис Смит, вы не возражаете?

Они прошли в комнату, куда-то за трибуной. Очень Важный Тип предложил Аманде сесть за стол, и достал из портфеля листки с отпечатанным на машинке текстом.

-Вот это вы должны будете сказать публике, мисс Смит. Можно не слово в слово — если это не исказит общего смысла.

Аманда прочла. И спросила с недоумением:

-Но ведь все было совсем не так! Это неправда.

-Мисс Смит, вы расскажете именно это — улыбка Важного Типа показалась Аманде похожей на звериный оскал — и завтра вы станете известной всей нашей стране. Что откроет вам просто блестящие перспективы — например, поступить в самый лучший колледж, а затем и в университет. Вы хотите стать первой из семьи Смитов, добившейся настоящего успеха?

-Я не могу — ответила Аманда — мистер, вы требуете, чтобы я солгала в таком месте и перед такой публикой? Это же все равно, что под присягой.

-Если вас это беспокоит, мисс Смит, я дам вам в этом отпущение греха — осклабился собеседник — во имя господа нашего и ради блага нашей страны, аминь. И могу заверить, что никаких санкций за вашу невинную ложь — вам ни от кого не последуют, на земле уже точно!

На священнослужителя Важный Тип был совершенно не похож. И ни один мирянин не посмел бы сказать подобное, если только... не состоит в христоносцах! Которые не стеснялись считать себя служителями Божьими — и в рядах которых, как говорили, состояли даже такие люди, как мэр и судья! То есть, этот тип — друг и единомышленник Райса! Один из тех, кто хотели ее на камне зарезать — а теперь желают свалить все на Натана Вуда, который ее спас, и чтобы она, Аманда Смит, своим публичным лжесвидетельством это покрыла!

А стать знаменитой, успешной, и конечно, богатой — это было бы хорошо. Только Аманда помнила, чему учил отец — никогда не вступай в сделку с дьяволом, он всегда обманет: или не даст ничего, или возьмет такую плату, что горько пожалеешь!

-Я не буду говорить вот это! — Аманда скомкала листки и отшвырнула, как грязь — я расскажу все как было, чистую правду, хотите вы того, или нет.

На какой-то миг ей стало страшно — показалось, что этот респектабельный тип в безупречном костюме сейчас набросится на нее и задушит. Аманда приготовилась закричать — хотя вряд ли ей придут на помощь, у злодеев наверное это предусмотрено? Но ее враг, справившись с приступом злобы, вернул на лицо показную улыбку, и сказал:

-Воля ваша, мисс Смит. Вы свободны сказать, что хотите. Так же как и мы — свободны принять необходимые меры. Строго в рамках закона — мы свободная страна, а не тоталитарная диктатура, вас не бросят в гулаг. Но вам потребуется в приличной клинике, после пережитого ужаса полечить нервы и рассудок. Вам сделают некую операцию, после которой вы станете куклой без воли и разума, способной лишь к простейшим действиям и ответам на простые вопросы — и возможно, в таком виде снова предъявят публике, а может и нет. И не надейтесь, что ваши родители и в этот раз вас спасут — напротив, у них будут очень большие проблемы, когда всю вашу семейку станут под микроскопом изучать и КРАД, и федералы, и налоговая, и полиция — всегда ведь можно найти что-то предосудительное, ну а даже если не найдется, то придумать? Ваша семья окунется в такое дерьмо, что не выплывет. Ну а для нас ваш поступок будет всего лишь небольшой проблемой — ведь наша версия событий, в изложении очень уважаемых людей, для широкой публики намного убедительнее слов какой-то девчонки? У вас есть возможность вскочить на подножку поезда, идущего к успеху и получить свою долю — но если вы не желаете, мисс Смит, воля ваша. Дверь к трибуне вон та — скоро вас позовут. Надеюсь, что вы будете благоразумны, сделать правильный выбор? Иначе — мне будет очень жаль и тебя, и твоих близких. Но ничего личного — ради интересов страны и народа. Поскольку мы истинные патриоты — в отличие от некоторых.

В голове у Аманды некстати мелькнула мысль — вот Стефани, дура: решилась бы она сейчас поменяться со мной местами? Я бы, наверное, согласилась — на ее место.

Те, кто смотрят сейчас из зала — кого вчера еще Аманда считала лучшими людьми штата и города — кто они на деле, потомки тех пионеров, монумент которым у входа, или сообщники Райса? Если второе — то разум подсказывал предательски, лучше сдаться, сказать что велено, и ни ее, ни семью не тронут. Ведь если КРАД тоже решит, что Смиты, о которых говорил Майк, это их семья, то в гулаг никого не посадят — но обвинение в коммунизме (и любой связи с коммунистами), как клеймо: потеря работы, дохода, места в жизни — и это если истинным патриотам не попасться — которые могут и избить, и убить, и дом сжечь, а полиция ничего не заметит. Риск погубить не только себя, но и всю семью — или же, покориться и сделать, что требуют. И жить как прежде.

В ожидании, когда на Де-Мойн упадут Бомбы. И все сгорит в атомном огне.

И если Райс, и его приспешники, служат вовсе не Богу — то когда и где их хозяин выполнял свое обещание?

Слова проповеди, что Аманда слушала вместе с отцом — если я и пойду посреди тени смертной, не устрашусь зла, ибо Ты — со мною: жезл Твой и посох Твой — они меня ободрили. Если не знаешь, что сказать — говори правду, ибо доверься Господу, который скажет твоими устами. И вас, сатанисты, не боюсь, ибо Господь — там где истина, а не с вашей ложью..

-Я Аманда Смит. Из семьи Смитов, которые живут тут, в Айове, с времен, как был основан этот штат. В этом городе хорошо знают моего отца, Роберта Смита, он старший менеджер в отделении Джон Дир в Де Мойне. Моя мать работает в госпитале ветеранов. А я учусь сейчас в школе Каллахан, лучшем учебном заведении города Де-Мойн.

В прошлом году, когда русские запустили свой sputnik, сразу после того как взорвали свою Tsar-Bomb где-то в Арктике, здесь была паника, мы ждали ужасной смерти. Я никогда не забуду тот день — вернее, ночь. С тех пор в нашей школе регулярно проводятся атомные тревоги, вообще-то они случались и прежде, но теперь, каждую неделю, мы выходим в коридор и садимся у стенки на колени, нам объясняют, что так у нас будет какая-то доля процента, что при взрыве мы не превратимся в пепел. Нам всем роздали вот эти жетоны — чтобы после можно было опознать то, что останется от наших тел. Знаете ли вы, как это страшно — жить, подобно индейке на ферме, которую завтра решат отправить в суп?!

Я решила сделать хоть что-то, против такого ужаса — который дальше выносить было нельзя. Мой брат Дэвид служил на Флоте, и он говорил, что легко отдать приказ открыть огонь из больших корабельных пушек — стреляющих так далеко, что не видно, куда попал снаряд и кого убил. Ну а наш шериф, мистер Тэрнер, говорил, что лишь отпетые мерзавцы способны убить человека, глядя ему в глаза. Потому я написала письмо в СССР, в надежде, что для мистера Сталина я буду уже не муравьем по ту сторону мушки — может быть, он тогда на самую малость уменьшит свое желание меня убить.

И за это — всего лишь за это, и ни за что больше! — меня хотели зарезать на алтаре. Принести в жертву, именем Иисуса Христа. И я заявляю, находясь в твердой памяти и здравом уме, что это сделали — Уильям Райс и двое его сообщников! А спас меня Натан Вуд — которого те трое также привезли к алтарю, чтобы убить после меня. Райс умер, как пишут, повесился в тюремной камере — не знаю, что его к тому побудило, сейчас он отвечает уже перед Высшим Судом. Но проблема в том, что буквально перед этим выступлением.. — тут Аманда поискала глазами в зале — вон тот джентльмен в первом ряду, третье место с края, требовал от меня лжи. Мистер, не знаю вашего имени, встаньте! Не вы ли мне угрожали — желая, чтобы я назвала Вуда злодеем, ну а Райс якобы хотел меня спасти? Но мы, семья Смитов, принадлежим к Обществу Друзей — ложь нам противна!

Мистер как-вас-там, вы грозили, что упрячете меня в клинику, где мне сделают лоботомию, в овощ превратят? Но гораздо больше я боюсь, что завтра на этот город упадут русские Бомбы. Случайно сошедшие с орбиты — точно так же, как наша Бомба случайно чуть не сожгла Париж три года назад — ну а после, все предпочтут счесть это несчастным случаем, чем развязывать войну и получить еще десятки и сотни Бомб. Я не хочу этого, я боюсь этого, хватит!! Знаете, когда я писала то письмо, то вовсе не думала никуда ехать — я даже из Айовы никогда не выезжала. Но теперь я заявляю — мистер Сталин, если ваши слова в ответ на мое письмо не были пустым обещанием, то я готова приехать к вам. Чтобы вы хотя бы взглянули в глаза одной из тех, кого вы готовы убить. Если это хоть немного отвратит ужас атомной смерти от моей семьи, моего дома, этого города, и многих других людей в Новом Свете.

А еще, я хотела вас спросить, мистер Сталин — неужели вся эта планета Земля настолько мала, что нашим странам и народам нельзя ужиться мирно? И пусть мы верим в разные идеи — но зачем ради этого убивать друг друга? Тем более что настала новая, космическая эра — я люблю читать фантастику, и сейчас думаю, как скоро полеты к другим планетам и даже к другим звездам, как в книгах Гаррисона, Гамильтона, Дока Смита, станут явью? Тогда, нам и вовсе нечего будет делить — миров в космосе хватит на всех.

Пожалуйста, мистер Сталин — даже если вы вынесли нам, живущим в этом городе, приговор — можете вы не спешить его исполнить до тех пор, пока мы не встретимся?

Если только меня не убьют здесь — те, кто обещали упрятать меня в клинику и вырезать мозги. Кстати, заявляю, что чувствую себя прекрасно и совершенно не собираюсь ложиться по своей воле в какое бы то ни было медицинское заведение для поправки здоровья.

На следующий день. Еще один разговор, который никогда не попадет в газеты.

-Я восхищен!

Толстый джентльмен с сигарой бросил на стол газету.

-Так гениально вывернуться из такого положения. И грамотно построить речь — как сочиненную лучшим профессионалом. Начав с маркера я как вы все, из вашей стаи, попутно даже вставив рекламу фирме, где работает ее отец — что несомненно, будет оценено владельцами фирмы. Обратившись затем к базовому страху каждой личности — за свою жизнь. И дав объяснение своему поступку — которое назвать непатриотичным можно лишь с риском для репутации и карьеры. Если у нее такой потенциал в тринадцать лет — то что будет дальше, при надлежащей шлифовке? Хотел бы я знать, что известно миссис Лазаревой и тем, кто стоит за ней — о будущей жизни этой Аманды Смит!

-А также об угрозе, которую она несет нашей стране — ответил лощеный джентльмен, похожий на британского лорда — если советские так заинтересованы ее судьбой. Кстати, информация подтвердилась — что ее дед не просто был в СССР, но даже жил там два года. А Роберт Смит, ее отец, также был в гостях у русских, сопровождая технику по ленд-лизу — Джон Дир не только трактора делает, но и артиллерийские тягачи. Может, все намного проще — всего лишь, русские шпионы в трех поколениях?

-Для шпионов было бы верхом глупости, привлекать к себе внимание таким поступком — усмехнулся толстяк — и стороне, которую Лазарева представляет, совершенно не по чину заниматься банальными шпионами, они играют куда крупнее. Ну и в Депрессию, в начале тридцатых, когда дед этой мисс Смит совершил свой вояж, левые идеи были популярны, даже в нашем кругу. Конечно, будет полезно иметь поводок для контроля над нашей фигурой — но я не вижу смысла без нужды бросать эту карту на стол.

-В Айове слишком многие важные персоны жаждут крови мисс Смит — заметил лощеный джентльмен — зачем она нужна вам?

-Затем, что мы играем не за один штат Айова! — заявил толстяк — вы что, не понимаете, в какую яму могла влететь вся наша страна? Так прочтите, что творится на Юге — после того, что успело просочиться в газеты про тайную организацию ниггеров, похищающих и убивающих белых детей! Только за один день — уже десятки негров линчеваны толпой или застрелены полицией, ну а сколько были просто избиты или арестованы за подозрительное поведение. А теперь представьте, что мисс Смит бы это подтвердила, и это было бы опубликовано в прессе по всем Соединенным Штатам — вы хотите устроить вторую Гражданскую, супер Де-Мойн в масштабах всей страны? Получить внутреннюю войну, когда у нас едва хватает сил противостоять врагу внешнему?! Кстати, как мы собираемся Африку своим задним двором делать — если коммунисты огласят, что нацистские расовые законы были всего лишь облегченной версией наших — что есть чистая правда, не для прессы? Сегодня утром я имел беседу с Трэггом-старшим — так он всерьез уверен, что ваши христанутые идиоты, это агенты коммунистов — а если и нет, то даже русские шпионы не могли бы сделать большего, лишая нас ценного ресурса для будущей войны. Спасибо мисс Смит, что она сумела смягчить удар — хотя ожидаю, что на Юге тушить пожар придется еще долго.

-Вы, я вижу, стали аболиционистом? Дать ниггерам гражданские права — а вы готовы тогда и платить им, как белым?

-Я всего лишь трезво оцениваю ситуацию. А что до моей прибыли — то не беспокойтесь. Есть и другие овечки, которых можно и нужно стричь — всякие там китайцы, индусы, да хоть и европейцы, кто бежали в нашу свободную страну от коммунистического ига — пусть отработают свое право тут жить, в двадцатикратном размере. Я думаю, это куда безопаснее, чем подкладывать черную мину под наше счастливое общество, и раздувать фитиль? Кстати, Трэгг настоятельно просил, чтобы этого убийцу полицейских Вуда, когда его поймают, передали военным властям. И я с ним соглашусь — сегодня Вьетнам, завтра Индия, кстати, решение послать туда наши войска уже принято, спасать бедных хайдарабадцев от коммунистического гнета — и лучше там прольется кровь чернокожих, а не белых граждан, или вы тот скандал после бомбежки Ханоя забыли? Ну и как после вы будет объяснять такому вот Натану Вуду, когда он вернется домой — что он животное?

-Зверю опасно дать почуять слабину, вместо палки. Уступим сегодня — что ниггеры потребуют завтра?

-А кто сказал, что мы уступим? — усмехнулся толстяк — дадим не всем и не бесплатно. А тем, кто заслужит своим усердием, за нашу страну и наш интерес — и кому при этом повезет выжить. Немногим и лучшим — кто в ином случае стали бы вожаками бунта, а так будут обязаны своим благом, нашему порядку. Система, принятая в британском обществе, а особенно, в британском флоте — где парень из низов мог пробиться наверх, но сугубо индивидуально, а не партией большевиков. Отчего в Британии и коммунисты были намного слабее, чем на европейском континенте.

-Вы не опасаетесь, что при таком дарвиновском отборе мы сами создадим среди нашей элиты фракцию крысиных волков, агрессивных плебеев, которые в итоге низведут нас до уровня уэллсовских элоев? И это может случиться уже в ближайшем будущем — наш друг Райан в своих пророчествах так и не смог выяснить, откуда взялся негр, Барак Обама, и в Белом Доме!

-Проблемы надлежит решать по мере их возникновения! — отрезал толстяк — ну а если мои внуки превратятся в бледную немощь, прожигателей жизни, то они не заслуживают иной участи, я сам их наследства лишу. И если эта мисс Смит и правда, в недалеком будущем станет козырной дамой — то я хочу, чтобы эта карта была в нашей колоде. А сбросить ее в битые, еще успеем.

-Ну, допустим. Но не могу согласиться с вами, касаемо Новой Церкви. В этот проект слишком много вложено и много ожидается. Другие участники игры будут недовольны.

-Так же как в свое время в европейский Асгард. Который, вместо сети Сопротивления в случае русской оккупации, оказался бандой гангстеров в союзе с недобитыми нацистами, которыми командовал скрывающийся Гиммлер (прим.авт. — см. Война или мир). Вам не кажется, что христоносцы катятся туда же — сегодня самочинно выдумали кошмар про черных пантер, а завтра, бей ниггеров, коммунистов, и... — а кого еще, они решат сами? А Спеллман в роли Гиммлера, на подхвате у бешеного Барри. Взбесившегося пса надо посадить на цепь — пока он не перекусал хозяев.

-Совсем не обязательно сворачивать проект, не исчерпавший возможности. И если дело лишь в ненужной огласке — то пусть Новая Церковь творит свои обряды, но в полной тайне, и сугубо над настоящими смутьянами, а не над теми, кто случайно попал под руку. И уж конечно, белые на алтаре, это строжайшее табу — кто такое впредь позволит, может сразу вешаться, как Райс. Впрочем, о том еще будет разговор на общем собрании... И кем вы видите мисс Смит, лет через десять? В своей команде — если у нее сейчас такой потенциал?

-Тогда и будем решать. А пока — раз она захотела ехать в гости к Сталину, пусть едет. Во-первых, нам ведь нужно сейчас снизить градус противостояния с русскими, раз воевать с ними бесперспективно? Показать Советам такой образ мисс Америки — не кровожадного капиталиста-эксплуататора, а милой невинной девочки, вовсе не желающей никому зла. А во-вторых...

Тут толстяк плотоядно усмехнулся.

-Не вы ли, дорогой друг, не так давно заявили, слушая откровения нашего эксперта Райана про их будущую перестройку, что нашим главным оружием станут не Бомбы, а Голливуд? Образ американской мечты, где каждая семья имеет свой дом, автомобиль, телевизор, холодильник, пылесос, где жена может не работать, посвятив себя мужу и детям. И вот, в Россию приедет мисс Смит, как раз из такой семьи — что о том подумают русские, для большинства которых собственный автомобиль, пока что недостижимая роскошь?

Виктория Райс.

Это просто ужас и кошмар. Папа, как ты мог — лишить себя жизни из-за какой-то твари, ведьмы?!

Сначала приходили федералы. Вели себя вежливо — но задавали всякие вопросы, как преступникам, и не только папе, но и ей. И после, когда за папой пришли полицейские, с ними был один из тех агентов. Папа был совершенно спокоен, когда уходил — сказал, что его не будет неделю или больше. Прислуге жалование уплачено за месяц вперед, и деньги оставлены, на еду и на прочее, в моем сейфе, вот ключ. Ну и хорошие парни из полиции обещали за нашим домом присмотреть. Ингерсол это район тихий и спокойный, в соседях исключительно приличная публика — даже во время бунта сюда ниггеры не совались.

Папа, когда был дома, рассказывал ей разные истории. Или играл с ней в лото, монополию. Или они вместе смотрели телевизор, или шли в кино — два квартала по улице, до Орфея. В тот вечер Виктория отправилась в кино одна, тридцать центов за билет. Фильм назывался Красные слизни, про вторжение инопланетян — которые, в естественном виде и правда выглядели как бесформенные красные сгустки слизи, вроде амеб, но могли мгновенно отращивать на себе головы, руки, ноги, становясь неотличимыми от людей — убивали ничего не подозревающих мирных граждан, и занимали их место, как двойники.

Обычная американская семья — папа, после работы в конторе отдыхающий дома с газетой или у телевизора, двое детей-подростков... ну а маму растворили и подменили инопланетным монстром! И одни лишь дети — Сэм и Сара — заметили, что что-то не так. Но никто им не верит, ни отец, ни соседи, ни полиция — никто, кроме дяди Бена, бывшего шерифа. Втроем они пытаются расследовать, находят тайную базу пришельцев на заброшенной ферме, проникают в подземелье, там эпичная боевая сцена — однако оказывается, что даже от близкого взрыва динамита или выстрела картечью в упор, когда инопланетян разрывает на капли, это их не убивает, потому что каждая капля, это живой пришелец, который вырастает до исходных размеров, поглощая любую органику, а особенно, живые организмы. Однако это дает героям время — пока пришельцам надо вырасти. Но как распознать тех, кто уже притворился людьми?

Которые тоже догадываются, что их тайна раскрыта — и за троицей героев начинается охота. Когда любой человек — даже полицейские в участке! — может оказаться замаскированным пришельцем, желающим тебя убить. Герои бегут, укрываются в церкви, где к ним присоединяется священник, отец Мартин — и тут оказывается, что от святой воды инопланетяне распадаются в красную пыль. Четверка героев находит других выживших (проверяя святой водой, человек ли) — и вот, по улице города, под звуки псалма, несется пожарная машина, поливая всех освященной водой. Человечество спасено — и девочка Сара в самом конце играет с маленьким красным шариком — ути-пути, смотрите какой хорошенький! Захочу, будет котенком, захочу, щенком. Да не опасен он — попробует не слушаться, святой водой оболью, он это знает и боится. А надоест мне, в музей продам, как последнего выжившего из краснослизных.

Ужас — а если это правда?! Не про инопланетян, конечно, а — Виктория просто знала (так же, как тот факт, что солнце всходит на востоке) что ниггеры не равны белым, они другие, и смешение с ними погубит белую расу, как и все человечество. Как хотят коммунисты, которые прямо призывают к такому кровосмешению... и ведь что-то писали не так давно, что коммунизм это болезнь, какие-то наши ученые открыли? То есть возможно — что была добропорядочная американская белая семья, как в фильме, но заразилась вирусом (или бациллой) коммунизма, и уже вместо человека, существо?! Так ведь мы, самая великая и сильная страна — у нас армия, ФБР, КРАД, Легион, Новая Церковь, полиция — они не допустят, защитят, выведут красно-черных крыс!

Она тогда бежала по тихой вечерней улице — словно за ней гнались злые красные пришельцы. Вбежала в дом, проверила заперта ли дверь. Папа, как мне сейчас тебя не хватает! Но надо лишь подождать — неделю, как он сказал.

А завтра она узнала... Папа не мог так поступить — неужели красные крысы достали его и там?! У нас уже и во власти, и в полиции, и в тюрьме сидят негрокоммунисты?! Что делать?!

Снова приходили из полиции — слава богу, без федералов! Намекнули о переезде в другое, безопасное место — на что Виктория устроила истерику. А вдруг все это ошибка, ложь — и папа вернется?

Папины коллеги сообщили в Хаттисберг, штат Миссисипи — и сказали, что оттуда должна приехать тетя Лиззи, сестра покойной мамы. Старшая сестра, чопорная и вздорная особа, так и не вышедшая замуж — и вела себя с Викторией как надзирательша, в те дни, когда они с папой приезжали в гости к маминой родне. Попасть к ней на воспитание — да это будет, как в тюрьму! Однако же, в школе от Виктории сторонились, как от прокаженной, автобус после высаживал прямо у дома, черная служанка Дороти, кто приходила утром и уходила вечером, была для Виктории не более чем предметом, вроде пылесоса, а телевизор с его мыльными операми про глупышку Люси или адвоката на ферме (прим.авт. — Я люблю Люси, Зеленая миля), осточертел до невозможности.

Ее мысли прервал автомобильный сигнал от калитки. В потрепанном шевроле пятидесятого года сидела компания из Северной школы. И с ними была Кэти.

-Привет, подружка! Ехали вот мимо, и решили заглянуть. Ты уж прости, если были непонятки. У тебя как, все в порядке? Хочешь курнуть — здорово нервы успокаивает!

Виктория прежде не курила — папа говорил, что крутым парням это к лицу, но для истинной леди южного воспитания, вовсе не принято. Но на душе было слишком мерзко — и она взяла сигарету. И правда, стало легко и приятно.

-Хочешь с нами развеяться? Мы на вечеринку едем — тут, в Ингерсоле, буквально на соседней улице. Веселуха будет — закачаешься!

А правда, отчего бы и не? Если завтра приедет тетя Лиззи, сержант в юбке — и о веселье надолго придется забыть. Полицейские настоятельно рекомендовали из дома не выходить, иначе как к школьному автобусу — так ведь если здесь же, по соседству?

Поначалу было весело. Ехать и правда было, совсем рядом. В доме, размером даже больше папиного, собралась компания, полтора десятка тинейджеров обоего пола. Без взрослых — уехавших на пару дней. И на всю улицу гремел рок-н-ролл — Элвис Пресли, Билл Хейли, Фэтс Домино. Выпивка, закуска — подходи, наливай! В полутьме, как в ночном клубе — кто-то уже обнимался в углу. Было очень весело — первый час, или больше.

-Прошу внимания! — громко сказал Джесси, главарь всей компании (а моя фамилия Джеймс, как у того самого бандита, во круто!) — поприветствуем ту, кто решила сегодня войти в наш круг. Однако же, леди и джентльмены, ей надлежит пройти положенный обряд. Вон на том столе — место освободите!

Виктория сначала не поняла. Затем хотела закричать — но из стереодинамиков снова ударил оглушительный рок-н-ролл.

-Дурочка! — сказал ей на ухо Джесси (обхватив ее сзади, прижав руки к телу) — не сопротивляйся, сейчас ты станешь женщиной. В культурной обстановке — а то ведь можем по-плохому. В грязном подвале, поставим тебя на колени, и у каждого, отсоси.

-Чего ломаешься? — со смехом спросила Кэт — это совсем не больно, ну чуть-чуть — а даже приятно. У меня так было, и Джесси не ревнует — так ведь, милый?

И Викторию схватили, как куклу, и уложили даже не на кровать, а на стол, лицом вниз, задрали юбку на голову... Она кричала — сначала испуганно, затем... Это ведь и правда, был ее первый опыт — и не сказать даже, что неприятный. Ну а зрители сопровождали ее крики смехом и аплодисментами.

-Ну а теперь, бинго! — сказала Кэти, во внезапной тишине — это тебе, тварь, за то, что обломала нам бизнес с травкой — верно, парни? И за Стефани, за Аманду. Оглянись и посмотри — кто тебя валял.

Это был негр! В комнате было полутемно — но Виктория ясно видела характерные черты лица и блеск темной кожи. И это с ним у меня было... боженька, за что??!!!

-У Джесси родаки разводят породистых бойцовых собак — сказала Кэт — хотя это и у кошек, лошадей тоже есть: если к самке хоть раз впустить беспородного самца, то все последующее потомство в брак, поскольку обязательно вылезут какие-то непородные черты. Мы же, по биологии, тоже животные — а теперь представь, уедешь после ты в свой штат Миссисипи, и выйдешь замуж за кого-то — а там, чтобы наследники родились, это свято. И каждый раз тебе будет лотерея, что родится негритенок, во будет явление, это на Юге-то! Слышала, что там по закону, в ком хоть малая доля крови черного — сам считается черным, со всеми последствиями. Впрочем, к белой, переспавшей с черным — отношение еще хуже. И этого в тебе уже никакая медицина не исправит, госпожа белая леди. (прим.авт. — Современные биологи отрицают возможность телегонии у человека и вообще млекопитающих. Однако в начале двадцатого века эта теория обсуждалась и проверялась учёными, а вне академической среды обсуждается до сих пор. Автор в 80е годы XX века лично слышал популярные лекции, где утверждалось ее наличие. Тем более вероятны верующие в телегонию в пятидесятые годы в США.)

Виктория, заорав, хотела вцепиться этой мерзавке ногтями в лицо. Но ее схватили и держали, в несколько рук.

-Виски в нее влейте — сказал Джесси Джеймс — ротик раскрой, леди, если хочешь чтобы твои зубки остались целы. Ну вот, отлично! Роб, Стен, Бенни — в машину ее, и выгрузите у ее дома. А когда протрезвеет — если в полицию побежит, так все как договорились. Она сама тут напилась, ко всем приставала, на шею вешалась — ну а желание дамы, закон.

В это время в ванной Чарли Дэвис смывал ваксу с лица и рук. Он и правда был мулатом (не одной же Стефани учиться в приличной школе с белыми). Теперь, даже если сюда прямо сейчас явится полиция — в доме нет негров, тут приличный район и приличная компания — ну а что кому привиделось, мы не в ответе.

У Кэти поначалу была идея привлечь настоящих негров, дружков Стефани — но тут уже против был ее друг Джесси Джеймс. Тащить черных в белую субурбию, лишние языки. А главное, белая солидарность — чтобы ниггеры жарили белую девчонку, у нас на глазах, да парни этого совершенно не поймут!

Анна Лазарева. Москва, 3 апреля.

-Какую пользу получит Советский Союз от визита Ласточки?

Вот сколько уж работаю с товарищем Пономаренко — но до сих пор не научилась различать, когда он и правда не согласен, а когда выступает адвокатом дьявола, желая выслушать мои аргументы.

-Во-первых, Пантелеймон Кондратьевич, польза будет для Зеленой Ящерицы. Как раз хорошо стыкуемся по срокам.

Зеленая Ящерица, это кодовое название для кубинского дела. Начало которого намечается на 26 июля этого года. По тому же сценарию, что три года назад — но сейчас играть будут не восторженная школота, а гроссмейстеры. И товарищ Сталин, желающий увидеть победу социализма в первой стране Западного полушария — категорически не одобрит неудачи. Куба слишком далеко от нас, и близко от США? Так нэт таких крепостей, которых бы не взяли большэвики — и нет нерешаемых технически задач: найдите решение. Чем мы и занимаемся.

-Для успеха Ящерицы критически важно, чтобы американцы не вмешались в самом начале. Посеять в них — я прежде всего электорат имею в виду, таких вот Смитов — сомнение в правоте своего правительства. Перевести их страх и недовольство со злых русских на собственных ястребов во власти. Хватит с нас Вьетнамов — даже пара лишних дней отсрочки их прямого военного вмешательства в кубинские события, это хороший подарок нам.

-Второе, это лишний демпфер при угрозе Карибского кризиса тут — подхватил Пономаренко — я читал ваш доклад. Ну и влияние на их электорат, внутреннее недовольство. Но вы намекали что есть еще что-то, туда не вошедшее? Отчего, кстати — не вписали?

То есть, вариант адвокат дьявола? Уже легче!

-Оттого, что гипотеза об эластичности параллельных миров до сих пор считается нашими научниками не доказанной. Однако и отбрасывать ее тоже считается риском — что свершившиеся события здесь влияют на вероятности событий там, и наоборот.

Есть ли жизнь на Марсе — в отличие от того фильма, мы точно знаем, что межвременные перемещения есть, раз это подкреплено самим фактом попадания атомной подлодки из 2012 года в 1942. Но касаемо физических законов этого — точного знания нет, зато полно гипотез. И товарищи ученые (из особо доверенных, кто посвящен в тайну) цепляются за любую возможность получить экспериментальный материал. И параллели нашей Аманды Смит с Самантой Смит из иной истории не могли не броситься в глаза — фамилия одна, имя схожее, сама додумалась написать в СССР, подвергалась угрозам от своих же (хотя потомки не находят умысла в гибели той Саманты — но я в такие случайности не верю, зная о подлой сущности американского империализма). Ну а один из здешних кадров, гуманизмом не страдая, предложил — вот если после эту Аманду свои же там убьют, как ту Саманту, значит лишнее подтверждение эластичности.

-Анна Петровна, вот честно, вам эту девочку не жалко?

Я молча пожимаю плечами. Это ведь ее решение, осознанное и добровольное. У себя мы ей безопасность обеспечим — а что будет, когда она вернется, это вне нашего контроля.

-Приедет завтра эта Аманда Смит — говорит Пономаренко, словно размышляя вслух — как первая ласточка. А за ней — разрядка, перестройка, и границы открыть. Сейчас у нас ведь как там оттепель, при живом товарище Сталине — и даже больше: в соцстраны наши граждане свободно выезжают, и браки с иностранцами из соцлагеря вполне разрешены. Так после будут вопросы задавать — а отчего в Рим можно, а в Париж нельзя? А то и сразу в Нью-Йорк. Ладно — решать проблемы будем по мере их поступления! Пусть едет — примем, не хуже чем ту Саманту. Может, еще и передумает, напугается.

Чикаго трибюн. Карикатура.

Полицейские смотрят на тело повешенного негра. Вдаль уходит толпа в куклуксклановских капюшонах.

-Какое жестокое самоубийство!

У нас уже отменили Вторую Поправку?. Напечатано в газете Регистр, Де-Мойн.

В воскресенье, 8 апреля сего года, в округе Одесса, штат Техас, некий Джереми Мур вышел с дробовиком, поохотиться на птиц — по другой версии, пострелять по бутылкам. И был, без всякого предупреждения и без повода со своей стороны, насмерть застрелен мистером Роджером Кларком.

Упомянутый Джереми Мур был чернокожим. Роджер Кларк — белым. Заявившим на суде, что находился в нашем Де-Мойне во время недавних событий — и с тех пор испытывает панический ужас за свою жизнь при виде вооруженного негра. Присяжные (все белые) нашли это убедительным, и единогласно вынесли вердикт — невиновен. И судья подвел итог, публично заявив:

-Могу лишь пожелать ниггерам, впредь вести себя хорошо в присутствии мистера Кларка — во избежание эксцессов.

И это самый вопиющий — но лишь один из подобных случаев, в разных штатах, за минувшую неделю! Вторая поправка гарантирует любому американскому гражданину, свободное право на владение оружием. Однако же на практике, оружие в руках чернокожего сегодня становится для него смертным приговором. Также, во многих штатах высказываются мнение, что это владение оружием следовало бы ограничить. Успокаивая публику, что это коснется исключительно черных — утрированно, белый мистер Кларк может прийти в офис шерифа со словами, подпиши бумажку вот тут — я сегодня покупаю пулемет, ну а черный Джереми Мур должен будет пройти долгую бюрократическую процедуру на предмет, не совершал ли он прежде чего-то противозаконного. И очень печально, что оправданием для всего вышеназванного служат события, произошедшие в нашем штате Айова — самом либеральном, касаемо обеспечения прав чернокожих!

Закон — или для всех, или ни для кого! Отменив Вторую поправку для какой-то категории граждан — пусть руководствуясь самыми благими пожеланиями — не создадим ли мы прецедент, завтра сделать так же с другой категорией, после еще с кем-то — а в итоге, прийти к тому, что сейчас есть например, в Британии: где еще сто лет назад владение оружием никак не регламентировалось, но после нескольких запретов сегодня все свелось к тому, что даже иметь дома револьвер, необходима лицензия — а чтобы его носить с собой, лицензия еще одна?

Вторая поправка существует — пока не отменена. Если кто-то считает, что ее надо упразднить — то следуйте процедуре, установленной Законом. А пока этого не случилось — уважайте Закон!

Аманда Смит.

-Спарки, так ты и правда, едешь в Россию?

-Я же слово дала — печально ответила Аманда — перед прессой. И такой публикой.

-Как тот великий охотник, имя забыла — с усмешкой сказала Кэти — который в Африку, на львов. Надо ехать — и никуда уже не деться.

-Это Тартарен что ли? — спросил Том — ну так можно ведь повод найти, чтоб отказаться. Но тогда Тартарен не был бы больше тем великим, кем считал его весь город, как его, Тараскон. Так у того французика — его репутация была как капитал, который больно утратить. Ну а тебе, Спарки, чего бояться?

-Ну как же: на тебя в Северной уже ставки делают — хихикнула Кэт — вернется принцесса живой из замка людоеда, или нет. Джесси кстати, десять долларов поставил — что вернешься. Если твои предки там побывали — и ничего. Но все сходятся на том, что ты, Спарки, либо безумно храбрая, либо просто безумная — чтобы, после того, как тебя чуть не зарезали при нашей свободе и демократии, лезть в пасть коммунистической тирании.

Аманда вспомнила, что было дома, после ее речи в Капитолии. Папа, мама, вы правда, не русские шпионы? И ты, Дэви, хорош братец — знал и молчал! А после был долгий разговор — продолжившийся назавтра, в воскресенье, на ферме у деда — из которого Аманда узнала про Россию больше, чем за всю прежнюю жизнь. Что русские, это вовсе не варвары с атомной бомбой, а вполне цивилизованный народ — даже, по словам деда, в чем-то похожие на наших пионеров.

-Была Депрессия, и здесь мы едва сводили концы с концами — рассказывал дед — и тут один наш дальний родственник, работавший в Дженерал Электрик, которая тогда продавала в Россию машины и станки, предложил мне к нему, подручным. Я не был образованным, но хорошо умел управляться с техникой — и учил этому русских фермеров. И знаешь, внучка — это политики ссорятся и воюют, ну а простые люди, кому делить нечего, всегда найдут общий язык, имея желание.

Но ведь не простые люди, а русский Вождь Сталин, сидящий в Кремле, решает — сбросить Бомбу на Америку, на Де-Мойн, на дом семьи Смитов? Вождь издает законы, обязательные для всех — в России ведь диктатура, а не демократия. Если Сталин прикажет начать войну, никто из его подданных не посмеет ослушаться — из страха быть брошенным в гулаг. Возможно, что СССР не похож на орду Чингис-Хана (как утверждает Кольерс) — но ведь не может быть, чтобы все, что про советские порядки слышала и читала Аманда до сих пор, было ложью? Да и мистер Колман, учитель и бесспорно, умный и много знающий — дал Аманде свое наставление, после занятий, наедине:

-Вы еще слишком юны и наивны, мисс Смит, если вас успокаивает показная любезность русских. Позвольте, я расскажу вам то, что было всего двадцать лет назад. По Германии едет поезд, вагоны первого класса — везет прилично одетых людей, среди которых и женщины, и дети. Евреи, причем не граждане Германии — а из соседних стран, и из нашей в том числе, случайно оказавшиеся там, и спешащие вернуться. Войны еще нет — что им может угрожать? В купе мирная, семейная атмосфера, в вагоне-ресторане пьют шампанское. Поезд приходит на какую-то станцию — где на перроне играет оркестр, как обычно принято на германских железных дорогах. Всем пассажирам предложено выйти, с вещами — не беспокойтесь, небольшая формальность. Чемоданы оставьте вот здесь, проходите на санобработку, мужчины направо, женщины налево. И закрываются ворота с вывеской Собибор, так называлось то место. Одним из пассажиров этого поезда был дальний родственник моей жены — ему повезло пройти ад и выжить. Вы надеетесь в чем-то убедить Сталина — но вспомните дневник той еврейской девочки, Анны Франк, и представьте, как бы она стала увещевать Гитлера, прекратить убивать ее соотечественников? Поймите, что для коммунистов я или вы, мисс Смит — примерно то, что для нас ниг.. простите.. ну как евреи для нацистов. О нет, я вас не пугаю — но помните, что у вас не будет дипломатического статуса, дающего неприкосновенность. И что в СССР нет правосудия — а есть лишь судилища, тройки, для которых высшим доказательством виновности служит признание, полученное под пыткой. Я никоим образом не хочу сказать, что вас бросят в гулаг — все же наши страны пока не воюют, и я надеюсь, мисс Смит, что у вас хватит благоразумия не сделать ничего, что русский диктатор сочтет за оскорбление — но я просто не вижу ни малейшей пользы в вашем путешествии, вы никому ничего не докажете и никого не переубедите.

-..а правда, Спарки, тебе не страшно? — спрашивал Боб — ты ведь из Айовы не выезжала?

-У нас на заднем дворе кролики в клетках — ответила Аманда — в тепле, едят досыта, пумам и койотам не достанутся — счастье? А как папа решит — то за уши, и в духовку, на жаркое! Вот жить как будто за пределами нашего города нет ничего — и думать лишь, чтоб завтра купить дом, кадиллак, телевизор — американская мечта, что в ней еще есть? — и знать, что завтра тебя, как кролика, поджарят. Это ж с ума сойти можно — или как ты, Кэт, во все тяжкие, а я так не могу! Я должна Сталину хотя бы в глаза взглянуть и все высказать — может, он все же не чудовище, а человек? Как вернусь — может, когда вырасту, и правда, уеду в безопасное место, вроде того, как ты рассказывал, Йеллоустоун в штате Айдахо, глушь которую никто не будет бомбить. Но лишь после — чтоб не терзаться, что был хоть крохотный шанс, а я его упустила!

-Мне эта Россия уже снилась вчера, как кошмар — сказала Кэти, закуривая — вот представь, бескрайняя ледяная пустыня, посреди огромная яма, в центре какое-то исполинское сооружение, пышущее жаром — а вокруг казармы, мастерские, шахты, склады. Улицы как траншеи в снегу, по ним бегают люди в ватниках, а на вышках с пулеметами охранники следят, чтоб никто не ленился и не болтался без дела.

-Яму отапливать нерационально — заметил Том — печи должны быть в домах.

-Я ж сказала, что это сон! — бросила Кэти — ну что-то похожее на последний Кольерс. Или на тот фильм что в прошлом году еще смотрели. Как там то место называлось, откуда герой бежит — Norilsk?

-Ну да, бежал в мороз, без снаряжения, теплой одежды, еды, и даже без лыж, и сотни миль до китайской границы — усмехнулся Том — ребята, ну как вы это себе представляете, вы же Джека Лондона читали? Спарки, ну а тебе о том думать незачем — тебя ведь в Москве будут принимать, а не в Сибири? А что такие места у русских есть — так ведь если подумать, то тюрьма есть непременный атрибут цивилизованного государства — в отличие от дикарей, у которых преступников просто убивали, а то и съедали.

-Как со Стефани — сказал Боб — кстати, кто знает, что с ней?

-У них семейная драма — ответила Кэти — она ведь папу очень любит. А родаки у нее сейчас в глубоком раздрае: ее маман ведь кем была, официанточка со смазливым личиком, для такой замуж за владельца Джунглей, даже черного, это такой прыжок наверх — а теперь выходит облом, снова на самое дно, да еще с репутацией подстилки. Копы ведь в мистера Брауна по-крупному вцепились — вешают на него все свои трупы тогда у Джунглей, поскольку главного виновника, Вуда, так пока и не поймали. Ой, боюсь, наша Стеф плохо кончит — знаешь, что она мне сказала, про Викторию Райс? Что мы, оказывается, слишком мягко с ней обошлись — а она бы ее убила, причем так, чтоб помучилась. И возле нее какая-то банда, самого подозрительного вида — черные, причем те, у кого родаки или братья или в тюрьме, или вообще убитые. Черные пантеры — кого-то перебили, так новые подрастут.

Аманда чуть поморщилась. На ее взглял, то что сделали Кэти и ее приятели из Северной, это уже слишком! Виктория после так и не появилась в школе — рассказывали, что она наглоталась таблеток, но поскольку сделала это уже под утро, то пришедшая служанка застала ее еще живой и вызвала помощь. Однако, с другой стороны, чем виновата Чаффи, ее милая собака — которую убили по вине семейки Райсов? И сама Аманда лишь чудом избежала смерти! Нет, она бы так не поступила... но осуждать Кэти, искренне желающую вступиться за нее саму, тоже никак не хочется!

-Мой отец того же мнения — сказал Майк Брайсон — его статью в Регистре читали? Правда ведь — если мы свободная страна, то свобода должна быть для всех. Даже для черных — если это не против закона. Или же, начнем здесь ограничивать, там прижимать — и вот, будет уже диктатура.

-Как у русских — хихикнула Кэт — у них вроде тоже начиналось как у нас, против знати, и все равны, ну а кончилось, врагами народа. Вот любопытно, сейчас у них — как в Кольерс, или все же какая-то свобода есть? Спарки, расскажешь, когда вернешься!

-Даже напишу — ответила Аманда — знаете, мне нью-йоркское издательство уже контракт предложило. На мой рассказ о путешествии в Россию — вроде того, как какой-то дон Гевара уже два свои дневника издал, про мотовояж и про Гватемалу.

-Ух ты! — с восторгом произнесла Кэти — звездой становишься, Спарки, и заработаешь еще. Так когда все же едешь?

-Еще не знаю — ответила Аманда — решили уже, но вот детали... У нас ведь прямых авиарейсов в СССР нет — наверное, будет как у деда: до Нью-Йорка, а там на пароход. Но слышала, что русские обещают все оплатить. Наверное, до выпускного в мае я еще не уеду.

На той стороне реки возвышался Капитолий. Наступила весна, деревья в скверах уже зеленели. Погода была солнечной и теплой — можно было всей компанией болтаться по улицам, по набережной. Чем идти в тот пустующий дом возле черного квартала — ведь теперь с ними не было Стефани.

-Значит, не замерзнешь — сказала Кэт — а то ведь, пишут, в России снег лежит по полгода.

Из предвыборного выступления Б.Голдуотера, кандидата в Президенты США на выборах 1956.

Я хочу спросить наш великий народ — хочет ли он послушно лечь под коммунистическое ярмо? Отказаться от священного права собственности, принять их безбожную веру?

Русские снова запустили очередной свой спутник, в то время как мы топчемся на месте! И пусть никого не обманывают слова о мирной научной миссии — очевидно, что эти советские аппараты способны доставить супербомбу в сотню мегатонн в любую точку планеты. Я утверждаю, что подобное оружие никак не может быть в руках коммунистического режима, а тем более, в его монопольном владении. Владеть им по праву, божьему и человеческому, может лишь одна страна в мире — наша страна, как подлинные защитник идеалов свободы и демократии. В наших руках это оружие будет защищать мир и порядок — как дубинка в руках полисмена. В руках же коммунистов — оно подобно стилету и кастету гангстера, жаждущего грабить и убивать. И я призываю наш народ, сделать все, чтобы эта несправедливость была устранена.

Коммунизм должен быть разрушен. Я обещаю, что эти слова пройдут красной нитью через все мое президентство — если мне будет оказано это высокое доверие!

Эпилог. Еще один посол мира.

В Овальном кабинете Белого Дома, вице-президент Никсон (что поделать, если наш Айк, пока еще Президент, еще не вышел из госпиталя — и приходится исполнять его обязанности) раскрыл папку с грифом Белый дракон.

Плохо, когда противник сильнее. И приходится идти к цели, окольными путями. При этом не спугнуть врага, не спровоцировав войну, к которой мы не готовы. Идти по грани — но для того надо знать, насколько тонка эта грань.

Насколько остр и тяжел русский ракетный меч? Эксперты утверждают, что если ракеты малой дальности (даже такой, что с берегов Рейна достанут до Лондона) можно запустить в полевых условиях, то для вывода на орбиту нужны капитальные сооружения. Где-то в русском Казахстане — но сколько там стартовых площадок (то есть, сколько Бомб может быть в одном залпе)? А также монтажные цеха, подъездные пути, прочая инфраструктура — вид всего этого может дать ответ на многие вопросы. Сколько и как часто Советы могут достать своим оружием до нашей территории?

И пока у нас нет своих Спутников (парни из НАКА обещают запуск не ранее чем в июне), приходится надеяться на авиацию. Советская космическая программа имеет сугубо мирный научный характер? Что ж, в такую игру могут играть и двое — ООН завтра утвердит столь же мирную программу высотных атмосферных исследований. Для которой фирма Локхид уже подготовила самолет, способный летать на высоте, недоступной для истребителей (и есть некоторые основания надеяться, и для зенитных ракет).

И район этих исследований будет — коммунистическая Индия, ввод американских войск туда, в помощь несчастным хайдарабадцам и пенджабцам, для защиты от коммунистической агрессии, уже дело решенное! С британцами уже достигнуто соглашение, об использовании их базы в Пешаваре. Самолеты с гражданскими опознавательными знаками, не несущие никакого оружия (лишь фотоаппаратура) — и пилоты, гражданские лица, а не военнослужащие США.

И когда настанет день Х, один из самолетов потеряет ориентировку, отправившись на север. Если ему удастся вернуться со снимками — отлично! Ну а если русские его собьют — можно пригвоздить их к позорному столбу с трибуны ООН, за неспровоцированную агрессию против мирной научной миссии.

Кандидатов на этот полет несколько — но есть наиболее вероятный. И если он снова попадет в гости к русским — то никто в мире не посмеет сказать, что чернокожие в США не могут подняться выше стюарда или уборщика!

Будет тогда еще один посол мира — в довесок к этой девчонке.