Добавив для убедительности идей — которые он, Капеллан, слышал от одного своего знакомого, университетского профессора с Юга. Что негры, по особенности своего мышления, весьма склонны к восприятию коммунистических идей — а потому, даже тот чернокожий, кто не состоял в коммунистической партии и даже никогда не встречался с коммунистами и не читал их литературы, все равно является личинкой коммуниста, и потому опасен. И этому тоже поверят — поскольку в совсем недавний мятеж авеколистов в Африке у чернокожих были те же лозунги, что у этих "черных пантер" — "грабь награбленное" и "убивай всех белых"!
И когда все Соединенные Штаты узнают (а они узнают — пока общее внимание еще приковано к Де-Мойну, и такую публикацию непременно перепечатают все американские газеты!) про тайную организацию негрокоммунистов, которая похищает и убивает белых детей из богатых семей — что тогда начнется? Особенно на Юге, — в том же Миссисипи или Алабаме, и вообще по всем штатам Чёрного Пояса? Наверное, для федерального правительства будет большой проблемой навести порядок — одной дивизией точно не обойтись, а впрочем, так даже лучше, мы наконец-то сокрушим чёрную скверну, разъедающую наше великое общество! — но о том пусть болит голова у светской власти в Вашингтоне. Зато наша Истинная Церковь будет вся в белом — и никакое расследование (даже если федералы на том настоят, и проведут со всем тщанием) уже ничего не изменит. Поскольку — и это Капеллан за свою жизнь усвоил твёрдо! — реальность, это не то, что произошло, а то, во что публика поверила. Когда "черные пантеры", детоубийцы и адепты чёрных культов, станут истиной в сознании миллионов американцев — назад уже будет не повернуть!
И наша Истинная Церковь, и ее Орден Христа — станут, в глазах публики, подлинными защитниками, божьими воинами, героями и патриотами Америки. А на любого, кто посмеет заикнуться о роспуске нашей Церкви и суде над кем-то из ее слуг — будут смотреть как на врага общества и сторонника коммунистов!
Ну и вишенкой на торте — чтобы нашу картину происшедшего подтвердило то самое дитя, кого публика признает самым надежным свидетелем и кому эта публика сочуствует — та самая мисс Смит. Именно она и расскажет всем, как было на самом деле, что это ниггеры хотели ее принести в жертву, а Райс и братья спасти. Ну а после — боясь расправы черных пантер со всей семьей, она лгала репортерам (и даже федеральным агентам!), ну а теперь, уверившись в своей безопасности, под присягой готова открыть истину.
Как убедить мисс Смит сказать то, что нужно нам? Как уже было упомянуто, в этом городе у нас более чем достаточно тех, кто имеет влияние и власть. Хватит, чтобы убедить какую-то сопливвую девчонку выполнить нашу просьбу — если она не захочет, например, чтобы ее семьей всерьез заинтересовался КРАД — ну а она сама стала пациенткой одной недавно открывшейся клиники?
Хотя после, для надежности, а вдруг она передумает — будет вполне естественно для особы ее возраста, которой пришлось пройти через такие ужасы, лечь в медицинское учреждение, полечить нервы. Не бойся, девочка, это совсем не больно — маленький чик-чик в твоей головке, после которого ты возможно, проживешь еще долгую и счастливую жизнь. Но, мисс Смит — надо, во имя блага общества и страны!
Жизнь прекрасна — для тех, кто сможет найти выход, джентльмены. И паскудна — для всех прочих.
Де-Мойн, 31 марта.
Перед западным фасадом Капитолия штата Айова, в Де-Мойне, стоял памятник "Пионеры". Бронзовые фигуры отца и сына в походной одежде, с ружьями, смотрящие на закат, будто готовые продолжить путь в поисках нового дома. Рядом с ними третья — индеец-проводник из дружественного племени.
— Мой отец, а твой дед, Эми, ещё застал живыми кого-то из них. Тех, кто пришёл на эти земли, тогда бывшие частью Луизианы, только-только выкупленной Правительством Соединенных Штатов у французской метрополии. В то время это был фронтир с девственными прериями и лесами, где наши пионеры били зверя, сражались с враждебными кланами краснокожих и торговали с дружественными. Среди этих первопроходцев находились и такие смельчаки, кто даже начинал постоянно проживать в индейских поселениях. Одной из моих пра-пра-пра-бабок как раз и была полукровка из такого места. Так что в тебе, дочка, течет не только кровь отцов-пилигримов с "Мэйфлауэра" и ирландских переселенцев — от мамы — но и кровь исконных жителей этого континента — малая доля, конечно, но есть.
Позже здесь, к западу от Миссисипи начали ставить первые фермы и городки, вроде нашего Морнинг Сан, и заложили форт Де-Мойн, из которого потом выросла столица нашего штата — не только для защиты от набегов воинственных индейцев, но и против тех ушлых бледнолицых, кто якшался с ними на почве незаконной торговли спиртным и огнестрелом. Эту землю, дочь, осваивали свободные, гордые люди, чьи предки (или они сами) покинули Старый Свет, желая своим трудом и умом начать новую жизнь, на новом месте, — вдали от бесконечных религиозных войн и гнёта монархов и аристократов. Здесь было столько свободного места, что любой мог выбрать и застолбить себе подходящий участок и стать на нём полноправным хозяином. Но удавалось это лишь сильным духом и телом, кто был готов возделывать свою землю в поте лица своего, кто не боялся трудностей и лишений, и риска пасть жертвой неурожая и голода или болезней, кто умел защищать себя и свои семьи от набегов краснокожих и налетов бандитских шаек. Кому повезло выжить, те укрепились на этой земле, без разницы, из какой нации вышли они сами или их предки, в какую церковь они ходили и как именно молились Христу — здесь стали американцами, свободными людьми уже полноценного штата Айова: "Мы ценим наши свободы и будем отстаивать наши права" — таков наш девиз.
Вот почему этот памятник воздвигнут по праву именно им — простым, сильным, смелым и честным людям — а не монарху или ещё какому аристократу, не полководцу, проповеднику или чиновнику, как это принято в Старом Свете.
Запомни, Эми — все, что с нами случается, это лишь очередной "челлендж" в цепи испытаний, уготованных нам Господом. Потому надо не унывать, а принимать и проходить их достойно, жить дальше и делать, что должно.
Аманда внимательно слушала папины слова. Мама и Дэвид тоже — хотя наверное, они их раньше уже слышали? Все они пришли сюда пешком — пикап, совершенно не смотревшийся по соседству с шикарными бьюиками и кадиллаками , пришлось оставить на стоянке поодаль. Но день был на удивление теплый и солнечный — погода скорее для конца апреля, чем для марта. Наверное, так и должно быть — тучи рассеялись, и снова наступает покой?
Вот только покоя не было. Каждый раз в школе при подъеме флага, когда звучали слова о Боге, Аманда думала — о каком, ведь и Райс с бандой хотели ее убить именем Иисуса ? И если и Сталин, и Папа Римский вовсе не гуманисты — а теперь еще и окажется, что мы для них обоих, проклятые еретики, и неважно, что сейчас времена уже другие, важен лишь предлог — то на Новый Свет пока не падают супербомбы с орбиты лишь потому, что возможности коммунистов уступают их желаниям — пока уступают, но ведь и правда, как только какое-то оружие было изобретено, то обязательно после применялось! И если на весь мир прозвучит, что Де-Мойн это средоточие ереси — то что выберут русские, самой первой целью?
Ужас! Тогда лучше, чтобы отец Бишоп был прав — утверждая, что коммунисты подобны муравьям или термитам — слепо подчиняясь своему Вождю, как те насекомые своей матке. И жаждут захватить весь мир — как саранча, заполнив все свободное пространство и пожрав все, до чего дотянутся. Тогда для них наш город, это не более чем одна из многих целей, без всякого приоритета. Так ведь отец Бишоп был христоносцем — значит, его словам веры нет! И что тогда должна сказать она, Аманда Смит — чтобы убедить всех, кто услышит, что Де-Мойн вовсе не средоточие порока и не заслуживает участи Содома и Гоморры?
Ну а Роберт Смит думал совсем о другом. За время своей работы он успел достаточно поездить по самым разным штатам родной Америки (не только Айовы и Среднему Западу) и вёл дела с самыми разными людьми — начиная от типичных реднеков и заканчивая такими оригиналами как амиши, мормоны и им подобными интересными личностями. Что неизбежно формирует определённый кругозор, жизненный опыт и широту мышления — ведь все вышеперечисленные, это, по сути, один народ — американцы — пусть и со своими (иногда — очень большими) тараканами в головах — и со всеми ими ему нужно было общаться и договариваться, находить общий язык и индивидуальный подход. Например, как продать амишам трактора и комбайны — да очень просто! Добрые люди, вы говорите, что бензин и дизель — это против ваших заповедей? Ок, но вы же пользуетесь лампами и примусами на керосине — это же у вас дозволено? Так вот вам и трактор с керосиновым двигателем — берете?
Так чего же, Бога ради, шишки из Вашингтона и "жирные коты" с Уолл-стрит ждут от Старого Света и конкретно от России, где самых разных народов, со своими закидонами на почве веры, культуры и прочих образов жизни, — просто тьма тьмущая? И все попытки принести туда "свободу и демократию" приводят лишь к тому, что "приносящих" приходится хоронить, — и то, если удалось вернуть домой их тела. Те, кому "повезёт" ещё больше, попадут в руки таких как его Джулия, — но если с ранами телесными более-менее ясно, что делать, — то что делать с их искалеченными душами — пример мистера Фостера не даст соврать. Роберт Смит вспомнил, как в пятидесятом его отец (дедушка Аманды) читая в газете выдвинутый Дугом Макартуром ультиматум к Советам, ещё до того, как случился "Ад в Шанхае", в сердцах бросил:
— Что за идиот! Если ты поссорился с соседом и хочешь загладить конфликт — так иди к нему с бутылкой виски в одной руке и с запеченной индейкой в другой. А если ты возьмешь с собой винчестер и кольт — так не удивляйся, когда тебя ещё на подходе встретят картечью из дробовика!
И ведь как в воду глядел! Что, впрочем, неудивительно, с его-то... жизненным опытом. Господи, как же сейчас Америке не хватает такого человека, каким был великий Фрэнки Рузвельт, с его командой, — того же нашего земляка Генри Уоллеса взять! Рузвельт смог не только вытащить всех нас из Депрессии и победить в мировой войне, — но ещё и после вместе с Черчиллем и Сталиным по-божески поделил мир на рынки сбыта и сферы влияния, без скатывания в тот безобразный мордобой атомными дубинками и "охоту на красных ведьм", что творится у нас вот уже как пять лет.
Но ты попробуй всё это Аманде объяснить! Вот сейчас, он, Роберт Смит, как отец, мог бы легко успокоить свою дочь и развеять её страхи. Нужно всего лишь честно и открыто (лучше всего — за семейным ужином) рассказать ей, что русские коммунисты — это далеко не такие "безбожные исчадия ада", какими их сейчас у нас изображает месье Фаньер и тот же Голливуд (случалось видеть их поделки), и что все эти страшилки про "колхозы и гулаги" следует сходу делить на десять, а ещё лучше — сразу на сто.
Всего лишь — честно рассказать.
Честность. Это как раз одна из тех четырёх добродетелей, которые Друзья ставят на высокое место в жизни. Некоторые ставят настолько высоко, что вообще отказываются давать какие-либо клятвы или приносить присяги, — в любом виде, даже в Армии, даже в суде (на Библии!) или на госслужбе, — искренне полагая, что честному человеку никакие клятвы и присяги просто не нужны, ну а человека нечестного они тем более не уберегут от греха клятвопреступления, измены и предательства (тот же Иуда, к примеру, никаких клятв не давал!). Роберт Смит такой, как сказали бы в одной далёкой стране peregib — не разделял, но считал, что умолчание и утаивание правды, — и особенно от близких людей, — может сильно выйти боком, и в итоге оказаться даже хуже не только полуправды, но и откровенной лжи.
Честно рассказать. Но его дочь уже не в том возрасте, чтобы безоговорочно верить словам взрослых, — даже своих родителей, — она обязательно потребует доказательств. И придётся ей их дать, чтобы, как говорят нынешние тинэйджеры, "не прокатить за балабола" (ох уж этот их язык!). И вот тогда... это Дэвид знает и молчит, но он уже взрослый, а вот Эми... она обязательно проболтается, уж своим лучшим друзьям и подружкам точно, "чтобы они тоже не боялись", и тогда... нет, лучше не рисковать, сейчас не то время, чтобы... Господи, до чего же мы докатились — боимся быть честными с родными детьми, из страха перед нашим собственным Правительством! Как мы дошли до этого в нашей свободной стране?!
-Ну вот, мы и пришли, Эми! Гордись — ты первой из Смитов будешь выступать здесь.
Аманда и раньше бывала в Капитолии — самом красивом и величественном здании Де-Мойна, похожим на собор — но исключительно как посетительница. Теперь же ей предстояло выступить с трибуны перед этими важными людьми — самыми достойными персонами в штате Айова — а также, корреспондентами газет и радио, приехавшими со всех Соединенных Штатов (наверное, и из самого Вашингтона есть?). Завтра ее фотографии и текст ее речи появятся... ой, что будет, если она скажет что-то не то? А как мама постаралась, над ее платьем и прической — дочка, ты сейчас как настоящая маленькая леди . Только не бояться и не дрожать — а представить, что отвечаешь у доски на самом важном экзамене!
-Спарки, привет! Ты выглядишь просто классно!
Майк Брайсон — конечно же, его папа прихватил с собой. И тоже в костюме с галстуком, по-взрослому. Привет, я тоже рада тебя видеть — и будь другом, после расскажешь, как все смотрелось со стороны?
-Слушай, Спарки, мне тут отец рассказал... Что один парень из Бостон глоб раскопал, будто Фред Смит, твой дед, и Роберт Смит, твой папа, бывали в СССР — первый там даже жил год или два, а второй был во время войны. Это правда, или утка?
Что?! Но разве бы папа не рассказал о таком? И дедушка, тоже. Так что, уверена, это просто любители сенсаций придумали. Или это были какие-то другие Смиты.
-Я тоже так думаю, Спарки. Но все же... С Комиссией лучше не связываться — даже если ты ни при чем, они всю душу вынут, пока докажешь.
Всю семью Смитов усадили в зале на лучшие места. На трибуну поднялся сам губернатор штата, и произнес речь — мы великая нация, потомки пионеров, хранители духа свободы, с честью вышли из трудного испытания, проклятые коммунисты, но мы ведь не допустим, с нами Господь! За ним выступил мэр, затем еще какие-то важные персоны — говоря о том же самом. А затем один из этих важных — Аманда видела, как перед самым началом он здоровался за руку с губернатором, значит его доверенный помощник? — подошел и обратился к Аманде:
-Мисс Смит, скоро будет ваше выступление. Пройдемте пожалуйста со мной, для окончательного инструктажа. Мистер Смит, миссис Смит, вы не возражаете?
Они прошли в комнату, куда-то за трибуной. Очень Важный Тип предложил Аманде сесть за стол, и достал из портфеля листки с отпечатанным на машинке текстом.
-Вот это вы должны будете сказать публике, мисс Смит. Можно не слово в слово — если это не исказит общего смысла.
