И когда ты можешь утешать себя мыслью, что однажды ты сможешь вернуть себе все, что ты потерял — переживать боль утраты легче...
Джонатан медленно поднял взгляд на стоящее на его столе зеркало и отвел взгляд.
Почему ты боишься смотреть на меня, Джонатан? Разве не этого ты хотел?
Джонатан перевел взгляд на книги, которыми были уставлены шкафы, полностью покрывающие стены его мастерской — кроме небольшой выемки, занятой камином.
Ты король, Осмонд Третий! Владыка мирских судеб и возлюбленный толпой герой!
Джонатан перевел взгляд чуть дальше, на большое окно, выходившее в его сад, за забором которого располагались улицы Гленн...
Что-то не так, Джонатан? У тебя есть какие-то вопросы?
Это не то, чего я хотел...
Но это то, к чему ты стремился, Джонатан Гудман.
Джонатан всегда хотел быть хорошим человеком. Правильным магом.
Не из тех Герметистов, что пожирают человеческие жизни и судьбы, ресурсы и достижения — ради своих эфемерных целей. Ради Возвышения, ради Могущества, ради Достижения.
Не из тех магов, что были готовы бросать людей в печь, превращая их в топливо прогресса или победы. Что уж, Джонатан даже не хотел победы...
Возможно, то когда-то говорил лишь его юношеский максимализм, его бунт против авторитетов — но Джонатан никогда не хотел участвовать в Войне Возвышения.
Война Возвышения, ха... Великий конфликт традиций и технократии за контроль над спящими. Тысячелетняя война по всей земле и Умбре, а может быть — и где-то еще. Скрытая от людей — а, скорее, прикрытая ширмой.
Протесты против церкви и популяризация неоязычества, создание лабораторий астрофизики против выпуска новых и новых книг фэнтези — все это было битвами в войне за человечество.
И если ты сражаешься, в прямом смысле, за судьбу человечества и всего мироздания — никакая цена не чрезмерна. Развязывание войн, геноцид, самая грязная игра политиков — все ради эфемерной победы в эфемерной войне.
Джонатан не хотел быть таким. Нет, когда-то он мог верить в то, что его участие в этой войне будет похоже на игру — шахматная партия великих умов, где один в конце признает поражение...
И вот он здесь. Ха, король Гленн...
О многом ли он может еще мечтать? Народная любовь, все ресурсы мира для его исследований и могущественные союзники на его стороне...
И жизнь совершенно не столь радужна, как ему казалось когда-то.
Что лучше — когда Айса умрет — а Айса умрет, ибо не в его силах было этому помешать — вырезать всех предыдущих командиров, окропив свои руки кровью десятков людей, уничтожить их семьи, стать диктатором, взять под контроль всю политику государства, вырезав не только всех политических противников, но и всех достойных и опытных администраторов — к которым сам Джонатан не относился? Или же позволить клике офицеров, потерявших единственного способного контролировать их командира разодрать государство на мелкие клочки, надеясь, что олигархический совет не попытается превратить его в их марионеточного короля и не разрушит государство окончательно?
Что было лучше — воровать в промышленных масштабах самый стратегически важный ресурс Ремнанта у богатейшего человека мира, радикализуя пацифистское объединение фавнов и уничтожая их репутацию? Или же смотреть на то, как люди — его люди — теряют работу, умирают от холода и голодают?
Что лучше — поднять клинок в борьбе с величайшим злом, с чудовищем, помешанном на уничтожении этого мира через руки сотен тысяч ее монструозных миньонов, ведя тайную борьбу ради спасения Ремнанта? Или же не привлекать внимания к себе, позволив миллионам людей жить спокойную жизнь, включая его двух приемных дочерей — и наблюдать за тем, как другие ведут свою войну?
Что он больше — герой или спаситель? Хороший человек или правильный? Как ему поступать — в интересах людей или в интересах общего блага?
Нельзя прятаться вечно, Джонатан. Бездействие тоже есть выбор — нужно лишь понимать его последствия.
Джонатан не знал. Никогда и ничего не знал.
Раз за разом, стоило ему подняться только выше — он лишь больше и больше понимал, что единственное, что он видел с новой покоренной вершины — это вершина, что он еще не покорил.
Может быть именно поэтому Старик погиб... Пожертвовал собой, чтобы спасти тебя.
Какие вещи может знать тот, кто жил тысячу лет? О каких вещах он знал, что он их не знает? О каких вещах он знал, что никогда не сможет их постичь?
Может быть он просто увидел свой предел. И видел, что твой предел еще не был достигнут. Он был умен именно потому, что понимал, что дальше ему не пройти.
Если бы только Джонатан мог избавиться от этого знания. От этих размышлений и сомнений. Если бы...
Но что же теперь, король Гленн?
Каждое действие во благо, что он совершал, было лишь каплей в море тех действий, что он не сделал.
Каждая жизнь, что он спас сегодня — это десять жизней, что он не спас вчера.
Даже сейчас размышляя в своей мастерской Джонатан понимал, что он мог потратить это время куда лучше. Спасти еще одного человека. Создать еще один шедевр. Изобрести еще одно лекарство.
Не безумие ли покрывает твой разум?
Джонатан боялся стать безумным когда-то. Мародер, чей разум был уничтожен его же магией. Безумный мир, безумный король безумного мира. Маг, что более не видит разницы между своими фантазиями и реальностью — тот, кто стирает границу между двумя.
Или же безумие иного плана. Апокалиптичное безумие нефанди, чудовищ, извративших саму суть реальности и магии. Единственное создание Теллуриана, что никогда не должно было существовать.
Джонатан никогда не думал, что он будет доведен до безумия иного плана. Безумия несовершенства.
Ведь это так просто, Джонатан. Быть героем своей собственной истории. Быть королем на коне, сражающим злых драконов ради сердца прекрасной дамы. Быть добрым, быть правильным очень просто, Джонатан. До тех пор, пока ты не начнешь понимать последствия своих действий.
Джонатан знал, что он не мог останавливаться. Бездействие было его проблемой — но что ему нужно было выбирать?
И Джонатан выбирал, насколько мог. Его люди, его проекты, его семья и его друзья — превыше правильного добра. Превыше высшей цели и спасения мира.
Этому ли учил тебя старик?
Джонатан не знал. Не был уверен. Не помнил.
Он выбирал, раз за разом — и каждый раз, как ему казалось, он уходил дальше и дальше от своего изначального видения.
От героя и спасителя к прагматичному...
Политику, наверное.
Если мои люди хотят есть — я отберу еду у твоих людей. Если моему государству нужен прах — я заставлю твое государство принести его. Если мне нужно спокойствие — я отдам тебя на растерзание гримм.
Я хороший человек.
Джонатан медленно вздохнул, глядя вдаль.
На улице снаружи дома гуляли люди, резвились дети, маршировали солдаты.
Должен ли он был обменять их жизнь на жизни иных? Должен ли он был жертвовать собой ради них?
Джонатан ощутил, как заныла половина грудной клетки — еще одна из многих вещей, что он пожертвовал ради других — и взглянул вдаль.
Солнце медленно двигалось по небу, облака тянулись вереницей через синеву, и день проходил также, как и все остальные.
Джонатан поднял ручку и закрыл свою записную книжку, отставив ее в сторону. Подтянув поближе листок, Джонатан вздохнул и начал писать медленно, выводя букву за буквой.
Он мог помочь. Он, наверное, даже считал это правильным — помогать. Он, вероятно, даже хотел помочь. И все же ответ был один.
"Спасибо за контакт Рейвен, Озпин, но ни Синдер, ни Нио не станет девой весны. Скажи Лайонхарту, чтобы они искали иного кандидата."
* * *
Синдер Фолл считала себя — и не безосновательно — лучшей во всем.
Абсолютные рекорды были установлены на всех тестах и на всех предметах, что она посещала — не только по количеству правильных ответов — но и по времени завершения теста, с абсолютной правильностью решения всех вопросов, конечно же.
И Синдер, как и полагается, гордилась подобными результатами — но, неожиданно для подобных условий, реакция ее одноклассников и учеников, которым Синдер отныне ставилась в пример, была не негативной — даже наоборот.
Наверное, так должно было произойти в конце концов — дочь любимого народом короля, что фактически делало ее принцессой — хотя ситуация в данном случае была достаточно сложной ввиду того, что та была приемной и потому фактически не могла быть принцессой — и должна была быть любимой народом — однако, что удивительно, это была не любовь к ее приемному отцу, что сделала ее любимицей среди учеников, а, скорее, ее собственные действия.
Некоторые шрамы нельзя залечить — некоторые уроки Мисс Санни останутся с ней навсегда — но их можно замаскировать.
Хотя Джонатан не мог отменить годы Синдер, что она провела на воспитании у мисс Санни — он все же мог попытаться научить Синдер хотя бы толике эмпатии, толике человеческой доброты и понимания.
Это стало половиной основания для характера Синдер — но лишь половиной.
Второй стали условия, в которых Синдер оказалась. Не так уж много людей или фавнов могут похвастаться тем, что они являются детьми одного из самых влиятельных политиков этого мира — и еще меньше, что они могут быть воспитаны в условиях, в которых они способны наблюдать за большой политикой изнутри.
И хотя нельзя вернуть те ростки эмпатии, что все же были сожжены — на их месте всегда может вырасти что-то новое.
Это стало второй половиной основания характера Синдер.
И все же — основание. Два главных столпа ее морали, что вместе смогли создать нечто новое.
Любой сторонний наблюдатель мог сказать о Синдер примерно следующее — "она может пугать и она однозначно превратит твою жизнь в ад, если ты перейдешь ей дорогу — но до тех пор, пока ты поступаешь правильно — она окажется одним из самых приятных и полезных контактов в твоей жизни."
Мнение Синдер же было иным.
Если я вижу, как люди используют друг друга — почему я не должна использовать их?
Если Джонатан говорит, что я должна помогать людям — почему я не должна им помогать?
И две главные мысли Синдер в конце концов создали одну — "Всегда помогай людям, ибо это заставляет их любить тебя. Это создает долг, что они должны отплатить мне. Если я проникнусь этими людьми и кто-то станет достаточно близок мне, чтобы я не захотела использовать его — это нормально, ведь дружба естественна. Если же я не проникнусь этими людьми — я всегда могу использовать их долг передо мной, созданный из моей доброты."
И потому не было человека среди всех многочисленных знакомых Синдер, кто мог бы сказать о ней что-то действительно плохое. Она всегда могла помочь с заданием — если не была занята в данный момент — дать тебе нужный результат, будь это сто баллов за минуту или правдоподобные семьдесят... Однако она не забудет о том, что она помогла тебе — и тебе не стоит забывать об этом.
Синдер могла закончить школу экстерном — но после слов Джонатана о социализации она поняла всю необходимость школы не как образовательного инструмента, а места общения.
И круг общения Синдер был широк.
Нет, все равно каждый день она возвращалась к Джонатану первым делом после последнего занятия — и никакая сила не могла удержать ее — но во время занятия Синдер не была далека от людей, проводя время не в попытке игнорировать окружающих ее — а наоборот. Внимательно высматривая того, кто мог нуждаться в ее помощи.
Было ли много людей, которых Синдер могла назвать своими друзьями? Хм, за исключением Джонатана — что находился в собственной категории, настолько выше иных, что об этом не стоило даже упоминать — разве что Нио была удостоена подобного титула. Но Синдер не была полностью уверена в том, что однажды не назовет другом кого-либо иного — просто до этого момента ей не удалось встретить никого иного, достойного этого титула.
Симпатия? Определенные дружеские чувства Синдер испытывала к разным людям — она не была бездушным и бессердечным монстром — но ничто из этого не было слишком уж большой проблемой для Синдер, возникни у нее нужда вспомнить обо всех многочисленных долгах людей перед ней.
Однако количество людей, считающих себя друзьями Синдер — и Синдер своим другом — было очень велико.
Некоторые надеялись на это из корыстных побуждений — ответы на тест было далеко не всем, что Синдер могла предоставить, будучи дочерью короля Гленн — хотя и стоило понимать, что результат всегда соотносился с ценой — но существовала большая группа людей, что искренне считали себя друзьями Синдер Фолл.
Если Синдер решила бы считать их друзьями — это упрощало бы ее взаимоотношения, поскольку оба человека считали себя друзьями, а значит Синдер могла не бояться проблем во взаимоотношениях. Если же Синдер не стала бы считать их друзьями — ими было гораздо проще манипулировать, пока они считали себя ее друзьями. Иными словами — двойная выгода, каково бы ни было отношение со стороны Синдер.
И именно в качестве демонстрации выгоды подобного отношения Синдер избрала одну из своих знакомых — на этот раз юную девушку из выпускного класса — отведя которую в сторону Синдер задала той интересующий ее вопрос.
-Что...— Синдер медленно вздохнула, глядя в глаза той,— Любят мужчины?
Из всех вопросов, что Рейн могла получить, этот стоял явно не в первой сотне.
-Что?— Рейн моргнула от неожиданности.
-Я спрашиваю — что любят мужчины?— Синдер произнесла еще раз, после чего, понимая, даже в случае, если она хотела получить информацию не в счет погашения долга перед ней, немного лести даст ей больше и сохранит ее текущие отношения, улыбнулась,— Я хотела узнать это у самой популярной девушки школы — и как подруга у подруги.
После этих слов глаза Рейн на секунду загорелись легким огоньком понимания, заставив ту улыбнуться и кивнуть. Лесть и легкая манипуляция словами порой творила чудеса,— Конечно, Синдер, я ведь совсем забыла, что ты уже выросла и начала интересоваться такими вещами...
Синдер было все равно на эти слова — это не обижало ее и не радовало ее, так что та лишь молчаливо продолжила ждать ответа.
-Я полагаю, ты не станешь делиться со мной, кто именно этот счастливчик?— Рейн улыбнулась, после чего, правильно понимая Синдер, лишь продолжила говорить,— Хах, хорошо...
После этих слов Рейн обвела взглядом Синдер, что однозначно уже показывала знаки взросления, прибавив солидные пятнадцать сантиметров роста и немного в области груди, но лишь помотала головой,— Хах... Скажу честно, сейчас немного рано говорить о некоторых вещах, кхм... Но для начала — хм, попробуй начать проводить с ним больше времени, узнай больше о его хобби — и каким бы странным оно тебе не казалось — ни за что не вздумай говорить об этом ничего плохого... Наоборот, даже если оно не нравится тебе — попробуй присоединиться к нему. Кто знает, может быть тебе понравится — и он определенно это оценит...
Синдер задумалась на секунду, прежде чем медленно кивнуть,— Хорошо, хобби. Что-то еще?
-Попробуй прогуляться с ним пару раз, например из школы...— на секунду Рейн задумалась, вспоминая,— Хм, ты же всегда уходишь сразу же после школы с мистером Осмондом...
