Вся эта организация преследует что-то. Знает о мощном источнике, хочет получить его в свои руки. И наверняка установить контроль над миром. Не иначе.
— Ваша идеология чем-то лучше? — на автомате, продолжая размышлять, спросил Михаил.
— Лучше. Она не исключает из себя человека, как такового. Вся некромантия — это лишь переходный процесс. Вынужденная мера. Неприятный виток эволюции, если вам так угодно, — добравшись до любимой темы, Франкенштейн заговорил еще охотнее. — Для учителя это тоже важно, но он считает, что тело человека хрупко, и нужно искать альтернативу.. Я же считаю, что человечество не раскрыло свой потенциал...
— Только что-то никто не спросил людей, хотят ли они этого, — сделала ремарку Катерина, следуя позади, но внимательно слушая дискуссию, впитывая каждое слово.
— Людей никогда никто не спрашивает, — словно в оправдание заметил Виктор. — Но спрашивай великие изобретатели их мнение, что бы получили в итоге? Недалекие, дремучие умы, поросшие паутиной, брезгливо бы сморщились и сказали свое твердое "нет". Потом повлияли бы на ее темные массы, и не было бы ни паровозов, ни пароходов, ни даже оружия, которым ваш орден так любит убивать неугодных, — Уильям уже готов был бросить на нахального доктора, но Хэммет вовремя встал на его пути и пошел следом за собеседником, прикрывая.
— Маги ополчаются против любого изобретения. Будь у них власть, которую в свое время ограничил орден, они нещадно бы уничтожали новые открытия. Сейчас же они действуют тайно, пытаясь предотвратить наступление новой эпохи. Наивные дураки... новая эпоха наступила вместе с появлением какого-никакого земледелия. Плуг — это уже технология. Маги, конечно, пытались развиваться, но их магия не направлена на созидание. Поэтому их развитие закончилось очень быстро...
Катерина стиснула зубы. Она уважала Нердариона, и было неприятно слушать, как такой человек промывает косточки, думая, что все знает лучше всех.
— Технология тоже может уничтожать, — туманно заметил Хэммет. — Изобрели динамит, мощное оружие. Что будет дальше, сложно представить... тем более, этот ваш прибор. Вы использовали его для созидания, но и разрушать подобные ему могут не хуже.
— Вы правы, профессор. Но здесь все зависит от человеческой морали. Она должна измениться вместе с несовершенным телом. Учитель считает, что начинать надо именно оттуда, поэтому тела потребуются сразу, новые. Это его право, и если он добьется успеха, я могу только восхищаться...
— Ваши амбиции, может, и благородны, но не осуществимы. При текущем миропорядке, — этой фразой Хэммет поставил точку в разговоре и ускорил шаг.
Катерина насторожилась, именно таким тоном профессор говорил всего несколько раз. И каждый раз перед ними словно стоял совершенно другой человек.
Но поразмыслить над этим не удалось. Впереди, стоило немного продвинуться по лиственной роще, за очередным возвышением оказался хорошо срубленный бревенчатый дом. А неподалеку огороженные забором грядки. В таком мире такая картина, свойственная больше европейской местности, далекой от городов, выглядела невероятно сюрреалистично.
— Дом построен недавно, меньше года назад, — оценила Катерина.
Архитектуре в гильдии обучали не меньше, чем анатомии. Важно не только знать, как убить человека, но и как к нему подобраться. И в этом домике действительно неудобно убивать, лучше выманить жертву на открытую местность...
Эти размышления как раз пригодились. Открылись ставни, и прямо рядом с ногой профессора вонзилась стрела. Тот даже не шелохнулся.
— Лучник! — быстро сориентировался Уильям и вместе с остальными спрятался за деревьями.
Хэммет остался стоять на месте с Франкнштейном, направив в окно оружие. Но неизвестный сидел так, что его напрямую не было видно. Пуля бесполезна, а вот электричество может и достать, только нужно подойти ближе.
— Etrangers! — раздалось из дома по-французски.
Профессор и доктор переглянулись, а после оба заговорили на чистейшем французском.
— Мы не причиним вам вреда, — последнюю фразу Михаила уже поняли все.
Окно закрылось, и вскоре из-за дома вышел статный эльф. Светлая борода была стрижена, равно как и волосы. Но неумело, что придавало дикий вид. Но не так сильно, как поношенная сутана священника без рукавов.
В руках он держал лук, явно не самодельный. Длинный лук такой конструкции тяжело было натягивать, требуя тренировки. Позади на спине висел колчан со стрелами. Вот они уже были самодельные, без железных наконечников.
— Мне казалось, французы давно разучились хорошо обращаться с луками... — выйдя из-за дерева, хмыкнул Уильям.
— Я итальянец, — с сильным акцентом возразил эльф, продолжая настороженно смотреть на путешественников.
— Прошу прощения, что побеспокоили вас... — осторожно сделал шаг вперед Хэммет. — Мы совсем недавно очутились в этом мире....
— Вы не выглядите потерянными... по крайней мере, не все из вас, — с подозрением заметил священник. — Отступник ордена, убийца и орк, умеющий убивать, для вас здесь все ново. Но не для двух почтенных ученых.
Уильям спрятал руку с меткой на тыльной стороне ладони. Катерина поняла, что ее выдала манера держать реквизированный из лаборатории Виктора скальпель. Орк же просто мрачно смотрел на незнакомца, не зная толком, опасаться его или нет. Лук не столь опасен, да и расстояние между ними сильно сократилось. Поэтому он сильно жалел, что сейчас при себе нет потерянной в снегах или казематах лабораторий двустволки...
— У вас острый взгляд, — отметил Виктор, улыбнувшись для искренности своего восхищения.
Хэммет же пытался понять, что выдало в нем ученого. Потертый черный пиджак ничего не мог сказать наблюдательному взгляду. Поэтому пока подобное осталось на откуп хозяина дома.
— По-другому здесь не выжить... что вас привело сюда?
Эльф уже оценил, кто и что из себя представляет. Теперь ему важны были лишь намерения путешественников.
— Мы ищем отсюда выход и случайно наткнулись на ваш дом, — коротко объяснил ситуацию профессор.
— Все сюда приходят, словно случайно заблудившись. А потом воруют еду или другие вещи. Или вообще оказываются лазутчиками легионов...
— Легионов? — удивился Франкенштейн.
Профессор же закрыл лицо рукой, опустив голову:
— Только не они... — после чего он поднял глаза на священника и спросил. — Кто ими правит?
— Цезарь...
— Но какой Цезарь? Не забывайте, это титул, — напомнил Михаил.
— Император Пиррос...
Стоило только это произнести, как Хэммет в ярости ударил ближайшую березу. На черно-белой коре остался кровавый след. Костяшки оказались разбиты, но кости все же уцелели.
— Ваш знакомый? — скрестив руки на груди, поинтересовался бывший крестоносец.
Но тот не ответил. Вместо этого задал новый вопрос эльфу:
— А ближайшие соратники?
— Легат Глабр.
Окончательно потеряв надежду, Хэммет уткнулся лбом в дерево, чуть выше кровавого следа.
Одолеваемый плохими предчувствиями, Салим медленно подошел к Катерине:
— Снова его старые... враги... не иначе... нам лучше... разделиться...
— В прошлый раз это сработало не лучшим образом, — раздраженно шикнула на орка рыжеволосая.
Не стоило строить иллюзий. Мужчина винил профессора в том, что сделал с ним Брандон. Но не они ушли в одиночку и попали прямо в западню. Хотя, стоило признать, что попади они все вместе, ничего бы не изменилось. Силе ангела никто не сможет воспротивиться. И оружия, которым решил попытаться одолеть его Робертс, при них не имелось.
И все-таки метания наемника туда-сюда раздражали. Это вечное желание сбежать куда-то от проблем никого не доводило добра, в том числе и саму женщину. Даже если уйдут, будут бесцельно плутать по выжженому миру, пока не упадут от голода. Да еще безоружные. Попадутся недоброжелателям Хэммета из далекого прошлого, и будет тоже самое.
Хороший конец — это не про них. Каждый, кто попал в эту историю, опускается все глубже и глубже на дно.
— Значит, вы знакомы с самими римлянами? — усмехнулся Франкенштейн. — Чем же вы им так досадили?
— Это долгая история, — Михаил постепенно пришел в себя. — В плен нас не возьмут. Либо сразу попытаются убить. Либо отнесутся равнодушно. Пора делать ставки в этом казино... — пробормотал он последнюю фразу.
— В таком случае, вам лучше идти назад, — вмешался в разговор эльф. — Все земли вокруг принадлежат Новой Империи, и больше никому.
— В том числе и небольшой каньон между двух огромных гор? — указал доктор на возвышающиеся вдалеке темные горные шпили.
Священник кивнул, заставив Виктора задумчиво выдохнуть:
— Какая неприятность. Придется вернуться назад и идти еще дальше на восток.
— "Империя" как раз должна была быть на востоке, — растирая кровь по костяшкам, рассказал Хэммет.
Уильям пригляделся в сторону мутного солнца на красном небе и пытался понять, как они ориентируются. За все время, что они были здесь, "светило" не сдвинулось ни на миллиметр.
— Они долго боролись за эту землю с другими, что заставило их уйти? — продолжив, спросил профессор.
— Мне это неведомо, — признался священник. — Знаю лишь то, что "легионы" прошли рядом, забрали половину урожая. Потом вернулись их представили и обложили данью.
— Какова их численность? Я вижу, что вас не так просто запугать, поэтому... — начал было рассуждать Франкенштейн, но эльф прервал его раньше.
— Их не меньше сотни.
Путешественники всерьез задумались над серьезностью положения. Но большая часть взглядов все же была обращена на Хэммета, как наиболее понимающего ситуацию. Все-таки это он провел в этом мире столько дней, перемежая это присутствием в разных эпохах.
Но сейчас, кажется, впервые Михаил был по-настоящему растерян. Те разы, когда он просто притворялся, не считаются.
— Если что-то отпугнуло Пирроса и Глабра, нам туда лучше не соваться. Как давно они прошли здесь?
— Несколько часов назад, — припомнил священник.
Что-то безмолвно высчитав на пальцах, Михаил покачал головой.
— Кто знает, может, за нами послали погоню некроманты. Прошло много времени, с тех пор, как мы исчезли. А им не хватает двух пластинок для коллекции...
— Трех, если они не добрались до моего учителя, — без лишней обеспокоенности отметил Виктор.
Говорить об этом перед незнакомцем они не боялись. Такую разношерстую группу сложно не запомнить. И скрывать от чужаков сведения о них ни для кого не имеет смысла. А с целеустремленностью некромантов скрытность лишь немного оттянет неизбежное.
Пока Хэммет продолжал размышлять с остальными, Виктор сделал еще несколько шагов вперед навстречу эльфу. Тот уже давно убрал лук, но был готов к любой подлости со стороны незваных гостей.
— Скажите, святой отец...
— Отец Витторио, — представился священник.
— Отец Витторио, скажите, как вы очутились в этом проклятом месте, где вас не сможет найти даже взор божий?
В голосе доктора звучала насмешка, заставившая Уильяма побагроветь.
— Мы знаем, куда нам идти, нам больше не нужен этот убийца... — прошептал бывший крестоносец на ухо пребывающему в прострации Михаилу.
Катерина мельком взглянула на мужчин, на мгновение подумав, что речь идет о ней. Тяжело не согласиться с доводами солдата. Обстановка вокруг яснее некуда и, при случае можно расспросить подробнее эльфа.
Но профессор продолжал тягостное молчание, представляя Франкенштейну насмешливо обходиться с отцом Витторио. Но эльф сам оказался не так прост, и быстро нашелся с ответом:
— Я носитель его слова. Мне не нужен его взор, покуда я несу его заветы туда, где царит невежество и язычество.
— О, как много я наслушался подобного в ордене, — продолжил наседать Виктор. — Похоже, это единственное, что удерживает вас от умопомешательства. Поиски выхода отсюда ни к чему не привели, не так ли?
— Я пошел в портал за группой отважных путешественников. Два крестоносца тамплиера, маг и ученый направились в тысяча четыреста восемьдесят втором году исследовать неизвестное...
— Обычно церковь запрещала исследовать неизвестное, а орден следил за выполнением этой 'благородной миссии', — перебил некромант, но священник непоколебимо продолжал историю.
— ...много испытаний пришлось здесь перенести. В конце концов, я остался один. И отпел каждого погибшего соратника. Если когда-нибудь выйдет шанс вернется обратно, я поведаю их семьям и ордену обо всем...
— Боюсь, вам придется поработать над вашим итальянским, он значительно изменился с последнего времени. Когда мы уходили сюда, шел тысяча восемьсот восемьдесят шестой год, — при новой усмешке на лице Франкенштейна заиграли заметные морщины на лбу.
Но эльф оказался готов к этой новости:
— Последний раз до прихода легионов я разговаривал с человеком, который пришел в этот мир из двенадцатого года вашего века. Он был русским, пробыл здесь, по меньшей мере, шестьдесят дней. Много страдал... остается надеяться, что он выбрался отсюда.
— Выбрался, — встрепенулся Хэммет, и подошел к отцу Витторио ближе. — Кажется, мы видели его, русского солдата, в Лондоне в восемьдесят пятом. Куда он направился?
— Туда же, куда отправились легионы...
Этой фразы хватило, чтобы Михаил вернулся к своему обычному состоянию:
— Что ж... забудьте.
Сунув руки в карманы пиджака, профессор пошел куда-то в сторону. А Виктор продолжил свое полюбившееся занятие.
— Это удивительно, как может порой жить человек. Мечтать о выполнении благородной цели, и при этом сидеть сиднем на одном месте. Впрочем, это ожидаемо от... носителя слова божьего. Только и гораздо, что трепать языком. Все-таки прав был Чарльз Дарвин, произошли мы от обезьян, и первая из них, что добилась успеха, положила начало роду человеческому...
Салим же крепко сжал плечо Уильяма, не давая тому наделать глупостей.
— Таких, как вы, уже постигала суровая кара. Бродить вечно по земле... — так и не изменившись в лице, ответил священник.
— Перестаньте, я прекрасно знаю эту историю. Одну могу сказать, жалко меня не было на месте этого человека, который прекрасно знал, что представлял из себя первый крестоносец, и к чему все это проведет... вечная жизнь — это прекрасная возможность исполнить все мечты, а потом насладиться зрелищем их последствий...
— Хватит! — рявкнул бывший крестоносец, после чего Виктор обернулся и одарил его все той же снисходительной улыбкой, за которую солдату хотелось вбить его оторванную голову в землю.
— Не кипятитесь, 'сэр' Уильям... я закончил, — после чего он мельком взглянул на священника. — Надеюсь, у нас будет возможность продолжить нашу дискуссию.
— С нетерпением жду новых умозаключений от потомка обезьян, — хмыкнул эльф и направился к Хэммету.
— Ну разве не прекрасный представитель служителя в рясе? — указав на нее ладонью, провозгласил Франкенштейн, глядя на остальных. — Побольше бы таких и, может быть, орден был бы не столь ужасен, как сейчас.
От такой концентрации ужасных слов, соскакивающих с бесстыдного языка доктора, у бывшего крестоносца не осталось больше сил злиться, даже пропало желание бросаться вперед и будь что будет.
