Не, что Синдер.
На Синдер мисс Санни тратила невероятные суммы.
Ведь ей даже выделили комнату. Ведь ей дали возможность доедать за посетителями. Ведь ей предоставляли возможность использовать инструменты. Ведь ей дали смысл жизни.
Ведь "без меня ты — ничто".
Синдер ощутила, как ее Проявление начинает выходить из-под контроля и отдернула руку от деревянной столешнице, на которую та оперлась, до того, как на той остались бы почерневшие следы копоти.
Ведь Синдер даже не может ценить то, что ей дали!
Какая мерзкая девчонка! Как она только не понимает, что обязана ей всем! Как у нее рука может подняться на тех, кто принял ее в семью!
Синдер все еще считала, что она должна была наказать Аманду. Должна была!
Если кто-либо и заслуживал наказания — то это была НЕ Синдер.
Чертов путешественник...
Как его звали? Джонатан?
Но Джонатан...
Возможно, только возможно, он был прав. Синдер действительно выбрала бы не лучший вариант, если бы просто кинула в Аманду чертовой щеткой.
Она бы раскрыла свою ауру. И свое проявление.
Аура была главным козырем Синдер.
Если она использовала ауру — то наказание было не таким болезненным. Благодаря ауре она могла восстанавливаться быстрее предполагаемого срока. И мисс Санни не знала этого.
Если бы она знала это, то наказание Синдер было бы более болезненным, чем до этого. Более длительным. Синдер не смогла бы выкрадывать несколько часов после каждой сессии наказания, "чтобы восстановиться". Не было бы лишних часов для сна.
Джонатан, хах, гребаный путешественник... Он сказал Синдер правильно. Если бы мисс Санни узнала о том, что у Синдер была аура — она бы заставила Синдер работать еще больше. Этого нельзя было допустить.
Синдер медленно выдохнула и поднялась над столешницей.
После того, как она перемыла посуду последний из этих чертовых охотников скрылся в своем номере, а отель закрылся на ночь. Все посетители теперь были в своих номерах — а это значит, что мисс Санни могла не рисковать наказывая Синдер.
Синдер медленно сжала кулаки до побеления костяшек, прежде чем медленно разжать их.
Пока она перемывала тарелки у нее было время отсрочить неизбежное. Несколько лишних секунд чтобы собраться с мыслями. После чего направиться к мисс Санни. Быстрее, ведь нерасторопность наказуема.
Синдер выдохнула, прежде чем развернуться от раковины и медленно направиться к мисс Санни.
Та поджидала ее на обычном месте для наказаний — комната для блюд, за стеной от кухни и за стеной от общего холла.
Мисс Санни не хотела, чтобы кто-то из присутствующих посетителей видел наказание.
Синдер проделала несколько шагов до двери, прежде чем в последний раз медленно выдохнуть и опустить взгляд в пол.
Мисс Санни не любила, когда ей смотрят в глаза.
Спустя еще мгновение Синдер открыла дверь, глядя в пол, но даже так она видела, что помимо мисс Санни в комнате было еще двое людей.
Аманда и Ли, ха... Они любили смотреть на то, как мисс Санни наказывает Синдер.
Если бы Синдер была старше она могла бы догадаться о ненормальности этого факта.
Но Синдер прожила четыре года в этом чертовом отеле, с четырех и до восьми. Она привыкла к этому.
Поэтому Синдер не почувствовала никакого удивления, поняв, что близняшки вновь были вместе со своей матерью. Как всегда.
Синдер сделала несколько шагов, оказавшись перед мисс Санни, глядя в пол, молча.
Несколько секунд в комнате царила тишина, прежде чем Синдер услышала голос мисс Санни.
-Синдер,— голос женщины был холоден, как и всегда,— Что произошло сегодня с ковром на втором этаже?
-Я проявила крайнее пренебрежение своими обязанностями и добротой проявленной ко мне, мисс Санни,— Синдер говорила медленно и тихо.
Она знала, что обвинение Аманды было неверным решением. Аманда была лучшей дочкой в мире. Она не могла сделать что-то ужасное.
Все плохое в отеле происходило из-за Синдер.
Синдер научилась говорить правильные слова. У нее было много практики.
-Да, ты поступила плохо,— голос мисс Санни был спокойным,— Синдер, разве я мало тебе дала? Разве я не забочусь о тебе? Разве я не взяла тебя в нашу семью?
-Да, мисс Санни,— Синдер выучила, что мисс Санни была мисс Санни, а не матерью,— Без вас я ничто.
Эта фраза спасала Синдер. Когда ее аура еще не была открыта только эта фраза могла смягчить наказание. Только эта фраза давала Синдер надежду на прекращение наказания. Синдер научилась многому за эти годы.
-Синдер, ты поступила очень плохо,— голос мисс Санни был тихим, поэтому Синдер, не поднимая взгляд, могла услышать, что мисс Санни достала пульт.
Пульт от ее ошейника. Как собака.
-Плохие поступки должны быть наказаны,— мисс Санни подняла пульт, а Синдер услышала, как захихикали близняшки. Это была их любимая часть наказания.
Спустя еще мгновение Синдер ощутила, как разряд электричества от ее чертова ошейника впился в ее тело.
Аура могла защитить Синдер. Однако этого нельзя было делать. Синдер должна была ощутить часть своего наказания, часть этой боли. Без боли Синдер могла выдать свой секрет неправильной игрой.
Поэтому Синдер ощутила удар электричества. Не такой сильный, как должна была — но это был удар, что все еще мог заставить ту упасть на колени.
Хорошо. Мисс Санни нравилось видеть Синдер на коленях. Если это нравилось мисс Санни — то она раньше бы отпустила Синдер.
Синдер не сдерживала мучительных стонов — это тоже нравилось мисс Санни. Но не крики. Крики могли разбудить постояльцев отеля. Это не нравилось мисс Санни. То, что не нравилось мисс Санни было наказуемо.
Синдер прикусила губу, сдерживаясь крик.
Это была меньшая боль, чем Синдер могла испытать. Но это было болью. Болью, что она должна была испытать.
Мисс Санни продолжила держать палец на кнопке, глядя на Синдер, скорчившуюся на полу, еще несколько секунд, прежде чем снять палец, прекратив бить Синдер электричеством.
-Произнеси это,— мисс Санни взглянула на Синдер.
Синдер медленно отдышалась, однако она не стала затягивать со своим ответом. У мисс Санни был небольшой запас терпения.
-Без вас — я ничто,— Синдер произнесла медленно, по слогам, слыша, как раздаются хихикающие смешки двух близняшек, явно переглядывавшихся друг с другом.
-Верно,— Синдер услышала самодовольную ухмылку в голосе мисс Санни, что заставило Синдер сжать зубы до скрипа,— Никогда не забывай это, Синдер.
-Я не забуду этого, мисс Санни,— Синдер произнесла медленно, сквозь зубы.
После этого обычно следовал второй раунд наказания. Второй удар током. Короче, чем первый. Синдер была готова.
Синдер хороша знала мисс Санни,— Ковер должен быть чист к шести утра. Полностью. Теперь же, касательно нового постояльца... Уважаемый клиент, мистер Родс, охотник, обратился ко мне по поводу устроенной тобой сцены и твоего общения с постояльцем из номера двести двадцать шесть, неким Джонатаном. Что ты хочешь сказать по этому поводу, Синдер?
Синдер сжала зубы.
Охотник, чертов охотник... Гребаный идиот...
-Я очень виновата в том, что заставила уважаемого клиента, охотника, мистера Родса волноваться,— Синдер поднялась с земли, продолжая стоять на коленях, медленно пытаясь отдышаться,— Я обещаю, что этого никогда не повториться.
-Верно, Синдер, этого никогда не должно повториться,— Синдер ощутила шестым чувством, что мисс Санни подняла палец над кнопкой,— Для того, чтобы ты запомнила это...
Еще один удар электричества ударил по Синдер, заставив ту скорчиться от боли.
Смех двух близняшек рядом заставил Синдер сжать зубы.
Синдер сжимала зубы от боли и бессильной злобы, пряча взгляд.
Она ненавидела их. Они должны были умереть. Они должны были испытать ту же боль, что и Синдер.
Синдер сжимала зубы.
Чертов ошейник продолжал бить ее электричеством — но недолго. Второе наказание всегда было более коротким, чем первое.
Спустя всего несколько секунд мисс Санни сняла палец с кнопки, позволив Синдер вдохнуть резко, ощущая, как непроизвольно на ее лице выступают слезы.
-Запомни, Синдер,— мисс Санни произнесла медленно,— Без нас ты — ничто.
-Без вас я ничто,— Синдер произнесла медленно.
Синдер ощущала, что внутри нее закипает злоба... Но Синдер была слаба.
Слишком слабая и жалкая.
Даже задерживая лишь часть электричества ее аура потеряла большую часть. У мисс Санни все также в руках оставался пульт от ошейника.
Даже если бы Синдер бросилась сейчас на мисс Санни — она бы не смогла противостоять той. Ее бы били электричеством как бешеную собаку.
Синдер знала это. Синдер пыталась бороться до этого.
Синдер вздрогнула, прежде чем услышать голос мисс Санни.
-К утру ковер должен быть чист,— мисс Санни бросила, удостоившись реакции от близняшек, посмеявшихся, словно бы от шутки,— Гости легли спать. Ты можешь быть свободна.
Спустя еще мгновение Синдер услышала звук удаляющихся шагов, прежде чем остаться одна.
К утру, ха...
Синдер подняла взгляд на часы, висящие на стене, что мерно отмеряли одиннадцатый час вечера...
Синдер успела убрать часть следов, так что работы оставалось лишь на два часа.
К шести утра — значит, у нее было пять часов сна...
Синдер сжала зубы, прежде чем вздохнуть медленно, чувствуя, как пытаются пробиться наружу слезы.
Почему она такая жалкая?
Почему она ничего не может сделать против мисс Санни?
Почему она такая слабая?
Почему она унижается, чтобы не получить плеть?
Почему это происходит с ней?
Синдер сжала зубы, прежде чем подняться с пола, медленно отряхиваясь. Это было бесполезно — на стирку своей одежды у Синдер постоянно не хватало времени, так что ее одежда была грязнее пола, но Синдер казалось, что этим она может отряхнуться от всего произошедшего с ней.
После этого Синдер направилась в выделенную ей комнату. Мисс Санни должна видеть, что Синдер отправилась спать.
Выделенная ей каморка использовалась для хранения уборочного инвентаря когда-то — но теперь в маленькой комнатке лежал матрас и тонкое покрывало, которым она укрывалась каждую ночь.
Отопление плохо прогревало этот чулан. Поэтому ей и отдали его. Уборочный инвентарь не может храниться в столь ужасающих условиях.
Поэтому в этом чулане теперь жила Синдер.
Синдер вздохнула, протискиваясь в каморку, пара квадратных метров, место только для ее одежды и матраса.
Но мисс Санни знала этот отель хуже, чем Синдер. Мисс Санни сидела на ресепшене. Синдер облазила все закутки этого отеля.
Каморка была оборудована замком. Тем, который можно было закрыть изнутри. Это было странно — но играло на руку Синдер. Она предпочитала не привлекать внимание мисс Санни к этой странности.
Закрыв за собой дверь Синдер сделала пару шагов, прежде чем приподнять решетку вентиляции. Старая вентиляция — даже небольшой взрослый мог через нее пролезть. Хорошо.
После этого Синдер протиснулась в вентиляцию, оказавшись в темном узком тоннеле, прежде чем продвинуться по нему.
Первый поворот направо... Затем вперед... И налево...
Спустя еще мгновение Синдер оказалась перед выходом в темное пыльное помещение, освещаемое лишь лунным светом через единственное окно.
Заброшенная комната, заставленная многочисленной сломанной мебелью, накрытой белыми простынями. Мисс Санни даже забыла о том, что у них была эта комната.
Хорошо. В этой комнате стояла старая сломанная кровать. Белые простыни можно было подложить вместо матраса и использовать вместо одеяла. В комнате было много места. В комнату не заглядывала мисс Санни.
Это было личным маленьким мирком Синдер. Местом, в которое она уходила каждый день.
Мисс Санни не просыпалась раньше восьми. Близняшки вставали к девяти в школу. Здесь Синдер была спокойна. Здесь Синдер была одна.
Здесь Синдер было хорошо. Здесь не было никого...
-Ха, а у вас Луна сломанная... Или даже... Это не луна... — голос Джонатана разнесся по комнате Синдер, заставив ту замереть.
Все мысли девушки перепутались в ее голове.
Джонатан? Здесь?! КАК?!
Синдер сглотнула, медленно развернувшись и найдя Джонатана, сидевшего на диване, выдохнула.
Джонатан был здесь... Ха...
-Что ты здесь делаешь?— Синдер медленно вгляделась в того.
Джонатан, только сейчас осознав появление Синдер, моргнул, прежде чем развернуться к той, глядя на Синдер внимательно.
Синдер замерла, глядя на Джонатана.
Его глаза были серьезны. До смертельного серьезны.
-Синдер,— Джонатан вгляделся в девушку — и Синдер увидела, что его взгляд смотрел на ее шею. Нет, чуть ниже, сквозь ее рабочую одежду и прямиком на висевший на ее груди кулон.
Ошейник. Джонатан медленно кивнул, переведя взгляд в глаза Синдер,— Я хочу помочь тебе.
Тот, кого ты видишь в зеркале
В мире существует много фобий. Глупых, обычных, редких, удивительных...
Обычно люди боятся того, что они не понимают. Насекомых, рептилий, вирусов, бактерий, роботов, демонов...
Люди совсем не понимают людей. Поэтому люди очень боятся людей.
Маги, вознесенная высшая каста человечества. Они отринули суеверия и слабости Спящих, чтобы взглянуть на Теллуриан таким, каков он есть.
Но они не перестали быть людьми от того.
Маги, Пробуждаясь, не теряют своих слабостей, страхов, устремлений и желаний.
Джонатан боялся зеркал.
Не в смысле, что он боялся самих зеркал, боялся начищенного и отполированного металла или объектов с нанесенными на них амальгамами. Джонатан не был из тех, кто мог застыть в панике глядя на зеркало и не был проклят когда-то кем-то из обитателей Speculum Orbis Terrarum. Это был обычный страх, тянущийся из детства.
Глупые детские страхи пронизывали разум людей, суеверия и заблуждения с самого начала их жизни.
Джонатан боялся однажды заглянуть в зеркало и не увидеть там себя.
Джонатан не боялся проклятия и не испытывал панического страха думая о том, что в зеркале ему улыбнется другой человек. Нет, Орден Гермеса любил зеркала — их использовали для связи и для наблюдения — поэтому от этой части страха Джонатан был избавлен.
Он боялся однажды увидеть в зеркале Джонатана Гудмана, что не являлся бы им.
И потому Джонатан, заглядывая в зеркало, всегда задавал себе вопрос — кого он видит перед собой?
Видел ли он Джонатана Гудмана, сына старика, молодого Адепта, подающего надежду последователя Арс Юнитатис?
Джонатан мог бросить Синдер. Наверное, это было бы даже с какой-то стороны правильно. Выживание, удобство жизни, эффективность действий была в почете в Ордене.
Но, найдя себе базу, обзаведясь прахом, собрав вокруг себя невероятные артефакты и чудеса мира, заглянув в зеркало, кого бы увидел Джонатан смотрящим в ответ?
Джонатана, что имел возможность сделать мир хотя бы чуть-чуть лучше. Джонатана, что не спас Синдер. Джонатана, что промолчал. Джонатана, что сбежал.
У Джонатана не было плана. Кроме старых, плохих планов. Убить кого-нибудь — или, может быть, просто схватить Синдер и броситься бежать, без цели и без средств к существованию.
