Дракон и волчица

Среди всего этого огромного людского водоворота находились двое. Парень в куртке с высоким воротником и девушка, тщательно скрывающая свои длинные светлые волосы под капюшоном. Парень о чём-то сосредоточенно думал. Девушка, как обычно, лишь растерянно глазела по сторонам.

-В этих людях столько горя и отчаянья. Когда-то я уже видела подобное. Они все бегут от войны и смерти. Мы должны им как-то помочь...

-Помочь, чем?..— Тюльпан поднял голову и уже десятый раз за последние пол часа с раздражением посмотрел на свою спутницу,— Может, прямо сейчас всё бросим и начнём успокаивать этих бедолаг? У нас самих положение не лучше. До Неаполя остался только один дирижабль. Билеты в кассе уже почти все раскуплены, а цены на них всего за пару часов выросли со ста двадцати до полутора тысяч сестерциев. У нас нет таких денег. Отправление через двадцать минут, а штурм города, скорее всего, начнётся уже к полудню.

-И, что нам теперь делать?

-Есть один способ. Даже для начинающего призрака обчистить карманы прохожего — это плёвое дело.

-Так нельзя,— девушка подняла голову и с тревогой осмотрелась по сторонам,— Ты, может быть, обречешь целую семью на гибель в этом городе. Скоро здесь начнётся настоящий ад.

-У нас есть другой выход?

-Да... не забывай, кто я такая и на что способна.

Тюльпан обхватил своей ладонью руку Лелы и пристально посмотрел в её большие глаза, влажные то ли от слёз, то ли от ветра.

-Я ничего не забыл. Просто, у нас теперь нет времени на это твоё "колдовство". Неизвестно ещё, когда желание исполнится, и сколько потом ты будешь лежать без сознания. Посадка на дирижабль уже началась.

-У меня всё получится,— девушка вдруг резко вырвалась из цепкой хватки своего спутника и отошла на шаг назад,— Или мы всё сделаем по-моему, или я никуда не полечу.

Тюльпан в ответ лишь тихонько выругался. Он явно не ожидал такого упрямства от этого милого, ангелоподобного создания.

-Хорошо... чёрт побери. Пойдём хотя бы, присядем на скамейку.

Через несколько секунд они уже оба устроились в дальнем углу вокзала, подальше от ненужных взглядов.

-Слушай меня внимательно!— в голосе юноши теперь отчётливо слышалась нервозность и раздражение,— Я хочу, чтобы ровно через пятнадцать минут у меня на руках было два билета до Неаполя. Всё в точности, как я сказал! И чтобы никаких там ошибок или проволочек...

-Будет исполнено...

Лела замерла. Лицо её стало бледным, дыхание участилось, а глаза смотрели в пустоту. Ещё миг, и она стала похожа на безжизненную восковую куклу. Сознание покинуло тело девушки и призрачной тенью метнулось куда-то вперёд сквозь толпу. Оно лишь на миг задержалось рядом с двумя богато одетыми сеньорами у билетной кассы. Видимо, это были отец и сын, вполголоса обсуждающие скорейший перелёт. Затем сознание устремилось дальше. Сквозь толстые стены вокзала и площадку для дирижаблей. Вдоль улиц с пешеходами. Вдоль ревущих паромобилей и скрипучих крестьянских телег. Мимо какого-то бегущего человека с конвертом за пазухой.

Наконец, оно остановилось у старой кареты на тротуаре. Вокруг бегало несколько слуг с ящиками и чемоданами. Чуть в стороне стояла старуха лет семидесяти и с истинно аристократической, высокомерно-презрительной гримасой на лице наблюдала за погрузкой.

-Все ваши вещи в карете, сеньора. Можете отправляться и... счастливого вам пути.

Госпожа даже не соизволила обернуться, чтобы попрощаться с прислугой. Лишь неторопливой, "царственной" походкой проковыляла по грязному тротуару и уселась на заднее сиденье кареты. Призрачный сгусток сознания замер прямо над её головой. Старуха вздрогнула, а затем вдруг, как ошпаренная, выскочила наружу и истерично замахала руками.

-Эй, слуги, я совсем забыла... быстро несите и грузите сюда мою большую семейную кровать!

От этих слов, сидевший впереди, извозчик просто обалдел.

-Какая кровать, сеньора? Как её здесь уместить? Карета и так забита под самый потолок.

Старуха в ответ лишь брезгливо скорчила губы.

-Я не могу позволить, чтобы какие-то там солдафоны, какие-то грязные свиньи укладывали местных потаскух на моё семейное ложе.

-При всём моём желании, кровать здесь не уместится.

-Тогда, пошёл вон со своим спичечным коробком на колёсах. Слуги... быстро всё сюда... разгружайте назад мои вещи.

Извозчик обернулся назад и сам про себя злобно выругался.

-Совсем из ума выжила, старая карга. Поищи теперь себе другой транспорт. Сегодня с этим большие проблемы.

Через две минуты разгруженная карета неспешно тронулась в путь. Искать нового пассажира долго не пришлось. Он сам, отчаянно размахивая руками, выскочил прямо на дорогу. Человек с большим конвертом за пазухой, тяжело дышавший от долгого бега, бросился прямо к извозчику и ещё на ходу крепко вцепился пальцами за вожжи.

-Вопрос жизни и смерти. Нужно быть на вокзале дирижаблей ровно через десять минут.

-Не проблема, дружище. Доедем с ветерком.

Путь действительно не занял у них много времени. Вскоре они прибыли на место, и странный пассажир с конвертом, не дожидаясь остановки, прямо на ходу выскочил из кареты и рассчитался с извозчиком.

-Благодарю... пешком я бы точно опоздал.

После этого он, не секунды не медля, бросился к вокзалу, где у самого входа на ступеньках, буквально, столкнулся нос к носу с двумя богато одетыми сеньорами.

-Сеньор Сильвио, какое счастье, что я застал вас ещё до отлёта. Вам срочное письмо от моей госпожи Анны.

Он этого имени, сердце юноши так и ёкнуло. Дрожащими от волнения пальцами он разорвал конверт и извлёк оттуда сложенный вдвое лист бумаги. Его отец, стоявший неподалёку, увидев это, лишь хитро усмехнулся и отошёл в сторону. Встревоженный взгляд сына пробежали по строчкам, написанным таким красивым и таким знакомым почерком:

"Мой дорогой Сильвио. Я знаю, ты улетаешь к себе домой в Неаполь. Жаль, что ты оставил меня в столь сложный час. Нас разлучила война. Я не буду тебя отговаривать. Таков был твой выбор. Скажу лишь, что безмерно благодарна тебе за любовь, что была между нами и за тот чудесный подарок, что ты мне оставил. Я жду от тебя ребёнка. Пусть он всегда будет напоминать мне о тех счастливых мгновениях, что мы провели вместе. Твоя Анна".

Молодой человек, словно в трансе, снова и снова перечитывал последние строчки, после чего, наконец, обернулся к отцу и проговорил тихим, дрожащим от волнения голосом:

-Анна ждёт от меня ребёнка. Я никуда не полечу. Я должен остаться с ней.

В ответ старик снова усмехнулся и, в знак одобрения, похлопал сына по плечу.

-Наконец-то, я услышал от тебя слова настоящего мужчины. Я тоже остаюсь в Риме. Должен же кто-то присматривать за вами обоими, когда здесь начнётся весь этот хаос.

-Благодарю, отец. Я знал, что на тебя можно положиться в трудную минуту.

В это самое время, на скамейке внутри вокзала Тюльпан склонился над бесчувственным телом Лелы. Девушка поначалу даже не подавала признаков жизни. Лишь спустя несколько минут, веки её чуть приоткрылись, и на бледном лице появилось нечто вроде слабой улыбки. В тот же миг рядом с ними остановились два богато одетых сеньора. По-видимому, отец и сын. Заметив полуживую девушку, они переглянулись. Старший удивлённо спросил:

-Что это с ней.

-Просто, устала и перенервничала. Ничего страшного.

Получив ясный ответ, они всё равно не торопились уходить.

-Мы видели, как вы стояли у кассы на неаполитанский дирижабль, но так и не дождались своей очереди.

-Полёт оказался нам не по карману... а вам, собственно, что нужно?— Тюльпан поднял голову и с подозрением покосился на этих двух странных, назойливых типов.

Старший ещё раз посмотрел на младшего, после чего опустил руку в свой боковой карман и достал оттуда два билета на последний дирижабль.

-Если вы по прежнему хотите улететь, это вам поможет.

-Спасибо... большое,— Тюльпан с удивлением взял из рук незнакомца две цветные бумажки с печатью транспортной компании. Такая щедрость была большой редкостью в этом городе,— А как же вы сами? Здесь скоро начнётся война?..

-Какая ещё война, молодой человек, если мой сын скоро станет отцом? Берите и пользуйтесь, а нам пора уходить...

Тюльпан ещё долго смотрел вслед этим двум странным спасителям. Затем обернулся и на радостях обнял, едва пришедшую в чувство, Лелу.

-Смотри-ка... всё получилось. Ты у меня — просто чудо!

Через минуту раздался гудок, оповещающий о скором отбытии дирижабля. Взяв под руку ослабшую Лелу, Тюльпан спешно двинулся в сторону посадочной площадки. Здесь народа было ещё больше чем на вокзале. Гигантский летающий аппарат "Юлий Цезарь" возвышался над землёй почти на пять десятков метров. Этим монструозным размерам вполне соответствовало и шикарное внутреннее убранство. Ещё недавно это был дорогой круизный лайнер, неторопливо и с комфортом возивший скучающих богачей по курортам Южной Европы. С началом войны он оказался быстро переоборудован для спасения беженцев из осаждённого Рима. Так было даже выгоднее. Взвинтив до максимума цены на билеты, и уместив внутри в пять раз больше пассажиров, владельцы транспортной компании, наверняка, уже с азартом подсчитывали грядущие прибыли. Как говорится, для кого война, а для кого-то... неплохой способ подзаработать.

Расположившись по десять-пятнадцать человек в одной каюте, банкиры и аристократы брезгливо морщили носы от такой невиданной тесноты. Тюльпан смотрел на них с едва скрываемой усмешкой. Сразу видно, что никому из них в жизни не приходилось ездить на городских паробусах или поездах третьим классом. Лично он чувствовал себя здесь вполне комфортно. К счастью, никто теперь не обращал внимания на двух странных, простовато одетых молодых людей без прислуги и багажа. Здешним пассажирам было уже не до них. Расположившись прямо на своих чемоданах, римские богачи растерянно смотрели в иллюминаторы, читали свежие газеты и вели тихие, тревожные разговоры; о войне, о политике, о банкротствах крупных компаний и проклятом новом императоре. Этот новый 2010 год они встречали не так как обычно. Что будет дальше? Чем это всё закончится, и какие новые сюрпризы готовит им будущее? Теперь об этом не знал никто.

Утро 1 января началось для Лектора Кардини с плохой новости. С первыми лучами солнца в его палатку ворвался один из адъютантов и прямо у входа склонил голову и покорно припал на правое колено.

-Мой господин, разведка только что сообщила, что Харольд Хортхольд предал нас и вместе со своей армией перешёл на сторону императора. За ночь они совершили длинный марш-бросок, форсировали Тибр и объединились с силами Фалангуса у городка Ронадо, что к западу от Рима.

Услышав это, Лектор даже не дрогнул. Внешне он продолжал оставаться спокойным и невозмутимым, хотя в голове его в эти мгновения творился настоящий хаос. Как такое могло произойти? Почему союз герцогов разваливается прямо на глазах? Что такое мог предложить Фалангус, чтобы заставить Харольда перейти на свою сторону? Что будет дальше? Если уж на сторону императора переметнулся этот тупой сицилийский козёл, чего тогда ждать от хитрого и изворотливого Сайруса Адриапитоса?

Немного придя в себя, герцог подошёл к столу и принялся, уже который раз, внимательно изучать карту Центральной Италии.

-Где, ты говорил, сейчас находится объединённая армия Фалангуса и Харольда?

-У городка Ронадо,— адъютант, до этого стоявший на одном колене, в одно мгновение вскочил на ноги и словно домашняя собачонка бросился на зов своего хозяина,— Теперь они движутся к побережью Средиземного моря. Осмелюсь заметить, довольно глупый ход с их стороны. Вместо того чтобы защищать Рим, они идут прямо навстречу флоту нашего союзника Адриапитоса. Как будто, они сами хотят поскорей оказаться в ловушке между двумя армиями и под огнём корабельных орудий.

-Этому может быть только одно объяснение,— Лектор выпрямился во весь рост и злобно сжал губы,— Фалангус не опасается Сайруса лишь потому, что этот хитрый мерзавец вслед за Харольдом также перешёл на его сторону. Он давно ждал возможности, чтобы нанести мне удар в спину. Теперь эти трое постараются как можно скорее объединить свои силы в один кулак. Если это произойдёт, у нас начнутся большие проблемы.

-Что теперь прикажете делать?

Адъютант поднял голову и испуганно посмотрел на своего хозяина. Хозяин молчал. Он просто застыл на одном месте, тщательно обдумывая свой ответный ход. Лицо его было бледным и отрешённым, а маленькие злобные глазки неподвижно смотрели в одну точку.

-Немедленно поднимай лагерь. Мы идём за Фалангусом и Харольдом. Главное сейчас — это настигнуть их раньше, чем они доберутся до побережья. С Сайрусом я разберусь чуть позже. Без него, у этих двоих не будет ни единого шанса. Они имеют лишь пятьдесят тысяч плохо вооружённых оборванцев, против моей армии, которая вдвое больше и оснащёна по последнему слову военной науки. Даже самый великий стратег в мире не сможет победить при таких условиях. Император, конечно, весьма хитрый и изворотливый соперник, но на этот раз, похоже, я вовремя разгадал весь его фокус.

Императорская армия отступала. Уже почти сутки они шли под мелким холодным дождём, по разбитой дороге, по колено в грязи и, вдобавок, преследуемые по пятам превосходящими силами Лектора Кардини. Среди солдат потихоньку зрело недовольство. Эта толпа грязных, голодных и обозлённых мужиков уже не понимала, куда они идут, кому подчиняются, с кем воюют и с кем находятся в союзе. Для простых, необразованных людей из глухих сицилийских деревень и столичных подворотен было довольно сложно разобраться во всей этой мутной, быстроменяющейся политической обстановке. Неожиданно для всех, заклятые враги, по воле правителей, вдруг стали друзьями. Знамёна Хортхольдов со злобным морским змеем теперь уже развеваются рядом с чёрными волчицами — неизменным символом Римской императорской области. Вдобавок к этому, они все теперь идут прямиком в руки своего второго врага — греческого герцога Сайруса Адриапитоса. Как будто им мало Лектора Кардини, что вот уже несколько часов неугомонно преследует их по пятам. Неужели император хочет, чтобы его войска были зажаты с двух сторон многократно превосходящим соперником? Да и пушки зачем-то отдельно от всей армии тайно перетащили ночью к самому побережью. Даже побывавшие во многих боях ветераны ландскнехты не могли припомнить на своём веку более глупого и бездарного командования. Всё это было как-то уж слишком неправильно и подозрительно. Войска тихонько ропотали, но до открытого неповиновения было ещё далеко. Сицилийцев удерживала железная дисциплина и преданность своему герцогу. Иностранных наёмников и римских ополченцев — хорошее жалование и страх перед жестоким военным трибуналом.

Сайрус Адриапитос уже которое время, вооружившись подзорной трубой, неподвижно стоял на борту своего дирижабля и всматривался в даль. Местность была перед ним, как на ладони. Впрочем, то, что он сейчас наблюдал, выглядело как-то странно и нелогично. Глупые, опасные и бессмысленные маневры, полностью противоречащие современно тактике и стратегии.