Рождение Солнышка

Я позвонила мачехе, решив её предупредить. Волноваться она вряд ли станет, но не порядок вот так,не сказавши ни слова, пропадать на двое суток.

— Матушка, доброго дня!

— Маш, я занята. Чего тебе?

— Матушка, я сегодня домой не приду. В училище Рождество справлять будут... — не стала говорить про Коляду, всё одно, то же самое, только по-старому.

— И у меня служба в церкви, всё одно тебя нет, чтоб двенадцать блюд приготовить. Мы тут с Леночкой вкалываем, так что не отвлекай!

— Хорошо, матушка! Хорошо службу отстоять!

— И тебе того же!

Что это она такая добренькая? Я отключилась. Помнится, прошлым летом* я на Коляду готовила. А мачеха с дочкой вечером на службу пошли, а я к нашим ребятам побежала, справлять Коляду. Да с рассветом, встретив раждение солнышка, домой побежала. Мачеха вернулась довольная, вроде бы, ничего не заметила.

Я собралась идти уже в раздевалку, как натолкнулась на тяжёлый взгляд Борьки. Он давно меня обхаживает. Да только не мил сердцу. Да никак не отстанет. Не желает признавать поражение.

— Маш, пойдём вместе на праздник?

— Борь, я ж тебе уже всё давно растолковала...

— Ты одна да я один. Нехорошо одному быть в такой великий день!

— Борь, у меня есть мил друг, — вспомнила вчерашнего знакомца. А и правда, милее Борьки будет. Да и Борька волосы обкарнал, будто постриг принял. А всё — заморское завлекание ненашенской культурой. Скоро нашу позабудут. Что уж говорить о некоторых девицах, решивших расстаться добровольно с косами. Что ж Борьку такие девицы не привлекают?

— У тебя?

— А почему нет?

— И кто ж это?

И тут, будто на мою долю мимо с коробкой идёт знакомец.

Я его и ухватила поперёк стана.

— Вот, он! — и, краснея, очи опустила.

Остановился знакомец.

— Душа моя, мне трудиться надобно, — молвил он нежно. — Свидимся на празднике.

А я держу крепко, не выпускаю.

Опустил коробку да меня обнял.

— Мне пора... — тихо молвил в самое ухо. — Погоди чуток. До раждения* солнышка.

Кивнула, вновь покраснев. Отпустила.

Проводила его взором. А Борьки и след простыл. Вот и славно.

— Постой! — окликнула знакомца, пока не ушёл.

Побежала. Догнала. — Маша, — представилась тихо.

— Ярослав. Для тебя можно Яр...

Кивнула. А он понёс коробку дальше.

Яр... А внутри тепло разливается. А ведь наши встречи Долею*, выходит, сплетены. Третья встреча — последняя, коль не возьмём намёк на заметку. От сей думки внутри похолодело. Обещал свидеться. Значит, я буду там.

Большинство парней побежало колядовать по близлежащим домам.

Девчата готовились к празднику. Мы сами готовили двенадцать блюд в честь двенадцати солнечных месяцев, среди которых одно на поминание ушедших Предков отводилось — кутья, а второе — узвар — варилось обычно на рождение дитятка. Ведь у нас завтра новорожденное дитятко — Солнышко наше красное, начинающее новое природное лето*.

Вот мы и готовили, кто что, да народу много ведь будет, надо на всех наготовить. И в этот раз черёд первокурсников, то бишь, нас.

Вот мы с девчатами и старались вложить душу в свои творения, дабы всем угодить.

На дворе уж начались гуляния — наши юноши развлекались, да в одних рубахах, а кто и без оных, дождь же...

Вот как Мару провожать, коли и не было её толком? Где ж ты, Зимушка, бродишь?

А ведь по преданию, Мара — покровительница ночи, зимы — раждает Коляду — младенца Солнышка.

Люблю зиму. Когда после осени природа одевается в белые одежды, под которыми раждается новая жизнь.

Попробовала кутью из пшеницы, сдобренную мёдом да сушёнными ягодами. Вкусно. Надеюсь, народу понравится.

— Маш, пойдём на двор. Столы уж скатёрками застелили, — позвала меня одногруппница Матрёна.

— Я сейчас, идите... Да кутью захватите, будьте добры...

— А ты?..

— Буду.

— Ладненько! Не задерживайся!

Кивнула.

Вздохнула. Да пошла в ту часть училища, где свет уж погасили. Тьма манила. Звала.

Мара...

Стоило мне оказаться в потёмках, как тьма стала гуще, накрыла меня полностью, впиталась в меня, проморозив до глубины моей души. Горячее сердце словно перестало биться.

"Благодарю, я в долгу не останусь".

Я лишь криво улыбнулась. Тьма отступила. Я пошла на свет. Коса, перекинутая на левое плечо стала белой. Я прошла мимо зеркала. Весь мой наряд стал тёмно-синим, будто ночь, покрытым блёстками, точно снежинками. Кожа бледновата. А в зеркале на меня глядела бледнолицая незнакомая особа с моим овалом лица. Да вместо карих глаз стали голубые, волосы из каштановых превратились в белые.

Пора!

Представила, как всё вокруг замерзает, лужи превращаются в лёд, падающие капли дождя становятся хлопьями снега. Улыбнулась, ощутив холод. Хорошо-то как!

А вот учащиеся вдруг задрожали да кинулись надевать на себя скинутую под крышей одежду.

— Холодно-то как! Что это зима вдруг пожаловала?

— Ой, Маруська, ты где такой наряд раздобыла! Прямо Снегурочка! А тебе идёт! — девочки меня заметили.

Снег ласкал щёки, делал ресницы белыми!

— Хорошо, хоть не дождь! Наконец-то Зимушка о нас вспомнила, — девочки Маре явно обрадовались. А она и довольна, моей головой кивает да улыбается. И кружится под снегом да смеётся, развевая синюю юбку. А я вместе с ней радуюсь.

Пришли преподаватели, стали веселиться с остальными. Всё ж на холоде подвижные игры должны быть.

Женщины запели:

Пришла Зима в канун Рождества!

Пришло Рождество, начинаем торжество!

Старшая преподавательница управляла всем, сбивала нас в хороводы, устраивала игры. Один молодой человек со старших курсов играл на гармони, оповещая, что игра началась или закончилась.

Особенно мне понравилось полетать на руках у ребят, когда они в два рядка встают и руки переплетают, а потом перекидывают тебя с одних рук в другие. Или на ряд полусогнутых ребят забираешься ногами и пытаешься пройти, не упав. Конечно, падали в быстро появившиеся сугробы. Девчат некоторые юноши ловили, а ребят — уже нет.

Не знаю, сколько времени пролетело от начала гуляний, да стемнело, зажгли светочи. А сугробы-то намело!

— Айда все горку создавать! — кликнула зов одна из баб.

Ой, сколько смеху то было! Лопат на всех не хватило, так часть народу комы лепили, как на снеговика, кто снежками горку атаковал, дабы укрепить сооружение, кто, и правда, решил Мару соорудить из снега. Но ей не понравилось, налетела вьюга, разрушая снежную бабу.

— Погоди, не надо... — решила вмешаться я, направляя падающие снежные комья прямо к горке.

Мара не поняла, зачем. Не на горку же попала, а рядом. А я, обрадовавшись, что стихия мне подчиняется, закрутила вверх въезд. Как бы опробовать?

Вскоре горку завершили, да не сразу увидели вторую оборотную горку, которую соорудила я. Добры молодцы решились опробовать. Вот только, вторую горку, на которую с разгону влетали с первой, не учли. Я увидела, что того, что намело — не достаточно, ведь скорость падения оказалась приличной. Пришлось поднимать ветрище, создавая очередной вихрь и на скорую руку сооружая длинный сугроб. Визгу было, восторгов!

Мара захотела опробовать мою придумку.

"Не побоишься?"

"Я?" — растерялась богиня ночи и зимы.

"Давно ты занимала чьё-то тело? Давно развлекалась?"

"Не положено мне. Ответственность, дочка..."

"А чего ж зимы нет?"

"Сил нет совсем".

"А сейчас? Ведь и намело, и вьюги создаём..."

"Это всё ты... Откуда только силы берёшь..."

"Я не против каждое лето с тобой делиться..."

"Ты очень добра, Машенька".

С горки я прокатилась, и не один раз. Визгу было! Страшно, но весело! Маре тоже понравилось. И она гнала меня вновь и вновь на горку, пока я не вымокла окончательно.

Ещё и в другие играх играли. Пока не притомились.

— Так, народ, давайте греться и трапезничать, — молвила одна из преподавательниц. К слову, она тоже пару раз прокатилась с горки на ватрушке. Но учащиеся катались в основном на ледянках разных размеров и свойств. Всё же наше училище транспортом занимается, вот и придумывают наши строители-изобретатели на первых курсах ледянки, на вторых — сани, ну и так далее.

Жаль, что я на строительное направление не пошла, но там заочного отделения не было, увы. А уйти из дома и жить чисто на учебное пособие я не рискнула. Ведь тогда у меня дома точно не останется. Нерешительная я.

Мара молчала и не давала о себе знать. По-моему ей жарко в помещении находиться, но не возразила.

"Мне выйти на улицу?"

"Не стоит. Ты мокрая, вещи просушить надо, а тебе поесть горячего не помешает".

"А ты как же?"

"Да я-то что?"

"Свет, тепло... Тебе должно быть больно..."

"Заботливая ты моя, если б я холодами только повелевала, то жила б на севере. Вот на рассвете отступлю, а пока... Наслаждайся жизнью, да и я вместе с тобой".

Ну, раз так, так и будем ловить момент, пока мачеха далеко... Раздевшись и разместив мокрую одежду у печного короба, я села за длинный стол, накрытый белой длинной скатертью. Таких столов было несколько, разместили их в большом зале на первом ярусе. Для каждого курса — свой. А готовили всё мы — первокурсники. Надеюсь, всем понравится наша стряпня.

Ребята вкусили кутю, помянули Предков, лишь потом начали шутить, рассказывать байки из своей жизни, смеяться да понемногу вкушать приготовленные яства. Преподавательницы затянули песню про зиму. До рассвета это праздник Мары-Марены.

Да так затянули, ещё и под гусли, что мороз по коже.

А потом сидеть молодёжи наскучило.

— Айда в снежки играть!

— Ну, вы и играйте, — надули губки девицы. — А мы — хороводы водить.

Сказано — сделано. Ребята вести свою войну отправились, а мы настроились песней на нужный лад и образовали круг. А я особенно остро ощущала, как сила кружит по хороводу. Ходила с закрытыми глазами, отдавшись всеобщему движению. Хороводы поначалу кружились, а потом стали пульсировать. Я открыла глаза.

Занимался рассвет. Схватки в последние минуты Марены и раждение младенца-солнышка Коляды. Эти схватки я ощущала, как свои. Только больно не было.

"Мара, ты уходишь уже?"

"Тьма отступает с рассветом".

Я погрустнела.

"Я не ухожу, просто сын затмевает своим светом. Тьма растворяется, но никуда не девается".

"Правда?"

"Да, милая. До весны я в своём праве. А ты мне дала силы властвовать положенный срок".

"Благодарю," — поблагодарила богиню.

Я была в середине коловода*. Кружилась, чувствуя, как внутри зарождается жизнь. Огонь разрастался, креп, а потом я взлетела. А подо мной разгорался костёр — крес. Сила нашего светила.

С первыми лучами солнышка Мара покинула моё тело, оставив в душе пустоту и упадок сил. Я глядела стеклянными глазами на рождение Коляды и ничего не видела.

На плечи лёг пуховый платок.

— На, пей! — услышала знакомый голос.

Мне Яр протягивал дымящийся напиток. Отказываться не стала, сглотнула, чувствуя, как с горячей пахнущей разнотравьем кисло-сладкой жидкостью в меня вливаются силы. Узвар — напиток, символизирующий жизнь, завариваемый на рождение чада.

И с ним возрождалось тепло в душе.

— Благодарю, Яр!

— Всего лишь долги отдаю... — безразлично протянул он.

Захотелось его треснуть, вот от души...

Я взглянула через плечо, отмечая, что волосы собрал в косу.

— И что же ты натворил, что косу пришлось расплести?

— Невесту бросил.

— О, и куда ж ты её бросил? В огонь? — пошутила я.

Он хмыкнул.

— А ты забавная.

— Ну а если серьёзно?

— Предки нашли невесту. Да меня забыть спросили.

— Как непочтительно!..

— Мачеха да отчим... — пояснил он.

О! Как я его понимаю!

— И что ж, уже наказание отбыл? — мне стало интересно. Ещё не встречала на своём веку тех, кто в мирской жизни исправлял наворочённых дел. Те, кто натворили серьёзных дел, уходили в монастырь, отсекая себе косу — принимая постриг, там отбывали наказание. А те, кто совершил такое да не раскаялся в содеянном, казнились — им прилюдно отрубали голову (косу).

— Ага...

— А от кого ж бежал?

— От отчима.

— Чего ж так?

— Избить хотел.

Значит, старших всё же уважает, и руку на них не поднимает.

— Из-за того, что бросил невесту?

— Да нет, невесту я год назад уж бросил. Как раз лето закончилось, как отрабатываю вину.

— А здесь какими судьбами?

— Учусь.

— На кого?

— На строителя мостов, туннелей.

— О!.. — грустно вздохнула.

— А ты?

— На водителя трамвая, — и я смущённо опустила глаза, покраснев. Почему-то признаться казалось стыдно. Водителем считался человек без образования. Дурень, не способный окончить высшее училище. А зарабатывать на жизнь надо, вот и шли в водители.

— А зачем тебе образование?

— Ну как же, — растерялась я. — На жизнь зарабатывать...

— А муж на что?

— Какой муж? — не поняла я.

— Ну, это обязанность мужа содержать семью.

— Ещё найти мужа надо, — и я погрустнела. Это полбеды. Вторая может быть в виде мачехи. Либо откажется благословлять, либо благословит, да не того... И что делать тогда? Жить с нелюбимым дурнем-водилой, едва сводить концы с концами? Или самой содержать семью?

— Чего, Марочка, опечалилась?

— Яр, всё сложно. Я тоже с мачехой живу и её дочкой. Больше нет никого.

Вздох вышел один на двоих. Мы друг друга поняли.

— А что то за молодой человек?.. — вдруг вспомнил он.

— Ухаживать пытается.

— А тебе он не нравится?

— Нет. Ты не мог бы... — начала я, и вдруг оказалась в его объятиях. Как он так умудрился? Сердце застучало быстро-быстро.

А в следующий миг его губы накрыли мои.

Поцелуй обещал мне понравиться, если б меня резко не отстранили.

— Ушёл...

— Кто? — не поняла я.

— Твой ухажёр.

— Так ты...

— Ну, ты ж просила...

Я ещё больше духом упала. Мой первый поцелуй... Хотелось плакать. Яр, вроде, неплохой, но...

— Пойдём... Там постелили. Поспим чуток. Занятия сегодня всё равно будут...

Так, спокойствие, только спокойствие! Он наверняка не думает ни о чём таком! Да и до свадьбы отношения такие порицаются.

Немного успокоившись, всё же пошла с ним.

Меня увидели наши девчонки, точнее, подруги Мила и Даша.

Даша была беловолосой девушкой со светло-голубыми глазами и тонкими чертами лица. Красивая и высокая, выше меня, и какая-то волшебная. Мила же обладала более приземлённой красотой: каштановыми волосами, толстой косой, широкой костью и среднего роста, но при этом зелёными глазами и казалась такой земной-земной, да и приехала из деревни. А вот Даша жила здесь, в Туле.

— О, Машенька! Какой красавчик! Это кто? — подхватила Мила под локоток. Даша последовала её примеру, только с другой стороны.

— Слава! — представила я. Почему-то делиться "Яром" не хотелось.

— А Яр тебе кто? — уточнила Даша.

— Её парень! — вместо меня ответил Яр.

Я ему девочек тоже представила.

— А куда это вы? — спросила Мила.

— Почивать! А вы идёте? — ответил вновь за меня заступник.