А я присмотрелась к нашей парочке. Светлый Любомир с синими глазами, коротенькой бородой очень ладно смотрелся рядом с нежной блондинкой с голубыми глазками Дашулей.

Даша вызвалась его проводить, а мы с Милой стали помогать родителям убирать со стола да мыть посуду. Наши возлюбленные задерживались. Но мы не переживали.

Затем мама нас провела в комнату Даши, где нам уже постелили на полу всем троим. По дороге показав, где находится раздельный санузел.

— У нас тепло — не замёрзнете. Отопление ещё не отключили. Могли б и на диване постелить, но Даша просила на полу, — пояснила мама Даши. Милейшая тоненькая светленькая женщина, чем-то похожая на Дашу. Но не всем. Некоторые черты лица подруга взяла от отца.

Мы остались вдвоём. Вскоре пришла Даша. И губы её чуть припухли и покраснели.

Я потупила взор, делая вид, что рассматриваю книги в шкафу.

— Я пойду мыться... — отвлекла меня от созерцания Мила.

— Иди, потом Маша, — сказала хозяйка.

А когда остались вдвоём, Даша подошла ко мне.

— Мы поцеловались, — таки призналась подруга. — Что мне делать, Маш?

— Ты ему тоже нравишься.

— А как же Алёна?

Надо будет с ней поговорить. Намекнуть на то, что судьба ни разу не дала им возможности быть вместе. Мы ведь играли, бросали жребий. И ни разу они не были парой. Лишь когда я вмешивалась. Да и парню она не нравится. Насильно мил не будешь. Да на чужом несчастьи своего счастья не построишь!

— Я поговорю, не переживай! Думаю, она прислушается.

Вспомнилась первая встреча с Алёной, она была тогда дотошной. И даже Мара вмешалась, решив, что я сболтнула лишнего. Вряд ли сейчас мама станет вмешиваться.

Потом пришла Мила, а я ушла мыться.

Когда же мы легли спать, на полу оказалось очень удобно на матрасах. Мы болтали до самого утра, лишь с первыми лучами Солнышка уснули.

Встала я, шатаясь прошла в нужник. Дома стояла такая тишина, будто никого не было. Девочки спали. Вернувшись в Дашину комнату переплелась да села писать письмо любимому.

"У меня всё хорошо. Не прекрасно, иногда находит тоска, но я держусь. Отдала подарок мамы ей. Побоялась. Обкатывала мотоцикл. Заезжала к твоему дяде. Сказал, чтобы написала. Прости, что не пишу. Скучаю. Не хочется тебя расстраивать, — тяжёлые солёные капли упали на лист бумаги. — Ну вот, не удержалась... Люблю тебя, — смахнула слёзы. Собралась. Решила отвлечься. — Тётушку помянули и на девять дней, и на сорок.

Девочки стараются развлекать меня, чем могут. Сегодня вот ночевали у Даши.

А ты знаешь, что Любомир запал на Дашу? И она на него. Не знаю, как Алёна это воспримет. Мы ведь пытались их свести...

Я сдаю понемногу предметы со следующего курса. Не хочу брать академ и отставать от девочек.

Вроде бы всё.

Люблю тебя. Жду с нетерпением нашей встречи. Твоя Маруся".

И захотела, чтобы у любимого в кармане порток очутилось это письмо. С обратными штемпелями, всё, как положено. Напряглась, вспоминая уроки тётушки. Воплощать мысль очень сложно. Нужна тренировка. Когда открыла глаза, то на мгновение увидела оттиски почтовых отделений только в обратном порядке. На марках — отделения, что рядом с общагой, а на обороте письма — того, которое относится к воинской части, причём задним числом. Тем, которым пришло последнее. А затем письмо растворилось прямо в моих руках.

Надеюсь, доставится. Встряхнула головой. Нет, не место сомнениям! Точно доставится и прямо в карман.

Девочки тут проснулись.

— Привет! — потянулась в постели Даша.

— К слову! — вспомнила я. — А кто тебе снился на Коляду, когда на женихов гадали?

— Любим. Правда, тогда мы были незнакомы...

Я расплылась в улыбке. Интересно, а кто Миле снился?

Она, услышав голоса, заворочалась.

— Привет, девочки!

— Привет, Милён! А кто тебе снился?

— Какой-то незнакомый мужчина. Бородатый, а борода у него рыжеватая. И я с ним целовалась на Купалу. Мы где-то в лесу были. Ещё костёр, речка... Так романтично...

— Это тебе сейчас приснилось? — уточнила Даша.

— Ага. Я вчера загадала: "Ложусь на новом месте — приснись жених невесте".

— А когда в училище загадывала?

— Честно — не помню. Вроде ничего не снилось. Мы тогда так нагуляличь, что без задних ног спали. Письмо писать будешь?

— Уже написала.

— Вот и умница. Теперь надо не забыть да отправить, — похвалила Мила.

— Уже отправила.

— Как?

— Представила, что оно уже у него в кармане. А оно раз и исчезло.

— Ты и так можешь?

— А как ещё? — удивилась я.

— Ну, Мара ж в тебя вселялась на Коляду, — подхватила разговор Даша.

Значит, знают. А Алёне просто не сказали.

— Вы знали?

— Ну, мы ж не слепые, — Мила закатила глаза.

— Значит, все знали, — сделала я вывод.

— Ты б видела, какими глазами на тебя Борька глядел.

— Кстати, о Борьке. Что-то он перестал оказывать знаки внимания..

-Так Яр его несколько раз избил. Запретил даже глядеть в твою сторону.

Неужели? Вот так-так! Как бы не затаил зло.

— И нам велел за тобой приглядывать. Чтоб одна не ходила... — сдала его Даша.

— Да и со свадьбой скорее всего именно по этой причине тянуть не стал.

— Нет, там тётя умирала. Она нам сама предложила.

— Ну, одно другому не мешает... — изрекла Мила с важным видом, наконец вставая.

— А чего ж после, как Яр уехал, не подходил? Он ведь с нами в одной группе до сих пор...

— Ну так ты стала мужняя. Ему уже не нужна. Зло, может, и затаил. Поэтому она не ходи! Мы всегда прикроем тебя, — и Мила вышла из комнаты.

А я задумалась. Получается, Борьку Яр избивал.

— А вы видели, как он избивал? — спросила у второй подруги.

— Да, видели. Тогда, правда, мы не думали, что вы уже встречаетесь. Это как раз после Коляды было. Ну дерутся парни, ну, куда ж без этого. Главное ж, чтоб не покалечили друг друга. Иначе — судебное дело и отчисление из училища.

— А вы говорили, что несколько раз избил...

— Ещё раз видели, как Яр подловил выглядывающего из-за угла Борьку. И, потом не раз... Видели, как шугался Борька, завидев тебя... Но на парах он на тебя так зло глядел...

Ну вот, врага себе нажила...

Борька и раньше меня пугал. Было в его взгляде что-то такое. Мол, не отвяжешься от меня. Хочешь или нет, а будешь моей! Обесчесщеной женщине выбора не оставляют. Либо монастырь, либо замуж за того, кто лишил чести, если он ещё возьмёт. Иногда можно обвинить в изнасиловании, тогда попадёшь в лечебницу и после через долгий путь восстановления у волхвов, сможешь начать новую жизнь. Но это надолго. А я очень боялась Борьку. Не понимала, что он во мне нашёл. А Яр в первую встречу показался мне бандитом. Веет от него силой. Мол, не связывайся со мной, не то худо будет. Как смогла в нём рассмотреть одинокого хорошего человека? Но я не жалела, что связала свою судьбу именно с ним.

Ярушка...

Тут Мила пришла.

— Чем займёмся, девочки? — хитро прищурилась Даша. — Предлагаю сходить в торговые ряды, мне обувку надо весеннюю да летнюю купить. Может и вам прикупим что?

Её мысль одобрили. Позавтракали тем, что нашли в холодильнике, быстро собрались и поехали. До торговых рядом оказалось близко. Поезд у всех бюджетников бесплатный, на этот раз мы все трое заняли кабинку водителя, предъявив свои студенческие билеты. И нам даже дали поводить трамвай. Вначале мне одну остановку, затем Миле, ну и проехали лишнюю остановку, чтобы Даше тоже дали.

Всем очень понравилось. Лишнюю остановку топали ножками довольные и весёлые.

Торговые ряды располагались линиями на самой большой площади. Линия одежды, линия обуви, линия с продуктами, линия с диковинками и так далее. Всё, что производили в Тульской губернии, кроме оружия, было представлено. Оружие продавалось в особых лавках при заводах, но не всё. Холодное оружие разрешалось населению, а вот на огнестрельное требовалось разрешение. Некоторые виды огнестрельного оружия разрешались после обязательной службы в армии, другие — лишь спецслужбам и военным. Женщины редко когда носили оружие. Хоть в последнее время разрешалось слабой половине даже служить в армии, общественное мнение было такое,что девушка и женщина — слабое существо, нуждающееся в защите. Посмевший мужчина физически обидеть любую женщину подвергался наказанию с отсечением головы* или заключением в монастырь, что не исключало первого наказания. Остальное — на суд твоей совести. Но большинство могло вступиться за обижаемую женщину и набить морду обидчику, даже если она — твоя жена.

При защите себя или женщины и детей не осуждалось даже убийство.

— Куда пойдём сначала? — спросила Даша.

— Вначале давай одежду и обувь поглядим. Потом уже можно будет погулять по рядам.

Я посмотрела на свой счёт на часах и удивилась, узрев там большую сумму. Проверила поступления и обнаружила, что с заключением союза теперь подключена к Яровом счёту. Для хорошего мужчины, воспитанного правильно, считалось естественным содержать свою жену. Ей же позволялось иметь отдельный от семейного счёт. Опять же — защита слабого пола. Да и мужики нынче попадаются пьяницы. Жена, если муж обеспечивает, могла не работать, а заниматься домашним хозяйством, детьми.

А раз счёт семейный, я могу его тратить на свои или семейные нужды. Купить себе обувь, например. А то до сих пор в зимней ходила. А после того, как отдала Маре подарок, ощущала, что меня начало запекать. Надо срочно покупать. То, что осталось в отчем доме, уже изнасилось и требовало сдачи на переработку.

Перерабатывался весь мусор или неремонтопригодные вещи. Старые тряпки шли на производство бумаги, дерево использовалось как топливо на тех же мусороперерабатывающих заводах, металл повторно переплавлялся на металлообрабатывающих предприятиях. Выбросить разрешалось в травку лишь органические отходы, типа огрызка, косточки плода или шелухи семечек. До сих пор есть люди, занимающиеся сбором старых тряпок, жестянок. Тряпьёвщики*. Они ездят по деревням и сёлам, где до сих пор иногда даже вручную изготавливают полотно, кричат, проезжая по улице, что меняют сласти и мыло на тряпьё да железо. Детвора очень любит их приезд и с удовольствием бежит домой за старыми вещами, чтобы получить свой леденец. Хозяйки же спешат ради мыла. Тряпьёвщики сдают уже отсортированное тряпьё скупщику, а тот — на писчебумажный завод.

В городах всё проще — во дворах стоят огромные металлические ящики с надписями и рисунками куда и что класть. И на месте уже сортируешь. Затем этот мусор забирается мусорными машинами, которые ездят по разным дням, забирая то металл, то тряпки, то кости, то дерево и так далее. Металл копится обычно медленно, поэтому его забирают раз в месяц. Ну и по городу везде стоят урны, там уже мусор несортированный. Его забирают отдельно. Но за несортированный мусор взимается небольшая плата. Не хочешь платить — сортируй!

Органика обычно перерабатывалась дома и использовалась для удобрения. В городе — комнатных растений и придомных садов, в деревнях — огородов. Но и ящик такой тоже был, закопанный в землю для порченных продуктов. Он сразу отходы перерабатывал в удобрение, которые использовал садовник. А не порченные очистки собирались на кормление скота.

Поэтому с девочками прошлись по одёжно-обувным рядам и прикупили себе одежды да обуви. Затем уже отправились в ряд с диковинками. Зачастую там продавались волшебные вещи, хотя необычные тоже имелись. Стоили, правда, зачастую немало. Продавец за такие вещи не мог назначать цену, ведь считалось, что это вещи духовные, волшебные. Поэтому вокруг диковинки толпился народ, который и назначал цену. Начинали торговаться. Кто давал больше, тот и забирал товар. Покупать мы ничего не собирались, но хоть поглядеть, что предлагают, очень хотелось.

А представлены там были разные новинки, не получившие массового распространения. Например, ковёр-самолёт. Зачем он нужен, если есть безопасные дирижабли? Долго лететь? Ну так есть быстрые поезда, соединяющие разные губернии, есть кольцевые дороги да трамваи или метро. А автомобильные дороги нужны скорее для того, чтобы наслаждаться поездкой с ветерком, так же, как и дирижабли, нужные для странствования, наслаждением открывающимся видом.

А ковёр-самолёт небезопасный. Из неговывалиться можно. Поэтому широкое распространение он не получил. Да и ответственность несёшь лишь ты сам за свою жизнь, садясь на это средство передвижения. Детям запрещено таким средством пользоваться. А будет в хозяйстве, разве какое дитя удержится от соблазна не опробовать диковинку?

— Да ладно, не бухти, — сказала Мила. — Неужели тебе не хотелось никогда опробовать?

— Нет! Мне вполне хватает умения водить машину да мотоцикл...

— Сравнила тоже!

Каждому своё!

Но задерживаться у прилавка мы не стали, пошли дальше.

Ранец, помогающий летать! Тоже научное изобретение, не получившие широкое распространение.

Или вот — паровой человек! Ну вот зачем он нужен? Может ходить, даже имитировать выход пара изо рта в виде облачка... Механизированные куклы довольно распространены в развлекательной сфере, но в основном в повседневной жизни используются машины на заводах и предприятиях для облегчения труда человека и массового производства того или иного продукта.

Мотоцикл-моноколесо. Любопытно... Я зависла у прилавка, наблюдая, как мужчина садится внутрь сетчатого колеса. Заводит двигатель и выезжает за пределы своей лавки. Другой же нахваливает скорости больше ста вёрст в час, устойчивость и многое другое. Может, Яру тоже с его мотоциклом сюда надо? Не продавать, а просто показывать, чтобы народ видел современные достижения и заказывал массовое производство. Есть, конечно, выставки достижений народного хозяйства, где как раз не продают, а расхваливают новинки. Но Яр учится на направлении строитпльства мостов и тоннелей. А это — воинское подразделение. Да, в качестве курсовых изобретал устройства, тот же мотоцикл, но, скорее всего, будет мосты строить.

Дальше пошли волшебные вещи. Хотя, скорее, тоже технические, просто скрытого действия. Например, кольцо, которое делало тебя невидимым. А зачем тебе таким становиться? Чтобы коны нарушать! Точно — орудие бандитов!

Или сапоги семиверстовые! Точно, чтобы от погони уйти! Тоже из арсенала воров.

Гуслями-самогудами уже никого неудивишь в наш век. Хотя ещё лет сто назад, когда музыка ещё не получила такого распространения, что можно на любых часах её включить, музыкальные шкатулки, шарманки да гусли-самогуды стоили дорого и были редкостью. А сейчас их представляют как штучная вещь да редкость, а по сути, тот же упрощённый вычислитель, работающий на перфокартах*.

Дальше шли вновь технические диковинки: всевозможные птички. Одни пели, стоило их ключиком завести, другие — плавали, третьи — светились, как жар-птица. Каждое пёрышко светилось, и предполагалось использование как карманного светильника. Такое точно не найдёшь в лавке. Продавали как целиком жар-птицу, так и отдельно пёрышки. Ещё птица-павлин имелась, противно кричащая да распускающая хвост, или птица, несущая золотые яйца или жемчужины. Непрактично!