Даже открыть глаза не было сил. Перебирала пальчиками страницы писем, слушая, как в тишине перелистывается бумага. С огромным усилием подносила стопочку листов к лицу, стараясь почувствовать ЕГО запах.

В один из дней стукнула дверь, выдёргивая меня из сна. Слышались шепчущие голоса, но разобрать, что говорят, оказалось выше моих сил. Рядом со мной положили больного. Вскоре всё стихло. Едва ощутимо пахло морем. Сердце забилось чаще, разгоняя кровь. Ярушка!

Я резко села на кушетке. Голова закружилась, в висках застучало. Голос не слушался.

Каких усилий мне стоило подняться с кушетки, кто бы знал. Сколько сидеть, просто теряя время впустую. Пока наконец я встала, чуть не упала, сделала шаг. И, благо, успела ухватиться за металлическую соседнюю кушетку. Села, ощущая за спиной больного. Дыхания не слышно. Ощупываю тело, отмечая лишь холодность.

Ярушка!

Сдираю с него одеяло, одежду, с себя — тоже. И просто ложусь рядом. Так правильно. Так надо. Кожа к коже. Волосы... Надо расплести. Его — тоже. Волосы перемешиваются, переплетаются. Теперь всё будет хорошо.

И отрубаюсь.

Часть 5 Встреча.

Сквозь мрак да тишину прорывались какие-то звуки. Прислушалась. Оказалось — тихие голоса.

— ..И?

— Оба стабильны.

— Что это значит?

— Ухудшений нет.

— А улучшения?

— Да оставьте вы их в покое!

— Мы же волнуемся!

— Им нужно время!

— Но...

— Я сообщу, когда их можно будет навестить.

Тихо затворяется дверь и наступает безмолвие. Лишь старые механические часы отбивают своё: "Тик-так!"

Прислушиваюсь к дыханию любимого. Дышит. Открываю глаза. Яркое Солнышко слепит глаза, вызывая резь и слёзы. Приподнимаюсь на локте, заглядывая в исхудавшее лицо. Родной мой! Его ресницы подрагивают. Открывает свои бездонные голубые глаза. Я уже и забыла их цвет.

Мы тянемся к губам друг друга, даря безмолвную нежность. Но сил очень мало. Поэтому просто ложусь в его объятиях. Слова не нужны. Лишь прикосновения, лишь его дыхание, биение сердца рядом. Переплетаем пальчики, кладу голову ему на грудь так, чтобы видеть его глаза. Больше ничего не нужно. Лишь дышать им, быть им. Солёная влага чертит мокрые дорожки на щеках,но это слёзы радости. Прижимает лишь крепче. Так и засыпаем.

* * *

Не знаю, сколько времени прошло, но на этот раз сил больше. Хочется справить естественные потребности.

Встаю. И почти не шатаюсь. Любимый тоже открывает глаза. Скользит лукавым взглядом по моему обнажённому телу, вызывая жар там, где он только что был.

— Любимая...

— Ярушка...

Вновь переплетаем наши пальчики. Яр привстаёт на локтях. Я встаю. Он — тоже. Волосы окутывают меня будто коконом. Стелятся ниже пят.

Муж скользит рукой по моим каштановым волосам, завязывает узлом. Да, так лучше, уже не касаются пола. Затем обнимает меня за талию и ведёт туда, куда я хотела. Это сон? Понимаю, что — нет.

Когда мы вернулись, нас ждал Любомир. Яр закрыл меня собою.

— Да что я там не видел! — закатил лекарь глаза. — Нагота очень важна?

Киваем оба. Кожа к коже. Важно, как для новорождённого близкая связь с мамой.

Яр садится на кушетку и притягивает меня к себе на колени. Ярушка...

— Раз ходите уже сами, значит, можете и посетителей принимать.

Одновременно пожимаем плечами. Без разницы. Можно и принять. Главное, что мы — вместе.

— Никогда такого не видел. Думаю, и не увижу, — бормочет Любим. — Благо, Даша забила тревогу...

— Что случилось? — наконец говорит муж. Как же я соскучилась по его голосу!

— От тебя перестали приходить письма. Маша слегла. Пару дней металась во сне, потом затихла. Жара нет. Холодная, как ледышка... Я вспомнил про вашу связь, поднял всех на уши. Нашли Бориса Григорьевича. Вышли на тебя. Оказалось, что ты тоже слёг. Чуть ли не в кому впал. У тебя что-то случилось? Ранение?

— Нет.

— Тогда что?

— Тоска по ней.

— Я слышал, что встречаются пары, которые в разлуке болеть начинают. Но чтобы настолько...

Вздохнули оба.

— Ладно, одевайтесь да будем звать ваших близких.

— А во что? — спросила я.

— Пока — в больничное, — и Любомир подошёл к шкафу. Достал два свёртка, отдал нам.

— Как у тебя с дипломом? — одеваясь, спросила я.

— Написал. Что до сдачи — не знаю. Защита должна быть здесь. А где теперь мой диплом?.. — вздохнул.

— По поводу диплома — это ты к Лёвушкину обращайся. Он тут всех на уши поднял. К слову, ждёт за дверью.

Мы уже оделись. Благо, больничная рубаха не предполагала ни завязок, ни пуговиц.

— Звать? — уточнил Любомир.

А я не причёсана. Забралась в свою постель, волосы накрыла полотенцем.

Любомир отправился звать народ.

— Вначале дела утрясём! — и позвал Лёвушкина да Бориса Григорьевича.

— Здравствуйте, — поздоровались мы.

— Здравия, детки! Перейду сразу к главному, — не церемонясь ответил Борис Григорьевич. — Для армии ты не годен, хотя и прошёл почти все испытания. Поэтому получаешь отметку непригодности к строевой службе. Но офицерское звание тебе дают, в случае войны будешь на месте защищать женщин и детей, формируя отряды. На этом — всё. Разрешите откланяться.

Яр обнялся с лучшим другом своего батюшки, ставшего ему названным отцом. Потом Борис Григорьевич и меня обнял.

— Берегите друг друга! — поклонился и ушёл.

— Теперь, что касается диплома, — взял слово Вадим Борисович. — Военные его переслали. Он прошёл предварительную проверку, написали тебе отзывы и прочую макулатуру. В общем, сдавать можешь хоть завтра. Но уверен, Любомир тебя не выпишет пока. Поэтому предлагаю позаниматься пока с ребятами, подготовить их к летней сессии. Желающих много набралось, а деньги вам не помешают.

То есть, Яр берёт деньги с учащихся? А с меня ничего не взял! Хотя, он что-то там про поцелуи говорил...

— Теперь о тебе, Маша. Сессию девочки сдали. А ты — нет. У тебя две девятицы на подготовку. Ко всем конспектам доступ у тебя есть, надо только к читальне подключиться. Готовься!

— Вадим Борисович, а сколько времени прошло? Какой сейчас месяц идёт и числа?..

— Кресень заканчивается, через девятицу Купала. Так что за эту девятицу вы должны быстро закончить с делами. После Купалы все разъедутся. Иначе ваши хвосты останутся до вересня. Яр по ремеслу на лето не сможет устроиться без диплома. А летом устроиться легче всего, потому что многие уезжают на море. Уверен, вы успеете. Вам сейчас на ноги встать надо. Сдать, думаю, для вас, небольшая трудность.

Мы кивнули. Недаром я налегала на учёбу. Я уже всё сдала, осталось лишь один предмет, о чём и сообщила Лёвушкину.

— Вот и отлично! Сдавайте, только поднимитесь сперва на ноги. Ладно, мне тоже пора!

Лёвушкин ушёл, а к нам ломанулись друзья. В первых рядах были девочки — Мила и Даша, затем уже друзья Яра.

— Как вы? — Даша беспокоилась.

— Порядок! — улыбнулась я. — Яр рядом, остальное — не важно.

— Ох, надеюсь, у меня такого не будет... — вздохнула она. — Это, конечно, красиво — так любить, что жить друг без друга невозможно, но ощутить на себе все тяготы — никакой прелести.

Я пожала плечами. Жизни без Яра просто не представляю. Наверное, это про нас: и умерли они в один день... Только как же детки? Надеюсь, уже вырастут и смогут сами уже о себе позаботиться. Да и не только они, но и внуки, а может даже, и правнуки.

— Как у вас дела? — поинтересовалась, поймав взглядом Любима. Беспокоила Алёна. Она не пришла. Обиделась? Или просто дежурство? У неё с друзьями — тяжко. Не хотелось бросать её одну.

— Знаешь, она сейчас встречается с двумя сразу.

— Это как?

— Определиться не может, кто ей больше нравится. Витан или Гордей. Поэтому...

— А парни знают?

— Да. Но я б не сказала, что они увлечены сильнее, чем когда за нами ухаживали.

— А про вас с Любимом?

— Знает. Мы как-то с ним гуляли и её встретили.

Мда.

— Скандалила?

— Нет. Но надулась, — это уже Мила стала делиться новостями. — С тех пор с нами не разговаривает. К тебе, правда, приходила, до того, как Яра сюда поместили. Теперь стороной обходит. Но парни говорили, что встречаются с ней.

— А ты как? — не хочется, чтобы она сохла по своему возлюбленному.

— Считаю дни до Купалы.

— Где отмечать будем?

— У вас, говорят, дом от тётушки есть. Предлагаю там гулять. Соберёмся нашей компанией... — Даша уже предвкушала.

А вот Мила сдулась.

— Не хочу!

— Почему?

— Не хочу и всё! — капризно надула губки подруга.

Думаю, это связано как-то с её вещим сном о Купале. Тут вспомнился наш домик. Не знаю, как ребятам про него сказать. Надо с Яром обсудить. Но земля есть. Можно палаточный городок разбить. Ночь, костёр, разговоры... Романтика!

Да и зачинать дитятко лучше именно там. На своей земле! Хотя... вся земля-Матушка наша. Куда ни кинь взор — всё твоё. Родина!

— У меня есть одно местечко на примете, но сперва я с мужем обсужу, — решила успокоить Милёнку.

— Хорошо, — более спокойно молвила она.

— Ты точно хорошо себя чувствуешь? — я беспокоилась после того, что сама пережила.

— Точно. Такой связи пока нет. Да и я нарисовала-таки ЕГО! Показать?

— Покажи!

— Тогда пойду принесу! — обрадовалась она, вызывая во мне улыбку.

Даша пошла с ней, парни уже разговор с Яром завершили и тоже собрались уходить. Да и мне поговорить с мужем не помешает.

Остался лишь Любомир.

— Давайте вколю вам снотворное, поспите немного...

— Нет, сейчас Мила с Дашей придут. Мила закончила малевать лик своего суженого. Пора взглянуть в его глаза...

— Ну тогда нажмёте кнопку тут на тумбе, когда освободитесь.

Я согласно кивнула. Любомир ушёл.

— Суженый?

— Мне многое тебе надо рассказать, да и обсудить. Но пока они ушли, спрошу об одном. Как ты глядишь на то, чтобы Купалу провести дома?

— Отлично! Мы ж как раз собирались заняться созданием новой жизни.

— Это да, но я не о том, — внимательно посмотрела на любимого. Исхудал, щёки впали, хотя борода это и скрывает, но скулы заострились. Дождалась кивка. — Хочу девочек пригласить. Да и вообще всех. Даша предлагала нам провести в домике твоей тёти, но Мила упёрлась и отказывается туда ехать. Может к нам?..

— Я не против. Друзья — это здорово!

— А дом?

— А какой он сейчас?

— Бесформенный, как жидкая вода.

— Видимый?

— Думаю, зависит от его желания. Если хочет, то становится видимым и осязаемым. Как он без меня?.. — поняла, что соскучилась по нашему малышу. Можно сказать, первенцу.

— Думаю, разберёмся. Друзья ж про Мару знают, вот и скажем, что это — её подарок.

— Хорошо. Так что — зови.

Кивнула.

Тут дверь хлопнула. На пороге палаты стояла запыхавшаяся Мила с холстом в руках.

Часть 6 Концовка

Всем доброго здоровья!

Ухожу на дописание. Осталось совсем немного. Концовка будет, как всегда, бесплатно. Достаточно выполнить несколько условий.

1. Пообещать, что только для личного пользования концовка.

2. В комментариях написать адрес электронной почты.

3. Оставлять отзыв по мере прочтения и на целую книгу.

Примечания:

Простоволосый* — значит, распущены волосы — не заплетены в косу.

косы у мужчин* "Отечественные записки 1877":"А мужчины носили камзолы, брызжи и косы. — Косы! удивилась я. — Какія косы? — Такія же, какъ у дѣвицъ. Тогда волосъ не стригли, а кто стригъ, такъ тѣ подвязывали косы фальшивыя, либо парики надѣвали. По конецъ косы кошелекъ привязывали: у кого бисерный, у кого серебряный, у кого золотомъ шитый. У моего жениха былъ золотомъ шитый и съ жемчужной кисточкой."

https://books.google.ru/books?id=Ztk6AQAAMAAJ&pg=PA341&dq=%D1%81%D1%82%D1%80%D0%B8%D0%B3%D0%BB%D0%B8+%D0%BA%D0%BE%D1%81%D1%83&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwikr6_F3qPZAhWGBSwKHVAbBl8Q6AEIRDAG#v=onepage&q=%D1%81%D1%82%D1%80%D0%B8%D0%B3%D0%BB%D0%B8%20%D0%BA%D0%BE%D1%81%D1%83&f=false стр.341

отрезание косы* Минаев Д.Д. Разоренное гнездо 1876: "А я-то Васъ заподозрила. Простите, виновата. А то взглянуть, такъ срамъ На барышень теперешнихъ и дамъ: Безъ юбокъ всѣ, въ очкахъ, простоволосы... Какъ это прихоть женскую постичь! Когда-то въ деревняхъ, судъ кончивъ и разспросы, Мы дѣвкамъ въ наказанье стригли косы, А ныньче барыни ихъ сами стали стричь". стр.62.

Даль: "СТРИЧЬ

стригнуть, стригать что, кого, срезывать ножницами концы, верхи, мохры, волоса, шерсть... Не успѣетъ стриженая дѣвка косы, заплести. Остричь дѣвку, отрѣзать косу, считается позоромъ".

Ещё у Сундакова есть про волосы в его школе русского языка https://www.youtube.com/watch?v=fuJbT-Y8Yi0&list=PLmpH2m_BirLYCjGNVLn381J0S1ElZFrnx&index=25

Порты*, портки* — штаны простого крою, обычно на завязках. (Даль) Порты или портки м. мн. холщевое исподнее, мужское платье, гачи, штаны, шаровары.

Космы* — косы, имеющие связь с космосом.

Светоч* — большая свеча или факел. Но в данном контексте — фонарик.

Требы* — жертвы, сотворённые своими руками, как то пироги или ещё что приготовленное.

Кололет* — год, за который не только земля совершает оборот вокруг солнца, но и солнце весь цикл проходит от Рождения до равноденствия и солнцестояния.

Вычислитель* — компьютер.

Сходбище* — (Даль) компания.

Раждать* — (Даль) или рожать, родить, раживать что, кого, о животн. Размножаясь, плодясь, производить себе подобных, о растн. И почве, давать урожай, семенем, плодами или иным чем, производить живою, растительною силою.

Моя трактовка РА ждать, т.е. солнышко ждать. "Пора. Мы говорим: "Вставай по Ра!”, то есть "Вставай по Солнцу!”

2. Рано. Нас будят, а мы протестуем: "Ра но!”, то есть "Ра ещё нет! Посплю ещё”. Здесь "но” — древнее отрицание.

3. Рассвет. Светило ещё не взошло, но что-то уже светит. Это "Ра светит”.

4. Радуга. Тут всё как на ладони. Что дуга — это все видели, но причём здесь Ра? Очень просто. Это Солнечная дуга.

5. Радушный. Хороший человек. Душа у него Ра — солнечная.

6. Радовать. Правильнее, конечно, Радавать. Давать, дарить Солнце. (Здесь а перешло в о)".

Доля* — богиня счастливой судьбы, божья воля, дочь Макоши.

Крес* — "Поэтическія представленія о рожденіи и смерти солнца были прилагаемы и къ судьбамъ его въ теченіи года. Потеря солнцемъ плодотворной теплоты и помраченіе его блеска въ осенніе и зимніе мѣсяцы послужили основою миѳа, что свѣтило это, съ окончаніемъ лѣтняго времени утрачиваетъ свои силы и погибаетъ (сгаснетъ). Съ поворотомъ на зиму (въ іюнѣ) оно видимо старѣетъ и начинаетъ уступать демонамъ тьмы: дни сокращаются, ночи увеличиваются; одряхлѣвшее, оно умираетъ. Но при слѣдующемъ поворотѣ (въ декабрѣ), вмѣсто стараго солнца, нарождается новое: sоl nоvus, какъ называли его римляне. Съ его рожденіемъ (nativitas sоlis invicti) дни начинали прибывать, ночи умаляться. Это радостное событіе встрѣчали особеннымъ празднествомъ, которое въ эпоху христіанскую было пріурочено ко времени Рождества Христова и донынѣ извѣстно между поселянами подъ именемъ Коляды. Повторяя слова старинной обрядовой пѣсни, народъ безсознательно продолжаетъ воспѣвать новорожденное Солнце: Уродилась Коляда Наканунѣ Рождества. Рядомъ съ указаннымъ представленіемъ о возрожденіи солнца было другое, совершенно-аналогичное съ первымъ, что при поворотѣ на лѣто оно воскресаетъ къ новой жизни. Какъ слово погаснуть метафорически означаетъ: умереть, такъ выраженіе «возжечь пламя» должно было получить значеніе: ожить, возстать отъ смерти, что и подтверждается на са момъ дѣлѣ; ибо воскресать (въ скрѣшати, крьсняти, крѣсити) происходитъ отъ крѣсъ—пламя, огонь. Въ одномъ рукописномъ прологѣ слова крѣсъ и крѣси н ы употреблены именно въ значеніи небеснаго свѣта, возженнаго при поворотѣ солнца на лѣто: «въ дьни слъньчнаго крѣса, егда ся наплъньшимъ годинамъ сльньце възвратить крѣсины, да ношть мьняеть (уменьшается), а дьни да прибываетъ» "). Вновь народившееся или воскресшее свѣтило постепенно крѣпнетъ въ своихъ силахъ; божественный младенецъ ростетъ В мужаетъ, и при началѣ весны является прекраснымъ и могу чимъ юношею. Съ весеннимъ солнцемъ нераздѣльно понятіе молодости; народныя сказанія изображаютъ его въ грозовой обстановкѣ: оно купается въ живой водѣ дождевыхъ потоковъ, очищается въ блескѣ молній, и просвѣтленное несетъ мірудары плодородія. Когда солнце закрывается бѣлыми се лѣтними облаками, оно, по народному выраженію, замолодѣло" Афанасьев А.Н. "Поэтические воззрения славян на природу" 1865 стр. 188 https://books.google.ru/books?id=iakOAAAAQAAJ&pg=PA188&dq=%D0%9A%D0%BE%D0%B3%D0%B4%D0%B0+%D1%81%D0%BE%D0%BB%D0%BD%D1%86%D0%B5+%D0%B7%D0%B0%D0%BA%D1%80%D1%8B%D0%B2%D0%B0%D0%B5%D1%82%D1%81%D1%8F+%D0%B1%D1%A3%D0%BB%D1%8B%D0%BC%D0%B8&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwjK2Lazm8XYAhUCDywKHYR8BCIQ6AEIMjAC#v=onepage&q=%D0%9A%D0%BE%D0%B3%D0%B4%D0%B0%20%D1%81%D0%BE%D0%BB%D0%BD%D1%86%D0%B5%20%D0%B7%D0%B0%D0%BA%D1%80%D1%8B%D0%B2%D0%B0%D0%B5%D1%82%D1%81%D1%8F%20%D0%B1%D1%A3%D0%BB%D1%8B%D0%BC%D0%B8&f=false