Яр вновь взял слово, перенося нас в самое лучшее, самое счастливое и безопасное место в нашем воображении. Где мы ощущали лёгкий ветерок, ласкающий обнажённое светящееся тело, слышали окружающие звуки, ощущали тепло, идущее от Солнышка. Могли спокойно глядеть на него. И мы призвали Живу, попросили благословить нас....*

После завершения медитации, ощущала себя иначе. Будто заново родилась. Хотелось улыбаться, дарить окружающим людям радость, чувствовались лёгкость во всём теле и умиротворение.

Мы открыли глаза, но во тьме не видно ни зги. Вновь закрыли глаза и увидели свет, исходящий от нас, окружающий нас.

Повернулись друг к дружке. И встретились с Вселенной друг друга. Так необычно, так волшебно! Мы едва касались, видя светящиеся радужные вихри своей половинки. Целовались. И даже попробовали лечь. Никаких неприятных ощущений! Здорово!

— А теперь давай спать! — предложил любимый. И хоть Мара обещала растянуть ночь, решила, что надо меру знать. Забралась в объятия любимого и под мерный стук его сердца и дыхание уснула.

Проснулись мы с первыми лучами Солнышка. На душе щебетали птички. Любимый провёл по волосам.

— Доброеутро, Маруся! Давай собираться. Поедем в общагу.

— Доброе утро, Ярик!

Я, совсем не стесняясь больше любимого, сняла сорочку и стала одеваться в старую одежду. Сорочку оставила на постели. А чего стесняться, если я видела его душу, а он — мою. А тело — всего лишь земная оболочка для души, для этого мира.

— Мара сказала, что перед Комоедицей сможем так же встретиться. Потом уже она не властна будет над природой.

— Вот и славно!

Волосы Яр сам мне переплёл в одну косу. Себе же разрешил переплести лишь ту косу с моей прядкой. Волосы оставил распущенными.

Спустились мы быстро. От завтрака отказались. Поблагодарили за гостеприимство, оседлали железного коня и в сумерках уехали в сторону училища.

Всю дорогу молчали.

А когда приехали, Яр вдруг сказал:

— Я поговорю с отчимом. Как мужчина с мужчиной. Хватит вести себя, как дитя малое.

— Думаешь, мне стоит мачехе всё рассказать? — я тоже думала о своём обмане.

— Расскажем, но вместе. Сперва я с отчимом пообщаюсь.

Вот и весь разговор. Но он прав. Поддержка мне не помешает. У стен общаги расстались. Следовало поторопиться и успеть на завтрак. Приняла душ, а когда выходила, вновь столкнулась с Наташей.

— Привет!

— Привет! А где ты ночевала?

— Я должна отчитываться?

— Да нет... Просто... Мне бы позаниматься с Соколовым... Может, попросишь его.

— А почему сама не попросишь?

— Я найти его не могу. А в обед он с тобой... Вы встречаетесь? Чем ты его приворожила?

Странные заявления. Разве можно волшбою семью создавать? Но сказала иное:

— Извини, но если сильно надо, могу с тобой позаниматься...

— В обед?

— Нет. Сейчас или вечером.

— А в обед?

— Обед у меня с ним.

— Нет! Так попросишь?

Не нравится мне эта Наташа. Такое ощущение, что пытается влезть между мною и Яром.

— Извини...

— Ты спала с ним? Легкодоступна! — и сразу такие упрёки. — Распутная девка! — и она вцепилась в мою косу.

А во мне не то, чтобы раздражение или злость поселились. Просто достало всё. Никто не смеет так обращаться со мной. Ни мачеха, ни какая-то пигалица.

— Каждый судит по себе! — сказала тихо, но жёстко.

Наташа выпустила мою косу. Руки опустились. Кулаки попыталась сжать да не вышло.

— Ты ведь с ним была в эту ночь!

— Тебя это не касается.

— Ещё как касается! — она кричала, привлекая внимание окружающих.

— Что здесь происходит? — раздался строгий голос охранницы.

— Почему вы не выгоните эту шалаву? — бросилась к охраннице в слезах Наташа. Играет хорошо. — Она ночь провела с ним! Разве правила общежития этого не запрещают?

— Девушка, я не понимаю вас, — начала охранница.

— Я требую выселения этой стервы Жаровой, но сперва ей косу надо обрезать!

И она кинулась на меня с ножом.

А я остолбенела, не зная, что делать. Даже мачеха никогда так со мной не обращалась. И хоть последний раз она заперла меня, чтобы я чести не лишилась, на косу не покушалась.

И вот честно, довела меня.

— Со своим женихом я могу даже делить постель, по конам Предков.

— Женихом? — взвилась Наталья.

Охранница наконец-то сообразила, что Наташа не в себе, и кинулась той наперевес, но было поздно. Защищая косу, я выставила руку. Нож прошёлся по ней. Народ шушукался. А я ощутила резкую боль. Удар, звон. Нож вылетел из рук сумасшедшей. И всё будто в замедленной съмке. Охранница связалась по внутренней связи с начальством. А я стала оседать, схватившись за пульсирующую кровоточащую рану с пекущей огненной болью.

Дальше слышались какие-то звуки будто через толщу воды, виделось мельтешение света, но я ничего разобрать не могла. Боль туманила разум. А потом прошиб, словно насквозь, резкий запах.

Лёгкие обожгло. Я закашлялась.

— Оставьте нас! — услышала голос, не терпящий возражений.

— Что мне делать с напавшей? Она кричала, что девушка — девка распутная и пыталась отрезать ей косу, — голос охранницы.

— За отрезание косы какое наказание?

— Монастырь в двадцать лет.

— Наталия Распутина, судя по всему, вы пытались совершить непреднамеренное убийство, преднамеренное отрубание головы*, клеветали, да ещё и на землях училища. За это караетесь постригом в монахини сроком на десять лет для искупления своей вины, исключением из училища без возможности повторного поступления.

— Я не клеветала...

— Эта девушка до сих пор девственна. На Купалу назначена её свадьба с Соколовым. Она имеет полное право жить с женихом, но этого не делает. И вы считаете, что вправе указывать, что ей делать?

— Она врёт!

— В чём именно?

— Во всём!

— Она вообще-то ни слова не сказала в свою защиту.

— Вот, значит, боится, что выдаст себя!

— Я считал с её ауры все показатели. Они подтверждены записями в ведомственных базах. Поэтому клевещите вы!

— Не знаю, как, но она обманывает...

— При постриге вы даёте обет не только никогда не использовать волшбу и свои способности, но также мстить этой девушке, её роду и роду Ярослава Соколова. Да будет так!

Наступила тишина. Я решила подать признаки жизни, открыв глаза. Вокруг не было никого. Белая больничная палата. И только я в ней нахожусь. Проверила руку. На месте раны остался розовый шрам. Подвигала рукой — не болит, совершает полные обороты. Коса на месте. Встала. А вот голова кружится.

Стук в дверь. И заглядывание внутрь.

— Привет! К тебе разрешили войти, — заглянула Мила, а за ней и Даша.

— Девочки? — растерялась я. — Как вы узнали? — сессия уже давно закончилась

— Нам птичка на хвосте принесла... — улыбнулась Даша. Они прошли внутрь, подхватили меня под руки да,усадили на постель.

— Вставать пока нельзя.

— Почему?

— Крови много потеряла. Тебя еле вернули с того света... — тихо прошептала Мила.

— Не понимаю. На меня Наташа напала...

— Да. Она порезала тебя сильно. Переполох такой поднялся! До начальника училища дошло... Тут стражи порядка прибыли... А тебя лучшие лекари откачать не могут. Насилу Яр смог вернуть.

— Где он?

— В мужской палате.

— Тебя, можно сказать, убили... Он тебя из Нави* вытаскивал...

— Ничего не понимаю. Неужели рана оказалась такая смертельная, что я умерла?

— Рана — нет. Но нож отравлен был какой-то потусторонней гадостью, — пояснила Мила.

— А как Яр смог меня вытащить?

— К Яге ходил в междумирье.

— Девочки, я хочу его увидеть!

Они переглянулись, поднырнули под мои локти и повели меня в палату напротив.

Яр лежал с распущенными волосами. Бледный, как месяц. Прикоснулась кего руке. Пальцы ледяные.

— Девочки, оставьте нас, прошу, — повернулась к подругам.

— Недолго.

Только они за порог, как я скинула с себя больничную сорочку да забралась под одеяло к Яру. У него, к слову, одежда отсутствовала.

Прижалась к нему, стараясь согреть, растирая руки, дыша на них.

— Ярик, миленький... — покрывала поцелуями его лицо.

В какое-то мгновение вспомнила про Живу. Распустила волосы. Сложила ладошки и взмолилась богине.

— Жива-матушка, прошу, даруй Ярославу свою силу. Через меня.

Легла на него, обняла, представляя, как мы находимся в нашем волшебном месте и солнечный лучик входит в душу Яра, кристаллики его души звенят, становятся целыми, чистыми, наполненными золотым светом Солнышка, а затем эта сила бежит по жилам, сосудам, по всему телу, наполняя каждую клеточку своим светом, каждую косточку, нерв, кожу — всё-всё тело своим сиянием. Теперь остаётся только ждать.

Я легла рядом, в его объятия, прижалась к нему. Мне показалось, или он стал чуточку теплее? Но рядом с ним хорошо, ничего больше не нужно. Закрыла глаза. Веки стали тяжёлыми, и сон одолел.

Проснулась под незнакомые голоса.

— ... его состояние улучшилось.

— А девушка?

— Похоже, она тому виной. Было ошибкой положить их по-отдельности. Оба почти полностью восстановились. Их аура сияет и полностью здорова. Значит, и тело поправится очень скоро.

А я вдруг вспомнила, что за физическое тело скорее Земля-Матушка отвечает, а не Жива. Надо было Яра напоить голубоватым светом. Хотя, после посещения Нави жизненная сила тоже не помешает.

— Скоро уже каникулы закончатся, а они так и не восстановились.

Это столько времени прошло? Ого!

— Думаю, скоро очнутся.

— Вы их подкармливаете пищей?

— Нет.

— Как же так?..

— Их Жива питает.

— Но им и физические тела восстанавливать надо.

— Очнутся, тогда и будут.

— Я не согласен. Раз не можете этим заняться, пригласите травницу из соседнего целительского училища.

— Но...

— Возражения не принимаются!

После этого послышались шаги, вздох.

— Физически они здоровы. Быстрее очнутся от голода... — пробормотал местный лекарь.

Лежать так уже было неудобно. Я по-прежнему находилась в объятиях Яра. Пошевелилась, открывая глаза.

— Ну вот, я был прав! — возликовал лекарь.

— Что нас голодом морите? — уточнила я. Попыталась встать, но сил не оказалось. Сделала над собой усилие. Кое-как села. Перед глазами расплывались серые пятна.

— Ну, так вы же очнулись!

— Как Яр?

— Живой! — лекарь подошёл с другой стороны кушетки, приложил к Яру трубку и стал слушать. — Дыхание изменилось. Скоро тоже очнётся. Давайте я вас послушаю, — и мужчина проворно оказался рядом со мной. Пока слушал незакрытую грудь, я краснела, но сил поднять голову с согнутых колен просто не осталось.

— Я позову целительницу, она лучше знает, что вам дать. Полежите пока или посидите.

Кивнула. Лекарь ушёл. А я решила наладить Яровы да свои ауры да чары. Силы сейчас, хотя бы душевные, не помешают. Почистила сиянием Творца наши тела да ауры. Чистила быстро, полностью растворяя все тёмные сгустки, потом насытила силой Земли-Матушки. Затем уже Живу призвала.

Тут и лекарь с целительницей пожаловал.

Девушка в белой подпоясанной сорочке с длинной рыжей косой излучала радость и какой-то внутренний свет.

— О, какая ладная пара! Давно таких не встречала... — воскликнула она. — Следов Нави не осталось ни в ней, ни в нём. Только Живительное сияние...

— Хотите сказать, что им ничего не нужно?

— Ну почему же? Отвар из трав да ягод не помешает. Сколько дней они ничего не ели?

— Три девятицы.

— Ого! И как же продержались?

— Я делал им капельницу раз в три дня.

— Можно было б обойтись отварами. Я всё сделаю. Травы да сушёные ягоды у меня с собой, нужна только кухня.

— Это есть...

— Отлично. А теперь позвольте мне с девушкой пообщаться. Наедине...

Лекарь поднял руки, мол, делайте, что хотите, и ушёл.

А девушка подошла ко мне.

— Рассказывайте! — велела она.

— Что?

— Как были в Нави и вернулись... Как так поладили свои тела, что они светятся божественным светом...

А я почему-то не хотела ничего говорить. Это казалось личным. И про Мару, и про то, как пытались поладить себя... Но сказать что-то нужно было.

— Понимаете, мы до всего этого просто целовались... Но так плохо вот здесь было, стоило кому-то оказаться сверху, — показала на грудь. А потом мы вспомнили сказки, которые в детстве нам родители сказывали. В сознании всплыл образ, который мы и постарались воплотить, совместив наши образы.

— А какой образ?

— Думаю, у каждого он свой. Я не могу вам сказать. Потому что мой образ использовал жених, а я — его. Это наше, понимаете? Мы поладили свои чары. Вот и всё.

— Чары? — удивилась девушка.

— Да, так они назывались у нашего народа. Девять светящихся воронок цветов радуги. Большего вам сказать не могу.

— Ясно. Я что-то слышала про чары. Но мы в основном просто целительную силу Живы используем.

На самом деле, мы с Яром тоже силу Живы да ещё Творца, Земли-Матушки. А с чарами разобраться ещё следует.

— Ладно, я пойду займусь отваром для вас. Пойдёшь в отхожее место?

Прислушалась к ощущениям. Пожалуй, не помешает.

Девушка помогла мне облачиться в чистую сорочку, которая лежала на тумбе возле кушетки. Без целительницы я не смогла б даже подняться. Да и идти куда-то. Ноги дрожали, будто старушка.

— У вас недостаток витаминов и питательных веществ. Будем понемногу отпаивать вас да кормить.

— Это надолго растянется?

— Не знаю. До конца девятицы надо успеть. Всё же каникулы завершатся. Пропускать новый материал вам не стоит.

А я тут подумала, что любимый, скорее всего, сессию последнюю не сдал. И всё из-за меня...

— Меня Машей звать. А вас? — решила всё же познакомиться. Обращаться к ней "девушка" или "целительница" как-то не с руки. Разве что "сестрица".

— Алёна.

Сестрица Алёнушка... Можно было б догадаться...

— Алёна, а вы...

— Ты... Давай на "ты".

— Хорошо. Алёна, ты учишься или уже окончила?

— Почти окончила. Осталась лишь практика, два лета надо ещё трудиться по распределению, потом только смогу уйти туда, куда захочу.

Интересно, а у нас тоже по распределению после окончания попадают на работу. Ах, ну да, трамвайный водитель только по распределению. И меня всё устраивало, пока Яра не встретила. Там и жильё, и питание дают. Что-то мне расхотелось оканчивать трамвайное ремесло. Зашлют ещё не пойми куда. А Яра ведь тоже могут... И отработать придётся. Ведь учусь за счёт державной казны, а значит, должна вернуть долг.

Мне Алёна помогла даже помыться. И пока вытиралась, принесла чистую сорочку.

— Не переживай, успеем поставить тебя на ноги!

— Я больше за любимого переживаю. Он сессию не сдал.

— Сдаст...

— У него последняя была. После каникул дипломная практика должна начаться.

— Твой случай поставил всё учиище с ног на голову, даже больше — все училища нашего городка.

— Правда? Почему?

— Такого ещё не было, чтобы студентки на соперниц с ножами бросались. У неё в семье трудности были. Сейчас служба правопорядка разбирается.