1894 часть 2

Аннотация:

Из Монреаля Ершова начинают выдавливать, не так грубо, как из Нью-Йорка, но очень настойчиво. Чужаков нигде не любят, везде всё давно поделено. Ершов, недовольный произволом, предлагает друзьям перебраться на Гавайи, бывшую русскую колонию, где законодательство предоставляет право голоса всем американцам, ограничивая в правах остальных. Две тысячи вчерашних российских крестьян получают в США документы о гражданстве, переезжают на Гавайи и ...

Часть вторая.

Глава 1. Разгул демократии на Гавайях

Клячкин закурил дорогую кубинскую сигару, к которым он пристрастился за последний год. Он предложил сигару Гусеву, тот криво усмехнулся, но взял.

— Негритянки сворачивают их на своих потных ляжках, а вы суёте эту гадость себе в рот, — решил испортить друзьям кайф Ершов.

— Я три месяца трахал певичку Зузу, ту, с которой ты как-то провел всю ночь. И имел несколько больший контакт с негритянскими ляжками. Лишь у Гусева, по-моему, не было в постели негрЫ? — рассмеялся Клячкин, и показал Николаю язык.

— Я не расист. Один раз попробовал, — смущенно возразил Володя.

— Что-то ты покраснел? — оживился Клячкин.

— Да ну её, шлюху черную! Деньги взяла, а потом заявила, что у всех негров причиндалы толще, чем у белых. Сучка наглая.

— Не будем о грустном, — Клячкин виртуозно выдохнул три кольца дыма.

— Не получится. Я пригласил вас именно по грустному вопросу. Из Монреаля меня выдавливают, выпихивают. Не так грубо, как из Нью-Йорка, здесь приличная публика, но очень настойчиво, — сказал Ершов.

— Чужаков нигде не любят. Везде всё давно поделено. Надо либо жениться на страшиле, чтобы войти в клан, либо подбирать крошки с барского стола, — изрек очевидную истину Клячкин.

— У тебя есть готовое решение, но оно затратное. И ты позвал нас, чтобы мы тебя поддержали деньгами? — догадался Гусев.

— И деньгами, и людьми, и сами поучаствовали!

— Интересно!!! Что ты такое придумал, — Клячкин даже перестал курить, потушил сигару и приготовился слушать.

Гусев тоже изобразил внимание, но неудачно, пепел с сигары упал на ковер. Франческа, сидевшая в углу комнаты в глубоком кресле, до сих пор как бы читала книгу о приличных манерах. Она тут же вскочила, схватила маленький веник и совок, подмела пепел и зло зашипела на Гусева. Володя сделал зверскую рожу, на что девица только хмыкнула.

— Ты ведешь себя неприлично, — нахмурил брови Ершов.

— Вы беседуете по-русски в моём присутствии. Это прилично?

— Франческа, я просил тебя поработать во дворе, заняться дрессурой Вилкаса, щенок не признает никаких правил. Я предупредил тебя — этот разговор не для твоих ушей!!! Это деловой разговор!

— Конечно! Разговоры о "торпедах" и "автоматах" можно вести при мне по-английски. А смаковать "прелести" шлюхи Зузу нужно по-русски.

— Мне не нравится твоя вульгарная речь. Ты меня рассердила Франческа. Ты наказана. Сегодня — без сладкого. Франческа, выйди из комнаты, — сухо приказал Ершов.

Франческа, изображая оскорбленную в лучших чувствах невинность, проследовала из комнаты. Проходя мимо Гусева, она наклонилась и сказала ему на ухо:

— А ты, Goose, не сори тут. Вернусь — проверю.

— Что-то она как-то слишком? — удивился Клячкин.

— Поцапалась с Лизой. Франческа держит здесь всех в ежовых рукавицах. Лиза фыркнула пару раз, вот Франческа на мне и вымещает, — спокойно ответил Гусев.

— Ладно! Вернемся к нашим баранам. Итак. Нужно, чтобы в маленькой стране, на худой конец в штате, провинции, губернии вся власть принадлежала нам. И я такую страну-штат США нашел!

— Мы не дети и не бабы, чтобы играть в загадки. Колись, Николай, — потребовал Гусев.

— Коля, колись, — поддержал Клячкин.

— Давным-давно тому назад, или вперед, отчим возил меня и маму отдохнуть на Гавайи. Там я узнал о школах короля Камехамеха и его праправнучки принцессы Пауахи, о детском центре — наследии королевы Лилиуокалани, и услышал сочиненную ею песню "Aloha Oe".

— Короче, Склифосовский, — остановил Ершова Гусев.

— Я тут немного разведал. В Вашингтоне сидит группа торговцев из Гонолулу и лоббирует присоединение страны к США. Но пока Гавайи независимы. В теории. Фактически, только американцы без всяких оговорок обладают правом голоса. Коренные жители и европейцы должны иметь собственность на три тысячи долларов. Азиаты, конечно, бесправны. По нынешней конституции к выборам допущено два процента из ста тысяч населения. Вы поняли?

— Можно я, можно я отвечу? — поднял руку, как на уроке, и по-детски залепетал Клячкин.

— Не ёрничай, клоун. Посол США на Гавайях никогда не признает американское гражданство наших крестьян. Насрёт на любые документы. Там тоже всё схвачено, — скептически заявил Гусев.

— Если у каждого из двух тысяч "американских граждан" есть винтовки? Если бандитская рожа их главаря покрыта жуткими шрамами? Если послу дано два часа на принятие решения: умереть самому, чтобы помочь своему "партнеру" Лорри Тэрстону или обрести нового спонсора?

— Когда у них выборы?

— Выборы назначает королева. Как только договоримся с ней о разделе власти, сразу же и назначит.

— А ты сможешь договориться?

— Отдам ей чуть больше власти, чем она имеет сейчас.

— Можно полностью разоружить местную милицию, и остаться единственной военной силой на острове. Обычно, это неплохо стимулирует договорной процесс, — предложил Гусев.

— Сколько у нас в запасе времени? Пока президент США не присоединил Гавайи, — спросил Клячкин.

— Не помню я историю этого штата. Лучше поторопиться.

— Нет. Предлагаю завершить летний сезон добычи золота. Зимой вывезем людей на отдых в теплые края. Получится афера — хорошо, нет — наши люди наедятся фруктов, накупаются в океане, загорят, — резко остановил друга Гусев.

— Тогда надо подстраховаться в Вашингтоне. Можно устроить обед для этих лоббистов, где они съедят плохо прожаренную курочку и заболеют сальмонеллезом, на десерт подадут виноград — гарантированная дизентерия. Месяц эти лоббисты в больнице полежат, потом полгода будут наверстывать. В феврале президентские выборы и Бенджамину Гаррисону будет не до далекой маленькой страны, — предложил Клячкин.

— А тем, кто не заболеет, случайные грабители сломают ногу, — засмеялся Гусев.

— Годится, — согласился Ершов.

— Теперь вопрос на засыпку: кому на острове будут нужны твои трактора? Или ты будешь вывозить их за три тысячи миль обратно в США?

— На острове огромное количество плодородной земли. Там самая высокая урожайность в США. Плантаторы уже ввезли туда больше тридцати тысяч японцев и китайцев. Мы будем производить самый дешевый сахар и спирт. Серега, ты за два года смог продать в России меньше трех тысяч тракторов. Я за год в Канаде выпустил пять тысяч. И три тысячи моторов для насосов и драг. Потребность острова Гавайи не менее сорока тысяч тракторов.

— У русских большая инертность, американцы, напротив, любят новинки. В следующем году я тебя догоню.

— Коля, я думаю, в Канаде всё не так плохо, как ты говоришь. В Нью-Йорке тебя испугала кровь, ты отбросил идеалы революции. Сейчас ты захотел построить рай на земле? Сколько русских ты сможешь переселить на Гавайи? Сто тысяч? Пятьсот? — спросил Гусев.

— Я сделаю маленькое доброе дело!

— Американцы, японцы и англичане всё равно будут пытаться захватить острова, и ты будешь их убивать. Топить? Для этого ты делаешь торпеды и строишь катера?

— Да! Но, даже потопив десять кораблей, я убью всего пять тысяч человек. А Серега хочет убить миллион!

— При этом спасти десять миллионов и построить справедливое общество для ста пятидесяти!!! — возмутился Клячкин

— Нет, Серый, здравая мысль у Коли есть. Ты предлагаешь убить миллион русских, а он пять тысяч янки, англичан и японцев. Я за твою авантюру, Коля! Двумя руками!!! Я там тренировочную базу для казаков разверну.

— Хорошо. Я тоже в деле. Но! Мы вводим на острове запрет на использование наемного труда в сельском хозяйстве, торговле и сфере услуг; а также общенародную собственность в промышленности. Ты, Коля, строишь свою промышленную империю так, чтобы ежегодные дивиденды каждого жителя были ощутимы, — заявил Клячкин.

— Серый, тебе это зачем? Ты революцию в России будешь делать!

— Для пропаганды. На Гавайях будет много русских, обяжу их писать письма домой с рассказами о том, как хорошо живется при социализме. Не забывай, ты рушишь мою стратегию в России. Я произвожу трактора, чтобы крестьяне, лишенные помещиками земли — восстали, а ты эту голодную массу вывозишь в райские края, снижаешь "давление пара в котле"!

— Хорошо. Такие законы облегчат наше положение. Американскому и английскому капиталу трудно будет зацепиться на острове, — согласился Ершов.

* * *

Ершов приплыл в долину Танана на Аляске, куда переместился центр добычи золота, в середине октября 1892 года.

Вахмистр, Ехим Рябой, внутренне взбешенный тем, что его так подводит этот денежный мешок, внешне был абсолютно спокоен, но его черные глаза смотрели на Ершова угрюмо.

— Непорядок, вашбродь. Я всех станичников своих собрал. Три сотни казаков. Они бросили мыть золото, бездельничают, а Рыжий Петька своих шаповалов отпустил, — доложил вахмистр.

— Транспорт с оружием и боеприпасами прибудет в порт Сент-Михаил, это устье Юкона, через две недели. Я выехал к вам на пароходе, как только Гусев сообщил мне об отправлении транспорта. Тысячу миль я преодолел за три недели. Думаю, если поторопимся, то мы успеем до ледостава. На погрузку даю вам три часа. Что касается мужиков..., те, кто опоздают на пароход, останутся здесь на зиму.

— Вот он, вашбродь. Лёгок на помине, — заворчал Ехим.

Петька не шел, а бежал, потеряв все представления о приличиях.

— Николай Николаевич!!! Доброго здоровьичка! Как я рад, как рад!

— Здравствуй, Петр Силыч, — сухо поприветствовал Петьку Ершов.

— Что такое? Понятно. Вахмистр успел уже, нажаловался на меня!

— Не хочу тебя ни в чем упрекать, Петр Силыч, но нас поджимает время, поэтому — три часа на сборы. Время пошло!!!

— Дежурный, как только пароход на реке увидел, тут же запалил сигнальный костер. Все мужики через два часа будут на пристани. Дорожные мешки давно готовы. Те, у кого участок далеко, взяли в аренду лошаденку, — зачастил Петька.

— Сколько ты, Петя, мужиков навербовал? Ты помнишь, что у всех должно быть гражданство США?!

— Все бумаги готовы. Месяц назад оформил, как только получил письмо, на все пять сотен мужиков оформил... Много? Не поместимся на пароходе? У нас две баржи есть. — Хваткий ты мужик, Петька, — похвалил его Ершов.

— Все они такие, шаповалы! Жадные до денег. Каждую копейку берегут. Они тут в долине даже огороды завели, — заворчал Ехим.

— Неужели? — удивился Ершов.

— Казаков мы не прокормим, но нам, мужикам, на зиму хватит, — гордо заявил Петька.

— Вашбродь, капитана-то, мы когда увидим? — не выдержал Ехим.

— Увы, только на Гавайях. Гусев с пятью сотнями казаков и семью сотнями мужиков вышел в Гонолулу две недели назад, и дорога у него короче.

* * *

Гусев, сразу же по прибытии на остров, позаботился, чтобы каждый из казаков и крестьян приобрел земельный участок или дом стоимостью три тысячи долларов. Таким образом, Гусев получил две тысячи полномочных избирателей. "Штыковая Конституция", 1887 года давала права голоса только двум процентам населения. Полноценными гражданами считались американцы, для остальных существовал имущественный ценз: три тысячи долларов. Ершов с Гусевым решили перестраховаться: выполнить оба ограничения, чтобы любые махинации министра внутренних дел Лоррина Тэрстона были бесполезны.

Прибытие первой партии "американцев" Тэрстон встретил нормально, он чувствовал неуверенность в результатах выборов, которые королева назначила на 21 января, и зарегистрировал новых граждан без проволочек. Затем настроение Тэрстона изменилось. Вторая партия русских "американцев" позволяла им получить большинство в парламенте без его поддержки. Попытка министра внутренних дел прекратить регистрацию новых граждан натолкнулась на жесткий отпор со стороны Гусева. Тот указал Тэрстону на соотношение численности двух рот "Винтовок из Гонолулу" и двух "американских" батальонов. Тэрстон тут же зарегистрировал восемь сотен "американцев", но потребовал от Гусева и Ершова гарантий. Те обязались не ввозить в страну новых "американцев" до выборов. Министр не ограничился этим. Он упросил представителя госдепа на Гавайях Джона Стивенса оказать ему военную помощь во время выборов. Тот отослал запрос в правительство США, и на Гавайи направили бронепалубный крейсер II класса "Бостон" с экипажем 296 человек. Формально, для маленькой бедной страны этого было более, чем достаточно. Крейсер имел вооружение 18 пушек от 37 до 203 миллиметров и 2 пулемета Гатлинга. Он был построен из стали, он имел современные нарезные орудия и паровые машины, палуба и барбеты несли броню до пяти сантиметров толщиной.

Единственное, о чем не знали ни Джон Стивенс, ни его начальство в госдепе, это о наличии у Гусева и Ершова двух катеров на бензиновых двигателях и десятка модифицированных торпед.

* * *

Скромный домик в колониальном стиле казался Николаю почти убогим после посещения дворца королевы Лидии Лилиуокалани. Её брат, "Веселый Король", построил чудо света на краю земли, оборудованное вентиляторами и ватерклозетами. Строительство обошлось королю в триста тысяч долларов. Электричество во дворец Иолани провели раньше, чем в Белый Дом, в венский Шебрунн или в Букингем. Брат нынешней королевы был избран монархом за свою доброту и легкий нрав. У королевы был совсем другой характер, жесткий. Ещё безжалостнее был "Железный герцог", кузен "Веселого короля" Роберт Уильям Каланихиапо Вилкокс. Несмотря на полученное в Турине образование, и несколько лет жизни в Италии, он был на редкость жесток.

Ершов чувствовал себя неудобно рядом с Вилкоксом, одетым в мундир итальянского офицера. Постоянная жара и бесконечный ливень изматывали Николая, даже в тонких брюках и рубашке с коротким рукавом он потел и мечтал о холодном кофе или, на худой конец, пепси.

— Так на чем мы остановились, герцог? — Ершов терял нить разговора в бесконечных отступлениях Роберта.

— На погоде, "герцог". Ваш отряд сходит с ума в нашем климате. Ваши люди тоскуют по снегам и морозу, — Вилкокс опять уводил разговор в сторону. Так казалось Ершову.

— Кому не понравится, тот после выборов уедет в США. На Аляске летом много работы. Золото, много золота. А холодно-то как! В Италии зимой теплее.

— Верю.

— Да. Так на чем мы остановились?

— Королева считает необходимым договориться с Лорри Тэрстоном полюбовно, — перешел к делу Вилкокс.

— Я не слепой. Я лично наблюдал, как в порт Гонолулу два дня назад вошел бронепалубный крейсер "Бостон" с тремя сотнями экипажа. О вчерашней вашей встрече с представителем госдепа Джоном Стивенсом я тоже знаю, — информировал собеседника Ершов. Николай, естественно, промолчал о том, как он и Гусев проворонили крейсер. Караулили, караулили, догадываясь о его скором приходе, рассчитывая утопить крейсер до появления в бухте, и проморгали.