1894 часть 2

— Тимофей крикнул, что на втором этаже только женщины и дети. Опасности нет!

— Тогда мы идем.

Володя и Мари вошли в дом. Гусева заинтересовала каминная полка с десятками маленьких глиняных игрушек.

— Это хаката нингё, — пояснила Мари, — Старинное искусство игрушки. Хозяин большой знаток и богач. Скажите казакам, чтобы не топтали и не рвали одежду из шелка, возможно ткань — хаката ори.

— Лютый, проверь кухню и кладовку, наши наверняка сразу наверх ринулись, — приказал Гусев.

— Ага, — засмеялся Лютый, — Кухарка с ножом, истопник с кочергой, а кучер с кнутом.

Гусев распахнул маленькую, незаметную дверь, и спрятался за ней, а Лютый от неожиданности дал короткую очередь на три патрона. Никто не закричал, не побежал, не завозился, тишина. Лютый выдал длинную матерную фразу, подражая лающе-угрожающему тону японцев. Никто не отозвался, казак беззвучно пробежал по коридору, и заглянул на кухню. Маленькая, худая японка, абсолютно не похожая на кухарку, стояла на коленях, уронив голову на пол. Лютый быстро проверил кладовку, не найдя ни истопника, ни кучера. Сверху спустился Тимофей с огромным мешком.

— В одной комнате женщины, они собирались бежать. Заодно собрали всё, что нужно за нас. Во второй — дети. С ними две няни.

Со второго этажа донеслись визг и плач.

— Дорвались казаки, — скабрезно усмехнулся Тимофей.

— Не вовремя это, не вовремя! — ответил Гусев и презрительно посмотрел на Мари. Володя вспомнил её плоскую грудь и неожиданно густые черные волосы в паху, просвечивающие сквозь тонкую кружевную рубашку.

"Нашли себе удовольствие. Тьфу!" — раздраженно подумал Гусев.

— Сам-то ты, Тимофей, чего не остался? Ни одна не понравилась? — спросил Гусев.

— Точно! Ни рожи, ни кожи. Казаки, считай, благое дело делают. Повезло бабам. Хоть раз настоящего казака попробуют, а то у этих японцев, говорят, женилка с мизинец, — засмеялся Тимофей.

— Да, Тимофей, это правда. У японцев женилка, увы, вдвое меньше, чем у казаков.

— Вот! Оттого они и изображают из себя неизвестно кого. Рычат, глазами сверкают, а сами не мужчины, считай, а так, никто, — громко заржал Тимофей.

— Ты, Тимофей, негров видел? Я, будучи в Америке, снял на ночь одну черную певичку. Мы с ней провели ночь любви, а наутро она мне и говорит, что у негров эта самая женилка вдвое против белых и длиннее, и толще! По-твоему получается только негры мужчины, а я да ты, да Лютый — никто, и звать нас никак? — рассмеялся Гусев.

— А что? Негры, правда, таковы? — растерянно спросил Тимофей.

— Увы.

Через четверть часа казаки уже спускались вниз, гордо посматривая на Тимофея и Лютого. Последний успел собрать целый узел роскошного шелка и посмеивался в усы.

— Отнесите добычу на пристань, там Франчески покажет вам судно, на котором ваша сотня отправится обратно. Отдадите узлы дежурному и сразу обратно. Жду вас у входа в переулок, — приказал Гусев.

Володя остался один в доме, если не считать Мари и связанных женщин на втором этаже.

— Эти грабежи, насилия. Это не правилам войны, — сказала Мари с упреком.

— Япония не соблюдает правила войны. Она напала на Гавайи и Китай без объявления войны. Японцы бомбили мирные города на Гавайских островах, дважды снеся с лица земли Гонолулу. Что касается грабежей? Их попросту нет. Гражданские лица, взявшие в руки оружие, считаются бандитами, если они не выполняют три правила: во-первых, они должны иметь во главе ответственное лицо; во-вторых, носить мундир или иной видимый на расстоянии постоянный отличительный знак; в-третьих, открыто носить оружие. По закону Гавайской республики такие бандиты должны быть казнены, а их имущество конфисковано.

— А насилие? Оно тоже законно? — возмутилась Мари.

— Жертвы могут обратиться в суд в Гонолулу, — издевательски предложил Гусев.

— Вы белые все на одно лицо. Как женщины смогут опознать насильника?

— Где вы, Мари, увидели насильников? Уверен, те женщины наверху хотели получить от казаков защиту, определенную безопасность, возможно, выгоду, а кричали, чтобы сохранить лицо перед знакомыми. Я не исключаю и благородный вариант: служанки или няни отдались казакам, чтобы обезопасить от насилия хозяйку, или ее дочь. Возможно, я покажусь вам грубым, но японские женщины, с точки зрения казаков, некрасивы, крайне непривлекательны. Есть, конечно, исключения, например, вы, Мари! — соврал Гусев, — Хотя, думаю, и казаки кажутся вам ужасными?

— Не все, далеко не все, — смутилась Мари, — Тимофей немного похож на мужа моей тети. Ваши шрамы, генерал, придают героический вид вашему облику.

Гусев подошел к большому зеркалу. Шрамы ужасали, без всякого героизма. Наклон зеркала для высокого Гусева был неудобен, и он решил поправить его. Вместо того, чтобы чуть развернуться вверх, зеркало поднялось, и открылся сейф.

— Мари, поднимитесь на второй этаж и пригласите сюда хозяйку с ключом. Мне не хочется взрывать сейф и стену.

Японка топнула ногой и гневно заявила:

— Ни за что!!!

— Тогда быстро, бегом наверх! Предупреди женщин, что будет большой бабах!

Мари испуганно побежала на второй этаж, а Гусев закрепил на сейфе гранату, да еще перевернул стол и прислонил столешницу к сейфу. До двери на кухню было метра три. Гусев отрезал шнур от портьер, его как раз хватало до двери. Привязав шнур и забравшись за дверь, Гусев резко дернул за шнур и побежал к черному входу, разевая рот и закрывая руками уши. Взрыв получился глухой, ударная волна ушла в потолок. Стол развалился, а у сейфа сорвало замок и вдавило дверку вовнутрь. Гусев провозился четверть часа пока смог открыть сейф. Внутри лежала пачка бумаг, четыре золотых слитка и два мешочка из замши. Гусев взял один мешочек, распустил завязку и удивился величине жемчужин, в его руках находилось сокровище стоимостью в сотни тысяч долларов.

"Оп-па! Мы уже окупили затраты на поход!" — подумал Гусев, — "Хотя наша цель не нажиться, а разорить врага. Пущенный на дно пароход с зерном, важнее тысячи винтовок, а тем более этих игрушек "

На улице раздались выстрелы, Гусев выбежал из дома и выглянул за ворота. Пятеро казаков загнали в переулок с улицы два десятка японцев. Последние были вооружены топорами и ножами, лишь у одного блеснула сабля. Казаки кричали, чтобы японцы бросили оружие и сдались, но из-за ужасного акцента их было не понять. Калитка соседнего дома была открыта, и японцы бросились туда, но короткая автоматная очередь в упор уложила двух первых, и ранила еще одного. Гусев закрыл ворота, убивая последнюю надежду на спасение.

— Помогите! — молили они по-японски, стуча в ворота.

Казаки бросились к остановившейся толпе, и стали рубить японцев шашками, лишь худой пожилой мужчина с саблей проскользнул вдоль по переулку и нырнул в крошечную калитку в последнем по переулку доме. Гусев позвал казак, и только потом открыл ворота. Японцы лежали на земле, лишь один был жив, ему вязали руки.

— Главарь ускользнул в следующий дом, — Гусев показал рукой, — Дождитесь подмоги, впятером штурмовать такую громадину опасно.

— Вашбродь, мы тихонько разведаем, заодно дорогу к бегству японче перекроем, — попросил казак.

— Осторожно, черти! Я выйду на улицу, найду вам кого-нибудь в помощь.

Пробегая мимо того дома, что захватили первым, Гусев не увидел караульного и сделал себе зарубку в памяти: проверить этот дом снова, японцы могли придушить казака. На улице его уже ждали. Собралось сотни три казаков, готовых двинуться к замку. Тут же подбежали Тимофей с Лютым. За ними девять казаков из той десятки, что штурмовала дома вместе с Гусевым. Володя послал Тимофея в порт, отнести золото и жемчуг Франческе, девятку казаков он направил в последний дом в переулке, не забыв предупредить о пропавшем часовом.

Минут через десять показался бегущий обратно Тимофей, прибавилось еще сотня казаков, и Гусев скомандовал поход на замок.

— Я бы плюнул на этот замок? В домах трофеев хватает с лихвой. Людей на штурме много потеряем, — сказал Тимофей Лютому.

— Дома? Склады и магазины, конторы и банки!!! — вот что нужно брать, — возразил Лютый.

— Мы будем лишь блокировать замок, пока остальные вывозят в порт содержимое складов, контор и банков, а остатки готовятся сжечь, — вмешался в разговор Гусев.

— Плохо ты, Владимир Иванович, знаешь атамана! Он непременно хамок захватит. Скажет: что главные богатства там, что враги самые злобные там, — возразил Лютый.

— Так-то оно так. Только времени у нас на штурм нет. Два дня у нас на город, потом уходим. Лютый, ты видишь дым? Что там запалили японцы в замке, не знаю, но нам нужно спешить.

* * *

Тем временем девятка казаков без опаски, внаглую ворвались в первый дом. Часовой лежал на полу плашмя, лицом вниз, раскинув ноги. Штаны его были спущены. На затылке красовалась огромная шишка. Казак застонал. Жив — обрадовались его друзья.

В это время дверь черного хода звонко хлопнула. Казаки выскочили наружу и увидели бегущих женщин с детьми. Ни одежда, ни обувь не давали японкам возможности разогнаться. Трое казаков с веселыми криками бросились вслед, и быстро догнали беглянок. Японки не испугались, набросились на казаков, кусались, царапались, пытались вцепиться в волосы, при удаче, били их кулаками и ногами; одновременно женщины ревели, визжали и кричали от боли. Казаки не остались мальчиками для битья, но пока не решались стрелять. Наконец, приказный дал команду отступить, понимая, что виноват во всем происходящем сам часовой и его неугомонная тяга к женщинам.

Со стороны последнего в этом переулке дома послышались выстрелы, и казаки достаточно резво побежали туда, требовалась их помощь. Пока добежали, выстрелы стихли, наступила зловещая тишина, ни криков, ни стонов, ни шума борьбы. Казаки открыли парадную дверь, забросили большую дымовую шашку, и мгновенно захлопнули дверь. Через минуту они повторили аналогичную операцию с черным ходом. Почти сразу из дома начали выбегать женщины и дети. Двое казаков согнали их к ограде, начали отбирать вещи, не гнушаясь снимать с них драгоценности. Остальные приготовили оружие, намочили платки, и начали бить окна, чтобы сквозняк проветрил дым.

Когда казаки ворвались в дом, они в первой же комнате обнаружили десяток бесчувственных тел. Японцев прикончили ударами холодного оружия, а русских вынесли на свежий воздух. Двое из пятерых оказались живы, лишь оглушены и надышались дыма. Приказный дал команду "пленных не брать", и семеро казаков бросились в дом. Тот был практически пуст, не считая двух юношей в кладовке под корзинами.

* * *

— Это не замок, а груда развалин. Мы возьмем его за час, — уговаривал Гусева атаман.

— Не утрируй, атаман, замок самый крупный на острове. У нас будут большие потери, — осадил атамана Гусев, — Половину казаков положим при штурме замка. Если возьмем...? Я тебе разрешил грабить города — грабь! Оставь на меня замок. Я возьму две сотни казаков, сгоним японцев строить против атаки ежи. Сам же ты, Флегонт Силыч, чисти город, как договаривались. Здесь не меньше тысячи домом, магазинов, банков, мастерских и складов. Я в порту взял товаров на миллион долларов, с тебя еще три, лучше четыре.

— Еще лучше — пять!!! Уговорил! — у атамана от упоминания о добыче, загорелись глаза.

Гусев, безусловно, не знал стоимость товаров, конфискованных в порту, и от души её завысил. Атаман в свою очередь понимал это, поделил озвученную сумму на два, но и такой результат был для него крайне заманчивым.

— Флегонт Силыч, напоминаю, особое внимание обрати на полицию, она в Японии сформирована из бывших самураев. С ними никаких сантиментов, только уничтожать, забрасывать полицейские участки гранатами, в ближний бой не вступать.

— Да помню я, помню, и все казаки предупреждены: японцев в форму расстреливать издалека, в ближний бой не вступать, — нетерпеливо ответил атаман, недовольный постоянными поучениями Гусева.

Пятнадцать лет назад часть замка, на самом деле, была разрушена во время гражданской войны, когда самурайская армия под руководством Такамори восставала против нового правительства Мэйдзи. Однако, замок до сих пор неприступен, он стоит на вершине холма Фукусаки. Река Накагава, действует как естественный ров на восточной стороне замка, в то время как западная сторона использует искусственный ров.

Не прошло и получаса, как сотни японцев тащили сломанные у ближайших домов заборы, сбивали их в ежи и ставили напротив ворот. Казаки оборудовали себе ячейки для стрельбы, с помощью тех же японцев, в основном из мешков с песком и камнем. Снайперы лениво высматривали цели по всему периметру стены, отстреливали неосторожных японских офицеров, те носили черные куртки и белые штаны, в отличие от полностью белой формы солдат. Хотя солдатами снайперы тоже не брезговали.

До самого вечера казаки отдыхали, почти скучали. Были две попытки прорыва, но оба раза японцы потеряли больше сотни человек, и откатились назад в замок. Ближе к сумеркам Гусев отпустил по домам японских рабочих, и орудия замка тут же открыли огонь. Потеряв с десяток казаков, отряд отступил за ближайшие дома. Гусев свистнул двух своих сотников и объявил им об отступлении в порт.

— Пушки стрелять перестали. Японцам нас отсюда не выбить, — проворчал старший сотник.

— Смотрите, — указал Гусев в сторону центра города, — Пожары! Ночью город разгорится на славу, завтра здесь будут японские ополченцы со всего острова! К тому же, что нам делать на пепелище? Атаман, уверен, уже грузит людей на суда.

Сотник внимательно посмотрел в сторону пожаров и забухтел, мол, был приказ дома не жечь, так некоторые сами себе на уме. Команду об отходе передали по цепочке, и через час отряд вошел в порт. Там царило вавилонское столпотворение. Разыскать атамана Гусеву было непросто. Тот стоял гордый и довольный, собственная удачливость возвышала его до небес. Нескончаемые потоки носильщиков, осликов с поклажей, японцев с тележками вытекали из города, сливаясь у ног атамана. Гора мешков, тюков и сундуков лишь на секунду ласкала взгляд атамана и портовые грузчики подхватывали добычу, чтобы разнести по судам. Это Франческа заносила записи в свой журнал и указывала куда и что нести.

— Привет, Вова! А я уже отдала распоряжение освобождать суда для новых, дорогих грузов, выбрасывать твоё зерно в залив, — сообщила Гусеву Франческа, и продала атамана, — Кстати, Вова, у тебя назревает огромная неприятность, Флегонт Силыч захватил десяток европейцев, казаки намяли им бока.

— Не всем. Было такое, трое кричали, руками размахивали, — улыбнулся атаман, — Вон в том сарае сидят под замком. Чтобы не обидел кто ненароком.

— Сейчас не до них. Уходить нужно, Флегонт Силыч! Город горит. Твои все здесь? Дай команду сотникам пересчитать казаков. Франческа, нужно ускорить погрузку. Бегом, в море отдохнут!

— Ты всё таки сходи к иностранцам, поговори. Там англичанин и американец, корреспонденты газет, могут испортить моему отцу всю его работу. Торговцы зерном уверяли меня, что потеряют страховку, это их товар я выбрасываю в залив, а казаки готовятся запалить их склады перед уходом.