— А ты ничего, красивая. Как зовут и сколько лет?
— Зовут Ириной, недавно исполнилось четырнадцать.
— Врёшь, — не поверила девушка. — Я сказала бы, что ты моего возраста, а мне через два месяца семнадцать. Ты порченная?
— Я не поняла, — ответила Ира. — Как это порченная?
— Деревня! — под общий смех девчонок сказала девушка. — Спрошу по-другому. У тебя были мужчины?
— А почему тебя это интересует?
— Значит, были, — сделала она вывод. — Мой интерес поймёшь потом. Меня звать Галиной, я здесь старшая.
Первое знакомство состоялось, и вслед за Галей её обступили остальные девочки. Посыпались вопросы.
— Ты откуда?
— Местная я, здесь родилась.
— А родственники живы?
— Мать жива, сидит в тюрьме, и есть тётя.
— А почему тётка не забрала?
— У неё большая семья и маленькая квартира, да и дети — одни мальчишки. Им самим тесно, да и живут бедно.
— Значит, не будут подбрасывать денег, — сделала вывод одна из девчонок.
Общий интерес к новенькой немного снизился.
— Какой класс окончила? — спросила девочка лет тринадцати.
— Шестой.
— Здорово! — обрадовалась она. — Я тоже шестой. Значит, будем ходить в школу в один класс. У нас с тобой и кровати рядом. Хочешь дружить? Меня звать Олей.
— Хочу. Слушай, а для чего Галина спрашивала о мужиках и так разочаровалась, когда узнала, что мне только четырнадцать.
— У неё свой интерес, — объяснила Оля. — У неё девчонки старше пятнадцати покупают презервативы. Им в аптеке не отпустят, она и пользуется. Конечно, цена у неё выше.
— А зачем им презервативы? — не поняла Ира.
— Ты что, тупая? — удивилась Оля. — Если будешь бегать к парням без них, то живо подзалетишь. А оно тебе нужно?
— Мне и ваши парни не нужны!
— Точно дурочка! Отказываться от такого!
— Так ты тоже бегаешь?
— Мне нельзя. Горыныч сказал, что, если поймает за этим делом кого-нибудь младше пятнадцати или кто-то залетит, он живо устроит здесь женский монастырь! Вот те, кто постарше, за нами и следят.
"Куда я попала? — подумала Ира. — А ведь майор выбрал не самый худший детдом. Надо подбросить ему золота в кабинет. Единственный по-настоящему порядочный человек из тех, с кем я там общалась. Остальных интересуют только они сами".
— Слушай, Оля, — обратилась она к соседке, — ну их, этих мальчишек. Ты лучше скажи, у вас кто-нибудь из воспитателей знает английский язык?
— Горыныч знает, а зачем тебе?
— А кто этот Горыныч?
— Это старший воспитатель. Его так прозвали за внешний вид и свирепость.
— Неужели такой страшный? — не поверила Ира.
— Сама увидишь. Он обязательно захочет на тебя посмотреть.
До ужина она знакомилась с девчонками и болтала с ними на разные темы. Ире пересказали сюжет просмотренного фильма, и ей вдруг ужасно захотелось сходить в кино, посмотреть хоть что-нибудь. До похода на Землю она из-за занятий магией не страдала от отсутствия книг и кино, а теперь почувствовала, как многого была лишена. Даже нельзя было послушать хорошую музыку. То, что играли в мире Райны, не доставляло удовольствия.
"Если я надолго там застряну, эту проблему нужно как-то решать, — подумала она. — А как её решишь без электричества?"
Ужинали в большой столовой. Вначале в неё запустили девочек, а когда они закончили и стали выходить из столовой, туда зашла младшая группа мальчишек.
— Готовься, — сказала Оля, когда шли на свою половину. — Уже сегодня эта мелкота раззвонит, что у нас появилась новенькая. А если кто-нибудь из наших побежит к парням, они о тебе ещё наболтают. Парни постарше точно сделают стойку. Это девчонки думают головой, а парни — тем, что болтается между ногами!
— Начхать, — ответила Ира. — У меня им ничего не обломится.
— Посмотрим, — ответила Оля. — Не хочешь почитать? У меня под подушкой лежит "Квентин Дорвард". Успела взять в библиотеке перед отпуском заведующей. Если хочешь, читай.
Книгу она с интересом читала до отбоя. В десять часов ночная няня выключила свет. Их группа лежала тихо, лишь в дальнем углу шушукались две девчонки, а младшие за стеной долго не могли угомониться. Немного полежав, она приказала себе заснуть и очень хорошо выспалась. Всех разбудили в семь утра. Ира заправила кровать, оделась, сходила умыться и почистить зубы и до завтрака села читать книгу. Когда шли в столовую, возле неё стояла толпа парней постарше. Ира заглянула в головы некоторым из них, и ей стало противно. Объектом их утреннего интереса была она сама. Кто-то из ребят хотел задержать для знакомства и разговора, но она стряхнула руку с плеча и вошла в столовую.
Когда шли обратно, у дверей толпились только младшие, возле которых стоял огромный мужчина с грубыми чертами лица. Усы и борода срослись у него в единое целое, прикрывая всю нижнюю часть лица.
— Горыныч! — шепнула Ольга.
— Волкова? — низким голосом спросил воспитатель. — Давай пройдём в учебную часть, нам нужно поговорить.
В комнате, куда он завёл Иру, не было никого, кроме них.
— Садись, Волкова, — показал он рукой на стул, — и слушай меня внимательно. Я смотрел твою анкету, согласно которой тебе только четырнадцать. Уже знаешь местные порядки?
— Знаю. А почему вы такое допускаете?
— Не одобряешь, значит, — невесело усмехнулся воспитатель. — Я тоже не одобряю. А что прикажешь делать? Пробовали запрещать вообще, получается ещё хуже. За год три аборта, и у одной из этих дур после него не будет детей. Из парней этим занимаются самые... — он не нашёл для характеристики приличного слова и продолжил: — Остаются на ночь в столовой, уединяются в бытовках, лазают по карнизам, один вообще сорвался на хрен. При попытках воспрепятствовать угрожают воспитателям, а у нас, кроме меня, одни женщины. Я не могу убрать этих мерзавцев и тем более применить силу. Если бы имело место насилие, я ни на что не посмотрел бы и вбил бы их в землю по самое причинное место, так ведь нет, сами бегают! Распробовали, где сладкое, и липнут к парням. Вот что бы ты, такая правильная, посоветовала мне делать?
— Неужели так везде?
— По-разному. Где-то этого почти нет, а где-то намного хуже. Ты поняла, к чему у нас этот разговор?
— Вы можете не беспокоиться, Степан Борисович, мне эти парни и на фиг не нужны.
— Ну-ну, ты, конечно, девочка спортивная, но с парнями тебе не тягаться. От кого узнала моё имя?
— Девочки сказали.
— Ещё помнят? Они меня уже три года величают Горынычем.
— Мне сказали, что вы хорошо знаете английский.
— Откуда только узнали? Ну да, могу разговаривать и читаю без словаря. А тебе это для чего?
— Я хотела попросить помочь мне выучить его за месяц до школы.
— Шутишь?
— Ну пожалуйста! У меня хорошая память, и я буду очень стараться!
Он заколебался, но небольшое воздействие сделало своё дело.
— Хорошо. Завтра составлю для тебя программу и ежедневно буду давать задание и контролировать, что у тебя получается. Позанимаешься словарным запасом, а потом к изучению слов добавим грамматику. В конце натаскаю в разговорной речи. Конечно, это при условии, что ты у нас вундеркинд. Только не нужно болтать об этом увлечении при остальных: сочтут чокнутой.
— Ну их! — махнула рукой Ира. — Всё равно узнают. Пусть хоть огурцом считают, лишь бы не мешали.
— Дело твоё, — пожал плечами Горыныч. — Завтра приходи за первым списком. Транскрипцию нормально читаешь? Ну я всё равно покажу пример произношения. Иди, и если будут приставать, сразу же обращайся ко мне, не жди, пока кто-то от слов перейдёт к делу.
— Чего от тебя хотел Горыныч? — спросила Оля. — Только знакомился?
— И со мной знакомился, и меня знакомил с вашими порядками, а я его попросила подтянуть меня по английскому. Обещал помочь.
— Ну ты даёшь! — вытаращилась Оля. — На фига тебе его зубрить? Больше нечего делать? Через месяц и так англичанка в школе запудрит им мозги.
— Есть у меня цель — прокатиться в Америку! — засмеялась Ира. — Не бери в голову: у каждого человека свои причуды.
Она сходила в туалет, заперлась в кабинке и воротами вышла во двор особняка. Здесь было раннее утро, но все уже встали. Отвечая на приветствия, девушка забежала в особняк и бросилась в комнату наставницы. Как и уговаривались, серебряная фляга с отваром стояла на столике. Ира взяла её и прямо из комнаты шагнула обратно в туалетную кабинку. Забравшись на унитаз, она дотянулась до сливного бачка, на котором не было крышки, и опустила в него флягу. Потом вернулась к себе и оставшийся до обеда час читала книгу. Оля куда-то убежала и не приставала с расспросами.
На обед опять повторились "смотрины", и на этот раз парни не ограничились осмотром.
— Не торопись, успеешь поесть! — заступил ей дорогу невысокий крепыш лет шестнадцати. — Давай поговорим.
— Давай, — уступила она, решив без необходимости не обострять ситуацию. — Ты иди, Оля, я сейчас. И о чём ты хотел со мной говорить?
— Олег, — представился он. — Ты и дальше намерена избегать тех, кто в штанах? Я предлагаю перестать маяться дурью и нормально с нами общаться. Наслушалась о нас всякого от девчонок? Можешь не бояться: тебя никто не тронет, если сама этого не захочешь. Здесь нет дураков, чтобы связываться с Горынычем и менять это заведение на колонию.
— У меня, Олег, нет времени на общение. Говорю тебе честно, без брехни. Каждый день занимаюсь английским с Горынычем. За месяц нужно его выучить, а после этого можно и погулять. Так годится? Ну и прекрасно!
Обогнув ошарашенного парня, она зашла в столовую и села за свой столик, куда Ольга уже принесла ей тарелки с рассольником и котлетой с макаронами, и начала обед с компота. Сегодня был яблочный.
— Что он тебе сказал? — не утерпела Ольга. — Предложил стать его девушкой? Это Олег Кашин, он верховодит в третьей группе.
— Главное не то, что сказал он, — уминая вкусный рассольник, отозвалась Ира, — а то, что ответила я. Отвечаю на вопрос, который вертится у тебя на языке. Сказала, что пока не выучу с Горынычем английский, я их в гробу видала.
— И он...
— Он офигел.
— Я тоже офигела бы от такого ответа. Это надо же было такое ляпнуть! И кому? Олегу, к которому девчонки выстраиваются в очередь!
— Знаешь, заканчивай разговоры на эту тему, мне уже надоело. Или наша дружба закончится, ещё не начавшись.
Доедали обед молча, так же без разговоров дошли до своих кроватей и легли на них, занятые каждая своими мыслями.
"Ну и пусть, — подумала Ира. — Так даже лучше: меньше будет отвлекать от занятий".
Долго лежать не получились: сработало заклинание, повешенное на замок. Кто-то безуспешно пытался его открыть. Она встала с кровати и, надев тапочки, припустила в помещение, где хранились личные вещи девочек. Дверь в него была приоткрыта, и Ира, наколдовав себе внешность Ольги, в неё заглянула. Возле её шкафчика с недоумением стоял мужчина средних лет, с чем-то вроде ключей в руках. У его ног лежала большая хозяйственная сумка.
— Тебе чего надо, девочка? — услышав скрип половиц, спросил он.
— Мне интересно, что вы здесь забыли, — сказала Ира, которая уже узнала всё, что было нужно.
— По заказу вашего завхоза ремонтирую замок на шкафу, а ты мне мешаешь. Если нужно что-нибудь забрать, то забирай, только быстрее.
— Да ладно, — ответила Ира. — Работайте, я не буду мешать, зайду позже.
Она вышла, перед этим сняв заклинание. Он был работником Комитета и пришёл за её костюмом. Костюма было жалко, но невозможность открыть простой замок, да ещё специалистом, могла привести к нежелательным последствиям. К тому же был шанс, что после осмотра костюм вернут. К её возвращению Ольга уже перестала дуться и опять болтала как обычно. Остаток дня прошёл без происшествий, а на следующее утро, сразу после завтрака, её перехватил Горыныч, и они часа полтора занимались языком в учебной части. В конце занятий Ира получила список из ста слов.
— Неправильные глаголы даю сразу во всех формах, — объяснил воспитатель, — так что слов там больше ста. Я делаю выборку наиболее употребительных. Твой уровень знаний оцениваю как посредственный. Мы позанимались транскрипцией, и теперь я хотя бы уверен, что ты всё выучишь правильно. Завтра проверю слова и произношение. Если ответишь неудовлетворительно, на этом и закончим. И приходи сюда сама после завтрака. Не хочу, чтобы пошли слухи, что я сбрендил и увиваюсь вокруг хорошенькой малолетки.
Прямо от Горыныча Ира пошла в туалет, где вынула из бачка флягу и, подавляя рвотные спазмы, выпила половину её содержимого. Потом фляга отправилась обратно в бачок, а Ира — на свою кровать зубрить слова. Новая память и отвар Райны сделали чудо: весь список Горыныча был выучен за два часа.
"Надо попросить Степана Борисовича раза в два увеличить количество слов, — подумала она утром, проверив слова по списку с помощью Ольги. — Тогда, может быть, успею выучить язык за две-три недели. Говорят, что многие американцы обходятся знанием трёх тысяч слов. У меня должно получиться примерно столько же".
— Никогда не поверю в то, что ты выучила их за вчерашний вечер! — заявила Оля. — Ты просто разыгрываешь своей учёбой, а язык, наверное, знаешь лучше Горыныча.
Глава 14
— И что дали исследования её одежды? — с любопытством спросил майор подполковника из управления Т, опять появившегося в его кабинете по делу Волковой.
— Тебе должны были переслать выборку. Неужели не сделали?
— Прислали утром, но если это выборка... У вас писали по её костюму диссертацию? Я пока бегло посмотрел и решил разобраться позже. Можешь сказать в двух словах?
— Если в двух, то костюм сделан из шерсти, очень похожей на овечью. Ткань явно не фабричного производства, пошив тоже произведён вручную. Нитки использовались из каких-то растительных волокон, а состав красителя пока не определили. На первый взгляд ничего особенного, но наши специалисты решили исследовать атомарную структуру образцов и не ошиблись. Здесь та же картина, что и с золотом. Вес атомов всех элементов, которые удалось исследовать, отличается от веса атомов нашего мира, многие другие их свойства — тоже.
— Сама Волкова точно человек. Вчера у них в детдоме возили воспитанников в районную поликлинику на медицинскую проверку с рентгеном и сдачей анализов. Результаты мне прислали почти одновременно с вашими, так что я успел посмотреть. Удивляют её физическое развитие и уровень здоровья, но в целом ничего выходящего за пределы нормы. Копии анализов должны вам переслать.
— Она продолжает изучать английский?
— Только этим и занимается, кроме чтения книг. У них вышла из отпуска заведующая библиотекой, так Ирина набросилась на книги, как изголодавшийся человек на еду. Я говорил с Бортниковым, так он заявил, что никогда и ни у кого не помнит таких успехов в учёбе. Он проверил её перед началом занятий и оценил знание английского как посредственное. Прошла неделя, а она уже, пусть пока и с ошибками, на нём говорит. Он считает, что дней через десять её нечему будет учить.
— А почему он взялся учить? Больше нечем заняться?
