Корпорация "Томб райдерс"

Наверное, ничего удивительного в том, что я поехал к Катюше не было и быть не могло. Если бы потребовалось чётко сформулировать цель своего визита я бы сделать этого не смог. Просто потому, что не имел я никакой ясной цели.

Сотовый телефон Катерины не отвечал — это могло означать всё что угодно, в том числе и ничего особенного. Телефон в квартире также молчал. Я бы не очень ошибся, если б предположил, что в этот субботний вечер Катя совсем не хотела меня слышать. И уж тем более видеть. Скорее всего, в другие дни недели она тоже не особенно хочет этого, но... но я же закусил удила. Поэтому, залив в свежекупленный вишнёвый "мицубиси" полный бак, отправился на Гражданский проспект.

Домофон мне не ответил, но я этому даже не удивился. Железная дверь меня не остановила и я проникнул в подъезд как только из него вышла мамаша с ребёнком. Отыскав квартиру Катерины, разместился на лестничной площадке выше и приготовился ждать.

Не знаю, чего ждал. И чего хотел от Кати — тоже не знаю. Знал только, что домой отправляться не хочу, а потому и не стану.

Катя появилась в половине одиннадцатого вечера. Вообще-то, могла и не появляться — я бы этому не очень удивился. В конце-концов, двадатисемилетняя женщина — притом, привлекательная, и к тому же археолог !— вполне может не ночевать по субботам дома. Тем не менее, Катя приехала домой.

Доставил её на жутко тарахтевшей "четвёрке" некий кругломордый и круглозадый мужчина с бородой и плешью, лет тридцати, вряд ли больше. Вид он имел весьма богемный и я сразу заподозрил в нём археолога. Возможно, даже специалиста по Древнему Египту. Весил он килограммов сто десять-сто пятнадцать и оказался выше меня сантиметров на пять-семь ; а я, кстати, не люблю слишком высоких и жирных. Антипатия у меня к ним. Особенно, когда они подвозят знакомых мне женщин.

Я понаблюдал сверху как плешивый молодой археолог припарковал чудо отечественного автопрома подле моей вишнёвой ласточки, довёл Катю до подъезда и даже посмел вместе с нею войти в него. По-моему, он явно намыливался в гости к Кате. Тут мне стало по-настоящему интересно, возникла даже мысль встретить их на выходе из лифта и познакомиться с плешивым поближе. Но — нет!— своё желание я сдержал, решив понаблюдать во что выльются проводы.

Надо сказать, ни во что они не вылились. Катюша на пороге квартиры неожиданно отшила импозантного обладателя самодвижущегося авточуда и на удивление сухо с ним попрощалась. Я находился одним лестничным пролётом выше, так что получил замечательную возможность прослушать диалог от начала до конца, оставшись при этом незамеченным. Подозрения мои оправдались — лысы и брюхатый действительно набивался на романтические отношения с Катюшей и ждал приглашения на кофе, но Катенька довольно нелюбезно с ним попрощалась, вызвав тем самым мои мысленные апплодисменты. Если бы плешивый стал настаивать, то я бы с удовольствием подтянулся из-за кулис, но нужды в моём явлении не возникло и богемного вида мужичонка, потоптавшись перед захлопнувшейся перед носом дверью, отправился не солоно хлебавши к своему "ведру с гвоздями".

Убедившись, что его "четвёрка" благополучно покинула ристалище, я спустился на нужную мне лестничную площадку и позвонил в дверь, за которой скрылась Катюша. Я точно знал, что она дома и точно знал, что никого больше там нет. В ту минуту мне стало по-настоящему интересно откроет ли она мне дверь ?

Открыла. Посмотрела в глазок и открыла, не сказав ни слова.

— Здравствуйте ! Не ожидала вас увидеть в этот час...— привалившись к косяку пробормотала она.

— Понимаю : незваный гость и всё такое. Спасибо на добром слове, я тоже рад встрече.

— Я не могу пригласить вас к себе домой — мама плохо себя чувствует и уже легла спать.

Я понимал, что это враньё и никакой мамы дома нет, но видимо, Катенька опасалась оставаться с глазу на глаз со мною на ночь глядя.

— Тогда выходите, немного прогуляемся,— предложил я.— Вы мне нужны как ценный египтолог для ночной консультации. Хочу рассказать вам маленькую сагу...

Катюша согласилась. Вообще, мне показалось, что со мной она разговаривала намного дружелюбнее, нежели с плешивым обладателем "четвёрки". Или моё воображение лишь польстило мужскому самолюбию ?

Тёплая белая ночь как нельзя лучше способствовала разговору на отвлечённую тему : этой поре присуща некая особая иррациональность, отрешённость от обыденности. Про романтику и говорить нечего — именно за нею в эти дни в Питер и едут со всех концов света.

— Что находится напротив Лабиринта ?— спросил я у Кати, когда мы двинулись по густой тополиной аллее, высаженной во дворе. Тут было на удивление тихо, похоже, вся сумасшедшая и неполовозрелая часть городского населения благополучно отчалила на дачи, предоставив нам возможность поговорить спокойно.

— Пирамида Аменемхета Третьего. У вас состоялось путешествие в эту пирамиду ?— поинтересовалась Катя.— Расскажите-ка !

Я взялся в деталях описывать устройство и взаимное подземных ходов, разумеется, упомянул о разбитых потолочных плитах и поднятых порткулисах. Катя слушала меня очень внимательно, изредка задавая уточняющие вопросы, своего отношения к тому, что слышала, никак не выражала. Когда я закончил изложение событийной, так сказать, части своего повествования, она промолвила :

— Кварцитовая комната, о которой вы, Глеб, упомянули, сейчас стоит заполненная водой. Да-да, в Хаваре — да и не только там — последние деятилетия поднимается уровень почвенных вод, которые через щели в скалах заполняют подземные части пирамид.

— Я этого не знал,— заверил её я.

— Представьте себе, я вам верю. Когда Питри, известный египтолог, исследовавший эту пирамиду, обнаружил кварцитовую комнату, то увидел в ней дыру очень небольших размеров. В неё явно не мог пролезть взрослый мужчина. Питри предположил, что грабители могил, экономя силы, пробили небольшое отверстие и опустили в него ребёнка, дабы тот собрал всё самое ценное в склепе и подал наверх. Так что в этой части ваш рассказ вполне соответствует тому, что известно науке.— она примолкла, давая возможность мне осмыслить сказанное, а потом продолжила.— Что касается пожара в склепе, то в этой части ваш рассказ тоже вполне достоверен. Кварцитовая комната изнутри сожжена. Ну, то есть, не сожжена, конечно, поскольку кварцит не может сгореть, а скажем иначе, выгорела. Грабители устроили внутри пожар.

— На обратном пути они убили мальчика.— пробормотал я.

— Кто "они" ?

— Мои спутники. Самый старший имел приказ не забирать его обратно...

— "Обратно" — это куда ?— уточнила Катя.

— Сюда, в наше время. Мальчик — наш современник. Был.

— Послушайте, а может быть, имеет место две реальности ?

— Простите ?— мне показалось, что я ослышался.

— Может быть, следует отыскать этого мальчика здесь, в Питере ?

— Как я могу отыскать его здесь, если он лежит с простреленной головой перед пирамидой Аменемхета Третьего в Хаваре ? Я сам видел его тело...

— Но ведь этого не может быть. Не может человек, рождённый в двадцать первом веке нашей эры быть убитым в семнадцатом столетии до наступления этой самой эры ! В этом же есть неустранимое логическое противоречие ! Это же просто в голове не укладывается !— с жаром воскликнула Катя.

Я даже оглянулся, желая проверить, не слышит ли нас кто-либо.

— Ну да, не может,— пришлось мне согласиться.— Много чего не может в жизни быть. Не может быть принципа неопределённости Гейзенберга, фрактальных "губок", антивещества, "чёрной" материи, превышения скорости света, Большого Взрыва, да и много ещё чего. Однако, всё это есть, вернее, допускается учёными, хотя в голове никак совершенно не укладывается.

Мы замолчали. Бестолковый какой-то разговор получался у нас на этот раз. Может, бренди имело смысл выпить ?

— Знаете, если кто-то посторонний послушает наш разговор, то решит, что слышит полный бред. Вся эта история про машину времени... не могу подыскать эпитет... сумасшествие какое-то... бред параноика. Но я подумала над вашими словами о том, что если бы телевидение не рассказывало нам о космических полётах, то в глазах обывателей они — эти полёты — тоже выглядели бы совершенно нереальными.— после паузы заговорила Катя.— В этом доводе есть логика. Но только он ничего не объясняет...

— Спасибо и на этом...

— Дело, Глеб, не просто в доверии. Я показала одному из знатоков ваши ушебти...

— Теперь это не мои ушебти, а ваши.— поправил я Катю.

Она проигнорировала это замечание и продолжила, словно бы я ничего не сказал :

— Так вот, сомнений в их подлинности не возникло. Я планирую дополнительно проконсультироваться, пошлю фотографии признанным специалистам. Но я почти не сомневаюсь, каким окажется их заключение. Можно заподозрить, что все эти ваши "путешествия" — суть игра воображения, но подлинные ушебти убеждают в том, что это не так. Из сновидения ведь ничего нельзя вытащить, так ведь ?

— Вот и я о том же...

Мы стояли под кроной высокого тополя, интимно шелестевшего ветками над нашими головами. Закапал дождик, не сказать, чтоб сильный — так, обычный ночной питерский дождь, какие не редкость у нас летом. Враз стало сумеречно и заметно прохладнее. Я чувствовал тепло дыхания Кати, неожиданно ощутил слабый, как дуновение утреннего бриза, аромат её духов. Отчего-то заволновался и даже сам удивился собственному волнению. Что за ребячество, уж на старости-то лет пора без иллюзий оценивать собственные симпатии и антипатии.

Я взял её тёплую мягкую руку в свою ладонь. Катюша не сопротивлялась и даже не выразила недоумения. По-моему, она даже ждала чего-то такого с моей стороны. Уж и не знаю, чего именно. Момент получился неожиданно трогательным и щемяще-романтичным : белая ночь, тёплый дождь, парочка под старым тополем, ей — двадцать семь, ему — сорок два, в минуты досуга он путешествует во времени...

Тьфу !

Я отпустил руку и Катя сразу почувствовала перемену моего настроения.

— Я пойду домой, проводи меня до подъезда,— пробормотала она. Молодец, сразу поставила меня в границы, чтоб, значит, в дальнейшем обошлось без происков с моей стороны.

Момент для нужных слов ушёл, оказался упущен безвозвратно. И наверное, хорошо, что это случилось.

Мы простились через пару минут, благо до нужного подъезда надо было пройти всего-то сотню метров. Я чуть было не ушёл из двора, напрочь позабыв о припаркованной здесь собственной машине. Вернулся к вишнёвому "мицубиси", уселся на место водителя и тупо застыл с ключём зажигания наперевес, вспоминая минуту под тополем. Затем усилием воли стряхнул оцепенение и сказал самому себе : "Она не для тебя пользовалась духами !"

И успокоенный, завёл мотор.

В понедельник, пятого июня, около полудня мне позвонил Первый и спросил, готов ли я работать дальше ? Я, разумеется, ответил, что готов и получил вызов на инструктаж, который должен был состояться на следующий день в известном мне месте.

Голос в телефонной трубке, ставший с определённого момента ненавистным, вызвал во мне глухое раздражение. Первый, сам того не ведая, всерьёз испортил мне настроение. И в свою очередь у меня появилось желание в ответ сделать то же самое.

Шестого июня в час дня вся наша бригада собралась в кабинете для инструктажей. Павел Михайлович отсутствовал ; по словам Первого он всё ещё находился в отъезде. Уж и не знаю, можно ли было верить этому заявлению, у меня отчего-то возникло стойкое подозрение, что Калитин попросту уклоняется от встречи со мной. Боится нелицеприятного разговора из-за произошедшего с Прохором.

Первый во время инструктажа держал себя как обычно — развязно и иронично-небрежно. Но не таково оказалось настроение прочих членов бригады ; все они выглядели мрачно-подавленными, уж во всяком случае, никак не веселы. Таковыми показалось они мне ещё в раздевалке, когда мы только облачались в свою форму, в дальнейшем впечатление моё только окрепло. Видимо, случившееся с мальчиком произвело удручающее впечатление на всех.

— Это будет самое простое задание из всех, что выпадали на нашу долю в последние месяцы,— вещал Первый, двигая курсор по экрану телевизора.— Мы подойдём, как обычно со стороны пустыни... думаю, вот отсюда... играючи, в присущей нам манере, преодолеем большую стену теменоса и окажемся перед второй стеной, сделанной из песчаника. Пирамидный комплекс окружён двумя стенами, что довольно нетипично. Нас архитектурные изыски интересуют мало, нам главное, чтобы нас не зажали между стенами и не порубали кривыми ятаганами, да ? Хех, именно так !

Первый хмыкал и бубнил, а ответом ему являлось лишь неодобрительное и отчуждённое молчание. Настроения у присутствующих имело столь низкий градус, что впору было бы инею выпасть на наши головы.

— Мы бодро преодолеваем вторую стену и оказываемся перед классической пирамидой : вход прямо посередине северной стороны, он выделен мощными гранитными плитами, этакими громадными пилонами, так что нашему бедолаге Второму даже не придётся его искать,— продолжал Первый.— Кстати, Второй, как твоя боевая рана ? Настроение ? Тонус ? Потенция ?

— Да нормально моя боевая рана,— огрызнулся Второй.— Бубни уж дальше, не отвлекайся на потенцию...

Он ходил уже без повязки, пугая окружающих багровым рубцом, протянувшимся от виска к самому краю нижней челюсти. Не могло быть сомнений в том, что даже после того, как будут удалены швы и рана полностью зарубцуется, лицо останется обезображено — или украшено ( это как посмотреть ) — весьма необычным шрамом. Сейчас Второй выглядел настоящим пиратом, этаким ужасом южных морей, задержавшимся на берегу на денёк-другой.

— Ничего-ничего, шрамы мужчине к лицу.— не унимался Первый.— Зато теперь в случае любого дорожного происшествия ты можешь смело вылезать из машины без биты и пистолета. Достаточно будет повернуться профилем к виновнику Дэ-Тэ-Пэ и он в ужасе убежит от тебя, живо догадавшись, что такого муш-ш-шину не следует спрашивать о страховке.

— Не отвлекайся, говорю, валяй дальше. Тоже мне, Гарик "Бульдог" Харламов сыскался !

— Итак, мы без малейших затруднений отыскиваем вход в подземную часть пирамиды и спокойно разделяемся. Охранники — Веди и Наш — размещаются на стене, прикрывая подходы... Кстати, предупреждая вопрос Веди, сразу скажу, что ночь будет лунной и ясной. Так что видимость будет хорошей, но нас — отважных детей двадцать первого века — сие не смутит. Впрочем, появления противника мы не ждём : гиксосы наступают и аборигены в ужасе бегут, бросая места проживания... Тем не менее, охрана нас прикроет, а мы, спокойно отряхивая звёздную пыль со своих ботинок, заходим в подземелье. Без суеты спускаемся по длинному — пятьдесят метров, кстати !— коридору вниз и попадаем в помещение, которое условно назовём верхней камерой. От него вниз идёт глубокий колодец. Он-то нам и нужен. Сначала мы отправим вниз Ять, ему предстоит взорвать находящийся там саркофаг. Затем к нему присоединится Второй. Они будут наполнять мешки, которые — я, Аз и Буки — станем вытягивать наверх. Вопросы по тексту будут ?