Вершина мира 1. Часть 3

— Вот-вот, я о том же, давай я тебя осмотрю. У меня где-то мазь должна быть, синяки за пару дней сгонит и рубцы подживит. Скоро папаня приедет и мне надо, что бы ты имел товарный вид, — я включила ночник и принялась расковыривать свой саквояж, отыскивая нужный тюбик.

— Ничего твоя мазь не сгонит, — заворчал Влад, стаскивая с себя одежду, — насколько я помню, Саха твой меня хлыстом отходил, а эти отметины иной раз по месяцу держатся. Уж поверь мне, я знаю.

— Это мы еще посмотрим, знаток, — усмехнулась я, поднимая над ним лампу, — ишь как тебя Александр Петрович оприходовали, как не родного, места живого нет. — Присвистнула я, рассматривая его спину покрытую багровыми полосками и ржавчиной размазанной запекшейся крови. К глазам против воли подступили слезы. Я почувствовала острое желание придушить Саху.

— То, что места живого нет — сам дурак, — безразлично высказался Влад, будто это не его егерь ткнул носом в стол, а после шкуру попортил.

Влад положил руки под голову и закрыл глаза, предоставляя мне делать все что, заблагорассудится. Я сходила в ванну, притащила таз с теплой водой, пару мягких полотенец и принялась обмывать его.

— Надо было еще в первый вечер ему все отдать. — Продолжил рассуждать он, — А так огреб за все и сразу и за вранье, и за хранение, и за употребление.

— Ну, Саха, ну зверюга! Руки пообрубать по самые уши! — Ворчала я, осторожно втирая крем.

— Никакой он не зверь, — тут же возразил Влад, — нормальный мужик. Просто надо играть по его правилам. Он со мной уже почти месяц нянчится, а я его работу чуть на ветер не пустил, есть от чего взбеситься. Да и не так сильно он меня побил, как оно смотрится, раз я почти сразу поднялся и на своих ногах в дом пришел. А то, что пару ссадин оставил, так оно ничего — заживет. Главное завтрашний день пережить.

— Владка, Владка, Владушка, — пробормотала я, качая головой и подсчитывая полоски, грозившие превратиться в шрамы.

— Что там еще? — Сонным голосом осведомилось мое горюшко.

— Как так можно? — Задалась я абсолютно никчемным вопросом, — не прошло и полгода, как Костик тебе новую шкуру справил, а она вся в шрамах опять будет, ты их что — коллекционируешь?

— Больше полугода прошло, — лениво уточнил Влад.

— Милый мой, — взвыла я, — да на мне за всю жизнь столько не набралось!

— Ты — это ты, а я — это я, — резонно заметил он, — у тебя голова маленькая, но ты ей думаешь. У меня же голова хоть и большая, а думать никак не хочет, — самокритично закончил Влад.

— Тренироваться надо, — посоветовала я, любуясь своей работой. Потом подумала немного и сделала ему обезболивающий укол. Это оказалось не так-то просто — пришлось долго выискивать наименее пострадавшее место для укола. Завтра ему, конечно же, станет хуже, но эту ночь, по крайней мере, поспит спокойно.

— Все, я закончила, — сообщила я, укрывая его одеялом, — так лучше?

— Ты знаешь, да, — вынужден был согласиться он, — и болеть почти перестало, вот только колотит чуток, но ничего — терпимо.

— Ничего, сейчас лекарство начнет действовать, и ты уснешь. Я ухожу с рассветом, — напомнила я, вытирая руки и гася свет, — постарайся, чтобы Саха не убил тебя за время моего отсутствия. Я попробую вернуться как можно скорее. Оставляю тебе мазь на столе, накладывай ее утром и вечером, если у самого не получится, попроси Васену, она не откажет. Да, скажешь ей, пусть у Сахи швы снимет. И вот еще что, если будешь в состоянии, сходи в город и получи все деньги с моего счета. Я документы на столе оставлю. Сотню отложи и запакуй отдельно. Лады?

— Хорошо, — глухо отозвался Влад, — если ты уже закончила инструктаж, не возражаешь я отключусь, устал.

— Спи, — разрешила я и, немного подумав, добавила, — Владушка, — из темноты донеслось довольное сопение.

Глава 6.

Утро выдалось серым и прохладным, траву покрывал белый пушок инея, предрекая скорый приход осени. Белый морок тумана молоком обволок все озеро, змейками подползая к дому. Я вышла на крыльцо и огляделась вокруг, поежившись в предрассветных сумерках, решая, как лучше будет добраться до водопада посуху или по воде. И первое, и второе затруднялось хлопьями тумана. Подумав немного, я все же решила отправиться по озеру, для этого мне пришлось идти в сарай, чтобы позаимствовать Сахину легкую пирогу. Лодчонка лежала забросанная всяким хламом, и я потратила целых пятнадцать минут, разгребая мусор. Действовать надо очень тихо, если я хочу избежать лишних вопросов. Наконец лодка была освобождена и я начала осторожно вытаскивать ее из сарая. Мне это почти удалось, но в последний момент корма лодки задела за стоящие в стороне оглобли и они с шумом посыпались на меня. Я мысленно поблагодарила туман, который хоть как-то заглушит звук. Я замерла на некоторое время, чутко прислушиваясь, не стукнет ли рядом дверь — все тихо. Я благополучно выбралась из-под завала и вытащила лодку. Входная дверь хлопнула, и сквозь туман послышался приглушенный недовольный голос Васены.

— А ну, стой! Кто это там балует? Олег, ты что ль? Али ты, Владушка? Слышь, малец, возвернись, не доводи до греха, — черт, я зло сплюнула, если она будет продолжать так орать, то перебудит всех кто еще не встал.

— Не голоси, это я, — тихо сказала я, выныривая из тумана около Васьки. Тетка зябко поежилась от утренней прохлады с удивлением посмотрела на меня и поплотнее запахнула накинутую на плечи шаль.

— Куда собралась, душа моя? — Васька подозрительно оглядывала мой походный наряд, позаимствованный у Олега, и поэтому подвернутый во всех местах насколько это представлялось возможным.

— Только не ори, — предупредила я, — на охоту пойду, на зверя страшного, Сенькой называется.

— Ха, на этого зверя Саха ужо недель пять охотится, все выследить не может.

— Твой Саха не знает где этот зверь кормиться, а я догадываюсь. К тому же у меня манок есть особый, специально на Сенек деланный, — я похлопала себя по нагрудному карману, где было спрятано голосовое письмо от Вари.

— Кто ж тебя знает, — Васька помогла дотащить пирогу до воды, — а ну, как и точно выловишь.

— Попробую, — я не стала давать твердых обещаний, — об одном попрошу, попридержи Саху, если я Сеньку приведу, — я бросила в лодку рюкзак с припасами, набранными в Васькиной кладовке еще вчера днем, и забралась в утлое суденышко.

— Ну, с Богом, — Васька с силой толкнула лодку, и она быстро заскользила по воде, поднимая небольшие фонтаны брызг, — я за мальцом твоим пригляжу, — донеслось до меня из тумана.

— И на том спасибо, — пробормотала я, берясь за весло, сильными гребками подгоняя лодочку.

...Влад проснулся с чувством, что если сейчас не встанет, непременно лопнет — природа нагло заявляла о себе. Яркий солнечный свет проникал сквозь плотно сомкнутые веки заставляя окончательно проснуться. Влад покосился на часы — без двадцати двенадцать. У него чуть челюсть не отвисла, благо подушка не дала, — ничего себе! Проспал почти полдня и никто не потревожил.

Влад шевельнулся с намерением встать, но тут же был вынужден с тихим стоном рухнуть обратно — избитое тело отозвалось ноющей болью. Полежал, собираясь с мыслями, но хочешь, не хочешь, вставать надо. Пришлось покрепче стиснуть зубы и откинуть с себя одеяло, дальше сложнее — предстояло заставить себя двигаться: сперва подняться на четвереньки, а после сползти с кровати. На это ушла целая минута — каждое движение отзывалось противным нытьем во всем теле, а кому себя не жалко? Фффух! Самое сложное сделано. Теперь осталось расходиться и все будет хорошо.

Достав из шкафа банный халат, осторожно просунул руки в рукава, одеваться пока никакого желания не возникало. Шлепая босыми ногами по теплым половицам, направился в уборную, сделав остановку у стола. На столешнице, покрытой светлым лаком, белел листок бумаги с небрежно брошенной на него упаковкой таблеток, рядом стоял стакан с водой. 'Выпей, не будет больно. Не больше четырех таблеток в день', приказывала записка, накарябанная быстрым и мало разборчивым, как у всех врачей, почерком. Влад усмехнулся и заглотал одним махом две таблетки, что б наверняка подействовало.

Кое-как приведя себя в порядок Влад решил вернуться в комнату с намерением еще поваляться. А что еще делать раз его никто не трогает? Правда, начал просыпаться голод, но спускаться вниз совсем не хотелось. Обитатели дома знают, что с ним произошло, и смотреть им в глаза было неловко. Да и кто знает, как они теперь к нему относятся. Проходя мимо лестницы, прислушался, в доме стояла тишина и только на кухне тихонько позвякивала утварь. Василиса готовила обед, а значит невозможно даже спуститься на кухню попить молока. Он тяжко вздохнул и побрел к своей двери.

В комнате на столе обнаружился поднос, накрытый белой салфеткой, а в воздухе витали такие запахи, едва слюной не подавился. А на подносе целый клад — яичница из пяти яиц, ломтики поджаренного мяса, еще горячие пирожки, кружка парного молока и небольшой кофейник. Между стаканом молока и тарелкой вставлена записка. Влад выдернул листок и, развернув, прочитал: 'С добрым утром, Владушка', перевел глаза на еду, приготовленную заботливой Василисой, и даже всхлипнул от благодарности.

Влад подтащил поднос поближе к окну и, опершись бедром о подоконник, с аппетитом занялся едой. Поев, почувствовал себя настолько сносно, что лежать расхотелось. Оделся и понес пустой поднос на кухню.

— Выспался? — с приветливой улыбкой поинтересовалась Анина тетка и ласково потрепала его по волосам.

— Да, — Влад выдавил из себя ответную улыбку, — спасибо за завтрак.

— Не за что, может еще чего хочешь?

— Нет, не надо. Василиса Андреевна, вы простите меня, что так вышло... — Влад запнулся и почувствовал, что краснеет, ничего глупее не придумаешь!

— Ты до сих пор переживаешь? Уже ведь и не сердится никто. Ну, было и прошло. В жизни всякое бывает. Ты куда собрался-то?

— Не знаю, — пожал плечами Влад, — пойду, пройдусь, толку бока отлеживать.

— Может не стоит, — заволновалась она, с беспокойством оглядывая парня, — отлежался бы!

— Нет, спасибо. Да и не болит почти.

— Только долго не броди — обед скоро, — предупредила она и, сунув в его нагрудный карман шоколадку, выпроводила из кухни.

Выйдя из дома Влад прислушался — от дровяного сарая слышались звонкие удары топора, видно Саха доделывает вчерашнюю Владову работу. Встречаться с егерем не было никакого желания, Влад обогнул дом с другой стороны и пошел по самой кромке озера. Идти в жару возле воды, от которой веяло прохладой, слушая неугомонных птиц, носящихся где-то высоко было приятно, а еще приятнее было ни о чем не думать. Владу казалось, что идет он совсем не долго, а оглянувшись, понял, что отошел от дома на добрый десяток километров. Вон и самого дома не видно за изгибом берега, поросшего высокими кустами с которых свисали небольшие, но очень вкусные, плоды тегу, по вкусу чем-то напоминающие груши.

Солнце припекало, Влад безнадежно опоздал к обеду, да и устал так, что зеленая трава на полянке у озера показалась не хуже любой кровати. Решив, что лучше отдохнуть перед обратной дорогой, Влад сбросил с себя одежду и окунулся в прогретую за день прозрачную воду озера. Выбравшись на берег, отряхнулся, как это делает Арк. Немного обсохнув, натянул на себя штаны — негоже все-таки щеголять голым задом, хоть и посреди леса. Из еды располагал только шоколадкой и плодами тегу, чему, впрочем, не сильно огорчился. Поев, растянулся на траве, в слабом тенечке кустов, подсунув под брюхо рубашку, а то стащит еще какая-нибудь не в меру любопытная животина...

Часа два я плыла в плотном белом облаке, надеясь, что смогу удержаться на середине озера. Из-за пелены тумана не было видно ни одного, ни другого берега, и мне казалось, что я плыву не по воде, а по небу. Я глотала сырой воздух, на несколько мгновений почудилось, что все исчезло, а я запуталась в паутине тумана и никогда уже из нее не выберусь. В душу предательски закралась паника, заставляя теснее жаться к единственному осязаемому предмету — бортам лодки. От этого стало так страшно, что захотелось кричать, а еще больше захотелось причалить к берегу, со всего размаху ткнув нос лодки в мягкий песок. Почувствовать под ногами твердую землю и повалиться на мокрую от утренней росы траву. Я одернула себя, ну кто тебе сказал, дура ты эдакая, что там будет песок, а вдруг ты наткнешься на корягу или еще на что-нибудь? Только сознание возможной катастрофы удержало меня на середине озера. Теперь я, кажется, понимаю людей больных клаустрофобией.

Над Борой неумолимо занимался рассвет, подул теплый ветер, он разогнал туман, а солнце согрело озябших жителей планеты и все сразу стало на свои места. Мне стало смешно и немножко стыдно за недавние страхи.

Я оглянулась, домика Сахи почти не видно, он еще скрывался за занавесью тумана. Надо поспешить, когда туман сойдет, меня будет видно, как на ладони.

Я принялась озираться по сторонам, отыскивая знакомые ориентиры и моля бога, чтобы я не проскочила из-за тумана мимо нужного мне места. Иначе придется делать круг и плыть против, хоть и небольшого, но все-таки течения.

Ага, вот сосна, с раздвоенной черной верхушкой, года четыре назад в нее ударила молния, но дождь быстро погасил, разгорающиеся пламя и сосна осталась стоять, найдя в себе силы, насколько возможно, залечить свои раны. Чуть дальше в почтенном поклоне застыла березка, полоща в воде тонкие прутики веток. Значит надо проплыть еще не менее пяти километров. Мне нужно попасть в устье реки, почти скрытое от глаз зарослями ивняка, главное не проскочить.

Я вглядывалась до боли в глазах в изломы берега, пытаясь отыскать вход в реку. Берег до того зарос молодняком ивы, что превратился в сплошную зеленую полоску. Легкую лодочку чуть качнуло и повело в сторону, я сделала взмах веслом, круто развернула лодку и, прилагая немало усилий, зашла в реку.

У входа в озеро река была до того узкая, что росшие по ее берегам деревья спокойно соприкасались верхними ветвями, образуя плотный зеленый потолок. Я ослепла на несколько секунд, зайдя из яркого солнечного света в этот полутемный, душный тоннель, на меня тут же накинулась вечно голодная лесная мошкара, заставив снова влезть в куртку. Успокаивало только одно, тоннель этот тянется не более двух километров и если мне подналечь на весла, то я проскочу его не более чем за полчаса. Я поудобнее перехватила перекладину весла и сильными гребками погнала пирогу вперед.

Тоннель показался бесконечным, я и не думала, что два километра могут растянуться почти в вечность. Пот заливал глаза, не давая толком смотреть вперед, из-за этого я чуть не натолкнулась на проплывающую рядом корягу. Мошкара противно звенела над ухом и забивалась в волосы. Руки ломило от усилий и на ладонях появились мозоли, доставляя дополнительные неудобства. Но все имеет свой конец и впереди забрезжил свет. Один взмах и еще, скоро я отсюда выберусь, я принялась грести с удвоенной силой. Взмах и еще. Наконец-то я выбралась из этого кошмара. Мошкара отступилась, прячась в спасительной тени. Я проплыла еще несколько метров и решила сделать привал, во-первых, надо поесть, а во-вторых, если я сейчас не отдохну, то умру прямо здесь.