Вершина мира 1. Часть 3

— Саха, а насколько могут быть верны твои прогнозы?

— Пятьдесят на пятьдесят, — вздохнул Саха поднимаясь. — Ты же понимаешь, это лотерея. А в ответ на твое пожелание отнестись к нему снисходительнее, могу обещать только одно. Я к нему буду относиться так же, как и ко всем другим своим пациентам, не больше и не меньше — надо будет, поглажу, а если посчитаю нужным, то и за кнутом дело не станет, — пообещал он и пошел в сторону дома.

...В бане было невыносимо жарко. Сухой воздух раскаленным потоком врываясь в ноздри противно щекотал горло. Саха держал Влада на самой верхней полке вот уже полчаса, не позволяя даже руку свесить. Владу уже начало казаться, что за это время из него вышла через поры вся влага, содержащаяся в теле, и он стал похож на одну из древних мумий. Саха помариновал его еще немного и все же позволил спуститься на нижнюю полку, это показалось спасением, поскольку Влад чувствовал, что вот-вот потеряет сознание, но это, оказывается, было только начало.

Дальше все больше походило на средневековую пытку и Саха заместо инквизитора. Он взялся за Влада обстоятельно и целеустремленно, доводил парня до сумасшествия, охаживая распаренным веником, не то что бы больно, но кожа горела нестерпимо, и погасить этот стихийно возникший пожар не было никакой возможности. А инквизитор все поддавал пару и весело покряхтывал, глядя на распростертое перед ним беспомощное тело.

Наконец Влада отпустили, предварительно натерев, и без того горящую, кожу жесткой мочалкой, намыленной приятно пахнущим мылом, окатили с головы до ног водой из ведерка, смывая пену, завернули во влажную простыню и определили на невысокий табурет у самого входа, сунув в руку огромную кружку с душистым квасом. Где Влад и сидел, ошалело озираясь и удивляясь на столь варварский метод смывать с себя грязь...

Поход в баню у мужиков занял два часа, за это время я успела отдохнуть и чувствовала себя достаточно сносно. Влад же, которого Саха, весело посмеиваясь, втолкнул в комнату, выглядел ошарашенным, растрепанным и немного испуганным. На его щеках пунцовел румянец, какой бывает только после хорошей бани. Похоже, Саха уже взял парня в оборот и хорошенько намял бока веником, заставляя всю гадость выливаться вместе с потом.

За стол уселись достаточно поздно, мы с Васькой из кожи вон лезли, что бы ужин прошел в теплой, почти мирной обстановке. Все испортил Олег. Когда дело дошло до десерта, Олежка, которому не сиделось на месте, наклонился ко мне и, указывая на Влада глазами, спросил заговорческим шепотом

— Анька, а что у него на бедре такое?

— Клеймо, — ответил за меня Влад, он сидел рядом и слышал некорректный вопрос.

— Как клеймо? — не понял мальчишка. — Клеймо же только на рабах ставят.

— А я кто? — спокойно спросил Влад. Что он интересно делает, пронеслось у меня в голове, ведь я же просила.

— Тогда где твой ошейник? — нахмурился Олег, — и почему ты с нами за столом сидишь? Твое место...

— Угомонись! — шикнула на него Васена.

— Но маманя, — недовольно протянул он.

— Поди, из-за стола, — попросила Васька.

— Что же это получается, я должен уйти, а этот, — Олег презрительно смерил взглядом Влада, — останется? К тому же я еще чай не допил.

— Ты слышал, что мать сказала? — грозно спросил Саха, сверля сына взглядом. — Не нарывайся!

— Лучше я пойду, — встрял в семейную разборку Влад, смиренно поднимаясь из-за стола, — ваш сын прав, мое место в сарае.

— Сядь, — ласково попросила Васька, не глядя на него. В воздухе запахло грозой, если тетка становится не к месту ласковой, значит вот-вот разразится буря, но глупый Олег не почувствовал перемены в голосе матери.

— Брек! — сочла нужным вмешаться я, — Влад сядь, пожалуйста, и прекрати проверять нервы окружающих, — когда он опустился на свое место, я продолжила в полголоса, — а тебе, Олег Александрович, лучше уйти, если ты собираешься дожить до утра. Я защитила тебя сегодня от твоего отца, но ведь я могу и поменять свое мнение и тогда тебе ни отец, ни мать не помогут. И, я обещаю, ты проведешь следующий месяц в реанимационной палате, это говорю тебе я, дипломированный хирург.

О том, что злить меня не стоит, Олег знал еще с раннего детства. Раскачиваюсь я долго, но, разозлившись, становлюсь неуправляема, хотя потом очень сожалею об этом. Олег, видя, что до точки кипения осталось совсем чуть-чуть, предпочел сдаться и вылетел из дома, громко хлопнув дверью. Васька еле удержала Саху, который собирался догнать сына и надрать тому уши.

Одна из хороших черт Сахи, это отходчивость. Поэтому он уже скоро успокоился и, лениво развалившись в мягком кресле, закурил трубку, изредка бросая на Влада оценивающие взгляды из-под косматых бровей, от каждого такого взгляда Влад ежился как от холода. Мы с Васькой быстро прибрали со стола и помыли посуду. Я надеялась, что дядя пожалеет нас и отложит все дела связанные с Владом назавтра. К моему сожалению Саха решил по-другому, не успела я поудобней устроиться в кресле у камина, как дядя отложил свою трубку в сторону и хрустнув пальцами сказал, обращаясь к нам двоим сразу:

— Ну что, пожалуй, начнем. Но сначала вот мои условия: от тебя, Аська, я потребую только одно — не влазь ни во что, какой бы моей блажью тебе это не показалось. Забудь о том, какое ты имеешь к нему отношение и кто он. От тебя, — он испывающе посмотрел на Влада, — я требую подчинения, полного и безоговорочного, мне показалось, ты это умеешь. Отныне, и на все время, что ты здесь — я твой последний суд, а так же и царь, и Бог, и воинский начальник. Ты согласен?

— А у меня разве есть выбор? — Изумился Влад, в первый раз за вечер дерзко и прямо заглянул Сахе в глаза, и переходя на хамский тон, которым пользовался всегда, когда его загоняли в угол, но дядиного взгляда не выдержал и отвернулся.

— Выбор есть у всех и всегда, — пожал плечами Саха, — но не всегда можно выбрать то, что хочется, ты понимаешь меня, парень?

— Мне, по-моему, деваться некуда. — Усмехнулся Влад, и добавил, — да, я согласен.

— Хорошо. — Саха удовлетворенно качнул головой, — идем дальше. Расскажи-ка, почему тебя сюда привезли?

— На игле, потому что сижу, — с явной неохотой ответил он.

— Замечательно, — продолжил кивать головой Саха. Что он находил в этом замечательного, осталось загадкой. — Теперь, поведай мне грустную историю о том, привез ли ты сюда наркотики?

— Нет, я ничего сюда не привозил, — Влад во второй раз посмотрел Сахе в глаза, так, что никаких сомнений в искренности не осталось.

— Замечательно, — повторил дядя, — поверю тебе на слово, но предупреждаю сразу, если вдруг обнаружу что-то подобное, сам понимаешь, приму меры и очень жестокие. Значит, вот все, что я жду от вас. Со своей же стороны обещаю вам результат в течение, — он уставился в потолок, что-то прикидывая, — в течение месяца, пожалуй. А так же я обещаю, что относиться я буду к тебе, так же как и ко всем остальным. Теперь, когда мы во всем разобрались, пожалуйте, милейший, за мной наверх, посмотрим с какого края к тебе подступиться.

— Как прямо сейчас? Уже? — Запаниковал Влад. Он, видно, тоже рассчитывал, что его мучения начнутся только завтра.

— А в чем дело? — удивился Саха, останавливаясь на середине лестницы, — если трусишь, то Аська пойдет с нами. Но только на первый раз, не люблю соболезнующих под рукой.

— Ничего я не боюсь, — уязвлено пробормотал Влад, направляясь вслед за Сахой.

Чердак дома дядя оборудовал под медицинские цели. В огромной пустой комнате только высокий черный стол, вытесанный из цельного куска дерева, я к своему стыду не помню его названия, но дерево это обладает жутко лечебными свойствами. С его краев свисало множество скобочек, цепочек, если не ошибаюсь, там была пара широких железных кандалов, служащих, скорее всего фиксаторами, над столом висела яркая лампа. Вдоль стен — пара широких лавок. В стены вбиты разнокалиберные кольца, а с потолка свисает крюк, крепящийся к массивной цепи. В дальнем углу комнаты узкая дверь, прикрытая, наполовину сползшим, лоскутом мешковины. Из открытого окна в комнату ворвался ветерок и покачнул цепи, они тихонько звякнули.

— Добро пожаловать, в логово маркиза де Сада, — чуть дрогнувшим голосом прокомментировал Влад обстановку, на что Саха засмеялся и подтолкнув Влада к одной из лавок, ответил:

— Я не маркиз де Сад, а ты не непорочная дева, — дядя скинул с себя куртку, обнажив торс с тугими буграми мышц, заметив мой любопытствующий взгляд, похвастался, — не даю себе расслабляться, тренируюсь ежедневно.

— Ага, — кивнула я, — и теперь можешь зарабатывать немалые деньги, подрабатывая наглядным пособием по анатомии, демонстрируя бедным студентам, где и какая мышца крепится и как работает.

— Какая же ты, Анька, все-таки язва, — скривился Саха, — а язык что змеиное жало.

— Саха, а что за той дверью? — я махнула рукой в сторону сползшей мешковины, пропуская мимо ушей едкое замечание дяди.

— Там кладовка, где хранится всякий хлам, — пояснил он, — который скидывал туда твой дед.

— А можно посмотреть? — как можно спокойнее спросила я, на самом деле мне не терпелось кинуться к двери и полазить в каморке.

— Можно, — разрешил Саха, — но позже. А сейчас надо разобраться с этим господином, — он кивнул на Влада, усевшегося на одну из лавок, настороженно поглядывая на Саху — а то время позднее.

Саха приказал Владу раздеться по пояс и стать, упершись ладонями в стену. Такое положение восторга у парня не вызвало, тем более что повернутый носом к стенке, он не мог видеть, что собирается делать новоявленный эскулап.

Саха подошел к нему и, положив широкую ладонь Владу на шею, повел руку вниз по позвоночнику, что-то бормоча себе под нос. Я же все это время пялилась на запертую дверь, она притягивала, как магнит, интересно, что мог складировать старый ворчун?

В детстве я могла часами просиживать в дедовском кабинете, спрятавшись за занавеску на окне и слушать, как он ясным сильным голосом проговаривает этапы операций. Сначала дедуля пытался с этим бороться, справедливо считая, что маленькой девочке нечего интересоваться особенностями анатомии и если меня обнаруживали, то с позором изгоняли из кабинета. А потом примирился, поняв, что бороться с моим медицинским образованием не представляется возможным и подарил мой первый хирургический набор, а после даже разрешил присутствовать на некоторых не очень серьезных операциях. Он часто говорил, что оставит мне кое-что в наследство, но что именно я так и не узнала, потому что умер дедушка внезапно, а я даже не смогла подержать его за руку, я работала в то время в карантине, выехать оттуда не было никакой возможности...

— Ну что скажет мне официальная медицина? — вернул меня в действительность Саха.

— Что? — не поняла я, неохотно отрываясь от интересующего меня предмета. — А, да! Неправильное положение шестого позвонка, — это я могла сказать ему даже без осмотра, потому как точно помнила дефект, отображенный на снимке, — вообще-то ему надо сделать операцию и все установить на место, но у меня нет еще разрешения на такие операции, а другим нейрохирургам я, с некоторых пор, не доверяю. Так что и привезла его к тебе.

— Правильно, — протянул он, — нечего лишний раз мальчишку наркозом грузить, если все можно и так сделать. Сейчас я его вправлю, потом будет видно, что делать дальше. Смотри и учись.

Саха положил свою левую руку Владу на грудь, правую же отвел назад и резко, без предупреждения, ударил пальцами, вправляя позвонок. Ладони Влада, лежащие на стене, сжались в кулаки, он чуть покачнулся, с шумом втянув в себя воздух, но удержался от крика. Я такого раньше никогда не видела и не рискну сама повторить — силенок не хватит. Я бы поступила проще — загрузила его наркозом и исправила все оперативным путем.

— Крепкий мальчик, — похвалил его Саха, — до тебя мало кто такое молча выдерживал, орали все как резанные. Иди, ложись на стол.

Саха приоткрыл дверь и громко позвал:

— Василиса Андреевна, клиент полностью ваш.

На лестнице послышались легкие шаги, в комнату вошла Васена, вид у нее был очень серьезный и деятельный. Она скользнула взглядом по лежащему на столе Владу и неодобрительно покачала головой, глядя на мужа. Васькино недовольство вызвала ярко-красная отметина, оставленная Сахой на спине Влада. Васька поставила на лавку, принесенную плетеную корзину, прикрытую крышкой, потерла ладонью о ладонь и положила руки на плечи Влада. Медленно скользнула вниз, к талии, осторожно касаясь кожи, отчего по телу Влада пробежала легкая дрожь, а кожа покрылась мурашками. Он открыл глаза и удивленно оглянулся на Васену.

— Ты гляди, — хохотнул Саха, ни к кому не обращаясь, — а мальчонке это по нраву!

— Уж конечно больше, чем твои методы, садист, — беззлобно проворчала Васька, извлекая из корзинки длинные золотые иглы, и пузырьки с ароматическими маслами и похлопав Влада по плечу, попросила раздеться.

— А вы, — она повернулась к нам, — пошли вон отсюда, нечего его смущать.

Нам с Сахой не оставалось ничего, кроме как убраться. Не спорить же с Васькой!

— Все, они ушли, можешь расслабиться, больше нам никто не помешает, — закрывая дверь, услышала я теткино воркование, — давай я тебе помогу. Да не косись ты так на иголки, больно уже не будет. Давай, ложись...

— Вечно она со всеми сюсюкает, — пробурчал на это Саха и сердито грохоча ботинками, направился вниз, оставив мне сомнительное удовольствие дожидаться окончания сеанса в гордом одиночестве.

...Василиса выполнила свое обещание — уколов он почти не почувствовал. Закончив с иголками, Влад видел, как она сложила их на салфетку, она полила его спину чем-то теплым и растерла легкими приятными движениями, оказавшись полной противоположностью мужу, Василиса действовала на Влада успокаивающе. От всего этого, а еще от дурманящего аромата масла, втираемого в кожу, легких, почти неслышных прикосновений становилось тепло и сонно.

Открыв глаза и оглядев комнату, Влад обнаружил, что остался в одиночестве. Анина тетка окончив сеанс ушла, накрыв его большим теплым полотенцем. Влад повернулся на спину и уставился в дощатый потолок, он с удивлением обнаружил, что не ощущает ни усталости, ни разбитости, которые просто обязаны присутствовать, после такого тяжелого дня. Видно Василиса действительно знала свое дело, вот только вымазанное маслом тело на ощупь было скользким и противным.

Влад для удобства закинул руки за голову и с интересом оглядел полупустую комнату с распахнутым окном, в который врывался теплый ласковый ветерок и отдельным очагом, сложенным из неотесанных речных камней, над которым возвышался прокопченный треног, в присутствии Сахи рассматривать комнату было невозможно. Теперь эта комната, пропахшая невиданными ароматами, уже не вызывала того ужаса, как с первого взгляда. На лавке у левой стены аккуратной стопочкой лежала его одежда, поверх нее часы Василисы.

Влад напряг зрение, стараясь различить крохотные черные цифры и даже сел от удивления — стрелки подобрались к часу. Значит, он продрых здесь больше трех часов!