Вершина мира 1. Часть 3

— Ань, пора, — напомнил Влад, вырывая меня из тяжелых мыслей, и потянул за руку, вынуждая подняться.

Провожать вышли только Саха с Васеной. Сенька, неловко попрощался у порога, сказав, что не силен в кривлянии у задраенного люка.

— Ты, парень, держись, — напутствовал Влада Саха, хлопая того по поджившей спине и заставляя едва заметно морщиться, — и попытайся не влипать в неприятности и Аську не дергай. Если я узнаю, что ты ее обидел, то приеду и голову тебе отверну. А я свои слова на ветер не бросаю.

— Я помню, — хмыкнул Влад, поведя плечами.

— Вот и хорошо, — рассмеялся дядя, сильно сжимая большими ладонями его плечи.

— Только, — Влад лукаво глянул на Саху, — вам придется вставать в очередь за Дмитрием Петровичем, да и поторопиться придется шкура-то у меня одна, а охотников за ней тогда будет много.

— Ты посмотри, — весело кивнул Саха жене, — он уже шутить пытается. Иди сюда, — Саха притянул его к себе, крепко обнял.

— Поди прочь, лешак! — оттеснила Васька егеря, погладила Влада по волосам, — Ты обещаешь приехать к нам еще раз?

— Да, — шмыгнув носом, несмело улыбнулся, непривыкший к столь бурным проявлениям чувств, Влад.

— И только попробуй не сдержать обещания, — шутливо пригрозила тетка и повернулась ко мне, — А ты Анька, держись. И помни, ты моя самая любимая девочка. Слышишь? Все, пошли вон противные дети, иначе я вас не отпущу.

Я кивнула и взбежала по трапу, где уже ждал Влад.

— Ань! — окликнула меня Васена. Я обернулась. — Ты за Олежкой там пригляди, хорошо? Я что-то волнуюсь.

— Конечно, пригляжу, Вась, все будет в порядке, — я тряхнула головой и, напоследок помахав рукой, задраила люк.

Я устроилась в кресле пилота, а Влад привычно занял место штурмана. Пристегнувшись, щелкнула тумблером и несколько минут слушала, как прогреваются двигатели, плавно потянула на себя штурвал. 'Беркут' чуть вздрогнул, повинуясь моей команде и начал медленно подниматься вверх. Я сделала прощальный круг над домом Сахи, Влад не удержался и прилип к иллюминатору, чтобы в последний раз глянуть на две фигурки, освещенные яркими лучами прожекторов.

— Прекрати скакать и пристегнись, — нетерпеливо велела я, — идем на взлет, и будет перегрузка, иначе нам не хватит топлива до станции.

Влад нехотя уселся обратно и, пристегнувшись, отвернулся от меня. 'Беркут' взвыл всеми двигателями и, круто задрав нос, помчался навстречу звездам. Кратковременная перегрузка с силой вдавила в подушки кресла.

Девять минут, корабль выскочил из атмосферы, а Бора стала похожа на огромный изумрудный детский мяч. Выйдя на внешнюю орбиту, отключила двигатели, позволяя 'Беркуту' свободно дрейфовать. Настроившись на маяк станции, уточнила координаты и принялась за навигационные расчеты. Хмурый Влад заерзал в кресле, собираясь вставать.

— Вернись на место, — остановила его я, не отрываясь от приборной доски, — сейчас включим ускорители и полетим домой.

Едва вышли на заданную траекторию парень отстегнул ремни и молча покинул рубку. Я проводила его сочувствующим взглядом, всегда тяжело покидать место, где, несмотря на все трудности, успел прижиться.

Связавшись с диспетчером станции, сообщила предположительное время нашего прилета. Диспетчер зафиксировал данные и ответил, что нас будут ждать на двенадцатой площадке. Заканчивая переговоры, попросила переключить меня на Наташку. На экране появилось недовольное Наташкино лицо, и она уже открыла рот, что бы отчитать позднего визитера, но увидав меня, подруга расцвела искренней радостью.

— Привет! — пропела она, сдувая непослушную прядку со щеки.

— Мы уже вылетели, — обрадовала ее я.

— Как у вас там?

— Все замечательно, — хмыкнула я и рассказала ей, что случилось за последний месяц и почему мы так задержались. Когда речь зашла о том, что папаня сам затеял расследование и пропадал где-то три дня, с удивлением отметила, что Наташкины глаза беспокойно блеснули. Но она быстро придала себе излишне равнодушный вид. Такое поведение подруги меня немного смутило.

— Как Дим-м...митрий Петрович? — поспешно и как-то испуганно поправилась она.

— Нормально все, — медленно проговорила я, более внимательно наблюдая за ней, — что с ним станется. Он прилетит немножко позже нас.

— Да? — раздосадовано подняла она одну бровь.

— У него на корабле больной подросток, — напомнила я, — им нельзя идти слишком быстро.

— Хорошо, я вас встречу, — вздохнула подруга.

Я откинулась на спинку кресла, задумчиво постукивая по губам, умолкшим наушником. Наташка ведет себя в высшей степени странно. Ее никогда не волновал генерал, более того, подруга не упускала возможность побольнее поддеть бравого полицейского. А если вспомнить, как бравый генерал рвался домой и сопоставить эти два явления... Или я дурак, или между ними что-то произошло за время моего отсутствия. Только вот интересно что? Может, она его тогда сковородкой все-таки хватила, и у папани мозги повернулись? Что он там сказал — 'вообще-то она ничего' — так, кажись. Да что же это... да как же!? Я слегка растерялась от озарившей догадки, чувствуя, как ворохнулась потревоженная детская ревность. Как они могли? Мой папа и моя лучшая подруга? Что это вы так всполошились, доктор? Даже если между ними что-то и есть, то вам, собственно, какая разница? В конце концов, ваш папенька и без того потратил свою жизнь на ваше воспитание и теперь имеет право на личное счастье. Имеет, пришлось соглашаться мне со своим сарказмом, здраво рассудив, чтобы ни случилось меж ними, следует воспринимать, как данное. В конце концов, Наташка, как мачеха предпочтительнее, чем какая-нибудь мадама со стороны.

Грохот откуда-то из глубины корабля, заставил позабыть обо всем и подхватиться с кресла, не раздумывая броситься на выручку. Зная Влада вполне можно полагать, что парня завалило встроенной в стены мебелью. Залетев в каюту, я тихо выдохнула, вполне живой и раздраженный Влад запихивал в шкаф обвалившуюся полочку. Я тихонько постучала в открытую дверь, разглядывая наведенный им кавардак и разбросанные по полу вещи.

— Влад, — позвала я, — можно войти?

— Входи, — рассеянно разрешил он, отказавшись от борьбы, прислонил полочку к стене.

— Ты что-то ищешь? — нахмурилась я, оглядываясь.

— Себя.

— Случай тяжелый, — констатировала я, — но могу сказать тебе совершенно точно — в шкафу тебя нет.

— Да, наверное, — мрачно согласился он, ногой пытаясь задвинуть с глаз долой злополучную полку.

Панель такого обращения не потерпела и с грохотом обвалилась на пол, заставив Влада чертыхаться и ловить.

— Ты ужинать будешь, тяжелый случай? — переждав его возню, спросила я.

— Нет, — покачал он головой.

— Тогда давай спать, — внесла я дельное предложение.

Он только кивнул. Я отлепилась от косяка и поплелась в свою каюту. Разговаривать не хотелось, хотелось заползти куда поглубже, и в одиночестве пережить беду. Кое-как расстелив койку, улеглась и, как в детстве натянула на голову одеяло — под этим прикрытием мне не страшны никакие монстры, даже те, что прячутся в темных углах каюты и сидят в шкафу. Я закрыла глаза, насильно заставляя себя уснуть.

Разбудила меня бурная деятельность, которую развил Влад — он сопел, топтался и громко вздыхал, всеми доступными средствами пытаясь обратить мое внимание на себя. Я открыла глаза и недовольно уставилась на парня.

— Аня, ты уже проснулась? — с невинным видом осведомился он.

— Если ничего серьезного... — ласково заговорила я.

— Знаю, ты мне голову оторвешь, — расплылся он в улыбке. — Но у нас проблемы с противопожарной системой, — трагическим шепотом сообщил он.

— Чушь! На 'Беркуте' никогда не было проблем с противопожарной системой! — безапелляционно заявила я, садясь на кровати.

— Все когда-то случается в первый раз, — с мрачностью пророка изрек он.

— Хорошо, — с тяжким вздохом согласилась я, оглядываясь по сторонам в поисках одежды, — сейчас пойду, посмотрю.

— Я жду тебя в рубке, — поспешно проговорил Влад, видя, что я собираюсь подниматься, и, не желая снова оказаться в неловком положении, пулей вылетел в коридор. Тихонько ругаясь, я поднялась, вытаскивая из-под койки упавший комбинезон.

Влад расположился в кресле штурмана, которое уже, скорее всего, считал родным. Подойдя к панели управления, уставилась на радугу огней. Ничего нового я не увидела — все было как всегда.

— Ну и что?

— Смотри! — с видом победителя Влад протянул руку и указал на красный огонек в самом углу панели, — Здесь должен быть зеленый.

— Ах, вот ты о чем! — с облегчением протянула я, глядя в указанном направлении. — Так это нормально, просто на последнем капитальном ремонте техник провода перепутал. Но оно на скорость не влияет, так что...

— Но это же неисправность! — возмутился Влад, — Все должно гореть так, как должно!

— И в кого ты у меня такой умный? — уныло скривилась я. — Ладно, если тебе это так мешает, то я торжественно обещаю — как только вернемся на станцию, я сразу же попрошу техников все исправить.

— Зачем так долго ждать, если я сейчас все могу сделать сам, мне все равно нечего делать, — проворчал он.

— Вот только этого не надо! — умоляюще воскликнула я.

— Хорошо, — быстро и слишком покладисто согласился он. Мне бы насторожиться — ан нет.

— Ты завтракал? — поинтересовалась я. Парень отрицательно мотнул головой. — Вот и займись этим, а если уж так руки чешутся — можешь разобрать кладовку за кухней, там полно всякого хлама. И ты занят, и я спокойна. — Я потянулась до хруста и широко зевнув, добавила, — пойду еще немного посплю, мне такой сон красивый снился, а ты меня разбудил.

— Какой? — поинтересовался он.

— Неприличный, — хмыкнула я, — и не про твою душонку.

Я развернулась на пятках, и покинула рубку, уповая на то, что пока я буду досыпать, он не разберет корабль на части, и мы сможем спокойно долететь до пункта назначения. Нырнув под еще теплое одеяло, я блаженно закрыла глаза и тут же уснула.

Пробуждение было стихийным и малоприятным — мне на лоб упала тяжелая капля. Я открыла глаза, еще не до конца сообразив, что произошло, вскочила с кровати, пребольно ударившись лбом о полку над койкой. Сон пропал окончательно, и досадливо потирая ушибленную голову, выругалась. Чего только со сна не привидится, даже дождь с потолка. Тишину разорвала пожарная сирена, я подпрыгнула от неожиданности и на меня попала вторая, самая взаправдашняя капля. Черт! Вот только мне пожара посреди ускорения не хватало!

После нескольких нестройных капель с потолка обрушился настоящий ливень, да какой там ливень — муссон, мать его за ногу! Он привел меня в чувство, я сорвалась и с низкого старта понеслась в рубку управления.

— Где горит? — заорала я, влетая в помещение.

Влад, колдовавший что-то над открытым сектором панели управления противопожарной системой, вздрогнул от неожиданности, воровато оглянулся на меня и тут же отскочил в сторону.

— Я не виноват, — заверил он меня, испуганно моргая, — оно само! Я только проверить хотел.

— Панель контроля 'само' раскрылась? — рявкнула я, наблюдая, как вода беспрепятственно заливается в раскуроченное нутро.

Если закоротит блок управления противопожарной системой, то отключить его будет возможно только в условиях ремонтного дока. Я кинулась вперед, надеясь, что еще можно все поправить. Влад, проследивший за моим взглядом, рванулся туда же, в похвальном желании оказаться у эпицентра первым.

Мы столкнулись на середине дистанции и смогли понаблюдать, как вода попала на провода без изоляции. Из панели вырвался сноп искр, осыпав фейерверком, сирена захлебнулась, дождь с потолка усилился, отвратно завоняло горящей проводкой. Я оттолкнула Влада подальше от начинающегося пожара, сорвала со стены огнетушитель, не задумываясь о том, что стою почти по колено в воде, принялась заливать пеной остатки обгоревших проводов.

Огнетушитель издал предсмертный хрип, я отбросила в сторону уже не нужную железяку. Убедившись, что пожар нам больше не угрожает, поскольку в открытом секторе за несколько секунд выгорело все, что только смогло, я потянулась к бортовому компьютеру, в естественном желании узнать, до каких пределов простерлась катастрофа.

Умная машина попросила подождать, для проведения тестов нужно время. Я никуда уже не спешила, времени у меня теперь вагон, если не больше. Как я буду стыковаться со станцией, если не удастся отключить противопожарную систему, я себе не представляла. Скорее всего, придется включать сигнал 'SOS'. Вслепую может заходить только самоубийца — замки на главных и единственных иллюминаторах автоматически заклинены, чтобы от перепада температуры не лопнуло толстое стекло, и они не откроются, пока работает противопожарная система. Все больше углубляясь в невеселые мысли, я приходила к выводу, что Влада я, как минимум, пристрелю, если все окажется так, как я думаю. А что оказаться по-другому не может я, почему-то, не сомневалась.

Бортовой компьютер призывно замигал, сообщая, что тестирование окончено. Никаких утешительных известий выкладки не принесли. Впрочем, почему? Уже хорошо, что движки тушить не начало. А то... меня аж передернуло, при мысли, что могли застрять посреди космоса, с невозможностью элементарно определить координаты и пищать помощь, без особой надежды, что кто-то откликнется. Я тряхнула головой, отгоняя ненужную панику, углубляясь в обозрение катастрофы.

Отключить противопожарную систему не представляется возможным, залив жилых и подсобных помещений будет продолжаться, более серьезных повреждений нет. Кроме блокировки ручного управления. Все верно, взбесившаяся противопожарная система придумала пожар пятой категории, а трупам управление совсем ни к чему.

Я вознесла благодарность богам, за инженеров, сооружавших этот корабль. Сделав по требованию прежнего владельца, панически боявшегося какой-либо химии, водной противопожарную систему в жилых помещениях, догадались полностью изолировать электронное сердце корабля. Это вселяет слабую надежду — если мы не разобьемся без корректировки курса о борт станции, то сможем благополучно завершить наш, ставший экзотическим, круиз.

Ледяной дождь с потолка рождал тоскливые мечты о сухой одежде и теплом приюте. Ладно, нечего раскисать, приказала я себе, уж если я не могу остановить воду, так надо попытаться, хотя бы подогреть ее, чтобы положение наше не было таким уж невыносимым.

Повысив нагрев в системе отопления, повернулась к Владу, собираясь выказать свое беспредельное восхищение его смелым поступком, который, возможно, поставил нас не то, чтобы раком, но весьма близко к этому. Но посмотрев на его настороженную рожу, прикусила язык. Больше я тебе такого удовольствия видеть меня в истерике не доставлю!

— Романов, ты — паскуда! — ровным голосом констатировала я. — Тебя вообще что-нибудь пронять может!?

— И что ты теперь со мной делать будешь? — скроив на роже готовую ко всему покорность, поинтересовался Влад, смахивая со лба струи воды. Правда, из-под покорности, вовсю торчала ирония.