Лида кивнула. За те недели, что она провела в гостях у Мирмидона, девочка многое успела узнать и многому научиться. Она не совсем понимала такую осторожную заботу, которую проявлял к ней этот человек, но примирилась с мыслью что могло быть намного-намного хуже. К примеру, её мог купить какой-нибудь любитель молоденьких девчонок, и пришлось бы ей каждый день терпеть над собой жирное потное тело, которое с вожделением наслаждалось бы выгодным вложением капитала... От подобных мыслей Лиду передёрнуло. Но ведь ей повезло. Она попала к тому, кто заботится о ней, кто приведёт её к магии, а та, в свою очередь, даст ей возможность отыскать близких. Так стоит ли лишний раз волноваться о том, что уже давно решено?
Мирмидон покинул карету и, обогнув её, подошёл с противоположной стороны, открыв дверцу и галантно протянув ухоженную наманикюренную ладонь. Лида вздохнула. Она успела привыкнуть, что там, где всем заправляет аристократия, а её покровитель явно был не из низких кругов, существует негласное правило о том, что мужчина должен проявлять инициативу, подставлять своё крепкое плечо, и бла-бла-бла... От всего подобного она всегда морщила носик и недовольно фыркала. Что это за чушь? Неужели эти мужчины, да кем бы они ни были, считают, что женщины не справятся без них? И, что больше всего поражало девочку, так это то, что аристократки, да и не только, специально — невероятно! — пытались казаться слабыми и немощными, лишь бы мужчина лишний раз помог им и тем самым почувствовал свою значимость и нужность. Боги милостивые! Её род всегда брезговал казаться слабым, и уж тем более делать это напоказ. Никакая женщина горного клана никогда не протянет ручку, чтобы ей помогли перейти через лужу, а просто перепрыгнет её, или, в конце концов, обогнёт, и никакая женщина горного клана не станет прятаться за спиной мужчины, когда в их дом ворвался враг!
Но, подумав об этом, Лида дрогнула и невольно поднесла ладонь к сердцу, поникнув. Ведь она пряталась. Она трусливо пряталась, не сражалась, не отстаивала честь рода. О, Предки, даже не смогла ответить насильнику, когда тот пытался запятнать её девичью честь! Разве после этого она горец?..
Мирмидон терпеливо ждал с протянутой рукой, не снимая с лица привычной любезной улыбки, и Лида, вздохнув ещё раз и подняв голову, безропотно протянула свою руку...
Покинув карету, чуть придерживая подол пышного, подаренного ей специально заказанного Мирмидоном в одном из лучших салонов Столицы платья, Лида огляделась. Назвать место, где ей придётся ждать визита магов, приятным глазу или хотя бы умиротворённым язык не поворачивался. Оно напоминало большой ковш в виде нависающих над головами острыми каменными породами, настолько похожими друг на друга, что казалось, будто они были сделаны людьми, но при ближайшем рассмотрении становилось понятно, что такими, похожими на гигантские клыки, эти валуны, окружавшие каменную же площадку, сделало время — ветер, дождь, каждое буйство природы год за годом, из столетия в столетие создавало этот природный архитектурный шедевр, завораживающий, но страшный. Благо, на небе ярко светило солнце — Лида даже представить боялась, каково здесь ночью.
И тут ей придётся ждать?
Она вопросительно уставилась на Мирмидона, но тот лишь улыбнулся и, взяв её под локоток, промурлыкал:
— Пойдём, девочка моя.
Они стали медленно взбираться по выщербленным прямо в камнях ступеням, которые были так хорошо вписаны в окружающее пространство, что Лида их и не сразу заметила. Лишь потом до неё дошло, что и эти, на первый взгляд, идеально ровные ступеньки, также были созданы природой. Верно, здесь когда-то тёк родник, но, по непонятной причине, высох, а то, что осталось от него, стало невероятно похоже на лестницу. И вообще, всё вокруг выглядело так, словно природа, подобно действительно заботливой матери, долгие годы бережно создавала это место, чтобы впоследствии те, кто окажется здесь, смогли бы восторженно выдохнуть и насладиться её мастерством, с которым не сравнится ни один, даже самый именитый архитектор Континента.
"Не удивлюсь, если меня приведут к сложенным вместе валунам, очень похожими на необычный дом", — хмыкнула про себя Лида. Но её предположению не суждено было сбыться. Да, девочку действительно привели к дому, одиноко расположенному в этом природном ковше, но на этот раз природа была не причастна к его созданию. Он был сделан из аккуратно выделанных и отшлифованных камушков, наложенных друг на друга так лихо, что сперва нельзя было найти в них никакой структуры, но чем дольше смотреть, тем больше можно было заметить повторяющихся линий и изгибов, из которых, кажется, было создано всё это сооружение. Треугольная крыша была покрыта блёклой черепицей, и настолько раздавалась вширь, что под ней могло бы уместиться с пять, а то и шесть обычных деревенских домов, к которым привыкла Лида. Украшениями дом был не шибко богат — лишь на окнах красовались позолоченные ставни, да дверь была сделана из явно хорошего дерева... вот и всё убранство. Так что, не будь это сооружение таким большим, то даже несмотря на его явно сложную структуру, Лида скорее приняла бы его за дом лесничего, нежели на место, где ждут своего часа будущие маги.
— Прошу, дорогая моя, — оторвал её от разглядывания дома Мирмидон, указывая на дверь. — Идите. Судя по свету в окнах, все остальные тоже там, но это ничего, мы действительно задержались. — Он развернул девочку к себе, положив руки ей на плечи. — И позволь в качестве напутствия дать совет: не теряй время попусту и найди книгу "Тени и Чёрная Магия". И обязательно почитай. Причём чем раньше — тем лучше.
— Зачем?
— Почитай-почитай. — Мирмидон отпустил её и, кивнув, на что Лида ответила ему взаимностью, пошёл в ту сторону, откуда они пришли. Остановившись у лестницы, он задумался о чём-то, а затем обернулся и крикнул: — Только ты обязательно почитай! Я на тебя рассчитываю!
И спустился вниз, провожаемый недоумённым взглядом воспитанницы.
Что он имел в виду? Лида не знала. Но зато она прекрасно знала, что Мирмидон не будет ничего говорить просто так. За тот срок, что она провела в его доме, этот человек ни разу не делал ничего бестолкового. К тому же всё это время он желал ей только добра, и сомневаться в нём сейчас было бы глупостью.
Так что Лида поправила волосы, скорее по привычке, которую привила ей мать, нежели по необходимости, и направилась к дому, отчего-то дрожа всё сильнее и сильнее с каждым шагом. Чего она боялась? Лида и сама не до конца это понимала. Но всё-таки ей было не по себе. И не из-за предвкушения чего-то, с чем она ещё не сталкивалась никогда — то есть с миром магии — с тем, что ей придётся пойти по этому пути, она уже смирилась, не видя других вариантов, а, скорее, из-за неизвестности того, что кроется за этой приветливой на вид дверью... Оказавшись рядом с ней, девочка несколько раз глубоко вдохнула и взялась за ручку.
Внутри оказалось светло. Даже намного светлее, чем снаружи. С потолков свисало несколько громоздких люстр, на которых сияли в огромном количестве свечи, горел огонь в большом камине, в стенах равномерно расположились горящие же факелы. Первая мысль, пришедшая в голову прикрывшей за собой дверь Лиде была "Это сколько же здесь тратятся только лишь на свет!". Но затем мысли утекли в другую сторону. Ибо в просторном, наверное, даже просторнее, чем у господина Мирмидона, зале, она заметила расположившихся неподалёку от камина людей.
Их было пятеро — трое мужчин, точнее, юношей, и две девушки. Причём как минимум один из них — тот, что стоял поближе к камину и до прихода Лиды травил какие-то шутки, был явно знатного роду, а та, что сидела в креслице, понурив голову и стараясь сидеть как можно тише, по всем признакам, даже несмотря на красивое платье, выросла если не в деревне, то уж точно в небольшом и небогатом городишке. Остальных сложно было отнести к какому-либо сословию, да и по поводу тех двух Лида сделала выводы лишь только по поведению, ибо одеты все были почти одинаково роскошно, но ведь и дворянин может вести себя тише воды, а какой-нибудь выходец из деревни красоваться, смеяться и чувствовать себя хозяином положения. Они ведь теперь все — в одной тарелке, все в будущем встанут на один уровень, ведь у магов, не считая учеников и подмастерьев, по сути, как таковой иерархии и нет — лишь Совет Архимагов главенствует над остальными, а так...
Тот, кого Лида приняла за дворянина, завидев её, широко улыбнулся и указал на свободное кресло:
— Ну наконец-то, последняя пожаловала! Садитесь, садитесь, не пристало даме так напрягать прекрасные ножки...
"Точно, дворянин", — подумала Лида, чуть смутившись. — "И комплимент сделал, и повёл себя как подобает, и даже немного пофлиртовать сумел, и всё в одном предложении!". Эти мысли заставили девочку покраснеть, и всё ж таки она неуверенной походкой направилась к компании, краем глаза заметив, как пристально зыркала в её сторону вторая девушка, та, что, в отличие от первой скромницы, сидела закинув ногу на ногу и откинувшись на спинку кресла в такой позе, будто все собравшиеся приехали к ней, и она тут если не главная, то уж точно повыше остальных. Она держала в руке бокал с мутно-красным напитком и провожала Лиду взглядом всё то время, что она подходила к креслу, при этом периодически окидывая взглядом юношей, в частности, того, кто сделал Лиде комплимент. "Ревнует", — вдруг поняла девочка, присаживаясь. И невольно дрогнули уголки её губ, но Лида сдержала улыбку. Ей было смешно от того, как женщины, какое бы положение ни занимали и в каких бы ситуациях ни оказывались, замужние ли, или только вставшие на поиск своего любимого, всегда хотят, чтобы всё мужское внимание было обращено именно к ним, и никак иначе, и даже будь они в смертельной опасности, всё равно, свою природу не спрячешь. Кружись вокруг меня, вертись вокруг меня, и только меня, иначе — негодование, обиды и истерики. Лида никогда не понимала таких женщин. И не собиралась понимать. Потому оторвала взгляд от скрывшей перекошенный в брезгливости рот бокалом девушки, и тут же стала объектом пристального внимания со стороны как того, что стоял у камина, так и тех, кто также сидел в креслах.
Они начали расспрашивать её о том, как она попала сюда, откуда она родом, и вообще о её жизни. Причём случилось это так неожиданно, что Лида сначала перепугалась. Но их можно понять: они здесь уже долгое время, верно, успели друг друга хорошо узнать, а тут — новое лицо, интересно же! Так что потихоньку, но Лида всё-таки влилась в разговор, отвечала всё увереннее, и даже сама умудрялась задавать вопросы, узнавая кое-что новое и о своих собеседниках.
Стоявшего у камина звали Патриком. И Лида, как выяснилось, всё-таки была права в своих суждениях: он оказался знатного роду, одним из отпрысков богатого графа, что главенствовал в каком-то западном торговом городе — не очень большом, но уверенно держащимся. В отличие от остальных его не разыскивали ищейки магов, он пришёл проситься в ученики сам. При дворах графов всегда есть какой-нибудь маг, который обязательно проверит родовитых отпрысков своего нанимателя на магическую силу. И у Патрика оная была найдена в достаточном объёме, чтобы он мог сколотить себе неплохую карьеру как маг. Юноша не стал спорить. Он был пятым ребёнком-мальчиком в семье, так что титул графа ему не светил, максимум на что он мог рассчитывать — большое поместье в пригороде со своей землёй, где имел бы парочку ферм да с десяток крестьян. Но у Патрика были амбиции, и скучная, недостойная отпрыска графа, пускай и сытая жизнь в поместье до конца своих дней его не прельщала. Так он и оказался здесь, причём его нельзя было назвать надменным или много о себе думающем, несмотря на статус. Он невольно притягивал к себе, улыбался так искренне и часто, что собеседники его даже и не замечали, как сами начинали улыбаться. И Лида подумала, что становись графами не первенцы, заранее знающие о том, какими правами на титул они обладают, а какие-нибудь пятые-шестые-седьмые дети, то, может, мир был бы намного лучше?
Вторым был пухленький ворчун по имени Грамб. Он также был дворянином, и даже первенцем, так что на первый взгляд казалось странным то, что он вообще согласился на становление на магический путь, но после его непродолжительного рассказа, разбавленного постоянным ворчанием, Лида узнала, что сыном-то графа он был, вот только каждый третий обычный дворянчик из захолустного городишки, состоящий на службе у слуги, которой состоит на службе у ещё одного слуги графа мог похвастаться состоянием много большим, чем отец Грамба. Правил он из рук вон плохо, городок под его началом еле-еле отличался от деревни, да и то только тем, что имел небольшие стены, а в остальном... В общем, сынок не видел другого выхода, как попытать счастья, уйдя из дома, и тогда-то и наткнулся на ищейку, в одном из кабаков, где попивал дешёвую хмельную пинту. Его камень горел не ярко, а всё ж таки горел. Лида приметила что за всё время разговора этот Грамб ни разу не посмотрел на неё, а то и дело пялился в сторону державшей бокал красавицы, при этом глядя ей ну никак не в глаза...
Третьего, светловолосого простака, звали Раст. И он был единственным из юношей, что пришёл из деревни. Его отец был крестьянином, так что Раст всю жизнь только и делал что таскал плуг, пахал землю и пас скот. Ищейка нашёл его, когда тот следил за стадом овец и, по решению Судьбы, именно в тот момент, когда на стадо решила напасть волчья стая. Крестьянин так перепугался за своих овечек, что невольно выпустил по волкам великой силы магический смерч, причём сам и не понял, как. Испуганные визжащие волки сгинули в лес, а ищейка обзавёлся перспективным интересным экземпляром.
Из деревни же оказалась и та застенчивая девчонка, которую всё-таки смогли, не без участия Патрика, вывести на разговор. Её звали Флорет, и когда она наконец подняла голову, Лида смогла рассмотреть, что она очень красива. И не нужны были ей ни новомодные макияжи, ни прекрасные платья для того, чтобы блистать этой первозданной, природной красотой. Ну а в этом платье, которое явно было деревенской не по карману и, судя по всему, также было подарком ищейки, как и платье Лиды, Флорет по-настоящему блистала, и девочка заметила, что невольно завидует подобной её красоте. По-доброму завидует, не так, как та, что так и не отнимала бокала от алых губ, лишь делая вид что пьёт, но на самом деле внимательно следившая за разговором, потому как количество жидкости в бокале так и не стало меньше.
Про неё Лида смогла узнать лишь имя — Аррона, и что она из графской семьи. Да и даже на эту скудную информацию её смог разговорить лишь улыбчивый Патрик. Кажется, она вообще никого здесь не воспринимала, помимо него.
На вопросы же про себя Лида отвечала не сразу, делая вид, как будто смущена таким неожиданным интересом к своей персоне. Но дело было вовсе не в смущении. Просто ей нужно было время, чтобы придумать хоть какую-нибудь легенду. Пускай господин Мирмидон и говорил, что рабского прошлого стесняться ни к чему, ведь в том виновата не она, а те ужасные бандиты, что подвергли невинную таким тяжким испытаниям, и всё-таки Лида не могла раскрыть подобного. Не только лишь потому, что наверняка бы упала в глазах новых знакомых, сколько потому, что действительно считала себя повинной в том, что произошло. "Каждый ткёт свою судьбу сам, своими нитками и на своём собственном полотне", — указывала мама на платок, который вязала на станке, когда Лида, совсем ещё кроха, подсаживалась к ней на лавку, с интересом следя за матушкиным рукоделием. — "И если ты, милая, винишь в своих неудачах нечто другое, а не саму себя, то это то же самое, как если бы я винила тебя в том, что у меня не получается узор на платке".
