На церемонии не было только одного человека, чьё присутствие там было в принципе, обязательным. Грэды вытаскивали на палубу этого матроса уже с оторванной до колена ногой. В госпитале пришлось ампутировать правую руку. Он ослеп на один глаз да и второй стремительно терял зрение. Из циничного прагматизма (зачем кормить в плену человека неспособного работать) плюс не менее циничных пропагандистских соображений (вот, мол поглядите, как мы к некомбатантам хорошо относимся) его в торжественной обстановке освободили и препроводили на территорию посольства нейтральной страны, представляющей мирренские интересы. О его освобождении Марина знает из газет. Знает и что Тим всегда проводит церемонию в одну и ту же дату — на следующий день после празднования Дня Коронации. Но инвалид-матрос, добиравшийся до дома самой кривой из возможных дорог к этому дню не успевал. Конечно, сойди он на берег в любом мирренском порту, в столице бы оказался бы через несколько часов — флот изыскал бы самолёт. Но до порта ещё добраться надо. Лайнеры через океан больше не ходят — военными транспортами стали. Летают над морями предвестниками новых бед только многомоторные летающие лодки-разведчики. Им нет дела до тех, чьи судьбы война уже сломала.
Церемония проходит точно в срок. Матроса на ней не было. Марина уж злорадно обрадовалась. Ненадолго. Матрос добрался до столицы только через четыре дня. На следующий Тим назначил ему аудиенцию и наградил орденом.
Ну и как последний акт истории 'Вестник Военного ведомства опубликовал документ. 'О пропавших без вести членах экипажа тяжёлой ПЛ 'Морской Дракон'.
Слушали.
Постановили: признать — далее список — с доблестью павшими при защите веры, родины и императора. Признать — совсем короткий список — попавшими в плен по причине полной утраты средств к сопротивлению. Признать — одна фамилия -полностью утратившим возможность добывать средства к существованию в виду ран и увечий полученных при защите родины, веры и императора, назначить ему пенсию в соответствии с его достоинством, званием и заслугами.
Ещё Марина решила, что запуск в оборот истории с 'Драконом' сделан не просто так. Без вести пропавших ПЛ с обеих сторон уже предостаточно. Добавилась бы ещё одна. Связаться со своими 'Дракон' не успел. А эскадра теоретически могла атаковать и другими проливами. Однако же, написали. Отдали дань уважения мужеству врага? Ага, счаз! Марина уже большая, в сказки не верит. Тем более, что несмотря на весь героизм 'Драконовский' сражение мирренами безусловно проиграно. Статья, скорее всего, тончайший намёк на потенциальную возможность прекращения вооружённого противостояния, уже стоившего сторонам огромных жертв. Не исключено, что сейчас подобные намёки делаются и по другим каналам. Эта же статья намёк для всех, умеющих между строк читать.
Такой же намёк и статья в Тимовском журнале. Точнее, даже не столько статья, сколько песня. Бездарных редакторов Тим у себя не держит. Военная цензура высшей инстанции — как раз он сам. Так что раз за основу песни о гибели лодки взяли грэдский, по общепринятой версии, текст, то это явно не просто так сделали.
— Марин, тут сказано, что он госпитальный корабль потопил. Так разве делают?
— А что такого? Раз военно-морской флаг есть — топим всё, что плавает. Тут миррены не лучше нас, а мы не лучше них.
— Там же раненые...
— Там, в первую очередь, подготовленные солдаты, имеющие какой-то боевой опыт, плюс чуть ли не самый сложно возобновляемый во время войны персонал — подготовленные врачи, их дольше всех учить надо. Госпитальный корабль — желанная, более того, весьма ценная добыча. Только так уж легко не возьмёшь.
— Почему?
— Сама смотри: если на театр идёт, то по одиночке только переоборудованные лайнеры ходят, они очень быстрые, рейдеры в наши зоны мирового океана уже не лазают, а подлодке такую махину перехватить сложно. Идя на театр, всегда везёт подкрепление. Если же в состав конвоя включён, то конвой из самых быстроходных транспортов с самым сильным эскортом. Когда на театре — место, где стоит охраняют, наверное, даже лучше, чем порт, где боеприпасы выгружают. Если загружен, и обратно идёт — меньше четырёх-шести эсминцев в эскорте нет. Конечно, если какая подлодка такой конвой увидит, то попытается атаковать. 'Стаю' навести сложно — лодки они того, не очень скоростные. Под водой особенно. Так что, потопленный госпитальный корабль — признак или умения капитана подлодки, или раздолбайской противолодочной обороны.
— Марина, — очень негромко Эр говорит. Серьёзна страшно, — неужели ТАМ и в самом деле ТАК, как ты говоришь?
— Как 'так'? То, что я тебе сказала, считай, азы морской войны. В любой книжке прочитать можно. Оборвёшь коммуникации — войны в колониях можно заканчивать. В тропиках, да и других местах без боеприпасов много не навоюешь. В тропиках, к тому же, ещё и медицина хорошая нужна — там и сейчас от болезней потери чуть ли не выше, чем от врагов. Правда, нам там чуть легче — южные грэды большинством тропических болезней не болеют. А мирренам чёрных солдат брать неоткуда — их полицейские части из колоний на современное оружие не переучишь. Прочие там вообще неграмотны и чуть ли не людоеды. Хотя, и таких использовать пытаются, пусть и в качестве носильщиков. Правда, сейчас ещё кой до чего додумались: вроде бы боевые отравляющие вещества разрабатывают, что на кожу чёрных действуют, а белых — нет. Может, правда, а может, врут, у нас про то, что они в колониях на людях эксперименты ставят, далеко не самая надёжная газета писала. Хотя... миррены они такие, может и ставят. С них станется. В прифронтовых районах усилены санитарные и карантинные меры — опасаются, что они начнут биологическую войну. Ну, знаешь там, контейнер с чумными блохами или крысами сбросить. Кстати, этого стоит опасаться не только там. Их разведчики много куда забираются. Контейнер такой весит не сильно много, если его с парашютом скинуть. Ка-ак начнут расползаться... — скорчив гримасу, Марина растопыривает руку, словно лапки паук. Эффект незамедлителен, — Эр, что с тобой!?
У той глаза с блюдце, приваливается к стенке. Марина хватает её за руку, лихорадочно вспоминая правила оказания первой помощи. Эр неловко, словно пересиливая боль, улыбается.
— Ничего. Сердце прихватило. И так не очень, да плюс я расту. А ты такие ужасные вещи говоришь.
— Что у тебя от сердца? Где?
— Ничего. Это от того, что расту я. Было уже так.
— Точно всё в порядке?
— Да. — Эр выпрямляется. Рукой за грудь держится.
— Извини, не хотела тебя пугать. Само так получилось.
— Я знаю. Ты, как обычно, только правду сказала. Почему в мире столько плохого? Я много не поняла, из того, что ты говорила. Но одно ясно — люди друг на друга уже, как звери охотятся. Уже вытравливать друг друга, словно вредных насекомых, готовятся. Зачем всё это? У моего отца есть всё, у твоего — тем более. У мирренского Тима вряд ли меньше. Зачем им ещё что-то? Ведь гибнут, в основном, те, у кого и так ничего нет. Динкерт помнишь?
Она уехала воевать. Даже и не знала, что я тот её рапорт украла. Написала 'Тупо хочу мстить!!!'. Даже бумага в том месте порвана была. Ещё написала... Она извинялась, представляешь, извинялась передо мной, что, представляешь, вынуждена уйти! Писала: 'о вашей безопасности и без меня есть кому позаботиться. А за них некому уже мстить, кроме меня. Их отец тоже убит. Бомба уничтожила зенитку на 'Елизавете'. Вы не знали, но я сама — диверсант. И миррены. ВСЕ! Скоро оч-чень пожалеют, что убили моих родных'.
Марина молчит. Что там Динкерт Эр говорила, она не знает. Вот только с самой Динкерт знакома куда лучше, чем Эр думает. Саргон её в Загородный приглашал. Она учила Марину драться. Показывала ей кое-что из своих диверсантских штучек. Особой дружбы не сложилось, но к Динкерт она относилась неплохо. Та же привыкла хорошо делать любое порученное дело. Зимой, у Эр, хотелось даже повидаться с ней. Но Динкерт была на посту. Потом Марина уже всё знала. Для себя решила — если человек в беде, а сказать или сделать ничего не можешь, лучше к человеку просто не лезть. Она и не полезла. Потом она видела её стоящей на часах у личных покоев Херта. Золотой значок личного гвардейца. С момента прошлой встречи Динкерт серьёзно повысили. Но с другой стороны, на часах стоят наказанные за что-то, не должное выйти из пределов казарм и не дающее повода усомниться в верности. С часовым разговаривать нельзя. Марина знает. Динкерт, похоже, хотела видеть вовсе не Марину. Ей реально нужен кто-то, реально покушающийся на соправителя или Эр. Враг, с кем можно сцепиться насмерть. Динкерт тогда хотела крови. Ей хотелось убивать.
========== Глава 14. ==========
Глава 14.
Марина прочла про открытие выставки трофейного вооружения. Думала, что в ближайшее время попасть не удастся (наказана за очередную драку), но по школьному радио было объявлено, что посещение "Выставки" обязательное. Марина и не думала, что чего-то обязательного будет с таким нетерпением ждать.
Выставка развернута на набережной. Раньше там были временные экспозиции главной выставки Империи. Теперь — постоянная, более того новых экспонатов ещё много появится.
Вдоль набережной пришвартован трофейный понтонный мост.
Танки. От крошечных танкеток для колониальных войн до громадных тяжелых. Несуразные машины для действий в колониях, напоминающие кое-как обшитые листами металла трактора. Пробоины на броне обведены красным и ехидно подмечено, что броня пробита пулями обычных винтовок.
Но дальше уже не до ехидства. Выбоины на броне средних и тяжелых танков, оставленные снарядами противотанковых пушек. Там, где броня пробита — пробоина обведена и указан калибр снаряда. Танков много. Какие — почти совсем целые, какие — с повреждениями различной степени. У первого висят перепечатанные из довоенных мирренских журналов фотографии со столичных парадов. Кажущийся несокрушимым строй "Драконов". И вот снова они. Не на параде.
Вот "Дракон", вся броня которого испещрена выбоинами от снарядов, как предполагает Марина, пятидесятимиллиметровых пушек. Похоже, машину бросили после того, как какой-то везучий артиллерист прострелил ствол. Другой "Дракон", точнее его остатки. Словно приплюснутое шасси. Только шасси. Верхнего листа с башней просто нет. Оторван какой-то неведомой силой. На табличке указано, какой именно — снарядом двухсотдесятимиллеметровой гаубицы, упавшим отвесно и вызвавшим взрыв боеприпасов. Ещё и фото этой машины прилагается — шасси, а невдалеке — стоящая вертикально на уткнувшемся в землю стволе, башня. Ещё один "Дракон" повернут так, что подходящему человеку кажется целым. Но это только кажется. Если обойти машину, то видно, что бок вывернут внутренним взрывом. На лобовом листе обведена причина взрыва — пробоина от снаряда девяностомиллиметровой зенитки. Ещё "Дракон", захваченный исправным. По лесенке на него можно подняться и заглянуть в открытые люки.
Задрав стволы стоят тяжелые орудия. Какие целые, а какие — нет. Одна пушка выглядит совсем новенькой. Все рукоятки в смазке. Только орудие мертво. Ствол разворочен на манер чудовищного цветка. Марина знает — пушка не подбита, это свои её так раскурочили, засунув гранату или толовую шашку в ствол.
Возле другой пушки стоят образцы снарядов, а на табличке — довольно ехидный комментарий о невысоком качестве их изготовления, и о том, что такие снаряды куда опаснее для своих войск, нежели для вражеских. Рядом стоит наглядная иллюстрация — орудие у которого снаряд взорвался в стволе. Примерно на треть ствол вывернут наружу. Загнутые куски металла выглядят откровенно жутко. Рядом стоит и вторая пушка с почти таким же повреждением, а на фотографиях ещё несколько.
Девяностомиллиметровые зенитки. Только мирренские. Чем-то похожие, а в чем-то — иные. Другие приборы, одиночные колёса. Белые кольца на стволе. Группами по пять. Поверх среднего кольца — грэдская пятиконечная звездочка. Потом ещё две группы колец. Поверх — силуэт танка. Марина знает значение этих знаков. Пять сбитых самолётов и десять... нет, вот ещё два кольца, значит, двенадцать, уничтоженных танков. На счету этого орудия немало смертей. Могло быть больше, но его заставили замолчать. На щите орудия, да и на стволе отметины от осколков снарядов. Где захвачено — не указано, присутствует только стандартная фраза "Захвачено нашими войсками 16 числа третьего месяца". То есть, месяца ещё не прошло, и насколько Марина помнит сводки, в те дни оба противника говорили одно и тоже: "На всех фронтах идут бои местного значения".
Все это было живо, все ещё недавно стреляло, сыпало бомбы или поливало огнём. А теперь всё мертво.
В металлическом ангаре выставлены образцы стрелкового оружия и предметов снаряжения. Ангар сам по себе тоже экспонат, снабженный табличкой, что: "Захвачен частями энской стрелковой дивизии в боях за город К.".
Ящики мирренских гранат. Почти не изменившиеся с Первой войны. Такие же длинные деревянные рукоятки и светло серые ("фугасные" — отмечает про себя Марина) или белые ("дымовые") корпуса. Аккуратно так лежат в ящиках. Рукояткой к головке, головкой к рукоятке. Много их.
А вот и новые гранаты. Какие-то не совсем понятные, "кумулятивные" с головкой вроде воронки. Рядом грязно-желтые "ручные противотанковые магнитные мины". Похожи на гранаты, только побольше, да ручка совсем короткая.
"Не кончились миррены" — вспомнился тут Сордар. Действительно, не кончились. С миной этой надо подобраться вплотную к вражескому танку и прилепить её к броне. Под огнём с этого танка и других. На каждом тяжелом и многих средних танках есть пулемёт, стреляющий назад.
Расставлены вдоль стен, а то и просто навалены в кучу с символичным ограждением из веревочек, сотни и сотни ручных и станковых пулемётов, винтовок, автоматов и пистолетов. Немало штык-ножей, кинжалов, даже кавалерийские сабли попадаются, хотя почти вся мирренская кавалерия уже сменила коней на танки и броневики. Как и грэды.
Большинство стволов Марине знакомо, принципиально нового и нет почти ничего, разве что насадка на ствол автомата, позволяющая стрелять за угол.
Есть и своеобразный курьёз — оружие, зачастую даже не отбитое, а отобранное у колониальных мирренских частей, набранных из местных уроженцев. Чего там только нет! Винтовки десятков разновидностей, кремнёвые ружья позапрошлого века, жуткого вида мечи, кинжалы и копья. Хотя присутствие грэдов или мирренов на некоторых территория чисто формально и ограничено зачастую укреплённым "посольством" в удобной бухте и вооруженным отрядом при нем, окрестные народности числятся "союзными" и по дешевке, а то и просто так, получают большое количество устаревшего оружия, которое азартно применяют против других народностей, снабжаемых оружием из другого, а, зачастую, и того же самого, источника.
На обычные магазинные манекены нацеплены образцы униформы. Памятного по книгам серого цвета очень мало. Преобладают камуфлированные комбинезоны и куртки. Иногда на манекен ещё и противогаз нацеплен. Есть и образцы собачьих и лошадиных противогазов.
