— Никогда не знаешь, что в жизни может пригодиться.
— Ты иногда пугаешь.
— Само так получается.
— Ты же не воин.
— Я Еггт. Вряд ли мне удастся от войны отвертеться..
— Не говори так.
Марина пожимает плечами.
— Это правда. Война кончаться не собирается.
— Хоть сейчас не надо о грустном.
— Как скажешь. Ты ведь тоже с оружием обращаться умеешь, хотя и скрываешь это.
— Не надо об этом. Что с этого умения? Я ведь не воин, и не смогу им стать.
— Готово! — зовёт Рэдрия.
Марина показывает на бутылку бренди.
— Попробуем?
— А оно не слишком крепкое?
— Я в прошлом году пила после боя.
— За высоту?
— Ага.
— Помню, хотя мне отмываться потом долго пришлось.
Разливают понемногу. Марина пьёт залпом, Эр только слегка пригубливает. Рэдрия, глядя на Марину, тоже опустошает залпом. Кашляет, глаза вытаращены.
Херктерент беззлобно смеётся.
— Запей чем-нибудь!
Рэдрия незамедлительно отвечает энергичным непристойным жестом. Марина от хохота даже с бревна сваливается.
— Ой!
— Встать помоги!
Рэдрия подходит, держась за горло.
— Ну как? — интересуется Марина.
— Не знаю. — хрипло отвечает Рэд, — Тепло как-то. И приятно.
— Хорошо. — констатирует Марина.
— У тебя спина грязная.
— Пойду сполоснусь. Кто со мной?
— Вроде в таком состоянии плавать не рекомендуется.
— Какое состояние? Я морская или нет?
Плюхается в воду с разбега. Нарочно долго не выныривает.
Когда появляется на поверхности, Рэд и Эр стоят уже по пояс в воде. Напуганы, кажется.
Марина машет рукой.
— Сюда плывите!
— Твои шуточки. Херктерент, — доносится голос Рэдрии.
— А что в моих шуточках не так? Тут не глубоко, я до дна достаю.
— Эр, плывём?
— Ага. Посмотрим, что на соседнем островке.
Марина подплывает поближе. Рэд в воду заходит осторожно.
— Что, нога?
— Даже и не знаю. Ноет что-то. Мне штифты стальные ставили, потом вынимали.
Эр ойкнула, хотя, насколько Марина помнит, дочери соправителя в детстве много пришлось общаться с врачами. Она их очень боялась, когда маленькая была.
— Думала, что всё восстановилось.
— Ладно, хватит болтать, поплыли, пока не стемнело.
— А потом ещё ночью надо поплавать, я никогда ночью на озере не была.
— У тебя дома бассейн лучше любого озера.
— А тут настоящее.
Марина на берег выбирается первой. 'Хорошо, тут Софи нет' — мрачно думает она. Видно, насколько хуже её плавают Рэд и Эр. Проблема что она сама настолько же уступает Софи. Но её тут нет! Так что, всё замечательно.
Эр вылезать из воды не стала. Плещется на мелководье.
Рэд усаживается рядом с Мариной.
— У нас там ничего не сгорит?
— Не должно.
— А то лесной пожар мог бы быть...
— Сейчас ещё нет особой жары.
— Я не люблю жару.
— Я тоже. У нас иногда горят леса. В городе очень тяжело летом.
— Ну, в окрестностях столицы вырубка леса запрещена.
— Да, тут лучше, чем у нас. Тише во всех смыслах. Спокойнее...
— Ты, считай, на курорте находишься. Тут и должно спокойно быть. А в столице непосредственно всякого хватает.
— Как и везде. Но мне домой ехать не особо хочется.
— А я вот и не знаю... В куче мест жить довелось, и никуда ещё не захотелось вернуться.
— Даже странно...
— Что именно?
— Не знаю. Иногда ты слишком похожа на взрослую.
— Кто бы говорил.
— У меня одно, у тебя — другое.
— Твоё как-то пока больше внимания привлекает, — Марина ловко показывает Рэдрии язык.
Та не обижается.
— Против законов природы не попрёшь. Южанки, говорят, ещё быстрее развиваются.
— Не знаю, не слежу.
— Я тоже. Хотя, меня уже пытались подкалывать на тему того, что у меня накладные.
Марина прыснула.
— Небось, те у кого вообще ничего нет?
— В основном. Не понимаю я подобного повода для зависти.
— Угу. — а вот Марина, кажется, понимает.
Мир между Мариной, Эридой и Рэдрией на несколько дней стал главным поводом для школьных сплетен. Как-никак эти трое весьма специфические личности каждая сама по себе, а уж втроём... Впрочем, по отношению к остальным, никто из троих не изменился. Рэдрия по-прежнему на всех огрызается, а Эр всё так же добродушна.
У Софи пытались спросить, что она думает, но та кажется погружённой исключительно в свои личные проблемы — опять вокруг неё кипящий котёл страстей. Тут до своих-то подруг дела особого нет, а уж до делишек младшей, тем более, не направленных против неё, дела нет и подавно.
У Марины вторую весну приступ зависти к сестрёнке. Приступ не персонифицированный — никто из кавалеров сестры особого впечатления не производит, хотя есть среди них и довольно симпатичные. Вроде, ни одного Орена — тайной любви Эр среди них нет, а выискивать среди многочисленных носителей этого имени нужного — зачем это Марине надо? Правда, 'Крылатые фразы и выражения на все случаи жизни' с закладкой в разделе 'О любви' притащить не поленилась — пусть знает, откуда почти все школьные 'поэты' вдохновение черпают. Хотя, если здраво разбираться, не очень-то Эр в подобном справочнике нуждается — сама стихи сочиняет. По мнению Марины, не особенно чтящей поэзию, выходит у Эр, как минимум, не хуже, чем у школьных рифмоплётов. Правда, с их 'творчеством' приходилось знакомится только по издевательски — хамским пересказам Софи. Сестра, если ей надо, кого угодно в прямые родственники дубового бревна произведёт.
Рэдрия вот вполне искренне плакала, когда Эр ей стихи читала, причём далеко не самые новые. Однако, слышать-то их Марина раньше слышала, даже хвалила (не вполне искренне по причине граничащего с нелюбовью равнодушию к поэзии) Эр тогда ей скорее поверила, нежели нет. Как-никак, Марина на тот момент была единственной, с кем она решила поделиться своим увлечением.
А вот на Рэдрию произвела впечатление. Марина краем глаза посматривает на них, делая вид, что наблюдает происходящее за окном. Эр излишне увлеклась, не замечает уже, что Рэд вся в слезах. Да и у Марины что-то предательски в глазах щекочет. Соринка, наверное. Хотя, стихи всё-таки берут стихи за душу. Знают ли Эрида и Рэдрия, что Херт в своё время славился как блестящий оратор? Он уже лет пятнадцать почти не выступает публично, только с отчётами подчинённых ему ведомств. Но когда-то говорить так, что до печёнок слова пробирали, соправитель умел.
Ему солдатские бунты в конце Первой войны пресекать удавалось. Находил молодой соправитель слова, что пронимали видевших сотни смертей штурмовиков и окопников. Бывало, солдатские выступления приходилось подавлять силой оружия. Херту прибегать к силе не пришлось ни разу. Он находил слова. Хотя и признавался потом (он не знал, что любопытная дочь императора их подслушивает): 'Ещё несколько месяцев — и всё, у меня бы больше не нашлось бы слов. Не нашлось бы и тех, кто бы стал в них стрелять. Мы на грани были тогда, на грани...' Марина только спустя несколько лет смогла понять, о какой грани шла речь.
Ораторские способности соправителя вот в таком преображенном виде унаследовала дочь. Только ей другой отцовской способности не досталось: соправитель толпы не боится; любой, даже вооруженной. Эрида робеет, если много людей. Зачастую в результате просто не скажет много из того, что собиралась.
Заметив слёзы Рэдрии, Эр испуганно замолкает.
— Ты плачешь? Что-то случилось?
Марина неохотно отворачивается от окна. Не хочется признаваться — проняло и её. Хотя, темы смерти и безответной любви, мягко говоря, не принадлежат к числу любимых. Но больно уж ловко плетёт Эр словесную вязь.
— Да... То есть, нет. То есть, да. Жалко их, тех про кого ты написала. Грустно, что всё так кончилось.
— Я плохо умею писать весёлые вещи. Ты уж извини, что получилось так. Осенью я это писала. В пору увядания. Вот и вышло...
— Кх-м. — напоминает о себе Марина, раскачиваясь на стуле. — Вообще-то осенью у ненормальных активность повышается.
— Марина...— Эр смотрит на неё так, что становится даже стыдно. Немного.
— А что, я ничего, это во всех медицинских учебниках написано.
— Я, знаешь ли, тоже видела книжку одного психиатра, утверждавшего, что любовь — это психическое заболевание. Наряду с пьянством, употреблением наркотиков, болезненной страстью к воровству и поджогам. Настаивал на его включении в официально утверждённый список заболеваний. Вот только методы лечения были уж больно неубедительны.
— И чего? Насколько я знаю, среди психиатров шарлатанов больше, чем среди всех остальных учёных вместе взятых.
— Даже если любовь заболевание, в чём я не уверена, у тебя на него стопроцентный иммунитет.
— Зато у многих явно сезонное обострение. Причём у значительного процента — обострение либо на пустое место, либо на совершенно недостижимый объект.
— Марин...
— Чего?
— Попробуй влюбиться... Может, взгляд на мир изменится...
— А чем тебя мой взгляд не устраивает?
— Он тебе, прежде всего, мешает видеть очень многие вещи в мире.
— Зато, позволяет видеть многие другие, — недовольно отвечает Марина.
Кажется, теория, что некоторые вещи для понимания требуют достижения определённого биологического возраста, имеет под собой некоторые основания. Всё-таки Эр старше... Но Рэд, особенно внешне, тоже, но всякими возрастными глупостями не страдает. Или скрывает их очень хорошо. И кроме Дворца Грёз хватает мест, где быстро учишься держать мысли при себе.
Хотя, надо признать, стихи Эр сочинять умеет. Интересно, много она уже из своего почтового ящика добыла? Марина-то принципиально неподписанные не читает. А на неё стишками впечатления не произведёшь. Интересно, а на Эр возможно? При её-то талантах. И кто, в конце-концов, этот Орен таинственный? Правда, что-ли, заняться его поисками, а найдя записочку от имени 'таинственной незнакомки' подкинуть? Вот только зачем ей это за исключением удовлетворения пустого любопытства?
Может, действительно, пусть сами друг с дружкой разбираются? Только ведь не решится Эрида ни на что. Новый Год вспомнился. Она тогда ни с кем не танцевала. Не так уж легко пригласить пусть причудливую и абсолютно добродушную, но всё-таки самую настоящую принцессу. Сама она тоже ни на что не решилась. Хотя... Кто там вокруг неё тогда крутился? Марина корит себя за невнимательность. Но тогда у неё другие приоритеты были.
На самом деле, подстроить что ли Эр роман? Софи говорила, что весело романы устраивать, а потом мирить или ссорить, смотря под настроение. И почему это люди ей верят? Фамильные дипломатические способности Еггтов пробудились? Неужели не помнят, что любой миротворец в первую очередь не стремится помочь сторонам, а преследует в первую очередь, свои интересы. Софи-то уж точно себя не забудет.
Или Марине, по причине миновавшего её весеннего обострения, просто заняться нечем? Нечем, на самом деле. Канун экзаменов, кто-то весь на нервах, но не всезнающая Марина. Знает, что про неё давно болтают, будто оценки ей ставят не за знания, а за происхождение. Ей, в сущности, плевать, злит только то, что болтают только про неё, хотя и других представителей Великих Домов более чем достаточно. Слухи же только про неё бродят. Софи словно непогрешима. Хотя Марина сомневается сильно, что высшую математику Софи решает сама. Если считать она всю жизнь хуже Марины считала, да и шахматы что ей, что Эр проигрывала всегда, то вряд ли сейчас у неё с чего-то вдруг открылись гениальные способности. Ни в каких школьных мероприятиях математической направленности она никогда не участвует, однако, имеет стабильно отличную оценку. С чего бы это? Ведь так не только с математикой происходит! Так творится со всем, в чём Сонька раньше не блистала. Этот год был сложнее предыдущего даже для Марины, а сестра словно не напрягается совершенно. Точно, дружков-приятелей эксплуатирует, они ведь не только для добычи авиационных запчастей годятся.
А вот для чего ещё? Что-то там Сордар про укус змеи говорил? Смысл она тогда ещё уловила, только в полной степени правоту Сордара осознаёт только сейчас. Так и не добилась зимой тех слов, которые Дмитрий чуть тогда не сказал. Слова почти в воздухе витали, да и он сказал фактически. Только не на том языке. Впрочем, с зимы их двоих почти все, включая прекрасно знающую Марину, Эриду, стали считать их парочкой. Он-то потому ничего и не сказал — налетел на её привычно растопыренные колючки. Софи до сих пор делает разной степени пошлости намёки на излишне углубившийся характер их отношений. Марина в ответ вставляла не менее едкие шпильки. Только всех почему-то стали интересовать только высказывания Софи. В лицо-то Марине особо не посмеёшься, только за спиной можно хихикать относительно безнаказанно, ибо всех отколотить она всё равно не сможет.
Интересно, попадись ей настоящее, а не отправленное из злого розыгрыша, любовное послание, какова бы была реакция? Ведь кто бы не взялся писать, знать должен, что литературный слог Марины хвалят все преподаватели. Вскрыть, что ли одно из неподписанных. Она тот ещё графолог, но несколько почерков прекрасно знает. Почерк Эр или Софи при случае и изобразить может. Проблема в том, что Дмитрий знает о нелюбви Марины получать, и тем более, читать, письма. Так что вряд ли он станет писать, зная, что не дождётся ответа.
Начинает казаться, что не у всех вокруг, а как раз, у неё чувства как-то неправильно устроены. Хотя, может, у неё просто стадное чувство совершенно не развито? Очень даже может быть...
С Рэдрией она не пошла. Та в библиотеку собиралась, экзамены как— никак скоро, а если уж решила позаниматься, то делать это лучше по-одиночке. В почтовый ящик не заглядывала уже несколько дней. Проверить что ли? Сперва заглядывает в обычный. Хотя там вряд ли что будет. Заглядывает.
Ну что за дерьмо! Письмо от императрицы. Марина их НЕ-НА-ВИ-ДИТ. Она их не читает. Уже несколько месяцев. Как в грязную лужу плюхаешься, очередное письмо увидев. День теперь испорчен бесповоротно. Только злость и раздражение на всех и вся. Никого и ничего видеть не охота. Да пошли все! Убежать бы и не видеть никого. На самое дальнее озеро, или ещё куда-нибудь. Или у себя закрыться и до завтра не вылезать. Ну, почему всё так плохо? Чего ей надо? Могла бы после одного раза понять, что не хотят с ней больше общаться. Софи тоже писем не читает. Марина не выясняла причин, почему.
Злобно идёт к школьному ящику. Открывает, чуть ключ не сломав. Ну, так и есть. Ещё парочка. Не подписанных. Сколько раз Марина говорила, что никогда не прочтёт адресованного ей, но не подписанного письма. Что, тут глухих столько? Марина ведь уверенна, что отправителей писем несколько. Да ещё крайне трусливых вдобавок, сказать гадость в лицо боятся, бумаге доверится решили. Думаете, Херктерент будет бегать, выясняя, кто каких гадостей ей понаписал? Не дождутся!
Она сегодня почти решила открыть одно из лежащих в ящике писем. Чуть не сделала хуже самой себе. И так всё омерзительно, так чуть ещё хуже не стало. Так что, пусть это всё лежит, где лежало. Как яд какой-нибудь. Только, что-то уж много этого яда скопилось. Пить, вроде, незачем. Уничтожить? Но даже яд иногда бывает нужен. Хотя бы для врага...
