— Какая же ты зануда временами!
Марина только плечами пожимает.
— Много плёнок отщёлкала?
— Ну да, как представлю сколько времени всё это проявлять надо будет, потом и печатать, так страшно становится.
— Отдала бы в школьную лабораторию. Там сделают.
— Нет, Марина, некоторые вещи человек должен делать сам.
— Как знаешь.
— Хорошо должно получиться!
— Угу.
— Красивое всегда получается.
— Угу.
— Что ты такая невесёлая?
— Почему? Вот 'Змеиную кровь' допью — сразу развеселюсь.
— У тебя только эта фляжка?
— Не, ещё есть. Всем хватит.
— Я, пожалуй, больше не буду. В голове и вообще. Странно как-то.
— Как хочешь, — Марина демонстративно делает глоток.
— Пойдём к ним?
— Не, я тут посижу.
— Но я хочу пойти.
— Так иди, я что держу?
— Ты не обидишься?
— На что?
Эр тоже иногда может надоедать своей странностью. Бывает, что без неё легче, чем с ней. Пускай веселится. Как умеет.
Ещё не стемнело, так что времени навалом. Перепроверять заготовленное не будет. Уверена, всё загорится и взлетит именно когда надо. В собственных силах Марина уверена.
Любителей с огнём играться в роду было предостаточно.
Одни Дина II и Сордар III чего стоили! Сордар, правда, формально не Еггт, но мать-то у него Дина IV.
Хм. Если с другой стороны глянуть, как полководцы прославились люди, больше всего хотевшие быть учёными. Они ими и были. Но в истории остались в облаках порохового дыма.
Это было давно. Теперь же. Да, сестрёнка — гений, зубоскаль тут, не зубоскаль. Марина же просто умна, понимает жизнь богатенькой бездельницы — не для неё. Познания в технике обширны, даже награда есть. Но это всё-таки не дело всей её жизни. Увидеть разовую проблему и решить, да интересно. Но кропотливо сидеть над чертежами — просто не для неё. То, что сочинять пытается — останется не больше, чем увлечением. Слава великого писателя не для неё. Да и представления о том, как на должность великого назначают, или наоборот, с пьедестала свергают, имеются.
Остаётся военная служба и тесно связанная с ней политика. Страной правят группировки военных. Император — лидер самой сильной.
Да, похоже, Саргон сознательно готовил её именно к военной карьере. Может, просто он так изощрённо мстил Кэретте и прочим Еггтам? Насчёт прочих — сильно вряд ли. Кэретта их сама с превеликим трудом переваривала. О Саргоне и говорить нечего, он их откровенно ненавидел. Перенёс на детей ненависть к родителям? Скорее всего... Аппаратные войны со Старыми Тиграми несколько раз только чудом не перерастали в Гражданские. Кэретта — младшая дочь младшей сестры Тигров. Только вот сама нисколечко не Тигр. Марина знает — Саргон когда-то звал Прочих Еггтов 'Тигриный выводок'. Потом перестал. Дети абсолютно не соответствовали грозной славе родителей. Совершенно не унаследовали талантов. Очередной раунд великой битвы в грэдских верхах не состоялся по естественным причинам. Командовать противниками императорской группировки стало некому.
Хотя... Что это она всё о старых дрязгах? Веселится же надо! Пусть тут и многие её не любят, но при Соньке будут сдерживаться. Да и кроме Эр и Коаэ есть тут несколько личностей, по крайней мере, нейтрально относящихся к Марине.
Впрочем, где там сама виновница торжества? По прежнему на троне сидит. Нет, блин, угадала Эр с короной. На настоящих принцессах (Марина подговорила примерить корону) не особо смотрелось. А вот на Коатликуэ чудо, как хорошо смотрится.
Да и остальные с нарядами тоже на совесть поизвращались. Свои таланты сапёра Марина применила не зря. Тут действительно, есть на что посмотреть. Наряды на Новогоднем балу так, бледная тень того, что представлено здесь по степени откровенности. Причём, особо вызывающе оделись, или, скорее разделись, те, кто зимой выглядел довольно скромно. Как там Император говорил: 'в тихом омуте черти водятся'. Лучше про некоторых скромниц и не скажешь. Вроде бы тихони, а вон в чём расхаживают. Да и не скромницы не подкачали. Тем более, день тёплый.
У некоторых из того, что принято называть одеждой, только трусики от купальников. Цветочные гирлянды, ожерелья, да перья на голове или на заду одеждой всё-таки не являются. Марина ухмыляется. Как ни крути, спасибо, Димочка за сообщение о любопытствующих. Какими бы мотивами не руководствовался. Тут интересного более чем. Причём, со всех сторон. Марина даже жалеть начинает, ничего этакого не надела.
Правда, у неё этакого совсем немного. И надевать то платье, что все видели зимой, как-то не очень. Тут на всех, вне зависимости от количества, то чего Марина раньше не видела. Никто не знает, в чём она с Хереноктом гуляла. Тут бы это смотрелось вполне уместно. Но, как часто бывает, хорошая мысль пришла слишком поздно.
На фоне прочих, Марина выглядит откровенно блёкленько. Винить некого, кроме себя. Нет, с физическими данными у неё неплохо. Но вот насчёт подчёркивания. Пантера далеко. К сожалению. Сама Марина приукрашивать внешность не умеет совершенно. Теперь злиться.
Коатликуэ, несмотря на маленький рост, выглядит императрицей. Вокруг свита. Марина до их уровня откровенно не дотягивает. И винить некого, а злобу сорвать на ком-нибудь нельзя. Хорошо, бревно подвернулось, ножи-то при ней. Кромсает ни в чём не повинную древесину.
Просто завидует красавицам, и осознаёт это. Ведь могла бы быть, ну пусть не лучшей, на фоне Софи это невозможно, то хотя бы не последней.
Или, может, лучше не лезть туда, где победить невозможно? Да вот проблема, победить, не победить, но хотя бы не последней быть вполне возможно. Было.
Ироничных и насмешливых взглядов в свой адрес нахваталась уже предостаточно. Или, кажется всё? Никто ведь ей ничего не сказал. Хотя, с другой стороны, не очень умно ссориться с Мариной, когда Софи недалеко, да и вообще, ссоры в День Рождения затевать. Такого себе даже Ленн не позволяла.
Херктерент тем более, до такого не опустится. Да и ирония может быть и доброй, большинству весело, только Марина так и не научилась нацеплять фальшивые улыбки.
Коатликуэ по-настоящему счастлива. И ведь Марина тоже имеет к этому отношение. Мир, которого Коаэ побаивалась, повернулся к ней светлой стороной.
Порадоваться за неё что ль? Вон какая довольная.
По аллее угрюмо хромает Рэдрия. Нога с зимы так до конца и не прошла. Хотя, по большому счёту, её бы и так не позвали, хотя ей хочется думать, что причина и здесь — Марина.
Марина и Эрида сидят на берегу озера.
— Смотри, кто там!
Марина чуть прищуривается.
— Рэдрия!
— Может, нам лучше уйти?
— С чего это? Озеро общее, кто, где хочет, тот там и плавает.
— Но ты, же её не любишь...
— Но она, же пока не лезет! А полезет — на вторую ногу охромеет!
— Ты же говорила, что не била её!
— Она сама поскользнулась.
Рэдрия, хромая, направляется к воде. С неудовольствием Марина отмечает, что хромота Р не показная. Их она не видит, а всё равно хромает как обычно. Впрочем, кому как, а Марине давно понятно, что Рэдрия — это не Яздункотта.
— Плавает почти как топор, — сквозь зубы цедит Марина.
— Я тоже плаваю плохо, но ты ведь не смеёшься.
— По сравнению с ней даже ты — торпеда, — бурчит Марина в ответ, сообразив, что никогда раньше не видела Рэдрию ни на озере, ни в бассейне. Похоже, она просто боялась показаться смешной. Особенно, если учесть, сколько в школе прирожденных пловчих из Приморья. С ними даже Софи старается не соревноваться, дабы не оказаться второй. Похоже, сегодня Рэдрия в воду полезла только потому, что уверена — никто её не увидит, и смеяться не станут. Что же, дурной характер сослужил дурную службу — полшколы знает про любимое место Эриды на берегу. Рэдрия оказалась в другой половине, с ней-то секретами никто не делится. Знай она про место Эриды — вряд ли бы вообще появилась на этом берегу озера.
Марина хмыкает.
— Над чем ты смеёшься?
— Она, похоже, не знает, что там глубоко.
— Ты и мне не говорила.
— А ты и не спрашивала.
Даже если воды по колено, но есть табличка "Купаться запрещено!", Эрида нарушать запрет не станет. Она и там, где разрешено не сильно далеко от берега плавает.
Эрида испуганно вскакивает.
— Ты чего?
— Она, похоже, тонет.
Бросается к воде. Марина резко хватает её за руку.
— Стой!
Эр пытается освободиться.
— Но она...
— Думаешь, я смогу двоих сразу из воды тащить? Сиди тут!
— Надо позвать на помощь...
— Она утонет, пока ты бегать будешь.
Как там надо поддерживать над водой утопающего? Особенно напрочь подзабывшего старую поговорку.
— Зачем ты туда полезла? Жить надоело? — орёт Марина на Рэдрию, а в мозгах прощёлкивается — тонула Рэдрия молча. Одна дура, пытавшаяся счёты с жизнью свести, Марине уже попадалась. Теперь, что, вторая выискалась?
— У меня ногу судорогой свело! Больную! — орёт в ответ Рэдрия. И не поверишь, что тонула несколько минут назад. Пристыдить, что ль Марину хочет? Ага, щаз! Затеваешь драку — будь готов, что тебе поддадут. Ну, или там ногой как-то не так ударишься, неудачно упав.
— У тебя мозги судорогой не свело? А то, похоже... Не умеешь — плавала бы в бассейне, там, по крайней мере, всегда есть кому вытащить.
— Я не люблю, когда надо мной смеются.
— Ну и дура!
— Не смей меня так называть!
Злится, аж лицо пятнами пошло. Злится, ибо понимает, что обязана жизнью теперь ненавидимой Херктерент. Эрида стоит рядом, чуть не плачет, непонятно почему. Хотя, Марина, вроде бы вспоминает, что Эр просто не любит, когда шумят. А уж что Марина, что Рэдрия — известные любители на повышенных тонах разговаривать, особенно друг с другом.
Сидят у воды втроём. Эр посередине. Марина и Рэрдия смотрят в разные стороны. Эрида ещё всхлипывает. Херктерент и Хорт угрюмы. Эр расплакалась, когда они стали друг на друга орать. Вид плачущей дочери соправителя напугал Рэдрию чуть ли не больше, чем перспектива собственной смерти несколько минут назад.
Рэдрия как Марина — чуть что — сразу в драку. Но в отличии от Марины, слёзы на неё ещё действуют. Утешали Эр они вместе. Рэд говорила какие-то глупости, Эр даже стала смеяться сквозь слёзы.
Вроде, успокоилась немного. Теперь все трое не знают, что делать дальше.
Произошедшее поломало все старые отношения враз и навсегда. Только, никто ещё не решил, с чего начинать выстраивание новых.
И Рэдрия, и Марина понимают, что дальше враждовать вроде как не с чего. С другой стороны, Рэд не знает, что Софи однажды спасла Марину от смерти. Что ничуть не мешало им в дальнейшем лаяться по поводу и без.
Только Рэдрия — далеко не Софи. В первую очередь, она куда прямее в суждениях и честнее её. С ней хитрить нельзя, вещи своими именами называть надо.
Молча сидят довольно долго, спину Марине уже припекать начало. Торчать на солнце, прожариваясь до состояния головешек, она не любит. Насчёт отношения Эр к загару — не помнит. Трогает за руку.
— Ты не обгоришь?
— Не знаю... А что, это так страшно?
— Кожа лоскутами слезать начнёт. Будешь ходить, вся кефиром обмазанная, — угрюмо бурчит из-под носа Рэдрия.
— Ой! — Эрида вскакивает, озираясь по сторонам в поисках ближайшей тени.
Перебираются туда. Эр на всякий случай ещё платье на спину накинула и шляпку надела. Марине и Рэдрии и так пока нормально. Обе не неженки.
— Ой, а это больно, когда кожа слазит?
— Терпимо, — цедит сквозь зубы Рэд.
Марина молчит. Никогда особо не любила проводить время на солнце, так что обгорать не приходилось. Рэдрия знает что-то неизвестное ей.
Впрочем, ладно, лёд в отношения уже сам таять начал. Имеет смысл ускорить процесс. Данная вражда, плюс врождённое упрямство самой Р. крайне непродуктивны. Из-за вражды и упрямства Рэдрия теперь хромает. Только из-за своего характера, совсем недавно она чуть не умерла.
Будь на берегу одна Эрида — то даже успей она сбегать за спасателями, вряд ли бы Рэдрию удалось откачать. В худшем случае, вообще могло бы быть два трупа — Эр плавает если и не как топор, то ненамного лучше. Но сложилось так как сложилось, и все живы и более-менее здоровы, во всяком случае, пока.
— Тебя кто оружием учил владеть? Отец?
Рэдрия медленно поворачивает голову в сторону Марины. Отвечает, еле шевеля губами, но без особого раздражения.
— Нет. Друзья его. Собираются обычно летом. Вроде взрослые, а играют. Любят в доспехах и одеждах времён Чёрных Дин ходить, и вообще, жить, словно в то время. Старый замок обедневшего Великого Дома в складчину купили для игр своих. Отец гонорар за две или три книги на это дело отдал. Позапрошлым летом собирались там. — стальной взгляд Рэдрии неожиданно просветлел. Даже улыбнуться попыталась, — Весело было! Лучшее лето в моей жизни... Никто не думал, что война начнётся.
— Я уже тогда знала, что будет война, — без излишнего добродушия отвечает Марина.
— У меня, знаешь ли, министров знакомых нет, чтобы такие выводы делать.
— Девочки, только не ссорьтесь, — торопливо встревает в разговор Эрида, — только что помирились и опять начинаете.
Марина и Рэдрия переглядываются. Прежней злобы во взглядах уже нет. Только насмешки. Не слишком дружелюбные, но и не враждебные.
Рэдрия протягивает руку.
— Мир?
Марина пожимает.
— Мир!
Эрида кладёт сверху ладонь.
— Мир.
— Просто Тройственный союз какой-то, — ворчит Марина.
Рэдрия усмехается. Эрида улыбается как обычно, чуть глуповато. Ясно, историей другого мира они не интересуются.
Обратно к корпусам идут вместе. Эр бредёт посередине дорожки. Марина и Рэдрия, хотя куда быстрее, не убегают. Круги вокруг неё наматывают.
'Как эсминцы, блин, — с мрачной иронией думает Марина, — круги вокруг транспорта с ценным грузом. Конвой, блин!'
Эр смеётся.
Недавние враги, как по команде, застывают напротив друг друга.
— Что такое?
— Только сейчас заметила — вы похожи.
Марина хотела выругаться. И промолчала. Эр своеобразно, но права. Недавние противники стоят в одинаковых позах засунув руки в карманы и раскачиваясь с пяток на носки. На Марине — танкистский комбинезон, на Рэдрии — костюм полувоенного покроя. Они почти одного роста. Да и по формам Марина Рэдрию уже почти догнала. Хотя, как раз этот вопрос Марину и не волнует. Почти.
— Что про ногу говорят? — зимой Марина была вовсе не против, чтобы по её милости Рэдрия охромела на обе ноги. Но та покалечилась сама. Правда, всё-таки в бою с Мариной.
— Я половину их медицинских терминов не понимаю. Знаю одно — тебя обвинять не в чем. У меня перелом был два года назад. Предупреждали, чтобы ногу берегла. Но думала, что всё восстановилось. Ты не знала?
— Нет. Мне нет дела до чужих болезней.
— Так и думала... Как хотела у тебя тогда оружие выбить!
Марина усмехается.
— Вряд ли бы у тебя получилось. Я всё-таки Еггт и фехтованию меня учили.
— Меня тоже.
— Я заметила. Может, проверим как-нибудь? На равном оружии.
— Тогда, я тоже хочу, — капризно говорит Эр.
