— Хагрид, а ты давно говорил с Гарри, Гермионой и Роном?
Высунувшаяся голова выглядит блестящей и взъерошенной более обыкновенного. Гигант пытается расчесать свои космы, а для преодоления колтунов в гриве смазывает волосы каким-то жиром.
— На уроке разговаривал, конечно. Но здесь они меня не навещали уже довольно давно. А что? Вы же все хороший народ, Бад. Разве ты не друг им?
— Ну да, было дело, но... В-общем, кое-что случилось, и я уже давно не разговаривал с ними. Так, парой-тройкой слов перекинемся.
Хагрид выходит, всё ещё занимаясь своими волосами, и садится в своё громадное полинявшее кресло с регулируемой спинкой.
— А что случилось, если ты не против моего вопроса?
— Сложно это, — вздыхаю. — У них троих своя история, они уже три года вместе. И у меня впечатление, что они через многое втроём прошли.
— Да, так и было, — кивает Хагрид.
— Я же тут только с начала этого года, поэтому они не доверяют мне по-настоящему.
— Да не может такого быть! Как будто ты не про них говоришь.
— Это не... в-общем не слишком обычно. Думаю, я как-то поразил и испугал их слегка, открыв им кое-что. Но источник моих знаний — это часть моего прошлого. По ряду причин я не могу поделиться своим прошлым ни с кем. Ни с моим лучшим другом, ни даже с профессором Дамблдором. Я просто не могу!
Хагрид откидывается на спинку и задумчиво хмурится. Меланхолично замечаю, как он растирает жир по ручкам кресла.
— Ну где-то так. Твои тайны — тебе и решать кому их говорить. Но у них есть гораздо больше причин, чем у остальных для осторожности. — Он ещё размышляет несколько мгновений, потом мотает головой. — Извини, Бад. Я не слишком хорош в таких материях.
Сразу же после его слов стук в дверь заставляет Клыка прыгать и возбуждённо лаять. Внезапно меня торкает — Хагрид в костюме и напомаженных волосах был в книге!
Ещё до того, как я успеваю что-то предпринять, Хагрид в два здоровенных шага оказывается у двери и открывает её. Рвусь к столу, на котором остались все мои заготовки для подарков, и поспешно рассовываю их по карманам мантии. Развернувшись, обнаруживаю заходящую троицу. Парни ничего, а вот Гермиона разглядывает меня с подозрением.
— Привет, ребята.
— Ты как, Уильям? — спрашивает Гарри. Он и Рон всё ещё приятельствуют со мной. Я стараюсь не переходить с ними установленных Гермионой границ, и им не даю. Вот Гарри и не уверен в уместности фамильярности со мной.
— Чё ты тут делаешь? — спрашивает не замечающий напряжения Рон.
— Да, Уильям, что ты прячешь? — спрашивает Гермиона с прищуром. Плохое начало для возврата её доверия.
— Да ладно вам, Рон, Гермиона, — начинает Хагрид.
— Всё нормально, Хагрид, — копаюсь в кармане, вытаскиваю и протягиваю им львиный медальон. — Тут просто кое-что, над чем я работаю.
— Что это? — спрашивает она, перевернув и проведя пальчиком по руне тейваз.
— Он ещё не закончен, но, надеюсь, будет рождественским подарком Невиллу.
Её глаза округляются, а я чувствую, как краснею от смущения.
— Как... думаешь, ему понравится? Если получится, конечно.
Рон наклоняется над плечом Гермионы для быстрого осмотра.
— По мне — так вполне прилично, приятель.
Из взгляда Гермионы пропадает подозрительность, заменяясь чем-то странным и нераспознаваемым для меня.
— Это блистательно, как ни удивительно.
— Кажется у тебя что-то ещё в заначке, — говорит Рон после небольшой паузы, стараясь заглянуть мне в карманы.
— В-общем, вам, ребята, не надо видеть остальные, — говорю, всё ещё сражаясь с румянцем и держа руки поверх карманов.
— А почему нет? — спрашивает Рон. — Если и остальные также хороши как этот.
— В-общем, тут у меня ваши и один для Гермионы тоже, Рон.
— Ух, — краснеет Рон. — Ну спасибо, приятель! Здоровская штука у тебя получилась, как мне кажется.
— На самом деле это только для Невилла, — позволяю себе лёгкую улыбку. — Тебе придётся просто подождать, чтобы увидеть своё, — и хмыкаю, увидев его нетерпение.
— Ты не должен делать ничего, — глядит в пол Гермиона.
— Не должен, — подтверждаю. — Но мне хочется.
Хагриду надоедает метаться взглядом между нами.
— Ох, ну что за ахинею вы тут вчетвером несёте? Знаете, Бад пришёл сюда спросить меня, как с вами всеми обратно подружиться.
Чувствую, как лицо ещё пуще пылает от неловкости.
— Хагрид.
— Нет, я должен сказать! Я не знаю о твоём прошлом, но оно не имеет для меня значения. Если вы не выучили ничего больше от Альбуса Дамблдора, то вам стоит знать, что он верит во второй шанс. Он дал мне его, когда никто другой не захотел. Вообще никто мне не верил, а он привёл меня сюда, — Хагрид делает паузу, чтобы вытереть слёзы со щёк, и я замечаю, что остальные выглядят также пристыженно, как и я. Потом Хагрид показывает на меня. — Он — единственный ученик, навещающий меня регулярно при всяком удобном случае, а не только когда помогает мне с подготовкой к урокам. Поэтому, если кто и заслуживает второго шанса, то этот маленький парень вот здесь. — Надо отдать мужику должное — знает как пробудить в ком-то комплекс вины. А ещё он умеет — невзначай — рукой вбивать народ в пол наподобие железнодорожного костыля в шпалу. Одна надежда, что плечо только поболит-поболит, да перестанет.
Мы стоим, играем в молчанку, и вдруг человеко-снаряд с копной кудрявых волос врезается мне в живот и выбивает дух из меня.
— Прости меня, Уильям! Я не знаю, что... я имею в виду, я не думала... мне жаль! Хагрид прав, конечно. Ты сможешь меня простить?
Ухитряюсь втянуть немного воздуха в лёгкие.
— Я тебе уже говорил, Гермиона — я не виню тебя ни в чём.
— Нет, Уильям. Ты ведь не дал ни единого повода не доверять тебе. Я просто... Я просто сглупила.
— Ни в жись не поверю, что ты глупая, даже если ты будешь пытаться.
— Вот уж не знаю, — вставляет слово Рон. — Я так и не понял, за что она на тебя тогда наехала?
Чувствуя напрягшуюся Гермиону и видя, как Гарри тыкает локтем Рона, усмехаюсь на знакомую немую сцену.
— Неважно, теперь не имеет значения. Всё в прошлом.
— Хорошо, — рокочет Хагрид, хлопая в ладоши. — С этим всё. Теперь позвольте мне приготовить что-то на обед, и мы сможем насладиться этой замечательной субботой.
— Так, а что ты собираешься дарить Гарри? — спрашивает с ухмылкой Рон, пока Хагрид суетится на кухне. — Про него ты ничего не сказал.
— Рон, — смущается Гарри.
— Я ещё не начал работу для него и Луны, — скалю зубы в ответ.
— Т-ты не обязан... — вдруг заикается Гарри.
— Проехали, — отмахиваюсь я. — Понятно, что это всё мелочи.
— Если они хотя бы вполовину так же продуманы, как для Невилла, то ты недооцениваешь себя, Уильям, — говорит Гермиона.
— А что там у Невилла? — спрашивает Рон. Жалостливо цокаю на полное отсутствие у него чувства такта.
— Там руна тейваз, которая означает храбрость, и будет вырезана голова льва на другой стороне, — говорит Гермиона, опередив мой ответ. Потом смотрит на меня с тем же непонятным выражением, что и раньше. — Так Уильям говорит Невиллу, что тот — часть факультета Гриффиндор. Вы же знаете, насколько он не уверен в себе.
Гарри и Рон рассматривают меня с изумлением.
— Где-то примерно так. Только не знаю, понравится ли ему. И кто знает — повлияет ли по-настоящему.
— Ему понравится, — говорит Гермиона уверенно, и я благодарно улыбаюсь.
— Знаешь, я скучал по тебе, — слова вырываются помимо воли, и я краснею. — Я имею в виду по вам, ребята.
— И я скучала по тебе, — шепчет Гермиона. — Я имею в виду — мы скучали, — добавляет она, широко улыбаясь.
— Вот и здорово. Ну что, собираетесь начать обжиматься прямо перед нами, да? — усмехается Гарри.
— Утихни, Гарри!
Я расплываюсь в улыбке, но вскоре она увядает при вспоминании о грядущем.
* * *
— Гарри Поттер, — зовёт Дамблдор, в его голосе слышится вопрос.
В зале наступает гробовая тишина. На лице вызываемого персонажа отражаются потрясение и страх, и я жутко ему сочувствую. Он даже не пробует встать.
— Я не клал своё имя в кубок, — говорит он Рону и Гермионе отрешённым голосом. — Вы же знаете это.
Рон и Гермиона молчат, раздражая меня.
— Я знаю, что ты этого не делал, Гарри. Это должно быть какая-то ошибка.
— Гарри Поттер! — ещё раз зовёт директор. — Гарри! Сюда наверх, пожалуйста!
— Иди, — слегка подталкивает его Гермиона.
— Что вы, чёрт побери, делаете!? — сердито шиплю им, когда он уходит за пределы слышимости. — Вы же знаете, что он этого не делал!
— Да, а ты как узнал? — бросает в ответ так же сердито Рон.
— Хотя бы один из вас был с ним всё время последние сутки, не так?
— А ночью? — кусает губу Гермиона.
— Он спит в одной комнате со мной и Роном.
— У него есть мантия, и он может смыться в любой момент, — вспыливает Рон. — Вот так с ним всегда. — Обиженный Рон резко вскакивает и покидает зал.
Пристально смотрю на Гермиону, и она вздрагивает.
— Я-я знаю, что он не клал.
— Тогда почему ты ничего ему не сказала? Он думает, что вы оба бросили его!
— Я... не знаю. Я просто очень удивилась. Это его выражение лица. — Слёзы дрожат у неё на ресницах. — Ох, Уильям! Он теперь возненавидит меня, да? Что нам теперь делать?
Не могу удержаться от игры на её нервах и зловеще усмехаюсь.
— Нет, Гермиона, не будет он тебя ненавидеть. Ему нужны друзья — люди, которые не покинут его, невзирая ни на что. Много горя испытает он от остальной школы. Человек несколько из Гриффиндора поздравят, но больше никто, за исключением нас и пары профессоров, не будет верить ему.
Лицо у Гермионы всё ещё в пятнах бледности и румянца одновременно, но она начинает оживать.
— А насчёт того что нам делать? Я вот собираюсь помочь ему выжить.
* * *
— А вот и он! — привлекает внимание народа голос от входа.
— Ты должен был нам сказать, как ты сумел вписаться! — орёт один из близнецов.
— Как ты это сделал без бороды? — спрашивает другой. — Блестяще!
— Я не при чём, — громко говорит Гарри. — Я не знаю как... — и тут его обнимает Анжелина.
— Ох, пусть не я, а ты, но всё-таки гриффиндорец!
Анжелина передаёт эстафету Кати Белл.
— Ты сможешь отплатить Диггори за наш последний матч, Гарри!
— Мы тут еды натащили, Гарри, давай, присоединяйся.
— Но я не...
Меня достало. Поднимаю вверх руку ладонью вверх и толкаю туда малую каплю.
БУМ! Раскатистое эхо пистолетного выстрела отражается от стен пещероподобной гостиной, сыграв трещотку моими зубами.
Как-то слишком для капельки. Похоже, не стоит это делать разозлённым. Остаётся надеяться, что в ушах у всех остальных звенит не менее скверно, чем в моих.
— На случай, если вы оглохли и не слышали его, — говорю, пристально глядя на группу "доброжелателей". — Он не клал своё имя в кубок и поэтому не в настроении праздновать. А может вы забыли, что участники умирали на этих турнирах?
Гарри проталкивается из толпы и благодарно мне кивает. Я успокаивающе кладу руку ему на плечо и следую за ним в спальню, оставляя набирающие силу перешёптывания в кильватере.
— Извини за шум, Гарри, — говорю, пока мы взбираемся по лестнице.
— Не за что, — мотает он головой. — Тебе спасибо. Как считаешь, сработает?
— Наверное нет. Они забудут про этот маленький эпизод через несколько минут. Гермиона тебе верит, кстати. Она жутко нервничала, и я отправил её выплакаться к себе, а то расклеилась бы тут у всех на глазах.
Он облегчённо вздыхает, когда я открываю дверь. Потом он смотрит на кровать Рона, где рыжий лежит всё ещё полностью одетый и наблюдает наше появление.
— Рон...
— Привет, — говорит отстранённо-безжизненным голосом Рон.
Ну вот, началось.
* * *
На следующее утро просыпаюсь раньше всех, но не ухожу, а сначала читаю, потом вырезаю. Рон уматывает до того, как встаёт Гарри. Я не гляжу на рыжего, но чувствую его настойчивый взгляд до самого ухода.
— Очнулся, спящий красавец? — стараюсь подбодрить расстроенного Гарри улыбкой.
Тот угрюмо кивает и быстро набрасывает мантию.
— Ладно, тогда пошли найдём Гермиону.
Но в гостиной её нет. Утро позднее, поэтому предлагаю попробовать успеть позавтракать. Кажется братья Криви хотят поговорить с Гарри, но моё присутствие заставляет их ёжится. Вот блин, надеюсь я не расстрелял свои шансы заполучить фотки вчерашним бадабумом. Прямо на выходе за портретом мы нос к носу сталкиваемся с взбирающейся вверх Гермионой.
— Привет, — протягивает она пару салфеток с завёрнутыми в них тостами. — Я вам тут принесла кое-что. Погуляем?
— Отличная мысль, — благодарно отвечает Гарри.
— Я схожу позавтракать, а вы можете спокойно поболтать, ладно?
— Нет, — сразу возражает Гарри.
Гермиона прикусывает губу, но молчит.
Мы отправляемся к озеру, а по дороге Гарри восстанавливает события и подводит итог всему произошедшему вчера после его ухода из-за гриффиндорского стола. Сюда включены детали встречи с другими чемпионами, директорами, профессорами и людьми из Министерства, о которых я не имел совершенно никакого представления. Я забыл, что Хмури практически рассказал, как он положил имя Гарри в кубок. Совпало и то, в чём я и так был уверен — дата первого задания, двадцать четвёртое ноября. Потом Гарри хихикает, рассказывая, как здорово я заткнул всех в гостиной.
— Это был ты? — округляет глаза Гермиона. — А я удивлялась. Сначала грешила на землетрясение, потом на близнецов — петарду грохнули или фейерверк.
— Получилась чуток погромче, чем задумано.
— Да-да, не сомневаюсь. — бросает она мне и переключается на Гарри. — В-общем, конечно, я знала, что ты не бросал своё имя в кубок, — бросает она взволнованный взгляд в мою сторону. — У тебя такое лицо было, когда Дамблдор объявил твоё имя. Но вопрос в другом — кто положил твоё имя в кубок? Потому, что Хмури прав, Гарри. Не похоже, что это кто-то из студентов смог обмануть кубок или пройти сквозь Дамблдорову...
— Ты видела Рона? — внезапно спрашивает Гарри. Она колеблется.
— Эм... да... на завтраке.
— Он всё ещё думает, что это я сам устроил?
— Да, он думает, — прерываю я её. — Видел как он уходил этим утром, ворча и бросая обиженные взгляды.
— Это не так, — Гермиона покусывает губу. — Гарри, разве не очевидно? Он завидует!
— Завидует? — яростно вспыхивают глаза Гарри.
— Гарри, всё внимание всегда получал ты. Это не твоя вина, и к славе ты не стремился. Но... ты же знаешь — у него куча братьев, сплошная конкуренция дома. А ты его лучший друг, ты действительно знаменит, а он получается всегда в стороне. Все видят только тебя. Вот ему это всё надоело, пусть он прямо не сказал, но похоже в этот раз его терпение переполнилось.
— Прекрасно, просто прекрасно. Передай ему от меня, что я обменяюсь с ним в любой момент по его желанию. Скажи ему от меня — милости просим во всё это. Шрам тоже подарю, пусть все на него теперь таращатся...
