— Почему?
— Не знаю, — лгу. — Просто чувствую, что могу, практически уверен в этом.
— Правда?
— Да. В свою очередь, думаю, что ты не ощущаешь подобного ко мне?
Она продолжает молчать.
— Окей, мне не обидно, не заморачивайся.
— Нет, не так, просто... — она умолкает.
— Не надо ничего объяснять. У меня есть громадное преимущество перед тобой — я могу поговорить с учителями и другими учениками, знающими тебя уже три года. А ты ничего не сможешь узнать обо мне.
— И ты спрашивал? — выглядит она испуганно.
— Нет, — смеюсь. — У меня не было возможности спросить кого-то помимо Рона и Гарри, да и у них я не интересовался. Ты почти всегда была рядом при наших разговорах.
Выражение её лица меняется от испуганного к заинтересованному и обратно.
— Правда?
— Конечно, ты же их лучший друг.
— Могли бы о моих командирских замашках или ещё о чём-нибудь.
— Разок и недолго, врать не буду. Но гораздо чаще о том, что ты — одна из них. Гарри яростно бросается на твою защиту, стоит кому-то перейти черту.
— Я... Я вижу...
— Не стоит слишком волноваться. Мы, мальчишки, в этом возрасте ещё слишком глупы.
— А ты? — поднимает она брови.
— И я, — говорю опять без промедления. — Особенно я. Но ведь первый шаг к выздоровлению — это признать наличие проблемы, правильно? — наверное, стоит и мне учесть собственные слова.
* * *
— О-о-о, явились. Что вас так надолго задержало, ребята? — спрашивает Рон, когда мы добираемся до них.
Нацепляю самую озорную улыбку.
— Извините, мы сделали остановку пообжиматься*. Ой! — любуюсь отпавшими челюстями Гарри и Рона.
/*Прим. переводчика. "Обжиматься" — мой перевод грубоватого слова "Snog" из британского сленга, обычно переводимого как "целоваться". Обозначает поцелуи совместно с объятьями. Но, в зависимости от контекста и извращённости произносящего может обозначать целый диапазон действий — от поцелуев при приветствии сердечных друзей до взаимных телесных ласк или даже чего-то большего. В известной сцене ПП одновременной подставы Гарри на похоть к Джинни, а Рона — на ревность к Гермионе, оба Уизли употребляют слово "snog", а Гарри — слово "kiss" (просто "целоваться") по отношению к предполагаемой активности Гермионы с Крамом./
— Какой бред! — с угрозой возмущается предполагаемая участница внезапно раскрытого перед всеми... дела. Не отрывая взгляда от меня, она продолжает отвечать на вопрос друзей. — Мы не нашли МакГоннагал... в её кабинете, поэтому стали искать ее в окрестностях.
— Обжиматься — такое странное слово для меня, — потираю я подбородок. — В Штатах мы говорим "целоваться взасос" или "лизаться", или ещё как-нибудь. "Обжимать" — это звучит как ругательство. Типа, отобожмись, ты , обжиматый обжиматель.
— Он вообще нормальный? — спрашивает Рон, одной рукой прикрыв рот под моим взглядом, и тыкая в меня пальцем другой руки.
— Скоро перестанет, — угрожающе обещает Гермиона. — А теперь не мог бы ты заткнуться? Люди будут болтать.
— А с чего бы людям болтать про ваши обжимашки? — громким и более звучным, чем обычно, голосом спрашивает Гарри, под мой хохот.
— Гарри! — взвизгивает Гермиона.
— Эй! Кто это там с Гарри обжимается? — громко спрашивает кто-то сзади, из-за чего к нам разворачивается множество любопытствующих лиц.
— Погодите, а что вы там говорили про профессора МакГоннагал? — это уже Рон спрашивает своим нормальным голосом.
— О боги! Гарри и профессор МакГоннагал! — восклицает одна из девочек.
Еще пара слов для развития темы, и Гарри с Гермионой точно стошнит.
— Эй, козы, чё вы там разблеялись? — сердится Рон. — Че у вас там за дурдом в вашем загоне появился?
— Вы сами это сказали!
— Ничего такого я не говорил! — орёт Рон в ответ.
— Согласен, по мне так это — совершенно обжимашно смешно, — говорю я.
— А это что ещё значит? — спрашивает Рон.
— Примочка янков, наверняка. Ладно, обожми их всех, а я устал, — широко зеваю. — Спокойной ночи, леди и джентльмены.
Гермиона прервала мой очень куртуазный в иной ситуации поклон броском подушки.
— Так, погоди-ка, — уже удаляясь, слышу голос Рона. — Вы что? На самом деле? Ой!
* * *
Глава 4. Догонялки
За миг до осознания, где я нахожусь, паника снова овладевает мной. Интересно, долго ли я буду просыпаться с ожиданием, что вокруг меня мой настоящий мир. Занятно было б узнать, хорошо такое желание для моего здравого смысла или плохо?
Гарри уже нет в кровати, а Рон всё ещё пилит дрова... неисправной цепной пилой типа "Дружба". Остальные, скорее всего, спокойно спят — давно привыкли. Я волнуюсь, поэтому уже не в силах лежать, быстро встаю и иду принимать душ. Выйдя оттуда, я нахожу проснувшегося и уже одевающегося Рона, поэтому в общую гостиную мы спускаемся вместе. Где и обнаруживаем тихонько болтающих Гарри с Гермионой.
— Летать после завтрака будем? — спрашивает Гарри, завидев нас.
— Конечно! — возбуждаясь, восклицает Рон, вся его сонливость как рукой смывается перспективой сесть на метлу.
— Лучше бы ты каждый день воображал себе, что собираешься летать. И будешь как огурчик, — говорит ему Гермиона.
— Но ведь каждый день летать не получится, — недоумевает Рон.
— Поэтому я и сказала — вообрази, — Гермиона явно старается убрать из голоса снисходительные интонации.
— Вы точно не хотите с нами пойти? — всё ещё надеется Гарри, переводя взгляд с меня на свою кудрявую подругу.
— Правда, — говорит Гермиона. А я улыбаюсь и слегка подмигиваю.
— Ах, да, — ухмыляется Гарри. — У вас в расписании занятия по обжиманию.
Гермиона с нарочитой сердитостью смотрит на Гарри.
— Ты опять за старое?
— Эй, я думал сделать это эвфемизмом для учёбы, — вступаюсь. — Так ты сможешь в следующий раз, когда твои соседки по комнате спросят тебя, где ты была, с чистой совестью сказать "О-ля-ля, как обычно, обжималась в библиотеке".
Гермиона, в отличие от меня, не находит в этом предложении ничего смешного и выпячивает нижнюю губу, скорчив гримаску преувеличенного недовольства.
— Зачем говорить об учёбе эвфемизмами?
Мы с Гарри рассмеялись от её слов, а меня так и подмывает продлить шутку.
— Хм, как-то не особо тщательно я всё продумал. Например, что будем делать, когда Гарри и Рон пойдут обжиматься вместе с нами.
— Да уж, от твоих идей у меня совершенно пропал аппетит, — говорит она.
— У меня тоже, — присоединяется к ней Гарри.
— Почему? Мы же просто говорим об учёбе, — это Рон.
— Как будто ты вообще можешь потерять аппетит, — закатывает глаза Гермиона.
— Спокойно, народ, без паники. Рон просто ценит хороший эвфемизм. Например: "пачкая ставни" или "макая в благое желанье".
— Век бы такого не слышала, — вздрагивает Гермиона.
— Я их только что на ходу придумал, — ухмыляюсь. — Просто хотелось узнать насколько извращённые у вас мозги.
— Ну ты и мазохист, — констатирует Гарри, пока я потираю плечо, которое посмело оказаться в радиусе шлепка Гермионы, с каждым разом всё более сильного.
— Значит полетаем, потом обжима... э, учимся? — спрашивает Рон.
— Нормальный план, я считаю, — говорю.
— В конце концов, в этот раз будет кто-то неподалёку, когда ты попытаешься "нырнуть в благое желание", — это Гермиона безуспешно пытается пришпилить меня к стене пронзительным взглядом. Правда её выдаёт легко читающаяся насмешка в глазах и ещё более очевидный изгиб губ.
— Не знаю, если мы оба будем здесь, ты можешь "попачкать ставни".
— Возможно она и способна на такое, но только пока не надует пластикового пингвина, — добавляет Гарри.
— Это отвратительно, Гарри, — стыжу я его.
— Я чёт ничё не понимаю — об чём базар? — говорит Рон.
* * *
— Привет, Уильям, — здоровается Луна, когда мы дошли до коридора седьмого этажа. — Вижу, ты привёл друга.
Я невольно расплываюсь в улыбке от звуков ее мелодичного, как и всегда, голоса.
— О да, мне не хотелось единолично присвоить эти восхитительные утренние виды, если бы тебя тут не было. Я искал тебя здесь вчера на закате.
— Жаль, что я это пропустила, — улыбается она в ответ.
Гермиона смотрит на меня с нечитаемым выражением лица, потом поворачивается к Луне.
— Кстати, я Гермиона, Гермиона Грейнджер.
— М-м-м-м, — тихонечко мурлыкает Луна.
Плавно прижимаю палец к губам, потом указываю за окно. Гермиона поначалу недоумевает, но уступает мне и переключается на вид за окном.
Тишина обволакивает нас, и я опять теряю себя, погружаясь в созерцание красот кучевых облаков, лениво ползущих к горизонту. Пушистые белые барашки по очереди наползают на солнце, и тогда становится видно марево золотых лучей, в которых купается пейзаж. Я жду, когда следующий актёр, плывущий в том же направлении, даст возможность ещё раз насладиться этой сценой.
Я ощущаю легкое прикосновение к плечу, и после того, как самое последнее облако-захватчик освобождает своего пленника, скосив взгляд, вижу, что на плече у меня лежит рука Гермионы. Она тоже созерцает это представление. Ощутив моё движение, она встречается со мной взглядом, который я всё ещё не могу прочитать. Потом она переводит взгляд на Луну.
— Спасибо, что поделились со мной этим зрелищем, — мягко говорит Гермиона.
— Всегда пожалуйста, — отвечает другая девушка. — Мало кому интересно просто смотреть.
— Уму непостижимо — ну почему? Вид неописуемо прекрасен.
Луна мурлыкает в знак согласия, и мы ненадолго возвращаемся к созерцанию неба. Но что-то в нас изменилось, и настроение момента уже ушло.
— Рада, что ты привёл её, Уильям. Она мне нравится.
— Мне она тоже нравится.
Гермиона понимает и приветливо улыбается.
— Как тебя зовут?
— Моё имя Луна.
— Рада встрече с тобой, Луна, — похоже, Гермиона собирается протянуть руку, но не уверена, что именно так надо вести себя с необычной равенкловкой.
Луна поворачивается и встречается с ней взглядом.
— Аналогично. До свидания, Уильям, Гермиона.
— До встречи, Луна.
Вместе с непривычно молчаливой Гермионой мы спокойно прогуливаемся до закутка, где скрыт вход в выручай-комнату. Оглядываясь, видим, что Луна ушла. Удивительно, но Гермиона и тут ничего не комментирует, будто этого и ожидала.
— Можно мне? — тихо просит она, как будто стараясь не испортить момент словами.
Улыбаюсь и поощряюще киваю.
Шуршит и стонет стена, создавая дверь, за которой нас ждёт потрясающая библиотека, заполненная до отказа плотно стоящими книжными стеллажами. Одна только небольшая гостиная с камином свободна от них. Своими глазами я этого еще не видел, но не удивлюсь, если это собрание книг превосходит главную библиотеку Хогвартса.
— Впечатляет. Даже очень.
— Я рада, что тебе понравилось. Как там? Уильям, да?
Я тихо хмыкаю, направляясь к ближайшей полке, где начинаю внимательно изучать содержимое.
— Она спросила меня про имя Бад — "это что, сокращение?" И я сказал "Уильям". Знаешь, Бад — это нормальное имя там, в Штатах. Но здесь оно звучит как-то неуклюже.
— Хочешь, чтобы я тебя так называла?
Я стараюсь не вздрогнуть. Почему-то я думал, что это будет фишка только между мной и Луной.
— Не знаю. Попробуй.
— Ладно. Уильям, как тебе?
— Хм... Приятно, — это и вправду так.
— Мне тоже, — признаёт она. — Это не будет сбивать с толку?
— Нет, потому что для меня "Бад" все равно звучит тут слишком уж ненатурально, — не упоминая того, что оба имени всё равно не мои, поэтому сбивать будет не больше, чем предыдущее. — Здесь есть другие Уильямы?
— Есть старший брат Рона, но все зовут его просто Билл. Не могу вспомнить больше никого в Хогвартсе. Хотя, может быть, кто-то с другого курса.
Я напеваю без слов, просматривая заглавия. Похоже, это отдел истории, и, как мне показалось, среди всех остальных названий есть несколько магловских.
А вот Гермиону что-то беспокоит.
— Как ты это сделал?
— Что сделал?
— Луна. Она... все зовут её Полоумная Лавгуд и говорят, что она постоянно делает странные вещи. Но ты... ты точно знаешь, как с ней общаться. Смотришь в окно, наслаждаешься видом. Пока мы были там, это совсем не казалось странным. Как будто ты мне сказал, что мы собираемся делать буквально мгновением раньше. Я даже наслаждалась. Я имею в виду... мне очень понравилось. А я ведь совсем не собиралась делать что-то подобное.
— Хм... Она отличается от большинства, но не в худшую сторону, — делаю паузу, обдумывая, но потом отрицательно кручу головой. — У меня нет объяснений.
— И у меня. В то же время я в точности понимаю, что ты имел в виду. Как тогда, когда ты сказал, что я тебе н-нравлюсь. Видишь? Здесь и сейчас мне неловко так говорить, но когда мы были там, — значение слов было иным. Вот! Гляди! Как будто рядом с ней нам явился свет чистой истины между слов и вместо них. А ведь часто для истины слова не нужны и даже вредны, вот мы все вместе и молчали там.
— Истина. Да, это хорошее объяснение, и очень близкое к моим собственным ощущениям.
— А ты ещё... возьмёшь меня с собой туда?
— Ты ей понравилась. Не думаю, что она будет возражать, если ты придёшь без меня.
— Наверное, ты прав, — вздыхает она с облегчением.
— Конечно, прав, я тоже наслаждаюсь этим. Жаль, что придётся пропускать, когда у нас урок сразу после завтрака, и мы никак не успеем сюда.
— Сама себе не верю, но я согласна.
Усмехаюсь — я тоже ушам своим не верю.
— Ладно, чем займёмся сначала?
Она сразу переключается на деловой тон.
— Я намечала обзор предметов по алфавиту. А поскольку арифмантику и древние руны мы учили только год, то и на их просмотр потребуется меньше времени. А Гарри с Роном ничего не пропустят — они их не изучают.
— Замечательно. Одобряю.
— Еще мне очень интересны возможности комнаты по подбору книг, поэтому после обзора прошлого года и предварительного просмотра материала следующего года, хотелось бы полчаса посмотреть что-то продвинутое по каждому предмету.
Улыбаюсь, слыша задорные нотки в голосе Гермионы. Почему-то мне кажется, не часто ей удаётся говорить подобным тоном в присутствии Гарри и Рона.
— Прекрасно. Ищем отдел рун?
Она без промедления ведет меня к полкам в одном из углов комнаты. Это только Гермиона может вообразить битком набитую библиотеку и знать — что и где в ней лежит. Она нагружает меня стопкой книг, а по дороге обратно в наш "читальный зал" пролистывает одну из них.
— У тебя был предмет, наподобие древних рун, в твоей старой школе?
Отрицательно качаю головой.
— Нас с ним знакомили, но в действительности он начинался только с первого из четырёх старших курсов — это как здесь четвёртый. — Эй, это, возможно, звучит слишком уж убедительно! — На самом деле все наши факультативы такие. Проще всего смотреть на меня, как на чистый лист..
Она слегка хмурится, но кивает.
— Хорошо. Нас познакомили с протогерманскими рунами и их староанглийскими эквивалентами. Пока мы изучали только возможные значения и базовые словосочетания языка, в этом году продолжим заниматься всё тем же. Например, эваз — руна скорости. Но буквально обозначает лошадь, а лошади также могут быть выражением интеллекта, силы, света, разрушения или победы. Зависит от способа и места применения. К сожалению, мы не занимаемся защитой или руническими заклинаниями до сдачи СОВ, хотя в следующем году уже будут упоминать об их употреблении. Тогда мы хотя бы сможем распознать их, если встретим. В каникулы я сложила всё, что мы изучили, и составила карту быстрого знакомства с возможными значениями, перекрестными ссылками с моими конспектами и учебниками за третий и четвёртый курсы. — Она вытаскивает откуда-то огромный свиток пергамента и расстилает его на столе.
