Закончив с большими упаковками, я возвращаюсь к оставшимся и вскрываю небольшую и довольно лёгкую коробку, которая книгой быть не может. В ней лежат мерцающий тёмно-серый галстук-бабочка, пара дорого выглядящих запонок и изящная белая бутоньерка в форме розы от Астории. В записке она просит обязательно надеть их на бал сегодня вечером. Благородный шёлк и несомненно платиновые запонки наверняка недёшевы, но я понимаю, что они в большей степени не для меня персонально, а для представительности её кавалера. Меня настигает ещё один приступ беспокойства по поводу мизерности моего дара ей, но, как всегда, отодвигаю эту мысль на задворки.
Перебирая оставшиеся упаковки, натыкаюсь на ещё одну нестандартно тяжёлую. Значит, тоже не книга. Это тяжёлая шкатулка с набором инструментов для гравировки рун, несколькими тонкими пластинами песчаника и книгой по египетским схемам барьеров со способами взлома. Записка внутри написана быстрым небрежным почерком.
Уильям.
Я рассказал другому Уильяму (Биллу Уизли) о твоём интересе к рунам и попросил его порекомендовать набор для гравировки вместе с соответствующей книгой. Он предложил этот уомплект для начинающего и прислал книгу, говоря, что египетские руны одни из самых интересных, благодаря разнообразию вариантов написания и возможных значений. Веселись!
Гарри.
Забыв про соглашение, я тут же открываю книгу.
— Гарри, это фантастика. Спасибо большое!
— Эй! Не читать! — смеётся он в ответ.
— Да я просто... решил закладку тут оставить, — стараясь выглядеть как можно невиннее, я встречаюсь взглядом со смеющейся надо мной Гермионой.
— Какой предусмотрительный мальчик! Это же так важно — найти верное место для своей закладки! Мне теперь есть с кого брать пример.
— И как ты терпишь это правило, Гермиона? — смеюсь я со всеми вместе. — Я вот в ужасе, как противостоять ещё пяти искушениям его нарушить?
По лёгкому румянцу понимаю, что одна из них — наверняка от неё. Поэтому я возвращаюсь к распаковке. Первой мне попадается маггловская книга о резьбе по дереву от Хагрида. Проклятье! Ещё одна личность, не получившая от меня подарка. Как я мог про него забыть? А как он добыл маггловскую книгу, кстати? Она завлекающе манит обложкой с подробной фотографией тщательной деталировки фигуры льва, но, увы, правило есть правило, перехожу к следующей.
Это, похоже, не книга, а дневник. Вдобавок в пакете лежат набор угольных карандашей разной толщины, маггловская ручка, рулон толстого пергамента, чернильно-тёмная прямоугольная призма и... что-то типа удлинённого стеклянного глобуса, перетянутого лентами из какого-то материала. Зайдя в тупик, я замечаю записку от Гермионы.
Уильям.
Это личный блокнот разрушителя проклятий, наждачные карандаши, пергамент и детектор магического резонанса. Несомненно, это самые нужные для разрушителя проклятий инструменты, наряду с заклинанием головного пузыря, согласно Биллу Уизли. Он также пожертвовал первую рунную схему в твой блокнот. Это его личная модификация схемы предупреждения о вторжении.
Блокнот, по его мнению, самая ценная собственность любого разрушителя. Он содержит все открытые и побеждённые им схемы барьеров. А поэтому должен храниться и защищаться, как собственная жизнь. На первой странице он нарисовал один способ, как защитить его от большинства людей, но предупредил, что для серьёзной защиты этого совершенно не достаточно.
Маггловскую ручку и чернила добавила уже я. Я поработала с профессором Флитвиком и зачаровала ручку, чтобы она самозаполнялась из пузырька и служила как можно дольше. Ты говорил, что предпочитаешь практичные вещи, и я надеюсь, что тебе понравится!
С любовью, Гермиона.
Рассматриваю подарки, а сам пытаюсь избавиться от ощущения себя жирафом. Наконец до меня доходит, и я принимаюсь ржать.
— Что такое? — спрашивает всё ещё румяная Гермиона оправдывающимся тоном.
— Ох, Гермиона, это потрясающе! Спасибо за подарки, я эти штуки очень люблю. Но тебе стоит самой перечитать свою записку.
— Не понимаю тебя, — Гермиона озадачена и слегка злится на меня.
— Ещё раз погляди — каковы самые главные вещи для взломщика проклятий? — расплываюсь я в улыбке чеширского кота. Она хмурит брови, ещё раз просматривая свою записку.
— Вот, он же упоминает их. Я что-то неправильно написала?
— Какова единственная вещь, которую ты не смогла мне подарить?
— Чары головного пузыря? — выдаёт она после быстрого взгляда на текст.
Многозначительно смотрю на неё.
— Ты же умница, Гермиона. Для чего они нужны?
Она выпрямляется и хмурит брови.
— Они позволяют... — начинает она отвечать, и тут её лицо приобретает вид полного ошеломления — глаза как блюдца и ротик буквой "о". — Я настоящая идиотка! — она так звонко хлопает себя по лбу, что на неё оборачиваются почти все обсуждающие между собой полученные подарки ученики.
— Я думал, мы давно определили тебя в категорические исключения из данной категории, — сердитая гримаса показывает неубедительность моих слов для неё.
— Показатель уровня знаний не равен умению их вовремя применять. Сама себе не верю, что до меня так и не дошло, пока ты не вбил мне это в голову, как гвоздь молотком.
— Ерунда, просто ты получила опыт. В следующий раз сама догадаешься.
— Поговорим об этом за завтраком, или после, — наконец обращает она внимание на взгляды окружающих. — Я всё ещё считаю, что твоя другая идея... ладно, позже обсудим.
— Разумно, — соглашаюсь я и возвращаюсь к подаркам. Мне не терпится побыстрее разделаться с ними и засесть за барьеры и взлом. Но потом вспоминаю, зачем я здесь, отрезвляюсь и утихомириваюсь, не найдя реальных способов использовать это направление для срыва возрождения после третьего задания.
Следующим подарком оказывается экземпляр нашего учебника по арифмантике без сопроводительного письма. Я тут же вскрываю предпоследний пакет, а там — учебник по рунам, также без записки. Слегка озадаченный, я откладываю их в сторону и открываю последний подарок-книгу, в которой распознаю монографию по барьерам из нашего первого занятия с Гермионой. А вот в ней есть записка.
Уильям.
С момента нашей первой встречи в выручай-комнате я объединяла наши заметки из арифмантики и древних рун, чтобы сделать полезные взаимные ссылки на полях между учебниками и этой книгой по барьерам. Из твоих копий я убрала все мои излишества, но надеюсь, что главное осталось. У тебя выдающийся талант в этой области, так что я могла бы и побольше убрать. Пусть у тебя будут собственные экземпляры — записывать личные заметки и мысли на полях или просто делать с ними всё, что захочешь.
С любовью, Гермиона.
Теперь, когда все подарки открыты, я могу без чувства вины пролистать открытый учебник по арифмантике. И конечно там были заметки на полях, номера глав и страниц книги по барьерам и учебника по рунам, написанные аккуратным, изящным почерком Гермионы.
— Это потрясающе, Гермиона. Ты мне сколько всего изумительного надарила!
Она радостно улыбается в ответ.
— Сначала я хотела подарить эти три книги, но потом увидела твой подарок Невиллу, и как упорно ты трудишься над остальными. И поняла, что твои подарки будут лучше моих. Так что, когда Гарри сказал, что пишет Биллу о тебе, я присоединилась.
— Всё равно твои подарки для меня гораздо ценнее моих для тебя. Спасибо тебе, Гермиона, — я крепко обнимаю её. — Можно я гляну, что ты ещё получила.
* * *
Завтрак оказывается одним из двух праздничных застолий на сегодня. Поскольку обычный ужин перекрывал бы время на подготовку леди к балу, то завтрак стал поздним, а ужин — заметно более ранним. Мы сталкиваемся с Луной перед входом в большой зал, и она немедленно обнимает меня.
— Эй, — говорю от неожиданности, а сам обнимаю её в ответ. — Привет, Луна.
— Здравствуй, Уильям, — не желает она отпускать меня.
За время нашего знакомства девушка стала гораздо чаще выказывать своё расположение людям. Наверняка это благодарность за мой подарок, но мне не хочется самому заводить об этом разговор. Я лучше буду и дальше просто обниматься.
Рон смущается, а вот Гарри с Гермионой просто улыбаются на нас. Правда, заметив неловкое переминание Невилла, принимаю решение закруглиться.
— Спасибо за подарок. Мне прямо не терпится пробежаться в таком удобном тренировочном костюме вместе со всеми.
— Это тебе спасибо за фото и за рамку, они по-настоящему прекрасны, — хоть я и не вижу её спрятавшегося в моей груди лица, но я не сомневаюсь, что она улыбается. Наконец она отстраняется. — О, и за это вот тоже спасибо, — она вытаскивает из-под мантии сделанный мной медальон.
— А что это за странная тварь на нём? — наклонившись поближе и скосив глаза, спрашивает Невилл. — Похожа на бобра, но что у неё с мордой?
— Здесь вы наблюдаете юмористический шедевр эволюции — так называемого утконоса. Это немагическое существо обитает в Австралии.
— Да не может быть, чтобы это существовало на самом деле, — Рон смеётся, очевидно считая всё шуткой.
— Нет, вправду существует, — Гермиона радостно сверкает глазами на мою тираду.
— Даже если вы не видели чего-то сами, это не значит, что эта штука не существует, — с видом мудреца изрекаю я банальность, и уже голосом попроще добавляю. — Я покажу тебе картинку следующий раз в выручай-комнате.
Глаза Луны сияют всё ярче и ярче с каждым нашим словом, тут она не выдерживает и опять обнимает меня, а я смеюсь под урчание в животе.
— Я люблю обниматься, Луна, но такими темпами мне придётся тащить тебя на завтрак на руках.
В конце концов Луна садится с нами за гриффиндорский стол, а я ещё раз отмечаю её миниатюрность и умение быть незаметной. Завтракают все неторопливо, в первую очередь из-за обсуждений как подарков, так и грядущего бала. Кстати о бале, я вспоминаю, что ещё не видел сестёр Гринграсс, поэтому начинаю выглядывать их за слизеринским столом. Не видать.
— Хочешь пойти поискать их? — распознаёт мои взгляды Гермиона
Переключаюсь на неё и не могу понять, что она чувствует. Но, кажется, в её глазах меньше неприязни к Дафне, чем обычно при её упоминании.
— Потом увидимся, — пожимаю я плечами.
— Дафна всё ещё не извинилась за твоё оглушение, — замечает Гермиона с нотками злости в голосе.
— Да ладно, если по справедливости, сам виноват — обнял её без разрешения.
— Ты хорошо обнимаешься. Не понимаю, что ей не понравилось? — вставляет пару кнатов Луна.
— Спасибо, Луна.
— Мы можем пойти и найти её, Уильям. Все поели, правда Рон в честь праздника будет тут сидеть до победного — пока еда не закончится. А вся эта болтовня про бал у меня уже вот где, — и Гарри показывает ладонью у горла — где. Смотрю на Гермиону, и та вздыхает:
— Не возражаю.
— Составить компанию? — спрашивает Невилл.
— Конечно. Хотя... она может не захотеть извиниться, если будет слишком много народу.
— Это не должно имеет значения, — жёстко заявляет Гермиона.
— Я остаюсь! — с энтузиазмом вызывается добровольцем Рон, заслужив понимающие усмешки со стороны остальных. С посерьёзневшим лицом Невилл говорит:
— Тогда я также остаюсь. Но будьте осторожны.
— Я тоже останусь здесь, — говорит Луна и с лукавством обращается к гриффиндорке. — Гермиона, обязательно убедись, чтобы она осознала, как хорошо обнимается Уильям, и что нет причин сердиться на него.
Хмыкаю, прижимаю её к себе сбоку одной рукой и целую в макушку.
— Я гарантирую, что она поймёт причины. Спасибо, Луна.
Встаём и направляемся к выходу из зала. Нас троих пасут взглядами, но скорее всего из-за Гарри. Наконец, в одном из пустынных закоулков вдали от лестницы Гарри достаёт карту и проверяет её. Через несколько минут мы все убеждаемся, что сестёр нет в замке. Опять я вижу Хмури и Крауча в кабинете ЗОТИ и покрываюсь холодным потом от страха, что их заметят Гарри или Гермиона. Когда же я успешно принуждаю себя отвлечься от "оборотня", то отмечаю пару имён людей, выходящих из большого зала — Трейси Дэвис и Блейз Забини.
— Хочешь их перехватить? — Гарри тоже замечает и показывает на отметки.
— Если вы, народ, согласны поучаствовать, — гляжу на Гермиону. Она в ответ смотрит на меня загадочно-непонятно и говорит:
— Тогда пошли.
Мы молча движемся по коридорам и за считанные минуты догоняем наших визави. Несколько раз я пробую поймать взгляд Гермионы, но она не подаёт виду на мои попытки.
— Мистер Забини, мисс Дэвис, — зову я, как только вижу их, быстрым шагом приближаясь к ним.
— Лернер, — стандартно-холодно отмечает моё присутствие Забини.
— Вы, ребята, видели сегодня Дафну? Я был занят эту неделю,так что не смог лично извиниться перед ней. — Сзади я слышу какой-то шум от Гермионы, но словами она ничего не озвучивает.
— Её здесь нет, — коротко говорит Блейз, на что Трейси стандартно закатывает глаза и расширяет его ответ:
— Отец доставит её к полудню.
— Ну конечно, семейные дела, — киваю я. — Асторию тоже, как я полагаю?
— Да, — быстрым ответом Трейси выключает Блейза из разговора.
— Ладно, надеюсь они получили мои подарки, — я почти бормочу под нос, скорее для себя. — Скажите им, пожалуйста, что я их искал. Как вы полагаете, мисс Дэвис, будет ли им интересно встретиться перед вечерним застольем?
— Да, — опять быстрый ответ.
Блейз ощутимо напрягается, поэтому я спрашиваю уже его:
— Вы возражаете, мистер Забини?
— Ответ отрицательный, он не возражает, — улыбается Трейси. — Просто он злится, что им будет интересно.
— Мне жаль такое слышать, — хотя на самом деле мне не жаль. — Как насчёт коридора седьмого этажа? Если, конечно, вы не хотите выбрать другое место.
— Нет, так нормально, — отвечает она. — Встретимся там, обязательно.
— Значит до встречи, мисс Дэвис.
Идём назад мы гораздо спокойнее. Что, интересно, за дела у Дафны и Астории с их отцом? Хотя, почти наверняка, это просто семейная встреча рождества. Но Невилл не отлучался... Вроде бы его родители постоянно находятся в Святом Мунго, а о бабушке у меня осталось впечатление, что она отнюдь не свет в окошке. Но они всё равно семья.
— Зачем ты это сделал? — внезапно прозвучавший в тишине голос Гермионы вырывает меня из задумчивости.
— Сделал что?
— Вёл себя так с ними, — говорит она с кислым выражением. — Как будто ты... низший или что-то вроде.
— Не знаю, мне моё поведение кажется естественным, — пожимаю плечами. — Может слово "интуитивно" подойдёт лучше? Скорее всего, у меня создалось впечатление, что мои слова услышат лучше при моём поведении в соответствии с их ожиданиями.
Она недовольна моим ответом.
— А с нами ты так же себя ведёшь?
— Наверное делал что-то подобное слегка при первой встрече с вами, — привожу я в порядок мысли. — Теперь ты меня знаешь часто лучше, чем я сам. У меня нет никакого напряжения или задних мыслей с вами, так что, полагаю, вы видите "настоящего меня"... Хотя, говоря философски, можно считать любое моё лицо той или иной маской. И вообще, есть ли у меня возможность быть самим собой? Не знаю. Может, у меня есть в голове картинка "настоящего меня", но совершенно необязательно она совпадает с вашим впечатлением или с моими действиями.
