— Рон, — сказал Гарри, — ты иди и займи нам места, мы сейчас подойдём.
Однако на последнем слове Рон уже сорвался с места и на бегу крикнул:
— Ладно, только не задерживайтесь там, — теперь Гарри окончательно понял, что переделывать друга бесполезно: он никогда не изменится. При слове "друг" впервые что-то неприятно царапнуло у него в душе. Спустя десять минут он с девчонками уже были в гостиной Гриффиндора.
— Лаванда, что с Гермионой?
— Я не знаю, Гарри. Как только она вернулась с озера, легла на кровать и больше ни на что не реагирует. Мы пытались растормошить и как-то поговорить с ней. Даже нанесли целую кучу разной еды и сладостей, но у неё такое лицо и взгляд… В общем, ты должен поговорить с ней, — она взяла Гарри за руку и повела в сторону спален для девочек.
— Лаванда, там же ваши спальни, я не смогу туда пройти, — на что девочка лишь снисходительно хмыкнула и сказала:
— Это ты самостоятельно к нам пройти не сможешь. Но по приглашению, девушка может провести своего друга к себе, при условии, что будет держать его за руку. И ещё, Гермиону нужно покормить, мы пытались… Попробуй ты...
Гарри вошёл в комнату для девочек. Она ничем не отличалась от их комнат. Гермиона лежала на постели на боку, поджав к груди колени и обхватив плечи руками. Было ощущение, что она замёрзла и её слегка знобит. Минутку, её знобит?
— Гермиона? — но девочка не отреагировала. Её безразличный взгляд был устремлён куда-то вдаль. Беспокойство Гарри за свою подругу начало нарастать как снежный ком, и он быстрым шагом подошел к лежащей девушке и, взяв её за плечо, спросил:
— Гермиона? — он постарался заглянуть в её глаза. Какое-то время девушка смотрела на него, словно пытаясь вспомнить, кто с ней говорит. Вначале во взгляде появилось узнавание, а потом удивление.
— Гарри? — девушка села и растеряно посмотрела на своего друга. — Что ты тут делаешь?
— Гермиона, ты пропала сразу после турнира. Я беспокоился о тебе. Когда я выплыл из озера, у тебя был такой вид… — когда девушка встала и попыталась отойти, он положил руки на её плечи и понял, что ему не показалось: девушку действительно бил мелкий озноб. Вот теперь Гарри всерьез испугался. Ей можно было верить, и на неё можно было положиться. Она всегда казалась ему островком спокойствия и надёжности. А сейчас перед ним стояла напуганная и потерянная девушка.
— Гермиона, милая, что с тобой? Ты вся дрожишь, — словно пытаясь согреть её, он обнял подругу и ожидая, что она начнёт вырываться, сказал: — Пойдём, я провожу тебя в медицинское крыло и…
— Не надо, я не пойду туда. Да и нет там никого, все на празднике. — У Гермионы был настолько убитый голос, что Гарри лишь сильнее обнял подругу. Он понимал, что она права, как впрочем и всегда. Девушка не хотела идти на праздник, да и он не рвался туда. Гарри, обнимая Гермиону, по-прежнему чувствовал её дрожь и не знал, как её успокоить.
— Гермиона, что случилось? — парень чувствовал, в каком напряжении она находится. — Гермиона, милая, ты же знаешь, что я всегда готов выслушать тебя. Мы столько пережили вместе, — чувствуя, что девушку начало отпускать напряжение, Гарри начал поглаживать ей спину и продолжил. — Я никогда не брошу тебя, ты же знаешь, что можешь мне доверять. Я очень хочу помочь тебе. Что случилось? — При воспоминании о разговоре с Делакур у Гарри появилось нехорошее подозрение: — Герми, милая, когда тебя из библиотеки забрала профессор МакГонагалл и увела от меня, сказав, что мне нужно отдохнуть, она тебя повела к Дамблдору? — девушка кивнула прислонённой к его груди головой. — Что там произошло? Они тебя обидели?
И вдруг девушка обняла Гарри и тихим голосом заговорила:
— Профессор МакГонагалл сказала, что меня хочет видеть директор. Когда мы зашли в кабинет, Дамблдор сказал, что им нужна моя помощь. Я ответила, что помогу чем смогу. Я думала, что нужно будет помочь что-нибудь организовать или что-то в этом роде и стала ждать объяснений. Вдруг он без предупреждения просто бросил в меня заклятие, а очнулась я уже в холодной воде озера, — и тут её словно прорвало и, зарыдав в голос, она продолжила рассказ. — Гарри, я так испугалась в ледяной воде. Я была сначала шокирована поведением директора, словно он имеет право делать без объяснения то, что сам посчитает правильным. Всё это время я думала, как тебе выжить в озере, не утонуть и не дышать под водой в течение часа, в это время я всеми мыслями ушла в себя и ничего не замечала вокруг. Поэтому заклинание Дамблдора было для меня полной неожиданностью. Когда очнулась, то от удивления даже забыла, что умею плавать. От шока я вдохнула воду, стала захлёбываться и начала тонуть. Я не знала, где я и что нужно делать, и чувствовала себя такой же беспомощной как при встрече с троллем.
Ещё крепче сжав Гарри в своих объятиях, Гермиона дала волю своим слезам, страху и обиде.
— Я не сразу узнала Крама и была уверена, что меня хотят утопить. Потом, с трудом доплыв до причала, я увидела Флер Делакур, она была ранена, и у неё была истерика. Она вырывалась из чьих-то рук и кричала на Дамблдора, что он убил её младшую сестру. А Дамблдор... Он просто стоял и снисходительно смотрел на неё. Молчал, как будто ему было всё равно. Потом появился Седрик с Чжоу, а тебя всё нет и нет. — Гарри, желая поддержать Гермиону, сильнее сжал в своих объятиях рыдающую девушку. — Я никогда не думала, что время идет так медленно. А Флер всё рвалась в озеро, а её всё не пускали, потому что она выбыла из соревнования. А она кричала, что там её сестра, и если её не отпустят, то Габриэль погибнет. А потом сказали, что отведённое время закончилось. Гарри, на Флер и её отца было страшно смотреть. Я думала, что больше никогда тебя не увижу, а в этот момент Крам предложил мне пойти с ним на Бал. Я в этот момент почувствовала себя призом, вещью, мне стало так гадко! Потом вы появились, а дальше ты знаешь.
Гарри не отпускал девушку до тех пор, пока она не успокоится.
— Гарри, что происходит с этой страной? Сначала тебя начинают сживать со свету студенты. Потом им в этом активно стал помогать профессор Снейп. «Пророк» обливает тебя грязью, а Министерство активно ему в этом поддакивает. Мы с тобой стали изгоями не только на своём факультете, но и во всей школе. Хорошо ещё, что Невилл не стал активно защищать тебя, иначе страшно представить, каково ему сейчас было бы. Я-то особо не жалуюсь, у меня не было друзей и в магловской школе. И самое главное. Почему молчат остальные профессора? Почему молчат Дамблдор и МакГонагалл? Как директор и заместитель директора они просто обязаны были вмешаться и остановить эту травлю.
— Как сказал мистер Делакур: «Всем плевать, мистер Поттер».
— Он так сказал? А о чём Вы ещё говорили? — Гарри улыбнулся и ответил:
— Ура, наконец ко мне начала возвращаться моя Гермиона, вопросы, вопросы, вопросы.
Гермиона возмущённо хлопнула его по спине, однако не выдержала и тоже улыбнулась.
— Гермиона, сходи в ванную и приведи себя в порядок, а я пока соображу что-нибудь поесть. Не знаю как ты, но я со вчерашнего вечера ничего не ел, так что готов съесть гиппогрифа, — желудки Гарри и Гермионы в унисон заурчали с такой силой, что этот звук должно было быть слышно даже в главной гостиной Гриффиндора. Они удивлённо посмотрели друг на друга и рассмеялись.
К тому моменту, как Гермиона вышла из ванной комнаты, Гарри уже установил столик и два кресла, взятых из главной гостиной (заклятие «Акцио» он теперь мог применить даже во сне). Стоя во главе накрытого праздничного столика, к счастью, с едой проблем не было: того, что принесли соседки Гермионы, могло хватить и на десятерых — Гарри с улыбкой сказал:
— Мисс Грейнджер, позвольте пригласить Вас на романтическое свидание, — парень с растрёпанными волосами и в не менее растрёпанной одежде смотрелся весьма комично. Гермиона посмотрела на потолок и, взявшись за свой подбородок, картинно задумалась.
-Нууу… как порядочная девушка, я должна подумать. Где-то недельку, другую. Таковы правила, а ведь мы не хотим нарушать правила, ведь правда, Гарри? О, кстати, романтические свечи тоже будут?
Гарри растерянно посмотрел на столик и, почесав затылок, выдал:
— Мнда… со свечками ошибочка вышла, — однако в этот момент Гермиона уже обняла его за пояс и, прижав к себе, со счастливой улыбкой сказала:
— К чёрту правила и свечки, я согласна, — после чего поцеловала в щёку. На лице Гарри впервые за долгое время расплылась не менее счастливая улыбка. Дальнейшие разговоры были прерваны совместными руладами, издаваемыми двумя желудками и сообщающими всему миру о коварстве их хозяев: здесь столько еды, а они….
В конце ужина Гермиона вновь спросила.
— Гарри, я так понимаю, во время разговора с Делакуром ты узнал нечто, что тебя очень расстроило. Так о чём вы говорили? — Гарри задумчиво отложил самодельный бутерброд и стал рассматривать свою подругу, думая о том, как ей преподнести то, что он узнал за сегодняшний день.
— После твоего ухода, Гермиона, ко мне подошёл Делакур и попросил уделить ему время для приватного разговора. То, что он мне сказал, меня не столько расстроило, сколько шокировало. В общем так…
Спустя десять минут после окончания рассказа Гермиона продолжала задумчиво рассматривать шторы на окнах. Гарри не мешал ей думать, за что она была ему благодарна. Ему и самому было, о чём подумать, и в первую очередь, о своём отношении к самой Гермионе. Уже не в первый раз он называет её «своей Гермионой». Слова сами вырываются из его груди. Да и не похоже, что девушку они возмущают.
— Знаешь, Гарри, похоже в нашей жизни наступил этап, на котором необходимо подвести итог, чего мы добились, чего хотим добиться в жизни, и какие у нас шансы добиться в будущем того, чего мы желаем. Чем больше я об этом думаю, тем более мрачное будущее для нас мне представляется и связано это с тем, что несмотря на наши различия, у нас много общего.
— Я в последнее время тоже об этом много думаю. У нас не было друзей в магловском мире. Мы не смогли найти друзей и в магическом мире. Рон не в счёт. Теперь я понимаю, что мне просто очень хотелось, чтобы у меня был друг, а он очень вовремя оказался рядом. Я ХОТЕЛ считать его другом. Но он не был другом. Одноклассник, приятель, но не друг. Только не после сегодняшнего дня. Для меня этот мир такой же чужой, как и для тебя, Гермиона. Возможно, если бы я вырос в нём, я бы относился к нему по-другому. Но Гермиона, хоть я и родился в магическом мире, волшебники выкинули меня из него. Никто не интересовался, как я живу. Как говорится, с глаз долой из сердца вон. Их благодарности за спасение магической Англии не хватило даже на Рождественскую открытку. Да, они считают меня героем, но мне бьют в спину при первой возможности уже не в первый раз. Они словно ждут, когда появится повод, чтобы отвернуться от меня или предать. Этот год ясно показал, что в этом мире мне не место. Я не вижу в нём будущего ни для себя, ни для тебя. Извини, если обидел.
— Нет, Гарри, ты прав. Сколько я ни пыталась быть полезной для факультета, я всегда была в нём изгоем. Меня терпели только из-за тебя. В том числе и Рон. Теперь-то я это понимаю. Я всё равно буду для них «грязнокровкой». И не спорь, Гарри, мы оба знаем, что это так. Как только от тебя все отвернулись, как мне тут же показали моё место. Это чужой мир, и как бы мы ни старались стать его частью, он никогда не примет нас. Здесь уважают даже не столько магический талант, сколько Власть и Деньги. Отсюда выходит главный вопрос. Что нам теперь делать? Ведь в магловский мир мы тоже вернуться не сможем, то есть, вернуться-то мы можем, ну ты сам понимаешь.
— Да, Гермиона, я понимаю. Магия слишком сильно вошла в нашу с тобой жизнь. Но и жить мы тут не сможем, нам просто этого не позволят. Я теперь даже не знаю, к кому из нас волшебники испытывают большее отвращение, к тебе или ко мне. Знаешь, чем больше я смотрю на свою жизнь, тем больше понимаю, что мои родители выбрали не ту сторону.
— Гарри! — возмущённо воскликнула Гермиона.
Однако Гарри предостерегающе поднял ладонь и продолжил:
— Я имею в виду, что им вообще не следовало влезать в эту войну, тем более с ребёнком на руках. Мне вот интересно, почему они не уехали из Англии. Это очень странно. Они любили меня, это я знаю точно. Я бы на их месте не стал рисковать своим ребёнком. С возможностями волшебников незаметно уехать не проблема. Какими бы ни были возможности Волан-де-Морта, вести поиски по всему миру ему бы просто не позволили лидеры других магических стран. Ведь он даже не политический лидер. Он сумасшедший садист и маньяк. Лидер террористической группировки, состоящей из националистов. Кстати, это неплохая идея и возможно идеальный выход для нас.
— Ты о чём? Уехать из страны?
— Да, а разве тебя здесь что-то держит?
— Но мои родители…
— Гермиона. Будь у меня дочь, такая же умница и красавица как ты, я, чтобы защитить её от фашистов и фанатиков, поехал бы за ней даже на Северный Полюс. Родители любят тебя. Я уверен, они примут любое твоё решение.
Видя, что Гермиона в чём-то сомневается, Гарри выложил главный аргумент.
— Гермиона, ты же видела, как вело себя Министерство на Чемпионате мира по квиддичу. Господи, да они же просто прикрыли преступления Пожирателей! Если чистокровки захотят навредить тебе, то первыми под удар попадут твои родители. Ты ничего не сможешь сделать, чтобы защитить их и, тем более, наказать виновных. И первые, кто тебя остановят, это Министерство Магии.
— Вот с этим не поспоришь, Гарри. Но куда нам ехать? В смысле мы же там никого не знаем.
-Почему не знаем, — Гарри победоносно улыбнулся удивлённой подруге. — У нас есть Делакур. Уверен, он не последний человек в правительстве Франции, а французы, как он выразился, могут быть благодарными. Кроме того, у его дочери Долг Жизни передо мной. Кстати, нам нужно будет прочитать всё, что сможем найти на эту тему. Да и сам Делакур обещал подкинуть нужные книги, — видя как загорелись глаза у Гермионы на его слова о книгах, он широко улыбнулся. Поняв причину улыбки, Гермиона лишь фыркнула, однако, улыбка вновь сама выползла на её лицо. — К тому же у меня, как у чемпиона, по-прежнему есть допуск в Запретную секцию. Понимаешь, если Делакур поможет нам уехать и устроиться во Франции, то он как бы спасёт наши жизни, и долг будет выплачен. Нужно будет в ближайшее время поговорить с ним на эту тему.
— Гарри, если возможно, то я хотела бы пойти на встречу с Делакуром вместе с тобой, — видя непонимающее лицо друга, она грустно сказала. — Нет, я понимаю, что вопрос о Долге Жизни вы должны будете решить один на один. Но Гарри, семья Делакур должна тебе, я же для них никто. Они мне ничего не должны.
Гарри сидел с ошарашенным лицом и смотрел на Гермиону. Подобного варианта ему даже не приходило в голову. Лишь сейчас он понял, что именно значит для него Гермиона. Видя какой эффект произвели её слова на парня, она испуганно встала.
