Тревор убрал свои крылья и недовольно буркнул:
-Ну?
Внешне расслабленная женщина изменилась. Расслабленно лежащая под лучами солнца кошка, обернулась в разъярённую пантеру, которая, защищая своих котят, приготовилась к смертоносному прыжку:
-Кто это был? — Впервые прорычала Гермиона и Тревор от неожиданности вздрогнул. В зрачках его внучки засветился багровый огонь. — Кто это сделал? Кто из твоих..., точнее, из моих пернатых дядюшек убил моего брата?
Тревор был по настоящему шокирован. Людской род открывал в себе всё новые и новые грани. И чем дальше, тем Тревор больше понимал, почему Отец возлагает на людской род такие надежды. И то, что душа внучки имеет лишь треть общего с душами людей, дело не меняло. Впервые за долгое время Тревор забеспокоился.
-Нет.
-Это не тот ответ, который я хочу услышать от тебя, дедушка.
-Я сказал, нет. Он слишком могуществен для тебя. И для тебя тоже, — сказал Тревор, глядя на Гарри. — Не забывай, зятёк, он убил твоего пред...
-Архангел Михаил, — припечатала его Гермиона и Тревор словно почувствовал, как под ногами его внучки и зятя появляется Бездна. — Лишь на его имя ты так бурно реагируешь, дедушка.
Тревор растерянно смотрел на двух самых близких ему существ, но быстро взял в себя в руки.
-Слушайте меня оба, Вы даже не можете себе вообразить...
-Ну так расскажи, — перебил его Гарри.
Какое то время Тревор сверлил их взглядом.
-С чего началась война и как она протекала, вы в курсе?
Гарри и Гермиона кивнули головой.
-Но, — недовольно протянула Гермиона, — мы не знаем, как она прекратилась. Ты стёр эти воспоминания из своей крови.
-Ну ещё бы, — усмехнулся Тревор. — Ещё носом не доросли. Ладно. Люцифер был по настоящему гениальным творением Отца. Во всяком случае на тот момент. Я бы даже сказал, вершиной из всего того, что Он создал. А его красота..., но разговор не об этом. У Люцифера были недостатки. Были-были. Чего уж там. У кого их нет? Но это было несущественно по сравнением с тем, что Люцифер творил. Нет, не так. ТВОРИЛ! Наряду с недостатками, что он имел, было, как бы это сказать..., в общем..., ну, не важно. Люцифер восстал против Отца. Отец самоустранился, поставив вместо себя Михаила, и дал нам самим разобраться между собой. В определённый момент войны Люцифер решил приблизить свою победу. Он решил сотворить оружие, которое склонит чашу весов на свою сторону.
У нас, после «падения», внешность стала далека от прекрасного образа пернатого ангела. Когти, рога, чешуя, копыта...., ну вы меня поняли. Мы приняли облик химер.
-А ты — дракона, — влезла Гермиона.
-А я — дракона, — согласился Тревор. — Многие приняли этот образ. Люцифер сотворил лича, в образе костяного дракона. И сотворил его из плоти дракона одного из моих братьев, принявших его сторону. Не знаю, чем он подкупил его. Это было первое творение Люцифера, после того, как он восстал против Отца.
Тревор постарался подавить появившуюся дрожь и продолжил:
-Люцифер..., всегда был обаятельным. С ним было..., интересно. Но когда он восстал против Отца, он перестал делиться с нами силой. Как, впрочем, и знаниями. В противном случае зачем ему потребовался столь жёсткий контроль над своим творением? — Задумчиво пробормотал Тревор.
Тревор посмотрел на Гарри и Гермиону, и теперь уже они поёжились от его взгляда:
-Не знаю, что там намудрил или напутал Люцифер, но костяной дракон-лич вышел из под контроля. То, что начало творить его творение..., он не разбирал, где свой, а где чужой. Костяной дракон-лич нападал и поглощал души всех ангелов и падших, до кого смог дотянуться. А вместе с душами он поглощал и их силу. Да. Скорее всего причина именно в том, что Люцифер не любил делиться силой. Наверно поэтому его творение оказалось без проблеска разума, чтобы его легче было контролировать. Ох и драпанули же мы тогда все от костяного дракона-лича. Все без исключения. И ангелы, и падшие, теряя чешую и перья! Но как выяснилось, у костяного дракона-лича была особенность, которую мы не сразу заметили. Он мог поглощать Хаос. Понимаете? Хаос! Преобразовывая его в энергию и усиливая себя. Всё же Люцифер — гений. Вот тогда мы по настоящему испугались. И не только мы. Вы думаете почему некроманты считают создание костяного дракона вершиной своего искусства? Да потому что у всего живого на генном уровне прошито воспоминание того ужаса, что мы все испытали от первого творения Люцифера.
-И что с ним стало, — спросил Гарри.
-Вопрос стал не в том, кто победит, а в том, кто выживет. С ним сцепились Михаил и Люцифер. Лишь они были достаточно могущественны, что бы хоть как то противостоять этому монстру. Они победили. Едва не погибли сами, но победили. После такого потрясения все взяли перерыв от войны, что бы прийти в себя. А потом, после пережитого, как то стало не до войны. И вот, когда наши лидеры, едва шевелясь, расползались по углам, что бы зализать раны, мы задумались. Мы все задумались. Люцифер обещал тому, кто согласился стать костяным драконом-личем силу, а в результате отнял у него разум и заменил его на голод. В наших глазах он стал Отцом Лжи. Он впервые солгал своему союзнику. Своему брату, в конце концов. Нам это не понравилось. Поэтому, когда война приостановилась, часть из нас отделилась от Люцифера. Мы стали «Независимыми». Мы не с теми, и не с другими. Мы сами по себе даже по отношения друг к другу внутри Союза. Но если одному из нас угрожает одна из сторон, то мы объединяемся, забывая о независимости друг от друга. Собственно из-за нас до сих пор и не началась война.
Гарри понимающе кивнул головой:
-Союз может примкнуть и к противнику, пошатнув равновесие сил, а потому вас и не трогают.
Тревор пожал плечами:
-Нам нравится свобода. Михаил нам не указ. Слишком уж он..., требовательный. С Люцифером нам тем более не по пути. Чего мы там у этого предателя и лжеца не видели? Мы сами по себе. Но у нас есть доступ как в Рай, так и в Ад. Мы нейтралы и нас не трогают. Этим мы и пользуемся. В наших услугах заинтересованны обе стороны. Нашими руками противоборствующие стороны таскают друг у друга из огня «каштаны». Мы всем выгодны.
Гермиона усмехнулась:
-Но и себя вы не забываете. Не говоря уже о плате за «работу».
Тревор развел руками.
-Ну, какие есть. Вот я и не могу понять. Гарри. Зачем ты позволил сотворить с собой это. Нет. Ты пока не стал костяным драконо-личем. Пока! Но ты почти стал им. Осталась активация. Я знаю о чём говорю. Я видел, как Люцифер творил твоего предшественника. В тебе есть отличия.
-Разум, — сказал Гарри. — Судьба пообещала сохранить разум и свободу выбора.
-Но Гарри? Зачем? Из-за спасения этого долбанного мира? Внучка? Ты то чего молчишь?
-Свобода, — сказал Гарри. — Мне нужна свобода. Я устал, что мной постоянно пытаются манипулировать. Может быть я и смирился бы, если бы не мои чувства к Гермионе. Если я смирюсь, пострадает Гермиона. А ведь она пострадает.
-Пострадает, — согласился Тревор. — Гарри. И ты внучка. Слушайте меня внимательно. Я не знаю, что задумала эта девица-краса, Судьбой именуемая. Но я знаю точно. Она не сказала вам всего. Это не в её характере. И то, что она задумала, вам может очень и очень не понравиться. Неужели вы думаете, что спасение человечества стоит вашей жертвы?
Гарри хмыкнул:
-А я и не собираюсь спасать человечество.
-Извини?
-Я говорю, что не собираюсь спасать человечество. Я помогаю жене спасти мир. Это да. Но спасение людей и волшебников не входит в мои планы.
-Но твой план...
-Не мой. А наш. Мой и Гермионы. Я дам шанс человечеству. Не более. Не воспользуются, их право. В конце концов Господь дал им право выбора. Так кто я такой, что бы лишать их его.
-А если поподробнее.
-На ближайшем собрании Лордов я введу их в курс дела. Что было. К чему это привело. Что будет. А дальше сами. Я им не нянька. Справятся. Я приоткрою Завесу и дам им возможность справиться с Армагеддоном. А если нет. То я просто сниму Завесу. Полностью. Пусть подыхают. Тони, мы знаем от чего мои родители спасли как волшебников, так и людей. Они не знают. Но мы то с тобой знаем. Мы знаем, кто такой Волан-де-Морт. И что он мог сделать с этим миром, если бы осознал свою сущность.
Тревор задумчиво кивнул головой.
-И как волшебники отплатили Джеймсу и Лили Поттер? Отдали их сына в рабство маглам. А потом, с чистой совестью брали откупные золотом с Пожирателей Смерти. Мало того. Так они потом вернули этим выродкам положение в обществе, и власть. А как же мёртвые, Тони? Не только мои родители, но и другие невинно-убитые? Это первое, что я скажу Лордам на ближайшем собрании. Я выскажу этим лживым двуличным сволочам всё, что я об них думаю. А потом, пусть подыхают, Тони. Слышишь? В муках! В агонии! Все!
-А как же невинные?
-Да падут грехи отцов на детей их. И кровь детей будет на руках их отцов. А моя семья уже достаточно пролила своей крови, которую волшебники обменяли на звонкую монету. Пусть их всех сожрёт Хаос. Это будет их, и только их выбор. Понимаешь? Это не я убью их. И даже не Хаос. Они сами себя уничтожат. И это будет их выбор. Их право. Пройдёт время, на их место придут люди из других миров. Люди, которые более..., терпеливы друг к другу. Но так или иначе Гею я спасу. Я защищу её от поглощения Хаоса. Это я обещаю.
-Вот зачем Сёстрам костяной дракон-лич, — понимающе сказал Тревор. — А со временем, с твоей помощью, они очистят от Хаоса и другие миры. Масштабно! А ты..., ты получишь такую силу, что никто тебе не будет указ... Не получится. Слышишь, Гарри? Вам не позволят. Либо Люцифер. Либо Михаил. Такая сила, как ты..., тебе не позволят остаться независимым. Они просто не могут позволить себе это. Либо ты сразу присоединишься к одной из сторон. Причём на положении чуть ли не раба, чтобы окончательно поставить точку в затянувшиеся войне. Либо тебя уничтожат после войны, что бы не рисковать. Но самостоятельным тебе быть не позволят.
-Но Судьба..., — начал говорить Гарри.
-Гарри. Когда ангелы и падшие сцепились в своей войне, Господь не просто самоустранился. Он запретил Судьбе вмешиваться. Этот запрет действует до сих пор. Понимаешь? Её власть не распространяется на нас. Если ангелы или демоны попытаются надеть на тебя ошейник в прямом смысле этого слова, то Судьба будет бессильна помешать им.
-И всё же я рискну.
Тревор разочарованно покачал головой:
-Зря, Гарри. Очень зря. Но это твой выбор и я его принимаю. Я бы посоветовал тебе принять свою сторону. Сторону «Независимых». Мы можем дать тебе немного времени после твоей активации, что бы окрепнуть. Что бы ты смог сопротивляться ИХ поползновениям в твою сторону. Можно попробовать самому заранее заключить договор с одной из враждующих сторон на выгодных..., на относительно выгодных для себя условиях. Так, ты хоть что то сможешь себе выторговать. Но о свободе можешь забыть. В любом случае, какой бы ты выбор не сделал, я тебя поддержу.
-Даже если я выберу Михаила или Люцифера? — Удивился Гарри.
-Да. Но с одним условием. Твой выбор должна будет поддержать Гермиона.
Какое то время Гарри смотрел на Тревора:
-Тони, — сказал Гарри, — ты ведь не против, что я тебя так буду называть? Всё же мы теперь семья.
Тревор был явно удивлён:
-Ты готов..., Гарри, ты готов принять меня как..., как члена семьи?
-А что такого? — Удивился Гарри.
-Гарри, одно дело моя внучка. Но ты, это другое дело. Ты же видел, что я творил в прошлом. Гарри, я ведь не человек.
-Я тоже уже не совсем человек. Да и Гермиона тоже.
Какое то время Тревор пытался справиться с эмоциями:
-Гарри, ты даже не представляешь, как много это для меня значит. Так что ты хотел спросить..., зятёк?
Гарри критически осмотрел Тревора:
-Это же не твоё тело? Я хочу сказать, что это тело не было создано тобой. Ты занял...
-Ах вот ты о чём. Нет, этот сосуд я не создавал, а занял согласно договору с его обладателем. И нет. Я не пленил душу Энтони Тревора.
Гермиона кивнула головой:
-Нам нужны подробности, дедушка.
-Понимаю. У Рода Треворов была давняя вражда с …, ну это не важно, с кем. Их всё равно уже нет. Я позаботился об этом. Когда Треворы стояли на пороге уничтожения, ну не повезло им, Энтони призвал меня. Мы заключили договор. Моя помощь его семье в обмен на его тело. Мне нужно было только тело. Этим я и подкупил Энтони. Он за жизнь своих братьев и отца готов был отдать свою жизнь. И он отдал её.
-Дедушка? А как ты обманул гоблинов? Ведь поведение волшебника и поведение...падшего, это не одно и тоже. Ошибки неизбежны.
-Ну, внучка. Это же так просто, что и сама могла бы догадаться. В одном из потоков сознания создаёшь псевдо-личность. Потом передаёшь ей управление телом, и со стороны, просто наблюдаешь за ней.
-Но зачем тебе..., — начала говорить Гермиона.
-Я почувствовал твоё рождение, внучка. А мир умирает. Если вы внимательно смотрели память моей крови, то вы заметили...
Но его перебил Гарри:
-Да. Когда гибнет мир, то всякие магические сущности слетаются на него как стервятники. И этому есть причины.
-Верно, — подтвердил Тревор. — Артефакты. Незадолго до гибели мира всплывают такие забытые и могущественные артефакты, что голова просто кругом идёт. Может душа мира с их помощью пытается оттянуть свою гибель, а может...
-И ты тоже?
-Ну разумеется, — удивился Тревор. — Но повторяю. В первую очередь я здесь из-за внучки. Не хочу, что бы она пострадала, как мой внук.
-Ковчег Завета? — Спросила Гермиона.
-Он, родимый, — улыбнулся Тревор. — И ты должна знать подробности из памяти крови. Как и что я хочу сделать.
Гермиона кивнула головой.
-Ну и? — Спросил Тревор.
-Что ну и? — Не поняла Гермиона.
-Ну и почему же ты не возмущаешься? Ну, типа, дедушка, ты свои шаловливые ручки прочь от народного достояния! Ковчег Завета был дан Господом людям..., и всё такое.
-И как же распорядились люди этим даром? — Ответила Гермиона вопросом на вопрос. — Убийством себе подобных? Хорош же народ Израиля. А ведь он считается народом Господа.
-К вопросу о внуках. — Сказал Гарри. — Тони. Ты знаешь, что твой внук...,
Тревор хмуро кивнул головой:
-Я знаю.
-И что ты будешь делать, дедушка? — Спросила Гермиона.
Тревор пожал плечами:
-Ничего.
-То есть?
-Внучка. Твой отец потребовал, что бы я не смел вмешиваться в его семью. Я дал ему слово и держу его. Мерлин и внук должны повзрослеть и нести ответственность за содеянное. Мог ли я спасти жену Мерлина с его не рождённым сыном? Мог! Но сын запретил мне вмешиваться в жизнь внука, взяв с меня слово. И я сдержал его. Когда душа внука вновь вернулась в этот мир, я не стал вмешиваться в его воспитание. Я дал слово. Но я не смог и спасти его, когда он умирал на руках Мерлина. Про меня много чего можно сказать плохое, но я никогда не нарушал своего слова! Вот пусть твой отец и сидит в темнице, упиваясь своей болью, весь из себя такой мудрый и праведный. Когда его сын умирал на руках он мог позвать меня. Ведь мог же! Почему не позвал? Гордыня?
