— Думал о чём? — не позволяя мне ускользнуть.
— ...как ты красива, Гермиона. Я больше вообще ни о чём больше не думал до момента, как наши губы прикоснулись.
Она вытирает себе лицо обеими рукавами по очереди, потом поворачивает ко мне слегка припухшее лицо, с которого постепенно уходит румянец.
— Уильям... Я помню, ты говорил, что мы не могли... что мы не можем...
— Нам нельзя, — уточняю я, и из Гермионы как будто вытаскивают стержень, плечи поникают, и она — впервые на моей памяти — слегка сутулится.
— Я уже почти сказала, что мне всё равно.
Закрываю глаза, не желая признаваться, насколько я сам был близок к тому же самому. Я, конечно, в точности понял, что ей и вправду всё равно, и она удерживается только по моей просьбе. А мне не всё равно. Придётся её разочаровать, когда в конце она обнаружит всё моё нагромождение лжи и манипуляций ею и Гарри. Если ещё и в этом дать волю, ощущение предательства может стать невыносимым. И сломать. Но как же мне выбраться из этого всего? И есть ли вообще у меня путь до цели, не обидев или не подталкивая её? То ли я делаю вообще? С трудом удерживаюсь от слов, что желал бы иных обстоятельств и что...
И вдруг меня как громом поражает.
— Гермиона. Давай вернёмся к этому разговору после третьего задания.
— Что? — удивляется она, возможно из-за резкой смены выражения моего лица.
— Третье задание, — повторяю я. — Наш приоритет номер один — помочь Гарри пройти все задания турнира. Я чувствовал бы себя очень нехорошо в том случае, если с Гарри что-нибудь случилось бы по моей, даже косвенной вине..
Гермиона в смущении открывает и закрывает рот в стиле рыбы на берегу.
— Не могу поверить, какая я эгоистка, — её голос постепенно твердеет. — Мы не можем... отвлекаться сейчас. Гарри нуждается в нас.
— Это точно, — благодарно улыбаюсь я ей. — А теперь мне надо кое-что исправить, и быстро. Чтобы мы могли вернуться к работе. — Дотрагиваюсь ладонью до её щеки, скольжу по ней и сквозь волосы к затылку, где прихватываю полную горсть завитков её кудряшек. Её глаза удивлённо расширяются, когда я слегка запрокидываю её голову и осторожно прижимаю свои губы к её. Её тело ответно прогибается вдоль меня, рука оказывается у меня на затылке, прижимая мою голову к её. Такое удивительное и такое мучительно короткое мгновение!
— Уильям... — хнычет она, когда мы разделяемся, пытаясь подавить дрожь.
Меня буквально разрывает между желаниями вдарить себе по морде за слабость или поддаться этой слабости и поцеловать её ещё раз.
— Прости, подумалось, что в нашем первом поцелуе должны участвовать мы оба.
— Это был мой первый поцелуй, — удивлённо говорит Гермиона, видно что для самой себя. И касается пальцами губ, как будто стараясь поймать ощущения.
Моя улыбка как бы запинается.
— Нет, Уильям, это не плохо, — быстро говорит она, отследив изменения у меня на лице. А потом вспыхивает маковым цветом. — По правде вообще нет ничего плохого в моём первом поцелуе.
— Я рад, что получил возможность сделать это хорошо, — тут я слегка приобнимаю её и целую в лоб. — Так, на чём мы остановились?
— Мы целуемся, — невозмутимо выдаёт она. Я поражённо смотрю на неё и вдруг хохочу.
— О, нет! Я что, настолько заразен, что с каждой встречей что-то передаю?
— Похоже так и есть. Ты зацеловал меня до безумия.
— О, чёрт! Похоже. Но ты хоть не станешь бросаться на портреты и персонал прямо сейчас? Помнишь, что мы проверяли? Я-то ведь не в курсе планов руководителя исследовательского отдела международной корпорации Гарри Поттер и Ко.
— Я помню, Уильям, — закатывает она глаза. — Так, лёгкая шутка юмора.
— Ладно, тогда что это? Ещё опыты нужны?
— Нет, похоже достаточно для общего заключения. Как мы говорили, это не слишком критично для помощи Гарри, поэтому так будет вполне приемлемо.
Смотрю на неё с ожиданием, а она смущается почему-то, доводя меня снова до смеха.
— Итак, что ты собираешься мне рассказать, гипотезу или вывод?
— Ах, да. У нас пара ключевых фактов. Во-первых у тебя нет пределов того, что ты можешь заставить сделать свою магию. Твои представления раньше, фальшивая ультима флэрная штукенция, полностью тебя вырубившая,так?
— Ультима деми-флэр, — улыбаюсь. — Остальное верно.
— В-общем, тесты показывают, что тебе нужно меньше магической энергии для обычной магии волшебников. Или, говоря точнее, ты достигаешь большего результата при следовании путями обычной магии волшебников. Конечно, всплывают несколько непроверяемых вопросов-гипотез, типа обусловлено ли это твоим личными пределами возможностей или сама магия является... не знаю, квази-разумной что-ли, и сама выделила эти вот облегчённые способы обращения к ней.
— Замечательно, если я магически исчезну куда-то к таким же, как я, то обязательно пошлю тебе сову. Или что там они для этого используют.
Сжатые губы в ответ — плохой признак.
— Извини, — быстро поправляюсь я и делаю пометку — шутить про поцелуи можно, про исчезновение — нельзя. И тут же продолжаю, сменив тему. — Считаю, ты всё-таки что-то задумала, Гермиона. Желаешь отправить всю ультима деми-флэр в отставку?
Удачная диверсия, улавливаю я по её нарочито-угрожающему взгляду. Наверняка она понимает, что я больше не собираюсь использовать эту штуку.
— Да, было бы весьма мудро.
— Я мог бы опять устроит представление со светом и дымами, тебе стоит признать, что смотрелось оно отпадно, — слегка принуждаю я себя ухмыльнуться.
Пронзительность её взгляда слабеет, а уголки губ ползут вверх.
— Хорошо, оно смотрелось... отпадно.
— Вау, звучит восхитительно приятно, когда ты это произносишь, — это ещё одна моя попытка имитации британского акцента.
— Твой акцент всё ещё ужасен.
— Дурочка!
— И правда, странно звучит, когда ты это говоришь, — смеётся она.
— Ладно, я хоть попытался, — поникаю я плечами в знак поражения.
* * *
— Хорошо, в чём дело? — спрашивает Гарри, захлопнув учебник по зельеварению. И выжидательно рассматривает сначала Гермиону, потом меня.
— Что? — спрашивает удивлённая Гермиона.
— Вы оба постоянно посматриваете и улыбаетесь друг на друга, когда другой не видит.
У меня челюсть падает на грудь, и я смотрю на Гермиону, тут же встречаясь с её взглядом. И мы оба краснеем до корней волос.
— Угх...
— Мы, возможно, э... случайно поцеловались намедни, — Гермиона избегает смотреть Гарри в глаза.
— Случайно?
— Хм...
— Первый раз можно считать случайностью, — теперь Гермиона следит за реакцией Гарри. — Второй раз не был, — тихо добавляет она.
— Хорошо, — улыбается нам явно натужной улыбкой Гарри.
А я вздрагиваю от его ответа.
— Мне очень жа...
— Не надо, Уильям, — быстро прерывает он меня. — Я ревную, конечно. Но ты... Ты лучше для неё. Мне так хочется счастья ей, а ты лучше всех сможешь его ей дать. Как я уже некоторое время понимаю.
Гермиона как будто снова хочет заплакать. А я отрицательно качаю головой.
— Я не...
— Уильям, — пробует она прервать меня, но я продолжаю:
— ...самый лучший для этого, Гарри. Но сейчас это не важно. Хочу сказать, что мы с Гермионой — не пара. Мои... обстоятельства не изменились ни на йоту. Но даже не принимая этого во внимание, будет... нет никакой спешки. У нас есть гораздо более важные занятия, чтобы сейчас отвлекаться, — знаю, что Гарри обязательно вспылит, если заподозрит, что мы не вместе ради него. И стараюсь очень аккуратно подбирать слова.
— Полагаю... что в этом есть смысл, — он выглядит удивлённым.
— Мы тоже так думали, — облегчённо улыбается Гермиона.
— И я не стал бы останавливать тебя, даже если бы мы с ней встречались, — я говорю серьёзно. — Мне хочется подчеркнуть, что ничего не изменилось, и следовательно ты по-прежнему должен продолжать нежно обниматься, целоваться и держаться с ней за руки.
Гарри издаёт хрюкающий смешок.
— Свободные отношения?
Теперь уже очередь Гермионы хрюкать.
— Если честно, ты можешь представить Уильяма не флиртующим с Дафной и половиной остальных обитателей Хогвартса женского пола? Включая профессоров и портреты пожилых дам, чур меня.
— Да, но факт есть факт — мои губы касались только одной пары других губ во всей школе, — парирую я.
— Только пока, могу поспорить, — ответный выстрел от неё.
— На случай, если ты забыла, твои касались губ Гарри тоже, когда он просил тебя пойти с ним на бал.
— Полагаю, что касались, — её румянец багровеет. — Хотя, ты же знаешь, что это означает? Гарри и я случайно поцеловались, Уильям и я случайно поцеловались...
— Да, — я начинаю хохотать. — По справедливости, нам придётся завершить цикл, Гарри.
— И... теперь мой выход, — вскакивает Гарри. — И этот выход — быстрый побег с криками ужаса, — пусть он пытается не показать, его глаза тоже улыбаются.
* * *
— Что-то случилось между тобой и Гермионой, — говорит Дафна одним прекрасным днём, попросив разговора наедине. Это первый наш раз наедине после "ракушечного" разговора в выручай-комнате ещё на каникулах, где мы говорили о том, почему она, кажется, знает больше моих друзей. Я рассказал ей, что знает она и не знают Гарри и Гермиона, и что им известно многое, во что она не посвящена. Её слизеринская натура была вполне удовлетворена этим объяснением, так что это был вполне приятный разговор, невзирая на предварительные угрозы... защитная ракушка и болеутоляющие зелья оказались не нужны.
— С какой стати? — не хочу распространяться на эту тему. Она уже подлавливала меня подобным образом, утверждая что-то вместо того, чтобы задать вопрос.
Она требовательно поднимает бровь.
— Лёгкие изменения во взаимодействии между вами тремя. Они едва различимы, и не могу выразить их словами. Но они есть.
После нескольких мгновений размышлений я вздыхаю.
— Ох, куда ж ничтожному мне деваться от проницательных вас. Мы с Гермионой совершили ошибку, когда занимались экспериментами по беспалочковой магии. Мы поцеловались.
— Не вижу ошибки, — напрягается она.
— Кое-что тебе неизвестно. Полагаю, ты знаешь меня достаточно, чтобы понять, что если бы это не было ошибкой, я бы целовался с ней уже давно. Или рискнул бы вызвать твой гнев и первой поцеловал бы тебя, не могу сказать точно.
Шумный выдох — её единственная реакция на последний пассаж.
— Итак, собираешься ли ты поделиться со мной, почему это ошибка, или мне придётся выслизеринить это из тебя?
— Можешь попытаться, — смеюсь я. — Если не удовлетворишься обещанием, что я поделюсь этим. Со временем.
— Ловлю на слове, — фыркает она. Что-то слишком прямо для истинной слизеринки.
— Следовало ожидать.
Некоторое время мы просто прогуливаемся по заброшенному коридору.
— Кстати, та книга из отцовой библиотеки оказалась полезной?
Уверен, что моё лицо оживилось — вот и открывается возможность приглашения к ним!
— О да, в наивысшей степени! Я, признаться, обожаю просматривать подобные коллекции. А ведь, если он спокойно дарит такую редкость, у меня просто дух захватывает от мысли, какие сокровища у него ещё есть!
— Правды в этом даже больше, чем ты знаешь, — смотрит она на меня неодобрительно. — Собрание фолиантов и свитков главы часто рассматривается как одно из ценнейших сокровищ семьи.
— Ой, — быстренько сдуваюсь я, — извини, я не имел в виду...
— Всё в порядке, ты не мог знать, — отмахивается она от моих волнений. — Ведь кроме того, у нас есть весьма внушительная библиотека помимо папиного собрания. Не такая большая, как в Хогвартсе, но ты же понимаешь, что здесь многие книги более чем в одном или двух экземплярах и куча учебников для начинающих. В итоге у нас — не менее впечатляющее собрание, — наконец завершает она со слабой усмешкой.
— Нет стоит сыпать соль на раны, дразнилка, — я чуть было не упомянул Гермиону, но вовремя прикусил язык.
— Может ты посмотришь на неё как-нибудь, — мне кажется, или в её голосе предложение?
Я даже спотыкаюсь, с трудом веря в свою удачу. Серьёзно смотрю ей в глаза.
— Было бы замечательно, но не стоит обнадёживать. Совершенно не знаю, что будет со мной этим летом.
— Хм, — посмотрим, куда приведёт моя удача. После пары мгновений тишины оглядываюсь и замечаю её взгляд искоса. — А какие у тебя вообще планы?
— На лето? Понятия не имею.
— Ты не собираешься обратно в... откуда ты вообще прибыл? Штаты? Кто это всё решает?
Ей оказывается достаточно моей видимой нерешительности. Она надувает щёчки.
— Цирцея-заступница, Уильям! Ты что, приехал сам по себе? Конечно ты... — она замолкает, явно не собираясь развивать мысль дальше. — Твои друзья знают об этом?
— Ты знаешь.
— Ты понимаешь, что я подразумеваю.
— Я-то понимаю, но хочу заметить, что ты тоже мой друг, — и я обнимаю её рукой за плечи.
— Как будто ты позволишь мне забыть, — глаза хоть и закатывает, но мою руку не сбрасывает. — Тогда повторяю, они знают?
— Нет... Полагаю им просто не пришло в голову, — пожимаю я плечами. — Проблемы Гарри важнее и безотлагательнее.
— Если ты продолжишь откладывать своё в угоду Гарриному, воображаю, как долго тебе придётся ждать, — принимается распекать она меня.
— Вряд ли, — тихо говорю я.
От моих слов она резко останавливается, скидывает руку с плеча и разворачивается глаза в глаза, сверкая льдом бездонных озёр.
— Что ты задумал, Уильям? — Я отвечаю ей похожим взглядом.
— Не могу рассказать, сама понимаешь.
У неё явно дрожат руки, пока она с силой не сжимает веки, чтобы успокоиться. А когда она распахивает ресницы, меня поражает пусть слегка заметное, но настоящее, внутреннее сияние глаз.
— Чёрт бы тебя побрал! Ну почему ты не можешь просто... — она отворачивается и испускает тяжкий вздох. Потом она идёт дальше, а я молча пристраиваюсь рядом. А потом тихо-тихо: — Я боюсь... за тебя.
— Я тоже боюсь, когда я... — бросаю взгляд на неё в подозрении, но она всё ещё не смотрит на меня, а лицо частично скрыто завесой волос. Вздыхаю, поняв, что она и так много чего разузнала. — Я могу отстраниться от себя, когда просто планирую, но...
— Пожалуйста, Уильям, — слёзы на её лице пугают даже больше. — Позволь мне помочь.
Ну и как тут мне умудриться поступать по-умному когда такая девушка в слезах умоляет меня? Только отвернуться и постараться отстраниться.
— Ты помнишь как Гермиона была задета фактом, что я рассказал тебе больше, чем им, когда ты на меня наставила палочку.
— Я говорила, — слегка стонет она, — что сожалею о случившемся. — В её голосе заметен привкус злости, но чувствую, что это гнев на саму себя. — Что ты ей рассказал, кстати? Забыла спросить прошлый раз.
— Выболтал ей часть правды, а потом отвлёк. Поэтому она не слишком вдумывалась в мои слова.
— Ты не поэтому?.. Ты знаешь... — и удивлённо округлившиеся глаза.
— Нет-нет, не тогда... — я слежу за ней искоса. — Отвлёк я её предложением того, что совсем не моё, чтобы предлагать.
