У меня совершенно непроизвольно открывается рот. Он не видел моей левитации девчонок! Может всё не так уж и плохо, как я себе тут навоображал...
Директор лишь усмехается на моё лицо.
— Да, эта способность обычно проявляется у очень сильных волшебников, и вы, как видно, понимаете насколько необычны ваши несомненные природные способности к управления этим даром.
— Но... но я даже не знаю, как я это сделал, — говорю правду, пусть и неполную, относящуюся к части после появления свечения. — Просто я ощущал... Не знаю... а потом я стал светиться...
— Всё в порядке, мой мальчик. Я и не ожидал, что вы делаете это осознанно. По правде я совершенно не буду удивлён, если вы не сможете намеренно сотворить подобное ещё несколько лет, даже специально занимаясь. Некоторые свидетели заявляют, что видели проявления беспалочковой магии в вашем исполнении ранее, но очевидно по вашей реакции, стоит отвергнут эти доклады. — Тут я закашливаюсь, и уже сознательно продлеваю кашель подольше, чтобы скрыть свою внезапную бледность. Как я мог быть таким беспечным? Вежливо переждав мой кашель Дамблдор продолжает. — Я взял на себя смелость перенаправить всех ваших сов, и, если пожелаете, я могу продолжить это делать до вашего полного выздоровления. Вы и ваше состояния привлекли за эту неделю весьма большое количество заинтересованных посланий.
— Буду весьма вам благодарен, — морщусь я на это. — На данный момент предпочёл бы избегать любого внимания.
— Очень хорошо, мистер Лернер. Я продолжу, пока вы не измените ваше мнение. Возвращаясь к предыдущему вопросу, я не удивлён, что вы пользовались беспалочковой магией бессознательно. Даже самым могущественным волшебникам подчиняются очень немногие подобные заклинания — призыв, отталкивание и ещё некоторые незначительные. Остальные гораздо сильнее получаются с палочкой.
— И это безусловно очень быстро исчерпывает вашу магию, — добавляет МакГоннагал. — Я бы не рекомендовала вам вообще пробовать до седьмого курса, не говорю уж о регулярных тренировках.
Потрясающее ощущение облегчения от того, что в очередной раз сумел уклониться от пули.
— Пожалуйста поверьте, что магическое истощение — не тот опыт, который хочется испытать ещё раз в здравом уме и твёрдой памяти.
— Очень хорошо, мистер Лернер, — заместитель директора возвращается к своему обычному состоянию. — Полагаю мы достаточно монополизировали вашего времени. Ещё несколько студентов желают повидаться с вами. Надеюсь увидеть вас на трансфигурации в четверг. Счастливо провести вам остаток дня, мисс Грейнджер, мистер Поттер. — С этими словами МакГоннагал выметает сама себя за дверь, где громко произносит: — Вы можете зайти, — тому, кто бы там ни ждал снаружи.
А директор усмехается.
— Кажется это сигнал и для меня. Доброго вам дня, и могу только ещё раз поздравить вас троих.
Похлопав Гарри по плечу, он поворачивается уходить, и тут же его едва не сбивает с ног Астория, вслед за которой следуют Дафна и Трейси.
— Уилл!
— Привет, Стори, — улыбаюсь я ей в ответ. Та запрыгивает на край кровати и тут же устраивается щекой у меня на груди, слегка поёрзав для пущего удобства.
— Просто отлучился спасти принцессу, так что ли? — скрещивает руки на груди Дафна. Но лёгкий изгиб губ рушит её строгий фасад. Мой собственный смешок напоминает выступление дуэта из простуженной вороны и сто лет назад заржавевшей двери.
— А ты вообразила, что я могу упустить поцелуйчики-обнимашки от шестой или седьмой в рейтинге симпатичнейших девушек в школе? — Гарри смеётся, Астория хихикает, а остальные стонут. — Я просто привыкаю к неминуемому будущему. Хорошо Гарри тут, а то я бы подумал, что умер и попал в элизиум.
— Эй!
— Не считай это наступанием на нелюбимую мозоль, Гарри, но где Колин со своим фотиком, когда он действительно нужен?
— Да уж, только Уильяму придёт в голову, едва очнувшись из комы, флиртовать сразу с четырьмя девушками одновременно, — качает головой и улыбается Дафна. Наконец-то она сбросила маску раздражённости. — Кажется, ты сразу пришёл в себя, к сожалению.
— Мне жаль, что я пропустил твоё спасение, Даф.
— После твоего спасения принцессы, было удивительно, что хоть кто-то обратил внимание на нас. Папа сказал, что половина репортёров смылись сразу, как только вас двоих забрали. А остальная половина была слишком занята распросами всех подряд про тебя, чтобы заметить нас.
— Я ничего не рассказала им про твою магию, — тихо говорит Астория. — Папа тоже сказал, что не надо. — Я растекаюсь от облегчения и благодарю свою счастливую звезду и предусмотрительность мистера Гринграсса.
— Родители просили передать наилучшие пожелания, — продолжает Дафна. — Они даже пару дней оставались в Хогсмиде в надежде ещё раз поговорить с тобой, но потом им пришлось отправиться по делам.
— Это даже хорошо, что ты был в отключке, Уильям, — вступает в разговор Трейси. — В противном случае твои фотографии с Дафной тут же были бы...
— Ш-ш-ш! — слишком поздно прерывает её Гермиона. Трейси тут же краснеет, а остальные неуверенно отводят взгляды и переминаются.
— Что? — наконец спрашиваю я, не дождавшись ни от кого уточнений.
— О тебе написали громадную статью в "Еженедельной Молодой Ведьме", — говорит Гарри — очевидно храбрейший из пяти, явно подбирая слова. — Про то, как ты носишь Асторию на плечах, целуешь руку её матери, болтаешь с её отцом, обнимаешь Гермиону, что-то делаешь с её волосами, а потом спасаешь Флер.
Мигаю. А все остальные, похоже, задерживают дыхание.
— Вау! Для полного счастья мне нужны колдографии с тобой, Даф. И с Луной тоже.
— Уильям! — трёхголосый хор и в трёхрукий шлепок. А Гарри, видите ли, смешно.
— Завязывай, если хочешь к субботе на своих ногах выйти отсюда.
— Ах, любящие прикосновения — настоящая амброзия для меня, — у меня уже есть силы дотянуться и поперебирать пряди волос Астории.
— Я думала, ты про обнимания и поцелуи, — любопытствует наша штатная белка.
— А это нектар для меня, — с трудом приподняв голову целую Асторию в макушку.
— Такими темпами ты очень скоро встанешь, — Дафна снова шлёпает меня по руке. — Хватит целовать мою сестру.
— Ревнуешь, Даф? — хитренько так подкалывает её сестра.
От такой наглости у Гермионы перехватывает дыхание, а у Дафны — редкостное зрелище — грудь встречается с челюстью. Но последняя быстро приходит в себя, притворно изображает сердитость и осуществляет мстю — наваливается на младшую, щекоча её пальцами по рёбрам. Та, пытаясь избежать, задушенно вскрикивает, смеётся, дёргается и уворачивается от сестры, навалившись на меня в качестве опоры. И болезненно попадает мне коленкой по ноге.
— Ой! Коленки! Следи за коленками! Я помру от такой нежности!
— Хорошо, что тут нет Блейза, а то бы его физиономия сейчас спорила бы с твоей — у кого больше перекошена, — хихикает Трейси на развлечение сестёр и моё незавидное положение. Слава богу, Дафна прекращает нападение, и мне удаётся перевести дух.
— А где он, кстати?
— Мадам Помфри запретила больше пяти посетителей за раз, — информирует Гермиона.
— Нам пришлось повоевать с Роном, Невиллом и Луной за право зайти первыми. Блейз там с ними остался, — Астория переползает через меня и сидит на другой от Дафны стороне постели.
— Было эпическое сражение щенячьих глаз между Асторией и Луной, — фыркает Трейси. — Мы победили просто потому, что Уизли и Лонгботтом испугались и сдались. Даже Блейз был готов отдать им всё, лишь бы его не трогали.
Я выкашливаю смешок, представив это всё.
— Могу вообразить. И ещё раз жаль, что Колина не было сфотографировать.
— Кстати о картинках. Что ты сделал, Уильям? — серьёзно спрашивает Дафна. — Что это за свечение на твоих колдографиях?
— Не знаю, — смотрю на всех. — Я ощутил приближение истощения и жутко расстроился бесполезностью своих усилий. И тут, как будто что-то треснуло. Стало больно... чертовски больно. Помню свечение, зрение тут же выключилось...
Быстро понимаю, что замолк, задумавшись о разнице между моим ощущением и колдографией. Очнувшись, смотрю на встревоженные лица Гарри, Гермионы и Дафны, а вот лица Трейси и Астории полны благоговения.
— Почему ты это для неё сделал? — спрашивает Астория. — Я имею в виду, что могу понять, если бы ты спасал Гермиону или Дафну. Но почему её? — Дафна старается пронзить её взглядом, Гермиона вспыхивает, но Астория не обращает внимания. — Ты же мог умереть.
Морщусь — не могу же я сказать правду! Надо отвлекать.
— Я бы сделал это и для тебя, Стори, и для тебя, Трейси, и для Гарри, и для всех ожидающих снаружи. Ну, может быть не для мистера Забини. Ты же помнишь, я — гриффиндорец? Мы всё время занимаемся подобными глупостями.
Трейси фыркает, но Дафну провести не удаётся.
— Ты не ответил на вопрос.
— Он всегда так делает, когда старается что-то скрыть, — поясняет Гермиона.
— Тогда может так, как я сказал Делакурам? У Гарри есть черта — "спасать людей", и он меня ею заразил.
— Может и не так, — немедленно говорит Дафна, и тут же получает подтверждающий кивок от Гермионы.
— Напомните мне никогда не позволять вас на пару загонять меня в угол. — Но эта парочка игнорирует мои слова. Вздыхаю. — Прекрасно. Правда в том, что я чувствовал бы себя виновным, если бы она... не выбралась. — Гляжу прямо в глаза Дафне.
— Но это же нелепо! — восклицает Гермиона.
— Зато правда, — на выдохе сбрасывает напряжение Дафна и качает головой. — Возможно, я слишком навоображала о тебе, Уильям. Это было действительно глупо.
— Возможно, но потом, если бы что случилось, а я знал, что спасти её было в моих силах, как бы я себя чувствовал? — смотрю на Гермиону. Интересно, смог ли я её одурачить? Вряд ли. Я умоляю её взглядом перестать, и, к счастью, она соглашается.
— Но ты же мог погибнуть, чёрт бы тебя подрал! — остальные шалеют от вспышки Дафны.
— Прости меня, Даф, — говорю ей тихо. — У меня уже дважды было магическое истощение, и я думал, что знаю свой безусловный предел... Я не ожидал светопреставления.
— У тебя уже было такое? — и как у Астории не исчерпался запас удивления?
— Просто магическое истощение, без свечения, — опять меня смущают.
— Каким же образом ты этого добивался? — строго спрашивает Дафна.
— Тренировкой, — слегка улыбаюсь, бросив взгляд на Гермиону.
— Скорее просто безголовостью, — фыркает Гермиона.
— Что я могу сказать? Это дар.
— Для тебя — возможно, — скрещивает руки на груди Дафна. — Для всех нас — скорее проклятье.
Похоже, она обиделась, глаза отводит. На помощь приходит Астория, похлопав меня по руке.
— Нам лучше пустить к тебе Луну, тебе нужна ещё одна порция амброзии.
— А мой нектар? — протягиваю руки к ней. Астория с удовольствием выполняет мою просьбу, поцеловав меня в обе щёки и обняв. Встав со своего края, она с ожиданием смотрит на сестру.
— Переставай мечтать, что получишь от меня поцелуй, Лернер, — присаживается она и тычет пальцем мне в грудь.
Пробую ответить, но Астория встревает быстрее.
— Но ты же хочешь ему добра, сестрёнка?
Та, скривившись, хмыкает, но не отвечает, а просто нагибается, кладёт мне голову на грудь и, скользнув ладошкой между моей рукой и телом, слегка прижимает меня. Не упускаю возможность и её поцеловать в макушку, на что получаю лёгонький шлепок.
— Я не говорила, что ты можешь это сделать, — но звучат её слова не слишком убеждённо.
— Извини, — с тем же самым градусом искренности.
— Тебе больше не позволено делать что-то подобное — попадать в нокаут на целых пять дней, — она пусть и легко, но настойчиво вколачивает это мне тычками пальцев в грудь, перед тем как встать.
Поднимаю правую руку ладонью вперёд.
— Обещаю не делать ничего такого умышленно, пока не спрошу разрешения у тебя или Гермионы.
Она подозрительно смотрит на меня, но не оспаривает формулировку.
— Ты пообещал мне, — она разворачивается, подхватывает Асторию за руку и идёт к двери.
Трейси нагибается, легко обнимает меня, велит мне поправляться побыстрее и спешит вслед за сёстрами.
— Неудача, только один поцелуй из трёх, — сочувствует мне Гарри. — Бьюсь об заклад, если бы ты был понежнее с Дафной, то она бы тебя точно поцеловала.
Шлепок от Гермионы оказывается неожиданно звонким.
— Болван бесчувственный, — а затем она переводит становящийся задумчивым взгляд на меня, обнимает себя руками и смотрит вниз. — Она волнуется за тебя, Уильям. Может даже не меньше, чем я, — тихо, как будто для себя говорит она. — Если это было незаметно раньше, то теперь — очевидно.
— Мы — друзья, поэтому я тоже переживаю за неё. Но насколько...
— Я знаю... незачем говорить, — быстро прерывает она меня.
Мой глубокий вздох отчётливо слышен в тишине.
— Мучительно больно, когда тебя лишают выбора. Независимо, рассматривался ли он предварительно или нет.
Гарри с Гермионой сразу понимают, о чём я, и начинают изучать пол с кислым выражениям лиц. Тут я перевожу взгляд на вход — интересно, что их там так задержало? Тут появляется Невилл, пропускает Луну с Роном вперёд и, зайдя сам, захлопывает дверь. Без всяких предисловий Луна присаживается на кровать, целует меня в щёку и прижимается к моей груди, глядя на Гарри с Гермионой.
— Привет, Уильям, Гарри. Гермиона. Всё в порядке?
Всё так неожиданно и так по-луновски, что, невзирая на болезненность только что обсуждаемого вопроса, я искренне смеюсь. Гарри тут же присоединяется ко мне. Гермиона улыбается и качает головой.
— Полагаю, вы с Асторией чуток поболтали?
— Да.
— Похоже, — поддерживает Гермиона лёгкий разговор, скрывая недавнюю печаль.
— Отлично, Луна, — говорю. — Вот так идеально, спасибо.
— Всегда пожалуйста, — слегка извиваясь, чтобы устроиться поудобнее после того, как мой смех потеснил её с начального положения. А вот мне было бы удобней, если бы она так не делала.
— Чёрт побери, приятель. Это была жуткая магия, — Рон расплывается в улыбке до ушей. — Мне напомнило ту штуку в начале года, за которую Гермиона тебя ненавидела.
— Я не ненавидела его, Рон, — в голос Гермионы возвращаются её обычные интонации.
— О чём это Рон говорил? — моя грудная клетка резонирует от её мелодичного голоса.
— Это фальшивое ритуальное заклинание, которое я изобрёл. При первом и последнем его использовании я вырубился от магического истощения. Второй раз. Может, я тебе покажу как-нибудь.
— Я не куплюсь на такой примитив, — надменно говорит Гермиона. — Ты пообещал не делать этого больше.
— Во всяком случае я согласился не повторять вырубающую часть, — возражаю. — Всегда могу заменить луч сверхгорячей плазмы на дьявологонь.
— Уильям! Не смей даже думать о таком! — она старается ткнуть меня в плечо поубедительней. А мы с Гарри смеёмся над тем, как легко она переходит в режим "Гермиона возмущенная". И как предсказуемо она не слишком высоко оценивает ни наше веселье, ни последующее взаимное подтрунивание.
