— Так, — усмехается она. — А ты сказал "конечно нет, потому что я не люблю тебя".
— "Пока", — заканчиваю я за неё.
— Ты знаешь, что всё так же смешон?
— На всякий случай, я точно ничего такого не планировал, — и я развожу руки, чтобы обняться, если она решиться сама сделать последний шаг.
Она качает головой, как бы нее веря себе самой, и сделав шаг, награждает меня самым естественным объятьем из всех наших предыдущих.
— Ты забыл, что я уже не верю твоим заявлениям об импровизации. Кто бы ещё смог провернуть превращение желающих проклясть тебя в обнимающих?
— Всего один раз. Повезло.
— Нет, — отрицательно крутит она головой. — По всем законам мы не должны были даже стать друзьями, а уж тем более — такими близкими. Глядя назад, я всё ещё не верю в то, что ты сделал.
Внезапно нас обхватывают руки Астории, отчего Дафна замирает, пока не понимает, кто нас обнял.
— Что ты делаешь? — спрашивает она довольно мягко.
— Вы тут изгаляетесь-обнимаетесь, — говорит её младшая сестра, — и всё в стороне да в стороне. Поэтому я пришла к тебе. Я тебя тоже люблю, Даф.
— Стори...
К нам подходит Трейси и накоротке обнимает всех.
— Я так рада видеть тебя счастливой, Даф. Может они и гриффиндорцы, но они мне нравятся больше так называемых друзей из Слизерина.
Вскоре мы расцепились, но никто не знал, что говорить дальше.
— Как ты себя чувствуешь, Уильям? — наконец спрашивает Гермиона.
— Тепло, уютно и меня любят!
Дафна делает моську с шуточной претензией "какая гадость", а все остальные с облегчением смеются над её номером. И я в том числе.
— Мне ещё надо время восстановиться, но вы могли бы и попрактиковаться. Сам я думаю вам стоит обучить Стори и Луну ступефаю, если они не знают. И мы посмотрим, сколько выдержит щит Гарри, — злодейски улыбаюсь я главному герою.
— Мярзавец, — говорит Гарри, а сам улыбается. И принимается за дело, помогая Дафне и Гермионе обучать младших девушек. Тут Невилл преодолевает себя и просит Гарри помочь и ему тоже. Когда остальные тоже подтягиваются попрактиковаться, я смещаюсь в будуар и довольно улыбаюсь, видя первые мгновения будущей АД. Только в этот раз там есть место слизеринцам тоже.
Луна обучается быстрее, но Астория отстаёт ненамного. У Невилла тоже получается, но по всем признакам он не может вложить практически никакой силы в заклинание. Не могу припомнить, канон это или фанфикшен, но...
— Невилл, это палочка кого-то из твоих родственников?
— Была моего отца, — вспыхивает он от смущения. Киваю.
— Не прими за презрение к тебе или твоему отцу, пожалуйста, но возможно твои трудности оттого, что она тебе не подходит. Знаю, что многие маги неплохо совместимы с палочками родственников, но ничего страшного, если это не так.
Дафна меняется палочками с Асторией, и тут же видны большие трудности у Астории и практически их отсутствие у Дафны.
— У меня клён и перо феникса, — объясняет Дафна, — самая трудная сердцевина для подчинения, а у Стори — яблоня с сердечной жилой дракона. Она самая нетребовательная, поэтому такую палочку легко использовать другим волшебникам.
— Если в палочке твоего отца сердцевина из волос единорога, — кивает Гермиона, — то она наиболее лояльна своему первому владельцу. Из них получаются самые плохие палочки для других.
— Она права, приятель, — добавляет Рон. — Первые два года у меня была старая палочка моего брата Чарли. В моей новой тоже волос единорога, но у неё я первый владелец. Небо и земля, насколько лучше новая.
Ох, как сложно Невиллу! Плечи поникли, не смотрит ни на кого.
— Я думаю это в моей... скорее моего отца.
— Не волнуйся ты так, — подбадривающе хлопает его легонько по плечу Гарри. — Добудем тебе новую палочку.
— Пока старайся с этой, а как только сменишь на подходящую тебе, сразу почувствуешь резкое улучшение, — приободряет его Гермиона.
Поддержанный морально, обычно неуверенный в себе парень тренируется с большой нацеленностью, и у него несколько раз получается вполне приличная оглушалка.
— Знаете, вам троим стоит подумать об обучении других защите, — говорю я.
— Пусть эта парочка старается, — спихивает Дафна эту честь Гарри и Гермионе, последняя тут же краснеет от похвалы. — У меня не хватит терпения, кроме как на сестру.
— Уверен, что ты станешь... — начинает спорить Гарри.
— Нет уж, спасибо, Поттер, — решительно прерывает его Дафна.
Продолжаю сидеть и улыбаться на группу занимающихся своим делом. Мне радостно и горько... видеть обычных учащихся Хогвартса вместе, обучающих друг друга, дурачащихся, смеющихся. Всё только усиливает внутреннее ощущение собственной чуждости и неуместности.
Стори с Луной объединённой атакой щенячьих глазок на Гарри уговаривают того показать им щитовые чары. Гермиона шаг за шагом тянет жутко стесняющегося и краснеющего Рона сквозь правильные движения палочкой для обоих заклинаний, поскольку у него самого всё идёт в раздрай. Дафна и Блейз меняются местами атакуя оглушалками и защищаясь щитами друг против друга, а Трейси с Невиллом наблюдают за ними.
Более удобное положение — головой откинувшись на верхний край спинки кресла — уводит мой взгляд на потолок. Приходят мысли о цели появления здесь, если она вообще есть — эта цель. Какие-то догадки есть, от дурацких до жутких, но уж очень смутно всё. После нашего эксперимента Гермиона без всякой убеждённости предположила наличие некоей меры самосознания в самой магии. Может именно она, или совсем не она переместили меня сюда? В таком случае делаю ли я то, что ей надо? Так и не придя ни к какому окончательному выводу, выбрасываю. все эти мысли из головы. Конечно, ощущение направления было, но было также ощущение самостоятельности во многом, свободы моего личного выбора. Ну и кроме того, как бы смогло нечто бестелесное, чьё сознание под вопросом, организовать моё зачисление и перемещение в Хогвартс?
— Ты в порядке, Уильям? — рука на плече отвлекает от задумчивости. Вздёрнув голову, вижу Гермиону, с беспокойством смотрящую на меня почти в упор. А вместе с ней меня рассматривают и все остальные. Наверное их привлёк резкий бросок Гермионы, невесть что подумавшей о моём слишком расслабленном состоянии.
— Конечно! — надеюсь, у меня бодрый голос. — Звиняй за беспокойство, просто задумался. — У неё вырывается вздох облегчёния, пока я потягиваюсь, физически и умственно. Магия восстановилась не вся, но вполне достаточно. — Ладно, я вполне готов. — Хлопаю по коленям и встаю. — Кто тут крайний в очереди на игру "Чаще Ломаем Щит Гарри — Пусть Научится Вызывать Его Посильней"? — Вытягиваю руку подальше ладонью вверх, чтобы все видели формирующийся красный шарик бурлящей энергии над ней, и озираю Гарри как можно более злодейски.
Быстро всплывают некоторые факты. Во-первых, гораздо веселее, когда цель бегает и пытается уклониться от прилетающих оглушалок, защищаясь щитом только от тех, которые могут попасть. Естественно, не для того, кого стараются уконтропупить.
Во-вторых, у всех нас, кто испытывает себя в роли мишени — а это Гарри, Рон, Дафна, Блейз и я сам, — получается ужасно. Хотя надеюсь, что что-то от этого я поимею, поскольку пока только я могу сознательно менять размеры своего щита. Я также могу создавать его двумя руками, трюк, впечатливший остальных, особенно слизеринцев, которые почти не видели, насколько отличается моя магия. Надо будет гонять это упражнение до самого третьего задания как можно чаще.
В-третьих, никто не может добавлять энергии в щит, как я, поэтому с этой своей особенностью я могу выдержать намного больше чем один из Гарриных щитов. Конечно, он может в любой момент обновить щит. Неограниченное количество раз. Единственный способ бороться с ним — это вложить в оглушалку достаточно много сил и пробить его щит с одного удара. На это в нашей группе способен опять же только я, но назвать мои ощущения после этого некомфортными — сильно преуменьшить их степень.
И, наверное, самое главное — по крайней мере один должен сидеть наготове со смягчающими чарами. И не только ради мишени, но и следить за атакующими, которые могут поразить друг друга, если ловкая мишень мечется между ними.
Кстати, у кровевосставливающего зелья по-прежнему мерзкий вкус.
* * *
— Очень рад новой встрече с вами, мистер Делакур, миссис Делакур, — пожимаю руку первому и целуюсь в щечки со второй. Приветствие от неземной красоты француженки приводит меня в радостное расположение духа.
— У вас цветущий вид, мсье Лернер, — говорит Апполин.
— Благодарю вас, мне гораздо лучше.
Гарри, Гермиона и пришедшая с нами Флер также приветствуют чету Делакуров. А потом мы за обедом разговариваем о всяких пустяках. Преимущественно пустяках. Приходится терпеть не слишком приятные вопросы о семье. Мистер Делакур весьма дипломатично говорит о сходстве между мной и Гарри, и это наблюдение становится откровением для нас троих. После трапезы мы все удаляемся в снятый Делакурами номер для настоящего разговора.
После некоторого количества взаимолюбезных расшаркиваний мы решаем, что установим каждый свою защиту для обеспечения конфиденциальности переговоров. Во время установки мне приходит мысль, что с моей магией мне доступно весьма изменённые от обычных заклинания, например позволяющее звукам снаружи быть слышными, но не выпускающее их наружу. Я поражаюсь собственной ограниченности: что мне стоило тратить больше времени на полезную модификацию общеизвестных заклинания, а не сосредотачиваться на всем доступных. Правда, скорее всего расход энергии растёт обратно пропорционально похожести на стандарт. Решаю заниматься такими экспериментами, если будет время, и пока только в виде модификаций.
Обмениваемся взглядами, решая кто же начнёт. Гарри с Гермионой явно смотрят на меня, поскольку всё-таки я попросил Делакуров о встрече. Делакуры следуют их примеру. Глубоко вздыхаю.
— Окей. Думаю, чуть погодя вы поймёте, но я хочу предупредить, что те сведения, которыми нам необходимо поделиться, и те, которые я попрошу вас найти, очень и очень опасны. Будет вполне приемлемо, если вы решите подождать иного случая закрыть долг.
— Будет ли возможность для моей дочери оплатить долг, если всё взаимодействие между нами сведётся к обмену информацией? — спрашивает глава семейства.
— На самом деле, я не имею никакого понятия, что влечёт за собой этот долг, а также не знаю, как определить его неактивность. Если вам удастся добыть необходимые для нас сведения, я буду считать это честной сделкой, — они явно удивлены.
— Каким образом это может стать честной сделкой? — Гильом явно подозревает какой-то подвох.
— Потому что нужная нам информация может прямо спасти жизнь одного из присутствующих в этой комнате людей, — медленно выговариваю я, — а также, возможно, тысячи жизней тех, кого здесь нет.
Тут до них начинает доходить, судя по общей бледности.
— Месье Делакур, мадам Делакур, — начинаю я, для большего эффекта используя французское титулование и делая заметную паузу. — Что вы знаете о крестражах?
* * *
Ночью после встречи с Делакурами, Гарри расталкивает меня.
— Извини, что разбудил. Но мне нужно кое-что спросить тебя.
От неожиданности я издаю какой-то полунеприличный то ли всхрап, то ли хрюк, вскидываюсь и уже сидя вижу, что это Гарри. Зеваю и пытаюсь стереть сон из глаз.
— Что случилось?
— Что-то меня беспокоило весь день после разговора с Делакурами, и наконец я дотумкал... — я не видел, но нервозность так и сочится от него. Я вдруг ощущаю то же самое и понимаю, что вокруг нас чары уединения. — Тогда, во время второго задания, когда ты забирал Флер, то велел мне нырять за её сестрой.
Ощущение, как будто сердце запуталось в ледяной паутине страха. Одна надежда на темноту, может он не увидит что-то не то в выражении моего лица. Заглядываю в Ничто, чтобы успокоиться.
— Как ты узнал, что там была её сестра? — я рад, что в его голосе нет принуждения или обвинения, которые почти наверняка присутствовали бы у Гермионы. Ему просто любопытно, а мне надо предложить приемлемую легенду, и быстро.
— Точно так же, как я знаю про многое другое, — честность — лучшая политика. Я же не могу сказать, что встречался с ними до второго задания, поскольку Гарри сам присутствовал при нашем знакомстве в больничном крыле. — Я знал, что у неё есть сестра, и знал, что она не слишком близка с Роджером Дейвисом или каким-либо другим парнем. Я его, кстати, краем глаза заметил там, в толпе. Я жутко удивился, когда заложницей Крама оказалась Дафна. Более логичным вариантом был бы кто-то из Болгарии или что-то в этом духе.
— Можно и так подумать, — более успокоенно говорит Гарри. Он молчит некоторое время, но не спешит обратно в свою кровать. — Знаешь, иногда мне кажется, ты знаешь будущее.
Умудряюсь усмехнуться вместо того, чтобы подавиться собственной слюной.
— Дамблдор бы наверняка выдал бы что-то потрясающе мудрое типа "знание будущего — это знание прошлого".
— Пусть и бред, — Гарри тоже усмехается, — но подходящий. Крестражи, о которых даже Дамблдор понятия не имеет, твоё знание, что визг — это русалочий разговор, сестра Флер на дне... неисчислимое количество самых разных вещей, рассказанных или показанных тобою нам в этом году. Твоя история внезапного появления со всем этим знаниям сама по себе уже фантастична, знание будущего примерно в том же духе.
— Говорят, что "правда удивительней любой выдумки".
— Значит,ты не мой сын или что-то вроде?
Я притворно изображаю перехватившее дыхание.
— Это ты в смысле, что не гордишься мной, папочка?
— О боже, случайно Гермиона не твоя мать?
И мы оба с облегчением смеёмся над этим.
— Это пошло, чувак. Более того, вы с ней уже не разлей вода, не обижайся. Просто одна из жён в твоём гареме — статная супермодель, и я, очевидно, унаследовал её внешность.
— Всё-таки значит ты обжимаешься с тётей Гермионой?
— Ничем таким бесчеловечным я не занимался, — спорю я, но внутри я всё-таки доволен, что он смог всё перевести в шутку. — Кроме того, я только что подумал о твоей кузине Тонкс.
— О ком?
— О, да ты ещё не знаком с нею? — улыбаюсь я как можно шире и вреднее, чтобы моё преувеличенное выражение было заметно даже в неверном полумраке спальни. — Она — метаморфомаг. И может переделать свою внешность под любого другого. Представь как прикольно может быть если...
— Эй! Она же моя кузина!
— Ой, дальняя, и ты даже ещё не знаешь её, — отмахиваюсь я от его возражений. — Вдобавок она может выглядеть кем угодно по твоему желанию. Правда, необязательно она оценит, если ты попросишь её одну ночь выглядеть как Гермиона, а другую — как Дафна.
Даже в такой темноте могу сказать, что он краснеет со страшной силой, одновременно намереваясь скрыть смущение приступом внезапного кашля.
— Ты просто обязан рассказать Симусу с Дином, — отдышавшись, говорит Гарри. — У них хоть цель в жизни появится — жениться на метаморфомагине.
— А ты тогда — Гермионе.
— Обязательно, когда захочу умереть самой болезненной смертью, — смеётся он.
