Не в первый раз я наблюдаю бледность на лице знающего человека.
— Как ты узнал про них?
Смотрю на Дафну и вижу то же самое выражение. Наверняка Дафне, как Сириусу с Регулусом в своё время, о них рассказывали, но при этом привив дикий страх и жуткое отвращение ко всему — предмету, процессу и создателю.
Я медленно указываю на Гарри.
— Потому, что он — один из них.
Идут долгие, очень долгие мгновения тишины.
— Ни хрена себе! — наконец может что-то сказать Билл. — Это просто грёбаный пиз...
— Я того же мнения, — присоединяюсь я.
Какие-то мысли закипают в голове Дафны, и они ей, похоже, совершенно не по душе. Гарри стоически держит позу, а Гермиона прижимается головой к его плечу, отвернувшись от нас.
— Бля... Извини, Гарри, я не знаю, — наконец говорит он после некоторых раздумий. — Я только слышал пару историй от старших коллег, вроде натыкавшихся на них. Или они тоже пересказывали более ранние байки. Но никогда я не слышал про попытки сохранить сам артефакт. Я сейчас пробую вспомнить подробности, но эти штуки так редки...
— Нормально всё, Билл, — без всякого выражения говорит Гарри. — Просто попытка притянуть удачу за уши.
— Уильям уже договорился кое с кем, и они ищут для нас сведения уже несколько месяцев, — дрожит голос у Гермионы. — Мы что-нибудь обязательно найдём.
— Ищут? — наконец и Дафна выходит из ступора. Киваю.
— Крёстный Гарри и профессор Люпин просматривают блэ... свои библиотеки, и Делакуры тоже искали. Мы пробовали также библиотеку Гринграссов, но...
Дафна сердито ощетинивается, и мне остаётся только надеяться, что не на меня, а на своего отца.
— Это слишком опасная информация, чтобы широко её распространять, — неуверенно говорит Билл, явно при упоминании Делакуров и Гринграссов.
— Мистер Гринграсс не в курсе, а у Флер Делакур был долг жизни мне.
— А, да, второе задание. Оказывается, у вас всё тщательно продумано.
— Я хотел связаться с тобой пораньше, но...
— ...это не то, о чём можно упоминать и даже явно намекать в письме, — заканчивает он за меня. — Весьма разумно. Я могу начать наводить справки, если пожелаете. Как вы относитесь к тому, чтобы посвятить в проблему пару-тройку избранных гоблинов и разрушителей проклятий? Могу уверить, что до сих пор не имел поводов сомневаться в их надёжности.
— Прежде всего я доверяю тебе, — говорит Гарри. — Можешь привлекать кого нужно. Только не говори им моё имя.
— Тогда начну сегодня же, — совсем невесело кивает Билл. — По отношению мамы вижу, что она тебя считает семьей. Значит сделаю всё, что смогу.
— Спасибо, Билл, — искренне улыбается ему Гарри, явно вспоминая Нору.
— Не могу обещать успеха, но если есть путь, то я его найду, — торжественно произносит Билл, практически клянётся. — Не могу сказать "не беспокойся", но может отложим эту скверную историю пока что в сторону? Братец Чарли рассказал совершенно неправдоподобную историю про первое задание, но мне хочется самого чемпиона послушать, как всё с его точки зрения прошло.
Дафна остаётся почти безмолвной во время остального разговора, позволив мне самому рассказать историю про дружбу со слизеринцами. Лишь разок она дёргается на мою не слишком удачную шутку на эту тему, и мне приходится излагать всё скучнее. Постепенно мы разговорились, общее настроение повысилось и назвать время зря потраченным никто бы не стал. Распрощавшись с Биллом, она молчит всю дорогу до подземного хода. Мы тоже помалкиваем.
Первой что-то улавливает Гермиона.
— Ты как, Дафна? В порядке?
Та отрицательно крутит головой.
— Слишком много всего свалилось, — чувствую, как через неё волной прокатывается напряжение, и она делает глубокий вдох-выдох. — Хотелось бы мне не останавливать тебя от рассказа раньше, Уильям.
Я могу сказать, что разницы никакой, но ей будет сложно согласиться.
— Тяжело верить, что на Гарри столько свалилось, — тихо говорит Гермиона.
Дафна морщиться как от боли, а потом удивляет нас всех, крепко обняв Гарри.
— Прости меня, не стоило...
— Н-нет, всё нормально, Дафна, — Гарри не очень уверенно то ли гладит, то ли очень медленно похлопывает её по спине. — С помощью вас троих и с остальными, мы обязательно найдём ответы.
— Всё верно, — я кладу руку Гермионе на плечо и успокаивающе пожимаю. — Гарри вдарит судьбе промеж ног и покажет фигу. Как всегда.
* * *
Следующие дни тянутся с мучительной медлительностью, обострённой моим решением отказаться от доведения себя до магического истощения при любой возможности. Экзамены пролетают незаметно и буднично, и ничто уже не может отвлечь меня. Я буквально не знаю куда деваться от поселившегося во мне неугомона.
— Гарри волнуется из-за тебя, — шепчет мне Гермиона по дороге на ужин в вечер перед последним заданием. А я бросаю взгляд на нашего чемпиона, пытающегося отвлечься спором о квиддиче с Роном и Невиллом.
— Прости, честно, я стараюсь не показывать нервов, — шепчу в ответ.
Цепляясь своей рукой за мою, она подтягивается поближе ко мне.
— Это из-за долга жизни?
— Да, — отвечаю честно. — Из-за него. — Она вздыхает и прикрывает глаза.
— Расскажешь нам завтра?
— Обещаю, — и опять ни капельки лжи.
— Хорошо. А то Дафну на тебя науськаю. Если вынудишь, конечно.
Я ей легко улыбаюсь, удивляясь, насколько много девчонки уже переняли друг у друга. Особенно в области внушения страха божьего противоположному полу.
Она покрепче обнимает мою руку и идёт так весь путь до большого зала. Снова я смог проглотить совсем немного и, гоняя еду по тарелке, стараюсь этот факт скрыть. Также в целях маскировки часто наливаю понемногу воду из кувшина.
— Уильям, мне надо с тобой поговорить, пожалуйста, — вздрагиваю я от мелодичного голоса Луны. Я даже не заметил, как она пришла. Не дожидаясь ответа, она берёт меня за руку и тянет встать. Гермиона кивает, похоже в одобрение какого-то заранее принятого ими сценария. Луна оглядывается вокруг, а потом ведёт меня наружу, в тепло вечернего воздуха, и обнимает меня. — Знаешь, у тебя есть друзья, — мечтательно говорит она. — Я знаю, что не понимала, как их завести. Пока ты не пришёл и не показал мне. Никогда не думала, что мне придётся то же самое объяснять тебе.
— Я знаю, — точнее, я не знаю, что ей ответить.
— Тогда почему ты не ведёшь себя как надо? — она отстраняет голову от груди и старается заглянуть мне в глаза.
— Это... сложно, — вздыхаю я.
— Ты не можешь мне рассказать, я знаю, — улыбаюсь на её способность пробудить во мне ощущение себя ребёнком, да ещё и без малейшей тени злого умысла. — Но это не значит, что мы не можем поговорить о другом и вдоволь пообниматься.
— Обниматься — это здорово, — усмехаюсь я.
— Тогда почему ты перестал нас обнимать, как раньше? — слышу голос за спиной.
Обернувшись, вижу Асторию в позе "руки в боки" и позади неё улыбающуюся Дафну со скрещёнными на груди руками и слегка склонённой набок головой.
— Прости, Стори... — начинаю я, но прерываюсь после её решительного шага ко мне и сильного шлепка по плечу, как только от меня отстраняется Луна.
— Извинениями ты не отделаешься, — она заменяет Луну и обнимает меня изо всех сил. — Пусть я не знаю, что происходит, но точно скажу, что ты не становишься счастливей, спрятавшись от нас.
— Нет, не становлюсь, — признаю я очевидное. Вдруг понимаю, что по неведомому выверту избегал физического ободрения тогда, когда нужда в нём была особо велика.
— Хорошо, — решительно заявляет она. — Ты должен это помнить всё время.
Тяну одну руку к Луне, и она с удовольствием присоединяется к объятию. А я, закрыв глаза, пью облечение и утешение от девчонок. Как будто часть груза сваливается с меня на них, а они даже не замечают. Вслед за этим воздаяние от громадности моей задачи и горечи уже написанных им писем грозит сокрушить меня. Глаза вдруг начинают гореть от стремящихся вырваться наружу слёз.
— Я... Мне нужно поговорить с Дафной, — у меня дрожит голос.
Девочки отстраняются, и Луна кивает первой, а Астория вглядывается мне в лицо. Я умудряюсь слегка улыбнуться, и тут же получаю тычок в грудь.
— Чтобы больше никаких пряток!
— Пряток больше не будет, — соглашаюсь, переводя взгляд на Дафну. Последний раз прижавшись, Астория подхватывает Луну под руку, и, о чём-то шепча и кивая друг другу девчонки уходят одновременно с приближением Дафны. Я создаю чары уединения для нас двоих.
— Никаких пряток? — шутливо удивляется она. — Завтра ещё не наступило.
— Да. Ну что ж, пожалуй время довести до конца кое-что обещанное тебе. — Делаю глубокий вдох и вижу как испытующе смотрят на меня её глаза. — Завтра. — В распахнутых глазах видны и облегчение, и тревога одновременно. — Агентом является Барти Крауч младший, упивающийся смертью, которого считают умершим в Азкабане.
— Где он? Что он собирается делать? — я доволен правильностью своего предсказания её действий. В условиях опасности она сосредотачивается на нужных действиях вместо того, чтобы сначала сходить с ума. Поэтому я не могу рассказать Гермионе.
— Послушай меня, Дафна, — серьёзно говорю и беру её за плечи. — Мой план приведён в действие, и для его успеха требуется, чтобы никто другой ничего не делал по этой информации до момента, пока я не скажу. Понимаешь?
— Уильям, — видно, как страх пробирается в её голос. Но мои слова достигают её головы, и черты лица твердеют. — Что мне надо делать? Скажи что-нибудь...
Вздыхаю в сомнении, как много можно ей сейчас сказать.
— Я уже написал записку с планом для тебя, которую доставят по моему сигналу.
— Записку!? — Она сбивает мои руки.— Тебе придётся дать мне гораздо больше!
— Агент использует оборотное зелье. Он не должен ничего подозревать до определённого момента, но я надеялся, что ты сможешь заклинанием заменить его зелье, и тогда он сам выдаст себя. Но нельзя это сделать слишком рано, тогда всё раскроется. Видишь? Именно поэтому я не могу сейчас рассказать тебе больше необходимого.
В раздражении она принимается наматывать пряди волос на пальцы.
— Да будь всё проклято, Уильям! Мы же могли придумать что-то без такой вот чёткости по времени! Мы всё бы смогли... вместе.
— Прости, Даф, — смотрю вниз. — Мне жаль, но я... я слишком близко оказался от тебя. Хотелось привлечь тебя, но...
— ...но я слишком волнуюсь за тебя, чтобы позволить излишне рисковать собой, — бесчувственным тоном заканчивает она мою фразу. Понурившись, она старается не смотреть на меня. — Чёрт побери тебя, Уильям, — тихо добавляет она.
— Мне... придётся прятаться завтра. Сразу как начнётся задание, я собираюсь позаимствовать гаррину мантию и скрыться. Чтобы была возможность следить за происходящим и иметь возможность в любой момент вмешаться. Не пугайся, когда меня не будет рядом с тобой, Гермионой и остальными на трибунах, — я преднамеренно избегаю её взгляда.
— Всё равно будут мои родители, — она ещё сердится на них, но потом поднимает голову и ловит мой взгляд. — Но если ты в опасности, и что-то пойдёт не так...
Болезненно морщусь.
— Поэтому надо надеяться на полное соответствие плану.
— Мне точно не нравится твой план, — говорит она, и веки её дрожат в оранжевом свете заката. — Не важно, что я совершенно ничего о нём не знаю... Он мне не нравится.
— Если я... не... — голос буксует и не даёт закончить фразу.
Вдруг моей щеке становится горячо, а я вижу небо в алмазах. Она дала мне пощёчину! Только начинаю поднимать руку потрогать место удара, как она двумя руками притягивает моё лицо к своему. Туда, где её губы уверенно встречают мои. Я поражён и буквально поглощён целым вихрем не поддающихся осознанию эмоций и чувств, что до сознания понимание, что мы целуемся, доходит только в момент окончания, когда девушка отстраняется от меня. Я впервые вижу слёзы в глазах Снежной Королевы Слизерина.
— Это... это не только от меня, Уильям. Ото всех, кто за тебя волнуется. Всех нас, кто... любит тебя. Я сохраню твои секреты, чёрт тебя подери. Но ты вернёшься к нам. Вернёшься. — Она выделяет последнее слово тычком в рёбра, разворачивается и почти убегает назад в замок.
* * *
Глава 26. Последний парад
— Готов, Гарри? — Высокий рыжий разрушитель проклятий кладёт руку мне на плечо и подбадривающе улыбается. Молли присоединяется к нему. Ощущаю диссонанс от смеси приступа боли в сердце и ощущения счастья, что они пришли поболеть, как семья.
— Готов как никогда, — отвечаю я честно.
Гермиона озадаченно оглядывает большой зал.
— Где Уильям? Разве он не должен уже вернуться?
Стараясь следить за собой и больше походить на Гарри, незаинтересованно пожимаю плечами. Говорю тоже покороче, хоть я долгое время следил и втихую тренировался в имитации манер и речи Гарри.
— Говорил, что будет занят и придёт позже.
Немного больно от поникшего лица.
— Ладно. Скорее всего он будет там со всеми, но я думала, он присоединится к нам не в последнюю минуту.
Тянет пошутить, но я слишком нервничаю и не хочу говорить рядом с ней. Она что-то чувствует, но всё равно берёт меня за руку по дороге на квиддичное поле вслед за Биллом и Молли среди толпы репортёров и других официальных лиц. Твёрдо игнорирую их с момента предыдущей попытки потерзать меня. Они не удовлетворились моими лаконичными ответами. Фиг с ними, всё равно всё переврут и превратят в перлы фантазии. Я объявил свой вклад в дело освещения турнира достаточным, но всё равно они стараются ко мне прорваться, очевидно надеясь, что я позабыл об отказе. Самых наглых и настойчивых разгоняет матриарх семейства Уизли, и я благодарен ей.
К сожалению, стражи вынуждены покинуть меня на входе в палатку чемпионов, одарив на прощанье парой костедробительных объятий от женщин и крепким рукопожатием с подбадривающим похлопыванием по плечу от Билла. Две женщины ещё раз атакуют меня, принуждая дать им наисерьёзнейшие обещания быть осторожным, и только тогда разрешают мне войти. Беда не приходит одна, и Людо Бэгмену, как судье, вход тоже разрешён. Он сразу меня перехватывает, отводит в сторонку и спрашивает о готовности. Не удовлетворившись ответом, он пытается выяснить, какая помощь мне нужна, и тут же предлагает её обычным для него дурацки-тайном образом. Это слегка сбивает с толку, ведь вряд ли он сможет чему-нибудь научить меня за оставшиеся скупые минуты до начала. Но, о причуда судьбы, когда Людо отходит на пару слов к другим участникам, волнение наваливается рычащим зверем. Хочется его вернуть, просто ради отвлечения. Беспокойство прибывших раньше меня чемпионов тоже не способствует комфорту.
Большая часть моего беспокойства относится к знанию, чем занят угол палатки.
— Что-то ты сильно нервничаешь, Поттер, — с интересом говорит Седрик.
— Жду не дождусь, когда всё закончится.
— Если бы ты сказал йето в начьяле, я бы тьебе нье повьерила. Ты хорьоший парьень, Арри Поттер, и твоей победе я не удивлюсь. Но я тебе не позволю забрать побьеду у меня.
