Не замечаю, как моя челюсть уезжает вниз, где и болтается, потешая девушку и позволяя слюне свободно литься на пол до тех пор, пока я не приду в себя.
— Потрясающе! Честное слово! Может мне стоит и этот год пропустить и просто дождаться улучшенной версии карты быстрого знакомства? — Уклоняюсь от шлепка. — Да шучу я, шучу. Просто у меня нет слов, серьёзно нет, чтобы выразить моё ощущение — насколько фантастична и потрясающа эта работа. — Придавливаю уголки карты со своей стороны сотворёнными комнатой учебниками. Гермиона делает то же самое со своей стороны.
Довольно долго я внимательно изучаю карту.
— Гермиона, можешь ссудить меня пишущими принадлежностями?
Со странным взглядом она кивает и молча протягивает мне перо, чернильницу и небольшую пачку пергаментных листов.
— Спасибо, — говорю, глядя на перо и чернила. О, боже. Мне, наверное, стоило попробовать пораньше.
Она немного ёрзает, но потом всё же спрашивает:
— Что-то не так?
— Нет, нет. Всё так, как и ожидалось. Просто мы пользовались маггловскими карандашами, ручками и тетрадями. — Технически — абсолютно правдивое утверждение.
— Знаешь, мне никогда не приходило в голову, но так действительно логичней. Даже просто из-за их дешевизны по сравнению с магическими аналогами. Слушай, а может пергамент проще заговорить, чем сделанную из древесной жижи бумагу?
— Кто знает. Палочки вроде делаются из обыкновенных деревьев?
— Я не слишком сведуща в их изготовлении, но, похоже, это так. Моя палочка из виноградной лозы, у Гарри — из остролиста, у Рона — ивовая. Правда не знаю, должно ли дерево подвергаться воздействию магии или соблюдаться какие-нибудь необычные условия?
— Хм-м-м, ну вот вполне себе идея на время после выпуска — познакомить магический мир с целлюлозной бумагой, сбить цены на пергамент, заработать кучу денег. Хотя, наверное, есть что-то, удерживающее магический мир от её принятия. Наверняка кто-нибудь до нас уже ломал себе этими вот вопросами мозги.
Но у Гермионы всё ещё потрясённое выражение лица.
— А вот я не уверена. Подразумеваю, как быстро я приняла, что чернильницы, перья и пергамент — правильный способ писать в магическом мире. Возможно, ты напал на след чего-то важного, Уильям.
Мелодичное звучание моего нового имени из её уст заставляет меня расплываться в улыбке.
— Четверокурсникам вряд ли по силам обновить магический мир по собственным лекалам. Я только-только привыкаю здесь ко всему.
Я пока не могу добиться равномерной подачи чернил из пера, но приспосабливаюсь рисовать руны и делать записи без клякс. Списав необходимое, нахожу Гермиону увлечённой чтением принесённых ею продвинутых книг. Или, если быть точным, принёс их я — она только выбирала.
— Можешь взглянуть на мои руны? Я попробовал на черновике, но не уверен, что начертил некоторые из них правильно.
— Конечно, дай мне посмотреть... Нижний хвост эйваз должен быть более выраженным, а то она смотрится слишком похоже на лагуз... — она замолкает, просматривая мои листы. — У тебя какой способ сортировки?
— На первом листе те руны, которые, как я думаю, используются в защитных барьерах и заклинаниях, и возможные руны поддержки. На втором листе другие руны, в назначении которых я не уверен.
— Но почему ты... Мне никогда не приходила в голову мысль о таком разделении.
Пожимаю плечами.
— У меня знания усваиваются куда лучше через практику. Как в нашем вчерашнем опыте варки зелья. Вот поэтому предсказания с маггловедением для меня неприемлемы. Во мне нет ни капли крови видящего, и для меня вообще не будет результатов от предсказаний. Ну а то, что обычная жизнь среди магглов даст больше, чем весь пятилетний курс маггловедения в Хогвартсе, ты, надеюсь, оспаривать не станешь.
Гермиона удивлённо смотрит на меня. Скорее всего, она учит то, что в книге просто потому, что это в книге. Как говорилось в одном фанфике: "Какой смысл в наличии факультета Равенкло, если самая равенкловская студентка учится в Гриффиндоре". Конечно, в Гриффиндоре она тоже чертовски к месту.
Углубившись в мои записи, она наконец начинает улыбаться. А я просто радуюсь, что она в состоянии их прочитать.
— Кое-что из этого — великолепно. Ты не собираешься становиться разрушителем проклятий или кем-то похожим? Давай проверим книги по барьерам и рунным заклинаниям и выясним, насколько точны твои наблюдения.
— Как там у нас со временем?
Она проверяет по часам — у неё они получились гораздо симпатичнее моих вчерашних — и сжимает губы.
— В-общем, мы можем слегка отклониться, у нас ещё есть время до обеда. Мне хочется оценить по достоинству твои идеи.
— А сама ты как думаешь?
— Очень похоже на правду, но проверить стоит. Я же говорила, что вплоть до старших курсов мы не изучаем углубленно такие вещи. Это тебе... — протягивает она мне книгу из стопки, до которой она ещё не добралась, а сама берёт парочку из уже просмотренных.
Моя называется "Базовые схемы барьеров для защиты и безопасности вашего дома". Что ж, оценим. В ней схемы: для сигнализации при вторжении, защиты внешних стен от слабой и отражённой магии, предохранения внутреннего убранства от всплесков случайной или детской магии наряду с похожей, но гораздо более сложной версией, предназначенной для укрепления тренировочного зала от поражающих эффектов магических дуэлей.
Неудивительно почти повсеместное присутствие эйваз наряду с ансуз, роль которой я верно определил как управляющую. Часто встречается одал, всё-таки речь идёт о защите дома. Я пропустил один момент — то, что более простые барьеры включают соулу для питания и только заметно более сложные используют турисаз. Хаотическая природа последней означает, что у этих барьерных схем гораздо меньше допустимая погрешность изготовления, даже при наличии уравновешивающей ингваз.
— Ух ты, и почему нас не учат подобному сразу? — звучит в тишине риторический вопрос Гермионы.
— Нашла что-то полезное?
— Да, похоже, ты был прав по поводу их использования. Поразительно, особенно если вспомнить, какие у меня были трудности с эйваз и эваз просто из-за одинаковости их звучания. Они используются абсолютно по-разному!
— Мне приятно, что смог помочь. Как у нас со временем?
Гермиона вздрагивает.
— Сейчас мы отстаём. Арифмантика тоже была у вас необязательным курсом, ведь так? — корчу кислую мину в качестве ответа. — Нам хватит времени на просмотр программ этого и прошлого года, но не больше.
— А там есть практическая часть?
— Хотелось бы, — теперь её очередь корчить рожицу.
— Давай так — начнём, к обеду оценим прогресс и, если нужно, продолжим после обеда.
— Но в таком темпе мы не закончим к завтрашнему вечеру! — её расстраивает нарушение тщательно запланированного графика.
— Что там с уроками? У нас они одинаковые, правильно? Давай просто сдвинем к концу обзор тех предметов, которые у нас будут позже на неделе.
Гермиона прикусывает нижнюю губу — надо запомнить, похоже, это признак неуверенности.
— Ой, прости, — извиняюсь я. — Не надо мне узурпировать твоё время. Тебе, наверное, надо...
— Н-нет, время ни при чём...
— Гермиона, вспомни об умении врать, особенно о твоём "умении". На самом деле всё окей. Я выживу. Просто скажешь, когда тебе будет удобно заняться учёбой.
— В чём-то ты прав, — вздыхает она. — Гербология у нас в понедельник, поэтому давай займёмся ею после арифмантики, которая тоже будет в понедельник. После обеда у нас забота о магических существах, но Хагрид много на дом не задаёт, предпочитает практику на уроке, и много времени на неё не нужно. Этим всем мы можем заниматься и в обычной библиотеке, поэтому пока нет необходимости показывать эту комнату Гарри и Рону.
— Разве тебе не хочется?
— Нет, хочу, но... — она замолкает, потом отрицательно качает головой и вздыхает. — Глупости, забудь.
Реагирую поднятой бровью, но настаивать не решаюсь.
— Окей. Нам в любом случае сначала нужно прогнать обзор по арифмантике. Готовим место и берём другую стопку?
Кажется, она хочет ещё что-то сказать, но вместо этого просто встаёт и ведёт меня в отдел арифмантики.
Удивительно, но она говорит возвращаться, когда у нас только довольно тощая стопочка книг. Вряд ли это из-за желания ускорить работу и дать нам возможность закончить всё запланированное к сроку.
— О, пожалуйста, скажи мне, что у тебя есть наготове ещё одна шпаргалка-простыня.
— Это не шпаргалка-простыня, — окатывает она меня притворно сердитым взглядом.
— Для меня, — ухмыляюсь. — Я же пропустил целый год занятий.
Она достаёт "простыню", но не даёт мне посмотреть.
— Короче, тебе надо знать, что я не терплю жульничества в учёбе. Может мне и не стоит показывать её тебе.
— Это... это жестоко! — надуваю губы.
Она совершенно по-злодейски усмехается.
— Окей, окей. Пусть будет "учебная простыня"?
— Уже лучше. Я допускаю, что тебе можно ознакомиться с этим продуктом моего труда.
— Спасибо, Гермиона, ты — моя спасительница.
— Ох, сикль за каждый раз, когда я это слышу, и...
— Уверен, что только с меня получится пара галлеонов в конце года.
— Там видно будет, — улыбается она, но тут же становится серьёзной, переключаясь в режим профессора. — Как бы там ни было, в прошлом году мы в основном сосредоточились на магических свойствах чисел, или нумерологии. Частично это основывается на исторических работах известных в прошлом арифмансеров, как, например, Бриджит Венлок. Она практически полностью формализовала эту область в своём трактате о числе семь. Все знают, что семерка — счастливое число. Но она была первой, кто описал почему именно так происходит. Хотя она упустила некоторые аспекты, открытые позднее. Наряду с простыми свойствами мы также изучали взаимодействие чисел.
— Наподобие того, как ты рассказывала про компоненты зелий?
Она удивляется прервавшей её реплике.
— Да, действительно, замечательная аналогия. Ты умеешь слушать.
— А что, не должен бы?
— Нет, ты... Просто я не привыкла. Ладно, продолжим. Одним из важнейших направлений является пересчёт дат из текущего маггловского календаря в магический Римский как раз для дальнейшего арифмантического использования. Он такой же, как его маггловский эквивалент, в котором время измеряется от момента основания Рима, как тебе, надеюсь, известно, волшебниками в 753 году до нашей эры. Так что, с точки зрения нумерологии, сейчас 2746 год ab urbe condita (от основания города — лат.), или AUC. Чуточку мудрёно — нужно помнить про необходимость добавлять 752 к нашему году с учётом другой даты для нового года.
— Вроде не слишком сложно, — поднимаю бровь в удивлении.
— Для меня тоже, — пожимает плечами она, — но, по всей видимости, у других есть затруднения. Я не особо понимаю, как они будут справляться в этом году, когда нам придётся решать арифмантические уравнения. По сути, они аналогичны маггловским алгебраическим и геометрическим задачам с постепенным введением элементов высшей математики после СОВ.
— Звучит занятно. А чем оперируют эти уравнения?
— О, куча арифмантических уравнений для описания всего, я думаю. В этом и смысл. Это описательная наука: смотрим на существующее поведение магии, находим общее и подбираем к нему уравнение. А иногда на основе такого подхода удаётся открыть законы арифмантики, например "правило трёх", которое маггловские сатанисты совершенно не поняли. В общем, как-то так.
— Хм, логика в этом есть, — машинально тереблю подбородок. — Я правильно понимаю, что арифмантическая геометрия важна при составлении собственных рунических схем?
Она хмыкает, помотав головой.
— Мне уже стоит прекращать удивляться от того, что ты сразу об этом подумал. Я повторяюсь, но сама я о таком не догадывалась, пока буквально час назад, просматривая защитные схемы, не наткнулась на арифмантические уравнения в паре ссылок. — Она показывает на неубранную стопку книг по рунам. Догадываюсь, что здесь и кроется ответ на моё удивление, почему мало книг принёс второй заход к полкам. — К сожалению, не похоже, что нас ждёт геометрический подход в этом году, а элементы тригонометрии, необходимые даже для простейших рунных схем, будут не раньше середины пятого курса.
— В книге по барьерам, которую ты мне дала, нет никаких уравнений. Больше похоже на инструкцию для пользователя. — Осматриваю её стопку и ощущаю соблазн проверить упомянутые ею ссылки, но со вздохом решаю воздержаться от этого. — Ладно, лучше позанимаюсь, если хочу проверить твои утверждения.
— Если что-то тебе покажется нелогичным или бессмысленным — обязательно обращайся, — кивает она на свои итоговые карты. — Кое-какие заключения там — мои собственные, но у тебя, как видно, талант или интуитивное понимание сути.
— Обязательно.
* * *
— Ты всё ещё жив, дружище? — говорит Рон с кривой ухмылкой на лице, когда мы заходим в Большой зал на обед.
— Как ни странно, я замечательно провёл время, — говорю и получаю награду в виде сверкнувшей улыбки Гермионы.
— Я тоже очень многое узнала сама, — Гермиона ловит удивлённые взгляды Гарри и Рона.
— Та-а-ак. Вы уверены, что говорите не об обжиманиях? — скалит зубы Гарри.
Смеюсь, и даже Гермиона не может удержать серьёзное выражение.
— Да, Гарри, уверена. Точно могу сказать одно — похоже, я встретила равного себе в рунах и арифмантике.
От неожиданности я едва не давлюсь куском, но, быстро придя в себя, отвечаю:
— Зато в терпении я тебе совсем не ровня.
— Не верьте ему, он — талант, — настаивает она и замечает странные взгляды Гарри и Рона. — Что я такого сказала?
— Ничего, — хором отвечают они.
— Давайте-давайте, выкладывайте.
— Гермиона. Тайны, — мягко напоминаю ей.
Она неодобрительно смотрит на парочку друзей, однако молча уступает.
— Тогда ладно. Ребята, вы готовы присоединиться к нам после обеда? У нас гербология и забота о магических тварях в понедельник, поэтому мы запланировали провести обзор по ним. Наверное, вы с Роном хотите самостоятельно то же самое сделать по предсказаниям, я правильно понимаю?
— Угх, правильно, — не моргнув глазом врёт Гарри. Они с Роном всё ещё разглядывают Гермиону со странным выражением. Я давлю смех, а Гермиона закрепляет успех дальше.
— Потом история магии во вторник утром, поэтому мы возможно слегка затронем и её. Мы с Уильямом уже закончили обзор древних рун и арифмантики. На завтра останутся чары, трансфигурация и ЗОТИ.
Глаза Рона стекленеют, а вот Гарри озадаченно спрашивает:
— А кто такой Уильям?
— А? Ну... Это настоящее имя Бада. Долго рассказывать.
— А вот я бы не отказался узнать, — хмыкает Гарри.
— Ох, — смущается Гермиона. — Хорошо...
— А почему тогда Гарри не называть Гарольдом? — спрашивает Рон.
— Потому что он — Гарри, Рон. Это полное, а не сокращённое имя.
— Откуда ты знаешь? — скрещивает руки на груди Рон.
