Просто Иван

— Товарищ командир, — отрапортовал Ивану только что подбежавший к нему сапёр, — как было приказано, все оставшиеся снаряды от наших сорокапяток и не поместившиеся в обоз мины уложены в немецкой технике!

Иван видел, как сапёр первым делом подбежал с докладом к старшине: однако тот прервал его, устроив короткую отповедь. Непомнящий даже не удивился, когда Дзюба указал красноармейцу на него — итогом стало то, что он выслушивал рапорт бойца, на правах командира.

— Молодец, хвалю. Дальше действуем так, как и договаривались. Как только последняя повозка скроется в лесу, поджигай этот проклятый металлолом.

Даже не смотря на разбитую губу — последствия избиения старшиной, солдат как мог улыбался и из-за этого рана снова начала кровоточить. И всё равно, было видно, что он, как и его товарищи по несчастью, с радостью выполняли доведённый до них приказ. Впрочем. Другого Иван и не ожидал.

Не успел Семён Пасечник — сапёр подбежавший к Непомнящему с рапортом, отойти и на десяток шагов, как Протас Гончаров, один из бойцов охранявших небольшую просёлочную дорогу по которой собирался уходить в лес, выскочил из-за деревьев; замахал руками — стараясь привлечь к себе внимание и крича что было мочи позвал Ивана. Как оказалось, на выставленный пулемётный блок пост, вышел небольшой отряд окруженцев. Пришлось прерывать переговоры и идти туда — разбираться.

— Кто такие? Куда направляемся?

Стоявшие возле пулемётной точки чужаки, треть которых не имели оружия, а двое были одеты только в нательные рубахи и галифе. Все они находились в подавленном состоянии и были сильно вымотаны скитанием по болотам и лесам, так что на появление перед ними неизвестного для них красноармейца, и от задаваемых им вопросов, ещё сильнее насторожились. А один, с виду большой любитель помахать кулаками, презрительно посмотрел на солдата разговаривавшего с ними претензиями стать их командиром. И, сплюнув сквозь зубы на землю, с нескрываемой издёвкой в голосе, поинтересовался:

— Ух ты. Это что за хряк с бугра здесь нарисовался?

Непомнящий прекрасно понимал что это вызов брошенный лично ему — этакая "проверка на вшивость‟ и от того как он разрешит эту ситуацию, зависит слишком многое. Дело осложняло то, что боевые товарищи Ивана, тоже слышали этот оскорбительно-провокационный вопрос и поглядывали с нескрываемым интересом, явно ожидая развязку. Во взглядах у некоторых даже промелькнуло уважение к смельчаку, так смело ведущему себя под дулом пулемёта.

Так что, долго не мудрствуя, Ваня решил не вступать в словесную перепалку и не затягивать с ответными действиями, а пошёл на сближение со смутьяном. Однако и неизвестный солдат был не промах — постарался первым достать своего оппонента ударом в лицо. И на этот раз, непомнящего выручили навыки полученные в результате многолетнего увлечения Саньда. Да, в реальной боевой обстановке они были бессмысленны — по крайней мере этот вид единоборства не сильно то помогал, что когда он впервые сражался в окопах, что после этого. В этом виде единоборства не было способов противостояния вооружённому противнику и этим было всё сказано. Молодой человек прекрасно понимал, что как в прошлый раз — с немецким диверсантом, что сейчас, его удача была счастливым стечением обстоятельств и не более того.

Ещё не осознав, что чужак атакует его, Непомнящий с одновременным приседом отвёл в сторону устремлённый в его лицо полёт кулака и, согнув в локте левую — блокирующую руку нанёс сокрушительный удар в открывшийся бок своего оппонента. Противник хыкнул, оторопело выпучил глаза и стал ловить ртом воздух, разевая его как рыба вытащенная из воды.

— Ещё есть желающие узнать кто я, и с какого бугра к вам спустился? — Поинтересовался Иван, обводя пришлых красноармейцев строгим взглядом, одновременно готовясь отразить возможную контратаку своего оппонента.

Желающих что-либо выяснять не было. И как это ни странно, но первым заговорил получивший отпор боец. Все молчали, а он, восстановив сбитое ударом локтя по рёбрам дыхание, примиряюще — но при этом, не заискивая, заговорил:

— А что тут говорить. И так видно, что мужик ты нормальный — не гнилой. Поэтому больше вопросов нет. Если ты за то, чтобы бить немцев не хуже чем ты только что меня — то я первым скажу за всех, что мы с превеликой радостью вольёмся в твой отряд.

Иван понимал, что ему нужно хоть немного увеличить численность своего отряда, однако решил не демонстрировать свою заинтересованность в пополнении группы новыми бойцами. Поэтому, он внимательно — без лишних эмоций осмотрел стоявших перед ним людей и проговорил, как будто отвечая на слова сказанные дебоширом:

— Фрицев бить, это наша с вами прямая обязанность — для того мы все присягу давали. А вот нужны ли нашему подразделению солдаты, которые утеряли доверенное им Родиной оружие? Вот это, главный вопрос.

— Ты нас в этом не виновать! — Снова встрепенулся нагловатый красноармеец, видимо, в отсутствие командиров, он стал лидером в этой группе. — Ты не видел, как мы бились с фашистами поэтому не суди. Да и пресловутая СВТ, у многих дала сбой — вот поэтому пришлось от этого весьма капризного оружия отказываться, а другого, у нас нет.

— Я бы вас понял, коли вы её на мосинку сменили, или на крайний случай трофейную. А насчёт ненадёжности "Светочки‟, так пойдите и пообщайтесь на эту тему с нашим старшиной.

— Ага. И твоя пила¹³, всех любопытных насмерть запилит.

— Не совсем так. Просто это его любимое оружие и он с ним ни на минуту не расстаётся. А сейчас, в любом случае отправляйтесь к нему, он вас возьмёт на довольствие. А дальше посмотрим, на что вы способны и вообще, стоит ли с вами связываться.

Новоприбывшие красноармейцы немного оживились, начали тихо меж собой переговариваться и не организованно побрели в указанном направлении. Все, кроме уже известного солдата, он не шелохнулся и стоял не отводя испытующего взгляда от Ивана.

— Чего уставился? Я не красна девка, чтоб на меня так глазели. Если что не понятно, спрашивай, если нет, то иди вместе со своими товарищами. — С лёгким укором проговорил Непомнящий, заметив, как его в упор рассматривает боец.

— Я тут вижу, у вас есть излишки оружия. Вооружишь им моих людей?

— Оружие лишним не бывает — особо на войне. А получить его сможете после того как я пойму, можно ли вам доверять.

Было видно, как от возмущения красноармейца передёрнуло, однако он сдержал свой пыл и с предательски напряжённой дрожью в голосе проговорил:

— Труса из нас никто не праздновал. Хотя есть один. Бывший техник-интендант второго ранга. До войны щёголем ходил, а как понял, что нас окружают, сжёг партбилет и все документы, да переоделся в форму рядового. С убитого не побрезговал снять гадёныш. На тот момент наш лейтенант Скиба ещё был жив, так он и не позволил пристрелить это убожество. Так с тех пор и ходит за нами эта обуза, позорит тех командиров, что пали, но себя не посрамили.

Солдат замолчал, но всё равно продолжил буравить Непомнящего взглядом. Он явно хотел чего-то спросить, но не решался это сделать. И Иван, сам подтолкнул его к этому.

— Ну, спрашивай уже, я ведь вижу, что что-то тебя ещё гложет.

— Ну это. Раз у вас есть старшина, а ты всё равно командуешь, то выходит ты старше его по званию. Так почему у тебя петлицы рядового бойца?

— А вот ты о чём. — Иван усмехнулся. — Да, я простой красноармеец. Оно как-то само так вышло, да и старшина не против этого. ...

Когда обоз отъехал от места последнего сражения сводной роты старшего лейтенанта Любушкина, до слуха бойцов долетели немного приглушённые звуки, характерные для непродолжительной серии взрывов. И идущий рядом с Непомнящим сапёр радостно прокомментировал:

— Всё, капец немецкой технике, слышите, как мои закладки рванули. После такого фейерверка, технику никаким ремонтом не восстановить.

Всплеск эмоций не прошёл для бойца бесследно: из его разбитой губы снова потекла кровь, и солдат невольно сморщившись от боли, вновь замолчал. Впрочем, молчали и все остальные. Вот так, в полной тишине, через час пути, съехав с грунтовой дороги, весь караван следовал по еле приметным стёжкам вслед за местным проводником. А он весьма уверенно передвигался по лесу — так мог идти только человек не единожды проходивший этими тропами.

Мужичок, чья чёрная с проседью борода начинала свой рост чуть ли не возле глубоко посаженных карих глаз: кстати, его кустистые брови мало чем уступали его усам. Так вот, этот человек, добровольно вызвавшийся быть проводником, уже поближе к вечеру вывел отряд к небольшой, с виду ухоженной землянке, где и предложил разбить на её месте лагерь. Точнее сказать, это была полуземлянка. Со стороны дороги, её крыша воспринималась как небольшой, пологий холмик, и только обойдя его, Иван увидел выкопанные в земле ступени и две широких доски — импровизированные двери. Осмотр этой постройки оставил ощущение хозяйственной добротности, и то, что строившие это убежище люди не сильно желали быть обнаруженными посторонними людьми. Уточнять, почему это так делалось, молодой человек не стал. Точнее сделал вид, что не обратил на это внимание — раз хозяин его сюда привёл, знать он ему доверяет. Большего и не надо. А проводник суетился рядом и услужливо пояснял:

— Здесь у меня и кое, какие припасы на зиму припрятаны. — Говорил он, немного хмуря брови и стараясь в этот момент не встречаться взглядом с Непомнящим. — Во время зимней охоты, я со своими племяшами, здесь частенько на ночлег становлюсь, или живу, когда возникает в этом какая надобность. Так что вас здесь никто искать не будет. Все считают это место гиблым — рядом почти непроходимое болото. Так что можете здесь надолго оставаться. Но и вы смотрите — ничего не разорите. Мне это жилище ещё не раз может пригодится.

Тем временем как под деревьями укрывались обозы; пока Иван со старшиной выставляли часовых и разбивали их по сменам. Проводник со своими родственниками, извлёк из недр полуземлянки, котёл, продукты, сходили за водой и принялись кашеварить. Племянниками старика оказались двое братьев, один из которых, когда Дзюба после уничтожения фрицев уже отбушевал, рассказывал про свою молодую жинку и малых деток. И уже стемнело, когда люди, ставшие на ночлег, приступили к ужину. Правда, ещё задолго до этого проснулась Анастасия. И со свойственной ей энергией приступила к выполнению своих прямых обязанностей. Санпросвету.

— Так, у кого нет мыла подойдите ко мне для его получения. Перед едой все должны обмыться, постираться, а раненые явиться на перевязку! -по лесу разносился её звонкий голосок: хотя, в её взгляде, больше не было былого озорного огонька. — И перед едой все без исключения обязаны показать мне свои вымытые руки! ...

— Тише сорока. — Тихо прервал её монолог проводник, к которому его племянники звали не иначе как дядька Петро. — Иначе, на твой звонкий крик, могут не званые гости нагрянуть. Что тогда делать прикажешь?

— Хорошо дядечка. — Немного смутившись, и уже более тихо согласилась военфельдшер. — Только и вы, перед тем как заняться приготовлением еды, тоже должны вымыть руки. Мои указания всех касаются.

— Хорошо дочка, будь по-твоему. — согласился мужичок, даже при остаточном вечернем свете и отблесках костра было видно, как от улыбки немного вздыбились его усы.

И как обычно получается, эта улыбка объяснялась очень просто, у Петра Петровича помимо единственного сына, ушедшего добровольцем на фронт, было ещё три дочери. И все они, выйдя замуж, разлетелись из родительского дома по окружным селениям. Поэтому он видел в этой молодой девчонке, забавного и милого ребёнка — отсюда была его и улыбчивость, и отеческие нотки в голосе.

А Непомнящий, уловив в требовании спасённого его отрядом военфельдшера резон, решил поддержать её в этом начинании. И уже используя своё весомое положение в отряде, в приказном порядке заставил всех тех, кто постарался уклониться от гигиенических процедур, исполнять её указания.

Позднее, когда Дзюба увидел что Иван так и не сбрил с лица свою бородёнку, то он подошёл к нему, обращаясь с явно различимой подковыркой в голосе:

— Не дело Иван Иванович вам такую нелепую поросль разводить — несолидно как-то. Одно дело, когда она ладная, а тут, одна насмешка. — тихо прошептал он Непомнящему, когда тот развешивал у костра свою выстиранную форму на просушку.

— Григорий Иванович, так я не знаю, как пользоваться опасной бритвой. У меня такое впечатление, что я таким ножом, никогда не брился.

Широко улыбающийся Дзюба, одарил Ивана снисходительной улыбкой. После чего, старшина не громко — но так чтоб слышали все, объявил:

— Товарищи, внимание всем. У кого пока нет бритвенных принадлежностей, все подходите ко мне. Только сегодня я буду в нашей коммуне за общественного брадобрея. — И уже совсем тихо, на самое ухо Ивана, прошептал. — Ванюша, сегодня так уж и быть, побрею тебя, как и других недорослей, а с завтрашнего дня, я буду тайно учить тебя этой истинно мужской премудрости, то есть сделаем так, чтобы другие этого процесса не видели. ...

Уже после ужина, когда ночь окутала лес во тьму, произошло ЧП. Иван с Дзюбой, убедились, что все бойцы смогли как следует устроиться на ночлег, обошли с проверкой все расставленные ими секреты. Они уже возвращались в лагерь, когда они заметили — точнее услышали, как их проводник напутствовал одного из своих племянников:

-... Только смотри, нигде не задерживайся. Быстренько сбегай туда и обратно. Уразумел?...

— Стоять! — Выкрикнул Григорий Иванович. — Стрелять будем!

И старшина, и Иван, укрывшись за толстыми стволами деревьев, держали на прицеле своих пистолетов обоих мужичков — готовые в любую секунду открыть огонь на поражение.

— Товарищи, милые. — Затараторил старший из этой парочки, упав на колени. — Неужто вы того не расслышали, что я Стёпушку отправляю в деревню нашу, в Драпово. Бо у меня душа от тяжких дум разрывается. Мы столько времени дома небыли, а там уже могут и германцы хозяйничать. Сердце не на месте. Кабы они, Австрияки поганные, там беды большой не натворили. Вот я и отсылаю племяша посмотреть, что там творится. Поверьте касатики, пока мы вам поможем надёжные схроны сделать, да пока то и сё, не один день пройдёт. А сердце то за жинку и других родичей болит, беспокоит окаянное.

— Знать просто на провед родича посылаешь, старый? — Зло уточнил старшина.

— Истинный крест. Только разузнать что да как, и тут же назад вернуться.

— А тогда зачем всё это тайком от нас делаешь? Неужто вы считаете, что мы такие злыдни и не сможем войти в ваше положение? Иль для этого другая причина есть?

— Ой, помилуйте! — Снова в голос взвыл селянин. — Не подумал я об этом старый дурак. Не гневайтесь на нас глупых! Вы вот что, товарищ старшина, можете со Стёпкой своего солдатика — при оружии послать, он и проконтролирует, куда Стёпа ходил и поможет побольше снеди принести. А я с Егоркой, могу покамест у вас под арестом посидеть — пока всё уточнится, да прояснится.

Испуг проводника был настолько натуральным, что Ивану стало даже немного жалко старика. А его предложение побыть заложником, пока его Степан под контролем одного из бойцов сходит в деревню за продуктами, выглядело весьма привлекательным. Первое — отряду как воздух были нужны продукты питания, второе — от местных можно было узнать о том, что творится в округе.