Просто Иван

— Прекратить стрельбу!

Эта команда была подана Непомнящим так громко, что не услышать её было невозможно. Поэтому в лесу пусть не сразу, но наступила тишина, которую почти сразу нарушил Подопригора. Задав наиглупейший вопрос:

— Иван Иванович, это вы? — Прозвучал его высокий голос. — А я думал, что вы наш тыл прикрываете.

— Так уж получилось Игорь Степанович. — Немного ёрничая ответил Непомнящий. — Иногда неплохо не только думать, но и действовать. Тогда уходя в свои тылы, можно и их обезопасить, и весьма удачно прогуляться по вражеским. А сейчас. Взяли трупы, трофейную технику и утащили всё это в лес. Это не авангард — иначе бы нас, уже добивало подошедшее подкрепление. Но всё равно, осмотр трофеев будем производить в лесу.

Все, кроме раненного Семченко, кинулись исполнять приказ. А Иван окрикнул устремившегося к мотоциклу сапёра:

— Игорь, ты идёшь со мной. Мы осмотрим тех, кто заходил к нам в тыл, заодно снимем с них сапоги. У нас в отряде, некоторые бойцы ходят в лаптях, или в пришедшей в негодность обувке, а это не порядок. ...

Глава 13

В новой землянке было сыро, пахло недавно перекопанной землёй и свежеструганным деревом. В углу сиротливо стояла ещё ни разу не разожжённая буржуйка, весьма мастерски переделанная из пустой бочки. А за столом, доски которого ещё не утратили первозданную белизну, сидели два человека и о чём-то тихо беседовали. Они специально уединились в этой сырой постройке, потому что разговор у них не был предназначен для посторонних ушей.

— Пойми ты меня правильно Ваня, — седовласый мужчина, судя по петлицам — старшина, рассматривал карту, лежащую перед ним на столе, — задумка у тебя великолепная. И люди за тобой пойдут. Не об этом речь. Ведёшь ты себя неправильно, не так как нужно.

— Гриша, ты опять за свои нравоучения принялся.

— Я и не прекращал. — Огрызнулся седовласый. — Я конечно понимаю, как говорил Чапаев — из известного фильма: — " Где должен быть командир? Впереди на лихом коне ‟! — Но это в кино. А здесь, мы с тобой должны о людях думать, а не лихо шашкой махать. Поэтому наше с тобой место здесь, за этим столом. Мы должны постоянно держать руку на пульсе событий. А если ты будешь продолжать прыгать по лесу как молодой козлик — каюк нашему лесному подразделению! Полнейший п..., понимаешь.

— Да пойми же меня Гриша, не могу я людей на смерть посылать, а сам этим временем в тылу отсиживаться, прячась за их спинами своих товарищей.

— Вот в этом, тебя никто упрекнуть не может. Однако людям нужна твоя постоянная забота. А не её имитация, в перерывах между твоих частых отлучек.

— А что я не забочусь? Вот на случай сильных дождей, мы землянки построили. По требованию Настасьи Яковлевны немного в стороне отхожие места оборудовали. ...

— Знаю, знаю. Всё так. Ты ещё скажи, что все помнят, как ты под пулями раненого бойца спасал. И то, чтобы обеспечить более или менее нормальное питание людей, собираешься налаживать контакты с местным населением. Однако не в этом дело. Ты вот что скажи мне друг мой ситцевый, почему не наказал Егора Понедько. Кто ему разрешал так зверски полицаев умерщвлять?

— Да я бы сам этих гадов прибил! — Вспылил Иван.

— С этим и я согласен. Но зачем так жестоко забивать прикладом, а затем глумиться над трупами вырезая на лбу свастику?

— Ты знаешь, что Немчура с его семьёй сделала. Да и не забывай, что Понедько слышал, как Фашисты поступили с Фаиной, причём эти ... — Иван грязно выругался — ... не посмотрели на то, что врач была в военной форме. Для них достаточно того, что она Еврейка поэтому, на неё законы войны не распространяются.

— Ну и что из этого?

— А тут, ёшкин кот. Эти иудушки вели в фашистские застенки семью Евреев и ещё двух пожилых селян, тех которые их приютили. Надеюсь, тебе не стоит пояснять, какая участь ожидала всех этих арестантов?

О том, как братья Понедько и Розенблюм привели с боевого выхода две семьи, знали все. Эта весть, сразу же стала центральной, благодаря тому, что оба прибывших в лагерь семейства, были Ивановы. Как пояснял Изя, глава еврейской семьи, он при регистрации, специально взял фамилию своей супруги Елены. Ещё со времён Империалистической войны и последовавшим за ней безвластьем, мужчина помнил волну гонений на сынов Израиля. Вот и решил, хоть таким способом обезопасить своих будущих детей.

Сейчас, для обеих семей строилась отдельная землянка. А пока, однофамильцы жили в рядом стоящих шалашах. Женщины, не желая быть нахлебниками, добровольно взяли на себя обязанности кашеваров и прачек; а мужчины, проходили ускоренный курс молодого бойца.

— Кстати, — спохватился Иван — пока вспомнил. Я считаю, что по окончанию обучения Изю необходимо перевести к нам в штаб.

Старшина нечего не сказал, однако его удивлённый взгляд говорил намного красноречивее любых вопросов. И Непомнящий, неспешно поправив ладонью начавшие отрастать волосы, выдержал небольшую паузу, и еле сдерживая улыбку проговорил:

— Ну и рожа у тебя Гриша, захочешь, так не вытянешь. А насчёт Изи, — улыбка ещё шире расползлась по Лицу Ивана, — насколько я знаю он ювелир. Вдобавок при нём имеется соответствующий его профессии инструмент. ...

Снова пауза: Дзюба, приготовившийся весь вечер воспитывать своего друга, не смог уловить к чему тот клонит.

— Ну и что? Ювелирная мастерская нам здесь без надобности. Не время цацки делать.

— Эх Гриша, друг ты мой ситцевый. Все ювелиры должны быть неплохими художниками. И кто нам лучше него сможет делать немецкие документы, штампы и печати. Оккупанты того и гляди введут свои пропуска, а тех кто не будет иметь нужные бумаги, будут задерживаться для последующего выяснения личности.

— А-а-а, вот ты к чему о нём вспомнил? А если наши войска фрицев раньше погонят?

— А про то, что готовь сани зимой, ты слышал? Не понадобится его мастерство — успеем поставить под ружьё. Будет, хуже если не убережём мастера и будем запоздало локти кусать.

— А где ты будешь необходимые бланки брать?

— А вот это, уже будут твои люди у сельских старост, или ещё где-либо в других местах изымать. Я кстати нашёл человека, который знает Немецкий язык, как будто это его родной. ...

— Ладно, об этом мы с тобой в другой раз поговорим. А ты, не увиливай от темы. — Старшина посуровел и голосом человека, не терпящего возражений, как он это умел, проговорил. — В общем так, Иван Иванович, ни в какие рейды ты больше не ходишь. Для этого у нас уже есть проверенные бойцы. Инженерную подготовку у нас преподаёт Пасечник. А мы с тобой, займёмся руководством. И не смей со мной по этому поводу спорить.

— Вот сходим в Драпово. Пообщаемся там с селянами, а дальше так уж и быть — стану вести более или менее оседлый образ жизни.

Подготовка к "рельсовой войне‟ шла полным ходом. В скором времени после её задумки, она стала воплощаться в жизнь — на некотором удалении от лагеря работала "Артель‟ по выплавке взрывчатки из брошенных, или неразорвавшихся снарядов. Артелью её назвал работающий на ней рядовой Сотник, и как не странно, но это название прижилось к этому запретному для нахождения на его территории посторонних участку.

Ежедневно, лучшие ученики Семёна Семёновича, из тех, кого он уже аттестовал, благословив этим на самостоятельную работу, исползали всю округу в поисках открытых патронных цинков, консервных банок и подходящих снарядов, содержащих взрывчатку. Был случай, когда они вернулись и потребовали две телеги — бойцы абсолютно случайно нашли опрокинутый грузовик с разбросанными вокруг него ящиками снарядов. Так уж получалось, что поисковые группы почти никогда не возвращались налегке, поэтому, на участке выплавки тротила постоянно кто-либо возился, заливая расплавленную взрывчатку в разнообразные жестянки. А новобранцы, наслушавшись страшилок про опасность этих манипуляций, старались к этому месту даже не приближаться. Впрочем, в правоте таких мер предосторожности, люди смогли убедиться воочию.

Неожиданный взрыв заставил всех "застыть‟, как будто весь лагерь разом решил сыграть в игру "Море волнуется‟ — на замирание. Дальше, все люди, без исключения, побежали к "Артели‟. Среди первых кто прибыл на место произошедшей трагедии, были Иван и Григорий. И то, что они увидели, было ужасно. "Разливочный стол‟ — где работали с выплавленной взрывчаткой, разлетелся в щепу, метрах в трёх от него было тело Сотника. он лежал на животе, раскинув руки в стороны, и не подавал признаков жизни. Кисти обеих его рук были оторваны и вместо них, из предплечий, на треть ампутированных взрывом, торчали обломки костей. Неожиданно для всех, Леонид захрипел, застонал, нелепо постарался подняться, опираясь на торчащие огрызки костей и дрожа всем телом, поднял голову. Все кто увидел его лицо, отшатнулись, люди спешно отворачивались, кто-то даже крестился: так как глазницы раненого были пусты.

— Братцы-ы-ы! — Простонал Сотник. — Если е-е-есть кто рядом! Братцы-ы-ы! ... Помогите-е-е! ...

Многие отвели взгляды не в силах на такое смотреть. А Леонид, завывая от нестерпимых мучений молил:

— ... Братцы-ы-ы! Будьте же людьми-и-и! Сил нет терпеть такое! Даруйте мне избавления от мук! Облегчите страдания! А-а-ы-ы!...

Первым от оцепенения опомнился Дзюба. Он неуверенной походкой подошёл к Сотнику и выстрелом из ТТ, оборвал нить, связывающую агонирующего человека с этим светом.

Все молчали, и на сей раз смотрели на старшину. А он, как-то устало осунувшись, глядел себе под ноги, и до неузнаваемости глухим голосом проговорил:

— Если такое, или нечто подобное произойдёт и со мной, то я приказываю поступить со мной также.

Глава 14

Люди могут сколь угодно долго тешить себя убеждениями, что как они решили, так оно и будет. Они будут строить планы, после чего стараться их придерживаться — и добьются своего. Однако бывают случаи, когда жизнь вносит свои коррективы. Подтверждением к этой аксиомы послужила весть, доставленная из Драпово.

Дело шло к полудню, когда в лагере появился взмыленный и взволнованный дядька Петро и, не отвечая на приветствия знакомых бойцов, устремился к старшине. Тот как раз вёл занятия с Иваном и ещё несколькими бойцами — отрабатывали технику метания ножей, которыми их с большим запасом снабдил местный кузнец Коваль.

— Слава богу, вы оба здесь! — Запыхавшись, выпалил Пётр Петрович и привычным движением огладил свою добротную бороду. — Дело срочное, надобно поспешать.

— Говори внятно Дядька Петро. Что случилось, что за срочность у твоего дела?

С появлением гостя, Иван прервал выполнение упражнения, и, передав ножи рядом стоящему бойцу, направился к прибывшему в лагерь мужичку. с его лица мгновенно исчезла приветственная улыбка, которая появилась на его лице при появлении дорогого гостя. Он понимал, что Понедько старший просто так не прибежит, и тем более, этот умудрённый жизнью человек не будет так нервничать из-за какой либо мелочи. А это значило, что случилось что-то из ряда вон выходящее.

Тем временем Петро, тяжело дыша, прислонился спиной к ближайшему от него дереву, так и осел на землю. И уже сидя, снял шапку и стал рассказывать:

— Вчера днём, в небе — почти над нашим селом, двое немцев напали на наш самолётик. Видимо он на разведку летал. ...

— И что старый, ты хочешь сказать что немцы, прям таки прыгая по облакам, за ним гонялись с карабинами наперевес? Да? — Дзюба как это часто с ним случается, не смог не придраться к словам селянина.

На что Пётр Петрович обиженно возразил:

— Ты Григорий Иванович ко мне шибко не придирайся, я никаких школав не оканчивал и потому, красиво говорить не приучен. Меня сызмальства, сперва к гусям приставили, а затем, по мере роста, к другим хозяйственным делам приобщали — вот и всё моё так сказать обучение. Так. О чём я говорил то. А-а-а, вот вспомнил. Мы, люди, не архангелы, по небу на своих самолётах летаем. И Австрияки тоже, не них, они, через какое-то время сбили нашего сокола. Правда, один германец после этого как-то кривовато и тяжело улетел. Это мы всем селом видели. Также мы видели, как наш авиатор с дымящего самолёта выпрыгнул и этим, как его пола... поро... прости господи — ну круглый такой, матерчатый. — Петрович повёл руками, изображая над собой воображаемый круг.

— Парашют. — Услужливо подсказал Иван.

— Во-во. — Обрадованно уточнил селянин. — Благодарствую. Он окаянный. Так сокола нашего в лес на энтом ситцевом чуде занесло. — Петро во избежание повторения непроизносимого слова решил сравнить его с чудом, сделанным из самой лучшей, по его мнению ткани. — Ну, я с двумя мужиками, конечно на помощь нашему орлику кинулся. Надо сказать, мы вовремя успели, аккурат до появления Австрияк. Наш авиатор оказывается, высоко на дереве завис, и о торчащие из него сучья сильно поранился. А когда он сам с высоты спрыгивал, то он болезный ногу поранил, ну мы его, конечно же унесли от туда, конечно же уходили заметая и запутывая наши следы, да временами нюхательный табачок сыпля. А затем, когда оказались в безопасном месте, спрятали нашего героя. Благо мой кум Василь, шибко любит нюхать энтот табачок. вот мы это зелье всё и израсходовали.

— Так что ты от нас хочешь Петро? — Поинтересовался Дзюба. — Чтобы мы пришли и этого Германца из лесу прогнали?

— Нет. Австрияки найдя этот, ну как его ... который высоко на дереве остался. Опосля этого они побегали по округе, всю нашу деревню верх дном перевернули, всех застращали расправой за помощь нашему лётчику и ещё вчера вечером ушли восвояси. А мы немного погодили, да нашего спасённого авиатора к вдовой Марии перенесли. Только ему это, уж очень фелшарская помощь нужна, а я знаю, она у вас в отряде есть. Не откажи.

После этих слов, решение идти в Драпово, было принято без лишних обсуждений, можно сказать единогласно. И то, что это должен быть не просто визит доктора к сбитому лётчику, а расширенное "посольство на высшем уровне‟, не вызвало никаких разногласий. Для охраны лагеря было оставлено десять человек, включая Понедько с племянниками, старшим среди оставленных бойцов был назначен Иван Мамонов. Это был тот нагловатый красноармеец, который, несмотря на то, что был под прицелом пулемёта, не побоялся устроить Непомнящему проверку на "вшивость‟. В отряде он самым первым стал командиром пока ещё неполного взвода — но отряд постепенно разрастался.

В деревню входили открыто — по дороге. Впереди шло человек пять во главе с Непомнящим и Дзюбой, за ними ехала телега с Настей, а замыкали процессию ещё десять бойцов. Так что люди, увидев окна вооружённых красноармейцев, испуганно "прилипали‟ к стёклам, или опасливо стояли на пороге своих домов. Были даже те из селян, кто без опаски выходил со двора. Большинство вышедших из хат крестьян всё равно смотрели на солдат с небольшой опаской, однако молодёжь и дети делали это с нескрываемым восторгом. Когда небольшая военная колонна достигла пятого или седьмого двора, из хаты выскочил мужичок и прямо посреди пыльной дороги упал на колени. Стоял он так, пока Иван не приблизился к нему вплотную.