Просто Иван

И уже здесь, стало понятно, насколько эти варвары коварны и хитры: возле костра лежали не люди, а два чучела — сметанные на скорую руку штаны, гимнастёрка, и мешки имитирующие головы, которые набили листвой и прочим мусором. Для этих целей не пожалели даже двух пар стоптанных сапог и касок. Дальше было хуже, оказывается, ложная стоянка была окружена примитивными, но очень действенными ловушками. На первой подорвался Гельмут Беттхер, как оказалось он задел хитроумную растяжку, которая удерживала открытый конец тубуса сделанного из бересты и весящего высоко над тропой. Что привело к тому, что из него высыпались три гранаты без колец, в полёте от них отлетели предохранительные рычаги: которые больше ничего не удерживало и ... — всё было просто и смертоносно. Далее солдат вермахта ждали некое подобие маленьких волчьих ям, проваливаясь в которые солдаты своим весом приводили в действие примитивное приспособление вонзающие в их ноги шипы пропитанные нечистотами. К этому стоит добавить, что у попавшего в этот капкан солдата, ломалась нога. И крики таких раненых вносили большую неразбериху, не позволяя трезво оценить обстановку. Так что, штурм пустого лагеря принёс ощутимые потери. И как об этом прикажите докладывать наверх?

Насчёт поиска виновного можно было не заморачиваться. Все помнили последний приказ отданный погибшим лейтенантом: вполне можно преподнести так, что поданная им команда не только внесла сумятицу, но и зачеркнула весь план по проведению операции.

Глава 19

Тройка, наблюдавшая за дорогой ведущей к Барановичам, вернулась, хотя недолжна была этого делать. Ромашов как всегда скупо и без лишних эмоций рапортовал:

— Разрешите доложить! Там это, немчура понаехала. Разгружаются — готовятся прочёсывать лес.

— Это точно? Или только твои предположения?

— Так точно. Готовятся.

— Дядь Вань, мы за ними немного понаблюдали. — Вмешался Сёмка, который ходил за танкистом хвостиком. — Так они точненько облаву на нас готовят. Немного сзади приехавших, стоят те, кто перекрывают нам выход из леса.

— Вот как. Значит, мы отсюда снимаемся и отходим к основному лагерю. — Задумчиво проговорил Иван, и через секунду уже громко отдал приказ. — Положить у костра приманку, активировать на всех тропах растяжки! Ухо-оди-им!

Вокруг всё "закипело, забурлило‟, каждый знал, что ему необходимо делать. Уже уходя последним, Непомнящий подкинул в костёр ворох сырых веток с листвой — пусть подымят и привлекут внимание к месту покинутой стоянки. Начиналось самое трудное — нужно было поводить врага по лесу и, оторвавшись уйти: долго оставаться в этом районе леса больше не было смысла.

Лесная узкая тропинка виляла как ручеёк, текущий между небольших холмов: то уходила вправо, огибая густые заросли, то какое-то время стремилась по прямой линии, а уткнувшись в участок с чавкающей грязью, снова меняла своё направление, в общем, вела себя как живая. А по ней, чётко друг за другом шли вооружённые люди, большинство которых было одето в поношенную форму РККА. Неожиданно, идущий первым молодой человек остановился, прислушался; все кто следовал за ним, не понимая, что произошло, насторожились, небольшая колонна ощетинилась стволами всего имеющегося у людей оружия. Паренёк же, поморщившись от того что ему помешали звуки взводимых затворов, ещё немного постоял и юношески открыто улыбнувшись проговорил:

— Дядя Ваня, звери чего-то сильно испугались и разбегаются по лесу. Значит это. Немцы наткнулись на оставленную нами стоянку, и ваша ловушка того — сработала. Знать, они там палят почём зря.

— Твои бы слова, браток, да богу в уши. — Подумал Непомнящий тщетно стараясь услышать то, благодаря чему, этот парнишка распознал испуг охвативший лесных животных, но поняв бессмысленность своих потуг, решил дать словам проводника свой комментарий и приказ о дальнейшем продолжении движения:

— Это прекрасно, знать у Гитлеровцев уже начал формироваться устойчивый рефлекс боязни нашего леса. А мы постараемся его ещё усилить. А сейчас, продолжаем движение.

Послышались несколько колких реплик в сторону Гитлера и его подчинённых, кто-то даже не сдержал тихий смешок. Впрочем, бойцы не расхолаживались и, быстро прекратив шутки, один за другим исчезли за крутым поворотом лесной тропинки.

Лес редел, и как назло, над головами группы Непомнящего, уже несколько раз пролетал тихоходный тактический разведывательный самолёт Focke-Wulf 189. Поэтому, услышав тихий гул говоривший о его приближении, приходилось прекращать движение и прятаться под кронами деревьев. И только после того как германец улетал, люди опасливо возвращались на тропу. Во время очередной такой воздушной тревоги, Иван, прижимаясь к стволу дерева подумал:

— Судя по зачастившему в небе разведчику, фрицы давно сориентировались в каком направлении мы ушли. И обнаружить нас в редеющем лесу, это дело времени. Знать, пора менять свой курс на девяносто градусов.

Когда немец улетел и стих стрёкот его моторов, Иван довёл бойцам о своём решении. Однако, вместо одобрения, на их лицах прекрасно читалось всеобщее недоумение. Без слов можно было понять то, о чём думают люди: — "Как это можно идти по дороге, и рисковать быть замеченными авиацией? А вдруг на ней будет засада? А мы как на ладони — укрыться негде‟.

— Дядя Ваня, — подал голос молодой проводник, — тут это. Впереди хоть и болота, но от самолётов там не укрыться. Да и вправо лучше не ходить, через полверсты выйдем на широкую дорогу по обочине которой большие засеки. Как-то опасно будет через неё переходить. Хотя, лес там такой же густой как и в другой стороне.

— Значит Сёмка, мы именно туда и пойдём. Фашисты тоже считают, что мы туда не сунемся, а мы поступим наоборот. Только идти будем, во много раз осторожнее прежнего.

Сказано, сделано. Вот только по лесу стало передвигаться намного труднее: мешали густые заросли хилых деревьев и частые поваленные полу гнилые стволы погибшей растительности. Как и предсказывал подросток, лесная грунтовка пересекала более широкую дорогу, по обе стороны которой были большие участки без растительности, которые, в свою очередь, заканчивались густыми зарослями таких же тонкоствольных деревьев, что было не мудрено, ведь лес был необычайно сырой. В любом, мал малом углублении на грунте, просачивалась вода, поэтому корни деревьев гнили, о чём красноречиво говорили упавшие, или повисшие на ветвях своих соседей мёртвые деревья. Идти по такому лесу было невероятно трудно, обувь глубоко проваливалась в раскисшую землю и громко чавкала в этой жиже.

Долго наблюдали партизаны за дорогою, но никакого движения по ней не происходило. Только напоминанием о недавних событиях на другой стороне стоял глубоко завязший в раскисшей земле КВ — 2: видимо он старался кого-то объехать и увяз. И все последующие попытки по его вызволению привели к тому, что тяжёлый танк безнадёжно погрузился в болотистую почву: почти по самую башню. Судя по всему, даже после этого, экипаж не бросил машину, так как на корпусе необычайно большой башни, были отчётливо видны многочисленные выбоины от снарядов, которые так и не смогли пробить её броню. Присмотревшись можно было заметить следы сражения и на дороге — остовы вражеской техники уже убрали — остались только участки покрытые копотью, разлитым маслом и мелкие железки, оторванные от машин взрывами и кинетикой тяжёлых снарядов. Все люки пережившего неравный бой танка, были открыты, и нечего не намекало на присутствие в нём людей. Впрочем, это не успокаивало, сомнения по поводу наблюдателя сидящего там, мучили многих.

— Иван Иванович, разрешите я к танку сползаю. — Настойчиво прошептал Ромашов: вместе с Непомнящим и ещё двумя бойцами наблюдавший за дорогой. — Если здесь кто и есть, то обязательно должен оставить в танке наблюдателей. Уж очень он выгодно стоит — как на заказ.

Разузнать, есть ли кто в брошенном танке конечно необходимо, однако, это очень рискованно. Но и бесконечно ждать, мучаясь в сомнениях было нельзя, поэтому, Иван соглашаясь кивнул:

— Иди Василь, только будь начеку, и если что пойдёт не так, ты затаись, или ползи назад, а мы тебя прикроем.

Пока Василий полз бесшумной ящеркой, а Иван, до рези в глазах всматривался в лес, смотрел на танк: не замаячит ли кто в смотровой щели мехвода, или не появится ли в бронированной маске пулемёта ствол. Радовало одно, из двух курсовых пулемётов не было ни одного: значит, пока что можно было не опасаться внезапной пулемётной очереди. Вот танкист подполз к машине, поднялся, пройдя пару шагов по воде, заполнившей развороченный грунт вокруг танка, и змейкой юркнул в люк механика водителя. Вскоре его голова появилась в башенном люке, и немного помаячив, Василь призывно помахал рукой.

Несмотря на умиротворяющую тишину и отсутствие каких признаков опасности, дорогу всё равно преодолевали в три приёма. Все согласились со словами Ивана, коими он утверждал, что бережёного бог бережёт. В последней группе шёл Непомнящий, он подбежал к танку, на башне которого расположился Ромашов с ДТ наизготовку и, постучав по броне рукояткой пистолета, позвал того:

— Василёк, слазь оттуда и иди в лес, а я тебя пока прикрою.

На что танкист, лежавший с пулемётом на крыше огромной башни, решительно возразил:

— Командир, за меня не бойся. Вы все отходите, а я здесь остаюсь. Это не танк, это крепость.

— И что ты собираешься с этой крепостью делать? Как собираешься ею воспользоваться? А Аника-воин?

— Ты зря меня так не зови. Здесь они меня и на самом деле легко не возьмут. Накрошу их побольше, задержу подольше. Поквитаюсь за всё. Хоть снарядов больше нет, с пушки и сняли затвор, а прицел разбили. Но здесь, можно и с пулемётом повоевать. Пойми. До жути надоело от них бегать — как мышь от кошки.

Вообще-то, идея танкиста Ивану пришлась по нраву. Только он был не согласен с тем, что этот бой для Ромашова должен стать последним, поэтому, Непомнящий немного подумав, развернул трофейную карту и взмахом руки подозвал к себе Сёмку — как обычно нерешительно топтавшегося поблизости.

— Семён, пока меня не будет, за старшего остаётся Фёдор. Передай ему наш с тобой разговор, и в дальнейшем слушай его приказы. И ещё, помнишь, ты мне на днях говорил, что через это болото можно пройти без особого труда? Ну то, где посредине топи есть хороший островок с деревцами: на котором можно даже отсидеться.

— Ага. — Ответил подросток, обнажив в широкой улыбке все свои зубы, и искоса поглядывая на Василя.

— Тогда смотри. Сейчас уводишь весь отряд сюда. — Непомнящий, ткнул пальцем в выбранный им квадрат на карте. — Вот здесь делаешь "заячью петлю‟, и после чего, путая следы уходишь к болоту. Если к твоему приходу нас там не будет, то переводишь отряд на островок и там сутки ждёшь меня с Ромашовым. Если мы и за это время не появимся, выбираетесь самостоятельно.

Видя, как от удивления и обиды округлились глаза подростка, Иван поспешил его успокоить:

— Мы обязательно встретимся. Просто на войне, необходимо оговаривать и самые худшие варианты. Понимаешь? Ведь всякое может случиться.

Посерьёзневший парнишка понимающе закивал головой: продолжая временами поглядывать наверх, где на башне КВ находился танкист.

— Тогда уводи людей и делай всё так, как я тебе сказал.

— Ты это что задумал, командир? — Сверху послышался голос Ромашова: он оказывается, всё это время внимательно слушал Непомнящего.

— Ничего страшного, или плохого. А ты, должен подготовиться к приходу врага и обеспечить свой безопасный отход: приоткроешь задний люк башни, после чего установишь свой пулемёт в ... ну, ты же танкист, сам разберёшься, где в танке его выгоднее поставить. А я тебя оттуда — с тылу, из леска буду прикрывать. Отстреляешь диск и уходишь, — сегодня героически погибшие и раненые должны быть только среди Фрицев.

Снова невыносимо тянется время. Оно всегда становится до вязкости тягучим, когда нервничаешь, и вдобавок ко всему, нужно в любой момент ожидать появление врага. Иван уже давно окончил благоустройство своей огневой точки, расположив её возле неизвестно откуда взявшегося большого камня торчащего из земли. Он, прекрасно будет отражать звук выстрела и поэтому, противнику будет весьма непросто обнаружить стрелка, ведущего по ним огонь. Пока было время, Ваня определил сектора для стрельбы, сделал несколько пристрелочных выстрелов и запомнил необходимые поправки при прицеливании; после чего, и потянулось томительное ожидание.

Неизвестно сколько прошло времени, но немцы всё-таки пришли и сделали это раньше, чем этого хотелось. Из леса они вышли там же, где и группа Непомнящего, что немного насторожило. Правильнее будет сказать, что поначалу Иван заметил, как кто-то осторожно выглядывал из-за деревьев. Несколько раз, из кустов, бликанули стёкла какой-то оптики: германцы изучали окрестности и Иван не пожалел о том, что несмотря на духоту, одел "кикимору‟ и трофейную противомоскитную сетку. Затем, из леса вышла парочка фашистов с пулемётом и сильно пригибаясь, засеменила мелкими шажками — начав обходить танк слева. Ваня осторожно их сопровождал: он боялся, что из-за плохо угла обзора Ромашов не заметил противника и ему — Ивану, придётся демаскировать себя раньше времени. А немцы, заложив круг, уже приближались к танку с тылу. Как говорится, дальше медлить было нельзя. Отодвинув на задний план ненужные эмоции, и задержав дыхание, снайпер мягко нажал на спуск. Показалось, что винтовочный выстрел прогремел громче пушечной канонады.

У немца несущего пулемёт резко и неестественно дёрнулась голова, и он безвольной куклой растянулся по земле. Второй среагировал мгновенно, упал рядом и стал испуганно озираться — безграмотно выглядывая из зарослей: чуть погодя, пуля достала и его. Оставшиеся в лесу солдаты вермахта, забыв про осторожность, открыли ураганный огонь по участку леса, откуда, по их мнению, раздался звук выстрела. Тут уже по ним заработал пулемёт Василя. В первую же секунду, несколько вражеских стрелков полегли там, где стояли — изображая из себя крутых егерей. Ещё несколько пулемётных очередей прошлись наугад — по лесной темноте, в которой быстро растворились мундиры мышиного цвета. И пулемёт смолк. Наступила тягостная тишина. Впрочем, как всегда в такой ситуации, она оказалась обманчивой, и Иван заметил как ещё один смельчак ползущий к танку, приподнял голову: когда вскоре он сделал это повторно, то выстрел трёхлинейки перечеркнул его жизнь. Вызвав этим новый шквал огня. И снова, пули крошили ветки и мелкие стволики молодой поросли в стороне от Ивановой позиции. Под прикрытием плотного огня, ещё один фашист пожелал приблизиться к КВ: он так и остался лежать на дороге, уткнувшись в её пыль лицом. Иван, воспользовавшись возникшей паузой, не отрывая взгляда от поля боя, дозарядил винтовку несколькими патронами.

Последний фриц, был подстрелен как нельзя вовремя: несколько секунд спустя, открылся кормовой люк башни и оттуда выскользнул Ромашов. Боец, перекатом соскользнул с брони, плашмя шлёпнулся в развороченную гусеницами грязь и весьма шустро пополз от КВ, а Иван всё высматривал: не угрожает ли танкисту кто-либо из фрицев. Пришлось спугнуть ещё двух любопытных немцев — Иван не был уверен, что он в них попал.