Венди

простой наставнице не по силам. А посылать с ней магистра я не могу. У меня в

школе и так их не хватает.

— Как это не хватает? По решению Совета их ровно столько сколько необходимо. Не больше и не меньше.

— Скорее меньше, чем больше. — пробурчала ведьма.

— Вы опять не одобряете решение Совета? — волшебник Монтеро казалось вот—

вот лопнет от ярости. — По-моему, вы слишком любите спорить, по поводу и без оного.

— А, по-моему, я знаю, что говорю. Так же как знаю, что без вреда обучающему процессу я не могу освободить не одного магистра.

— И поэтому вы предлагаете стать мне нянькой для несносной девчонки?

— Хорошо, а что предлагаете вы?

— Отправить за ее родителями перо с письмом и ждать, когда они приедут

и заберут ее.

— Прекрасная мысль. Но перо с письмом может искать адресат несколько

дней. Да и то только в том случае, если ее родители находятся в нашем измерении.

— Разумеется, это не самый быстрый способ избавиться от юной возмутительницы спокойствия, но наиболее реальный в данной ситуации.

— А у меня в голове есть план более быстрого способа и тоже очень реального.

— Быстрого и реального? — поднял брови волшебник.

— А именно, — как не в чем не бывала, продолжала ведьма, — Раз вы уже

здесь, почему бы вам ни послать свою мысль отцу Квинли, чтобы за девочкой как

можно быстрее приехали.

— Прекрасная мысль! — передразнил Монтеро Фрезерпину Пин. — Сразу видно

что вы живете здесь в этой глуши, оторванная от Светского общества.

— Ну, уж не такая я провинциалка, как вы пытаетесь меня выставить...

— В таком случае вам должно быть известно, что Монтеро уже почти месяц

не разговаривают с Динами.

— Да неужели... — усмехнулась ведьма.

— Мой двоюродный брат по отцу поссорился с главой рода Динов и все Монтеро в знак солидарности и оскорбленного достоинства, что нанесли нам эти Дины

не разговаривают более с ними. — напыщенно сообщил волшебник.

— Странно, а Монтеро мужского пола разговаривают еще хоть с каким-нибудь родом?

— Если вы, магистр, намекаете на род Пинов, то должен заметить, что у

всех вас не язык, а ядовитые жала! И те 387 лет, что Монтеро не разговаривают с

Пинами вполне ими заслужены.

— А вот я слышала совсем другой вариант этой истории.

— Другого варианта нет!

— А так говорят только Монтеро! Столь напыщенных забияк во всех мирах

не сыщешь.

— Кто вам сказал подобную чушь? — обиженно возмутился волшебник.

— Убедилась на собственном опыте после десяти минут общения с вами.

— Да не будь вы женщиной я бы, вообще, с вами разговаривать не стал.

— В этих словах все Монтеро. Как бахвалиться они в первых рядах. А как

за свои слова отвечать — мы с вами не разговариваем.

— Это неправда!

— Может мне у Динов спросить?

— Да, конечно, и они чтобы обелить свое имя, наврут вам с три короба,

за нашей спиной.

— Это только Монтеро не врут! — язвительно воскликнула Фрезерпина Пин. —

Придержите ваши баички для невинных деток. А не кормите ими магистра ведьминских наук!

— Мне все говорили, что спорить с Пинами — гиблое дело и к тому же неблагодарное.

— Вы забыли упомянуть, что эти так сказать "все", носят одну с вами фамилию.

— А что странного в том, что я доверяю суждению родственников?

— Только то, что Монтеро еще не "все", а только один род. — презрительно

заметила ведьма.

— А чем, собственно, Монтеро хуже Пинов.

— Тем, что Пины никогда не претендовали на "всех".

— В таком случае в этом нет ничего предосудительного. Тем более что я

знаю еще, по крайней мере один род, который претендует на это так непонравившееся вам слово.

— Любопытно было бы знать кто это?

— Орша'к.

— Ха! — выпалила ведьма. — У них на это есть священное право, данное им

Даром и записанное в первой главе Книге Судеб. К тому же Монтеро никогда и близко не стояли от титула Чародея-чародеев. Да что здесь говорить, вот уже пол тысячелетия ни один Монтеро не поднимался выше звания волшебника!

— Зато ни один Монтеро никогда не был предан своей женой. Потому что, в

отличии от остальных, мы выбираем женщин по любви, а не по силе Дара. И до глубокой старости живем в счастии и согласии. А может ли хоть один из Пинов похвастаться тем, что он любит свою семью и любим ею?

— Но не все же такие безответственные, как Монтеро. И должен же кто-то

следить за чистотой крови.

— Ну и как твоим родителям помогла твоя чистая кровь. Или они так по-прежнему и живут в разных мирах лишь бы только не встречаться.

— По-моему, волшебник Монтеро, это не вашего ума дело. И не вам судить

моих родителей. Они с честью выполнили свой долг перед родом.

— А, по-моему, это глупо жениться только ради того чтобы произвести на

свет еще никем не любимого ребенка, но зато с даром чародея.

— Скажите, что вы просто завидуете моему брату!

— Я не настолько сумасшедший, чтобы завидовать конченому человеку.

— С чего вы взяли, что он конченный?..

— А вам разве не сказали, что ваш братец Чародей Пин жениться.

— Ну, это не такое уж большое и событие... — пожала плечами Фрезерпина

Пин. — Рано или поздно ему бы все равно пришлось жениться.

— Да, да, конечно, — ухмылялся волшебник, — Только вот ведь в чем штука

его жена... Пардон, будущая жена, как минимум ровесница вашей бабушки, если не

старше.

— Вы смеетесь Редиярд Пин никогда не смог бы взять в жены старуху.

— Еще не смог. Но уверяю вас, сможет. Не всем предлагаю породниться с собой Борджи.

— Не может быть — ошеломленно выдохнула Фрезерпина Пин.

— Еще как может! Об этом говорят все. И на этот раз не только Монтеро.

13. Девять Фрезерпин.

Волшебник отбыл во всем величии своего самодовольства сразу после весьма бурного разговора с главным магистром ведьминских наук. Оставив ее одновременно в растерянном, подавленном и взбешенном состоянии. И ко всему прочему с так и не решенной проблемой.

Еще чуть-чуть и ведьма начала бы метать вокруг себя молнии и рассыпать

искры. Когда магистр ( любой магистр ) находится в таком состоянии лучшее, что

можно сделать — это не попадаться ей на глаза. И вся школа словно вымерла. Нигде не было слышно ни смеха, ни гомона, ни громких детских шагов. Все и вся за

тихло и затаилось.

В гневе от собственного бессилия Фрезерпина Пин носилась по бесконечным

залам, коридорам и переходам школы, когда на встречу ей, вышел чародей своей

легкой порхающей походкой.

Если это и была случайная встреча, то только не для Станка Листа. Он

давно привык служить буфером меду магистрами, наставницами и ученицами. Особенно когда первые в плохом настроении...

Венди насторожила сильная активность первоклашек и их наставницы. Вдруг,

ни с того ни с сего, они прервали занятия на средине и решили продолжить на свежем воздухе. Торопливо похватали одежду и бегом удалились. Почти в тот же миг

появилась Донна Бонн:

— Венди бежим на кухню. Скорее!

— Почему? Что происходит?

— Фрезерпина Пин в гневе.

— ?..

— Если не хочешь неприятностей, то кухня это самое надежное место.

— В каком смысле надежное?

— Туда-то она уж точно не прейдет.

— Аа-а, — протянула девочка, уже следуя бегом за своей наставницей.

Окольными путями с великой предосторожностью пробирались они к кухни. Например, чтобы не слышны были их шаги сняли башмаки и, прижав их к груди, крались на цыпочках. Венди все это забавляло и развлекало одновременно. Ей было смешно, как Донна Бонн выглядывает осторожно из-за угла, проверяя свободен ли путь.

— Главное, — шептала девочке она — Чтобы наш магистр не вздумала разделиться.

— Как это разделиться? — удивилась Венди.

— А вот так. С нее станется. Когда ведьмы в гневе на глаза им лучше не

попадаться.

— А как это разделиться? — настаивала малышка.

— Думаешь, я знаю, как это она делает! Нет! Просто Фрезерпина Пин становится ни одна. Одним словом, много их.

— Сколько "много"?

— Да по чем я знаю! Много и все.

— И эти Фрезерпины одновременно могут появляться в разных местах? Да?

— Да! И не только появляться. Они все разносят на своем пути.

— А зачем это она делает? Или они? — запуталась девочка.

— Да по чем я знаю. Делают и все. Лучше молчи, а то накликаешь на нас

беду.

— Хорошо.

Добравшись до кухни, Донна Бонн с облегчением плюхнулась на стул.

— Вот сейчас ты можешь задавать свои вопросы, сколько душа пожелает. —

отдуваясь и обмахиваясь, уже где-то взятым полотенцем, пропыхтела она. — Вот это была гонка. Я думала уже, что вот-вот чуть-чуть, и мы напоремся на нее...

Но девочка на удивление молчала. Остановившись на пороге и склонив голову набок, недоверчиво оглядывала помещение.

— ... всякий раз, когда мы заворачивали за очередной поворот или входили

в новый зал я думала... — между тем болтала женщина.

Кухня Венди не нравилась. Не в том смысле, что здесь было неуютно и слишком мрачно. Нет. Просто помещение выглядело как-то не так. Не то чтобы она здесь часто бывала, но ... Во всем, что она помнила здесь и то, что видела сейчас, была какая-то неестественность. Словно все сначала разобрали, а затем сложили заново, не слишком заботясь о прежнем порядке. И, кроме того, здесь все было слишком хорошо сложено. В том смысле, что когда девочка была здесь в последний раз в рабочее время, а сейчас был самый разгар, все шипело, парилось, жарилось, варилось. И кухарка, словно заводная, носилась среди этого хауса туда сюда. От сковородки к сковородке, от кастрюли к кастрюле. Сейчас же здесь было слишком тихо. И слишком аккуратно. Только на полу валялись брошенные кем-то три картофелины.

— Интересно, куда это все запропастились? О, Дар, только бы они под руку

Фрезерпине не попали. А то греха не оберешься.

— Почему?

— Да потому что нет ничего на свете страшнее, чем ведьма в гневе. Она

такого может по наколдовать, что потом сто лет никому не расколдовать.

— Аа — а. — протянула Венди. — Ну, а когда она перестанет сердиться, она

ведь может их назад расколдовать.

— В том то и дело что не может.

— Почему?

— Когда ведьма в гневе она сама не знает что делает. Станк Лист говорит,

что тогда просыпается древняя не ведомая ей сила. Конечно, что он под этим подразумевает, я не знаю. Да, только вот когда магистры не гневаются, сколько бы

они не старались, но разделиться у них так и не получилось.

— А Станк Лист расколдовать может?

— Мочь то он конечно может. Только не всегда у него это сразу получается. Колдовство ведьм в гневе сильнее, да и говорят они при этом, очень уж мудрено.

— Как это мудрено?

— Значить умное и трудное очень. — пояснила Донна Бонн. — Я так думаю.

Но ты на всякий случай у Станка Листа спроси. Он в этом больше меня разбирается.

Но где же все-таки все?

Венди закрыла глаза и попыталась сосредоточиться. Картинка в ее голове

появилась почти немедленно: разбитая посуда, перевернутые столы и стулья. Одним

словом, по кухне недавно прошел тайфун. Затем все наспех раскидали по "своим"

местам... Слишком аккуратно и не совсем по своим. Но помещение более или мение

привели в сносный вид.

А три картофелины... Девочка еще сильнее склонила голову на бок. Ну, так

и есть: Кан Тон, кухарка и Тагор Рар. Венди попыталась понять наложенное на них

заклинание. Она видела его, чувствовала, но слов — слов, что вернут им прежний

облик не знала. Хотя знала другое. Знала, что если найдет его в книге, то непременно узнает. Сразу же.

Следовательно, ответ на эту загадку был в хранилище. Если бы только она

могла... Встречаться с Фрезерпиной у Венди не было никакого желания. К тому же не очень хотелось оставлять одну Донну Бонн.

— А в школе есть еще такое же безопасное место? — спросила девочка свою

наставницу, подбирая валявшиеся картофелины.

— Мы всегда прячемся на кухне в подобных случаях. — растерянно произнесла

Донна Бонн. — Конечно в здании закоулков много, но они менее безопасны, чем кухня.

— Почему?

— Потому что кухня всегда была местом для прислуги. А все ведьмы так изнежены. Ну, посуди сама, что им делать на кухне. Они сюда сроду никогда не заходили.

— Но вы же говорили, что когда магистр гневается, то сама не своя становиться...

— Да и не только магистры — все ведьмы.

— Так почему бы им тогда не зайти на кухню...

— Не знаю. Но только еще ни разу не было такого, чтобы в приступе гнева

кого-нибудь из ведьм занесло на кухню.

— Уже было. — печально вздохнула Венди. — Я думаю, Фрезерпина здесь была.

А эти картофелины — наши друзья.

— Что? — побледнела Донна Бонн. — Но этого не может быть! Нет. Венди ты

не можешь знать этого, если только сама не видела, как их заколдовали. А ты не могла этого видеть, потому что в это время была со мной.

— Нет, я этого не видела. Я просто чувствую запах ее трав. Здесь на кухне. — начала оправдываться девочка, понимая, что сболтнула лишнего. — Только Фрезерпина Пин пользуется таким сочетанием трав. Я не могла его не узнать.

Донна Бонн настороженно принюхалась.

— Знаешь, Венди, кажется ты права. Я тоже слышу ее грибной дух. Так

пахнет только от Фрезерпины. Но с чего ты взяла, что картошка это кухарка и Тагор Рар с Кон Тоном.

— Я и сама точно не знаю, — покраснев, и опустив глаза, пролепетала девочка. — Просто мне так показалось. Они, скорее всего, здесь сидели на стульях. Она вошла. Они только и успели, что вскочить со своих мест, как она превратила их в картофель. Вот они и остались лежать на полу каждый у своего стула.

— Если бы здесь был Станк Лист, он бы нам точно сказал они это или не

они. — нахмурившись, размышляла в слух Донна Бонн. — Но на всякий случай давай-ка откладем эти клубни. А вдруг это действительно они. Так хоть их Станку Листу

искать не придется. — женщина слегка почесала свой затылок. — Знаешь, что меня

сейчас больше всего смущает, то почему Фрезерпина не разнесла всю кухню в щепки, если здесь была? Обычно она так и делает.

Венди до боли сжала зубы, что бы случайно не сболтнуть чего-нибудь лишнего.

— Знаешь, детка, когда ведьма в гневе, то обычно все крушит на своем пути. — между тем продолжала говорить женщина. — Странно, что с ней случилось на

этот раз?

— А может, она сначала и крушила, а потом поставила все на место... — как

бы, невзначай, подала идею девочка.

— На место?! — засмеялась Донна Бонн. — Да не одна ведьма еще ни разу

ничего не поставила на место. Они только и могут, что крушить да ломать...

Наставница Венди еще продолжала что-то говорить, когда малышка попыталась мысленно выяснить, где сейчас находиться Фрезерпина Пин. Оказалось это сов

сем не сложно. Просто сначала представляешь себе школу, все ее лестницы, переходы и залы. А затем вставляешь в картинку искомый объект. Все просто. Если не считать, что искомых объектов оказалось девять. Все на одно лицо и как две капли воды похожи. Фрезерпина, как поняла Венди, действительно разделилась.