Соображение на троих

Карим в силу житейского опыта предположил, что первый металл пойдет на самые примитивные изделия — только чтоб окупить расходы. Он оказался почти прав.

Перед первой плавкой пришли медные формы для литья. Их предполагалось охлаждать водой. Создать циркуляцию — тут даже не была нужна специализация по воде, знаний и умений четверокурсника вполне на это хватало. При виде этих форм у Карима зародились некоторые мысли о том, какие именно изделия будут в них отливать. Но хороший студенческий опыт повелел не задавать лишних вопросов.

Первая плавка шла, по мнению магов, крайне неспешно. Древесный уголь начал гореть и давать жар лишь через час после начала процесса. Грок следил за плавкой через маленькое отверстие, в которое он заглядывал на очень короткое время и через зеркальце. Тут подручные решили хором и про себя: очень уж сильно несло жаром. А потом Быстрый и вовсе перестал глядеть, лишь совал сверху железно-медную пластинку и следил, насколько она изогнулась.

Уже первый амулет был отставлен в сторону, когда грок надвинул на глаза колпак, в котором имелись прорези с закопченными стеклами и сказал:

— Пора!

Длинным железным штырем он пробил дырочку в огнеупорном кирпиче, и оттуда в наклонный желоб хлынул ослепительный ручеек жидкого металла. Подручные тут же направили желоб в сторону ближайшей медной формы. Та заполнилась очень быстро, и подручные перебросили желоб во вторую форму. Сколько-то чугуна ушло через всплески и брызги в окружающий песок.

От стенок кокилей поднимался густой пар, но вода делала свое дело. Ярчайше-желтые отливки очень быстро меняли свой цвет сначала на оранжевый, потом, чуть медленнее, на красный, потом, еще медленнее, на багровый. А потом и вовсе становились черными.

От места разливки чугуна несло таким жаром, что маги не решались приблизиться. Но даже издали было ясно: отливки сильно разнятся как по размерам, так и по форме. Грубые решетки. Прямоугольные толстостенные листы с чем-то вроде петель. Круглые кольца разных размеров. И, что вовсе уж было непонятно, что-то вроде брусков неправильной формы.

Лоэр по распоряжению грока постепенно уменьшал интенсивность циркуляции воды. Такой порядок действий его радовал. Очень уж большим был расход энергии. Бедняга-студент чувствовал себя крайне некомфортно.

Грок, похоже, имел какие-то задумки на остаток дня. Неожиданно для всех, кроме подмастерьев-литейщиков, он велел перебросить огненный поток не в формы, а в песчаную яму. А потом ручеек явно начал иссякать, и Быстрый заткнул отверстие кусочком глины, поданным на конце того же длинного штыря.

— Это шлак, — объяснил он магам. — Пока что мы его ни на что использовать не можем. А теперь — отдых.

На стоявшем в отдалении столе вдруг оказался небольшой бочонок пива вкупе с приличной связкой соленой рыбы.

Никто не отказался: во-первых, выпивка и закуска предлагались за так; во-вторых, жажда после пребывания в атмосфере вблизи металлургической печи дала себя знать.

Назавтра из медных кокилей извлекли изделия. Первыми критические отзывы дали подмастерья-литейщики:

— Осмелюсь заметить, уважаемый Быстрый, вот эта крышка до того неровная, что ее использование вряд ли...

— ...и еще решетка, у нее настолько разные поперечные стержни, толщину имею в виду, что...

— ...а вот эти кольца пойдут, вот тут лишь подточить...

Быстрый вскинул руку, даже не палец:

— Сам вижу, что куда как не все изделия годны на продажу. Вот вам троим задание: разложить их на три группы. В первую пойдут те, которые безусловно можно продать. Вторая группа: те, которые можно продать, но за низкую цену. Третья: которые возьмут как чугунный лом. Действуйте! А ты, Сметливый, доставай те чертежи домашних печей, которые ты уже сделал, и отметь красный чернилами детали, которые для них подходят. Тебе и вести переговоры с печниками. По ценам сам думай.

— Если уважаемые позволят... у меня брат, он приказчик у купца, в ценах толк знает, спросить его...

— Дело говоришь. Сметливый, свяжись с этим приказчиком.

Итоги были подбиты через три дня. Ушлый приказчик торговался изо всех сил и пробил цены, которые Главный счел за вполне приемлемые. Прибыль пока что была минусовой, но следующая партия чугунных отливок вполне могла принести пусть и крошечный, но доход. Или пойти опять в минус: печь для передела чугуна в сталь была практически готова. Не хватало самой малости: магов, которые могли бы обеспечить дутье. Разумеется, обеспечение доменного производства никто не отменял.

Прошло четыре месяца. Наступила здешняя зима. Снег был тут редкостью, но и теплой погоду назвать было нельзя.

Возможно, это был тонкий расчет гроков. Не исключаем, что внесла свою долю интуиция. Или, что вернее, внешние обстоятельства сыграли роль: наступили пусть не суровые, но все же холода; военные действия уже давно не шли (а это способствует вложениям в дома); землевладельцы захотели такие же удобства, какими по вполне сходной цене обзавелись крестьяне из зажиточных. Как бы то ни было, процветала торговля чугунным литьем не только для домашних печей, но и на заказ. В частности, один амбициозный магистр пожелал чугунную раму в качестве основы для своего парадного экипажа. Про себя Быстрый подумал, что стальная была бы куда лучше. Но тут границы установила технология. Конвертерная сталь уже была доступна, но вот цены на изделия из нее... Спору нет, они были ниже, чем предлагали здешние купцы, но поскольку прокатного производства пока что не существовало, ждать кардинального снижения не приходилось.

Зато прекрасно пошла посуда. Вот ее разбирали влет, а особенно чугунины с эмалью: горшки, сковороды, поддоны для того, чтобы запекать в печи. Как раз эмалированные изделия были в дефиците: очень уж мал был поток минералов для изготовления. Но был один момент, не сходу оцененный местными: стандартизация. Сковороды отливались в строгом соответствии с местными единицами: десять, пятнадцать, двадцать и двадцать пять дюймов. Мало того: Быстрый ухитрился выковать металлические линейки. Любой, кто покупал посуду у гроков, мог лично убедиться, что та имеет диаметр такой-то, глубину такую-то. Эти измерительные приборы можно было приобрести за весьма скромную плату. К каждой линейке оттискивалась печать изготовителя, и к покупке прилагался бумажный сертификат, заверенный магической печатью. Из-за метрологических тонкостей и случился первый серьезный конфликт с конкурентами.

— А почему это твоя линейка должна быть образцовой? Чем моя хуже? — надул грудь не вполне трезвый купчик, явно не состоящий в какой-либо гильдии.

Сметливый чуть было не сделал знак товарищу, отиравшемуся неподалеку. Но Мощный мгновенно оценил агрессивный тон оппонента и положил руку на пояс. На нем висели нунчаки. Здесь такого не знали, а курсы обучения Игроков предусматривали навыки владения всеми известными и неизвестными видами холодного оружия.

Тон голоса Сметливого был полностью нейтральным:

— Я предоставляю гарантию на все виды измерительных устройств, в том числе на линейку. И у меня есть возможности поверить как линейки, так и другие средства измерения. А у тебя и линейки нет.

Говоря так, Сметливый полагал, что ничем не рискует. У наглого конкурента и вправду не могло быть ничего в этом роде. Линейку просто некуда было спрятать. И все же риск был, хотя и другого сорта.

Мелкий торговец, вероятно, посчитал себя обиженным. Во всяком случае, он издал боевое рычание и замахнулся.

Мощный с самого начала был сильнее в тактике. Он, в отличие от товарища, увидел группу поддержки — три человека. Те тоже были слегка пьяны, но, двое, в отличие от товарища, руки держали вблизи рукояток ножей, высовывающихся из добротных ножен. Третий достал то, что гроки уже знали: амулет. Судя по цвету кристалла, тот был рассчитан на заклинание "молнии". Но первый был ближе и, натурально, получил он также первым.

Только опытный глаз мог бы увидеть движение рук Мощного. Зато результат был недвусмысленным. Тяжелый дубовый цилиндр описал дугу и влетел нападающему в скулу. Второй удар пришелся по суставу, который мудрая наука анатомия именует лучезапястным.

Отступив на два мелких шага, зачинщик драки жалобно возгласил:

— Наших бьют!

Первым поддержал нападающего обладатель амулета. Но эффект сильно отличался от ожидаемого.

Наверное, опытный маг мог бы заметить, что канал пробоя не закончился у цели, а угас чуть ли не за ярд до нее. Но как раз таких знатоков рядом не случилось. Как бы то ни было, амулет добросовестно полыхнул молнией, только та ударила с выраженным недолетом.

Зрители сделали выводы, но версии значимо отличались.

— Маг! Щит поставил!

— Мощный амулет щита, вот что.

— Не пробил.

— Если раза три-четыре подряд в одно и то же место — так пробьет.

— Если амулет, то да, и то не всякий, а щит мага — так хрена...

Агрессивный купчик первым сделал правильный вывод:

— А я чё? Я ничё.

Сметливый продолжил дипломатическое наступление:

— И если у каждого будет точная линейка или точные гири — так и возможность обмана уменьшается. Представьте себе покупателя, у которого в сумке фунтовая гиря. С печатью! Попробуй такого обвесь.

Почему-то пришлый высокий торговец не уточнил, у кого в конечном счете должна оказаться эталонная линейка или гиря. Но самые умные из зрителей сообразили, а потом донесли и до сведения менее быстрых в мыслях: очень возможно, что случившееся — не эпизод, а политика. Политика магов, желающих внедрить в повседневное пользование точные меры. Разумеется, эти сверхпроницательные были не вполне правы. Политика еще не начиналась, но тенденция проглядывалась.

Стоит отметить, что среди зрителей были лица заинтересованные: стража. И сотрудники ее все были поголовно магами — в абсолютном большинстве бакалаврами, но некоторые офицеры имели ранг поболее.

Собственно, дело это не тянуло на важное или даже неординарное. Ну, драка. Ну, синяки. Никаких жалоб. И все же старший по смене не преминул написать рапорт. И это действие имело продолжение.

Оба собеседника были при исполнении. Но один имел желтую ленту.

— Вы утверждаете, что подвергшийся нападению купец не применял магию, не так ли?

— Так точно, весьма почтенный, не применял. Никаких следов.

— В вашем рапорте указано, что вы сами и ваши подчиненные находились на расстоянии не менее пятнадцати ярдов от места происшествия. Это так?

— Так точно, весьма почтенный, никак не меньше, скорее даже больше.

— В вашем личном деле указано, что у вас ранг бакалавра. Как вы могли полагать, что никакой магии не имелось? Пятнадцать ярдов — это далековато.

— Так точно. Однако осмелюсь доложить, что курсы лиценциата мною почти закончены, осталось на две недели занятий и экзамены, конечно. Так что следы магии я бы мог ощутить. Но есть и дополнительное обстоятельство, не вошедшее в рапорт.

— ?

Будь при этом разговоре посторонний, он сильно бы удивился количеству информации, которую означенный магистр смог вложить в простое поднятие одной брови. Правда, сей ученый муж имел должность уполномоченного по проверке магических действий. И в обязанности его входила не просто проверка правильности применения заклинаний, но и соответствие умений и квалификации мага. Понятное дело, у магистра Горта имелся надлежащий опыт.

— У этого человека нет и не может быть магического ранга. Вообще отсутствуют способности. У любого ученика, даже не студента, их больше. Я нарочно задержался рядом.

— И ваш вывод?

Сказано было вполне доброжелательным, даже поощрительным тоном. Но старший стражник этим не обманулся.

— С вашего позволения, я подумал на мощный амулет. Многофункциональный, — слово было произнесено совершенно правильно и с отчетливым самодовольством, — причем в таковой наверняка было включено заклинание щита от молний, а равно заклинание магомаскировки.

Последнее слово заставило магистра чуть поморщиться. Оно было совершенно школярским и более того: отдавало студенческим жаргоном.

— Ваш вывод был бы правильным, но...

Пауза была истинно преподавательской.

— ...вы не учли возможную стоимость подобного амулета. Купцов, которым по кошельку подобные приборы, можно пересчитать по пальцам двух рук.

Вот это заявление страдало неточностью. Если включить в число потенциальных владельцев лиц со смежными специальностями, то пальцев понадобилось бы ого сколько: хватило бы на стаю южных зверей, именуемых обезьянами. Контрабандисты; изготовители, перевозчики и продавцы товаров, не одобряемых законом, дикие маги... да мало ли. Уж кто-кто, а стражник обязан был такое знать, в отличие от магистра Горта, область интересов которого была несколько уже. Впрочем, старший наряда стражи не был глуп, а потому промолчал.

— Впрочем, — продолжил магистр, — вы правы в том, что это дело может представить интерес. По этой причине ваш рапорт я перешлю... куда надо. Благодарю за наблюдательность.

Последние слова были похвалой. Каждому приятно слышать такое. Вроде как дело выглядело исчерпанным.

Но при этом ни в рапорте, ни в разговоре ни словом не было упомянуто странное оружие, которое применил высокий купец. Удивляться этому не приходилось: ведь каждый стражник знает, насколько презрительно к подобным вещам и умениям относятся маги, особенно в ранге лиценциата и выше.

Также ни слова не прозвучало о товаре и услугах, который предлагали эти два приезжих купца. Как раз это было удивительно: ведь в сообществе магов уже ходили слухи о введении единой системы мер и, главное, об эталонах таковых мер. Извинением магистру Горту было то, что в его служебные обязанности точно не входил сбор сведений о подобного рода вещах.

Глава 4

Главный не помнил наименования этого цветка на своем родном языке. Но ни по виду, ни по запаху он ничем не отличался от своего аналога в ином мире.

Грок и не мог вспомнить это название, поскольку никогда не знал. Зато в память с детских времен врезался запах, но описать его ни на одном из известных Главному языков было никак нельзя. В человеческих языках слишком мало прилагательных. Пожалуй, ближе всего было бы слово "характерный"

Этот аромат пробудил такие сильные чувства, что Понимающий заметил изменившееся лицо товарища. Главного выдали глаза: они как будто увидели нечто, никем не замеченное. Понимающи й мгновенно оглянулся вокруг себя, притворившись, будто услышал что-то подозрительное. Ничего в этом роде, конечно же, не объявилось. Иначе говоря, неформальный лидер гроков что-то такое ощутил. Внешнее, без сомнения. А если зрение, обоняние и вкус были ни при чем, то оставался...

Шепот никто из стоящих рядом уловить не мог, а если бы и услышал, то вряд ли смог угадать смысл, хотя говорили на маэрском.

— Запах?

Легчайший кивок.

— Оттуда?

Подтверждение.

— Не выдавай себя больше.

На этот раз Главный остался недвижим и бесстрастен. Но лишь снаружи. Изнутри пронзила жесточайшая тоска. Она вырвалась наружу словами:

— Над дальним краем небо сине...