Сталь и Пламя. Том второй. Возмездие чернокнижника

Зарина начала понимать, что к чему.

— У меня было всё, Ларри, — процедил Баал Кархан. — А теперь у меня нет ничего. И всё из-за тебя! Точнее, из-за тебя и из-за Эраны. Три с лишним года назад она ушла к тебе. Проклятая полукровка! Вскоре мне открылось, что полукровки и нелюди — источник всех наших неприятностей. И я пошёл туда, где их нет. В Масхон. Я искал человека, который наставит меня на истинный путь. И он сам нашёл меня. А теперь мой господин — Баал Хэрек!

— Ты сам-то хоть понимаешь, какую чушь сейчас несёшь?! Ты же всегда был добрым человеком! Баал Хэрек попросту промыл твои мозги! Зачем тебе было связываться с масхонцами?

— Чтобы отомстить тебе и Эране. Она полукровка, и я не успокоюсь, пока она не будет мертва.

— Я защищу свою жену даже ценой своей жизни, — Ларратос, поднял меч, покрывшийся синим пламенем..

— Да будет так! — оскалился Ранис и обнажил свой меч, сразу же вспыхнувший багровым огнём ада.

Ларри первым напал на Раниса, а в следующее мгновение к нему присоединилась Зарина:

— Однажды я уже отрубила тебе руку, и сделаю это снова! — выкрикнула она.

Юный шеддит лишь презрительно усмехнулся, легко отражая все выпады сразу двоих противников.

— Видишь ли, — издевательски улыбнулся он, — обстоятельства изменились: моя сила возросла многократно, а вскоре я добавлю к ней и ваши способности тоже.

— Мой господин, его меч! Он...

— Я знаю, — пропыхтел Ларри, уворачиваясь от очередного удара Кархана.

— Что, Ларри — твой хозяин? — притворно удивился шеддит. — Не успел я одного убить, а у тебя уже новый. Так нравится служить чьей-нибудь подстилкой?

Зарина вздрогнула, и шеддит, расхохотавшись, резким ударом вышиб у девушки меч, одновременно вскидывая левую руку. Зарину отшвырнуло в сторону, крепко приложив о стену. А Ларратос понял, что в Ранисе уже не осталось ничего человеческого — Хаос полностью овладел душой бывшего мага.

— Ну что, Ларри? — шеддит довольно улыбался, наслаждаясь каждым мгновением боя. — Теперь твоя очередь. Ты увёл у меня девушку, мерзавец!

Ларри поперхнулся, чувствуя, как глаза заволакивает багровый туман ярости, а Кархан левой рукой наотмашь ударил таламида по лицу.

— Будь ты проклят! — прорычал Ларри, падая. С его руки сорвалась красная молния Хаоса, но шеддит, усмехнувшись, легко поглотил её лезвием меча.

— Ищешь спасения во Тьме, Ларри? Между нами нет никакой разницы. Я осознал, что служу Хаосу, скоро это произойдёт и с тобой! — шеддит с довольной улыбкой вскинул заклятый клинок, собираясь прикончить своего противника, но в этот момент на Кархана буквально набросилась Зарина, уже успевшая подобрать меч. В её глазах полыхала дикая ярость.

Ларри вскочил на ноги, притягивая Зариндуил силой мысли. Надо успокоиться, — мысленно сказал сам себе паладин. Он решил, что, если выйдет живым из этого боя, устроит себе длительную медитацию, чтобы подчистить свою ауру.

А пока надо нападать. Ранис теперь ненавидит Эрану, ненавидит его, Ларри, но надо держать гнев. Только почему? Возлюби врагов своих — так заповедовал Камриэль. А за что их любить-то? Не тот же ли Камриэль говорил, что надо относиться к ближнему так же, как он должен к тебе? С врагами надо бороться, а Ранис — враг. Абсолютный Закон стоит выше проповедей богочеловека Камриэля, и Абсолютный Закон говорит, что если на тебя нападают, то надо драться...

* * *

По всему Диаманту шли уличные бои: армия орков схлестнулась с масхонскими пехотинцами. Отрядов монархистов поблизости не было — вероятно, все сторонники Меггидо отправились к Стейнгарду. Масхонцы защищались с каким-то остервенением, не щадя себя. Оркам приходилось буквально выцарапывать их из каждого дома, каждой груды обломков. Вражеские солдаты не отступали и не сдавались даже под страхом неминуемой смерти. Элиддин всё сильнее удивлялся необычным особенностям масхонцев. Во-первых, у них не было ауры. Вообще. Внутренний взор с трудом различал лишь лёгкое сероватое свечение — как у неодушевлённых предметов. Паладин никогда не сталкивался ни с чем подобным. Во-вторых, все они выглядели абсолютно одинаковыми — один и тот же рост, абсолютно идентичные черты лица и даже тот же самый голос. Вся вражеская армия казалась огромной толпой близнецов. Более того, все они без исключения владели магией — телекинезом. Каждый боец с лёгкостью отклонял оркские стрелы, секиры; швырял каменные плиты и булыжники с мостовых; отбрасывал оркских солдат назад... Разумеется, на Элиддина никакие чары не действовали, но вот оркским воинам приходилось туго: на каждого убитого врага приходилось примерно двое павших орков. А если учесть, что масхонцы стояли насмерть, при таком размене в Диаманте поляжет половина Гирдашанской армии.

Паладин обозревал весь город сверху — со спины своего верного Руханнура. Парящий дракон представлял собой отличную мишень, поэтому Элиддину то и дело приходилось отклонять арбалетные стрелы, выпущенные масхонцами.

— Эли, а может, попросту возьмём в плен их командира? — предложил дракон.

— Я не уверен, что у этих странных воинов вообще есть командир. Стоп! — паладин насторожился, почуяв лёгкие пульсации хаотических энергий.

— В чём дело? — не понял танин.

— Руханнур, снижаемся! Видишь — там, внизу, дыра посреди улицы. Я чувствую поток сил Хаоса, исходящих из этого отверстия.

Сложив крылья, дракон стремительно спикировал вниз, затем, выровнявшись, пролетел вдоль мостовой и мягко приземлился у самого провала — так, что кончики его когтей висели уже над ямой.

— Точная посадка! — Руханнур, обернувшись, довольно посмотрел на Элиддина.

— В следующий раз постарайся всё-таки выдерживать дистанцию, — поморщился паладин, спрыгивая со спины танина и всматриваясь в дыру. — А то ты так когда-нибудь навернёшься и полетишь мордой вниз... Ну ладно, я сейчас проверю, что там такое, а ты пока здесь постой.

Элиддин спустился в пролом. Он явственно ощущал пульсации тёмных энергий и (что гораздо хуже) сил Хаоса. Очередной тёмный храм? Вполне вероятно. "Основной минус всех таких подземелий, — думал Элиддин, шагая по тёмному коридору, — это эхо. Кто бы здесь ни прятался, он уже наверняка осведомлён о моём приближении". Вскоре коридор раздвоился — но паладин ясно чувствовал, что левый проход заканчивался тупиком (точнее, намертво запертой массивной каменной дверью), а правый вёл в какой-то каменный зал. Пульсации тёмных сил становились всё сильнее, впереди забрезжил трепещущий красноватый свет... Паладин на всякий случай вытащил из ножен Малькинур. Тоннель, наконец, кончился — и Элиддин оказался в просторном подвале, сплошь уставленном каменными ящиками. Саркофагами. На одной из могил была начертана красная пентаграмма, по углам которой горело пять свечей — именно они и служили источником света. Всё это сильно напоминало тёмные ритуалы, при помощи которых стейнгардские старообрядцы устраивали выбросы Хаоса.

Ну, так и есть: в проходе между древними могилами обнаружились два орочьих трупа — всё ещё тёплых. Судя по всему, их прикончили совсем недавно — с помощью молний Хаоса. "Я очень вовремя, — подумал паладин. — Пентаграмма уже почти наполнена. Ещё одна жертва — и случится выброс, который сделает всю армию небоеспособной". Элиддин зажёг свой клинок синим пламенем Абсолюта и двинулся к магической фигуре.

— Не так быстро! — раздался вдруг громогласный голос, сильно смахивающий на рык.

Резко обернувшись, паладин увидел здоровенного громилу в чёрном плаще и блестящей стальной маске. На его поясе висела громадная шипованная булава из Небесной стали, а на плече он тащил бесчувственного орка — одного из Гирдашанских бойцов. От громилы и от его булавы несло агрессией и злом — это явно был шеддит.

— Кто ты?! — выкрикнул Элиддин.

— Зови меня Баал Ирвэн, — произнёс шеддит, швыряя своего пленника на пол. — Советую тебе убираться отсюда, пока ты ещё жив — к пентаграмме я тебя не подпущу.

— Попробуй, — прищурился Элиддин.

— Не советую, — прорычал Ирвэн, когда Элиддин двинулся в его сторону. — Твой меч ничто против моей булавы из Небесной Стали! Я убил этой булавой своего наставника, я победил с её помощью демона из адских глубин!

Чувствовалось, что шеддит не врёт. Однако отступать Элиддин не собирался: если этого самого Ирвэна не остановить, он быстро расправится со всем войском союзников.

— Жалкий идиот! — скрипнул зубами Ирвэн, вспрыгивая прямо на пентаграмму. — Уж если ты хочешь убить меня, так посмотри хотя бы на моё лицо. Дисбандо! — выкрикнул шеддит, направив руку на свою голову, и его маска исчезла. Иллюзия, простая иллюзия...

А паладин обомлел — перед ним стоял орк. Самый настоящий: внушительная фигура, зелёная кожа и красные глаза, пылающие огнём Хаоса. Один к одному Тарадаш, самый первый шеддит, создатель некромантии. Однако, в этих глазах не читалось дикой ненависти, свойственной шеддитам.

— Как такое возможно?! — обомлел Элиддин, — орк, носящий титул Баала? Ведь в Масхоне убивают всю нелюдь!

— Почти всю, — проговорил орк. — Тем более что родился я не в Масхоне, а в королевстве орков Гра-Шакан.

— Как можешь ты, орк, сражаться против своего народа?! — поразился паладин, глядя на изуродованные трупы. — Это просто немыслимо — ведь ты сейчас уничтожаешь собственных сородичей!

— Именно, — сжал кулаки шеддит. — Я ненавижу орков! Это самый мерзкий народ, когда-либо живший на Эрте, и он должен быть безжалостно уничтожен!

— Но ты же сам орк! — почти прошептал паладин. — Так почему же...

— Потому что они отвергли меня, — плюнул Ирвэн. — Моя мать была шлюхой, за что её с позором убили — и поделом, между прочим — но чем я-то провинился? Я, которому тогда было всего лишь несколько дней от роду?! Но нет — эти мерзавцы, которым ещё хватает наглости говорить о какой-то там "чести" отнесли меня в лес на границе с Масхоном — на съедение волкам. Никогда не прощу им этого. Меня подобрал владыка шеддитов Баал Шахрут, решивший воспитать из меня нового Тарадаша, который поможет ему свергнуть Хаммона. Да-да, всё те же вечные шеддитские интриги... Я интересовал его лишь как вещь — он был редкостной дрянью, как, впрочем, и все остальные шеддиты. Но я был действительно предан ему — ибо он спас мою жизнь, он учил меня... И сам же, скотина, напал! Булава моя ему не понравилась, — с горечью произнёс Ирэвн. — Придурок! После его смерти я пошёл на службу к Хаммону, который тоже не отличался особым умом — он так и не догадался, что я орк. Теперь ты понимаешь, что я просто ДОЛЖЕН восстановить справедливость, уничтожив всю зеленокожую расу? Хоть ты и паладин, но мне пока не враг. Я ничего не имею против тебя лично — уходи, и останешься жив.

Шеддит вскинул руки, приказывая пентаграмме освободить накопленные энергии — хоть их пока и маловато, но Ирэвн на всякий случай решил сперва ударить тем, что есть, а уж потом, в случае необходимости, добавить ещё.

— Ну уж нет! — Элиддин метнул во владыку шеддитов меч, заставив Ирэвна оборвать заклинание и скатиться на пол.

— Я предлагал тебе мир, — рыкнул шеддит, снимая с пояса булаву.

Элиддин, подобрав силой воли свой меч, зажёг его синим пламенем, очертив над своей головой восьмёрку, и встал в защитную стойку льва. Шеддит вообще не принимал никаких стоек. Только грубая сила. Тяжёлое оружие против элегантного меча — булава вышла победительницей. Как и в случае с бывшим наставником, Баал Ирвэн первым же ударом выбил меч из рук паладина, а затем размахнулся булавой — сверху вниз. Элиддин увернулся. Следующий удар шеддит развернул снизу вверх — и паладин подпрыгнул. Булава пролетела под его коленями. Но на этом его удача закончилась: прошипев какое-то ругательство, Ирвэн взмахнул своим оружием, описывая сложную петлю, и сокрушительный удар булавы настиг Элиддина. Затрещали рёбра; пролетев через весь подвал, паладин обрушился прямо на пентаграмму, перевернув все свечи. Он сильно ударился головой и спиной. Кровь шла из его носа и рта, из пораненной груди, вытекая прямо на адскую пятиконечную звезду, тут же начавшую пульсировать багровым свечением. А Мелькинур лежал в противоположном углу подвала...

Баал Ирвэн досадливо дёрнул щекой и подошёл к поверженному врагу. Поднёс ладонь ко рту и носу. Не дышит. Сердце тоже не бьётся. Однозначно мёртв.

— А ведь я предупреждал тебя, — пробормотал Ирвэн. — Ты сам избрал свою судьбу.

В принципе, смерть паладина вполне устраивала шеддита — тем более что упал Элиддин как раз на пентаграмму, а гибель столь могучего воина должна была изрядно пополнить энергией магическую конструкцию. В любом случае, теперь можно было спокойно закончить ритуал. Ирвэн подошёл к своему пленнику, вскинул руку, собираясь привести орка в сознание (чтобы он мог чувствовать боль во время ритуальных пыток) и вдруг ощутил смертельную опасность. Он резко обернулся... и в тот же момент его пронзил меч. Малькинур.

— Главный ваш недостаток, шеддиты, в том, что вы — недоучки, — услышал Ирэвн, заваливаясь набок. — Одна грубая сила ничего не даёт. Все паладины знают, что деятельность важных органов можно временно остановить.

Эти слова Элиддина стали последней фразой, которую орк-шеддит услышал перед смертью.

Паладин быстро подлечил себя с помощью Абсолютных энергий, а затем, поднявшись на ноги и подобрав меч, вонзил клинок прямо в центр пентаграммы. Хлопок, яркая красная вспышка... и магическая конструкция прекратила своё существование. Затем Элиддин обыскал тело Ирвэна, обнаружив какой-то странный кристалл и магический ключ — похоже, от корабля. Так, — подумал он. — Сейчас исцелю пленного орка — и наверх...

* * *

Демон не скрывал своей радости: проклятый шеддитишко переиграл сам себя, решив принести паладина в жертву. Теперь, когда Ирвэн умер, заклятие подчинения больше не действовало — и адская тварь обрела, наконец, свободу. Пока шеддит бился с паладином, демон спокойно лежал в саркофаге прямо под пентаграммой (Ирвэн для большей эффективности чародейства замкнул магическую фигуру прямо на демона, приказав последнему лежать неподвижно — иначе чары попросту разрушатся) и мысленно желал погибели обоим поединщикам. Впрочем, гибель одного Ирвэна его вполне устраивала. Как только шеддита прикончили, бесхвостый демон переполз в противоположный конец саркофага — подальше от пентаграммы. И вовремя: ещё немного — и паладинский клинок пронзил бы его насквозь. Сейчас у адского создания было слишком мало сил, чтобы сражаться с паладином — Ирвэн основательно потратил запасы хаотических энергий своего раба. Дождавшись, пока паладин уйдёт, демон увеличился до своего первоначального размера и легко вылез из каменной могилы. Затем он принялся яростно рвать своего бывшего хозяина, вымещая на его трупе всю свою злость. Успокоился он лишь тогда, когда растерзал тело шеддита в клочья.

Немного угомонившись, демон начал внимательно вглядываться в общую ауру города. Итак, армия Масхона проигрывает... Ну и ладно. Демона нисколько не интересовала победа. Ему было абсолютно плевать на Хаммона, масхонцев, Диктатуру, сражения и даже на своих собственных собратьев, всё ещё заключённых в аду. Прав был Ирвэн — порождения ада интересуются только лишь муками и гибелью живых существ. Демон улёгся посреди гробницы и начал накапливать силы для разрушительного заклятья, долженствовавшего уничтожить весь этот городишко.