Действовать я решил нагло и с нахрапом. Не скрываясь, я вошёл в крепость и прямиком направился к третьему бастиону. Было странным, но меня никто не остановил, пока я не поднялся на предпоследний этаж. Именно там и находилась охрана важных больных. Я очень надеялся, что мой браслет члена королевской семьи послужит мне пропуском. Однако оказалось, что бы навестить больных нужно было специальное разрешение, которое можно было получить только у главного врача или начальника клиники. К нему-то я и отправился. Им оказался ни кто иной, как отец Руты и Влады — сэр Генрих Озолин собственной персоной. В приёмной было полно народу, но я прошёл без очереди, чем вызвал ропот остальных посетителей. В кабинете находилось два человека,— отец Влады и Руты и ослепительной красоты женщина, которая что-то выговаривала негромким голосом. Прислушиваться я не стал, а прямиком направился к столу, за которым они сидели.

— Кто посмел?

Договорить я ему не дал, а выстрелом в голову оборвал тираду его собеседницы. Виновной в смерти Руты и предательства Влады я считал именно эту женщину,— их мать. Вторым выстрелом я окончательно разворотил её голову и выжег весь мозг.

— Мне нужно разрешение на посещение леди Виктории, и её последующее перемещение в другое место. И учтите сэр Генрих, прежде чем вы повернёте кольцо перемещения, я сожгу вашу голову и мне абсолютно наплевать, удастся вас потом оживить или нет, — останетесь ли вы прежним сэром Генрихом, или будете дурачком.

К моему удивлению он ни капли не стушевался, быстро взял ручку и подписал разрешение, — Теперь молодой человек вам надлежит оглоушить меня ударом по голове, воткнуть кляп в рот и крепко связать. До того, как будет поднята тревога, у вас будет не больше получаса. Постарайтесь успеть, если что-то пойдёт не так, разрушьте мозг Виктории и уцелейте сами. Вот лекарства, которые ей позволят прийти в себя в короткий срок, — по одной пилюле утром и вечером. А теперь не теряйте времени. Как же всё-таки здорово, что вы избавили меня от моей жены. Ради этого стоит и потерпеть удар по голове. Кстати, что бы для вас это не было неожиданностью, но в одной палате с Викторией содержится и Влада, но она безнадёжна. Современная наука бессильна перед её психическим заболеванием, и я не думаю, что она притворяется.

Связав своего тестя, и пятясь задом, я осторожно вышел из кабинета и прикрыл дверь, — Спасибо добрый господин, большое спасибо. Я обязательно передам, что бы вас с супругой не беспокоили в течение часа. Ещё раз спасибо....

На этот раз меня сразу же пропустили, хотя один из охранников и увязался за мной в качестве сопровождающего. Он остался у дверей, пояснив, что им запрещено входить вовнутрь помещения.

Большая светлая комната с минимумом мебели, — две кровати, два стула и стол,— всё это было намертво прикреплено к полу. По комнате как заведённая, от одной стены к другой ходила Влада с потухшим взглядом и дёргающейся головой. Вторая девушка, в которой я по описанию сразу же узнал дочь Доната, лежала неподвижно на кровати. Бластером я разрезал решётки на окне и вызвал заказанный ранее флаер. Он приземлился с внешней стороны бастиона и там застыл. Подхватив безвольную девушку на руки я рывком вывалился из окна, надеясь, что моё приспособление сработает и приземление будет мягким. Уже сидя в флаере и набирая высоту, я заметил фигуру с развивающимися белыми волосами, которая громко хохоча и раскинув руки как крылья птицы, падала вниз.

Мне пришлось четыре раза менять свой транспорт, прежде чем я приземлился в известном только мне месте. Виктория всё также неподвижно лежала на моих руках, и только равномерное дыхание говорило о том, что она ещё жива. Флаер взлетел с площадки и полетел за город. Там, на одной из свалок он закончил свой путь, превратившись в груду искорёженного металла. А новостные каналы захлёбывались от восторга, смакуя дерзкий побег опасной преступницы из клиники для бедняков. Даже просочилась информация о том, что в ходе нападения погибла жена сэра Генриха Озолин, а сам герцог отделался потерей сознания, огромной ссадиной на голове и частичным беспамятством.

Опыт ухаживания за малышом у меня был богатый, так что накормить, переодеть и обмыть молодую девушку не составило особого труда. Я пичкал её пилюлями, кормил с ложечки и в течение всего дня читал ей книги, что в изобилии приготовил в каждом своём тайном убежище.

Через месяц мы поменяли своё местоположение. Связано это было с тем, что у меня кончились чистые постельные принадлежности, а о стиральном аппарате я как то не озаботился. Только через три месяца Виктория стала немного реагировать на вкус пищи, звук и свет, а ещё через месяц впервые осмысленно посмотрела на меня и даже попыталась что-то прохрипеть.

А потом я заново учил её ходить, держать ложку и вилку в руке, самостоятельно пользоваться туалетом и ванной и всему тому, что должна знать девушка её возраста. В первую очередь я научил её следить за собой и своими волосами. Я периодически их обрезал, но так, что бы они прикрывали ей плечи, хотя и видел, что такая причёска ей не нравится. Её первыми словами, произнесёнными вслух, были,— Ты кто и где я?

— Я твой друг и ты в безопасности. Отец шлёт тебе большой привет и надеется на скорую встречу.

В один из вечеров, когда мы смотрели новостную программу, она неожиданно расплакалась. Оказалось, что прошло сообщение о скоропостижной смерти Влады Озолин. Согласно воле усопшей, её тело предали огню, а прах развеяли над дворцом. Из этого я сделал вывод о том, что ни малейшей надежды на её реанимацию не было, и скорее всего она разбила себе голову без всяких шансов на восстановление. Во дворце был объявлен траур. Так в одночасье Виктория стала единственной наследницей, чьё исчезновение тщательно скрывали. Однако шила в мешке не утаишь, и по стране поползли слухи. Причём возникали они в разных местах, — дескать, старая королева, не желая отдавать власть в руки молодых наследниц, физически устранила их, а последняя из оставшихся в живых принцесс вынуждена удариться в бега из-за опасения за свою жизнь. В парламенте потребовали объяснений от королевы, от которых она надменно отказалась, что подлило ещё больше масла в огонь критики в её адрес. Потом в СМИ появились фотографии падения Влады из окна клиники и наша фотография, правда сделанная со спины, на которой я усаживаю Викторию во флаер. Моего лица не видно, а вот её отчётливо можно было различить. Высказывались самые разные предположения, но первое место в рейтинге популярности держала любовная история несчастной принцессы к неизвестному молодому человеку, который и помог ей бежать.

Во всех этих слухах и материалах чувствовалась опытная рука Доната и его помощников.

Чувство неминуемой опасности заставило меня буквально выпрыгнуть из постели и лихорадочно одеться.

— Виктория, быстро одеваться и уходим отсюда, нас вычислили. Бросай всё,— я влетел в её комнату, схватил не одетую и не проснувшуюся толком девушку в охапку и повернул кольцо перемещения. Успел я вовремя. Мы оказались в подземном бункере, его я устроил под свалкой сломанных машин и агрегатов предназначенных для переработки.

Чёрт, как они нас так быстро нашли? Неужели у Виктории ещё остался маячок, который я или не заметил, или его активировали совсем недавно? Надеюсь, куча железного хлама надёжно экранирует сигнал, и некоторое время нам ничто не будет угрожать.

— Снимай всю одежду. Да не стесняйся, или ты забыла, что несколько месяцев я тебя не только кормил, но и мыл, переодевал?

— Эдуард, что ты собираешься делать? — Виктория чуть не плача снимала с себя ночную сорочку

— Искать активированный маячок на твоём теле. Это единственное объяснение, почему нас так быстро вычислили на новом месте. Скорее всего его недавно активировали....

Осмотр я начал с головы. Не скажу, что я проверил каждую волосинку, но желание обрить девушку наголо, у меня возникало неоднократно. Маячок я обнаружил на затылке в основании черепа. Он выглядел этаким небольшим наростом, так что мне пришлось несколько раз сначала пощупать у себя эту часть головы, прежде чем я убедился, что это именно то, что я ищу. Местное обезболивающее, неглубокий разрез и вскоре на столе оказался продолговатый предмет чем-то напоминающий небольшую личинку жука. Я положил его в кружку для чая и продолжил осмотр. В этот раз я не торопился и не только внимательно осматривал, но и ощупывал буквально каждый кусочек её тела. Второй маячок я обнаружил на ягодицах. К счастью он не был активирован, и его извлечение не потребовало разрезать кожу.

— Такие осмотры придётся проводить регулярно, вдруг я что-нибудь пропустил.

— После такого, ты Эдуард, просто обязан на мне жениться. Ты облапал и обтискал меня всю,— я предъявляю на тебя свои права.

— А почему это я обязан на тебе жениться, а не ты выйти за меня замуж?

— Потому что ты так и не сделал мне предложения стать твоей женой и самым беззастенчивым образом пользовался моим беспомощным состоянием.

— Не знаю, не знаю, ведь у меня есть сын, надо и с ним посоветоваться.

— Сын? Так он всё-таки родился? А королева сказала, что в результате аварии погиб не только ты, но и у Влады были преждевременные роды и ребёнок родился мёртвым.

— Нашла кому верить.

— Хотя с другой стороны, в минуты просветления, Влада призналась мне, что она предала тебя и сама растоптала твою любовь.

— Она была хорошей актрисой и мастерски играла роль влюблённой женщины. У меня открылись глаза только в самый последний момент, и я успел не только сбежать из западни, но и прихватить с собой жёнушку. До самой своей смерти Рута помогала мне ухаживать за Ричардом,— я замолчал и несколько раз тяжело вздохнул. Боль утраты уже давно покинула меня и только изредка ноющая боль поселялась в сердце.

— А я всегда считала её гордячкой и очень скрытной, себе на уме, девицей. А ты знаешь, что это именно Влада убила своего любовника там под мостом, что бы он не разболтал какую-то постыдную тайну. Это было как раз перед твоим исчезновением. Ох и лютовала тогда королева, какими только гадкими словами она не обзывала её, а потом отдала прямой приказ,— или Влада убывает в академию и ждёт тебя там, а потом женит на себе, или она может проваливать на все четыре стороны из дворца.

— Ты мне лучше скажи красавица, почему эта змея всё время держала тебя возле себя?

— Она боится моего отца и через меня влияла на его, что бы он сидел тихо в своей академии и никуда не лез. Одно время я ежемесячно получала порцию яда, а потом через месяц — противоядие. А потом они решили полностью подчинить моё сознание, что бы можно было манипулировать моими поступками и телом. Я сопротивлялась как могла, ещё немного и меня бы сломали, как сломали Владу, но тут, по счастью, меня выкрали из клиники. А теперь отказываются жениться. Я даже не знаю, что ты вытворял, когда я была беспомощной? Вдруг ты меня обесчестил, и я стала женщиной? Судя по тому, с каким удовольствием ты меня ощупывал, да ещё и улыбался при этом, — ты извращенец.

— Я улыбался потому, что мне удалось найти эти проклятые маячки и это немного меня успокоило. Какое-то время мы поживём спокойно. А жениться на тебе,— всегда пожайлуста, если ты, конечно, не передумаешь с утра. Кстати, надо ещё подумать, во что тебя одеть? Не помню, здесь есть запасная одежда или нет?

— Ты хочешь сказать, что я буду щеголять перед тобой в одной ночной сорочке?

-Ну почему же в одной? Я ещё носки тебе дам....

Утром, на схеме города, я нашёл нужное мне место. Бюро регистрации и церковь святой Елизаветы находились в одном здании. Бедный квартал на окраине столицы не был многолюдным в это время, все находились на работе или службе, так что мы не привлекли особого внимания тем, что появились из воздуха в одном из переулков.

Регистрация брака проходила в автоматическом режиме. У входа я заметил старика с допотопной камерой, он снимал желающих и получал за это сущие гроши.

— Старик, хорошо заработать хочешь?

— А кто ж не хочет сударь?

— Вот и прекрасно. Сделаешь здесь несколько снимков, потом, после регистрации, в церкви, где мы обвенчаемся. Если снимки получатся качественными, получишь золотой дукат.

По меркам старика, дукат был огромным богатством для такого как он, поэтому он сразу закивал головой и стал лихорадочно протирать свой аппарат и настраивать его.

Регистрация брака прошла до обыденного просто. Мы встали перед автоматом, а старик начал щёлкать своим затвором.

Механический голос произнёс,— Назовите себя полными именами.

— Я Эдуард Йорк.

— Я Виктория Озолин.

— В моих данных нет препятствий для вашего брака. Заключаете ли вы семейный союз по взаимному согласию и добровольно?

Ответили мы одновременно,— Да.

— Объявляю вас мужем и женой, опустите три медных монеты в монетоприёмник и получите свидетельство о регистрации.

— Эдуард, это всё?

— Нет, теперь самое главное,— церковное венчание. Расторгнуть его не имеет право даже королева. Старик, пошли в церковь.

Церковный обряд длился значительно дольше, где-то полчаса и обошёлся нам в две серебряные монеты.

А теперь старик слушай меня внимательно,— вот тебе твой дукат, ты его заслужил. Снимки получились действительно качественными и без той наигранности и позёрства, что присущи неумелым мастерам. Один комплект пошлёшь курьером начальнику академии полевых исследований, потом позвонишь в приёмную ' Вечерних новостей' и сообщишь им, что у тебя имеется эксклюзивный материал тайного бракосочетания и церковного обряда принца Эдуарда Йорка и принцессы Виктории Озолин. За передачу матрицы с фотографиями потребуй тысячу золотых монет или пять тысяч кредиток. Получив их, ты тут же, немедленно, покинешь город и спрячешься где-нибудь подальше от дворца. Тебя будут искать и не только для того, что бы разузнать подробности, но и для того, что бы заткнуть твой рот. Тебе всё понятно?

Старик растерянно закивал головой, потом подхватился и трусцой побежал в сторону ближайшей курьерской конторы.

— Стой,— остановил я его,— возьми деньги на курьера и удачи тебе, Старый!

Возвращаясь домой, мы закупили некоторое количество натуральных продуктов, так как Виктория неожиданно призналась, что она умеет неплохо готовить,— И вообще, тебе неслыханно повезло Эдуард, — синтезатор пищи не всегда мне был доступен, так что я выучилась готовить самостоятельно. А это правда, что мы теперь муж и жена и будем спать вместе, ну ты понимаешь о чём я?

— Милочка, тебе сколько лет?

— Скоро двадцать четыре будет.

— Понятно, великовозрастное дитя. Придётся с тобой заняться ликбезом. А ты целоваться умеешь?

— Вот ещё, кто бы меня учил?...

Вот так неожиданно для себя, я второй раз женился. Хотя ничего неожиданного в этом не было,— не бросать же Вику на произвол судьбы, а пока жива королева,— её жизни угрожает опасность. Вот и получается,— как не крути, а я должен буду находиться всё время рядом.

Вика действительно умела готовить и вечером, смакуя приготовленный её праздничный ужин, мы с интересом смотрели на свои снимки, которые были растиражированы всеми ведущими агентствами.