— Любая легенда, Эдуард, должна иметь счастливый конец и оставлять людям возможность самим додумать её окончание. Король-рыцарь с другой планеты, рискуя своей жизнью, прорвался через все запретные барьеры, влюбился в хранительницу леса и с её помощью спас наш мир от злой и коварной колдуньи. А потом он отправился дальше странствовать по мирам и бороться со злом, оставив на воспитание двух дочерей-принцесс и обещание, что обязательно вернётся, если нашему миру будет угрожать смертельная опасность.... Прощай любимый.

В глазах у меня потемнело, и я опять провалился в беспамятство.

Часть вторая. Королевский треугольник.

Небольшое историческое отступление.

Отец и дед лорда Роберта Дадли были казнены за измену, однако удача стала сопутствовать ему со вступлением Елизаветы I на английский престол 17 ноября 1558 года.

Родившись в один день 25 лет назад, они были друзьями с детства. В годы правления королевы Марии, сводной сестры Елизаветы, Дадли продал поместье, чтобы обеспечить изгнанную принцессу. Теперь одним из первых актов королевы Елизаветы I стало назначение Дадли на должность главного конюшего — весьма высокий пост при дворе. Через 11 дней, когда королева проезжала по Лондону, чтобы вступить во владение лондонским Тауэром, её сопровождал высокий смуглый красавец Лестер Роберт Дадли, прозванный острословами Цыганом.

Королева осыпала Дадли новыми милостями, пожаловав ему поместья, лицензию на беспошлинный вывоз шерстяных товаров и назначив его лейтенантом Виндзорского замка и леса. Она никогда не отпускала его далеко от себя, хвалясь его красотой и умом перед всеми, кто её слушал, и защищая его от любой критики. Получив список предлагаемых послов к иностранным дворам, Елизавета быстро вычеркнула из него имя Дадли; она явно хотела, что бы он остался при дворе. К весне испанский посол писал на родину, что Дадли был в таком фаворе у королевы, что мог делать практически все, что захочет.

Одной из насущных забот королевы был брак и обеспечение наследника трона. Её отец Генрих VII шокировал свою страну и большую часть Европы шестью браками и оставил королевство наследникам, оспаривавшим его друг у друга. В течение 11 лет после смерти Генриха Англией правил его единственный сын, слабовольный Эдуард VI, который умер в 16 лет. Старшая дочь Генриха, Мария, не пользовалась популярностью, правила всего пять лет и не оставила наследника. Наконец на престол вступила Елизавета, дочь Анны Болейн, второй жены Генриха.

Немедленно появились претенденты из Европы: шведский принц, герцог Саксонии и племянник испанского короля. Впрочем, Елизавета могла отвергнуть эти иностранные союзы и выбрать жениха в Англии. Кто же подойдёт для этого лучше, чем её фаворит лорд Роберт Дадли?

Неудобная Эми Робсарт

Перед браком Елизаветы и Дадли стояло одно препятствие: красавец кавалер уже был уже женат. Девять лет назад, незадолго до своего семнадцатилетия, Дадли женился на Эми Робсарт, единственной дочери сельского помещика и наследнице большого имения. Среди гостей на свадьбе была и Елизавета — тогда ещё принцесса.

Сначала пара казалась счастливой, однако Дадли все больше увлекался придворной жизнью в Виндзоре, оставляя жену в деревне на все более продолжительные периоды. Их союз был бездетным.

К тому времени, когда о Дадли шептались как о любовнике, а возможно, и будущем муже молодой королевы, его жена жила в поместье под Оксфордом, примерно в 80 километрах к северо-западу от Лондона. Вместе с прислугой она занимала покои в Камнор-Холле, бывшем монастыре, где жили ещё две семьи.

В воскресенье 8 сентября 1560 года сельскую тишину Камнор-Холла нарушили приготовления к отъезду на сельскую ярмарку в соседней деревне Абингдон. Леди Дадли дала слугам выходной по случаю празднества, а сама решила остаться дома, в совершенно пустом здании. Вечером, когда слуги вернулись домой, пред ними предстало ужасное зрелище: их госпожа лежала со сломанной шеей у подножия лестницы, которая вела из её комнаты в главный зал.

Немедленно поползли гнусные слухи, обвинявшие Дадли в смерти жены, и королеве пришлось запретить ему появляться при дворе до завершения следствия. 'У меня нет иного способа очиститься злобных наветов, которые, я знаю, будет распространять порочный свет, кроме одного — выяснить чистейшую правду', — писал Дадли. Но в чем заключалась правда? Говорят, что соперница Елизаветы Мария Стюарт сказала: 'Королева Англии собирается замуж за своего конюха, который убил свою жену, что бы освободить для неё место'

Елизавета объявила при дворе траур по леди Дадли. Через две недели после отпевания её похоронили в королевской часовне. В конечном счёте, с Роберта Дадли сняли все обвинения в смерти жены и позволили ему вернуться ко двору. Он по-прежнему оставался фаворитом королевы, не будучи более обременённым нежеланной женой, рассматривался некоторыми в качестве её возможного супруга.

Была ли смерть Эми Робсарт несчастным случаем или она стала жертвой грязной игры? История, аналогично следствию того времени, склонна оправдать лорда Роберта Дали. Известно, что его жена страдала раком груди, и часто слышали, как она молит Бога избавить её от этой муки. На поздних стадиях болезни рак нередко распространяется на позвоночник и так ослабляет его, что даже от слабого удара можно сломать шею. Падение с лестницы могло привести к преждевременной гибели. Теперь, когда Эми Робсарт так своевременно освободила дорогу, королева могла выбирать между браком с Дадли и флиртом — и она выбрала последнее. Через несколько лет она сделала Дадли графом Лестерским, но когда он попытался получить власть при дворе, королева резко его осадила: 'Здесь будет только одна госпожа, и никакого господина'. Дадли преданно служил королеве в течение трёх последующих десятилетий, рискнув, однако, навлечь на себя её неудовольствие двумя последующими женитьбами.

Елизавета I вошла в историю как королева — девственница и как последний представитель династии Тюдоров на английском престоле. На троне её, в 1603г, сменил сын казнённой ею Марии Стюарт, королевы Шотландии.

Когда я открыл глаза, то обнаружил, что нахожусь в знакомой мне своей комнате академии полевых исследований. Поверх одеяла рядом со мной спала бледная Влада Озолин, если мне не изменяет память — наследница третьей очереди королевы Виктории, что правит на Регусе. Интересно, сколько я проспал после того, как это несносное создание чем — то меня опоило? В голове какая-то пустота, а в сердце щемящая боль, словно я потерял нечто очень дорогое. Хотя нет, — потерял. На пальце отсутствует кольцо перемещения в Уранию, для чего меня готовили долгих три года. Неужели Влада его сняла, пока я спал и всё это из-за того, что эта баловень судьбы решила, что влюбилась в меня после двух дней знакомства?

Я посмотрел на девушку, — под глазами синяки, губы припухшие, словно она их кусала от досады, но больше всего меня поразило, что она плакала, плакала во сне. Осторожно, боясь разбудить её, я погладил девушку по щеке, вытирая слёзы. Она вздрогнула, схватила мою руку и плотно прижала её к своему лицу, но не проснулась. Интересно, что подумают её отец и дядя о том, что она уже вторую ночь проводит в моей спальне? Я хотел её укрыть одеялом, когда к своему стыду обнаружил, что лежу полностью раздетым. Ах да, я же принимал душ перед тем, как обнаружил Владу в своей комнате. Интересно, как она попадает ко мне, если я всегда закрываю дверь на ключ?

С большим трудом, миллиметр за миллиметром, мне удалось высвободить свою ладонь из её цепкой хватки и проскользнуть к платяному шкафу, где лежало несколько комплектов моей одежды. Уф, всё-таки одетый я чувствую себя более уверенным. В дверь тихо постучали, даже поскребли. Я открыл и увидел незнакомого слугу.

— Тссс, леди Влада спит, если ей надо что то передать, то скажи мне, и я ей передам, но не раньше, чем она проснётся.

Реакция слуги была непредсказуема, он словно потерял дар речи, стал бледным как полотно, словно увидел живого мертвеца, быстро развернулся и громко топая, побежал по коридору. Странный слуга, сначала скребётся, потом убегает. Но даже это маленькое происшествие не разбудило девушку, она продолжала спать.

Всё-таки интересно наблюдать за спящим человеком, — все его эмоции написаны на лице и по ним можно определить, что ему сниться,— что то хорошее, доброе, или плохое и злое. Внезапно она открыла глаза,— Мне приснилось, что ты меня целовал сонную.

— Это вряд ли, я так и не научился целоваться и, по всей видимости, одного урока мне было недостаточно. Я просто вытирал твои слёзы на щёках, ведь во сне ты плакала.

— Так это не сон? Ты вернулся? — а дальше последовала такая отборная брань, в которой слова типа — скотина, сволочь, негодяй, были самыми ласковыми и нейтральными. Мне даже пару раз дали подзатыльник. А потом полились слёзы ручьём, и сквозь всхлипывания и рыдания я узнал, что отсутствовал почти полгода, что она места себе не находила, разругалась со всей роднёй, отказалась от наследования и переехала жить в мою комнату. Оказывается, в моё возвращение верила только она, она даже потребовала, что бы с ней провели занятия по ускоренному курсу подготовки полевых агентов и подготовили к заброске в Уранию. Но эта чёртова планета оказалась наглухо закрыта и все попытки попасть туда, были обречены на провал.

— Я верила, что ты вернёшься. Я верила, что моя любовь вырвет тебя из самых темных глубин космоса, и что мы обязательно встретимся, поженимся и будем жить долго и счастливо. А теперь, сударь, извольте раздеться, только отвернись, я тоже разденусь....

Оглоушенный произошедшим, уставший, но до нельзя счастливый, я лежал на смятых простынях, без всякого желания шевелиться. Влада лежала рядом,— она восстановилась значительно быстрее, чем я и рассматривала мою грудь.

— У тебя два шрама, раньше, если мне не изменяет память, у тебя их не было.

— Может быть, ты их просто не замечала? Хотя о том, что у меня есть какие-то шрамы, я только что узнал от тебя.

— А я тебе говорю, что раньше их у тебя не было. В ту нашу первую ночь, когда ты пялился и тискал мою грудь, я внимательно тебя рассмотрела, — не красней, — только до пояса. Этих шрамов не было. Неужели ты ничего не помнишь об Урании?

— Ничего, я даже не уверен, что вообще был там. Для меня этих полгода как бы не существует. Я хорошо помню, что ты накормила меня вкусным мясом, что-то подсыпав в еду и питьё.

— Это я хотела снять с тебя кольцо проникновения, я уже тогда чувствовала, что ты от своей миссии добровольно не откажешься.

— Ну так вот, я начал засыпать и даже пытался повернуть кольцо, но мне до конца это сделать не удалось, я заснул, а проснулся опять в своей кровати, а рядом лежала ты и громко храпела. Вот так— то.

— И не стыдно тебе наговаривать на бедную и беззащитную девушку? Я — храпела, и как язык твой повернулся такое сказать?

Я ничего не ответил, а только привлёк её к себе, — Я хочу тебя поцеловать. Надо же мне убедиться, что я усвоил твои уроки...

— Только поцеловать и ничего больше. Всё остальное...

— После свадьбы? — тут же спросил я.

— То, что должно было быть после свадьбы, уже произошло и это не исправить. Я стала женщиной и ни капли об этом не жалею. Мне бы дуре сразу на это согласиться, уверена, что тогда ты бы забыл и думать об этом мерзком мире. Стыдно признаться, но я хочу от тебя ребёнка.

— Что, прямо сейчас?

— Конечно сейчас. Отдохнул ты уже достаточно, и хотя я ничего не чувствую, когда мы с тобой занимаемся любовью, ребёнка я всё равно хочу. Это что бы ты опять никуда от меня не сбежал...

— Эй, просыпайся соня-засоня. Уже обед скоро. А нам ещё с тобой надо в храм сходить.

— Влада, какой храм?

— Не знаю, да и разницы особой нет. Главное что бы там был служитель культа, который нас обвенчает или сочетает церковным браком. Это что б я с полным основанием могла назвать тебя своим мужем, и, соответственно, помыкать тобой. Ты думаешь, я забыла, как ты обозвал меня деревенщиной невоспитанной?

— Не было такого, чес слово не было. Я вот только одного понять не могу и до сих пор не верю в произошедшее,— что ты нашла во мне? Ведь в столице, во дворце полно молодых людей, наверняка у тебя был целый шлейф поклонников.

— Был, тут нечего скрывать, но моё сердце на них никак не реагировало. А тут увидела тебя, и оно чуть было не выскочило из груди. А потом ещё там, на мосту, когда ты чуть было не оторвал мне руку и спрятал за свою спину, я поняла, что пока ты защищаешь меня, со мной ничего не случится. И потом, у тебя такой гордо-независимый вид и твоё благородное происхождение так и прёт из тебя, что всем этим хлыщам из дворцового окружения такое может только сниться.

Внезапно стены комнаты озарил нежно зелёный свет и на столе появился достаточно большой ларец из резного дерева, который приятно пахнул. Не стесняясь своей наготы, Влада выбралась из-под одеяла и подбежала к нему.

— Настоящее сандаловое дерево, у меня есть небольшой кусочек его. А запах то, запах. Ты что покраснел Эд?

— Ты не одета.

— Ага, как мять и мусолить меня всю, так он не стесняется, а посмотреть на божественную красоту своей будущей жены — он стесняется. Смотри и восхищайся, а то лет через сто я состарюсь и хвастаться будет нечем. Или тебе не нравится моя грудь?

— Нравится, но я впервые вижу тебя вот такой,— не одетой.

С натугой Влада перенесла ларец со стола в кровать и поставила мне на живот,— Это что бы твой бугорок не топорщил одеяло.

В ларце оказались женские украшения дивной красоты из крупных изумрудов чистой воды, а так же мерцающие самоцветы, которые я раньше никогда не видел. В отдельной коробочке лежали два обручальных кольца из неизвестного сплава, а сверху всей этой красоты небольшой свиток, —

'В знак признательности за освобождение Урании от гнёта злобной колдуньи и в честь бракосочетания короля-рыцаря Эдуарда и принцессы Влады, сей скромный дар'

Ни подписи, ни других пояснений мы не обнаружили.

— Тебя что, короновали в Урании?

— Не знаю.

Впрочем, мой ответ повис в воздухе, так как моя невеста стала рассматривать украшения, постоянно охая и ахая....

Незаметными тенями мы выскользнули из моей комнаты и через служебный выход прошли сначала на хозяйственный двор, а потом и в небольшой парк, где и находилась та неприметная церквушка. Старенький служитель не сразу понял, что от него хотя, а когда понял, то засуетился.

Из его бормотания я понял, что это первый случай венчания в этой церкви за последние сто лет, до этого здесь в основном отпевали погибших агентов и служили заупокойные по бесследно сгинувшим в дебрях различных миров. После того, как нас объявили мужем и женой, а венчание закончилось, я вручил священнику один из изумрудов на нужды церкви, а Влада пообещала взять её под свою опеку.

Теперь, уже не прячась, мы прошли через центральный вход и прямиком направились в обеденный зал для высокопоставленных лиц. Нас видимо здесь ждали, так как сразу же появились различные блюда и напитки, а вошедший через некоторое время Донат строго погрозил нам пальцем, — Не могли немного подождать? Твой отец, Влада, уже несётся сюда, и что я ему скажу?